Текст книги "Сказание об Урус-хане. Фёдор и Айтуган"

Когда омута разверзаются – темна вода колыхается…

В полдень светёлка бойкого трактира на Пирогощах была переполнена против даже обычного: до десятка «поленцев» сели в разные концы зальца, перехватывая все ходы-выходы, ещё двое гущинских сели в чистой половине, а двое у входа в особый за ней «покоец» – несколько раньше туда вошёл молодой княжич-боярич: шапка с кистью заломлена, на плечах епанчеечка переливается шёлком, сапожки сафьяновые подковками щёпотно постукивают – как мух потянуло на сладкое молодок-прислужек из людской залы накрыть-услужить, но не пущены…

…Играться продавцом отыскали отрока Жеребка, стройненького, голубоглазого, кровь с молоком играет на щеках лёгким румянцем – как положено, не один будет, с дядькой…

Заняли «покоец» за чистой половиной – трактирным сказали: будут Гости Ордынские, большой разговор…

…Невдалеке о ту пору подкатил возок с передним глашатаем и четырьмя конными стражниками-нукёрами: соскочили с коней, держали в поводу – копья в руке, луки-сабли под рукой… Вышли два гостя, предуведомляемые чёрноризным служкой из наших и ступающим позади толмачём. Дивя столующих – когда же это татарва в шинок? – прошли на чистую половину; зорко осматриваясь, прошёл за ними заматерелый степной волк – старший над стражей, присел за свободный столец, как раз напротив тех двоих, таких же как он…

В покое гости удивлённо уставились на молодца, но он, по возрасту улыбчиво достойно приветствовал первым – по-хозяйски уверенно пригласил к столу; за спиной его стоял человек-гора, само олицетворение спокойствия и послушания.

В стороне стоял и другой, накрытый столец – немного, но достойно…

Но гости, не задерживаясь, сразу перешли к делу:

– Бек, покажи товар – мы люди торговые: рынок хозяев не ждёт…

– Нате, только с руки не сниму.

На мизинце раскрытой ладони печаткой вверх угнездился перстень, чёрная печатка в светлой оправе. И… какой-то необычный: сам по себе почти бросовый, чёрный агат в серебре – но работа…

Гости молчали, потом один,«ювелир»,наклонился рассмотреть получше – «княжич» сам протянул руку для удобства; внимательно вглядывался, потом, получив позволительный кивок молодца, повернул тыльной стороной руку и, не сдержавшись, одобрительно цокнул филигранной работе по металлу…

…Смотрел, смотрел…

Удивлялся? Любовался? Тянул время?

Наконец негромко сказал второму:

– Оправа не серебро, камень не агат – и перстень старый, очень старый. Не знаю, что посоветовать – но только работа дивная: такой безделки не стоит…

– Если поднести ханше…

– Кольцо мужское…

– Тогда зря теряем время…

Но товарищ его смотрел стекленеющими глазами на надпись печатки, потом охрипшим голосом потребовал от человека-горы:

– Достань кинжал…

Двое оцепенели – большой человек, наклонившись, вытащил засапожный нож, и крепко сжав рукоятку, протянул остриём к «гостю» – и туда же потянулись змеистые чёрные розы долы клинка…

– Дай перстень…

Двое окаменели – человек-гора согласно кивнул «княжичу»…Взяв перстень большим и указательным пальцами, гость прижал чёрный камень к долу и в тишине раздался чёткий звук надрезаемой стали…

Перстень благоговейно лёг на столешницу – на убираемом от груди гостя булатном клинке на мгновение открылась светлая полоса раненой стали….

– Нет, это кольцо не для наших рук – да и есть ли в мире для него такая рука!

– Да ты что за меня говоришь!? – взвился-взвизгнул «тряпичник».

– Хамид, то, что написано на камне для мусульманина смерть; для христианина костёр, для иудея побивание камнями!…И да благодарю аллаха, что дал коснуться частицы его… Дайте Хамиду коснуться святыни… Целуй – это сама Кааба!

Ошеломлённый Хамид, сползая с лавки на колени, стал не целовать, лизать кольцо на руке потрясённого «княжича» – Большой Человек был не менее удивлён…

Глядя через голову «княжича» на Гору, купец ровно чеканил:

– От Гурганджа до Последнего моря только хан Синей Орды может купить этот перстень – всех сокровищ владык стран Заката не хватит и на половину его, Но!!!…Брось его в колодец, если не хочешь беды; и засыпь колодец землёй – один раз его уже бросали в колодец, но не посмели засыпать… И вот он явился в мир!

…Как будто холодом пахнуло в горнице…

А гость продолжал:

– Нас здесь четверо, кто видел перстень – но только молва разнесётся, что он явился, тысячи джинов бросятся по его следам – и они не будут предлагать плату: они знают, что такой не соберут до скончания века. Кто бы из нас не проговорился – погибнут все! И милостью Аллаха будет, если сами успеем перерезать себе горло, а также всем родным, всем знавшим и знающим нас, всем живущим или жившим рядом, в доме, на улице, в городе… Клянёмся замолчать, онеметь, запечатать уста, глаза, память на то, что видели… Клянёмся!!!…Каждый своим именем бога, над нами единственным!!!…

«Княжич» вскинулся на Тучу – но тот уже шевелил беззвучно губами – …стал нашептывать слова молитвы; два гостя мысленно воспроизводили слова неговоримой клятвы – разом подняли и опустили руки…

– Аминь – за всех досказал Туча…

Потрясённые купцы ушли через общую светлицу, провожаемые вскочившими нукёрами; всадники окружили возок, застучавший по слегам-половицам…