Текст книги "Хождение в Москву"

 
К нам, кто сердцем молод.
Ветошь веков – долой!
Ныне восславим молот
И Совнарком мировой.
Боги былые истлели.
Нам ли скорбеть о том?..
Резких пропеллеров трели,
Радио мы воспоем...
 

Идейным вождем Пролеткульта был врач и философ, автор утопических романов и научных трудов Александр Александрович Богданов. Именно с ним играет Ленин в шахматы на известной фотографии, сделанной на Капри. Одно время они были соратниками, членами ЦК партии, из рядов которой Богданова исключили за инакомыслие, философию, не совместимую с марксизмом. Ленин подверг ее критике в «Материализме и эмпириокритицизме». У Богданова наличествовал свой взгляд на настоящее и будущее, которое он представил в романах «Красная звезда» и «Инженер Мэнни», монографии «Тектология. Всеобщая организационная наука», предвосхитившей идеи кибернетики.

Богданов не намного пережил Ленина. В 1926 году организовал Институт переливания крови и погиб как герой науки, поставив на себе рискованный медицинский эксперимент. Созданный им Пролеткульт партия разогнала в 1932 году.

Дискуссия о языкознании. За дверью бывшей гимназии находится теснимый банками Институт русского языка имени В. В. Виноградова, бывшего директора Института. Ему в 1951 году с благословения вождя в Кремле была присуждена Сталинская премия за книгу «Русский язык. Грамматическое учение о слове». За год до этого прогремела в стране гроза, вызванная научной дискуссией о проблемах языкознания, в которой неожиданно для ее участников принял живейшее участие сам Иосиф Виссарионович.

Казалось, не было тогда у вышедшего из войны государства проблемы более важной, чем «новое учение о языке» покойного академика Марра и его здравствовавших учеников. Всех их Сталин осудил за созданный ими в науке «аракчеевский режим», назвав публично фамилию одного академика: «тов. Мещанинова». До остальных единомышленников Марра добрались на заседаниях партбюро филологических факультетов. И сделали оргвыводы.

(В число сторонников Марра на филфаке МГУ попал профессор Чемоданов. Его наказали тем, что перевели читать лекции заочникам. Поэтому мне выпала честь сдавать ему экзамен по «Введению в языкознание», предмету, привлекшему внимание самого Сталина.

Тогда я услышал диалог между поседевшим экзаменатором и студенткой-заочницей первого курса, заявившей профессору, что Иосиф Виссарионович осудил учеников академика Марра, таких, как академик Мещанинов и... профессор Чемоданов.

– Девушка, все мы ученики товарища Сталина, – ответил невозмутимо Чемоданов. И поставил в зачетку высшую оценку, от греха подальше.)

...Волхонка медленно возрождается. Старый особняк город перестроил в современный музей – галерею великого художника Ильи Глазунова. Восстанавливаются дома владений, переданных музею имени Пушкина. Воссоздан храм. От него перебрасывается мост через Москва-реку к Якиманке, где возвышается Петр Первый Зураба Церетели. Разработан проект Боровицкой площади. Ее прежде не существовало, образовалась она после того, как сломали дома Волхонки. Застроят ли ее новыми в ХХI веке?

Глава десятая
Знаменка

Церковь Знамения Богородицы. – Где жил Лжедмитрий I. – «Замок на холме» капитан-поручика Пашкова. – Румянцевский музей. – Знаменский театр. – Александровское училище. Судьба полковника Рябцева. – 1-й дом РВС. Наркомвоенмор Троцкий. – Командарм Фрунзе гибнет не от выстрела. – «Первый красный офицер». – Маршалы Василевский и Жуков. – «Шоколадный дом» Яна Берзина. Великие разведчики Красной Армии. – Признание Михаила Посохина. – Доходный дом Федора Шехтеля. – Кого любил Федор Достоевский. – Музей Александра Шилова

Церковь Знамения Богородицы. Одной из первых за пределами Кремля возникла Знаменка, «волоцкая дорога» в Великий Новгород через Волоколамск. Она сместилась к Воздвиженке, а по ее сторонам появились загородные дворы знати. Так сложился аристократический характер улицы и переулков, где много, как нигде, усадеб, до наших дней отмеченных фамильными гербами.

Знаменка в прошлом начиналась у ворот Кремля. Образовавшееся перед ней пространство, названное в 1956 году Боровицкой площадью, возникло в результате «реконструкции» Москвы. В одном этом маленьком проезде сломаны две церкви и девять домов, фактически пол-улицы. Ее название произошло от церкви Знамения Богородицы.

О каком знамении идет речь? По преданию, во время осады Новгорода войсками князя Андрея Боголюбского архиепископ вынес из храма и поставил на крепостную стену икону Богородицы. Когда одна из стрел попала в икону, из ее очей потекли слезы и силы небесные поразили пришельцев. День, когда случилось чудо, церковь чтит как праздник Знамения. В его честь в Москве основано несколько церквей и Знаменский монастырь на Варварке.

Где жил Лжедмитрий I. Одноглавая церковь с колокольней находилась на Знаменке, 17, где теперь пустырь. Впервые помянута под 1600 годом на одном из ее колоколов, отлитом «подаяниями приходских людей». Каменный храм соорудили в середине XVII века. Помянута церковь в протоколе допроса, учиненного в связи с усилившимися в Москве слухами о якобы здравствовавшем «царе Дмитрии», объявленном официально «вором-расстригой».

«Сказывал-де им с пытки князь Дмитрий Мосальской Горбатой, а он был на Костроме от вора воевода: который-де вор называется царем Дмитрием и тот вор с Москвы... от Знаменья с Пречистыя из-за конюшен попов сын Митка».

Возможно, где-то рядом с конюшнями в доме священника жил будущий коронованный в Успенском соборе царь Лжедмитрий I. Этот «попов сын Митка», главный герой одной из величайших трагедий мировой истории, правил в Кремле в 1605—1606 годы, пока его не убили восставшие москвичи.

Знаменскую церковь, как и все другие, в 1922 году ограбили, вывезли свыше 6 пудов серебра, потом переоборудовали под клуб, затем снесли.

«Замок на холме» капитан-поручика Пашкова. В наши дни Знаменка начинается «замком на холме». Этим и другими возвышенными словами величают дворец, украсивший Москву в конце XVIII века. Искусствоведы называют его Пашков дом, по имени Петра Егоровича Пашкова, заказавшего проект поистине царского дворца. Пашков был капитан-поручиком лейб-гвардии Семеновского полка, учрежденного Петром I. Император щедро одарил землями и крепостными отца капитан-поручика, служившего губернатором. Петр Егорович отличался причудами и богатством, позволявшим мыться «из серебра и на серебре», принимать многочисленных гостей под «превеликим зеленым шатром» и пиршествовать под музыку, уставив столы серебряной посудой.

За два строительных сезона напротив Кремля поднялся в 1786 году невиданной красоты дом высотой 35 метров, перед которым расстилался за оградой сад. Над бельведером дворца восседал Марс с копьем. Ни Марса, ни ограды, ни сада не сохранилось. Пашков дом перестраивался не раз после пожара 1812 года. Но вызывающий восхищение классический фасад ни один архитектор не решился поменять на более модный.

Кто автор шедевра? Архив Пашкова сгорел в дни нашествия французов. Историк ХIХ века Иван Снегирев назвал творцом здания Василия Баженова со слов одного из архитекторов, современника мастера. Находят сходство в деталях Пашкова дома и известных проектов мастера. Но все это косвенные и не очень убедительные доказательства. Потому что детали действительно похожи на элементы фасада непостроенного баженовского Кремлевского дворца. Но в целом Пашков дом не похож ни на одно из известных творений Василия Баженова, ни на какой другой московский дворец.

Румянцевский музей. Пашков дом выкупила казна для Дворянского института Московского университета. Потом в нем помещалась гимназия. А в 1861 году сюда из Петербурга перевезли библиотеку и коллекцию покойного Николая Петровича Румянцева. На фасаде появилась надпись: «От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение». И девиз: «Не только оружием». Ему граф следовал, будучи творцом внешней политики России.

Выйдя в отставку, разбитый параличом, почти оглохший «хилый старик», каким он представлялся современникам, собрал сокровища, позволившие создать Румянцевский музей. Его называли «Московским Эрмитажем». Книг и рукописей в библиотеке графа насчитывалось свыше 25 тысяч. Среди них была «Острожская библия» Ивана Федорова, много других первопечатных книг, рукописей.

Каким образом сокровища с берегов Невы попали в Москву? Попечитель Московского учебного округа, герой обороны Севастополя генерал Николай Васильевич Исаков узнал о переживаемых Румянцевским музеем трудностях в Санкт-Петербурге. Он добился его перевода в Москву, где книгам и картинам был создан, как теперь говорят, режим наибольшего благоприятствования. Городская дума передала музею лучший дом со всеми строениями усадьбы, каждый год выделяла ему из бюджета Москвы три тысячи рублей. Ежегодно поступали деньги мецената Кузьмы Солдатенкова, который завещал музею свою библиотеку и картинную галерею. Так поступали многие известные москвичи: историк Михаил Погодин, философ Петр Чаадаев, бывший министр народного просвещения академик Авраам Норов, обладавший рукописями Джордано Бруно. Английский клуб подарил музею коллекцию старых газет. Библиотека получала бесплатно обязательный экземпляр всей печатной продукции империи.

Дарственные собрания не смешивались, выставлялись в отдельных залах и шкафах, хранили память о дарителях.

Румянцевский музей был организован по типу Британского музея, где всемирно известная библиотека помещалась под одной крышей со статуями, археологическими и историческими экспонатами. Александр II пожаловал музею грандиозную картину Александра Иванова «Явление Христа народу», купленную им за 15 тысяч рублей. По его повелению сюда поступила из Петербурга картинная галерея собирателя русской живописи Ф. И. Прянишникова. Эти дары положили начало отделу русской живописи. Император передал двести картин западноевропейских мастеров из фондов Эрмитажа. Они легли в основу раздела западной живописи.

В этнографическом отделе выставлялись манекены, представлявшие все большие и малые народы Земли.

Румянцевский музей открыл двери для всех. Библиотеку посещал Лев Толстой, когда сочинял роман «Война и мир»: его интересовали документы московских масонов.

Автограф в регистрационной книге оставил 26 августа 1897 года читатель Владимир Ильич Ульянов, указавший адрес: «Большая Бронная, дом Иванова, квартира 3». Такого домовладельца историки не нашли. То была маленькая «конспиративная» клевета. Первая капля в море лжи, в котором утонул народ, поверивший интеллигентному образованному вежливому человеку, пообещавшему построить государство без частной собственности на средства производства. Спустя несколько лет по пути в ссылку Ленин посещал читальный зал Румянцевского музея, собирая материал для монографии «Развитие капитализма в России». Получал вождь отсюда книги, когда поселился в Кремле.

Все это дало основание коллегии Народного комиссариата просвещения после его смерти в 1924 году «переименовать Румянцевскую библиотеку в Российскую публичную библиотеку имени Владимира Ильича Ленина». Вслед за этим произошла революция в стенах Пашкова дома. С фасада исчезли надпись «На благое просвещение», графский девиз. Картинную галерею, этнографический отдел закрыли, их фонды передали разным музеям. Дарственные книги смешали с казенными в единый фонд с общим каталогом.

Знаменский театр. На Знаменке не сохранилось строений допетровской Руси, каменных палат. Москву, возрожденную после пожара 1812 года, представляет дом 12, принадлежавший в середине XVIII века графу Петру Апраксину и другим титулованным особам. После перестроек он предстает в образе ампирного особняка. Ионический портик появился в пушкинские времена. К главному дому усадьбы был пристроен деревянный Знаменский театр. В нем давались маскарады, балы, театральные представления. Московский театрал, губернский прокурор князь Урусов с компаньоном англичанином Медоксом создали здесь труппу, для которой они же построили театр на Петровке, ставший с годами Большим.

Граф Федор Апраксин владел палатами на другой стороне улицы – Знаменка, 19. Его наследник генерал от кавалерии Степан Апраксин пристроил к старому строению новое и объединил их в 1799—1801 годы общим фасадом. Как предполагают, проект выполнил Ф. Кампорези. Так улицу украсил дворец – один из самых больших в городе, где заиграла музыка, происходили балы, маскарады, приемы, театральные представления. Здесь гастролировали иностранные труппы, итальянская опера, несколько лет выступал оставшийся после пожара без крова императорский театр. Однажды в этом театре оперу «Сорока-воровка» слушал Александр Пушкин.

Александровское училище. Судьба полковника Рябцева. После смерти театрала Апраксина дворец выкупила казна для Сиротского института, где учились дети чиновников, умерших от холеры. Позднее институт преобразуется в кадетский корпус. С 1863 года в его стенах начинает историю Александровское военное училище, выпускавшее офицеров пехоты. Эта история закончилась в октябре 1917 года. Тогда в доме за баррикадами и окопами дислоцировался оперативный штаб командующего Московским военным округом полковника Константина Рябцева, члена партии социалистов-революционеров. В конце лета революционно настроенный полковник подавлял мятеж генерала Корнилова. Осенью пришлось ему воевать на улицах Москвы с большевиками и левыми социалистами-революционерами. Последняя крепость демократической России на Знаменке капитулировала после артиллерийского обстрела. Победители разоружили юнкеров и расформировали училище. Смещенный с поста командующего полковник уехал в Харьков. Там его арестовали и расстреляли офицеры Добровольческой армии, не простившие полковнику поражений 1917-го.

Не все офицеры боролись с красными. Выпускнику училища полковнику царской армии Сергею Каменеву партия Ленина доверила пост Главнокомандующего вооруженными силами Республики. Он успел умереть своей смертью в 1936 году, снятый с высокой должности и погребенный у стен Кремля. Анафеме предали покойного после похорон.

Другой выпускник училища, поручик лейб-гвардии Семеновского полка Михаил Тухачевский, в 25 лет командовал красными армиями, разбивавшими войска царских генералов. Поручик стал Маршалом Советского Союза и был расстрелян как «враг народа». Бывший юнкер училища Александр Куприн написал роман «Юнкера». Бывший юнкер Борис Щукин первый сыграл роль Ленина...

1-й дом РВС. Наркомвоенмор Троцкий. Здание училища с 1918 года официально называлось Первым домом Реввоенсовета, РВС. В нем помещался также Наркомат по военным и морским делам, штаб, руководивший фронтами Гражданской войны. Сюда для переговоров по прямому проводу наведывался из Кремля Ленин. Приехал однажды внезапно для генералов, когда началась Великая Отечественная война и дела шли очень плохо, Сталин с шефом госбезопасности... Называя эти имена, до недавних дней нельзя было упомянуть, что во главе Реввоенсовета и Красной Армии семь лет состоял Лев Троцкий, злейший и непримиримый враг Сталина, убитый агентами вождя в 1940 году в далекой Мексике.

Недоучившийся студент Лев Давидович Бронштейн пошел по царским тюрьмам, где позаимствовал псевдоним у надзирателя одной из них. Блестящий оратор и публицист возглавлял Петроградский Совет в 1917 году, руководил вооруженным восстанием, закончившимся взятием Зимнего дворца и провозглашением власти Советов. Троцкий убедил вступить в Красную Армию десятки тысяч бывших царских офицеров и генералов, которые возглавили полки, дивизии и армии, победившие в чудовищной Гражданской войне, унесшей жизни миллионов русских людей.

Командарм Фрунзе гибнет не от выстрела. Низверженного Троцкого сменил профессиональный революционер Михаил Фрунзе, отличившийся на последнем этапе Гражданской войны в Крыму, где сбросил в море армию Врангеля. Фрунзе недолго довелось командовать Красной Армией. По настоянию Сталина командарм срочно лег на операционный стол, где ему удалили аппендицит. Несложная, казалось бы, операция закончилась летальным исходом.

«В полдень к дому номер первый, к тому, что замедлил время, подъехал закрытый ройс. Часовой открыл дверцу, из лимузина вышел командарм...

– Я тебя позвал потому, что тебе надо сделать операцию. Ты необходимый революции человек. Я позвал профессоров, они сказали, что через месяц ты будешь на ногах. Этого требует революция».

Борис Пильняк не побоялся написать «Повесть непогашенной луны» (откуда я цитирую строчки), сюжетом которой послужила трагедия, случившаяся с Фрунзе. В образе «негорбящегося человека» легко узнается Сталин, говоривший такими же короткими, сконструированными в повелительном ключе фразами. Сталин якобы видел во Фрунзе опасного соперника в борьбе за власть и убрал его с пути, после чего всячески раздувал посмертную славу покойного. Именем Фрунзе назвали в Москве военную академию, район, радиус метро, набережную, улицу Знаменку, установили на ней его бюст напротив бывшего 1-го дома РВС.

Тогда при столь же загадочных обстоятельствах погиб бывший заместитель Троцкого, военный врач по профессии, Эфраим Склянский. Этот человек всю Гражданскую войну провел в доме на Знаменке, став в 25 лет заместитетелем наркома и председателя Реввоенсовета. Он загадочным образом утонул в озере, будучи торговым представителем в США, куда его сослали, сняв со всех постов в армии.

«Первый красный офицер». 1-й дом Реввоенсовета упоминается во многих мемуарах. С ним связана жизнь всех маршалов Советского Союза. Долгие годы после Фрунзе здесь правил Климент Ефремович Ворошилов, друг Сталина, вместе с которым бывший луганский слесарь воевал в молодости с белыми генералами. О нем слагали стихи:

 
По дорогам знакомым
За любимым наркомом
Мы коней боевых поведем!
 

Так пели в предвоенной популярной песне, часто звучавшей по радио. Вот еще одна, столь же некогда известная:

 
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
И первый маршал в бой нас поведет!
 

Именем маршала назывался значок «Ворошиловский стрелок», им награждали метких бойцов, стрелявших по мишеням в тире из винтовки системы царского конструктора стрелкового оружия Сергея Мосина образца 1890 года.

Лик маршала писали многие художники. Александр Герасимов отличился картиной «Сталин и Ворошилов в Кремле», по адресу которой тайком острили: «Два вождя после дождя». Вместе с культом вождя создавался культ «любимого наркома». С ведома и при содействии Ворошилова пошли под топор палачей маршалы Советского Союза Василий Блюхер, Александр Егоров, Михаил Тухачевский, тысячи генералов и командиров Красной Армии, заподозренных в измене, шпионаже.

Культ Ворошилова рухнул при первом столкновении Красной Армии с финскими дивизиями в 1940 году. Не выдержал испытаний первых сражений Отечественной войны сменивший Клима нарком Семен Тимошенко, Маршал Советского Союза, отличившийся в войне с Финляндией. Он занимал главный кабинет на Знаменке в 1941 году. После него наркомом и Верховным Главнокомандующим был Сталин, руководивший фронтами Великой Отечественной войны из Кремля.

Маршалы Василевский и Жуков. Из дома на Знаменке, как с горечью рассказывал мне маршал Александр Михайлович Василевский, собранный им в 1941—1945 годах ценнейший архив, без его, начальника Генштаба, ведома упаковали в мешки и по приказу Сталина вывезли в неизвестном направлении.

На фасаде бывшего 1-го дома РВС установлена мемориальная доска Георгия Константиновича Жукова. Перед войной всего полгода занимал он здесь должность начальника Генштаба. На Знаменку вернулся после разгрома немцев под Москвой, с почетом. Первая опала постигла его после войны. Сталин отправил маршала из Москвы командовать провинциальным округом. После смерти вождя маршал помог Хрущеву взять власть и несколько лет руководил Вооруженными Силами. Второй раз и навсегда низложил его отплативший черной неблагодарностью Хрущев, опасавшийся популярного в народе властного Жукова.

После отставки четырежды(!) Герой Советского Союза подвергся унижениям, не имел права показываться на собраниях, давать интервью, публиковать статьи. По этой причине отказал мне во встрече, пожаловался, что все газеты, отмечая 25-летие Московской битвы, забыли его, бывшего командующего Западным фронтом, словно Жукова не существовало в природе.

«Шоколадный дом» Яна Берзина. Великие разведчики Красной Армии. Со Знаменки началось расползание армейских учреждений по всей Москве. Вторым домом РВС объявили необъятные Средние торговые ряды на Красной площади. Под свои нужды военные заняли дворцы на Пречистенке. В крупнейшем строении XVIII века – Воспитательном доме разместилась Военная академия. Такая же участь постигла Петровский дворец.

После войны сооружено крупное здание на Фрунзенской набережной для артиллеристов. Летчики получили свое на Большой Пироговке. Моряки – в Большом Козловском переулке. Войска ПВО – на Мясницкой.

Военная разведка обзавелась «аквариумом», резиденцией, расположенной вдали от центра. Но прославила себя на Знаменке, 19. То был адрес шефа военной разведки армейского комиссара 2-го ранга Яна Берзина. Перед тем как его расстреляли, генерал успел опутать земной шар тайной паутиной, куда в годы войны попадала важнейшая информация со всего мира.

Один из великих разведчиков Красной Армии, Леопольд Треппер, завербованный Берзиным, засвидетельствовал в мемуарах, что штаб-квартира разведывательной службы «располагалась в доме девятнадцать на Знаменской улице в Москве. Дом был невелик и из-за своего цвета звался шоколадным».

На глазах десятилетнего Леопольда летом 1914 года в Новом Тарге арестовали заподозренного в шпионаже русского эмигранта. Он запомнился коренастым, с рыжей бородкой, под объемистой фуражкой. Его узнал весь мир через три года под именем Ленина. Шпионом Владимир Ильич никогда не был. Им стал Леопольд Треппер, ленинец, польский еврей, уверовавший, что только коммунизм принесет его народу свободу. Из коммунистического подполья в Палестине он устремился в Москву, где учился в созданном для интернационалистов разных стран университете.

Четырежды приглашали Треппера на Знаменку, 19, где его инструктировали, давали явки, готовили в сложный путь. Отсюда в чине полковника, в штатском костюме с документами на имя канадского бизнесмена и 10 тысячами долларов в кармане отправился разведчик в Европу, где создал агентурную сеть, названную фашистами «Красной капеллой». Арестованному германской военной разведкой – абвером Трепперу удалось навязать радиоигру с Москвой и... бежать! Вернувшегося в столицу героя ждали на Лубянке. Из тюрьмы он вышел спустя десять лет, после смерти Сталина.

Имя второго великого разведчика Красной армии, завербованного Берзиным в московском шахматном клубе, хорошо известно. Хрущев посмертно присвоил ему звание Героя Советского Союза. Это Рихард Зорге, немец, германский коммунист, журналист, казненный японцами 7 ноября 1944 года. Таким образом он избежал сталинского лагеря, где сгинула его русская жена.

Третий великий разведчик Красной армии посылал в Центр, на Знаменку, 19, донесения из Швейцарии, где действовала группа «Красная тройка». Ею руководил под именем Дора венгерский коммунист, еврей Шандор Радо, картограф и географ. Его агенты получали информацию из недр авбера. И этого героя в Москве не ждала награда. С аэродрома его доставили по известному нам адресу в качестве узника...

Признание Михаила Посохина. После войны 1-й дом РВС надстроили несколькими этажами, украсили монументальными колоннами. Это сделали два молодых архитектора, Ашот Мндоянц и Михаил Посохин. Отсюда они начали шествие по Москве. Вместе проектировали и строили высотный дом на площади Восстания, Дворец съездов в Кремле, Новый Арбат... Переживший Мндоянца на много лет Посохин вернулся на Знаменку на закате жизни, чтобы возвести огромный Генеральный штаб. Его фасады, облицованные белым мрамором, выходят на четыре стороны света, но главный вход – на Знаменке...

Генштаб – лебединая песня Михаила Васильевича Посохина. Чтобы ее пропеть, он, не задумываясь, снес строения на Знаменке, Воздвиженке, Арбатской площади, в переулках. Сломал, в частности, дом, где жили в молодости друзья, Николай Рубинштейн и Петр Чайковский, гостиницу, где жил Сергей Рахманинов...

В историю города Посохин войдет не только как автор-архитектор крупнейших зданий второй половины ХХ века, таких, как крытый Олимпийский стадион, Академия Генштаба на юго-западе, но и как разрушитель старой Москвы. На его совести пущенные под нож бульдозера особняки Старого Арбата. При нем стерли с лица земли строения Тверского бульвара, Якиманки, Волхонки, Знаменки, после чего образовалась Боровицкая площадь. Почему талантливый зодчий не протестовал? Да потому, что видел центр Москвы сплошь застроенным такими гигантами, как Генштаб. На проектах, подписанных его именем, подобные громады занимают пространство от Кремля до Садового кольца.

В конце жизни Михаил Посохин восстановил ампирный особняк барона Штейнгеля в Пречистенском переулке, где после отставки занял кабинет вице-президента Академии художеств СССР. Там мы встретились последний раз. Словно оправдываясь перед потомками, академик рассказал, что низкие потолки, крохотные передние и маленькие кухни в пятиэтажках без чердаков, строившихся в его бытность главным архитектором Москвы, все это и многое другое – на совести Хрущева. Именно глава партии и правительства внедрил совмещенные санузлы, требовал повсеместно строить жилые дома не выше пяти этажей, чтобы не тратиться на лифты. Даже на Кутузовском проспекте пришлось сооружать напротив высотного дома низкорослые корпуса, лишенные архитектурной привлекательности. Хрущев усматривал в каждом пилоне, карнизе «излишества», с которыми боролся не на жизнь, а на смерть, отстраняя от проектирования непослушных архитекторов.

Доходный дом Федора Шехтеля. Улица в ХIХ—ХХ веках повидала лучших из них. На Знаменке, 8, Федор Шехтель возвел шестиэтажный доходный дом Л. В. Шамшиной. Так его называют искусствоведы по имени заказчицы. Здание изучается как образец архитектуры начала нашего века. Над углом дома поднимается башня, напоминающая классическую беседку, с куполком в романском стиле. И хотя дом в несколько раз выше прилегающих к нему строений ХIХ века, он не подавляет соседей. Век зодчества из стекла и металла начат в России этим мастером, которого его друг Чехов называл «талантливейшим из всех архитекторов мира».

При этом Федор Шехтель не получил законченного высшего специального образования, всего год проучился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Поэтому ему много лет пришлось строить по проектам, подписанным за него другими.

«Мы для новой красоты нарушаем все законы, преступаем все черты», – писал современник архитектора, воспевая искусство начала ХХ века. Так мог сказать о себе и Шехтель, построивший здание Художественного театра, дворец Саввы Морозова на Спиридоновке, Ярославский вокзал, гостиницу «Боярский двор», ставшую штаб-квартирой ЦК КПСС.

После революции Шехтелю ничего создать не удалось, ему пришлось покинуть роскошный особняк, построенный им для семьи на Большой Садовой, заполненный картинами, гобеленами, статуями. В архиве Музея архитектуры я читал предсмертное письмо мастера, адресованное советскому правительству, где он просил принять все оставшиеся у него художественные ценности в обмен на пожизненную пенсию дочери-инвалиду.

Кого любил Федор Достоевский. На улице сохранился двухэтажный «Жилой дом начала ХIХ века» (Знаменке, 8). Так называется здание в справочнике «Памятники архитектуры Москвы». В ансамбле с двумя деревянными пристройками со двора этот дом с антресолями причислен к достопримечательностям улицы. Таким был типичный рядовой дом в городе, застраивавшемся после пожара 1812 года. При советской власти на Знаменке, кроме Генштаба, не построено ни одного дома. Большая часть строений ХIХ века. Во второй его половине на Знаменке, 10, поработал архитектор Борис Фрейденберг, создавший в центре много крупных зданий. А здесь он возвел двухэтажный особняк, надстроенный в наше время двумя этажами.

Такая практика существовала в ХIХ веке. В надстроенном четвертым этажом доме на Знаменке, 9, появившемся в 1828 году, принимали гостей меблированные комнаты. В них трижды, в 1872, 1873 и 1877 годах, останавливался Федор Михайлович Достоевский. Он просил тогда жену давать ему телеграммы в Москву по адресу: «Знаменка, дом Кузнецова». В этом доме содержала номера сестра врача Александра Павловича Иванова, женатого на Вере Михайловне Достоевской. В ее дочь, двадцатилетнюю племянницу Сонечку, Достоевский влюбился в пору, когда сочинял роман «Преступление и наказание». Тогда пожилой вдовец жил в шумном и веселом окружении племянниц и племянников, их молодых друзей в подмосковном Люблино. Эта любовь вдохновила писателя создать гениальную главу романа, где описываются поминки по Мармеладову и смерть Катерины Ивановны.

Достоевский влюблялся много раз. «Люблю эту женщину до безумия», – писал он о Марии Исаевой, первой жене. Брак с ней был несчастен. Любовь к писательнице Аполлинарии Сусловой длилась несколько лет и окончилась разрывом через год после смерти жены. За ней, умиравшей от чахотки, ухаживала племянница Сонечка. Как считают биографы, по отношению к ней писатель испытал единственную в жизни глубокую и чистую духовную любовь.

«К вам я привязан особенно, и привязанность эта основана на особенном впечатлении, которое очень трудно анатомировать и разъяснить», – писал Достоевский Сонечке Ивановой, в семье которой встретил новый, 1867 год. За три месяца до этого к писателю домой по его просьбе пришла незнакомая прежде молодая стенографистка Анна Сниткина. Торопившийся написать обещанное издателю сочинение автор начинает диктовать ей роман «Игрок». Эта девушка стала его второй женой, «ангелом-хранителем», приложившим много сил, чтобы уничтожить в архиве Достоевского старые письма, память об отбушевавших страстях мужа.

Музей Александра Шилова. Что нового на улице? В старом, модернизированном доме на Знаменке, 5, летом 1997 года стараниями мэра Москвы Юрия Лужкова открылся музей Александра Шилова. Художник подарил городу 350 картин, Москва не осталась в долгу и предоставила для их экспозиции залы трехэтажного особняка со двором. Картин за два года прибавилось, насчитывается свыше шестисот. Поэтому рядом со старым зданием сооружено в 2003 году новое. В день музей посещают сотни людей. Это первый персональный музей здравствующего живописца.

Разработан проект, предусматривающий застроить пустыри на Боровицкой площади. У архитекторов появился редкий шанс рядом с Кремлем создать ансамбль современных зданий, центральную площадь. По всей вероятности, здесь хорошо себя будут чувствовать и пешеходы, и автомобилисты, и старая Знаменка, не придавленная монстрами современного зодчества, как бывало в прошлом.