Текст книги "«Венона». Самая секретная операция американских спецслужб"

Наши люди в американской разведке

После нападения Германии на Россию в 1941 году многие сотрудники подпольного аппарата КПА вместо партийных поручений стали главным образом выполнять задания советской разведки. Большую часть этих заданий они получали через Якова Голоса и его помощницу Элизабет Бентли.

Настоящая фамилия Голоса – Райзен. Он родился на Украине в 1890 году. С юношеских лет Райзен принимал активное участие в революционном движении в России, за что был осужден и сослан в Сибирь. После нескольких лет ссылки он сумел сбежать в Японию, откуда в 1908 году попал в США, получив там статус полноправного американского гражданина в 1915 году. Будучи одним из основателей КПА, Райзен в соответствии со сложившейся традицией сменил фамилию[50]50
  В дешифровках «Веноны» Яков Голос фигурирует как «Звук» – оперативники из КГБ, выбирая псевдонимы для своих подопечных, время от времени были явно не прочь скаламбурить.


[Закрыть].

В 1920-е годы Голос выполнял ряд партийных поручений, в том числе работал секретарем Общества технического содействия Советской России, которое набирало в США специалистов для работы в России и поставляло туда различное промышленное оборудование. В 1927 году Голос возглавил агентство «Туристический мир», в котором проработал вплоть до своей смерти от сердечного приступа в 1943 году. Все служащие «Туристического мира» были коммунистами. Само агентство было создано на деньги, полученные из фондов КПА, но согласно документам единственным владельцем его пакета акций был Голос.

С советским туристическим агентством «Интурист» у Голоса было подписано эксклюзивное соглашение, согласно которому «Туристический мир» представлял интересы «Интуриста» в США. Сюда входили продажа билетов, оказание таможенных услуг, оформление выездных виз, а также бронирование жилья и формирование экскурсионных маршрутов для американских граждан, желавших совершить путешествие по Советской России. Со своей стороны Амторг старался сделать так, чтобы американские бизнесмены, отправлявшиеся в деловые поездки в Советскую Россию, обращались именно в «Туристический мир». Агентство также занималось доставкой посылок, которые многочисленные эмигранты из Советской России отправляли своим родственникам, оставшимся на Родине. И если учесть, что, помимо прочего, «Туристический мир» организовывал своим клиентам поездки не только в Советскую Россию, но и в другие страны мира, то можно сказать, что агентство служило отличным секретным источником финансирования КПА – ведь именно компартия являлась его тайным владельцем.

Но КПА нашла «Туристическому миру» еще одно применение, весьма далекое от легального туристического бизнеса. Чтобы не привлекать к себе внимание со стороны властей США и правительств других стран, американские коммунисты, исполняя партийные поручения, часто путешествовали по всему миру с фальшивыми документами. «Туристический мир» не только не подвергал сомнению подлинность таких документов, но и помогал их добывать. Причем подобные услуги «Туристический мир» оказывал еще и коммунистам из других стран, а также агентам советской разведки.

В 1939 году в ходе расследования, затеянного властями по следам скандалов, которые разгорелись вокруг фальшивых американских паспортов, в «Туристическом мире» был проведен обыск. Изъятые в ходе этого обыска документы позволили выявить по крайней мере 16 случаев, когда агентство Голоса обслуживало людей, имевших на руках фальшивые американские паспорта. В результате в марте 1940 года в ходе судебного слушания Голос был вынужден заключить сделку с американским правосудием, признав себя виновным в том, что он своевременно не зарегистрировался в качестве доверенного лица иностранного государства. В результате ему удалось довольно легко отделаться: Голоса оштрафовали всего на 500 долларов и дали пять лет тюрьмы условно.

Уголовное преследование со стороны американских властей явственно показало, что они не хотят закрывать глаза на противоправные деяния и самого Голоса, и руководимого им туристического агентства. Поэтому Голос решил внести ряд существенных изменений в методы своей подпольной работы. Во-первых, он создал новое прикрытие своей тайной деятельности – на деньги КПА была открыта еще одна контора под названием «Американская мореплавательная и эксплуатационная корпорация» (сокращенно – АМЭК). Во-вторых, Голос переложил большую часть обязанностей по ведению подпольной работы на свою любовницу Элизабет Бентли, на которую у ФБР в то время не было никаких компрометирующих данных.

АМЭК номинально возглавлял некий Джон Рейнольдс. В качестве начального капитала КПА передала ему 15 тысяч долларов наличными. Проведя их через свои счета, Рейнольдс «отмыл» эти деньги и, добавив к ним 5 тысяч долларов собственного капитала, в конечном счете стал владельцем всех акций корпорации.

В роли фиктивного президента АМЭК Рейнольдс выглядел куда лучше Голоса, эмигранта из России, коммуниста и уголовника в одном лице. Рейнольдс происходил из богатой американской семьи, его отец был судьей в Нью-Йорке, а жена Грей – наследницей очень богатых родителей. Однако, несмотря на такие биографические данные, Рейнольдс тайно симпатизировал Советской России и неоднократно оказывал помощь КПА, пользуясь своим именем и богатым состоянием.

Позднее, на допросе в ФБР в 1947 году, Рейнольдс изложил историю АМЭК в более мягких тонах. Он заявил, что рассматривал создание АМЭК как чисто деловое предприятие. Денег из фондов КПА на эти цели он не получил ни цента, а те 15 тысяч долларов, которые Рейнольдс привлек в АМЭК со стороны, были взяты взаймы у знакомого. Однако никаких документов, подтверждавших факт взятия денег взаймы, он представить не смог.

В ФБР Рейнольдсу не поверили. В первую очередь потому, что фактическое руководство АМЭК с самого начала осуществлял не сам Рейнольдс, а вице-президент этой корпорации Элизабет Бентли, которая к тому времени уже успела много чего рассказать ФБР про свои дела. Вдобавок в распоряжении ФБР оказались тексты двух телеграмм, датированных концом 1944 года и дешифрованных в ходе операции «Венона». Дело в том, что сразу несколько человек, так или иначе связанных с оказанием военной помощи Советской России со стороны США, обратились в Амторг с просьбой разрешить другим американским фирмам предоставление услуг, оказанием которых до сих пор занимались на пару только «Туристический мир» и АМЭК. В упомянутых выше телеграммах резидент КГБ в Нью-Йорке просил Москву как можно скорее категорически отвергнуть это предложение, поскольку оно напрямую угрожает существованию прикрытия «Мирны» и поскольку, по мнению резидента, «контракт с фирмой «Мирны» весьма важен и его необходимо продлить».

Под псевдонимом «Мирна» в дешифровках «Веноны» фигурировала не кто иная, как Элизабет Бентли.

Бентли родилась в 1908 году в небогатой, но весьма респектабельной семье. Во время обучения в Колумбийском университете она вступила в Американскую лигу борцов против войны и фашизма. Все руководители этой организации были тайными членами КПА. Они по достоинству оценили деловые качества Бентли и в 1935 году дали ей необходимые рекомендации для вступления в члены КПА.

По заданию партии Бентли проникала в различные политические организации и движения, собирая о них информацию, которая могла представлять интерес для руководства КПА. Собранные Бентли данные большого интереса у руководителей КПА не вызвали. Зато один из партийных чиновников заинтересовался лично ею. Это был Яков Голос. В середине 30-х годов его жена и сын эмигрировали в Советскую Россию, и Голос чувствовал себя одиноким и покинутым. Между Бентли и Голосом завязались романтические отношения, которые продолжались вплоть до смерти Голоса.

Начиная с 1939 года Голос использовал Бентли в подпольной работе для выполнения небольших заданий, чаще всего – в качестве связной. В 1941 году, опасаясь слежки со стороны ФБР, в поле зрения которого он попал в ходе расследования дела о фальшивых американских паспортах, Голос поручил Бентли поддерживать связь со своими источниками в Вашингтоне. Одним из таких источников была Мэри Прайс, которая работала секретаршей у политического комментатора Уолтера Липпманна, обладавшего хорошими связями в среде высокопоставленных правительственных чиновников. Прайс поставляла Голосу сведения, которые Липпманн по тем или иным причинам решал не придавать широкой огласке в прессе. От Мэри Прайс Голос также узнавал имена политиков, которые снабжали Липпманна информацией. Эти данные были нужны советской разведке для того, чтобы иметь возможность более точно судить о правильности оценок, которые содержались в политических комментариях Липпманна.

В 1947 году Бентли поведала допрашивавшим ее сотрудникам ФБР о том, что летом 1943 года состояние здоровья Прайс стало резко ухудшаться. Одной из причин этого Бентли считала нервное перенапряжение, вызванное боязнью Прайс быть уличенной в шпионаже. Уволившись с должности секретаря у Липпманна, Прайс уехала в Мексику, чтобы поправить свое пошатнувшееся здоровье. По мнению Бентли, Прайс следовало оставить в покое, поскольку бремя подпольной работы было для нее слишком тяжелым. Об этом в начале 1944 года она сказала офицеру КГБ, которого она знала под кличкой Билл. Впоследствии по описанию, данному Бентли, в ФБР пришли к выводу, что это был Ахмеров[51]51
  Ахмеров Исхак Абдулович (1901–1973), советский разведчик. Работал в Турции (1932–1934), Китае (1934–1935) и США (1935–1945). Возглавлял нелегальную резидентуру КГБ в США (1942–1945).


[Закрыть].

Всю первую половину 1944 года Бентли и Ахмеров препирались по поводу дальнейшей судьбы, уготованной Прайс. А тем временем она продолжала использоваться в качестве посредника для поддержания связи с агентами разведывательной сети, которой руководили Голос и Бентли. При этом, как полагала Бентли, Ахмеров собирался в будущем задействовать Прайс для выполнения «деликатных» заданий, связанных с добыванием интересовавшей КГБ информации путем вступления в любовные отношения с людьми, обладавшими к ней доступом.

Однако есть и другая версия этих событий. От истории, рассказанной Бентли, ее отличает несколько иная трактовка мотивов, которыми руководствовались ее участники. Первое упоминание Прайс можно найти в дешифровках «Веноны», датированных серединой 1943 года. В июне, когда Прайс собиралась в поездку в Мексику, резидентура КГБ в Нью-Йорке приступила к осуществлению своих планов по переводу Прайс из-под контроля Голоса и Бентли в прямое подчинение резидентуре. В Москву была отправлена шифровка, в которой говорилось, что Прайс будет дано задание выступить в роли курьера для доставки материалов агенту «Норе»[52]52
  Настоящее имя неизвестно.


[Закрыть] в Мексику. В других двух шифровках, посланных в Москву в апреле и мае 1944 года, Ахмеров сообщил, что у него состоялась встреча с Прайс в ее квартире в Нью-Йорке, куда она переехала из Вашингтона после возвращения из Мексики. А в июле того же года Ахмеров поставил Москву в известность о своих разногласиях с Бентли относительно Прайс. Мол, Браудер и Бентли, ссылаясь на плохое здоровье и расшатанную нервную систему Мэри Прайс, настаивали, чтобы ей больше не давали поручений по линии резидентуры КГБ, и хотели переориентировать Прайс исключительно на политическую работу в КПА.

Ахмеров попытался переубедить Браудера, чтобы тот передал Прайс под прямой контроль со стороны КГБ, поскольку не желал терять агента, который «долгое время работал на советскую разведку и приобрел в этом деле значительный опыт».

По мнению Ахмерова, даже если у Прайс и были нелады со здоровьем, ее квартиру все равно можно было использовать в качестве надежной явки, а саму Прайс – как посредника и связника. И хотя Бентли обосновывала свою позицию в отношении Прайс исключительно заботой о ее здоровье, Ахмеров проинформировал Москву о том, что на самом деле Бентли попросту невзлюбила Прайс и именно по этой причине захотела от нее избавиться. Кроме того, в донесениях Ахмерова в Москву нет никаких намеков на то, что он собирался использовать Прайс для выполнения каких-то там «деликатных» заданий.

В конце концов верх в споре с Ахмеровым взяла Бентли. Из дешифровок «Веноны» известно, что летом 1944 года Браудер сообщил Ахмерову об отстранении Прайс от подпольной работы. Почему Ахмеров так возражал против этого решения? Конечно, данные, которые Прайс добывала в офисе Липпманна, представляли несомненный интерес для КГБ. Но дело было не только в них. Во-первых, Прайс помогала поддерживать связь с Моррисом Гальпериным, самым «плодовитым» агентом разведывательной сети Голоса – Бентли. А во-вторых, именно она содействовала вербовке одного из самых высокопоставленных агентов КГБ в США – Дункана Ли.

Гальперин вступил в КПА в 1930-е годы, однако скрывал от окружающих свою партийную принадлежность. Летом 1941 года он был принят на службу в УСС, где вскоре возглавил «латиноамериканский» отдел. Гальперин встречался с Бентли на квартире Мэри Прайс в Вашингтоне. В ходе этих встреч он сначала просто платил партийные взносы (как сотрудник разведывательного ведомства Гальперин не мог афишировать свою связь с КПА). Однако Бентли стала настаивать, чтобы Гальперин поставлял ей информацию и приносил с собой документы, к которым имел доступ по роду службы. И вскоре данные от Гальперина пошли сплошным потоком. За связь с Гальпериным первоначально отвечала Прайс, хотя время от времени он напрямую контактировал с Бентли. В дешифровках «Веноны» Гальперин фигурирует как «Заяц»[53]53
  Имеется в виду не животное, а безбилетный пассажир.


[Закрыть]. Они пестрят упоминаниями о том, что «Заяц» сообщает», «Заяц» передал материал», «источником информации является «Заяц», от «Зайца» получены телеграммы», «Заяц» принес копию документа «Избы»…

Гальперин наиболее преуспел в добывании американских конфиденциальных дипломатических депеш, копии которых получали в УСС. Бентли читала их редко и позднее лишь смогла припомнить, что этих депеш было очень и очень много. В 22 дешифровках «Веноны» содержится информация об украденных Гальпериным документах, которые отсылались в Москву дипломатической почтой. Эти документы касались политики Турции в отношении Румынии, инструкций Государственного департамента послу США в Испании, сообщений американского посольства в Марокко, докладов посла США в Лондоне о политических настроениях в среде польских эмигрантов в Англии, позиции США в отношении конкурирующих политических группировок во Франции, донесений о немецких агентах, которые зондировали почву в Ватикане, пытаясь завязать диалог с американцами по поводу заключения сепаратного мира, переговоров между Грецией и США о ситуации на Балканах.

В 1946 году УСС было ликвидировано. Гальперин перешел на работу в Государственный департамент, откуда в том же году уволился. На допросах в ФБР в 1947 году он категорически отрицал свое членство в КПА, знакомство с Бентли и любые контакты с агентами советской разведки. В 1948 году обвинения Бентли в адрес Гальперина стали достоянием гласности. В академической среде, в которой вращался Гальперин, работая координатором программы по изучению Латинской Америки в Бостонском университете, эти обвинения отвергли как беспочвенные фантазии. В 1953 году Гальперин отказался давать показания членам сенатского комитета по вопросам внутренней безопасности. Аналогично он повел себя и на заседании специального комитета, созданного в Бостонском университете, чтобы прояснить ситуацию в отношении Гальперина. В конце концов доброжелательно настроенное руководство университета пришло к компромиссному решению: Гальперин заявит, что не является членом КПА, а комитет вынесет ему порицание за то, что тот не был более откровенным в своем заявлении. В результате Гальперин сохранил за собой работу в университете и занимаемую должность.

Скандал разгорелся с новой силой, когда в прессу просочилась информация о том, что в 1945 году в ФБР был составлен отчет, который впрямую назвал Гальперина советским шпионом. Руководство Бостонского университета сообщило Гальперину о том, что хотело бы вернуться к рассмотрению его вопроса. Но тот со всей своей семьей незамедлительно отбыл в Мексику и на предложение своего начальства оплатить обратную дорогу до Бостона, чтобы окончательно разобраться в существе дела, ответил категорическим отказом. В результате Гальперин был незамедлительно уволен за неявку на работу.

В 1958 году, опасаясь, что Мексика может выдать его США, Гальперин перебрался в Москву, где получил престижную должность в Академии наук. В 1962 году он уехал на Кубу, став преподавателем в Гаванском университете. В 1967 году Гальперин переехал жить в Канаду, где умер, так и не признавшись, что сотрудничал с советской разведкой. Его биограф, подробно изучив жизненный путь Гальперина и сверив известное о нем с показаниями Бентли, заявил, что более склонен верить последней, чем самому Гальперину. Дешифровки «Веноны» подтвердили правоту его суждения.

Дункан Ли – еще один сотрудник УСС, который поддерживал связь с Голосом через Мэри Прайс. Закончив Йельский университет в 1939 году и получив диплом юриста, Ли начал свою карьеру в солидной юридической конторе, которую возглавлял Уильям Донован, будущий начальник УСС. Там Ли проработал до 1942 года, когда получил предложение поступить на службу в УСС. Сначала Ли был личным помощником и консультантом Донована, а затем был переведен на оперативную работу в Китай. Его родители долгое время работали миссионерами в Китае, а сам Ли до 12 лет жил там вместе с ними. Окончание войны Ли встретил в чине подполковника.

В КПА Ли вступил в середине 30-х годов. Перед самым приходом в УСС Ли некоторое время являлся членом исполнительного комитета по оказанию экономической помощи Китаю, председателем которого была Милдред Прайс, сестра Мэри Прайс. Она-то и познакомила Дункана с Мэри.

Узнав о том, что Ли стал сотрудником УСС, Прайс известила об этом Голоса. Последний дал Прайс задание использовать Ли в качестве источника информации. Однако данные, которые Прайс стала получать от Ли, были ограниченными по количеству и неважными по качеству. Надеясь на большее, Голос попросил Прайс организовать встречу Ли с Бентли в Вашингтоне. Ли согласился сотрудничать с Бентли, однако делал это весьма осторожно. Позднее Бентли рассказала допрашивавшим ее сотрудникам ФБР: «После моей первой встречи с Ли он начал снабжать меня различной информацией об УСС. Эти данные он всегда предоставлял мне в устной форме, никогда не давал мне их в письменном виде и не разрешал мне ничего записывать за ним».

Все время, пока Бентли общалась с Ли, тот, по ее словам, «постоянно опасался возможной слежки со стороны ФБР».

Бентли также вспомнила, что большая часть информации, полученной от Ли, относилась к операциям, которые УСС проводило на Балканах. В качестве примера она привела данные, касавшиеся агентов УСС, которых планировалось сбросить на парашютах в Венгрии и Югославии, а также сведения о сепаратных мирных переговорах с союзниками Германии, которые велись через сотрудников УСС. Ни Бентли, ни ФБР не знали, что в последнем случае речь шла о секретной операции УСС под кодовым названием «Воробей», в ходе которой осенью 1944 года предполагалось склонить венгерское правительство к капитуляции.

В 1948 году, когда были обнародованы признания Бентли, большинство бывших коллег Ли по УСС подвергли сомнению правдивость ее обвинений в адрес последнего. Это мнение поддержала и американская пресса. Сам Ли на допросах в ФБР поведал, что в течение двух лет неоднократно встречался с Бентли, однако знал ее под именем Елена. Она познакомила Ли со своим приятелем по имени Джон. Описание Джона, которое дал Ли, позволило опознать в нем Якова Голоса. Однако Ли настаивал на том, что не знал ни настоящих имен Елены и Джона, ни чем они занимались на самом деле. В ФБР не поверили в то, что высокопоставленный сотрудник разведывательного ведомства на протяжении двух лет встречался с женщиной, о которой ничего не знал, кроме ее имени. И правильно сделали.

Из дешифровок «Веноны» явствует, что именно от Ли русские узнали о стратегии, которой США и Англия придерживались на переговорах с Россией о судьбе послевоенной Польши, о планах американской дипломатии в отношении Турции и Румынии, а также об операциях УСС в Китае и Франции. В ходе операции «Венона» получили подтверждение слова Бентли о том, что Ли с особой осторожностью относился к своему сотрудничеству с ней. В мае 1943 года резидентура КГБ в Нью-Йорке проинформировала Москву о том, что там обсудили с «Кохом»[54]54
  Ли.


[Закрыть] вопрос изъятия документов для их последующего фотографирования. «Кох» сказал, что в некоторых случаях он не возражает против этого, но, в общем, считает это нецелесообразным.

В своих мемуарах Бентли так описала последовавшие за этим события: «Когда мы узнали, что он имеет доступ к контрразведывательным данным, мы попросили его раздобыть для нас какую-нибудь ценную информацию. После этого он дал мне полоску бумаги со списком людей, которых в УСС считали опасными. Этот список был разделен на три части – «известные русские агенты», «известные коммунисты» и «сочувствующие коммунистам». В первой части было всего три имени – никого из них я не знала; во второй был действующий член группы Перло, а в третьей – Моррис Гальперин. Мы сразу предупредили Морриса и сказали ему, чтобы он был осторожен; другого, поскольку он был более беспечен, мы «заморозили», сказав ему, чтобы в течение полугода он не принимал участия ни в какой деятельности».

Дешифровки «Веноны» позволяют уточнить историю, рассказанную Бентли. В телеграмме от 15 сентября 1944 года говорится: «По сведениям «Коха», служба безопасности «Избы» составила список «красных». Этот список содержит имена четырех человек, которые снабжают нас информацией. […] Список разделен на две части: 1. Известные «Земляки»[55]55
  Коммунисты.


[Закрыть] (среди них – «Изра»[56]56
  Дональд Уилер.


[Закрыть]) и 2. Сочувствующие, левые либералы и т. д. (среди них – «Заяц»). «Кох» пытается добыть этот список».

Попытка удалась, и 22 сентября 1944 года список, добытый Ли, был отправлен в Москву. Таким образом, в дешифровках «Веноны» упоминаются четыре источника в УСС, снабжавшие информацией советскую разведку, тогда как в воспоминаниях Бентли речь идет только о трех. Кроме того, Бентли разделила список, полученный от Ли, на три части, а в дешифровках «Веноны» таких частей всего две. Вполне возможно, что память просто подвела Бентли, ведь она создавала свои мемуары по прошествии семи лет после описываемых событий.

В остальном все совпадает. Бентли указала, что в списке присутствовал Моррис Гальперин. Благодаря «Веноне» известно, что так оно и было. Бентли утверждает, что туда попал член группы Перло. В дешифровках «Веноны» впрямую упоминается этот человек – Дональд Уилер. Кроме того, телеграмма, присланная из Москвы 20 сентября 1945 года в ответ на упоминавшуюся выше телеграмму из Нью-Йорка от 15 сентября того же года, советует резиденту КГБ «дать указание «Мирне», чтобы она прервала связь с «Изрой» и «Зайцем». В будущем связь с ними можно будет восстановить только с нашего разрешения».

И Бентли придерживается той же версии, утверждая, что Уилер был «законсервирован» на шесть месяцев, а Гальперина просто попросили быть более осторожным.

В конце 1944 года Ли был переведен в Китай, чтобы руководить там переброской американских агентов в Японию через Китай и Корею, оккупированные японцами. В одной из дешифровок «Веноны» сообщается, что Бентли договорилась с Ли о том, как организовать с ним связь в Китае, чтобы и там продолжать получать от него информацию.

Помимо Гальперина и Ли, были у Голоса и другие агенты в УСС. Одного из них звали Юлий Джозеф. В 1938 году он закончил Мичиганский университет. Работая в различных правительственных ведомствах, Джозеф снабжал КПА разнообразной экономической информацией, к которой имел доступ по роду своей деятельности. Эта информация имела значение только для партийных функционеров. Но в мае 1943 года все изменилось: Джозеф был призван в армию. По совету Бентли он заявил о своем желании служить в УСС. Желание Джозефа сбылось – его определили в «дальневосточный» отдел УСС. Жена Джозефа Белла тоже устроилась на работу в УСС – в отдел пропаганды. В 1945 году Джозеф был назначен заместителем начальника отдела. В результате Бентли регулярно получала от него информацию, касавшуюся не только операций УСС на Дальнем Востоке, но и работы «русского» отдела УСС, о которой он узнавал из бесед со своими коллегами.

Джозеф фигурирует в двух дешифровках «Веноны» как «Осторожный». В июне 1943 года он попал в список агентов КГБ в УСС, который был отправлен в Москву нью-йоркской резидентурой КГБ. А в 1944 году в Москву была послана телеграмма, в которой излагались данные, полученные Джозефом в разговоре с одним из сотрудников «русского» отдела УСС.

После расформирования УСС Джозеф работал в ООН. Когда в 1953 году он был вызван на заседание сенатской комиссии по внутренней безопасности, то отказался отвечать на заданные ему вопросы. Его сестра Эмма тоже была коммунисткой и одно время служила в УСС. Согласно «Веноне», в 1944 году Бентли проинформировала резидента КГБ в Нью-Йорке о том, что Эмма подходит для работы на КГБ и что надо снабдить ее опознавательными знаками, дабы связной КГБ мог вступить с ней в контакт на Цейлоне, куда она должна была в ближайшее время отправиться по заданию УСС.

Самым необычным агентом КГБ среди тех, кого курировал Яков Голос, был английский разведчик Седрик Белфрейдж. Он родился и вырос в Англии, а в США впервые побывал в 1920-е годы. Впоследствии Белфрейдж неоднократно приезжал в США в качестве журналиста и писателя. Он тайно вступил в КПА в 1937 году и тогда же подал заявление о получении американского гражданства, однако так и не довел начатый им процесс натурализации до конца. В начале 40-х годов Белфрейдж стал сотрудником Управления координации безопасности (УКБ) – английского разведывательного ведомства, которое служило связующим звеном между английской разведкой (МИ-6), с одной стороны, и УСС с ФБР – с другой. УКБ являлось глубоко засекреченным ведомством, сам факт существования которого был открыто признан лишь в 1960-е годы. Белфрейдж отвечал за организацию тайной пропаганды, которую англичане широко применяли для дезинформации и запугивания противника.

Бентли рассказала ФБР, что где-то в конце 1942 – начале 1943 года Белфрейдж несколько раз встречался с Яковом Голосом, а познакомил их то ли Браудер, то ли Виктор Джером, один из руководителей КПА. Бентли припомнила, что Голос получал от Белфрейджа разнообразную информацию, касавшуюся английских разведывательных операций, а также данные, которыми американцы снабжали англичан. Однако после смерти Голоса связь с Белфрейджем была потеряна и восстановить ее не удалось.

В 1947 году Белфрейдж был вызван на допрос в ФБР, где рассказал, что в 1942 году он встречался с Браудером, который познакомил его с человеком, похожим, судя по фотографии, предъявленной Белфрейджу в ФБР, на Якова Голоса. В 1943 году у Белфрейджа состоялось восемь или девять встреч с Джеромом. По словам самого Белфрейджа, в ходе этих встреч он просто хотел побольше разузнать о коммунистах и о политике Советской России. Чтобы расположить к себе Джерома, Белфрейдж довольно откровенно отвечал на его вопросы, касавшиеся политики Англии в отношении Советской России. Кроме того, он в деталях рассказал Джерому о методах слежки, практикуемых английской полицией, и ознакомил с имевшейся у него информацией о французском правительстве. Эта информация, по мнению Белфрейджа, сама по себе не имела никакой ценности, секретным был только ее источник. Белфрейдж также отрицал, что когда-либо состоял в КПА.

В ФБР историю, рассказанную Белфрейджем, не сочли заслуживавшей доверия. Ведь Белфрейдж так и не смог внятно объяснить, зачем он разоткровенничался с Джеромом, который всего лишь отвечал в КПА за пропагандистскую работу в среде американской интеллигенции. При этом взамен Белфрейдж так и не смог получить от Джерома какие-либо данные, заслуживавшие внимания. Более того, Белфрейдж признался, что его контакты с Джеромом не были санкционированы руководством в Лондоне, которое ничего не знало о действиях Белфрейджа, а если бы узнало, то, по английским законам, могло бы отдать его под суд за разглашение государственной тайны.

Скептицизм ФБР был вполне обоснован. В дешифровках «Веноны» есть упоминание о том, что Белфрейдж снабжал КГБ информацией, имевшейся у английской разведки касательно планов политической оппозиции в Югославии и работы там английских агентов. Он также довел до сведения Голоса слова своего руководства, сказанные по итогам встречи с Черчиллем, которая была посвящена перспективам открытия Второго фронта в Европе. Именно благодаря Белфрейджу в Москву ушла информация о напряженных отношениях, сложившихся между ФБР и УКБ. А еще Белфрейдж установил связь с Голосом в Лондоне, чтобы иметь возможность передавать ему документы, к которым он получал доступ, когда на короткое время возвращался в столицу. Эти документы резидентура КГБ в Нью-Йорке потом переправляла в Москву дипломатической почтой. Дешифровки «Веноны» также подтверждают заявление Бентли о том, что информация от Белфрейджа поступала не только Голосу, но и Браудеру. В одной из дешифровок «Веноны» говорится, что Голос очень рассердился, когда Белфрейдж попросил о личной встрече с Браудером.

В 1947 году ФБР известило иммиграционную службу США о том, что Белфрейджа следует депортировать из США в Англию, поскольку, по данным ФБР, он скомпрометировал себя, вступив в несанкционированный своим руководством контакт с советской разведкой. Белфрейдж попытался оспорить решение американских властей о своей высылке на родину в суде и в средствах массовой информации, но безуспешно. В 1955 году он был вынужден смириться с этим решением и добровольно отбыл из США в Англию.

Бентли также рассказала в ФБР о еще одном источнике в УСС, снабжавшем Голоса информацией. Елена Тенни в совершенстве владела испанским языком. В конце 1942 года она поступила на службу в «испанский» отдел УСС. Бентли договорилась с Мэри Прайс, и та сдала Тенни свою квартиру в Вашингтоне, что в условиях острой нехватки жилья в столице США облегчило последней устройство на работу в УСС. В дешифровках «Веноны» Тенни был присвоен псевдоним «Муза».

В январе 1947 года, почувствовав, что оказалась под «колпаком» у ФБР, Тенни так разнервничалась, что с ней случился нервный припадок. Она начала что-то лепетать о слежке со стороны ФБР и об агентах КГБ. Друзья Тенни отправили ее в больницу, однако им было невдомек, что это была не паранойя: за ней действительно следило ФБР, и она на самом деле работала на КГБ.

В феврале 1947 года по просьбе ФБР Бентли встретилась с Тенни. Ничего не зная о предательстве Бентли, Тенни пожаловалась ей, что потеряла связь с русскими, и попросила Бентли помочь восстановить контакт с ними. Поскольку Тенни явно не собиралась последовать примеру Бентли, ФБР отказалось от своих планов перевербовать ее. На допросах в ФБР Тенни отрицала любые связи с советской разведкой. Она показала, что была знакома с Бентли, но знала ее под другим именем и не встречалась с ней с 1943 года. Скорее всего в КГБ уже знали о провале разведывательной сети Голоса – Бентли. Многие агенты уже были предупреждены о случившемся, однако Тенни по каким-то причинам в число этих агентов не попала.