Текст книги "Феминистский город. Полевое руководство для горожанок"

Несексистский город

Несмотря на то что такое разнообразие семей и типов домохозяйств появилось относительно недавно, идеи по созданию жилья и даже целых районов, которые бы коллективизировали и упрощали неоплачиваемый труд, начинают встречаться в Северной Америке еще в 1880-х и вплоть до 1980-х и 1990-х годов. Книга Хейден «Великая домашняя революция: история феминистской планировки американских домов, жилых районов и городов» детально описывает утопичные схемы, а иногда и реально существующие дома и сообщества, спроектированные первыми материалистическими феминистками, которые считали, что работа по дому и забота о детях должны быть переложены на плечи общества и встроены в новые пространственные решения, которые смогли бы облегчить выход женщин на рынок труда, их интеллектуальное развитие и достижение ими равенства с мужчинами[73]73
  Hayden D. The Grand Domestic Revolution: A History of Feminist Designs for American Homes, Neighborhoods, and Cities. Cambridge, Mass.: The MIT Press, 1982.


[Закрыть].

Представления о «несексистском» часто строятся вокруг вопросов недвижимости, обращая особое внимание на то, что дом нуклеарной семьи крайне неэффективно расходует труд и делает женщин привязанными к своему жилищу, не оставляя им ни времени, ни сил на достижение других целей[74]74
  Eichler M., ed. Change of Plans: Toward a Non-Sexist Sustainable City. Toronto: Garamond Press, 1995; Hayden D. What Would a Non-Sexist City Be Like? Speculations on Housing, Urban Design, and Human Work // Signs: Journal of Women in Culture and Society. Vol. 5. No. 3. 1980. P. 170–187.


[Закрыть]. Жилищное строительство, которое позволяет домохозяйствам разделять труд по готовке, уборке и присмотру за детьми, – типичные черты феминистского проектирования. Веркеле отмечает, что в 1970-х и 1980-х, до того, как федеральное спонсирование льготного жилья было снижено в рамках первой волны неолиберализма, целый ряд разновидностей жилищного строительства, ориентированного на группы населения с особыми потребностями и низким достатком – матери-одиночки, пожилые женщины, женщины с ограниченной мобильностью, – появлялся в крупных городах по всей Канаде[75]75
  Wekerle G. Canadian Women’s Housing Cooperatives // Andrew C., Moore Milroy B., eds. Case Studies in Physical and Social Innovation in Life Spaces: Gender, Household, Employment / Vancouver: UBC Press, 1998.


[Закрыть]. Эти примеры могут напомнить нам, что существуют уже реализованные альтернативы. Создание проектов несексистского города уже началось.

Когда я поступила в магистратуру с маленьким ребенком на руках и без средств на няню или частный детский сад (сроки ожидания льготных мест были за гранью разумного), я всеми силами старалась найти время, чтобы завершить начатое обучение. К счастью, я познакомилась с Аннеке. Мы вместе учились и обнаружили, что у нас обеих были маленькие дети. Я начала приводить Мэдди к Аннеке два раза в неделю, и мы по очереди сидели с детьми, давая друг другу возможность на несколько часов сходить на учебу. То небольшое количество свободного времени, которое давал мне наш самопровозглашенный, как я любила его называть, «самый маленький в городе ясельный кооператив», очень сильно меня выручало. Тогда я думала, что нам просто повезло. Я не понимала, что мы были частью давней традиции, в рамках которой матери и другие опекуны проявляют чудеса изобретательности, чтобы справляться с неоплачиваемым трудом в большом городе. Эти изобретательные практики, помогающие «справляться», являются неотъемлемой частью городских феминистских протестов с XIX века.

И всё же, несмотря на многие десятилетия колкой критики городов и пригородов за их неспособность удовлетворять потребности матерей и других опекунов, мы вновь и вновь сталкиваемся с теми же проблемами. В эпоху неолиберализма большинство «решений» этих проблем было основано на рыночной экономике, а значит, была необходима определенная платежеспособность, чтобы пользоваться дополнительными услугами, удобствами и иногда низкооплачиваемым трудом других людей. Очень немногие перемены, особенно в городах Северной Америки, были достигнуты за счет пересмотра и изменения антропогенной среды и других аспектов городской инфраструктуры таким образом, который сделал бы отношение к проблемам неоплачиваемого труда более серьезным[76]76
  Jarvis H. Home Truths about Care-less Competitiveness // International Journal of Urban and Regional Research. Vol. 31. No. 1. 2007. P. 207–214; Wekerle G. Domesticating the Neoliberal City // Harcourt W., Escobar A., eds. Invisible Genders and the Politics of Place in Women and the Politics of Place. Sterling: Kumarian Press, 2005. P. 86–99.


[Закрыть].

В Европе «гендерный мейнстриминг» в городском планировании и распределении бюджета имеет более долгую историю. Фактически эта концепция означает, что каждое политическое решение, равно как и решение о городском и бюджетном планировании, должно рассматриваться с точки зрения цели достижения гендерного равенства. Политики должны задаваться вопросом, насколько то или иное решение сможет потенциально приблизить либо отдалить нас от гендерного равенства. Такой подход заставляет города брать в расчет, каким образом принимаемые решения могут облегчить или затруднить выполнение труда, сопряженного с заботой о близких, без которой общество буквально не может функционировать.

Вена начала применять нацеленный на гендерное равноправие подход в нескольких областях, таких как образование и здравоохранение. Его влияние на городское планирование было значительным[77]77
  Foran C. How to Design a City for Women // Citylab. September 16, 2013: https://www.bloomberg.com/news/articles/2013-09-16/how-to-design-a-city-for-women


[Закрыть]. Озвучивая женский опыт по всему миру и мой собственный, женщины отвечали на опрос об использовании общественного транспорта в 1999 году описаниями сложных маршрутов, формирующихся в результате необходимости балансировать между оплачиваемым и неоплачиваемым трудом: «Иногда утром я отвожу детей к доктору, затем отвожу их в школу, прежде чем самой поехать на работу. Затем я помогаю своей матери купить продукты и забираю детей из школы на метро»[78]78
  Ibid.


[Закрыть]. Использование общественного транспорта наглядно показало, насколько по-разному мужчины и женщины пользуются городскими услугами и общественным пространством. В Вене попытались решить эту проблему через перепланировку пространства, чтобы повысить доступность среды и пешеходную мобильность, а также улучшить качество общественного транспорта. Город также создал жилые комплексы наподобие тех, которые представляли себе феминистки-проектировщицы. Они включали в себя собственные ясли и детские сады, медицинские учреждения и доступ к общественному транспорту. Гендерно-мейнстримный подход Вены ставит себе цель убедиться, что все горожане имеют равный доступ к городским ресурсам и это «буквально меняет облик города».

Применение гендерно ориентированного подхода к проектированию города не должно быть прерогативой исключительно зажиточных городов глобального Севера. Женщины в неофициальных поселениях в городах-гигантах глобального Юга также работают над тем, чтобы заявить свои права на участие в городском планировании. Сталкиваясь с серьезными проблемами, такими как бедность, нехватка гарантий владения жильем, плохие санитарные условия и малое количество услуг в области женского и репродуктивного здоровья, женщины часто собираются в группы, которые помогают своим участницам улучшить экономические возможности и отстоять доступ к безопасному жилью и владению жильем. Например, Федерация жителей трущоб Намибии (Shack Dwellers Federation of Namibia) – это коллектив, предоставляющий «безопасность жилья и гарантий прав собственности, которые помогут женщинам пользоваться государственными услугами и повышать свои доходы»[79]79
  Khosla P. Reclaiming Urban Planning // Urbanet. August 8, 2018: https://www.urbanet.info/women-land-rights-cities/


[Закрыть]. Праба Косла определяет «благоустройство трущоб с учетом гендерной тематики» как направление, требующее активной деятельности, отмечая, что женщины должны быть причастны к принятию решений, чтобы получить доступ к недорогому жилью, находящемуся поблизости от их рабочих мест и услуг первой необходимости.

Стратегия гендерного равенства медленно проникает во всё большее и большее количество городов. Не так давно новостные СМИ делились информацией, которую, кажется, они нашли забавной, о том, что некоторые города в Канаде и США использовали гендерный анализ при расчете бюджета на уборку снега и разработке ее расписания[80]80
  Should Ottawa Adopt Sweden’s Gender-Balanced Snow-Clearing Policies? // CBC News. January 24, 2018: https://www.cbc.ca/news/canada/ottawa/sweden-snow-clearing-gender-ottawa-1.4500636


[Закрыть]. Справедливо будет сказать, что снег относится одинаково к мужчинам и женщинам, однако решение о том, какие дороги и районы получают приоритет при уборке, дает понять, какие виды деятельности представляются городу по-настоящему важными. В большинстве случаев власти решают расчистить главные дороги, ведущие к центру города, в первую очередь, оставляя жилые районы, тротуары и территорию вокруг школ напоследок. В отличие от них такие города, как, например, Стокгольм, приняли «гендерно равноправную стратегию уборки снега», которая, напротив, ставит в приоритет тротуары, велодорожки, полосы движения автобусов и территории вокруг яслей и детских садов, понимая, что женщины, дети и пожилые с большей долей вероятности будут идти пешком, ехать на велосипеде или пользоваться общественным транспортом. Более того, поскольку детей нужно отвести в сад или школу до начала рабочего дня, кажется логичным начинать расчищать эти зоны в первую очередь. Даниэль Хелден, вице-мэр Стокгольма, описал этот план канадским СМИ, заявляя, что, вместо того чтобы уборкой снега поощрять машиноцентричное поведение, метод Стокгольма стимулирует использование альтернативных видов транспорта. Вместо поддержания статус-кво их план нацелен на создание «города, в котором хочется жить»[81]81
  Ibid.


[Закрыть].

Стратегия гендерного мейнстриминга имеет свои ограничения. Власти Вены, например, отмечают, что существует опасность поддержания уже существующих гендерных норм и ролей, сложившихся в контексте оплачиваемого и неоплачиваемого труда[82]82
  Foran C. How to Design a City for Women.


[Закрыть]. Например, в Сеуле старания, направленные на то, чтобы упростить перемещение по городу для работающих женщин – начиная с «удобных для каблуков» тротуаров до «розовых» парковочных мест, отведенных для женщин, – не сопровождались попытками государства устранить неравенство в области домашнего труда и заботы о детях[83]83
  Zaragovia V. Will High-Heel Friendly Streets Keep Seoul’s Women Happy? // Time. August 5, 2009. http://content.time.com/time/world/article/0,8599,1914471,00.html


[Закрыть]. Принятие гендера за основную категорию равенства также может привносить свои ограничения. В то время как типичный горожанин слишком часто представляется исключительно белым цисгендерным гетеросексуальным мужчиной из среднего класса и без ограничений здоровья, образ стандартной горожанки, возникающий в ходе гендерного планирования, может иметь схожее количество ограничений. Замужняя мать без ограничений здоровья, работающая в офисе или на «женской» работе, обычно представляется властям как конечный бенефициар гендерно-чувствительного планирования. Такие женщины всё чаще оказываются в меньшинстве в современных больших городах, что предполагает существование больших групп женщин, чьи потребности не учитываются в стратегиях гендерного мейнстриминга.

Часто такие несоответствия и их географический компонент становятся максимально очевидными за пределами центра города. Когда я начала учиться в аспирантуре, мой маршрут в Йоркский университет лежал через районы, где преобладало небелое население с низкими доходами, а матери сталкивались с еще большими трудностями. Несмотря на то что технически эти районы находятся в черте города, местным жителям редко удается посетить полноценные продуктовые супермаркеты. Попытка воспользоваться общественным транспортом может обернуться долгим ожиданием ненадежных и непредсказуемых автобусов без каких-либо остановочных комплексов или других сооружений как в лютый мороз, так и под палящим солнцем. Удовлетворение повседневных потребностей требует многочисленных остановок в различных магазинах и торговых центрах. Вероятность того, что у этих мам найдется полчаса свободного времени почитать газету в «Старбаксе», пока ребенок спит, казалась мне крайне низкой.

Географиня Бренда Паркер подробно описывает опыт малоимущих афроамериканских женщин в штате Милуоки[84]84
  Parker B. Masculinities and Markets: Raced and Gendered Urban Politics in Milwaukee. Athens: University of Georgia Press, 2017.


[Закрыть]. Паркер утверждает, что джентрификация и снижение финансирования городских социальных служб обернулись «усилением» и «обострением» негативного влияния на повседневную жизнь и труд этих женщин, что находит физическое выражение в переутомлении, болезнях и хронических болях. Перемещение по городу утомительно не только из-за бесконечных неудобных лестниц и переполненного общественного транспорта. Эти неудобства усугубляются необходимостью ориентироваться среди «государственных и „теневых“ источников помощи, таких как пункты бесплатного распределения продуктов и церкви, встречаться с социальными работниками и учителями, получать талоны на еду и бесконечно ожидать своей очереди в различных учреждениях и клиниках. Всё это отнимает очень много сил и времени»[85]85
  Ibid. P. 119.


[Закрыть].

Вдобавок к этому гигантскому объему неоплачиваемого труда женщины зачастую заняты на своей основной работе, смены на которой могут быть слишком длинными, а оплачиваться слишком низко. Всё вместе это означает, что основные заботы и радости, связанные с родительством, становятся для них недостижимыми. Одна из респонденток Паркер, Одра, поделилась своим опытом: «Потому что ты проводишь четырнадцать часов в день на своей восьмичасовой смене. После нее ты приходишь домой слишком уставшей, чтобы помогать им с домашней работой»[86]86
  Ibid. P. 120.


[Закрыть]. Эти трудности только усугубляются джентрификацией. Малоимущие небелые женщины более уязвимы к выселению и вытеснению в плохо обслуживаемые районы, в которых преимущества жизни в городе – инфраструктура, обеспечивающая доступ к месту работы, школам, услугам, магазинам, транспорту и дому – значительно скуднее.

В этих районах такие проблемы, как загрязнение воздуха и воды, дополнительно усугубляют сложности материнства. Урбанистка-геоэкологиня Джули Зи пишет о высоких показателях заболеваний дыхательных путей среди небелых детей в бедных районах, где трудоемкий процесс лечения астмы преимущественно лежит на матерях[87]87
  Sze J. Noxious New York: The Racial Politics of Urban Health and Environmental Justice. Cambridge, Mass.: The MIT Press, 2007.


[Закрыть]. В качестве другого примера можно привести город Флинт, где в условиях кризиса водоснабжения матерям необходимо прилагать немалые усилия, чтобы обеспечить свою семью чистой водой для питания, купания и уборки, а также заботиться о детях, пострадавших от отравления свинцом. По мере того как труд материнства становится всё более затратным из-за джентрификации родительства, те, кто могут позволить себе частные услуги, получают преимущества, а те, кто не могут, вытесняются в районы, где их жизнь становится еще тяжелее.

В Милуоки расово-сегрегированная география города также влияет на возможности матерей найти хорошие рабочие места поблизости от дома. Исследование, проведенное среди матерей в Йоханнесбурге, показало, что наследие апартеида и оставшаяся после него география сегрегации продолжают формировать решения, которые матери принимают относительно выбора жилья, рабочих мест и школ. Например, из-за разницы в уровне школ, отражающей расово– и классово-специфичную географию города, многим матерям пришлось задуматься о переезде, который позволил бы их детям попасть в хорошую школу, даже если при этом они теряли возможности трудоустройства и поддержку других членов семьи. Небезопасная система общественного транспорта также означала, что матери не хотели отправлять детей в школу одних и были вынуждены совмещать перемещение между работой и домом с поездками в школу[88]88
  Parker A., Rubin M. Motherhood in Johannesburg: Mapping the Experiences and Moral Geographies of Women and their Children in the City. Johannesburg: Gauteng City-Region Observatory, 2017.


[Закрыть].

Столкнувшись с нехваткой поддержки от города и инфраструктуры, малоимущие женщины вынуждены находить способы сплетать воедино оплачиваемый и неоплачиваемый труд. В исследовании Паркер в Милуоки женщины «брали своих маленьких детей с собой в автобус, где работали водительницами; <…> нередко две или три семьи жили вместе в двух– или трехкомнатной квартире. Там женщины присматривали за детьми друг друга, пока одна из них обеспечивала домохозяйство посредством оплачиваемого труда»[89]89
  Parker B. Masculinities and Markets. P. 125.


[Закрыть]. В Йоханнесбурге женщинам иногда приходилось принимать сложное решение оставить своих детей жить с родственниками, потому что доступное матерям жилье и трудоустройство не позволили бы детям пользоваться преимуществами жизни в городе или учиться в хорошей школе. Такие стратегии уже долгое время описываются в работах темнокожих феминистских писательниц, таких как белл хукс и Патриция Хилл Коллинз, которые убеждены, что репродуктивный труд темнокожих женщин чаще всего встречается карательными мерами со стороны государства, например изъятием детей или принуждением к участию в программах стимулирования занятости[90]90
  Hill Collins P. Black Feminist Thought; hooks b. Feminist Theory.
  Isoke Z. Urban Black Women and the Politics of Resistance. New York: Palgrave Macmillan, 2013.


[Закрыть]. Феминистский активизм, затрагивающий вопросы домашнего труда, обычно строится вокруг белых гетеросексуальных замужних женщин, игнорируя специфические потребности и проблемы небелых женщин.

Несмотря на то что было бы опасно романтизировать стратегии выживания небелых граждан с низким доходом, тактика их борьбы заставляет феминизм выходить за рамки стратегий гендерного равенства. В книге «Темнокожие женщины больших городов и политика борьбы» Зензили Исоке рассматривает, каким образом темнокожие женщины противостоят городскому пространству и городской политике и меняют их значение в так называемом презренном городе – Ньюарке. Сталкиваясь с отсутствием интереса к своему району и высоким уровнем агрессии со стороны государства, темнокожие женщины Ньюарка, утверждает Исоке, используют стратегии «домоводства» в городе, чтобы перестроить «враждебный и крайне расово-категоризированный городской пейзаж»[91]91
  Ibid. P. 78.


[Закрыть]. В этом контексте домоводство означает «создание домохозяйств, которые бы утверждали афроамериканский образ жизни, историю, культуру и политику. „Дома“ – это политические пространства, которые темнокожие женщины создают, чтобы проявить заботу друг о друге и своих сообществах и чтобы помнить, изучать и возрождать сценарии Черного политического сопротивления»[92]92
  Isoke Z. Urban Black Women and the Politics of Resistance. New York: Palgrave Macmillan, 2013.


[Закрыть]. Городская политика заботы вводится не только через привязку к месту, но и как «активный и коллективный труд по достижению физических, символических и отношенческих трансформаций»[93]93
  Ibid. P. 80.


[Закрыть].

Возможности гендерного мейнстриминга ограничены его ориентацией на государство и «универсальность». Будем честны, полагаться преимущественно на государство в надежде на радикальные перемены было бы нерационально и, возможно, даже опасно для темнокожего, небелого и коренного населения, представители которого уже не раз выставлялись в качестве «расходного материала» или «проблемы», которую в «прогрессивном» городе необходимо решать или искоренять. Исследование Исоке описывает силу, которую может дать заключение союзов с разнообразными сообществами для борьбы с расизмом, сексизмом и гомофобией, «противостояния и трансформации структурной интерсекциональности» угнетения в городе[94]94
  Ibid. P. 2.


[Закрыть]. Я хочу, чтобы города принимали стратегии и создавали пространства, которые сделают неоплачиваемый труд и социальное воспроизводство более коллективными и равными, менее утомительными. Однако я знаю, что мы должны искать идеи для более глубоких перемен и более широкого и свободного ви2дения города в пространствах и сообществах, уже осуществляющих заботу таким образом, который разрушает бинарные понятия об оплачиваемой и неоплачиваемой работе, общественных и частных пространствах, производстве и социальном воспроизводстве.

Пережитые в городе беременность и материнство пробудили мою феминистскую и городскую сознательность. Несмотря на то что я прежде сталкивалась с сексуализированными домогательствами и подобным им поведением на улицах города, тесно переплетенные механизмы социальных и географических форм отчуждения – столкновение и смешение антропогенной среды и социальных взаимоотношений – внезапно стали для меня осязаемыми. Пределы доступных мне пространств города были предельно ясны. Границы анонимности, невидимости и принадлежности были явными и строгими. Возросла важность явных форм гендерно обусловленной телесности в моей повседневной жизни. В этом ключе материнство для меня стало катализатором, который действовал через злость, фрустрацию, разочарование и время от времени радость, испытываемую мной при мысли о феминистском городском будущем.

Как бы выглядело городское будущее с позиции заботы? Какими могут быть сценарии будущего, основанного на потребностях, требованиях и желаниях небелых женщин, женщин с ограниченной мобильностью, гомосексуальных женщин, матерей-одиночек, стареющих женщин, женщин коренных народов, и особенно тех, кто находится на стыке этих категорий? Очевидно, что пришло время перестать ориентироваться на нуклеарную гетеросексуальную семью во всём, начиная с проектирования застройки до разработки систем общественного транспорта, от планирования жилых кварталов до городского зонирования. Это означает, что градостроители и архитекторы не могут больше принимать белого цисгендерного мужчину без ограничений здоровья за стандарт, а всех остальных – за отклонение от нормы. Вместо этого периферия должна стать центром. Несмотря на то что жизни стареющих вдов из ближнего пригорода и малоимущих матерей-лесбиянок из съемной квартиры в районе, проходящем процесс джентрификации, будут отличаться друг от друга, вмешательство с целью упростить доступ к социальным службам и городским благам для одних из них, скорее всего, пойдет на пользу и другим. Удобный транспорт, расчищенные от снега тротуары, доступное жилье, безопасные и чистые общественные уборные, доступ к общественному саду, минимальный размер оплаты труда, на который можно прожить, и коллективно используемые пространства для таких занятий, как приготовление пищи, облегчили бы ношу домашних дел для большого количества самых разных домохозяйств, а также приблизили достижение других важных целей, таких как, например, экологическая устойчивость.

В феминистском городе барьеры – физические и социальные – должны быть разрушены, любые тела должны приветствоваться, а их потребности – учитываться. Феминистский город должен быть нацелен на заботу о людях не потому, что женщины должны быть в большей степени ответственны за работу, связанную с заботой, а потому, что у города есть потенциал распределить эту работу более равномерно. Феминистский город должен присмотреться к изобретательным методам, которые женщины всегда использовали, чтобы поддерживать друг друга, и найти способ встроить эту поддержку в саму материю городского мира.