Текст книги "Риелтор неуловимый…"

С этими мыслями он и уснул.

28.

Проснулся Игорь от того, что где-то в тоннеле на дальних подступах к складу сработала сигнализация. Потом завыла сирена. Он слышал, как старцы выскочили из казармы и кинулись в оружейную комнату.

– Пулемет бери! – крикнул Вася.

Сирена смолкла. Игорь понял, что они ее отключили. Бряцая оружием, охранники побежали в тоннель и вскоре оттуда раздались длинные очереди.

Потом сигнализация сработала в тоннеле с другого конца и бежать туда было уже некому. Старцы попали в окружение, и исход боя был предрешен. К пулеметным очередям добавилась стрельба из автомата, потом грохнула граната и все стихло.

Вскоре раздался топот множества тяжелых ботинок. Игорю было слышно, как сбивают замки, а потом в склады загоняют дрезины. Он понял, что нападение было спланированным и хорошо организованным.

Сбили замок и на его камере, дверь распахнулась. На Игоря удивленно уставился невысокий усатый дядька с кувалдой в руках. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

– Ты хто такий? – требовательно спросил дядька.

Игорь пожал плечами.

– Пленник.

Не спуская с Игоря глаз, тот крикнул вполоборота.

– Микола!

Вошел человек в дубленке без рукавов с пистолетом в руке.

– Чего, Захар?

– Вон, – сказал молотобоец, указывая на Игоря, – под замком здесь сидел.

Микола окинул Игоря подозрительным взглядом.

– Ты что тут делал?

– Расстрела ждал.

– За что?

– Они сказали, что я мародер.

Микола и Захар заулыбались.

– А ты, конечно, не мародер?

– Нет. Я просто мимо проходил и заглянул к ним на огонек.

Оба налетчика весело заржали, хотя Игорь не сказал ничего особенно смешного. Видно было, что это нервный смех, с которым выходит напряжение от недавней стрельбы.

– Свободен, – сказал Микола. – Можешь взять себе на дорогу консервов и проваливай.

– Я бы лучше взял спирта, – сказал Игорь.

– А что, у них и спирт есть? – удивился тот.

– Говорили, что есть.

– Ну-ка, показывай!

Игорь подобрал в дизельной свою канистру и повел их к цистерне со спиртом. Вокруг суетились живописные оборванцы – грузили на дрезины ящики с тушенкой.

– А кто вы? – спросил Игорь по пути.

– Гастарбайтеры, – ответил Микола.

– Так вы же вроде должны работать там? – Он ткнул пальцем вверх.

– Гастарбайтеры разные бывают, – сказал Микола. – Мы трудимся под землей.

– Смотрим, где что плохо лежит, – добавил со смешком Захар.

Микола смерил его тяжелым взглядом, и тот прикусил язык.

К Миколе подскочил один из его людей.

– Батька, там у середини зимно, – сказал он, – дай кожушка.

– С возвратом, – предупредил тот.

– Бля буду! – заверил просящий.

Микола снял дубленку и остался в странной одежде, походившей на застывшую вспененную краску. Она облегала его без единой складки. Цвет ее менялся от темно-зеленого до коричневого в зависимости от угла зрения.

Игорь повел их к неприметной двери в противоположном углу площадки. Захар осмотрел замок и шарахнул по нему кувалдой. Замок крякнул и открылся.

– А эти где? – спросил Игорь про старцев.

– Там лежат, – Микола небрежно махнул рукой на тоннель.

«Вот и закончилась их затянувшаяся служба», – подумал Игорь.

– А в плен нельзя было взять? – спросил он. Ему стало немного жаль старых отморозков, хоть те и собирались его расстрелять. Убогих всегда жаль.

– Мы предлагали, они не захотели.

– Надо было у них хоть ключи забрать.

– Ничего, мы и так обходимся, – добавил Захар.

Внутри каптерки стояла опломбированная небольшая цистерна, покрашенная серой краской. Рядом с краном висел объемистый ковшик.

Захар сорвал пломбу.

– Надо же, – удивился он, разглядывая ее, – эти евнухи даже не распечатали цистерну.

– Убогие, – сказал Микола, – что с них взять?

Захар подставил ковшик под кран и крутанул вентиль. Толстая прозрачная струя спирта ударила в дно. Полетели брызги, запахло алкоголем. Захар понюхал спирт в ковшике.

– Пахнет хорошо, – сказал он и протянул Игорю. – Сними пробу.

Игорь понял, что тот решил проверить напиток на нем. Он замер в нерешительности. Вмешался Микола.

– Чистый спирт пить приходилось? – спросил он.

– Нет.

Тот снял с пояса флягу, отвинтил пробку и протянул ему.

– Объясняю. Набираешь в рот воду и держишь ее. Потом делаешь глоток спирта и тут же проглатываешь воду. Понял?

Игорь сделал, как тот говорил. Он слышал про такой способ прежде, но никогда не применял его. Огненная струя обожгла гортань и упала в желудок. Следом прошла вода и притушила пожар. Потом появилось послевкусие, и Игорь понял, что это один из лучших напитков, которые ему доводилось пробовать в своей жизни. Спирт был настоящим, из зерна, и после него во рту остался приятный хлебный аромат и ощущение гармоничности и сбалансированности напитка. Он крякнул и улыбнулся. Налетчики выпили следом. Захар сбегал за тушенкой, и они стали закусывать каждый из своей банки. Потом Микола и Захар приложились к ковшику еще раз, а Игорь отказался. Он пристроил под кран канистру.

– Жалко такое добро отдавать, – заметил Захар, отправляя в рот очередной кусок тушенки.

– Я обещал, – возразил Микола.

– А может, шлепнем его? – предложил Захар.

Игорь застыл от неожиданности и вопросительно посмотрел на Миколу.

– Мое слово – закон! – резко ответил тот Захару и кивнул Игорю. – Наливай, хлопче.

Тот не заставил себя долго упрашивать, хотя это «хлопче» его позабавило. Вряд ли Микола был старше его, а скорее всего, что и моложе. Но положение главаря подземных гастарбайтеров давало ему право обращаться со всеми как с младшими.

– А вы в курсе, что это армейский склад? – спросил Игорь, пока наполнялась канистра. – Если военные хватятся, вам туго придется.

– Был когда-то армейский, – поправил Микола. – Армия давно уже перешла на новый рацион питания. Про этот склад все просто забыли. Мы за ним давно наблюдаем.

– И что вы будете делать с этими припасами?

– Часть продадим, а часть раздадим так. Наши братья за МКАДом голодают.

– Какие братья?

– Гастарбайтеры.

– Ладно, желаю удачи!

– И тебе того же! – ответил Микола.

Игорь пожал ему руку, а Захару, который только что предлагал убить его кувалдой за канистру спирта, не стал. Подхватив канистру, он вышел из каптерки. Перед складами творилось что-то невообразимое. Оголодавшие налетчики ели тушенку банка за банкой и, не переставая жевать, продолжали грузить ее же на дрезины. Игорь взял себе несколько банок, рассовал по карманам и постарался побыстрее скрыться в тоннеле, по которому он сюда пришел, пока налетчики не передумали и не сменили милость на гнев. Из предосторожности он не стал включать фонарик, а продвигался на ощупь.

29.

Он отошел уже довольно далеко, когда сзади раздался выстрел. Игорь инстинктивно пригнулся, оглянулся и тут же увидел вспышку второго выстрела. Обе пули прожужжали высоко, гораздо выше человеческого роста. Скорее всего, стрелявший был пьян.

«Захар, – понял Игорь, – никак не может смириться с потерей канистры спирта». Он пригнулся и побежал вперед. Тоннель в этом месте делал плавный поворот и после того, как Игорь его миновал, до него перестали доноситься звуки от складов. Выстрелов больше не последовало, но все равно он поостерегся включать фонарь и продолжал путь в полной темноте, вытянув одну руку впереди себя.

Когда, по его расчетам, до условленного места оставалось недалеко, он включил совсем уже севший фонарик. После кромешной темноты тусклый луч показался ослепительно ярким. Двери нигде не было. Игорь оставил канистру у стены, прошелся довольно далеко вперед и ничего не нашел. Вернулся назад по противоположной стене – тщетно. Пошел обратно, но уже по другой стороне. В этот раз ему повезло – дверь нашлась. Внешне она выглядела вроде бы не совсем так, но Игорь подумал, что просто плохо ее запомнил и выпитый спирт изменил восприятие. Он дернул за ручку, за дверью открылся длинный узкий коридор, совсем как в прошлый раз. Никакого Митяя там, конечно, не оказалось. Ясное дело, старец не стал бы его дожидаться всю ночь и еще полдня.

Игорь вернулся за канистрой, прикрыл за собой дверь и пошел по новому тоннелю. Этот тоннель был явно техническим, для обслуживания более значимых коммуникаций или для перехода между ними. Он петлял, как лесная тропа. За каждым изгибом была новая металлическая дверь бокового ответвления. Игорь дергал каждую, но все были заперты. Сначала он считал двери и повороты, а потом сбился со счета и махнул на это занятие рукой. Прошло довольно много времени, а тоннель все никуда его не приводил.

По пути ему встречались непонятные указатели и светоотражающие стрелки на стенах. Над некоторыми из них висели давно погасшие зарешеченные лампочки. Иногда ему попадались брошенные вещи строителей тоннелей – китель, фуражка, профсоюзный билет, связка ржавых ключей. В голову лезли истории о людях, заблудившихся под землей. Вспомнились байки про крыс, подземных бомжей, летучих мышей, размножившихся уродах, сбежавших из военных лабораторий.

Был момент, когда ему показалось, что он никогда не выберется из этого лабиринта. А раз так, то и нечего таскать за собой тяжелую канистру, нужно ее бросить. Но всякий раз он говорил себе, что дотащит ее до следующего поворота, а там уж точно бросит. Потом откладывал еще на один поворот и еще на один, потом отдыхал и тащил ее дальше. Хлебный дух от спирта все еще стоял у него во рту. Никогда раньше он не думал, что спирт может быть таким вкусным. С ним не могла сравниться ни одна водка, да и виски, из тех сортов, что он пил, тоже. Временами ему хотелось отхлебнуть из канистры для поднятия духа, но он сдерживался, сознавая, что тогда его развезет и он уснет.

Еще через несколько часов он неожиданно оказался в большом зале с очень низким потолком и жгутами пыльных кабелей на полу. Его высоты не хватало даже для того, чтобы идти во весь рост, и пришлось пригнуться. Посередине зала тускло светился какой-то небольшой кружок. Игорь обрадовался. Раз есть свет – есть и жизнь. Правда, еще неизвестно, окажется она дружелюбной или же враждебной. Тем не менее он осторожно пошел на свет.

Подойдя ближе, Игорь понял, что тот исходил из дырки в полу. Он осторожно заглянул в нее и различил прямо под собой большую бронзовую люстру на цепях, в которой горела единственная лампочка. Люстра слегка раскачивалась от сквозняка. Метрах в двадцати под ней темнела ровная поверхность, выложенная мозаичной плиткой. «Это метро! – понял Игорь. – Я нахожусь над какой-то станцией!»

Он прикинул, нельзя ли вернуться к нормальной жизни, если, конечно, считать ее нормальной, прямо в этом месте. Получалось, что нельзя.

Даже если бы ему удалось расширить дырку и залезть на люстру, как бы он спустился вниз? Пришлось бы звать на помощь. Метрополитеновцы прикатили бы свою раздвижную вышку для чистки потолка и сняли его, но потом сдали бы ментам, а те непременно отняли бы спирт. Да и расширенную дыру пришлось бы заделывать за свой счет. Нет, этот вариант не подходил.

Игорь вздохнул, подхватил канистру и отправился дальше. По другую сторону станционного чердака был новый ход, и он двинулся по нему. Ему было интересно, совпадает ли новый тоннель с маршрутом движения поезда и придет ли он на следующую станцию.

Тоннель не совпал. Спереди потянуло удушающим смрадом, и Игорь обрадовался.

– Митяй! – позвал он. – Это ты?

Ответа не последовало. Смрад был какой-то не митяевский. Игорь пошел дальше и вскоре заслышал шум воды. Тоннель стал напоминать трубу большого диаметра. С одной стороны на уровне лица было смотровое окошко. Игорь посветил фонариком. Под ним текла городская канализация.

Еще после нескольких часов скитаний он оказался над неработающей веткой метро и выбрался через дырку в решетке вентиляционной шахты.

После затхлого и сырого воздуха подземелья свежий ночной ветерок показался ему волшебным эликсиром. Уже стемнело. Похоже, был поздний вечер, хотя в новой Москве понять это по освещенности окон было трудно. Светившихся окон было мало, да и те были тусклыми, как будто вместо лампочек там висели пузыри со светлячками. Все граждане старались максимально использовать дневной свет.

Станция оказалась не очень далеко от Москвы-реки. Игорь вышел на берег и стал искать место для ночлега. Пытаться попасть в это время суток домой, то есть к Хабе, было бесполезно. Он мог бы заночевать и в тоннеле, но спускаться обратно не хотелось. К тому же на поверхности ему показалось безопаснее.

От усталости он соображал плохо и не нашел ничего лучшего, как устроиться на скамейке, уединенно стоящей под плакучей ивой. Длинные и густые ветви прикрывали ее так, что со стороны надо было хорошенько присмотреться, чтобы ее заметить. Правда, вокруг было набросана много окурков желейных сигарет и налузгано желейных семечек, что говорило о популярности этого места у населения, но Игорь понадеялся, что время уже позднее и больше сюда никто не придет. Он растянулся на скамейке, пристроил канистру под голову и почти сразу же уснул.

Разбудил его гомон собравшихся под ивой людей. В свете луны они выглядели странными горбатыми и двухголовыми уродами, затянутыми в черную кожу. Они стояли метрах в десяти от него и о чем-то негромко переговаривались. Их кожа была влажной, и с нее стекали струйки воды. От реки к ним поднимались все новые и новые особи. Пахло тиной и илом. Это напоминало нашествие тритонов на берег, когда осушают пруд.

Игорь протер глаза, не зная, сон это или явь. Странные существа оказались не гигантскими тритонами или мутантами, а вовсе даже людьми, только в гидрокостюмах. Когда же они, помогая друг другу, стали стаскивать с себя резиновые доспехи, загадка полностью прояснилась. В каждом гидрокостюме было два человека – один большой и один маленький.

Игорь стал прислушиваться к разговорам и понял, что это гастарбайтеры, пришедшие в город по дну Москвы-реки. Татьяна рассказывала, что такой способ был легче и безопаснее, чем преодолевать стену вдоль кольцевой автодороги. В реке тоже ставили заграждения из проволочной сетки, но те легко вскрывались саперными ножницами. Правда, за такое путешествие надо было довольно много платить проводнику, обеспечивавшему гидрокостюмами, и позволить себе это могли далеко не все.

Дороговизну своих услуг проводник объяснял необходимостью делиться с речными патрулями.

Игорь подивился упорству и изобретательности москвичей, ограждавших себя от притока новых потенциальных горожан. Население города, состоящее теперь, по его прикидкам, на три четверти из недавних гастарбайтеров, приехавших из тропических и экзотических стран, не желало допускать к себе своих земляков. Но те их позволения особо уже и не спрашивали, а проникали в город всеми мыслимыми и немыслимыми путями.

Игорь уже жалел, что столь опрометчиво выбрал это место для ночлега. Уйти же отсюда тихо теперь не было никакой возможности – его мгновенно заметили бы. Таиться тоже не имело смысла – заметили бы все равно. Оставалось действовать на опережение.

Он потянулся, сел на скамейке и громко спросил:

– Кто-нибудь знает, который сейчас час?

Все двух– и одноголовые повернулись в его сторону. Маленький белый гастарбайтер, только что сидевший на плечах у черного верзилы, посмотрел на свои светящиеся часы и ответил:

– It is two o'clock now.

– A.m. or p.m.? – поинтересовался Игорь.

– A.m., – удивленно ответил тот.

– Да ты что?! – театрально воскликнул Игорь. – Тогда мне пора – нужно еще до вокзала добраться.

Игорь подхватил канистру и направился в темноту. Гастарбайтеры молча расступились, и он начал уже было думать, что все обошлось, как тут его кто-то окликнул развязным хрипловатым тоном:

– Эй, уважаемый!

Игорь сделал вид, что не услышал.

– Постой, говорю! – угрожающе сказал тот. – Что у тебя в канистре?

Игорь задумался лишь на мгновение.

– Табачное желе, – соврал он. – У нас в деревне курить нечего.

Он не знал ничего более отвратительного, чем табачное желе, и подумал, что на него никто не позарится.

– У нас тоже нечего. Поделишься?

– Оно совсем дешевое, типа «Памира», вам не понравится.

– Ничего, у нас ребята не гордые. Неси сюда.

– Так оно денег стоит.

– А мы заплатим, – небрежно пообещал проводник, и Игорь понял, что не получит ни копейки.

Игорь не знал, бросятся ли за ним в погоню по команде проводника, если он побежит. На всякий случай решил не рисковать. Он неохотно вернулся назад и поставил канистру на землю.

Проводник легко поднял ее одной рукой, встряхнул и оскалил в улыбке свои зеленые, по последней моде, малахитовые зубы с золотыми узорами.

– Желе, говоришь?

Он открутил пробку, хлебнул прямо из горлышка, крякнул и по-свойски подмигнул ему.

– Хорошее желе, однако. Возьму-ка я его с собой.

– Хрен тебе! – разозлился Игорь. – Деньги давай!

– А у меня сейчас нет, – нагло ответил тот. – Жди завтра здесь в это же время – принесу все сполна.

– Мне нужно сейчас.

– Нет, говорят же тебе! Сиди здесь, пока мы не разойдемся.

Проводник продолжал нагло улыбаться своими модными зубами. Игорь нащупал в кармане банку тушенки и крепко обхватил ее пальцами, отчего кулак сделался непропорционально большим.

– У тебя должны быть деньги от них, – он кивнул на молчавшую гасту.

– Их деньги проходят по другой статье, – ответил тот, продолжая ухмыляться.

– Ну, тогда не обижайся, – сказал Игорь и задвинул кулаком в самую середину зеленой пасти, чувствуя, как ломаются зубы проводника.

Тот охнул, схватился за рот и осел на землю. Игорь подхватил канистру и ломанулся в прибрежные кусты, не разбирая дороги. За ним кинулись несколько человек, но бежали недолго и без особой прыти. Гастарбайтеров уже мало интересовали проблемы проводника, слупившего с них немалые деньги. Они все пребывали в предвкушении новой волшебной жизни в столице. Игорь ругал себя, что не догадался об этом раньше.

Минут через пять он остановился и прислушался. Погони не было. Но и спирта в канистре осталось меньше половины – пробку проводник так и не завинтил. Много расплескалось, пока он бежал. Немало вылилось, когда он поскользнулся на мокрой от росы траве и упал.

Саднили пальцы на правой руке, сильно поцарапанные об искусственные зубы проводника. Он плеснул на них спиртом из канистры и застонал от боли – царапины были глубокие.

30.

УХабы Игоря ждал новый сюрприз – пропал Салим. Хаба рассказал жестами и письменно, что из тех трех дней, что Игорь отсутствовал, Салим ночевал дома только одну ночь, а потом ушел утром и не вернулся. Они сидели на кухне, пили принесенный Игорем спирт по способу подземного налетчика Миколы и закусывали тушенкой. Хабе напиток очень понравился, и он в знак одобрения показал Игорю оттопыренные вверх большие пальцы обеих рук.

Мысли его вертелись вокруг Салима. Хаба сказал, что ничего подозрительного он не заметил – никто посторонний вокруг дома не отпивался, Салим не проявлял никакого беспокойства и, уходя, сказал, что вернется вечером.

Игорь сразу прикинул, что банковские бандиты так быстро не могли вычислить их новый адрес, да еще и в обезьяньем районе. Значит, тот нашел приключения на свою задницу либо в окрестностях тех станций метро, куда Игорь его послал, либо там, где они оставили свой аппарат. Он как-то и обмолвился, что неплохо бы туда наведаться и посмотреть, все ли в порядке.

Он встал.

– Ты куда? – спросил Хаба жестами.

– Пойду его искать.

«Оставь координаты», – написал тот в тетради.

– Зачем?

«На случай если он вернется раньше».

– Без меня он не вернется, – сказал Игорь, предчувствовавший неладное, но на всякий случай назвал адрес дома в Ясеневе. – Никому эту информацию не давай, – предупредил он.

Хаба кивнул. Игорь попытался себе представить, каким бы тот был, если бы не случилась лапинская катастрофа. У него ничего не получилось. Воображение упорно отказывалось рисовать Хабу в образе человека.

«Если я не найду Салима, – подумал Игорь, – мне отсюда не выбраться». Эта мысль пришла к нему спокойно, словно бы речь шла о постороннем человеке, к которому он не имел никакого отношения. Он знал, что в итоге сумеет приспособиться к этой жизни. Возможно, даже научится находить в ней какие-то удовольствия и перестанет тосковать о прошлом. Но этого чертовски не хотелось.

– Я вернусь через два-три дня, – сказал Игорь. – Если он появится, пускай ждет.

Несмотря на серьезность положения и необходимость срочных действий, Игорь не смог удержаться прогулки по центру. Он пообещал себе, что она будет длиться не более часа.

Он вышел из метро на «Пушкинской». Старые дома на Тверской сохранились почти все. Ему особенно приятно было увидеть дом номер четырнадцать с Елисеевским магазином. Машин на тротуарах не было. Сам тротуар был разделен на две части. Одна, которая ближе к домам, была выложена новой сверкающей плиткой, другую же покрывал обычный серый асфальт. Их разделяли невысокие никелированные барьеры.

Едва Игорь ступил на плиточную часть тротуара, как к нему тут же подошел отделившийся от стены служитель в неприметной форменной тужурке с нашитыми на груди буквами «АО „Элитный тротуар“».

– Извините, здесь проход платный, – сказал он.

– Как платный? – опешил Игорь.

– Эта часть тротуара сдана в аренду нашей фирме. Мы ее благоустроили и взимаем плату за проход.

– И много нужно платить?

– Отсюда до Охотного Ряда – двадцать копеек. Но, если вы купите проходной билет на месяц, будет вдвое дешевле.

Платить Игорь не хотел, покупать неведомый ему проходной билет – тоже. Он знал, что по закону у потребителя всегда должен быть выбор.

– А где можно пройти бесплатно? – спросил он.

– Рядом.

Игорь перешел на бесплатную часть тротуара. Идти по ней было не так приятно, как по плиткам. Асфальт местами был неровным, приходилось обходить огороженные деревья. Людей здесь было больше, и одеты они были попроще. Люди с платной части поглядывали на бесплатную с плохо скрываемым высокомерием. Но Игорь давно уже перестал обращать внимание на такие пустяки как у себя в прошлом, так и здесь.

Над платной частью арендаторы воздвигли еще и второй ярус тротуара. Тот вообще был с крышей, и его устилали ковры. Люди оттуда взирали со снисхождением на обе части нижнего тротуара и на весь мир. Казалось, на лицах у них было написано: «Жизнь удалась – я на втором ярусе платного тротуара».

«Расслоение общества стало нагляднее», – констатировал Игорь.

Еще издали он увидел, что подземный магазин с куполом на Манежной площади работал, да и сам Манеж стоял как конфетка. И народу вокруг толклось даже больше, чем раньше. Он спустился в платный переход, чтобы наведаться на Красную площадь. В переходе не оказалось ни одной торговой палатки, зато тянулась длинная стеклянная загородка, разделенная на кабинки. Она занимала почти половину ширины перехода. На табличке у первой кабинки было написано: «Министерство крупы и крупопродуктов». В кабинках министерские клерки, согнувшись над столами, кропотливо перебирали крупу, отдельные зерна рассматривали под микроскопом и записывали что-то в журналах. Рядом стояли мешки с гречкой, рисом и перловкой. Клерки ловко фасовали крупу по бумажным пакетам и откладывали их в сторону. Игорь посмотрел на вес пакетов. Он был самый разный: 182, 347, 416, 631, 724 и 879 граммов. Служители подвозили клеркам все новые мешки, а те без устали отделяли зерна от плевел, блестя золотыми запонками, часами «Ролекс» и массивными перстнями. Везде висели плакаты, призывающие население покупать крупу ручной фасовки в фирменных министерских бутиках «Крупье». На табличках рядом с клерками указывалось, из какого они департамента. Игорь нашел департаменты риса, гречки, гороха, пшена, проса, перловки, кукурузы, чечевицы и даже чумизы.

В средней кабинке сидел сам министр крупы и крупопродуктов. Об этом оповещала табличка на его столе. Она же называла и имя министра – Петр Петрович Горох. Выглядел он очень импозантно. На его висках серебрилась благородная сенаторская седина, породистое лицо выражало державную мудрость, и было видно, что он денно и нощно думает о том, как полнее обеспечить население имеющимися видами крупы и создать новые, например гибрид гречки и гороха или проса и манки. Министр ничего не перебирал, он читал журнал «Вестник крупы» и делал на полях пометки карандашом.

Вдруг появился оборванный музыкант-попрошайка. Он пристроился как раз напротив кабинки министра, положил у ног открытый футляр для подаяния и начал гнусаво пиликать на скрипочке мелодию, которая походила на все мелодии сразу и ни на одну конкретно. Больше всего к ней подошло бы название «Смерть комара». При этом он еще подыгрывал себе на губной гармошке, укрепленной перед его лицом на штативе, а ногой отбивал такт на большом барабане с педалью и колотушкой.

Министр терпел этот шум, покуда было можно, морщился, косился поверх очков и журнала на попрошайку, но когда тот особенно разошелся и мелодия стала невыносимо назойливой, вызвал длинноногую секретаршу и что-то сказал ей на ухо. Секретарша кивнула, вышла в переход и попросила музыканта перейти на другое место, потому что он мешает министру думать о крупе. Тот подхватил свои бебихи и ушел в другой конец перехода. Министр опять углубился в мысли о крупе.

Через несколько отсеков от министра располагалась кабинка с двойной надписью: «Отдел кадров» и «Human recourses». Объявление на ней оповещало, что министерство проводит набор на платные курсы по подготовке базы потенциальных сотрудников, лучших из которых примут на работу сразу же после обучения. От нее тянулась длинная очередь экзотически выглядевших личностей, прибывших явно с противоположного полушария Земли. Все они жаждали стать сотрудниками министерства крупы, располагавшегося в подземном переходе от Тверской и Охотного ряда на Манежную площадь. Среди них Игорь с удивлением узнал и высокого негра, на плечах которого сидел маленький англичанин, сказавший ему прошлой ночью, сколько сейчас времени. Их взгляды встретились, и негр кивнул без тени враждебности. Игорь подошел и спросил, в каком департаменте тот хотел бы работать. Негр ответил, что в департаменте чумизы.

– Почему?

– Потому что она растет у меня на родине, – ответил тот на ломаном русском языке.

Игорь где-то читал, что чумизу, пришедшую из Кореи, высевали у нас еще при Никите Хрущеве, а потом о ней как-то забыли. Значит, сейчас вспомнили опять. Он посмотрел, сколько нужно платить за курсы, и чертыхнулся – цена была весьма высока. Плакат уверял, что назначили ее не зря. За эти деньги граждан научат отличать одну крупу от другой, а также правильно и быстро ее сортировать. Он подумал, что если их с Салимом пребывание здесь затянется, то неплохо бы тоже устроиться в министерство крупы и сортировать зерна, стуча часами «Ролекс» по столу, в тишине и уюте подземного перехода. Но что-то в процедуре отбора его настораживало, и он решил пока не рисковать.

За министерством тянулись кабинки института дипломатических отношений. В его кабинках было очень тесно. Студенты набивались туда, словно в телефонную будку во время дождя. Они были буквально размазаны по стеклянным стенам. В таком положении они слушали лекции о премудростях работы в посольствах. В кабине-курилке их было так же много, как и в кабинах-аудиториях, только никого нельзя было разглядеть из-за клубов сизого дыма.

На Красной площади что-то неуловимо изменилось, Игорь поначалу даже и не понял, что именно, и, лишь приглядевшись, увидел – мавзолей стал трехэтажным. Несмотря на надстройку, общий вид сооружения сохранился таким же – новые этажи облицевали тем же камнем и они органично вписались в окружающий ландшафт. На первом этаже так и остался вход в усыпальницу, на втором было казино, а на третьем – ресторан-казино «У Вольдемара».

В усыпальнице Игорь уже когда-то был и сразу поднялся в казино. В большой комнате с голым цементным полом сидели на корточках много-много наперсточников в тренировочных штанах и гоняли на картонках разовыми пластиковыми стаканчиками замусоленные шарики из поролона. Они беспрестанно повторяли с разными акцентами один и тот же рекламный слоган:

– Кручу-верчу, проиграть вам хочу!

Но проигрывали почему-то не наперсточники, а посетители. Проиграл свои пятьдесят копеек и Игорь.

Потом он поднялся в ресторан и полистал лежавшее на стойке бара меню. Некоторые блюда и напитки вызывали любопытство. Он нашел «кофе по-турецки из зеленого чая», «суп куриный из баранины», «мясо в натуре», «свинину по-говяжьи», «мозги по-умному» и «пиво водочное». Цены были такими, что обитатель первого этажа, узнав о них, перевернулся бы в гробу не один раз.

– Ваши блюда из натурального мяса? – с недоверием спросил Игорь.

– Конечно. Там же написано – «мясо в натуре», – ответили ему.

– А где вы его берете?

– Отряжаем заготовителей закупать его в других областях.

«Значит, есть еще кое-где нормальные продукты», – обрадовался он.

Попив «пива водочного», он нашел его вполне себе ничего и вышел на воздух. На террасе хозяин ресторана убеждал каких-то важных посетителей, что Вольдемар – это он, а не тот, на кого они подумали. В доказательство он показывал им паспорт.

На Васильевском спуске как раз начиналась репетиция военно-спортивного праздника. Середину огородили металлическими барьерами, а края оставили свободными для прохода. У барьеров уже толпился праздный народ. Подошел и Игорь.

На огороженной территории стояли ровными рядами три группы спортсменов в серебристой одежде – облегающих брюках, коротких плащах до пояса и обтягивающих головных уборах, закрывающих уши и подбородок. На лбу у каждого красовались защитные очки наподобие мотоциклетных. На руках – длинные серебристые перчатки с раструбами, а из нагрудных карманов у каждого торчали по две банки чипсов тоже серебристого цвета. Таких банок Игорь раньше в продаже не видел. Тренер стоял от них на расстоянии около двадцати метров и отдавал команды в мегафон.

– Первая эскадрилья – на старт! – скомандовал он.

Группа спортсменов из двенадцати человек четким военным шагом подошла к толстой белой линии, проведенной на брусчатке.

– Готовься!

Спортсмены расставили руки на уровень плеч, отчего плащи между рукой и поясницей сделались похожими на перепончатые крылья.

– Пошли!

Слаженными четкими движениями спортсмены выхватили толстые спички, похожие на карандаши, зажгли их о штаны и поднесли к задницам. Оттуда с мощным гулом вырвались длинные языки пламени, спортсмены легко взмыли в воздух и зависли на небольшой высоте.

– Проход к реке! – скомандовал в мегафон тренер.

Эскадрилья набрала высоту метров сто пятьдесят, развернулась, ушла к Тверской, а оттуда дружно пронеслась к Китайгородской набережной. Было очень красиво.

Самое интересное, как водится, организаторы праздника отложили напоследок.

– Танец с саблями! – скомандовал ведущий.