Текст книги "Подземная тюрьма"

– Угу… – Генерал нехорошо прищурился. – Значит, дверь СМ на подступах у вас есть, а жетонов нет?

– Так точно. – Валентин уже понял, что в стремлении помочь Палычу сказал лишнее.

– Для тебя проблема добыть жетоны? Может, тебе оказать помощь в этом архисложном вопросе?

– Нет-нет, я сам! – торопливо пообещал Валентин. – Просто до этого никогда не нужно было, вот и… В общем, достану сегодня же.

– Хорошо, я рад за тебя… – Генерал «отпустил» Валентина и вернул свой немилостивый взор Палычу. – Значит, говоришь, пропищало?

– Ну да, так «ту-ру-ру» – три тона, – подтвердил Ковров. – У меня у племяша мобильник точно так же пищит, когда садится…

– Связь здесь не работает. – Генерал ткнул пальцем в потолок. – Но у человека, который лежал в водостоке, в руках был телефон. То есть утверждать наверняка мы не можем, но телефон был не в кармане, где вы могли бы его не услышать, и очень близко к решетке. Ну и какой вывод, орлята?

Орлята подавленно молчали. Такие выводы им делать явно не хотелось.

– Я думаю, он снял на камеру мобильного телефона все, что у вас здесь происходило. – Генерал не поленился, сделал вывод сам. – И всех, кто здесь находился. Верно я говорю, Палыч?

Гробовое молчание было ему ответом.

– Палыч?

– Ну… Гхм-кхм… – Ковров, мучительно краснея, пожал плечами. – Ннн…

– Да-да?

– Не знаю, товарищ генерал…

– Палыч, что значит – «не знаю»? Мне нужно «да» или «нет». Снял – не снял. Потому что от этого будет зависеть весь порядок последующей работы по поиску и ликвидации этих… крыс. Ты понимаешь это?

– Так точно…

– Нет, по-моему, ты не понимаешь. Специально для тебя объясняю: если такой крысенок ненароком влез в водосток и что-то увидел – это один вариант. Да, это очень плохо, и это колоссальные убытки по устранению последствий. Однако в информационном плане это на уровне ОБС – одна бабка сказала. Но если он снимал и вы все там отчетливо получились… Палыч, ты представляешь себе, чем ЭТО чревато?

– Так точно, представляю.

– Итак, он вас снял или нет?

– Товарищ генерал, я правда не знаю. Это же надо эксперимент проводить – залезть туда, закрыть решетку, взять телефон и попробовать…

– Не понял, а ты что, до сих пор не провел? – В тоне генерала слышалось неподдельное удивление. – Сутки прошли! Витенька, дорогой мой, ты чем тут занимался все это время?

– Ну как… Камеру обрушили, как Валентин сказал… Потом по дворам искали… Обход… Опрос…

– А на эксперимент, значит, времени не нашлось?

– Эмм…

– Ну да ничего, это дело наживное. – Генерал ободряюще улыбнулся незадачливому подчиненному. – Проведем прямо сейчас. Снимай решетку.

Ковров послушно дернул решетку, обнажая жерло водостока.

– А по-моему, вполне вместительный лаз, – оценил генерал. – Крысенок же этот там сидел спокойно и даже ручонками шевелил, телефоном двигал… Палыч, неужто не влезешь?

– Не влезу, товарищ генерал. Я ж говорю – пробовал уже.

– А если от этого будет зависеть твоя жизнь?

– Товарищ генерал…

– Валя, как думаешь – влезет, нет?

– В одежде не влезет однозначно, – покачал головой Валентин. – Одежда будет скатываться, тормозить. Но если его раздеть догола и смазать маслом…

– Замечательно. – Генерал кивнул секретарю: – Убежал за маслом.

– За каким? – уточнил Володя.

– За любым. Хоть машинным, мне без разницы. Главное – быстро. Все, пошел.

Володя подскочил и стремглав бросился к выходу. Интонации хозяина он умел различать как никто другой. Сейчас эти интонации звучали в тональности «шаг вправо, шаг влево – расстрел».

– Палыч – «форма ноль», – приказал генерал, ткнув пальцем в Коврова.

Ковров, обреченно вздохнув, принялся поспешно разоблачаться, сбрасывая одежду прямо на пол.

Через минуту вернулся самый шустрый в мире добытчик масла Володя и притащил початую бутылку «Золотой семечки».

– Где взял? – удивился генерал.

– На вахте отнял. У них там плитка и сковородка, наверно, жарят что-то себе…

– Молодец. Шота, давай, намажь своего босса. Да не стесняйся, погуще!

Через минуту у водостока стоял самый натуральный олимпионик античности: голый, мускулистый и весь в масле. Ну, разве что без фигового листочка, а в остальном – ни дать ни взять, квадратный древнегреческий атлет.

– Орел! – одобрил генерал и протянул руку к Валентину: – Оружие.

Валентин, ни секунды не колеблясь, достал из поясной кобуры пистолет и передал генералу.

– Работать будем следующим образом. – Генерал присел на корточки у стены и положил пистолет на пол, направив ствол строго на водосток: – У тебя, Палыч, будет ровно минута. Лезешь ногами вперед. Через минуту я делаю три выстрела. Успеешь – повезло. Не успеешь – извини. А ты, Шота, если есть желание, можешь помочь боссу. Потому что один он не справится однозначно. Палыч, вопросы есть?

– Ннн…

– Замечательно. – Генерал отдернул рукав и посмотрел на часы. – На старт. Внимание. Марш!

Через пятьдесят секунд атлет был в буквальном смысле забит в узкий водосток в положении руки вверх. Выше уровня пола ничего не осталось, скрюченные пальцы судорожно сжимались чуть ниже выемки для решетки.

– Вижу, можно не стрелять, – удовлетворенно буркнул генерал, возвращая оружие Валентину. – Радуйся, я тебе патроны сэкономил.

– Спасибо, – совершенно серьезно поблагодарил Валентин.

– Ну вот видишь, Палыч – а ты говорил, что не влезешь. Как тебе там?

– Хррр…

– Хорошо? Я рад за тебя…

Ковров с трудом дышал – всем было ясно, что сам, без помощи могучего подручного, он бы ни за что не втиснулся в этот адский лаз. А также для всех было совершенно очевидно, что без посторонней помощи он оттуда ни за что не выберется и, если оставить его в таком положении, очень скоро умрет от удушья.

– Дайте ему телефон, – скомандовал генерал.

Шота покопался в вещах Коврова, нашел телефон и попробовал вложить его в ладонь начальника. Увы, руки не слушались атлета: пальцы дрожали и самопроизвольно сокращались, как будто большое сильное тело уже начинало агонизировать.

– Да уж… – недовольно протянул генерал. – Похоже, наш эксперимент провалился – без треска, потому что с маслом, зато по самую маковку… Палыч, что скажешь? Снял он вас или нет?

– Сня…кх…кх… – Атлет не мог вымолвить слово – гипертрофированные мышцы шеи сдавливали горло.

– Не слышу! Еще раз: снял или нет?!

– Да!!! Кх… Кх…

– Молодец, – похвалил генерал. – Я ценю твою искренность. Но твое тугодумство мне не нравится. Что мешало сразу сказать: да, скорее всего – снял? И обошлись бы без всей этой комедии. А, Палыч?

– Хррр… Пожжалуссс…

– И теперь, разумеется, мы будем действовать так, как если бы точно знали, что запись с вашими харями и мерзкими деяниями гуляет где-то по Москве и в любой момент может появиться в Сети. То есть вам надо найти этих крыс – или крысу – как можно быстрее и в буквальном смысле ценой любых затрат и потерь. Думаю, здесь долгие убеждения не нужны, и так всем все ясно.

С этими словами генерал, не прощаясь, направился к выходу. Володя подхватил ноутбук и камеру и поспешил следом.

– А что… с Палычем? – дрогнувшим голосом уточнил Валентин.

– Валя, что за вопрос? – на ходу возмутился генерал. – Вы что, совсем меня за живодера держите? Немедля достаньте его и приведите в чувство.

Шота и Валентин переглянулись и разом облегченно вздохнули. Они оба прекрасно знали, на что способен Хозяин, так что вопрос был задан вполне по существу…

Глава 6
Алекс Дорохов: собственно – «бункер»

До пункта назначения я добирался полтора часа. Причем для того, чтобы доехать до Буровой, мне понадобилось что-то около часа, и еще полчаса я гулял кругами по окрестностям, выискивая собственно «базу».

А просто сработал стереотип: я искал здание, хотя бы отдаленно напоминающее дом номер четыре на Старой площади. «База» – это было сказано так солидно и уверенно, что невольно возникала мысль: значит и билдинг там должен быть как минимум аналогичный, а то и посолиднее. Может, целая группа правительственных зданий за высоченным забором и под охраной батальона «спецуры».

Увы, здание во всей округе было всего одно, а заборы и вовсе отсутствовали, если не считать за таковые обломки штакетника на покосившихся гнилых столбиках вокруг того самого единственного здания.

Это было что-то типа насосной станции – обшарпанное одноэтажное строение, возведенное, очевидно, в эпоху репрессий (и, вполне возможно, специально для этих самых репрессий – антураж тут было такой, что впору снимать фильмы об ужасах сталинских застенков), на обрывистом берегу Москвы-реки, с виду настолько неухоженное и заброшенное, что на ум невольно приходило: надо же, и как до сих пор еще не снесли этот страшный бомжатник? Все-таки здесь парково-экскурсионная зона, ежели ненароком какой-нибудь сумасшедший гид заведет сюда иностранцев, будет очень неудобно.

Пошатавшись по окрестностям, я вволю налюбовался видами на Москву-реку, на дикие заросли некогда ухоженного огромного лесопарка, к превеликому своему огорчению, измазал в грязи парадные туфли и вернулся к угрюмой «сталинке» – мне показалось, что я слышал оттуда какие-то голоса.

При ближайшем рассмотрении «домишко» оказался довольно немаленьким зданием, по конфигурации похожим на штаб нашего полка. Все окна, кроме двух – справа и слева от входа, были заколочены досками. В этих, не заколоченных, окнах, на удивление, оказались стекла и даже решетки. В том, что слева, была раскрыта форточка, оттуда и доносились голоса.

Интересно… У меня начинают появляться нехорошие подозрения…

Тяжелая дубовая дверь была распахнута настежь и заложена снизу драным солдатским сапогом – чтобы не закрывалась. Не без опаски войдя в здание, я понял, что это вовсе не жест доброй воли из серии «сегодня и всегда у нас день открытых дверей», а продуманная необходимость. Интерьер был представлен просторной прихожей, без единого намека на мебель, и широким длинным коридором, по обеим сторонам которого виднелись закрытые двери. Единственным источником света здесь был вот этот самый дверной проем: под потолком не висело ни одной лампы, а собственно в коридоре окна отсутствовали. Да, вот еще деталь: мусора не было, но уборку тут не делали как минимум пару лет, так что пол был покрыт ровным слоем затвердевшей грязи с обильным вкраплением следов от ребристых подошв.

Деликатно постучав, я открыл первую дверь слева.

В этом помещении меблировка присутствовала: двухъярусная солдатская кровать, два табурета и… Так, матрац за меблировку сойдет? Если да, то здесь вообще было богато: матрацев аж четыре, причем новенькие, три, свернутые, лежали на втором ярусе кровати, а один расстелен на нижнем.

На матраце сидели двое типов в возрасте до тридцати, вполне мужланского обличья (то есть явно не художники и даже не «тонкие натуры») и оживленно спорили, рассматривая потрепанную карту, развернутую на табурете. Точнее, спорил один: худощавый подвижный брюнет – он азартно тыкал пальцем в карту и, судя по всему, что-то пытался доказать своему собеседнику. Собеседник – монументально спокойный крепыш, не пойми какого окраса (очень короткая стрижка, сразу и не определишь – то ли рыжий, то ли золотой, но, в общем, будем пока что считать его блондином), с ленивой усмешкой качал головой и, судя по всему, верить в доказательства не спешил. Оба были одеты в потертый камуфляж – но разных марок, и неодинаковые же «берцы» не первой свежести. То есть можно было сделать вывод, что экипировались эти люди на разных складах и, вполне возможно, служили в разных подразделениях. А то, что служили, – это даже к гадалке не ходи, за год я научился нашего брата вояку за версту распознавать.

Да, вот еще что: под правым глазом у брюнета сиял свежайший синяк. Но не во всю щеку, с типичной тотальной припухлостью, а такой аккуратный, или даже элегантный, если такое определение применительно к синякам. Сразу было понятно, что сделал это мастер по точечной постановке фингалов, этакий гематомо-снайпер.

На мое появление мужланы отреагировали по-разному. Крепыш посмотрел на меня с бесстрастным вниманием, как бы оценивая, опасен я или нет, а шустрый брюнет, целиком сосредоточений на попытке взять собеседника под контроль, сначала закончил свою тираду, затем перевел взгляд на меня и досадливо поморщился.

«Вот ведь некстати!» – читалось в его взгляде.

– Ну, и чего мы хотим? – недружелюбно спросил шустрый.

– Добрый день, – вежливо поздоровался я. – Могу я задать вопрос?

– Стольник, – не моргнув глазом, выдал шустрый.

– Эээ… Простите?

– Не прощу, – непримиримо буркнул шустрый. – Нужна инфо – гони деньгу. Или вали отсюда.

– «Стольник» – это, я так понял, сто? Сто чего?

– Сто еврейский рублей, – охотно пояснил шустрый.

– Шекелей, что ли?! – удивился я.

– Евро, балбес! – шустрый фыркнул и укоризненно покачал головой: вот ведь тугодумов-то развелось… – Евро – от слова «еврей», зря, что ли, их в народе «евриками» называют?

– За один вопрос – сто евро?!

– А ты как думал? Инфо нынче на вес золота. Ну что, так и будем стоять, людей задерживать?

– Я, пожалуй, пойду. – Я развернулся и хотел было покинуть помещение. – Извините, за беспокойство…

– Стой, – негромко сказал крепыш. – Товарищ шутит. Спрашивай.

– Я ищу… – тут я достал бумажку и посмотрел название, – …базу Федеральной Службы по надзору за ВГО, которая должна находиться по адресу: Буровая, двадцать девять.

– Пошли. – Шустрый с готовностью подскочил с кровати и, ухватив меня под локоть, повлек вон из помещения.

Это было грубовато, как-то запанибрата, и вообще, похоже на тривиальное выдворение, но я не стал противиться: товарищ проявил такое неожиданное участие, что с ходу вставать в позу было неудобно.

Пока мы перемещались, я имел возможность оценить шустрого камрада, что называется, в полный рост, и эта оценка меня немного позабавила. Помнится, в детстве я играл в мега-игруньку «Дьяболо-2», и в ней были такие замечательные монстрики – бесы и бесенята, шустрые, подвижные, потешно подпрыгивающие при ходьбе и издающие уморительные возгласы. Так вот, этот камрад живо напомнил мне такого игрового беса: мелкий, шустрый, бежит чуть ли ни вприпрыжку и бормочет под нос: «Пошли, пошли, сейчас увидишь…». Ну просто очень много общего! Только, пожалуй, это был бес-босс, начальник уровня: чувствовалась в нем какая-то странная скрытая сила, природа которой была пока мне неизвестна.

Мы зашли за угол. К торцу здания была приставлена деревянная лестница, ведущая на чердак, распахнутый настежь, – судя по свежим грязным следам на перекладинах, кто-то совсем недавно туда залазил.

– Вперед, – скомандовал шустрый.

– Думаете…

– Давай-давай, не стесняйся!

Я пожал плечами и полез, стараясь не задевать брючинами за грязные перекладины. Напомню, на мне сегодня – парадный костюм.

На чердаке было пусто, в шифере зияли дыры, а местами – буквально дырищи.

– И что дальше?

– Там дырка справа, здоровая такая.

– Вижу.

– Двигай к ней.

– Зачем?

– Тебе нужен обзор. Давай – на крышу.

– А может…

– Давай-давай! Зря, что ли, залез туда?

– Хорошо.

Я вылез через дыру на крышу, осторожно балансируя, вскарабкался на конек и, кое-как утвердившись, осмотрелся.

– Так, и что дальше?

– Смотри строго на север.

Слава богу, с топографией у меня полный порядок: по сторонам света я ориентируюсь почти мгновенно. Специальность у меня такая, знаете ли, да и туризм, опять же, способствует…

– Смотрю.

– Внимательно смотри!

– Да-да, я – внимательно… И что?

– Теперь смотри строго на юг.

Я осторожно развернулся на сто восемьдесят и стал смотреть куда было указано. При этом я мимоходом отметил, что крепыш тоже вышел из здания и с интересом наблюдает за моими таинственными телодвижениями.

– Посмотрел? – продолжал руководить «визировкой» шустрый.

– Так точно.

– Теперь смотри строго на восток.

Я повернулся на восток и не без радостного предвкушения подумал, что это, по всей видимости, какая-то хитрая шарада! То есть «сталинка», на которой я балансирую, подобно кречету на заборе, – это маскировка, а собственно База где-то рядом, да так ловко спрятана, что без вот такой прикладной триангуляции ее ни за что не обнаружить.

– Ну?

– Да, есть «на восток»!

– А теперь поворачивайся строго на запад.

Мне пришлось опять разворачиваться на сто восемьдесят, балансируя на коньке. В этот раз все пошло не так гладко: я оскользнулся, упал на колени, и только благодаря природной ловкости с трудом удержался на коньке. При этом я вымазал брюки, расцарапал руку и, вообще, в процессе этого небезопасного занятия вдруг заметил, что крепыш наблюдает за мной не просто так – с праздным интересом, а откровенно ухмыляется. Или даже так: глумливо ухмыляется.

И тут до меня дошло.

– Вы что… Вы издеваетесь надо мной?!

– Да ни грамма, – совершенно серьезно заявил шустрый. – Ты внимательно посмотрел на все четыре стороны. Ты увидел, что в радиусе как минимум километра здесь больше нет ни одного здания. Кроме этого.

– Ты на месте, – подтвердил крепыш, сунув ладони под мышки и направляясь за угол. – Это Буровая, 29.

– А теперь сползай и заходи в дом, пообщаемся, – дружелюбно улыбнулся шустрый, устремляясь вслед за крепышом. – Да смотри, не свались ненароком. А то еще костюмчик замараешь. Хе-хе…

Я слез с крыши, чувствуя себя последним идиотом. Сразу в дом не пошел, с минуту стоял на крылечке, стравливая пар и размышляя.

Думаю, вам понятно: мне все это не понравилось.

Дом. Компания. Отношение ко мне. Очень не понравилось.

Нет, я отнюдь не ханжа и не против шуток или даже дружеских розыгрышей, но… Мы ведь друг друга совсем не знаем! Это что же получается, вот эти злые обалдуи – мои новые коллеги?!

Тяжко вздохнув, я переборол себя и вернулся в комнату. Зря, что ли, потратил столько времени? Раз уж приперся, надо во всем до конца разобраться.

– Спасибо за урок, впредь буду осмотрительнее, – пробурчал я. – Просто как-то в голову не пришло, что в таком гадюшнике может размещаться целая Федеральная служба.

– Федеральная служба? – переспросил шустрый.

– Ну да. Это ведь Федеральная служба по надзору за ВГО?

– Нет, это всего лишь «Бункер», – пояснил крепыш. – Службы пока нет. То есть она там где-то формируется, в недрах. А «Бункер» – да, это будет здесь.

– «Бункер»?!

– А ты, вообще, кто такой? – деловито уточнил шустрый.

Здорово, да? Сначала загоним человека на крышу, а потом спросим, по какому вопросу он сюда забрел.

– Лейтенант Дорохов, Александр Иванович, войска связи, – потерянно пробормотал я. – Прибыл к новому месту службы…

– Это хорошо, что прибыл, молодец, – похвалил шустрый. – Специальность?

– Картограф.

– Картограф?! – шустрый скривился так, словно разом тяпнул полстакана уксусной эссенции.

– Ну да, картограф. А что такого…

– Предписание есть?

– Так точно… – Я достал предписание и протянул его шустрому.

Бегло просмотрев мою бумаженцию, он вернул ее мне и настороженно уточнил:

– Ты, картограф, случайно, не педераст?

– ???!!!

– Это не оскорбление, а вопрос по существу, – пояснил шустрый. – Ты поступаешь в команду, нам с тобой придется сидеть рядом, есть из одного котелка и так далее. Ну так что?

– Я глубокий натурал, – выспренно заявил я. – Можно сказать: глубочайший! А этих… передастов, вообще, ненавижу с детства.

– Я тоже – с детства, – одобрительно кивнул шустрый. – Как оно идет мимо: так и тянет взять лопату поширше, да шваркнуть по наглой жирной харе. И по всем другим местам тоже.

– Предписание…

– Оставь пока у себя, некуда класть – сам видишь. – Шустрый наконец-то протянул мне руку: – Юра Бойко, капитан, военная разведка.

– Степа Сиверцев, капитан, – присоединился крепыш, не желая, однако, уточнять профиль. – Тоже военный. Присаживайся, расскажи о себе.

Я присел на свободный табурет и пожал плечами: да какие уж тут рассказы? Меня послали на базу Федеральной службы из Дома Номер Четыре – одного из первых домов страны, в котором я чуть было не прописался…

А тут: полуразвалившийся сарай, солдатская кровать с табуретами, окаменевшая грязь, мужланы какие-то неотесанные… В общем, думаю, мое состояние понять нетрудно. В голове была каша, и меня почему-то не покидало ощущение, что я участвую в какой-то мистификации, или розыгрыше, или…

А может, это тестирование? Сейчас кто-то наблюдает со стороны, оценивает мое поведение и делает выводы? Вот это вполне вероятно, так что надо собраться.

Кстати!

– А что такое «Бункер»?

– А тебе не довели? – удивился Юра.

– Эээ…

– Подразделение «Бункер», – пояснил Степа. – Задачи: экстренное внедрение на объекты и коммуникации.

Я живо припомнил названия некоторых книг, что были в приемной и кабинете Домовитого, и сопоставил их со свежеполученной расшифровкой. А книги были, скажу я вам, довольно занимательные! В числе прочего там присутствовали монографии про библиотеку Ивана Грозного, «Метро-2: мифы и легенды», «…тайны архивов и материалов спецслужб…», «Военные тайны; Янтарная комната…», «Тайны и проклятия кладов России…», а также «Тайны древних ненайденных кладов…», «Москва подземная: История. Легенды. Предания…» и еще целая куча аналогичных тайн и прочих занимательных книг. Интересно…

– Ну что ж, хотя бы «экстренное внедрение» – и то хорошо, – попробовал пошутить я. – И куда мы будем внедряться?

– Куда прикажут, – безо всякой рисовки сказал Степа. – Ты не стесняйся, рассказывай.

– А что рассказывать?

– Где был, что делал, опыт, практика – короче, на что ты годен. Картограф – это, я так понял, «легенда»?

– Нет, я в самом деле картограф. Учился в университете. Закончил. По специальности – картограф. Год служил в полку связи. Помощник начальника штаба по боевой. Неплохо малюю. Ну вот, собственно…

– Понятно… – Юра озадаченно почесал затылок, ничего ему было непонятно.

– Так ты спортсмен, что ли? – подсказал Степа. – Рукопашник, стрелок? Эм-эс по чем-то?

– В смысле – мастер спорта? Нет, я ничем таким… Гхм… А! Я турист. С дядькой, бывало…

– Турист! – Юра насмешливо фыркнул. – Хорошо, хоть сам признался.

– В чем признался?

– В туризме, конечно, – Юра сокрушенно вздохнул. – Короче, пассажира подкинули.

– В каком плане – «пассажира»? – неприятно озаботился я. – Что вы имеете…

– Ты все про себя сказал? – продолжал гнуть свою линию Степа. – Учти, мы теперь – одна команда, так что выкладывай все, от и до.

– Да, я все сказал. Школа, универ, туристические прогулки с дядькой. Год в войсках. Единственное, что я более-менее умею: рисовать. Ну и стрелять тоже научили, так что…

– Точно, пассажир, – подтвердил Степа. – Еще, возможно, будет спец по техническим средствам и медик. Если тоже такие – в плюс к инженеру получается четыре пассажира.

– Я не понял, а в чем проблема? – Я в недоумении пожал плечами.

– «Проблема»… – передразнил Юра. – Если в команде дюжина бойцов и один пассажир – это терпимо. А если в команде два бойца и четыре пассажира – это просто ж…!

– Почему?

– Потому что это дохлая команда. Дохлая еще до постановки задач.

– Ничего не понял! Почему дохлая? Каких задач? Мы же не собираемся воевать! Почему инженер, медик и спец по техническим средствам – пассажиры? По-моему, очень нужные профессии…

– Не кипи, чайник, – буркнул Юра. – Ты пассажир, так что твое дело – сидеть да любоваться видами.

– Ладно, посмотрим, что там по задачам будет, – после непродолжительного раздумья сказал Степа. – И потом, глядишь, еще бойцов подбросят. Не будем же мы вот таким составом работать.

– Могу я кое-что уточнить? – я дисциплинированно поднял руку, как примерный ученик на уроке ботаники.

– Спрашивай, – кивнул Степа.

– Каково, по-вашему, значение слова «пассажир»?

– Да оно не по-нашему, а по всякому, – охотно пояснил Юра. – Пассажир – он везде пассажир. Вот состав идет. Паровоз его тащит. Вагоны едут, колеса крутятся, двигатель стучит, машинист за рычаг тянет: короче, все в этом составе нужное и все работает. Попробуй что-нибудь вынуть – все встанет. Ну, допустим, те же колеса оторвать. Не поедет ведь?

– Ну-уу…

– А пассажир сидит на лавке, курит и любуется видами. В движении никак не участвует, поэтому он тут вообще лишний! Понимаешь? Выкинь его – ничего не изменится, поезд дальше спокойно поедет. Ну вот так примерно.

– Ясно…

Видимо, у меня был совсем уж упавший голос, потому что Юра хмыкнул, покрутил головой и, ободряюще подмигнув мне, неожиданно обнадежил:

– Да ты не переживай. Никогда не поздно из пассажира стать участником движения. Ну, типа, хотя бы кондуктором или еще там кем-то. То есть полезным членом.

– Полезным членом – да, вот это хорошо сказал. – Степа ухмыльнулся.

– Я имел в виду – членом коллектива, – поправился Юра. – Ну что, турист, ты так и будешь пассажиром или потихоньку начнешь становиться полезным членом?

– Да я не против, – с готовностью кивнул я. – Всю жизнь только и делал, что рос, ел, читал книги и мечтал каждый день, как бы поскорее стать полезным.

– О, юмор есть, – одобрил Юра. – Правда, слабенький, но и то хорошо: ты, может, пока что и пассажир, но не зануда.

– Ну так что надо делать?

– Завари чаю.

– Эмм… Это в смысле вы меня «шестерить» заставляете?

– Здесь холодно и сыро, если ты не заметил. Мы тут торчим уже два часа. Попьем горячего чайку, да еще если и сладкого, – это будет полезно. И никто тебя не заставляет. Не хочешь – сиди на попе ровно, кури и любуйся видами. Короче, продолжай быть пассажиром.

– Понял. – Я встал и осмотрелся. – Вообще-то, я не курю, и виды отсюда одни косматые кусты, так что в самом деле есть смысл заняться чем-нибудь полезным. Не подскажете, где здесь чайник и все прочее?

– Подскажем, – кивнул Юра. – На камбузе.

– На где?!

– Этот объект пока что принадлежит береговой охране, – пояснил Степа, едва заметно усмехнувшись. – Так что тут все помещения именуются по флотскому артикулу. Сегодня они нам его сдадут, тогда будем обзывать все по-человечьи.

– Понял, пойду искать камбуз. А вы что, тоже моряки?

– Нет, мы сухопутные крысы, – покачал головой Степа. – Но надо соблюдать законы дома, в который пришел. Хотя бы ради собственной безопасности.

«Это бред», – подумал я, но вслух, разумеется, ничего такого не сказал и пошел искать камбуз.

* * *

Далеко идти не пришлось. Интуитивно выбрав простейшее решение, я толкнул дверь кабинета, что был справа от входа (это вторая комната с незаколоченным окном) и отпрянул. Меня чуть не сшиб с ног клуб сивушного аромата, с мягким чмоканием вырвавшийся из этой комнаты в коридор: было такое ощущение, что я раскупорил древнюю бутылку и выпустил на волю джинна. Джинн не ревел от ярости громовым голосом и не возносил хвалы за освобождение, поскольку был мертвецки пьян. Видимо, бутылка оказалась из-под водки или какого-то древнего аналога, и не совсем пустая, а сидеть в ней джинну пришлось очень долго.

Подождав, когда воздух в комнате станет более-менее годным для дыхания, я осторожно вошел и осмотрелся.

В этой комнате тоже была двухъярусная кровать с двумя новыми, но уже грязными матрацами и два табурета. Помимо этого имели место следующие составляющие быта: забитая грязными тарелками мойка со сливом в никуда, плита с варварски оборванной проводкой, старый растрескавшийся сервант, несколько пустых бутылок из-под водки, на две трети опустошенная трехлитровая банка с маринованными огурцами, две кружки, порванный пакет с пайковыми сухарями, перевернутая миска с окурками, очевидно служившая пепельницей, и… два тела.

Тела лежали на полу, рядом с кроватью, и признаков жизни не подавали. Такое впечатление, что люди сидели на нижнем ярусе кровати, а потом вдруг ни с того ни с сего ничком рухнули на пол.

Я стремительно вернулся в приличную (!) комнату и навел справки:

– Там… Эмм… Ну, в общем…

– Бухие, – проявил понятливость Юра. – В ноль. Спят.

– Точно – спят? Такое впечатление, что…

– Спят, – подтвердил Степа. – Мы проверяли.

– Ну слава богу! – Я облегченно вздохнул. – А то я уже подумал…

– Кстати, один из них – наш инженер, – сообщил Юра.

– Это который?

– А попробуй сам угадай, – закономерно свредничал Юра. – Прояви эту, как ее… дедукцию.

– А вы что, успели с ними пообщаться?

– Нет, они уже готовые были.

– А как в таком случае…

– У инженера было предписание, – пояснил Юра. – Ну и документы.

– Так вы что, их обыскивали, что ли?

– Нехорошо по карманам шарить, да? – мило улыбнулся Юра. – Ты прибыл на указанный в задаче объект, а там лежат две тушки. Ни мычат, ни рычат. Враг – друг, хрен поймешь. Твои действия?

– Ну-уу…

– Лучше чаем займись, – подсказал Степа. – Или ты передумал?

– Нет-нет, я – уже…

Я покинул коллег и живо приступил к обследованию других помещений, решив оставить бывшую темницу джинна на потом: пока все обойду, там как раз окончательно проветрится.

Увы, в других помещениях ничего хоть как-то годного для организации чаепития не нашлось. Повсюду валялся сгнивший хлам, старая отсыревшая документация и фрагменты вдребезги разбитой военной мебели. Создавалось такое ощущение, что здесь кто-то буйствовал, и не один раз. То есть хвать табурет – и со всего маху об стену, с душераздирающим боевым воплем и безумием во взоре.

Справа по коридору, за последней дверь я обнаружил небольшой пустой «кубрик» с гермодверью. Очень похоже на тамбур перед бункером. Здесь было темно, скудного освещения из коридора едва доставало, чтобы разглядеть очертания двери, так что дальнейшее исследование пришлось проводить на ощупь. На двери была стандартная винтовая задвижка, никаких намеков на сервопривод я не нашел, в общем, можно было попробовать открыть эту дверку ручками.

Я, однако, этого делать не стал, а решил обратиться к коллегам. За год службы меня приучили: гермодверь – это не игрушка, если не знаешь, что за ней, не спеши самостоятельно принимать решение на ее открытие. Лучше сделать это коллегиально, а в идеальном варианте – доложить начальству и ждать команды.

– Я там обнаружил гермодверь.

– Угу, – кивнул Степа.

– Я знаю, что аналогичные двери открывать просто так не стоит.

– Да, это правильно, – подтвердил Степа.

– А почему не стоит? – вроде бы праздно заинтересовался Юра.

– Ну как… Мало ли что там может быть? Газы, пулеметы, ВУ[15]15
  Взрывные устройства.


[Закрыть], «сигналка»…

– Ух ты! – почему-то обрадовался Юра. – Пулеметы и ВУ? Ну надо же, а мы и не подумали, да, Степа?

– Вы что, уже открывали ее?

– Да, – кивнул Степа. – Мы смотрели. Там бункер.

Ага! Значит, «б.у.н.к.е.р» – это было неспроста, и вовсе не из хулиганских побуждений. У нас в «Бункере» есть свой бункер, простите за каламбур.

– То есть, я могу пойти и осмотреть…

– Нет, – покачал головой Степа. – Не получится.

– Почему?

– Нужны ресапы, – пояснил Юра. – Еще лучше – болосапы. А в норме, конечно, нужен аладин, или какая-нить химза не хуже.

«Вот это точно бред», компетентно определил я. Юра – творческая личность, на ходу выдумывает всякую дрянь, причем, генерирует такие странные слова, что даже камрады с живым воображением могут надолго впасть в ступор. Я художник, так что такие вещи понимаю. Если мы все же будем работать вместе и не поубиваем друг друга в первую же неделю, то наверняка найдем общий язык.