Текст книги "Война крыш"

Глеб, я и Петр расположились в комнате по соседству с залом…

Марину и нотариуса генеральный директор «Босса Новы» застал за беседой.

Все было как и три месяца назад.

Состоятельная свободная женщина. Богатый дом. Хрусталь. Слоновая кость. Пианино. Мальчик из известной актерской семьи, несостоявшийся режиссер, без пяти минут миллионер…

– Какой великолепный букет…

– Не прекраснее, чем ты, Марина!

– Володя, кажется, я краснею.

Яцен поцеловал руку хозяйке. Обаял другую даму.

Частный нотариус – молодая женщина, быстро постигавшая азбуку жизни нового общества и правила его игры, была сама любезность:

– Я всегда рада с вами работать…

– Что это? Какая милая вышивка! Я ни разу не видел ее тут!

Марина – сама светскость и обаяние:

– Из Италии. Подруга прислала. Может, заказать тебе?

– Я был бы признателен! Мои старики обожают такие вещицы!

Пора было приступать к делу. Обе стороны надеялись, что удачно обманывают друг друга. Яцен сказал небрежно:

– Увы! Мне опять приходится пересоставить мою долговую расписку. Снова форс-мажорные обстоятельства… Еще на квартал. Разумеется, с учетом прогрессирующего процента… – Он посмотрел на часы. – Время летит. Мне сегодня еще ездить и ездить. Сплошные визиты…

Для Яцена наиболее трудная часть переговоров была позади.

Марина была еще и сама кротость.

– Нет проблем. Единственно: я попросила внести в текст одно изменение. Я думаю, ты не будешь возражать…

– Да?..

Она улыбнулась.

– В конце осени я буду за границей. Я хочу получить деньги там.

Яцен быстро сообразил, насколько его это устраивает. «Марина уезжает. Она там, я здесь…»

– Никаких проблем! Любое место, которое укажешь…

– Пожалуйста… – Нотариус достала бумаги из кожаной сумки – портфеля деловой женщины.

Оставалось подписать. Яцен подсел к столу.

Текст не вызывал возражений. Новым был лишь один пункт – страна, где должна была быть произведена оплата, – «Израиль».

Сразу по горячему следу «Лайнс» выдал информацию о результатах проверки Левона.

– У него есть возможность рассчитаться… По-видимому, он так и сделает, но надо чуть-чуть нажать.

Секретарь – узкая смуглая змейка – снова предложила чай.

Мы могли приступить к следующему этапу. Марину заботил ее партнер, живший в Иерусалиме.

– В последнее время на него наезжают…

Рэмбо, достав свою израильскую папку, спросил:

– В чем конкретно выражается наезд?

– Незадолго до этого был убит его родственник. Достаточно крутой человек… Как у нас сказали бы – мафиози.

– Тоже в Иерусалиме?

– В Рамат-Гане. Ян – это имя моего партнера – говорил со мной об этом достаточно серьезно. Раньше за ним этого не наблюдалось. Средства на оплату командировки частного детектива в Израиль, если мы договоримся о заказе, я могу перевести уже сегодня.

Мы внимательно слушали.

– Я хочу знать – если наезд идет отсюда, из России, кто в этом заинтересован. Связано ли это с людьми, на которых я тут опираюсь… Знаете, как бывает.

– Предательство.

– Да.

– Если с ним что-то произошло, я хочу, чтобы было произведено глубокое исследование причин и обстоятельств. Возможно, мне придется тогда принять меры личной безопасности. Я уверена, вы меня не оставите.

– Без сомнения.

– Пока же речь идет о нем. В последний раз, когда мы с ним разговаривали, он сказал: «Самое верное, если бы ты прислала сюда человека, на которого можно положиться…» Итак, что это может стоить?

– Оплата зависит от степени риска…

– Я готова к верхней ставке. Если она разумна. И готова заключить договор…

Рэмбо прикинул на микрокалькуляторе. Показал сумму.

– Это максимум. Мы будем отчитываться документами, счетами…

Рэмбо вызвал помощника с проектом типового договора.

Пока готовился текст, Марина спросила:

– У вас есть опытный детектив, которого вы можете послать?

Рэмбо пожал плечами.

Он мог сказать: «Бывший крутой московский мент…»

Или: «Детектив, имеющий опыт работы на Ближнем Востоке. Состоит в контакте с иерусалимским адвокатом „Лайнса“ и несколькими детективными бюро в Каире, Иерусалиме, Тель-Авиве. Вел все дела, связанные с Израилем. Ввиду этого ассоциация „Лайнс“ и сейчас оплачивает ему квартиру в Иерусалиме, используемую под офис».

Любое явилось бы веским аргументом.

Рэмбо выбрал самое простое и убедительное.

– Мой коллега и личный друг… В любой момент, как только вы сочтете нужным, он немедленно вылетит в Израиль…

– Вы перед этим нас познакомите?

– Я его вам непременно представлю. Что касается суммы, которую вы вносите… Остаток мы возвратим вам на счет… Но если мы будем осуществлять и физическую охрану…

– Нет, нет. Это пока совершенно не нужно.

Рэмбо осторожно пытался ее разубедить:

– Береженого Бог бережет…

– Меня это стеснит. По крайней мере, сейчас. В нужный момент мы вернемся к этому… – Марина посмотрела на часы.

– Вы можете с ним сейчас связаться? – спросил Рэмбо.

– Через несколько минут.

В 16.00 Марина набрала номер.

– Ян должен быть сейчас у аппарата…

Еще в прошлый раз, когда Марина звонила в Иерусалим из офиса, я проверил номер. Телефон-автомат был установлен на площади Кикар Цион в Иерусалиме.

Гудки разнеслись по кабинету. Трубку в Иерусалиме никто не снимал. Затем вдруг прозвучал голос. Грубый, гортанный.

– Ми зэ? Кто это? – Марина его не признала.

Это был полицейский, араб-христианин Самир. Но никто из нас об этом не догадывался. Марина повесила трубку.

– Какое-то чувство мне подсказывает: с Яном беда…

– Когда ваш следующий выход на связь?

– Через день.

Компания подростков, поднявшаяся к дому на Бар Йохай, еще постояла. В иерусалимском районе Катамоны было по-ночному тихо. Улица спала. В окнах квартиры Амрана Коэна горел неяркий свет.

Ленка предложила:

– Давайте заглянем в окно! Что там?..

Они осторожно приблизились. В плотной шторе, закрывавшей окно, одна из планок была погнута. Сквозь отверстие виден был большой пустой салон. Стол, книжные полки. Свет исходил от маленькой поминальной электросвечи.

Арье неосторожно хрустнул кустом. Бульдог рванулся.

Они увидели тень, упавшую на середину комнаты. Кто-то шел к окну, неся перед собой свечу…

– Религиозный! Хасид! Кто же это?

– Может, кто-то из соседей. Родственников у Амрана не было. Обычай велит сидеть по покойному шесть дней…

Боаз предположил по простоте душевной:

– А может, полиция. Засада? А? Убийцы обязательно приходят на место преступления…

– В России!

– Почему?! И в Израиле тоже…

Юджин Кейт вырвался на Бар Йохай только под вечер.

Начальник отдела приказал отпустить Рона Коэна и дать ему ключ от квартиры.

– Пусть сидит, молится. Мы там все перетряхнули. Ничего нет.

Юджин Кейт старался не думать о мамзере: против начальства не попрешь…

В Катамонах у Кейта было несколько своих людей. Когда-то давно он пришел сыщиком именно сюда, на этот участок – зеленый, молодой, недавно из армии, с нашивкой за участие в военных действиях в Ливане.

У него не было никакого опыта в раскрытии преступлений. Прошлая его специализация была узкой – борьба с арабским террором, чтение следов, оставленных террористами на местности, опрос жителей…

Тут все было по-другому. Его признанная наблюдательность оставалась невостребованной…

Кейт собирался воспользоваться праздником Лаг ба-Омер, чтобы встретиться со своими информаторами. Жители на участке его прежнего оперативного обслуживания до сих пор охотно контактировали с ним.

Он навестил некоторых из них, живших поблизости от дома убитого. Раньше эти люди уже не раз тайно помогали ему в выявлении продавцов кокаина и марихуаны.

После непременных «Как здоровье?» – «Бэ сэдер!» – «В порядке!» – «А как твое здоровье?» бросил привычное:

– Как мои подопечные?

– Все по-прежнему. Курят и колются.

– Новые люди появляются?

– Пока не видно.

Он и сам не знал, на что рассчитывает.

– Меня интересуют связи убитого Амрана Коэна – дружеские, родственные, интимные…

– Никто не замечал его…

Оставил мотоцикл у дома убитого, прошел по галерее. Несколько детей еще играли в футбол. Они увернулись от его расставленных рук…

Двое из них были детьми Варды.

Когда он минут пять назад позвонил ей, она сказала, что собирается на галерею за детьми.

– Идите сюда! Как вас зовут?

Ему показалось, что он узнал их – смуглых, с нежными щеками, длинными ресницами…

– Как зовут вашу маму? Варда?

Тут сразу подошла и сама Варда.

– Как здоровье?

– В порядке. Как ты?

– Слава Богу!

Варда, похоже, так и не меняла наряд в течение всех дней жары и хамсина – трикотажные рейтузы, только другого цвета – красные. Майка. Под майкой словно надутый спасательный круг. Еще шлепанцы на босу ногу. В руке сигарета…

– Мы тут поговорили с женщинами. И Ципи… Ты знаешь ее?

– Нет.

– Она тебя знает. Она вспомнила: тут как-то появлялась женщина с Амраном. Высокая, крупная. Лет двадцати пяти…

Варда глубоко затянулась, долго и медленно выпускала дым.

– Давно?

– Это на Кристмас.

– Нищая?

– Да нет! Самое интересное: Ципи говорит, что мы вместе были. Но я – хоть убей! – не помню!..

– Она приезжала сюда, на Бар Йохай?

– Да нет… – Варда принялась рассказывать сначала, теперь уже подробнее. – В конце сезона объявили распродажу в магазине на Бен Йегуда… А Кикар Цион, где он всегда сидел, вот она…

– Да.

– Женщина ждала его в глубине площади, у входа в банк «Апоалим». А до этого, примерно за день, другая соседка их обоих видела на рынке Маханэ Иегуда. Они садились в такси…

Кейт слушал внимательно.

– В такси?

– Он часто ездил в такси. И еще соседка сказала, что говорили они не на иврите, не на английском.

Подспудно он предполагал эту версию. Даже высказал нечто подобное Джерри, сыщику участка Катамоны… Варда взглянула на него участливо.

– Ты неприкаянный какой-то, Юджин. Я имею в виду – душой…

– Ты думаешь?

– Чувствую.

Она положила руку ему на плечо.

С тех пор как он расстался со своей журналисткой, это было первое женское прикосновение. Все внутри отозвалось в нем в ответ на тихое это касание.

– Я хочу снова посмотреть квартиру Амрана Коэна. Ты сможешь пойти со мной? И кто-нибудь из соседей…

Кейт провел в квартире убитого Амрана около часа.

Варда пригласила с собой еще хасида с четвертого этажа – пейсатого Ицхака Выгодски. Все время, пока Юджин Кейт осматривал нехитрое имущество нищего, хасид, не прерываясь, истово молился при зажженных свечах.

Детектив мелочно-внимательно присматривался.

Кремы, мази, натирки… Свежие и высохшие, покрывшиеся плесенью. Нищий воевал с кожными болезнями.

Кейт уже знал, что, состоя на учете в больничной кассе «Леуми», Амран Коэн туда практически не обращался. Лекарства были приобретены в частных аптеках.

Все эти мази следователь Роберт Дов намерен был вскоре предъявить знающему фармацевту.

В комнате неясного назначения было полно пустых коробок, сумок; вещей, которые находились прежде в картонной этой таре, в квартире не было. Это были коробки от компьютера, принтера…

Юджин Кейт двигался по часовой стрелке.

Судя по стойкому запаху натурального кофе, напиток этот был верным спутником одинокого хозяина квартиры. Гурманом он тоже не был. Большой холодильник «Амкор де люкс-15» мог считаться полупустым. Молочные йогурты, овощи.

Кейт не знал, на чем сосредоточиться.

Два чисто выбитых ковра, один, свисавший со стены на кровать, другой под ногами…

Еще религиозные книги с золочеными переплетами на книжных полках, похоже, оставшиеся от кого-то, кто жил тут лет двадцать назад, и с тех пор ни разу не открывавшиеся…

Детектив терпеливо переставил и перетряхнул каждую.

Было известно, что Амран Коэн ночевал тут не каждую ночь.

«Где он обитал в действительности? Зачем приезжал сюда? Что он делал один в огромной квартире? Почему Амран Коэн оказался здесь в ту ночь? Может, кого-то ждал?»

Кейт попробовал представить убитого за этим столом, на этой кухне.

Небольшого росточка человечек, с овальной высокой головой, с макушки до пят вымазанный пахучими снадобьями…

Считал ли он в это время шекели, полученные за день? И где они?

Кейт перешел в спальню. Не менее десятка небольших подушек-думок наполняли постель нищего…

Все они были прощупаны, просвечены во время осмотра. Кроме пуха, в них ничего не оказалось…

Ни денег, ни банковских бумаг.

Между тем деньги должны были быть.

Амран Коэн, или кто он был в действительности, не проживал суммы, которые зарабатывал.

Можно было, конечно, предположить, что все попало в руки убийц. Но что-то обязательно бы и осталось.

Вместе с банковской перепиской, которая должна была находиться в квартире, отсутствовал и заграничный паспорт хозяина – даркон…

Не было ни писем, ни документов, ни фотографий, кроме одной – на удостоверении личности.

Кейт осмотрел посудный ящик: дюжина серебряных ложек – единственная ценность хозяина – была клеймена необычным квадратным клеймом…

Все подтверждало, что Амран Коэн не был обычным нищим. Убийство его не было обычным убийством.

Убитый при жизни словно сделал все, чтобы уничтожить любые сведения о себе.

Преступление было связано со вчерашним днем человека, принявшего имя Амрана Коэна. Прошлое нищего был темно и опасно, все это время оно не оставляло его, жило рядом с ним.

Кейт погасил свет в салоне. Бар Йохай уже спала, чтобы утром снова подняться спозаранку.

– Может, мы пойдем, Юджин? – Варда зевнула. – Поздно уже!

– Сейчас!

Уже выходя, они внезапно услышали голоса.

Хасид Ицхак Выгодски со свечой вернулся в салон. Кейт приблизился к окну.

Несколько подростков – девчонки и парни – стояли по другую сторону стекла, напротив, не видя его.

Окно квартиры «на дне» – в нижнем ярусе было вровень с подошедшими.

Кейт хорошо их рассмотрел.

Один из парней был вихрастый, белокожий. Кейт видел его днем на лестнице – он жил в этом доме. Девчонка его была гибкая, стройная…

«Русим!» – «Русские…»

Кейт ночевал на вилле у отца в Гиват Зеев. После смерти матери отец жил один. Вилла стояла на краю ущелья. Ночью непроглядная темень окружала ее словно толща воды, утром вилла как бы всплывала. Корабельные сосны со дна ущелья карабкались к людям в небольших каменных особняках.

Когда Кейт приехал, отец уже спал. Утром Кейт тоже его не видел – отец уехал раньше, чем сын встал…

В 8.00 детектив поставил «ямаху» на стоянку у КПП на Русском подворье – тут располагался отдел полиции Иерусалимского округа. Снял шлем. Рядом ставили мотоциклы его новые коллеги.

Большинство, однако, предпочитали машины.

Из припарковавшейся «японки» вышел следователь Роберт Дов, грузный, ширококостный, с кривой улыбочкой, черными маслеными глазками.

Роберт Дов уже почувствовал в новом детективе главного соперника при выдвижении на административную должность.

Кейт остановился, прикурил, дав Роберту Дову время уйти через КПП. Но тот махнул рукой. Ждал.

– Привет, Юджин. Как ты?

– В порядке… – Кейт сунул шлем под мышку. Отмолчаться было бы теперь неприлично. – Как ты?

– Слава Богу!

Они и раньше, до того как Кейт ушел в Матэ Арцы – Всеизраильский Генеральный штаб полиции, – знали друг друга. Их отношения нельзя было назвать теплыми.

Как следователь Роберт Дов отличался удачливостью и цепкой хваткой. Его специализацией были профессиональные организаторы подпольных казино. Он вламывался в их ночные катраны с грохотом, как медведь, что, собственно, на иврите и означала его фамилия.

– Что у тебя есть по этому делу?

– Ничего особенного.

Вопрос, безусловно, был задан неспроста. Разговоры, которые Дов вел, крутились обычно всегда вокруг него самого, его дел, интересов.

– Зря ты м а м з е р а отпустил! Я бы держал его на Русском подворье в камере до посинения…

– Это ты начальству скажи…

Дов махнул рукой.

– Прессу видел сегодня? «Барон Ротшильд с площади Кикар Цион».

– Я вообще газет не читаю.

– А ты посмотри. Там и о тебе есть.

Вместе молча прошли КПП; Поднялись к себе. Уходя, Дов с обычной кривой улыбочкой объяснил:

– Шмулик сказал, что, поскольку я умею ладить с прессой, он очень просит меня заткнуть рот этой братии. Короче, ты прочтешь – поймешь, о чем речь.

Дов знал два противоположных состояния. В одном он был в ладах собой. Считал, что все мужики мечтают быть его друзьями, каждая баба – лечь с ним. Его восхищение собой было безмерным и органичным. Во втором состоянии все было наоборот. Все подсиживали, интриговали, завидовали…

– Ну, давай! Держи меня в курсе…

– Бай!

Кейт свернул к себе.

«Скотина…»

Зная характер начальника управления Шмулика, можно было предположить, что Дов, любивший видеть своё имя на страницах прессы, сам предложил себя, намекнув, что у него уже есть данные и он быстро – в неделю – свернет все дело.

Значит, тучи сгущались, хотя начальство и Делало вид, что ничего не происходит.

«Роберт Дов мог намекнуть Шмулику на то, что я сам просил об этом… Впрочем, так ли все, как Дов преподнес?!»

«Неподнявшийся однослойный пирог…» – сказал о Роберте Дове прежний начальник Генерального штаба.

Итак, пресса опять его нашла. Начало положила журналистка, которой захотелось дать ему прямо в кабинете по окончании интервью…

Теперь было поздно искать причины случившегося.

Коллега-детектив, проходивший по коридору в туалет, отвернулся как-то поспешно…

Несколько детективов, постоянно державших нос по ветру, уже вели себя как-то отстраненно. Не хотели быть замеченными в компании с коллегой, отмеченным знаком беды.

«Что же они на этот раз написали?»

Кейт сходил в соседний кабинет, принес газеты.

Большая часть прессы сочла своим долгом уделить хотя бы несколько строк такому необычному происшествию, как убийство иерусалимского нищего. Мнения о мотивах преступления, впрочем, были одни и те же, как и заголовки…

«Барон Ротшильд с площади Кикар Цион…»

«Иерусалимский миллионер на реке Стикс…»

В упоминании одной из рек подземного царства, в котором, по греческой мифологии, обитали души умерших, содержался намек на неиудейское происхождение нищего миллионера.

«О чем он говорил… А, вот!»

В конце мелькнуло имя м а м з е р а.

Журналист не стал затруднять себя размышлениями и просто назвал услышанное имя подозреваемого: Рон.

Он, по-видимому, успел переговорить с кем-то из жителей Бар Йохай. Описание соответствовало действительности:

«Молодой хасид из религиозного квартала… Странные отношения с убитым: мытье в ванной… Совместные ночевки…»

В последней строке журналист вспомнил полицейского:

«Это недавно переведенный из Матэ Арцы в Иерусалимский округ детектив Юджин Кейт, звезда которого закатилась так же стремительно, как и взошла. Трудно объяснить взаимопонимание, которое полицейский быстро установил с задержанным.

Юджин Кейт тут же распорядился отпустить подозреваемого на все время совершения им обряда траура над убитым… Трудно сказать, что так умилило одинокого неженатого полицейского… Может, совместное мытье мужчин в ванной… В полиции Иерусалимского округа нам никак не смогли прокомментировать данный факт…»

Кейт бросил газеты на подоконник…

«Набить морду журналисту? Или подать в суд на газету…»

В редакции, должно быть, только и ждали этого…

В море израильской журналистики стоял полный штиль. Писать было не о чем. Дальше на несколько недель должно было наступить настоящее бестемье.

Приближались парламентские каникулы. Глава правительства Биньямин Нетаньяху с женой Сарой и деть-. ми собирался в отпуск. «Как и каждой молодой супружеской паре, – ответила на вопрос интервьюера Сара Нетаньяху, – нам тоже приходится ограничивать расходы…»

Миллионер Григорий Лернер, который должен был быть представлен израильскому обществу как злой гений русской мафии, уже был арестован…

Выбора не оставалось.

Пресса снова напала на него. На этот раз по делу об убийстве Амрана Коэна…

Журналисты старались наперебой. Тем более, что следствие о преступлении, совершенном в доме на Бар Йохай, перешло в кризисную стадию.

У потерпевшего обнаружилось полное отсутствие корней на этой земле. Было неясно, родился ли он в стране или попал извне. На основании чего? Откуда? Каким образом?

Убитый по-прежнему именовался в документах Амра-ном Коэном, на деле оставаясь все тем же «иксом» – абсолютно неизвестной величиной. Он мог запросто оказаться подданным иностранной державы и ее агентом в Израиле.

Кейт связывал свои надежды с комплексной судебно-медицинской и биологической экспертизой.

В распоряжение специалистов покойный предоставил все, что уже не в состоянии был скрыть, – тело, внутренние и наружные органы, поверхностный волосяной покров…

Эксперты должны были дать однозначный ответ на вопрос о происхождении убитого и возможных путях идентификации его личности.

Скрытая от глаз, вторая жизнь подпольного миллионера должна была очень быстро указать на его убийц.

Снизу детективу позвонили:

– Юджин, к тебе человек. Ты знаешь кто…

– Иду…

На стенах кабинета Кейт развесил портреты убитого – многократно увеличенную репродукцию с удостоверения личности и еще несколько снимков, сделанных в Институте судебной медицины после «туалета трупа».

Кроме того, Кейт достал и увеличил фотографии еще одного Амрана Коэна – умершего двадцать лет назад и похороненного на кладбище в Герцлии.

Выставка фотопортретов ждала своего зрителя, о котором сообщили снизу, с КПП.

Иаков Бен Дор, широкий плешивый старик, старый полицейский служака, живая история израильской полиции, приехал на недавно купленной новенькой «даятсу», модели «шарейд», наиболее популярной у покупателей автомобилей в этом году.

Он еще с КПП направо и налево демонстрировал свою мощь, II особенности ставшую легендой цепкую память.

Бен Дор помнил еще первого израильского убийцу Эли Гольдберга, по кличке Рыжий, из Польши, который сел в 1948 году! На его памяти было грандиозное ограбление банка «Апоалим» в Иерусалиме в 1982-м – Ицхак Дрори, по кличке Мозговитый, загремел тогда на 12 лет…

Сделал он и все, чтобы сведения о себе довести до израильского общества.

О Иакове Бен Доре то и дело вспоминала пресса.

Разоблачение шайки ростовщиков в Манхэттене во главе с Харви блчином тоже имело к нему отношение.

Бен Дор принадлежал к «золотому веку» преступности и полиции. В баре «Пуэрто-Рико» на Дизенгоф в то время сидели рядом бандиты, полицейские и вместе с ними видные израильские интеллектуалы. Все вместе. Курили, пили кофе…

Кейт терпеливо ждал.

– Шалом, Йаков… Ты в порядке?

– Шалом, Юджин. Да, в порядке. Как ты?

– Спасибо. Ты готов подняться ко мне?

– Пошли. Я тут заболтался с мальчиками…

Бен Дор и в кабинете Кейта не мог хотя бы на секунду не предаться воспоминаниям:

– Бат-ямская группировка! О, это было серьезно! А шайка из Пардес-Кац! Тель-авивская «Шхунат ха-Тиква»… – Старик упивался реминисценциями. – Крупнейший специалист по контрабанде гашиша Эли Тамуз выпустил книгу «Рассмешить Всевышнего»…

Наконец он замолчал и внимательно вгляделся в развешанные по стенам фотографии. Это была напряженная минута. Йаков Бен Дор снял очки.

– Юджин. Этого человека я не знаю… – Он показал на фотографии убитого. – Я могу дать тебе только один совет.

– Да…

– Обрей его. Можешь?

– Минуту, Йаков…

В шкафу у него сохранился огрызок мела.

Нищий с выбеленными щеками выглядел молоденьким.

И сам облик заметно изменился.

Служака удовлетворенно крякнул:

– Это уже другое дело. Что-то есть. Кажется, я видел его. Знаешь, где надо искать концы? Удивишься! В тюрьме Бейт Лит. Для особо опасных. Сдается мне, кто-то из стариков должен его помнить… А может, в тюрьме Цаламон. Их туда сейчас переводят, у кого примерное поведение…

Кейт заваривал себе кофе, когда сотовый в кармане куртки неожиданно прозвенел.

– Юджин, шалом! Это Джерри!

Звонил оперативник с участка Катамоны.

– Шалом, Джерри! Все в порядке. Как ты? Что нового?

– Пришла распечатка телефонных разговоров Амрана Коэна, которую ты заказал.

– Да. И куда он звонил?

– То-то и оно, Юджин! Это номера уличных телефонов-автоматов…

– И где они установлены?

– По Иерусалиму. В центре. В Старом городе. Кто-то ждал звонка в определенное время, и Амран Коэн звонил в автомат.

– А междугородные звонки?

– Тель-Авив, Рамат-Ган. В Бейт-Лехем, между прочим! И тоже в автомат!

– Странно…

Бейт-Лехем, или, в христианской традиции, Вифлеем, – родина царя Давида и Иисуса Христа – находился на территории Палестинской автономии, обычно большую часть года в связи с арабским террором город оставался закрытым для посещения израильтян…

Кому уж там звонить?!

– А что международные разговоры?

– Ни одного разговора с заграницей… Юджин!

У сыщика участка Катамоны было еще что сказать.

– Слушаю, Джерри. Что там…

– Я получил распоряжение…

– Да.

– Наша оперативная группа расформирована. С сегодняшнего дня я поступаю в распоряжение следователя Роберта Дова.

– Да?

– Мне очень жаль, Юджин.

– Мне тоже, Джерри.

– Я вечером буду его сопровождать на Бар Йохай.

– Успехов, Джерри. Бай…

– Бай, Юджин. Еще вопрос: я могу ему сказать, какие версии у нас были?

– Что за вопрос? Конечно…

Он убрал кофе. Сейчас он не был нужен. Ему незачем было себя подстегивать…

«Стоит только появиться в деле каким-то зацепкам, ниточкам, как тут же возникают очередной журналист и Роберт Дов с его напором…»

Он потянул телефон. Начал даже набирать номер.

Вовремя остановился.

«Вопрос решен. Начальство обязано докладывать каждый вечер наверх. Что с того, что все друг с другом на „ты“ и только по имени! Отбреют чище бритвы!»

Его подруга, с которой он расстался, умела физически лечить невидимые моральные раны…

«Может, ей позвонить?»

Номер был записан на трубке…

Но тоже вовремя отказался.

«Ты чего, Юджин! Любая шлюха с Бен Йегуда пропишет тебе то же средство…»

В окнах квартиры убитого на Бар Йохай неярко горели свечи.

Это мамзер Рон, отпущенный из Русского подворья, сидел там на расстеленном по полу ковре тихо, как мышь, не выходя и не открывая двери никому…

– Пусть потрясется…

Следователь Роберт Дов предполагал взяться за него по окончании обряда ешивы, если за это время ничего путного не попадет в поле зрения.

– С квартирой все ясно! Преступники внутри не наследили. С этим следует примириться и сразу забыть! Меня интересует не нищий, а его убийцы…

Вместе с сыщиком участка Катамоны Джерри он знакомился с местностью, прилегающей к дому.

Было темновато.

На детской площадке – с обязательными песочницами, самолетами, паровозами – еще играли дети.

Повсюду вдоль узкой извилистой Бар Йохай были припаркованы машины. Их было много.

Роберт Дов кивнул на окно.

– Смотри, смотри!

Хасид истово кланялся, крученые колбаски пейсов отлетали за спину.

– Знает, что я из него всю душу вытрясу… Разберемся!

Детектив внезапно нагнулся, он что-то заметил под ногами. Поднял.

– Знаешь, что это?

Джерри увидел на ладони сиреневый увядший цветок. Он взял его, подержал, вернул детективу.

– Нам говорили в школе… Бугенвиллея?

Детектив засмеялся.

– О чем это говорит, знаешь?

– Ломают ветки.

– К окну подходили русские…

Израильтяне, как правило, цветов не рвали. И на природе, и в общественных местах. Слишком велики были штрафы"

– Ты понял?

– Да. Кстати…

Джерри рассказал о русском следе, который почувствовал Юджин Кейт.

– …Хотя за границу он не звонил.

– И Кейт тоже? – У Дова заметно поднялось настроение. – Где тут у тебя можно кофе выпить, Джерри? Спокойно потолковать?

Кафе называлось «Рамзор».

Название ему дал светофор, регулировавший довольно мощные потоки машин, направлявшихся в большие районы – такие, как Пат, Гило.

Красные сигнальные огни плыли высоко вверх вдоль по красной реке. Там был центр.

Вечером «Рамзор» выглядел очень даже прилично: столики под развесистым дубом, площадка, огороженная ящиками с геранью…

Роберт Дов, как оказалось, любил цветы.

Пили кофе.

Следователь вошел в курс дела.

Две группировки молодежи из СНГ в районе Катамо-ны враждовали между собой. Преступление могла совершить либо одна, либо другая. Обе были замкнуты, посторонние в них не допускались.

Во главе обеих стояли люди, имевшие кавказские корни.

Джерри располагал достаточной информацией на Макса и на Гию.

Приземистый, с короткой мясистой шеей, крепкими ногами – бывший чемпион по борьбе среди юниоров одной из кавказских зон, жестокий, сильный, Макс имел преступное прошлое.

– На него заводились уголовные дела, но ввиду отсутствия улик их приходилось прекращать… Он совладелец паба для молодежи. Есть сведения, что там сбывают наркотики. Заведение откровенно вызывающее. На вывеске – череп и кости на черном фоне… «Сицилийская мафия»…

– А клиентура?

– В основном из СНГ, молодые парни. Сам Макс в аллее бывает редко. Больше у себя в пабе. У него связи со взрослыми уголовниками из Тель-Авива, Ашдода… У меня на него ничего нет. Недавно, правда, он отделал тут в аллее парня из той группировки, с Бар Йохай…

Джерри рассказал, как Макс избил рыжего Дана.

– Носком ботинка в лицо и под ребра…

– Надо с ним потолковать!

– Дан скажет: ничего не было. Они предпочитают выяснять отношения сами. Или через авторитетов…

– Макс – судимый?

– Он привлекался к ответственности за драку.

– А приговор?

– Условный. И общественно полезные работы. Год он каждую неделю перевозил рабочих от Центральной автобусной станции до Ботанического сада…

– А что его друзья?

– Из-за него разгорелась драка между девицами в аллее на празднике Лаг ба-Омер. Тоже парни крутые…

– Крутые! А зачем они ходят в аллею?

– Из-за собак. У всех собаки. Больше негде выгуливать. Там пустырь и дальше железная дорога и арабская деревня…

Кафе «Рамзор» пользовалось популярностью благодаря выигрышному местоположению – движение машин на перекрестке не ослабевало ни на минуту. То одна, то другая останавливалась рядом.

Роберт Дов взглянул на часы. Время было еще детское.

– В доме, где жил Коэн, есть новые репатрианты?

– Трое ребят.

– Что они?

Джерри пожал плечами.

Борька Балабан, косой Арье и Дан прибыли по программе юношеского образования из стран СНГ. Приняли израильское гражданство. Теперь работают в ожидании призыва в армию.

– Что у них за работа?

– Подсобные рабочие, один на стройке, двое – на заводе пластмасс…

– Нам известны?

– Только Арье. Попался с ящиком пива, буквально на второй день, как появился, украл со склада лавки. Социальный работник проводила проверку. Простили. Он действовал под влиянием старших ребят, известных полиции… Был тогда предупрежден. Поставлен на учет. Дан, друг его, ни в чем особенном не замечен…

– Образ жизни, увлечения?

– Как все. Радиоприемник, собака – белый боксер. Альбинос. В ту ночь они работали. Один оставался дома.

– Кто?

– Борис Балабан.

Дов достал из кармана блокнот. Сделал пометку.

– Расскажи подробнее?

– Веснушчатый, белокожий. Работает подсобным рабочим на стройке. Последнее время постоянно с хаверой. Ленкой. Я тебе их всех покажу. В авторитете у них Гия, по-грузински Георгий.

Детектив записал.

– А что Гия?

– Самостоятельный парень. Много не говорит.

Роберт Дов спрятал блокнот.

– Какое у тебя в целом мнение о них?

Джерри подумал.