Текст книги "Деформация"

5. ЗАКРЫТАЯ ЗОНА.

Дорога петляла. Дорога извивалась и расслаивалась, запутывая среди сосновых дебрей, сменивших березовые заросли. Окси не сводила глаз с навигационного дисплея, приходилось подсказывать Крису, ему не хватало времени на сверку маршрута из-за бесконечных поворотов и угроз вписаться в плотную стену стволов. Солнце поднялось уже высоко и пыталось пробиться через плотный шатер сплетенных ветвей. Отовсюду слышался оголтелый птичий клекот, который и песней-то не назовешь. Будто пернатые ругались на людей за выращенный лес, уродливый и темный. Противоестественный.

Забора вокруг Закрытой Зоны не было. Как и пропускного пункта. Из леса к уличным тротуарам города-отшельника тянулись ленты дорог. Десятки спутанных путей, ведущих в никуда, с одним единственным выездом на междугородную трассу. Паучара – так называли Закрытую Зону пилоты вертолетов, что доставляли каждый день продовольствие изгнанникам.

Крис остановил машину под укрытием десятка сосен. Экстрагенты вышли из автомобиля, прихватив сумки.

– Я до конца не верила, – призналась Окси, закидывая на плечо сумку. Впереди виднелись серые коробки многоэтажных домов. Угловатые, исполосованные маленькими смежными балконами и продырявленные прямоугольными окнами. Окси готова была поспорить, что вдоль фасада на метр от земли бетонные плиты выкрашены грязной коричнево-бордовой краской. Совсем как на иллюстрациях к истории двадцатого века. – Как же они живут здесь? Ни законов, ни работы, ни морали.

– Все есть, только не такое, как у нас, – ответил Крис. – Выживает сильнейший, работают слабые, главная мораль – не умеешь, не берись. В принципе, верная, если не вдаваться в подробности.

– Откуда знаешь?

– Я пойду один, – заявил Крис вместо ответа. – Связь есть. – Он перекинул через крышу машины тонкий диск коммуникатора, какими пользовались агенты. Активировал второй и вставил в ухо толкер. – Жди сигнала. Если пропадет – свяжись с дружком, пусть ищет другого дилера.

Несколько мгновений Окси, опешив, стояла, держа коммуникатор в вытянутой руке. Потом до нее дошло. Он боится. Бывший экстрагент, эгоистичная скотина, не признающая ничьего авторитета боится Закрытой Зоны.

– Исключено. Идем вместе, но действуем обособленно. Другого дилера может не быть, – твердо сказала Окси, вставив динамик, и добавила: – Мне телохранитель не нужен.

Она сняла с Криса ответственность. И хотя чувствовала себя бумажным листом перед шредером, экстрагенту не позволено оглядываться на напарника. Либо ты самостоятельная боевая единица, либо – труп.

От камуфляжных костюмов решено было избавиться. На людские взгляды они не рассчитаны, и, учитывая законы Закрытой Зоны, могли выдать с головой. Неприятно, что машину приходилось оставлять в лесу, но за напичканную навигационной техникой тачку давно утратившие умение ориентироваться по природным приметам заключенные снесут им головы на первом же перекрестке. Такой шанс выбраться из леса в нужном направлении!

Закрытая Зона держала людей не стенами и свободой, а полной дезориентацией.

Город спал. Вымотанный ночными дрязгами, выпотрошенный бесконтрольными развлечениями. Солнечный луч захлебнулся в высохшей луже крови на щербатом асфальте, из-под багровой корки торчал белый осколок, скорее всего – зуб. У подъезда монолитного дома рылась в пакете отбросов мелкая дворовая собака с перебитой лапой. Рядом на дереве, свесив хвост, сидела кошка и злыми голодными глазами следила за собачьей трапезой.

– Милое местечко. – Окси огляделась, махнула в сторону длинного одноэтажного здания с щербатыми стенами и закованными железом окнами. – Видишь?

– Кабак, – согласился Крис. – Вот только дилеры по утрам спят.

– И возможно, мордой в салате.

– Тоже верно. Дальше по улице еще один. «Щенячий восторг», – прочитал Крис на до сих пор горящей вывеске. – Хм, ну и названьице. Я пойду туда, а ты прошерсти этот. – Вериз наклонил голову, чтобы разобрать надпись – табличка была сорвана и болталась на одном гвозде – и расхохотался. – «Круглые идиоты».

– Такое бы напротив Перста построить, рядом с тем идиотским плакатом об идеале сферической формы. – Окси покрутилась на месте, но как ни искала, не увидела вокруг ни одного человека. – Слишком тихо. Мы вообще по адресу?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Это риторический вопрос, Крис.

Улица действительно выглядела пустынной, нежилой. Только мелкие детали выдавали недавнее присутствие человека. На гвозде деревянной лавочки висел лоскут грязно-коричневой ткани. Возле опрокинутой металлической урны лежала горстка битого стекла и окурков, блестящие разноцветные упаковки от вяленой рыбы и сухариков разлетелись по всему двору и бликовали солнечными зайчиками. Слабый ветерок гнал по дорожке песок и фольгу от сигаретных пачек.

– Может…

– Тсс. – Крис вытянул ладонь, заставляя Окси замолчать, повернулся в сторону убегающей дворами дорожки. Издалека донеслись слабые голоса. – Есть жизнь на Марсе. Давай к «идиотам», будет результат, сразу маякуй. Встретимся у машины.

– Слушаюсь, – кисло согласилась Окси и, поправив передатчик в ухе, чтобы был меньше заметен, направилась к обитым железом дверям.

***

Рантер едва успел добежать до раковины, когда его снова стошнило. Проклятый рыбный салат, купленный на ужин в супермаркете, промучил капитана всю ночь. Сколько раз он зарекался использовать полуфабрикаты, ведь возле дома есть чудное кафе. Но вчера Фреду требовалось одиночество, чтобы спокойно, в домашней обстановке обдумать стратегию поимки парочки экстрагентов. И вот результат: бессонная ночь в обнимку с раковиной.

Ноги отказывались держать обессиленное тело. Желудок ныл, глаза слезились. Рантер умылся холодной водой, пытаясь взбодриться, посмотрел в зеркало. На него устало глядел осунувшийся немолодой мужчина, с синими кругами вокруг замутненных истощением глаз и предательски торчащей на макушке прядью волос.

Открылась дверь, и в туалетную комнату не вошел, а будто вкатился шарообразный вечно веселый помощник координатора службы документации Герман Могилев.

– Старик, что-то ты совсем заработался. – Толстяк по-свойски похлопал Рантера по плечу. – Выглядишь, как кепка генерала – такой же зеленый!

Шутки Могилева всегда соответствовали принципу «сам рассказал, сам посмеялся», но раньше не столь раздражали.

– Отравился, – резко произнес Рантер и, уходя, очень тихо добавил: – Вашими помоями.

«А незачем их подбирать», – подумал Могилев, расслышав последнюю фразу.

Русским тоже не всегда нравятся иностранцы. Особенно, слишком много на себя берущие.

Кабинеты виз-контроля традиционно располагались на последнем – сто тридцать втором – этаже. Отчасти это было связано с необходимой близостью к закрепленным на крыше локаторам, которые порой выходили из строя, отчасти – с выработавшейся у руководителей фобией на верхние этажи. Именно верхушки таранили самолеты во время европейских гражданских войн, искореняя очаг зла мировой бюрократии.

Поездки на лифте с четвертого этажа всегда вызывали у Рантера недовольство. Кабина останавливалась каждые десять секунд, подхватывая по пути сотрудников более низких рангов. И каждый из попутчиков считал своим долгом поздороваться за руку с капитаном девятого отдела, выразить свое расположение в надежде на переезд хотя бы этажом ниже. А сегодня еще и посокрушаться над болезненный видом.

Отличительной чертой виз-блока была размеренность. Стоило выйти из лифта в ярко освещенный коридор с нежно-зелеными стенами, как спокойствие вирусом проникало в мозг, заставляя его работать медленнее, переключаться в режим наблюдения. Весь персонал состоял из флегматиков, иные люди попросту не выдерживали суточную смену за десятками мониторов, транслирующих передачу камер наблюдения и отчеты датчиков города-миллионщика.

Рантер прошел мимо пластиковых коробок-кабинетов, несколько раз заглянул через ограждение на рабочие места служащих, и открыл дверь кабинета куратора.

– Приветствую, господин капитан. – Куратор, невысокий юркий старичок, приподнялся в громадном для его щуплой фигуры кресле и почтительно склонил облысевшую голову.

Рантер жестом разрешил не вставать в полный рост, как того требовали правила субординации.

– Есть новости?

– Нет. – Куратор сцепил костлявые пальцы замком, так, что побелели костяшки. – Тихо, как в серверном блоке.

– Никаких странностей, мелких нарушений, сбоев? – не унимался Рантер.

– Ну, сбои-то всегда есть. – Старикан виновато улыбнулся, стараясь не смотреть на капитана. – В одном из южных кварталов отказала центральная техносфера, на пятом пропускном пункте система заклинила, но шестой отдел сработал быстро, еще – водопровод прорвало на улице…

– Вопросы коммунального обеспечения не под моей юрисдикцией, – грубо оборвал Рантер. У него засосало под ложечкой, так всегда бывало, когда старая ищейка чувствовала след. – Что случилась на границе?

– Сущий пустяк, – быстро произнес куратор. Он будто съежился, сократился до размеров бытового робота-мусорщика. – Вы же знаете нынешнюю молодежь, им машины поярче надо, улицы пестрят, как при карнавальном параде. Я давно говорил, что на пятом посту датчики исправить надо. Как красная машина въедет, так и остается там. Пограничники уже ездить замучались. Вот и сегодня ночью сбой случился. Документы в порядке, сканирование положительное, а ворота не открылись.

Рантер уже не слушал. Россказни старого идиота выглядели убедительно, но чутье, никогда не подводившее капитана, включило тревожную сирену.

– Координаты записи мне на досмотр. И подробный рапорт о состоянии пятого пункта.

Спустя четверть часа, едва оправившись от очередного приступа (у воды появился горький привкус, пить капитан не мог, и рвало его желчью) Фред снова и снова прокручивал видеозапись «сбоя». Лица Сергея Алексейцева и Юлии Воробьевой знакомы ему не были, а вот рефлекторное движение рук – к кобуре на поясе – выдало экстрагентов с головой.

Капитан Рантер был вне себя от ярости. И немалую роль в этом играло отсутствие Прайда, хотя Фред вызвал его несколько минут назад.

Агент появился в кабинете в тот момент, когда мечущий гром и молнии капитан отправлял ему очередной вызов.

– Извини за задержку, – в голосе агента не было и намека на сожаление. Напротив – нотки самоуверенности сквозили в каждом звуке. – Я получил твой код. Просмотреть запись мой доступ не позволил, но по общей информации удалось выяснить их направление. Я взял на себя смелость проследить маршрут.

– И? – Капитан с трудом подавил приступ тошноты. Встал, подошел к распахнутому окну, глубоко вдыхая сомнительной свежести воздух. Говорить Рантер не мог.

– Интересная деталь. По трассе Р-140 можно попасть только в два населенных пункта. Однако, ни в Росинске, ни в Нижнегорске посты прибытие не зафиксировали. Значит, они бросили машину и проникли за стены нелегальным путем. Это достаточно веский довод для запроса.

Рантер молчал. Приступ удалось предотвратить, но комментировать информацию капитан не стал. Зачем бросать машину, проехав один пост? Возможно, экстрагенты испугались из-за сбоя, но Фред не верил в столь глупую перестраховку. Оставался еще один вариант.

Капитан сел за стол, пробежался пальцами по клавиатуре, вводя код доступа, и запросил полную карту региона. Лоб Рантера покрылся испариной, губы искривились в торжествующей улыбке.

– Запроси три вертолета, – сказал капитан терпеливо ожидающему указаний Прайду. – Нам нужен десяток толковых, нелюбопытных ребят.

– Для десятка одного СП-9 достаточно.

– Мы с тобой тоже прогуляемся. И возьмем с собой очень опасного, но полезного друга.

Прайд понимающе кивнул.

Когда агент ушел готовиться, Рантер еще несколько минут изучал маленький островок, запрятанный в лесах слева от междугородной трассы. Его не было на общедоступных картах. Координаты Закрытой Зоны знали лишь высокие чины девятого отдела.

***

Хоть «Щенячий восторг» и был каменным одноэтажным зданием, Крису он напомнил размокшую коробку. Неровно выложенные стены кренились под разными углами, бетонная плита порога зарывалась одним боком в асфальт. За оклеенными разрисованной пленкой витражами угадывалось неторопливое движение теней. Кабак не пустовал.

Перед отъездом в арсенале экстрагенты держали две легенды, и Крис не сомневался, какую выберет Окси. Женщины в любых ситуациях предпочитают роль жертвы. Состроят скорбную мину, потупят глазки, заламывая руки, и мужики идут «в бой за честь дамы», по дороге покупая презервативы – большей-то награды от бедной овечки не дождешься.

Значит, остается легенда номер два. Ход ва-банк.

Крис проверил «Рид» за поясом, запрятал в левый рукав стилет и уверенно рванул на себя дверь.

Первое, что Крис увидел сквозь дымную завесу – решетчатый куб клетки в центре зала. На обтягивающей дальнюю стенку ткани была нарисована конура, в углу клетки к поперечным прутьям крепилось жестяное ведро. А внутри, на засаленной шкуре вповалку спали дети. Три мальчика и девочка, одетые только в меховые жилеты, с ошейниками на цепях. Крис живо представил, как среди пьяной толпы скулят и гавкают «щенки», отрабатывая свой ужин, и поспешил отвернуться.

Экстрагент окинул кабак беглым взглядом. Кованые столы привинчены к полу, витражи изнутри зарешечены, возле барной стойки – небольшая эстрада с тремя шестами. О том, кто ночами крутился в танце, Крис предпочел не задумываться.

Грохнули двери подсобки, в дальнем углу зала появился здоровый бородатый мужик в свободной грязной рубахе.

– Мы закрыты, – рявкнул он, держа правую руку за спиной.

– А я не пить пришел, – ответил Крис.

Тяжелые стулья с металлическими каркасами к полу прибиты не были.

Крис не рассчитал вес, стул пролетел правее, но ножкой, хорошенько прошелся мужику по щеке. От грохота проснулись дети, забились в угол, бренча цепями, однако криков экстрагент не услышал. Видать, привыкли. Послушный стилет скользнул вниз, остановился в ладони и через миг впился в предплечье громилы, не успевшего спустить курок. Только теперь Крис выстрелил. Пуля вошла в лодыжку, скорее всего раздробив кость, мужик выматерился, потерял равновесие. В три прыжка Вериз оказался возле противника, повалил на пол, упираясь коленом в жилистую грудь. Зря. Острая вспышка боли едва не отключила сознание, но Крис выдержал. Боль сменилась яростью. Зажав дуло «Рида» в кулак, экстрагент несколько раз прошелся по бородатой физиономии, прежде чем задал вопрос:

– Кто главный стукач зоны?

– Пошел ты, – выплюнул с кровью мужик. Он попытался скинуть с себя Криса, взять непострадавшей ногой грудь противника в захват, но получил еще одну пулю – в бедро.

Длинноствольный пистолет плясал в руке экстрагента, то спускался, подставляя курок под палец, то соскальзывал в сжатый кулак для усиления удара. Лицо мужика превратилось в гротескную маску: нос вывернут, губы распухли, борода пропиталась кровью.

Наконец, он не выдержал.

– Сизый. Сизый каждый раз бегает к вертолетам и сдает.

– Где он? – Крис сильнее надавил коленом на грудь, боль уже не волновала, она растворилась в мареве адреналина. Мужик закашлялся. – Где?

В спину ударило что-то тяжелое, отскочило, и грохнулось на пол. Крис скосил глаза. Кружка. Следом в позвоночник прилетела вторая.

– Приструни щенков, – прошипел Вериз, приставляя дуло ко лбу бородача.

– А-ну лежать! – неожиданно внятно и громко взревел тот. Баллистическая атака прекратилась с железным скрежетом потревоженных цепей. – Сизый каждый вечер здесь. Напивается и пристает к чужим бабам.

– Мне не улыбается торчать до вечера в вашем гадюшнике. – Крис уже занес кулак для очередного тычка, но остановился. Теперь, сплевывая выбитые зубы, едва дыша сдавленной грудью, мужик окончательно растерял суровый вид, но от этого не выглядел слабее. Калеча людей в рукопашной, Крис всегда старался не повредить глаза противника. Он читал по ним. Страх, отчаяние, злость – индикаторы намерений и перспектив. Сейчас он увидел спокойствие. Холодную решимость. Крис понял, что мужик готовится к смерти.

Мужик понял, что Криса никто не остановит.

– Он в центре живет. Второй круг от посадочной площадки. Семнадцатый дом, квартира три.

Крис ослабил пресс на груди бородача. Тот жадно вдохнул, закашлялся и сказал:

– Ты крут, но в Зоне своя конституция.

– А у девятого отдела – свои методы, – ответил экстрагент и легонько надавил на точку за ухом мужика, отправляя его в долгий отпуск к Морфею.

Улицы просыпались. Приоткрылась дверь продовольственного пункта, на небольшом и вряд ли легальном рынке обменщики выставляли товар с ценниками: «утюг – три дня работы на кухне» или «пальто почти новое – двенадцать литров сухого вина». Крис сканировал лица, отмечал умиротворенность и беззаботность в глазах, но иногда отворачивался, натыкаясь на яростную готовность ничего не менять. Обитатели Закрытой Зоны выглядели счастливыми. По-своему.

Крис без труда нашел нужный дом – высокую панельную коробку с разбитой каплей фонаря над подъездом и дружелюбно распахнутой дверью мусоропровода. На жестяном контейнере с въевшимися в металл подтеками помоев красовалась белая надпись: «Сначала разогреть». От замка на подъездной двери остался лишь жестяной квадрат крепления. Крис носком ботинка подцепил дверь, и она нехотя, со скрипом отползла в сторону.

Карман куртки оттягивал прихваченный из кабака хозяйский «Дуплер». Ненадежный короткоствольник со спиленным лазерным прицелом (все равно от него толку не было) – не бог весть что, зато патронами бородач запасся основательно.

Квартиру Сизого Крис определил методом исключения – единственная дверь без номера, со вздутыми ранами трещин на многослойной когда-то голубой покраске. Вериз удовлетворенно отметил, что открывается она внутрь, и вежливо постучался.

Сначала из квартиры донеслись быстрые мелкие шажки, через несколько секунд настороженный голос спросил: «Кто там?».

– Друзья из большого мира, – ответил Крис.

Щелкнул замок, дверь слегка отстала от косяка, собираясь раскрыться. Крис отошел на шаг и резко пнул деревянную преграду.

С глухим звоном порвалась цепочка, повисла на косяке. Вместе с грохотом упавшего тела воздух сотрясли испуганные ругательства. Крис вошел в квартиру, ногой захлопнул за собой дверь и направил длинный ствол «Рида» на скукожившегося у стены человека.

Сизый скрючился в позе эмбриона, зажав ушибленную об косяк голову руками и коленями, грязные светлые волосы на макушке торчали антеннами и подрагивали. Бесформенные штаны, собравшийся в гармошку у левой щиколотки носок и ладони стукача покрывали пятна чего-то маслянисто-желтого. Едва уловимый запах гардолина объяснил, ради чего Сизый закладывал со-зоновцев. Перламутровый жаростойкий пластилин вряд ли входил в список доставляемых в Закрытую Зону продуктов.

– Твой статус кво снят, – сказал Крис, поднял скульптора за ворот и швырнул на пластиковое кресло в кухне. Сизый испуганно зашарил руками по столу, но нож лежал слишком далеко. – Есть три выхода. Первый – ты даешь информацию, и я ухожу. Второй – ты молчишь, и каждую минуту я делаю в тебе по дырке. Третий – ты врешь, я возвращаюсь, и ты жалеешь, что не выбрал второй вариант. Расклад ясен?

Сизый кивнул. Поднял на Криса серые, будто бесцветные, глаза с собравшимся гноем в краешках. Застигнутый врасплох, он даже не успел умыться.

– Мне нужно оружие. Хорошее, много и быстро.

Сизый оторопело уставился на экстрагента. Часто заморгал, словно его мозговой компилятор напоролся на бесконечный цикл в программном коде.

– А разве у отдела нет оружия? – наконец спросил он.

Крис мысленно покрыл себя матом. Крепким, витиеватым и запоздалым. Что стоило изменить формулировку? Девятый отдел никогда не высказывает требования, он задает вопросы.

Солнце поднялось достаточно высоко, чтобы пробраться сквозь оконные стекла и заставить щуриться. Крис обогнул кресло с перепуганным до паралича стукачом, достал из кармана рубашки мультиридер с лейблом девятого отдела, положил перед Сизым.

– Имя, адрес и полный расклад уязвимых мест дилера, – отрезал Крис.

Доносчик съежился в кресле, будто сократился до размеров крупной собаки, не хватало только высунутого языка и хвоста, поджатого перед суровым хозяином.

– Меня убьют, – едва слышно проскулил Сизый. – Если ты покажешь запись, меня убьют.

– Так не заставляй меня опережать их. – Как бы в доказательство своих намерений Крис взял с подоконника гардолиновую фигурку обнаженной маленькой девочки и с хрустом переломил по линии не оформившейся груди. Две половинки простучали по столешнице. Лицо Сизого искривилось, как от боли. У каждого человека есть слабости, а у творцов их значительно больше. Гардолин покорялся лишь мастерам, в неумелых руках он капризничал, постоянно корректируя форму по своему желанию. Лепка из строптивого вещества была поистине ювелирной работой. И видеть насилие над своим творением для создателя – пытка порой более мучительная, чем физическая расправа.

Когда в руках Криса оказалась следующая статуэтка, Сизый склонился над мультиридером и тихим, дрожащим голосом описал рынок оружия до мельчайших подробностей вроде семейных связей и причуд дилеров. У Закрытой Зоны оказалось гораздо больше возможностей, чем Крис предполагал.

Спустя пятнадцать минут доносчик отправился путешествовать вслед за бородатым хозяином «Восторга». Тратить патроны на Сизого Вериз не посчитал нужным.