Текст книги "Феминистский город. Полевое руководство для горожанок"

Город-решение

Герда Векерле – одна из сторонниц мнения, что по сравнению с субурбией крупные города предоставляют гораздо больше возможностей работающим женщинам, которым приходится сочетать несколько взаимоисключающих ролей. Что касается семей, возглавляемых женщинами, само их существование, утверждает Векерле, зависит «от широкой сети социальных услуг, которые часто можно найти только в центральной части больших городов»[51]51
  Wekerle G. A Woman’s Place is in the City. P. 11.


[Закрыть]. Исследования, проведенные в 1970-х и 1980-х годах, обнаружили, что женщины более интенсивно «пользуются» городом, они «активнее вовлечены в рабочие, соседские и культурные мероприятия, чем женщины, живущие в субурбии, и бо2льшая часть этих возможностей исчезает, когда они переезжают в субурбию»[52]52
  Ibid.


[Закрыть]. В начале 1960-х знаменитая критикесса городской застройки Джейн Джекобс бросила вызов доминировавшей в то время идее, что пригород предлагает лучшие условия для женщин и детей. Она отметила изоляцию, отсутствие людей на улицах и зависимость от автомобилей как проблемы, которые особенно сильно влияли на жизнь женщин, одновременно внося свой вклад в упадок общественной сферы в целом[53]53
  Джекобс Д. Смерть и жизнь больших американских городов. М.: Новое издательство, 2011.


[Закрыть].

Однако город не предлагает волшебных решений этих проблем. Даже если мы отбросим вопрос, хотим ли мы в качестве конечной цели дать женщинам возможность выполнять непропорционально большую часть домашней работы, города всё еще содержат огромное количество преград. Города основаны на тех же предполагаемых социальных нормах и институтах, что и субурбия. Географиня Ким Ингланд пишет, что гендерные роли «окаменели в бетонном выражении пространства. Соответственно, расположение жилых районов, рабочих мест, сетей транспорта и общая планировка городов отражает ожидания патриархального капиталистического общества касательно того, где и когда совершаются определенные действия и какие люди их совершают»[54]54
  England K. Gender Relations and the Spatial Structure of the City. Geoforum. Vol. 22. No. 2. 1991. P. 136.


[Закрыть]. Все формы городского планирования опираются на кластер предположений о «типичном» горожанине: его ежедневных перемещениях, потребностях, желаниях и ценностях. Поразительно, но этот горожанин – мужчина. Добытчик, муж и отец, гетеросексуальный, без ограниченных возможностей здоровья, белый и цисгендерный. Это означает, что, хотя города имеют множество преимуществ в сравнении с субурбией, они определенно не строились с целью помочь женщинам справляться с их «двойными сменами» оплачиваемого и неоплачиваемого труда.

Мы видим отражение этой проблемы в устройстве общественного транспорта, особенно с начала активного развития пригородов. Большинство городских транспортных сетей устроены так, чтобы быть максимально удобными для типичного офисного сотрудника, работающего с девяти до пяти и пользующегося транспортом в часы пик. Немногочисленный доступный в субурбии общественный транспорт создан для того, чтобы доставить этого сотрудника в определенное место в определенное время. Вся система предполагает однонаправленную поездку без отхождений от маршрута или многочисленных остановок. И она довольно неплохо работает для обычных пассажиров-мужчин.

Однако исследования показывают, что маршруты, по которым перемещаются женщины, часто устроены куда сложнее и отражают многочисленные и часто противоречащие друг другу обязанности, связанные с оплачиваемым и неоплачиваемым трудом[55]55
  Wekerle G. Gender Planning in Public Transit: Political Process, Changing Discourse and Practice // Gender and Planning: A Reader /Susan S. Fainstein and Lisa J. Sevron, eds. New Brunswick: Rutgers University Press, 2005. P. 275–300.


[Закрыть]. Мать двух маленьких детей садится на автобус, чтобы отвезти одного из детей в детский сад к восьми утра, затем делает крюк, чтобы второй ребенок оказался в школе в восемь тридцать. Она садится на метро, чтобы успеть на работу к девяти. По пути домой она проделывает тот же самый маршрут в обратном направлении и делает дополнительную остановку, чтобы докупить еды на ужин и пачку подгузников. С покупками, коляской и маленьким ребенком она с боем протискивается в забитый пассажирами автобус, чтобы наконец отправиться домой. Многие транспортные системы потребуют от нее несколько раз заплатить за проезд на протяжении этого маршрута, за себя и за детей. Если она живет в субурбии, ей, возможно, даже придется доплачивать, чтобы воспользоваться разными муниципальными системами. Последние исследования обнаружили, что транспорт – это еще одна отрасль, где женщины платят «налог на розовое» (то есть платят больше, чем мужчины за аналогичные услуги). Женщины чаще, чем мужчины, полагаются на общественный транспорт, хотя он хуже отвечает их потребностям. Исследование Сары Кауфман показало, что, например, в Нью-Йорке женщины, являющиеся основными опекунами своих детей, могут дополнительно тратить на транспортные услуги до семидесяти шести долларов в месяц[56]56
  Marshall A. The Pink Transit Tax: Women Spend More Than Men to Get Around NYC // Wired. November 12, 2018: https://www.wired.com/story/nyc-public-transportation-pink-tax-gender-gap/


[Закрыть].

Когда я стала матерью, то быстро поняла, как абсурдно было пытаться пользоваться общественным транспортом в Лондоне с детской коляской. Несмотря на то что многие станции лондонского метро оснащены лифтами, так как находятся очень глубоко под землей, их всего пятьдесят из двухсот семидесяти станций[57]57
  Richardson N. Why London’s Subway System Leaves So Many Disabled People Without a Ride // CBC News. September 3, 2018: https://www.cbc.ca/news/world/london-tube-subway-disabled-riders-1.4804602


[Закрыть]. Изогнутые лестницы, ступени в неожиданных местах, крутые эскалаторы, резкие повороты, узкие туннели и, конечно, тысячи пассажиров и туристов превращают любую попытку использовать эту систему в приключение. Наш первый совместный с Мэдди выход в свет был на выставку товаров для детей (как выставки товаров для дома, только для детей). У нас была большая уютная коляска, одна из тех, что всё еще пользуются популярностью в Великобритании и Европе, которую мы нашли в комиссионном магазине. С тем же успехом она могла быть космическим кораблем – настолько неуместной она была во время нашего путешествия. Это был первый и последний раз, когда мы пользовались коляской. Мы уяснили, что единственный возможный вариант перемещаться по городу с младенцем был при помощи переноски.

Когда мы вернулись в Торонто, Мэдди уже стремительно вырастала из своей переноски. Не было никакой возможности избежать знакомства коляски с системой общественного транспорта Торонто. В то время ни на одной из станций метро около моего дома не было лифта или даже эскалатора, ведущего вниз. Каждый раз, когда мне нужно было спуститься по лестнице, мне приходилось стоять на ее вершине и ждать, пока кто-нибудь не предложит мне помощь. Вместе мы могли спустить коляску на руках, что было несколько небезопасно, занимало много места и всех задерживало. Как только Мэдди достаточно подросла, я начала использовать максимально компактную коляску, которая была настолько легкой, что я могла закинуть ее себе на бедро. Это было неидеально, но позволяло нам избежать ситуаций наподобие того раза, когда мужчина настоял на том, чтобы мне помочь, и в итоге не удержал равновесие и проехался вниз по лестнице спиной вперед. К счастью, он отпустил коляску, прежде чем отсчитать дюжину ступенек своей пятой точкой. Мне было ужасно неудобно, хотя мужчина особенно не пострадал. Молодой матери Малайзии Гудсон повезло меньше. Она умерла после попытки спустить по лестнице коляску со своей дочерью. Несмотря на то что ее смерть не была прямым следствием падения, этот опасный момент наглядно иллюстрирует «кошмарный сценарий», риску которого родители подвергаются каждый день в труднодоступном и переполненном общественном транспорте[58]58
  Durkin E. New York Subway: Woman Dies While Carrying Baby Stroller on Stairs // The Guardian. January 29, 2019: https://www.theguardian.com/us-news/2019/jan/29/new-york-subway-woman-dies-baby-stroller-stairs


[Закрыть].

Архитекторка и молодая мать Кристин Мюррэй задается вопросом: «Как бы выглядели города, если бы их проектировали матери?»[59]59
  Murray C. What Would Cities Look Like if They Were Designed by Mothers? // The Guardian. August 27, 2018: https://www.theguardian.com/commentisfree/2018/aug/27/architects-diversity-cities-designed-mothers


[Закрыть] Проблемы общественного транспорта занимают видное место в ее рассуждениях, она вспоминает, как плакала, когда на ближайшей станции метро после ремонта убрали лифт. Она также сокрушается, что в автобусах нет специальных мест для инвалидных колясок, и понимает, что из-за отсутствия доступной среды страдают не только матери, но и пожилые, и люди с ограниченными возможностями здоровья. Каждая черта общественного транспорта напоминала мне о том, что я не являлась его целевым пользователем. Лестницы, вращающиеся двери, турникеты, нехватка пространства для коляски, сломанные лифты и эскалаторы, грубые замечания, взгляды – всё это говорило мне о том, что город проектировался без оглядки на родителей и детей. Мне неловко было признавать, что, пока я сама не столкнулась с этими барьерами, я редко задумывалась об опытах пожилых или граждан с ограниченными возможностями здоровья, на которых инфраструктура рассчитана еще меньше. Общество, кажется, считает, что у нас нет ни желания, ни необходимости добираться на работу и в общественные места или пользоваться городскими услугами. Лучше оставаться в своих домах и учреждениях, где нам самое место.

Идея о том, что проектировка, финансирование и планирование расписания сетей общественного транспорта являются проблемой гендерного равенства, не получила большой поддержки, несмотря на то что общественный транспорт остается одной из значимых областей женского городского активизма. В 1976 году женщины из северного города Уайтхорс разработали первую на канадской территории Юкон систему массового общественного транспорта, состоящую из четырех микроавтобусов. Этот шаг был реакцией на отсутствие доступа к высокооплачиваемой работе для женщин в этом холодном городе с обширной территорией[60]60
  Linzey J. In the 70s, Daring Young Women Created the North’s First Public Transit System // CBC Radio. August 17, 2018: https://www.cbc.ca/radio/sunday/the-sunday-edition-april-29-2018-1.4638038/in-the-70s-daring-young-women-created-the-north-s-first-public-transit-system-1.4638092


[Закрыть]. В 2019 году молодые женщины из колонии бывших жителей трущоб в Южном Дели записали рэп-песню для борьбы с одной из своих главных проблем: «отсутствием безопасного и доступного транспорта»[61]61
  Kazmi I. These Gully Girls from Delhi Are Rapping for Safe Public Spaces // The Quint. January 11, 2019: https://www.thequint.com/neon/gender/these-girls-from-madanpur-khadar-in-delhi-are-using-rap-to-talk-about-unsafe-streets-and-lack-of-public-transport


[Закрыть]. По большей части люди, управляющие системами общественного транспорта, пребывают в сознательном неведении относительно потребностей женщин. Когда беременной женщине, ездящей на работу и с работы в Лондоне в 2014 году, пришлось сесть на пол после того, как другие пассажиры проигнорировали ее прямую просьбу уступить место, она пожаловалась железнодорожной компании. Они предложили ей потянуть за стоп-кран в случае, если она снова почувствует себя плохо, или попросту воздержаться от поездок на общественном транспорте в часы пик[62]62
  Pregnant Customer’s Fury at Being Forced to Sit on Carriage Floor instead of in First Class // Evening Standard. February 17, 2014: https://www.standard.co.uk/news/transport/pregnant-commuter-s-fury-at-being-forced-to-sit-on-carriage-floor-instead-of-in-first-class-9133213.html


[Закрыть].

Джентрификация материнства

Когда мы вернулись в Торонто, высокая стоимость аренды жилья оттеснила меня дальше от центра города, чем мне бы хотелось, но, по крайней мере, в своем районе я могла покупать всё необходимое и пользоваться услугами, верно? Верно, но вскоре я начала понимать, что эти удобства происходили частично из того факта, что мой район находился на ранней стадии джентрификации. Джентрификация – это процесс, во время которого рабочий класс и домохозяйства с невысокими доходами вытесняются домохозяйствами и бизнесами среднего класса. Существует большое количество причин и форм джентрификации, но мой район – Джанкшн – в начале 2000 года, когда я сюда переехала, переживал постепенные изменения, которые то начинались, то вновь сворачивались. В числе моих местных «благ» были, например, пункт проката видео сети Blockbuster Video и продуктовый дисконт No Frills. В районе было несколько детских площадок, но как минимум одна из них часто была заполнена мусором и шприцами. По крайней мере, у меня была возможность дойти пешком до главной торговой улицы, и цены по-прежнему не кусались.

Ранние феминистские работы, посвященные джентрификации, отмечали, что движение «обратно в город» семей среднего класса выступает географическим решением проблем, с которыми сталкиваются женщины, когда пытаются совмещать оплачиваемую работу и ведение хозяйства[63]63
  Rose D. Feminist Perspectives on Employment Restructuring and Gentrification: The Case of Montreal. The Power of Geography, eds. Jennifer Wolch and Michael Dear. Boston: Unwin Hyman, 1989. P. 118–138; Markusen A. R.. City Spatial Structure, Women’s Household Work, and National Urban Policy // Signs: Journal of Women in Culture and Society. Vol. 5. No. 3. Spring 1980. P. 22–44.


[Закрыть]. По мере того как всё больше женщин начали занимать высокооплачиваемые должности, откладывать вступление в брак и рождение детей и даже воздерживаться от создания гетеросексуальной семьи в принципе, они искали среду, которая могла бы удовлетворить их потребности и предоставить необходимые услуги. Как замечает феминистка и географиня Уинифред Керрен, «женщины были не только потенциальными бенефициарами джентрификации, но также и двигателями процесса»[64]64
  Curran W. Gender and Gentrification. New York: Rutledge, 2018. P. 3.


[Закрыть]. Теоретики предсказывали, что с учетом этих гендерно-специфических трендов на рынке труда, недвижимости и в сфере семейных отношений паттерны использования городского пространства вскоре непременно подвергнутся значительным переменам. Однако в городах не произошло никаких фундаментальных изменений, которые пошли бы на пользу гендерному равенству. На самом деле мы можем возразить, что многие перемены, включая широкое распространение джентрификации, сократили ресурсы городской среды, доступные для большинства женщин.

Районы, подвергшиеся джентрификации, создают условия, привлекают компании и услуги, которые облегчают жизнь родителям среднего класса: чистые парки, кафе, книжные лавки, магазины, торгующие свежими органическими продуктами, и т. д. Они часто расположены рядом с удобными транспортными развязками и сосредоточены вокруг хороших школ, особенно в Великобритании и США. Керрен пишет:

Джентрификация предложила ориентированное на рыночную экономику, индивидуализированное, приватизированное географическое решение проблемы поиска баланса между работой и жизнью. Поскольку городское планирование не могло угнаться за жизненными реалиями горожан, те, кто могли себе это позволить, находили более благоприятные пространства для попыток сочетать жизнь и работу, «заново открывая» центральные районы города, которые давали легкий доступ к рабочим местам, расположенным в центре города, и другим удобствам[65]65
  Ibid. P. 6.


[Закрыть].

Однако дальше Керрен отмечает, что доступные определенному классу преимущества, появившиеся в результате джентрификации, не вносят значительных изменений ни в гендерно обусловленное разделение домашнего труда, ни в городскую инфраструктуру, ориентированную на создание условий для перемещения и рабочих паттернов мужчин. Она утверждает (и я с ней соглашусь), что «нарратив жизни в городе, доступный его состоятельным жителям, имеет тенденцию минимизировать или вовсе игнорировать роль семьи и заботы о детях в городском проектировании»[66]66
  Curran W. Gender and Gentrification. New York: Rutledge, 2018. P. 50.


[Закрыть]. Нехватка игровых площадок, детских садов, а иногда даже продуктовых магазинов поблизости от новой городской застройки предполагает, что планировщики и политики всё так же не заинтересованы в обеспечении пространствами, в которых можно комфортно жить и работать, даже тех семей, которые могут себе позволить жить в этой новенькой блестящей городской среде[67]67
  Kern L. Sex and the Revitalized City: Gender, Condominium Development, and Urban Citizenship. Vancouver: UBC Press, 2010.


[Закрыть].

Неоплачиваемый труд интересует планировщиков городов далеко не в первую очередь, и джентрификация не приносит значительного облегчения, особенно тому большинству женщин, для которых «удобства» джентрификации остаются недосягаемыми. Исходя из моего личного опыта, эти удобства оказываются палками о двух концах, особенно в совокупности с социальным трендом, который некоторые называют «джентрификацией родительства». Эта концепция основывается на принципе «интенсивного материнства» – термин, предложенный социологиней Шэрон Хэйс, которым она определяет родительство, «ориентированное на детей, их желания и потребности, зависимое от мнения экспертов, эмоционально поглощающее, трудоемкое и финансово затратное»[68]68
  Hays S. The Cultural Contradictions of Motherhood. New Haven: Yale University Press, 1996. P. 15.


[Закрыть]. Никогда раньше общество не имело таких высоких ожиданий относительно количества пристального, безраздельного внимания, которое родители должны уделять своим детям. Как заявляют исследователи материнства, такие как Андреа О’Райли, интенсивное материнство и новая «загадка материнства» появились как раз вовремя, чтобы усилить удар по женщинам в ответ на их возрастающую социальную, сексуальную и экономическую независимость в 1970-х и 1980-х годах[69]69
  O’Reilly A., ed. Twenty-First Century Motherhood: Experience, Identity, Policy, Agency. New York: New York University Press, 2010.


[Закрыть].

Это усиление проявляется в целом ряде практик демонстративного потребления и эстетике, которую некоторые называют «джентрификацией родительства». Нормы и культурные маркеры хорошего родительства подверглись процессу джентрификации, поскольку они всё больше определяются брендами товаров, стилями и действиями, свойственными городским домохозяйствам среднего и высшего класса. Эти тенденции воспроизводятся в городской среде по мере того, как родители из среднего класса требуют и привлекают к своим районам ресурсы и создают рынок для престижного потребления и тщательно планируемых детских мероприятий[70]70
  Curran W. Gender and Gentrification; Karsten L. From Yuppies to Yupps: Family Gentrifiers Consuming Spaces and Re-Inventing Cities // Tijdschrift voor economische en sociale geografie. Vol. 105. No. 2. 2014. P. 175–188.


[Закрыть]. Количество времени, денег и эмоционального труда, необходимого для этого стиля родительства, попросту недоступно большинству семей, и в особенности матерей.

Воспоминания о тех ранних годах материнства в моем районе, находящемся в разгаре джентрификации, не навевают ощущения легкости. На самом деле они вызывают глубоко физическое чувство огромной усталости. Само собой, большинство молодых родителей сталкиваются с нехваткой сна. Я же говорю о физическом напряжении, вызванном интенсивным родительством в городе. Я вспоминаю, как толкала коляску с пластиковыми колесиками по тротуарам и улицам, закованным в снег и лед. Как несколько раз в неделю загружала коляску доверху продуктами, потому что у нас не было машины. Обратите внимание: предполагается, что это один из «удобных» аспектов городской жизни. Как полувезла-полунесла коляску домой, потому что одно из колесиков практически стерлось из-за ям и выбоин на тротуарах. Многочисленные ежедневные походы в парк, на дополнительные занятия или на игровую площадку в общественный центр, которые реализовывали «потребность» моей дочери увлекательно и познавательно проводить время с другими детьми. Вечерние поездки на уроки плавания в центр города с пересадками. Постоянные поездки туда-сюда между детским садом, университетом, делами, уроками и визитами к родственникам и друзьям. Я хочу вернуться в прошлое и сказать себе: останься дома. Приляг. Не нужно делать так много.

В то время я не рассматривала вариант «делать меньше», хотя многие мамы-домохозяйки в моем районе считали поразительным, что я учусь в аспирантуре на очном отделении. Они не знали одного: университет был самой простой частью моего дня. Возможность побыть наедине со своими мыслями в течение нескольких часов без необходимости немедленно реагировать на малейшую потребность другого человека и при этом волноваться за ее умственное и эмоциональное развитие… это давало мне ощущение такого спокойствия. Даже от архетипической мамы из субурбии 1950-х не ожидали, что она будет круглосуточно развлекать своих детей. Однако, казалось бы, эмансипированная городская мама конца XX – начала XXI века должна исполнять длинный перечень обязанностей по дому, параллельно заниматься развитием ребенка, обычно при этом работая вне дома. И она делает всё это в пространствах, определенно не рассчитанных на то, чтобы поддержать ее усилия.

Раньше я думала, что городское детство Мэдди – и мое городское родительство – сильно отличалось от пригородного детства, которое было у меня в 1980-х. Казалось, что у нее было гораздо больше занятий, ориентированных на ее интересы, и гораздо меньше сидения в машине в ожидании, когда родители доделают свои дела. Это, скорее всего, правда, но в 1980-х интенсивное родительство уже вовсю развивалось. Я помню, что мои выходные были забиты визитами в синагогу, уроками танцев, бейсбольными тренировками, плаванием, катанием на коньках и уроками в еврейской школе, а также домашними обязанностями и мотанием по Миссиссоге по бесконечным бытовым поручениям. Мои родители как могли старались совместить домашние обязанности, работу и уход за детьми во всё расширяющемся городском пространстве, при этом имея на двоих всего одну машину и одно водительское удостоверение.

Прежде чем моя мама научилась водить, она часто проходила пешком от сорока пяти минут до часа, чтобы выполнить какое-нибудь несложное дело. Возможно, ей просто хотелось иметь повод побыть вне дома, провести немного времени в магазине наедине с собой без ноющих детей. Оглядываясь назад, я вижу, что, будучи матерями, мы достаточно похожим образом пытались везде успеть. Несмотря на то что проживание в городе позволяло мне активнее пользоваться транспортом и различными услугами, они едва ли волшебным образом решали многочисленные задачи, отнимавшие мое время.

Более обеспеченные семьи справляются с этими противоречиями за счет чужого низкооплачиваемого труда. Иммигранты, небелые женщины и мужчины выполняют делегированные им обязанности, связанные с социальным воспроизводством, когда семьи не могут справиться с ними самостоятельно или когда государство отказывается помогать своим гражданам (например, предоставляя доступные услуги ухода за детьми). Учась в аспирантуре и состоя в союзе с человеком, занятым в низкооплачиваемой производственной сфере, я не располагала большим количеством средств, которые могла бы потратить на платные услуги. Тем не менее, когда на удовлетворение всех наших потребностей начало уходить столько времени и сил, что я дошла до полного изнеможения, мы решили увеличить свою задолженность по кредитным картам и позволить себе такие излишества, как доставку продуктов на дом и проездные. Оплата различных занятий для Мэдди была не только вопросом ее культурного обогащения; эти мероприятия означали, что она будет под присмотром, а я смогу урвать полчаса на выполнение домашнего задания, сидя у бассейна. Мое собственное обогащение – получение высшего образования – частично опиралось на доступность низкооплачиваемого труда других людей (курьеров и воспитателей), наглядно демонстрируя мне, как нехватка государственной инфраструктуры ухода за людьми усугубляет неравенство между женщинами: мы участвуем в многоуровневой эксплуатации, чтобы самим оставаться на плаву.

У этого дисбаланса есть глобальные последствия, формирующие жизни матерей по всему миру. По мере того как более обеспеченные работающие женщины сталкиваются с растущей потребностью в домашнем уходе, они нанимают мигранток, чтобы восполнить этот дефицит труда. В Сингапуре домашние работницы из Индонезии и с Филиппин позволяют местным женщинам помогать городу-государству выходить на лидирующие позиции в мире как финансового и коммуникационного глобального города. Феминистские географини Бренда Йео, Ширлена Хуан и Кэйти Уиллис отмечают, что, как и во многих других городах, в Сингапуре женщины, работающие за пределами дома, не смогли передать мужчинам достаточную часть обязанностей по ведению домашнего хозяйства и заботы о детях, вынуждая себя полагаться, часто неохотно, на иностранных помощниц по дому[71]71
  Yeoh B., Huang S., Willis K. Global Cities, Transnational Flows and Gender Dimensions: The View From Singapore // Tijdschrift voor economische en sociale geografie. Vol. 91. No. 2. 2000.


[Закрыть].

Тысячи женщин из таких государств, как Филиппины или страны Карибского бассейна, по большей части сами имеющие детей, приезжают в Канаду в качестве временных иностранных работниц, чтобы занять вакансии нянь, домработниц и сиделок. Долгосрочное исследование мигранто_к с Филиппин в таких городах, как Ванкувер, проведенное феминистской географиней Джеральдин Пратт, высветило истории распада связей в результате того, что матери покидают своих детей – иногда на десятки лет, чтобы заботиться о чужих детях в Канаде. Тем временем дома об их собственных детях заботятся мужья, бабушки и дедушки, родственники или соседи, образуя мозаику заботы по договоренности. Результатом является душераздирающее отчуждение, которое, возможно, никогда не удастся преодолеть. Пратт описывает, каким образом прошлое мигранток с Филиппин становится невидимым для нас здесь, в Канаде, когда разлука с их мужьями и детьми превращается просто в «призрачное существование», о котором мы забываем из-за нашей зависимости от их труда[72]72
  Pratt G. Families Apart: Migrant Mothers and the Conflicts of Labor and Love. Minneapolis: University of Minnesota Press, 2012.


[Закрыть].

Когда мой брак закончился, забот стало только больше. Даже когда Мэдди ночевала у своего отца, я не могла как следует отдохнуть. Прежде всего мне приходилось отвозить и забирать ее, а значит, совершать очередные поездки на общественном транспорте и полагаться на пунктуальность ненадежной транспортной системы, дабы избежать раздражения отца Мэдди. Дополнительные задачи и расходы теперь включали в себя поездки к юристам и психологам, в суды и к социальным работникам. Я с трудом понимала, как я смогу быть везде, где должна быть, и при этом организовывать присмотр за Мэдди. Я писала диссертацию и преподавала в трех разных университетах, что добавляло междугородние поездки на автобусах и электричках к моему и без того уже малоэффективному ежедневному маршруту.

Бывали случаи, когда Мэдди приходилось оставаться одной на короткое время или самостоятельно проходить половину пути до школы, где ее ждала подруга. Бреши в материи нашего домохозяйства постоянно расширялись. Оглядываясь назад, я не понимаю, как мне удалось со всем этим справиться без происшествий. Определенно, мои привилегии как белой цисгендерной женщины, получившей высшее образование, помогли нам оставаться на плаву, но я не была застрахована от повышенного внимания со стороны государства в лице социальных работников, которые требовали, чтобы Мэдди были предоставлены определенные услуги. Они сами, разумеется, эти услуги не предоставляли. Это было моей задачей. Я на собственном опыте убедилась, каким образом государство переносит ответственность на матерей и как мало поддержки мне оказывает мой район и мой город.

Больше всего меня раздражает тот факт, что в моей ситуации не было ничего необычного. Традиционная нуклеарная семья больше не является нормой. Большие города населяют смешанные семьи, где у одного или обоих родителей есть дети от предыдущего брака, которые становятся частью новой семьи; семьи со сложными отношениями родства, сложившиеся в результате разводов и новых браков; родители-одиночки; однополые пары; полиаморные семьи; приемные семьи; семьи, где один из членов находится в отъезде; домохозяйства, не связанные родственными узами; домохозяйства, состоящие из нескольких поколений; «пустые гнезда» родителей, чьи дети выросли и уехали, и многие другие. Но это никогда не пришло бы вам в голову, если бы вы судили по тому, как устроены наши города и пригороды и как они функционируют.

В идеале эти разнообразные взаимоотношения и сети, которые они выстраивают, могли бы дать начало созидательным и даже феминистским способам разделения обязанностей, связанных с социальным воспроизводством, опекой и заботой о детях. Однако для этого они должны заручиться поддержкой наших районов и городов. Обширное строительство многоэтажных домов с двух– и трехкомнатными квартирами привело к нехватке доступного жилья для семей. Перегруженные дороги и дорогой общественный транспорт не помогают забирать детей от родственников и отвозить в школу, детский сад и на всевозможные мероприятия. Для многих родителей нехватка стабильных рабочих мест с полной занятостью приводит к необходимости совмещать требования, предъявляемые нестабильной работой, и, возможно, переезжать из удобных районов в поисках подходящей работы. Джентрификация разделяет родителей-одиночек, людей с низким доходом и доступные услуги, разбрасывая семьи по разным частям города.