Текст книги "Незнакомец"

У двери, чуть-чуть ее приоткрывая, толпятся сотрудники.

Лалаев. Но эти тесты, я полагаю, касаются среднего звена?

Незнакомец. То есть?

Лалаев. Не посягают на статус руководящего работника?

Незнакомец. Посягают. Принцип железный.

Лалаев (принужденно смеясь). Однако ж. Вы крутой человек.

Незнакомец. Такое решение.

Лалаев. Ну, хорошо. Но вот этот тест на живость ума. Какого он все-таки характера? Могли бы вы привести пример?

Незнакомец. Нет. Не могу. Прошу прощения. Желательно получить документ. Хотел бы на месте захоронения не думать о житейской возне.

Дверь приоткрывается, сотрудники заглядывают в кабинет.

Лалаев. Огарков! Зайдите с Марианной Маратовной. (Незнакомцу.) Сейчас – обеденный перерыв. Я не вправе держать сотрудников. Впрочем, прошу вас чуть обождать у моего секретаря.

Незнакомец, скрестив руки на груди, усаживается около сильно нервничающей Дуси. В кабинете, кроме Лалаева, остаются Грудкова и Огарков.

Огарков! Вам что из Москвы писали?

Огарков. Будут тестировать.

Лалаев. Не так кратко.

Огарков. В системе моего приятеля испытания пройдут в ноябре.

Лалаев. А он писал о характере тестов?

Огарков. Не писал и не мог писать. Кто ж будет испытывать скорость реакции и тем более живость ума, если условия известны?

Лалаев. Идите.

Огарков уходит. Проходя мимо Незнакомца, к изумлению последнего жмет ему руку.

Марианна Маратовна, я хочу вам дать поручение.

Грудкова. Оно мне по силам?

Лалаев. Только вам. Я сейчас ухожу обедать. Вас же прошу остаться здесь. Пригласите его в кабинет и заставьте разговориться. Я согласен, он что-то знает. Пусть он приведет вам пример теста на эту… живость ума.

Грудкова. Он умолчит.

Лалаев. Если вы захотите – памятник развяжет язык. Тем более что его лояльность поможет ему получить документ. Моя дорогая, на вас смотрит все «Резиновое изделие». (Выходя, Незнакомцу.) Я на полчасика ухожу. Пройдите ко мне. С вами займется наша Марианна Маратовна.

Лалаев уходит. Однако, кроме Огаркова, никто из сослуживцев не покидает помещения.

Незнакомец (входя в кабинет). Ваш начальник заверил меня, что вы покончите с этим делом.

Грудкова. Садитесь. Ближе. Меньше агрессии. Я симпатизирую вам. (Мягко.) Гордей Фаддеич…

Незнакомец. А вот и нет! Фаддей Гордеич.

Грудкова. Ах, виновата!

Незнакомец. Отец – Гордей, брат мой – Авдей, а я уж Фаддей.

Грудкова. Я так и думала. Это случайная ошибка. Вы не сердитесь на меня?

Незнакомец. Вам управляющий говорил, что я во времени ограничен? Мне нужно на пригородный поезд, который меня не будет ждать.

Грудкова. Зачем вам туда?

Незнакомец. На могилу к тетке. Возможно, что я здесь в последний раз. Я должен отдать долг ее праху.

Грудкова. И все же прилично ли так спешить? Неужто я вам столь неприятна, что вам не терпится убежать?

Незнакомец. Хотел бы я на вас посмотреть, если бы вам почти двое суток морочили голову из-за бумажки.

Грудкова. Все позади, поскольку теперь ваше дело в руках Аркадия Павловича.

Незнакомец. Аркадий Павлович! Бог всемогущий! Нет, фантастично устроен мир! Мы с Авдеем всегда поражались. В каждом городе, в каждой конторе – свой Зевс, свой вершитель судеб.

Грудкова. Но это же – в порядке вещей.

Незнакомец. Слабое для меня утешение. Эти бесстрастные коридоры, эти торжественные приемные, эти томительные ожидания, когда неожиданно из кабинетов доносится гром отставляемых стульев и вдруг вываливаются на тебя ушкуйники с папками в руках… Я в этой атмосфере теряюсь. Она сковывает мой дух. Авдей – тот просто заболевает.

Грудкова. Сознайтесь, вы оба неуравновешенны.

Незнакомец. Возможно, но совершенно по-разному. Авдей элегичен и заторможен, а я до крайности возбудим.

Грудкова. Однако, как вы к нему привязаны. Я не устаю удивляться.

Незнакомец (отрывисто). Из общей плаценты.

Грудкова. Что это значит?

Незнакомец. Мы – однояйцевые близнецы. Случай нечастый, если вы знаете. Поскольку от многоплодных родов таких, как мы, пятнадцать процентов.

Грудкова. Всего?

Незнакомец (кивая головой). Одинаковый генотип, всегда одинаковая группа крови. И внешне почти неразличимы. Из общей плаценты, я уж сказал.

Грудкова. Я слушаю, как дивную сказку.

Незнакомец. Все научно подтверждено.

Грудкова. Не знаю наверно, но в этом во всем есть нечто загадочное и завораживающее. Тревожащее и душу и ум. Дайте руку. Странные линии…

Незнакомец. Нет, это лишнее. Уверяю вас.

Грудкова. Как же так? Ваш брат скоро женится, а вы…

Незнакомец. Авдею всегда не везло. Беды его преследуют с детства. То сам упадет на ровном месте, то на него упадет бадья. Однажды в ночь после Нового года заснул на рельсах и был поврежден.

Грудкова. О, боже мой!

Незнакомец. Ничего рокового. Просто наехал велосипед. Но что потрясает воображение – единственный велосипед в эту ночь ехал себе по пустому городу и тот не мог его миновать.

Грудкова. Вчуже невыносимо слушать.

Незнакомец. Верите, наболелась душа. Грустно складывалась его жизнь. Как вы заметили, у нас – резко полярные темпераменты. Я холерик, а брат – меланхолик.

Грудкова (с интересом). Вы холерик?

Незнакомец (пылко). А кто ж еще?! Я вулканичен и мятежен, то и дело приобретал врагов. И что же? Мечтательный, кроткий Авдей три раза был бит вместо меня.

Грудкова. Какая судьба!

Незнакомец. Теперь вот женится.

Грудкова. И при таком несходстве характеров внешне вы как один человек.

Незнакомец (нетерпеливо-раздраженно). Из общей пла-цен-ты.

Грудкова. Так почему же вам надо доказывать ваше родство?

Незнакомец. Вы еще спрашиваете? А чем вы лучше? Там требуют справки, а здесь не дают.

Грудкова (многозначительно). Все зависит только от вас.

Незнакомец (махнув рукой). Ни черта от нас не зависит. Так и барахтаемся с Авдеем. Две лодочки в этом море житейском. А к берегу никак не прибьет.

Грудкова. О нет, вы не из тех, кто тонет. В вас чувствуешь первобытную силу. Ее пещерный аромат. (Накрывает его ладонь своею.) Зависит от вас и только от вас. Холерик вы мой…

Незнакомец. Отпустите руку. Что она вам, в самом деле, далась? Какая своеобразная женщина… Чего вы хотите? Я не пойму…

Грудкова. Как он доволен… Возобладал? Добился? Одурманил? Растрогал?

Незнакомец. Что происходит?

Грудкова. Так мы – друзья?

Незнакомец. Вы мне дадите мою бумагу?

Грудкова. Вы мне расскажете, что за тест? (Целует его.)

Незнакомец. Невероятная ситуация!

Грудкова. Вы мне не можете отказать.

Незнакомец. Даже не знаю, что мне делать.

Грудкова. Вы? Не знаете? О, шутник! (Целует его.)

Незнакомец. Сумасшедшая! Будь по-вашему. Я приведу вам один пример.

Грудкова. Минутку. (Берет листок и ручку.)

Незнакомец. Стоп! Никаких записей. Обратитесь к вашему шефу слово в слово, как я скажу.

Грудкова. Слушаю и повинуюсь.

Незнакомец. Итак…

Грудкова. Обращаюсь к шефу.

Незнакомец (кивнув). Да. Обращаетесь. И говорите…

Грудкова. И говорю…

Незнакомец. Запоминайте. (Как бы диктуя.) Представьте себе, что вы машинист…

Грудкова. Представьте себе, что вы машинист…

Незнакомец. …вы машинист и ведете поезд. В поезде – двадцать вагонов…

Грудкова. Двадцать.

Незнакомец. В каждом – груза по сорок тонн.

Грудкова. Сорок.

Незнакомец. Скорость – сто километров,

Грудкова. Сто.

Незнакомец. Сколько же лет машинисту?

Грудкова. Сколько лет?

Незнакомец. Да. Сколько лет?

Грудкова. Как же это? При чем здесь возраст?

Незнакомец. А вы подумайте. Я и брат ответили тут же.

Грудкова (пытаясь улыбнуться, растерянно). Мой дорогой! Вы оба – незаурядные люди. А я лишь женщина.

Незнакомец. Ну и что! Женщины нынче – везде и всюду. Повелевают, как хотят. Нет от них никакого спасенья.

Грудкова. Сколько в нем яда… О, какой… Недаром я этих глаз боялась. Бедная Люсенька до сих пор в полуобморочном состоянии.

Незнакомец. Дебилка.

Грудкова. Ну, не будем о ней. Объясните, не будьте злюкой. Это же нонсенс! Скорость, груз – и сколько лет машинисту?

Незнакомец. Довольно. Я голову из-за вас потерял. Частично даже нарушил гостайну. Слова больше не произнесу.

Грудкова. Сколько же лет? (Кладет руки ему на плечи.)

Незнакомец. Который час? Я опаздываю на поезд! Все из-за вас! Уберите руки! Через сутки я возвращаюсь. Если бумага не будет готова, я… не поручусь ни за что!.. Учтите, я в крайнем возбуждении.

Грудкова (стонет). Сколько лет машинисту?! Сколько?!!

Незнакомец выбегает – столпившиеся около двери сотрудники шарахаются в разные стороны. Он проносится через большую комнату и, столкнувшись с входящим Огарковым, исчезает.

(В изнеможении.) Двадцать вагонов… сорок тонн… Сто километров… Конец света…

Кабинет заполняется сотрудниками. Быстро входит Татьяна Гурьевна Карпонос. Гул взволнованных голосов.

Метлахов. Раскололи?

Грудкова. Метлахов, я помешаюсь.

Метлахов. Применили слишком сильные средства?

Грудкова. Очень боюсь, мой веселый друг, что скоро вам будет не до шуток.

Метлахов. Не сердитесь, прошу прощенья. Это, знаете ли, рефлекс.

Грудкова. Вот, взгляните, я записала. Хотя он решительно запретил.

Метлахов берет листок, читает.

Карпонос. Покажите.

Павлов. И мне, пожалуйста.

Башмаков. Подождете. Есть и постарше.

Все пытаются прочесть листок.

Павлов. Гера, ты что-нибудь сечешь?

Петров. Ничегошеньки. Все. Приехали.

Люсенька. Мальчики, сколько лет машинисту?

Башмаков (подавлен). Это что же?.. Это уж край…

Огарков читает листок, молча усмехается.

Люсенька. Татьяна Гурьевна, вы понимаете?

Карпонос. Только без паники. Все на местах.

Метлахов (Петрову, Павлову). Ну вы… кроссвордисты… Скисли?

Петров. Вы тоже маленько… спали с лица.

Башмаков. Это уж край… Такое глумление…

Карпонос. Иван Прокофьич, вы что несете? Там, знаете, не глупее вас. Если что делается, значит – надо.

Башмаков (хрипло). Откуда ж мне знать, сколько лет машинисту?

Карпонос (холодно). Надо знать.

Лалаев (на пороге). Марианна Маратовна!

Все оборачиваются.

Башмаков (со слезой в голосе). Аркадий Павлович!

Лалаев. Дайте тест. (Смотрит на листок.) Прошу вас в точности повторить его слова.

Грудкова. «Обратитесь к шефу».

Лалаев (задумчиво). Обращайтесь.

Грудкова. И скажите ему: «Представьте, что вы машинист…»

Лалаев. Дальше.

Грудкова. «Ведете поезд. Двадцать вагонов. В каждом – груза по сорок тонн. Скорость сто километров в час. Ответьте – сколько лет машинисту?»

Лалаев (садясь за стол). Сколько лет?

Грудкова. Да. Сколько лет?

Лалаев (после паузы). Идите, товарищи. Работайте. Марианна Маратовна, задержитесь.

Однако все, подавленные и растерянные, стоят неподвижно.

Карпонос (приближаясь к Лалаеву, понизив голос). Аркадий Павлович, поговорите с народом. Необходимо поднять дух. Как-то ободрить, дать перспективу. А то намечается разброд. Люди просто не в силах трудиться. А Башмаков уже делал вслух недопустимые заявления. В свете вашего юбилея такие шатания ни к чему.

Лалаев (тихо). Марианна Маратовна, что вы думаете?

Грудкова (так же). Надо сказать хоть несколько слов. В подобную трудную минуту уместно некоторое братание.

Карпонос. Товарищи, минутку внимания. Аркадий Павлович, слушаем вас.

Лалаев. Друзья мои, обращаюсь к вам. Не наше дело обсуждать решение вышестоящих органов. Коль скоро намечено провести тестирование в широком масштабе, нам надо встретить его подготовленными и уверенными в себе. Руководство объединения проявило оперативность и обеспечило вас информацией. Могу с основанием сказать, – вы в более выгодных условиях, чем многие другие работники. Используйте время, которое есть. Готовьтесь и тренируйте себя. Развивайте свои способности.

Башмаков (дрожащим голосом). Аркадий Павлович, отец родной, как же все-таки с машинистом? Это же и свихнуться недолго. Сколько ж ему, окаянному, лет?

Лалаев. Это очень серьезный вопрос. Тут решать с кондачка невозможно. Надо вдуматься, изучить. Надо всесторонне исследовать. Согласитесь, ответить с ходу было бы попросту несолидно.

Огарков. Так с ходу и придется решать. В том-то и штука, что нужно – с ходу.

Метлахов. Ой, Огарков, не мельтешись. Не до тебя, честное слово.

Лалаев. Я кончаю. Перед лицом предстоящего испытания нужно сплотиться, сомкнуть ряды. Я верю, – нет среди нас любителей погреть руки на этом огне или таскать из него каштаны. Я глубочайше убежден, что коллектив у нас здоровый, и наше «Резиновое изделие», славное своими традициями, с честью выйдет из трудных дней.

Огарков. А все же решать придется с ходу.

Лалаев. Огарков!

Огарков. Да как же, Аркадий Павлович, – кто вам даст всесторонне исследовать, ежели тест – на живость ума?

Лалаев. Вы неисправимы, Огарков. Сколько вы будете выскакивать, противопоставлять себя всем?

Огарков. Уж как хотите, но это странно. Может быть, вы еще обратитесь в электронно-вычислительный центр?

Грудкова. О, какой…

Лалаев. Ничего забавного нет. В век научно-технической революции… А ваша развязная ирония… Татьяна Гурьевна, объясните, – наше общественное мнение настолько инертно, что уж не в силах поставить его на место?

Карпонос. В силах. Да что ж это? Да уж это вызов… Да кто ж допустит?

Петров. Зарвался, брат.

Башмаков. Заврался. Так-то вернее будет.

Люсенька. Неужели вы всех умней?

Огарков. Не знаю, а вот машинисту – полтинник.

Пауза.

Карпонос. Что за жаргон…

Огарков. Пятьдесят лет.

Лалаев (растерянно). Но почему? С чего вы взяли?

Огарков. А что ж тут хитрого? Для детей. Сказали же: «Обратитесь к шефу».

Лалаев. И что ж?

Огарков. «Представьте, что вы – машинист».

Лалаев. Ну, я – машинист.

Огарков. А чей юбилей мы собираемся отметить? Кому полсотни?

Лалаев (убито). Мне.

Огарков. Машинисту! Вот это и есть – тест на живость ума. Искренне сожалею, товарищи, – никто из вас не справился с ним.

Башмаков. Да что ж это? Да это ж насмешка…

Огарков. Все просто. Голову надо иметь.

Тяжелая настороженная тишина. Никто не смотрит друг на друга.

Петров (радостно). Нашел!

Павлов. Что нашел?

Петров. Слово в кроссворде. Форма экзамена. Четыре буквы. Вторая «е». Тест это!..

Павлов (зачарованно). Тест…

Люсенька (тихо). Тест…

Башмаков (еле слышно). Тест.

Все невольно втягивают головы в плечи, и только Огарков, насмешливо поглядывая на сослуживцев, садится на стол и, болтая ногами, что-то насвистывает.

Занавес

Действие второе

День второй

Та же обстановка. И все же в «Резиновом изделии» нечто неуловимо изменилось. Нет вчерашней неторопливости, благодушия и нирваны. Тягостное предчувствие великих потрясений точно сгустилось, материализовалось и огромной тучей повисло в комнате.

Петров. Я сборник загадок вчера достал. Решал всю ночь.

Люсенька. А ответы есть?

Петров. Есть, но в конце. Я не заглядывал.

Люсенька. Я ни за что бы не удержалась.

Павлов. Однако тогда какой же смысл? Нужно тренировать догадливость.

Люсенька. Я бы заглядывала все равно.

Башмаков (Петрову). Вы сутками кроссворды решаете, вам хорошо.

Грудкова (Башмакову). Да будет вам ныть.

Проходит Дуся.

Метлахов. Как поживаете, Эдокси!

Дуся (мрачно). А ничего себе, мерси.

Метлахов. Что-то вас, Дусенька, долго не было.

Дуся (еще более мрачно). Я, между прочим, живой человек.

Появляется Карпонос.

Карпонос. Аркадий Павлович – у себя?

Дуся. Камин стоит, а сам отсутствует.

Карпонос. Скоро обеденный перерыв. Надо же начинать чествование. (Проходя мимо Метлахова.) Что это за книжка у вас?

Метлахов. Так, почитываю на досуге.

Карпонос. «Психологические задачи». Дадите взглянуть?

Метлахов. Само собой.

Башмаков (бормочет, завистливо). Землю роют… Все – ловкачи.

Карпонос. Иван Прокофьевич, что вы бормочете?

Башмаков. Я говорю, – Огаркова нет.

Карпонос. Как это – нет? Да кто ж позволил?

Башмаков. Не знаю, а только нет с утра.

Метлахов. Да, Огарков – не из подарков.

Карпонос. Странно.

Башмаков. То ли будет…

Карпонос (задумчиво). Странно. Молодые, сдвигайте столы.

Павлов. Раз-два, взяли.

Петров. По-бе-ре-гись!

Грудкова. Люсенька, вИна – в сумке?

Люсенька. В углу.

Грудкова. Достаньте из шкафа красную скатерть. И конфеты.

Метлахов. Шествует шеф.

Входит Лалаев. Плохо выбрит, вид осунувшийся.

Петров и Павлов. Аркадий Павлович, поздравляем!

Лалаев грустно машет рукой.

Люсенька. Главное – будьте здоровы!

Лалаев иронически улыбается.

Грудкова. И молоды. Таким же цветущим и полным сил.

Башмаков (одергивая пиджак, сильно волнуясь, хрипло). Значит… по чести… без задних мыслей…

Карпонос. Не нарушайте протокола. Все в свое время. (Лалаеву.) А вы, дружок, пройдите-ка в кабинет и ждите. Вас пригласят.

Лалаев. Спасибо всем. Все это совершенно излишне. Марианна Маратовна, Татьяна Гурьевна, прошу вас. Вы мне очень нужны. (Проходит в кабинет.)

За ним – Грудкова и Карпонос.

Метлахов (качая головой). Явно плох.

Павлов. Вы тоже заметили?

Люсенька. Грустный такой… и едва побрит.

Башмаков шумно вздыхает и наливает себе чай.

Лалаев (оглядывает кабинет и, погладив камин, медленно опускается в кресло). Прошу садиться. Ну, что вы скажете?

Грудкова (резко). Что не могу на вас смотреть. Бледный, осунувшийся.

Лалаев. Бессонница.

Грудкова. Не устали себя терзать?

Лалаев. Такой, знаете, тяжелый осадок… И юбилей не идет на ум.

Карпонос. Стыдитесь!

Грудкова (с укором). Вы! Супермен… Титан…

Лалаев. Только вспомню этот вопрос – сколько лет машинисту? – и тут же… Что-то подкатывает и жжет… А главное – этот Огарков наглый. Маячил перед глазами всю ночь… (Сокрушенно.) Всегда был отменный сон, и – вот вам…

Грудкова. Довольно! Слушать вас не хочу.

Лалаев. Столько раз собирался уволить. А все – проклятая доброта.

Карпонос. Больше, больше непримиримости.

Лалаев. И вообще я должен сказать… Это вот внедрение тестов… Оно чревато. Я не из тех, кто обсуждает директивы. Директивы надлежит исполнять. Но, обладая большим опытом государственной административной работы, я утверждаю: оно чревато.

Карпонос (осторожно). Есть свои сложности.

Лалаев. И уверяю вас – скоро убедятся и там. (Показывает на потолок.) Что это чревато. Уверяю вас.

Короткая пауза.

Не надо ходить далеко за примером, – выпад этого демагога был направлен против меня.

Карпонос. Да кто ж допустит? Нет, разрешите. Мы в обиду вас не дадим. Общественное мнение в этом вопросе недвусмысленное и определенное.

Лалаев. Вы так считаете?

Карпонос. Безоговорочно. И через несколько минут, когда коллектив начнет вас чествовать, вы в этом сможете убедиться.

Лалаев. Тогда я, с вашего разрешения, поработаю над ответной речью. Спасибо, друзья мои, от души.

Грудкова и Карпонос выходят. Лалаев склоняется над столом. В большую комнату входит Огарков. Он неузнаваем. Щеголеватый светлый костюм, вишневый галстук, выбрит, причесан. В пластике – свобода и уверенность. Все не могут скрыть потрясения.

Огарков. Общий привет.

Люсенька. Ой, это вы?

Башмаков (наливая чай, хрипло). Вишь, явился – не запылился.

Карпонос. Не поздно ли, Огарков, приходите?

Огарков. Тосковали, Татьяна Гурьевна? Столько забот и все – одна. (Кивает на сдвинутые столы.) И юбилей на носу – морока!

Карпонос (немного растеряна). Я думала, что вы заболели.

Огарков. А я бы сюда и больной приполз – участвовать во всенародном празднике.

Грудкова. О, какой!

Огарков. Справедливо заметили, ангел наш Марианна Маратовна. Ну, так как идет подготовочка? Не нарушает рабочего ритма? Как вы, Люсенька? Поделитесь… Уже успели горы свернуть?..

Люсенька (обескураженно). Мальчики, он меня обижает!

Но Петров и Павлов зачарованно смотрят на Огаркова.

Огарков (подходя к Дусе). Как поживает наш машинист?

Дуся (прыскает). Я ему вечером чай носила. И пить не стал. Переживает. Ой, и как это вы додумались?

Башмаков (проливая чай). Да что же это? Оглохнуть лучше…

Огарков. Так сидит у камина и смотрит с тоской?

Карпонос (с неуверенной укоризной). Не то говорите, Василий Васильевич.

Огарков. Согласен, можно и поточней. Он сидит у камина, а мы смотрим с тоской.

Общий гул. В нем одновременно – и восторг и сладкий ужас.

Башмаков. Это вы что ж себе позволяете?

Огарков (стремительно обернувшись). А, чаИ-сахарЫ? Все чаек завариваете?

Башмаков (хрипит). Кто чаек, а кто кашу.

Огарков. Давно пора.

Метлахов (Грудковой). С невиданной быстротой разворачивается.

Грудкова. Линяете с тою же быстротой.

Метлахов, судя по виду, задет.

Павлов. Огарков, вас узнать невозможно!

Люсенька. Вы похожи на Бельмондо!

Петров. Что с вами произошло, – объясните!

Огарков. Попробуйте решить, ребятишки. Что наша жизнь? Сплошной кроссворд!

Метлахов (в поисках реванша). Ну, это неточное определение.

Огарков. По-вашему, – сплошной анекдот? Чем порадуете сегодня? Где прячется хахаль? Где бегает муж?

Грудкова. Что же, парируйте.

Метлахов. Нет желания.

Огарков (беря книгу с его стола). «Психологические задачи». О, так вы шлифуете мозг? Кстати, прелюбопытный случай. Встретились как-то два человека. Один говорит: «Здравствуй, сынок». А другой ему отвечает: «Я-то сынок, да ты не отец». (Вопросительно смотрит на Метлахова.)

Метлахов. Как это – не отец?

Огарков. Очень просто. Не отец, потому что мать. Но я ваш вопрос предвидел. Вы женщину не считаете за человека.

Люсенька. Ой, действительно!

Дуся (восхищенно). Молоток…

Карпонос (глубокомысленно). А ведь тут есть воспитательный смысл.

Огарков. В этом все дело! На то и тест. Не только испытывает, – воспитывает.

Башмаков (внезапно). А ну, меня спросите.

Огарков (развел руками). Старик! Что за выходки?

Башмаков (с отчаянной решимостью). Нет уж, спросите.

Огарков. Да вы – камикадзе.

Башмаков. Честью прошу.

Огарков. Уважим седины. У берега лодка. Вмещает одного человека. А переправиться нужно двум. И оба в ней переправились. Как?

Все погружаются в размышление.

Башмаков (страстно). Не может этого быть! Не может! Вы спрашивайте, а не глумитесь.

Огарков. Что вас губит? Шаблон и штамп. А между тем все очень просто. Люди к разным пришли берегам. Не к одному и тому же, а к разным…

Дуся (влюбленно). Точно!

Огарков. Сперва один переправился. А после другой.

Люсенька. Огарков! Вы – гений!

Башмаков (теряя голову). Спрашивайте еще!

Огарков. Да зачем?

Башмаков. Еще!

Огарков (качая головой). Словно карту прикупаете.

Башмаков. Нет уж, спросите!

Огарков. Тогда сдаю. (Помедлив.) Что ученик для отметок носит?

Башмаков (неуверенно). Табель.

Огарков. Пойдет. А что под землей для связи прокладывают?

Башмаков (радостно). Кабель!

Огарков. А как звали брата Каина?

Башмаков (торжествуя). Абель!

Огарков. Все. Двадцать два. Не Абель, а Авель.

Общее потрясение.

Башмаков (убито). Авель…

Огарков (профессорски). Что обнаружил тест? Всегда избираете стереотипы. Брат Каина – Авель. Авель Адамович.

Башмаков (бормочет). Ты Каин и есть.

Огарков. Скорблю. Провалились.

Башмаков со стоном опускает голову на руки.

Петров, передайте мне побыстрей документы «Автопокрышки».

Петров. Сейчас. (Ищет.) Валера, они у тебя?

Павлов. Гера, опомнись. Ведь ты их прятал.

Петров. Да ты поищи.

Павлов. И ты поищи.

Огарков. Вы что же это – в детском саду или на государственной службе?

Люсенька. Мальчики! Они у меня!

Огарков. Порядки… Мне странно, что безмолвствует наше общественное мнение.

Карпонос. Оно не безмолвствует. (Петрову.) Стыд и срам.

Метлахов (Грудковой). Однако…

Башмаков (бормочет). До пенсии хотел…

Входит Бутулов.

Тебя только здесь недоставало.

Бутулов. Здесь управляющий? Добрый день.

Метлахов (с укором). Ну, посмотрите вокруг себя.

Бутулов смотрит на сдвинутые столы.

Карпонос. Вы ж видите, – подготовка к собранию.

Дуся. Завтра придете.

Грудкова (мягко). Вам не везет.

Огарков. Товарищ Бутулов, не уходите. Вопрос немедленно будет решен. Идемте со мной. (Направляется в кабинет.)

Дуся (оробев). Ой, Василий Васильич…

Огарков (обернувшись к сослуживцам). Ваша беспомощность удручает. Впрочем, поговорим поздней.

Проходит с Бутуловым в кабинет Лалаева.

Дуся (молитвенно). Во – мужик!

Башмаков. Ну, это – край. (Решительно берет бумагу, пишет.)

Карпонос стоит в глубокой задумчивости.

Огарков (в кабинете). Аркадий Павлович, это Бутулов. Из «Автопокрышки». Он вас ждет.

Лалаев. Позвольте, что ж это вы врываетесь? Дуся! (Звонит.)

Возникает Дуся.

Огарков (Бутулову). Вы сядьте. В ногах правды нет.

Лалаев (не находя слов). Дуся…

Огарков (Дусе). Это – случайный вызов. Ошибочка. Идите к себе.

Дуся уходит.

Лалаев (потрясен). Вы ее отослали?

Огарков. Естественно. Вам будет вольготнее без нее.

Лалаев. Да кто здесь дает распоряжения? Что здесь творится? Вы – экстремист! Вы видите, я озабочен, занят, сосредоточен, ушел в себя, готовлю важнейшее выступление.

Огарков. Куда оно денется? Не уйдет. Здесь, между прочим, дело важнее. Неделю мается человек. По вашей милости лихорадит недавно созданное молодое специализированное предприятие. Я захватил документацию. Подписывайте.

Лалаев. Я потрясен. Подумайте, как вы себя ведете? Вломились, хватаете за горло. Похоже на бандитский налет.

Огарков. Никакой это не налет, а если хотите – пробный камень. Или лакмусовая бумажка. Возникла некая ситуация. Вам надлежит принять решение. Лишнего времени не дано. Выпала редкая возможность реализации излишков. Подписывайте.

Лалаев (в поту). Какой-то шантаж.

Вошедший на последних репликах Башмаков видит, как Лалаев подписывает бумаги Бутулова.

Огарков (изучив резолюцию). Все, что требовалось от вас. Как видите, не так уж много. Можете со спокойной совестью оттачивать свой экспромт. Успеха!

Выходит с Бутуловым. Сотрудники встречают их ошеломленными взглядами.

Бутулов (патетически). Вот что такое – высокий класс! Слов не хватает, но чувств – навалом! Вы – волшебник!

Огарков. Придите в себя. Это моя прямая обязанность. Приезжайте. Рады помочь.

Прощание. Бутулов уходит. Сотрудники взволнованно перешептываются. Когда Огарков садится на свое место и задумывается, все смолкают, чтобы ему не мешать. Огарков откидывается на спинку стула и, закрыв глаза, погружается в раздумье. Все испуганно на него поглядывают.

Лалаев (в кабинете). Слушаю вас, Иван Прокофьич.

Башмаков (кладет перед ним лист). Вот… заявление. Принес. Пускай – по собственному желанию…

Лалаев. Что это значит?

Башмаков. Не могу. Не в силах жить под этим… мечом. Я – не против. Раз надо – надо. Я на семинары хожу. Поручения исполняю. Ежели дежурства – всегда… Но уж коли дошло до края…

Лалаев. Вы взволнованны. Вот графин.

Башмаков. И хотел дотянуть до пенсии… Что поделаешь? Не судьба. Чем смотреть, как этот Огарок бесчинствует, как куражится над людьми… Нет! Чем срам этот, извините, видеть, лучше – по собственному желанию.

Лалаев. Иван Прокофьевич, мы в бою. Противнику спины не показывают.

Башмаков. А не хочу загадки разгадывать. Не мальчишка я, и самолюбие есть. Я и так уж не сплю, впал в отчаяние. Все смотрю в потолок и думаю, думаю; где тут поезд, а где машинист? Где, значит, бузина, где дядька?.. А сморИт к утру – и того хуже… Сны являются – господи упаси! Будто вокруг Незнакомцы скачут, все на одно лицо, как братья, и уже про такое спрашивают, – встанешь, стыдно смотреть на жену… Пусть уж Огарков… Он молодой. У него эта живость ума имеется. (После паузы.) Выходит, у нас теперь, как в Америке – «не справился, другого возьмем».

Лалаев (горько вздохнув). Может быть, ты и прав, старик. Еще не знаю, – кому из нас легче. А может быть, знаю. Но все равно… Капитан уходит последним. (Отворачивается к стене.)

Башмаков (на пороге). Неладно в «Резиновом изделии». (Машет рукой и подавленный выходит из кабинета.)

Его сразу же встречают тревожные вопросительные взгляды сотрудников. В ответ Башмаков только шумно вздыхает и безнадежно машет рукой. Этот немой диалог ввергает всех в почти паническое состояние. В эту минуту Огарков неожиданно открывает глаза и обводит сослуживцев внимательным требовательным взором.

Огарков. Последнее время я много думаю о положении в нашем ковчеге. Я пришел к неутешительным выводам. Функционируем со скрипом. Точно несмазанное колесо. Мое глубокое убеждение – малой кровью не обойтись.

Башмаков (чуть слышно). Каин, Каин…

Огарков. Нужно установить соответствие каждого сотрудника.

Метлахов. Чему же?

Огарков. Занимаемой должности.

Башмаков (бормочет). Чем не Кащей?

Огарков. Для всех очевидно, что неизбежна перетасовка.

Башмаков. Вишь, людоед…

Огарков. Кому не ясна исключительная серьезность момента? Вы не можете не понимать: задача о возрасте машиниста – это, я бы сказал, разминочка. Пристрелочка, так бы я сказал…

Башмаков (бормочет). Тебе бы людей по ночам пытать, кровь из них по капле высасывать.

Огарков (задумчиво). Мелкая штопка здесь не спасет. Настало время профессионалов, до тонкости знающих свой предмет. Никого не хочу обидеть, но боюсь, что почти для всех резина – понятие растяжимое.

Метлахов (Грудковой). В какого, однако, ужасного лебедя вымахал этот гадкий утенок.

Огарков. Но и внеслужебные мероприятия не отличаются продуманностью. К примеру сказать, юбилей Лалаева, который вы хотите отметить.

Башмаков. Слышите? Вот до чего дошло…

Огарков. С Ивана Прокофьича спрос невелик. Он воспитан в иных традициях. Но вы, товарищи, удивляете. Не возбраняется никому кого бы то ни было поздравить. С днем рождения. На здоровье! Но дома, дома, друзья мои! Тем более завтра к нему собираются все те, кому он близок и дорог. Но здесь? В обеденный перерыв? Но эти дары и подношения? Но эта шумиха… Прошу извинить, в ней есть такой душок нездоровый…

Карпонос. В принципе вы, конечно, правы, но все-таки, Василий Васильевич, есть мнение, что общие праздники как-то сплачивают коллектив.

Огарков. Общие праздники – согласен. Но в данном случае – праздник личный. А между тем до сей поры у нас еще не отмечен Год женщины.

Карпонос. Дали промашку.

Огарков. А вот бы сейчас, в нашей товарищеской семье, нам и поздравить наших женщин? Вручив заготовленные подарки?

Все в растерянности молчат.

Дуся (восхищенно). На всю контору – один мужчина!

Павлов. Но ведь Год женщины прошел.

Огарков. Год женщины никогда не пройдет. Павлов, вы молодой человек. Не приучайтесь жить кампаниями. Кампанейщина порождает узость взгляда и ограниченность. «Год женщины прошел»… Ну и что? Значит, женщина перестала быть женщиной? Каждая из наших сотрудниц вправе быть сегодня отмеченной и получить свой сувенир. Я уж не говорю о том, что они у нас составляют эмоциональное меньшинство.

Дуся. Заслушаться можно.

Люсенька. Особенно – в профиль.

Грудкова. Да вы опаснейший человек.

Карпонос. Но как же… Мы ведь с Аркадием Павловичем договорились… И адрес готов.

Огарков. Достойнее исправить ошибку, чем ошибку усугублять. Татьяна Гурьевна, выражая наше общественное мнение, вы должны ощущать дух времени и поспевать за его движением. Время на месте не стоит. Оно совершает повороты.

Башмаков. Значит, теперь у Аркадия Павловича отнять подарки и им раздать?

Огарков. Вот именно.

Башмаков (хрипит). Большая дорога.

Метлахов (Грудковой). И соответственно – Робин Гуд.

Огарков. Татьяна Гурьевна, Марианна Маратовна, два конфиденциальных слова.

Отходит к Карпонос и Грудковой. Дуся подходит к молодым людям. Метлахов быстро проходит в кабинет Лалаева.