Текст книги "Агрессия. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации 1939–1941"

Сэр Х. Кеннард – виконту Галифаксу.

Варшава, 25.V.38 г.

(№ 45).

Ссылаюсь на мою телеграмму № 35.

Румынский премьер-министр прибыл в Варшаву 20-го мая и 22-го вернулся в Бухарест через Краков, где он, согласно установившемуся в настоящее время обычаю, посетил могилу Пилсудского. Это посещение могилы предусматривалось еще ранее, когда он был только патриархом.

Патриарх присутствовал на ряде православных служений и принимал на всем пути его следования православные делегации, что не могло встретить к себе слишком благоприятного отношения со стороны польского правительства.

Насколько мне известно, имелись и другие причины к тому, что атмосфера отношений между двумя союзными державами носила в данном случае определенно менее сердечный и более формальный характер.

Польское правительство, по-видимому, недовольно предоставлением румынским правительством разрешения на перелет над румынской территорией бомбовозов, которые чехословацкое правительство закупает в Союзе Советских Социалистических Республик (по-видимому, около десяти таких бомбовозов уже прибыло в Чехословакию).

Вероятность того, что румынское правительство ограничится протестом в случае полетов советских самолетов в Чехословакию, также не соответствует нынешней тенденции внешней политики Польши.

Румынское правительство, по-видимому, не проявило особенного энтузиазма в отношении стремлений послов.

Возможно, хотя это только предположение, что румынское правительство, со своей стороны, недовольно заигрыванием Польши с Венгрией и заявлениями о желательности установления общей польско-венгерской границы.

Было объявлено, что румынский начальник штаба совершит официальную поездку в Варшаву на будущей неделе.

Сэр Х. Кеннард – виконту Галифаксу.

Варшава, 3.VI.38 г.

(№ 49. Конфиденциально).

Ссылаюсь на мою телеграмму № 45.

Новый румынский посол подтвердил мое впечатление о том, что польское правительство серьезно встревожено разрешением, выданным румынским правительством на доставку в Чехословакию по воздуху самолетов, закупленных в СССР. Как он, так и румынский начальник штаба, который в настоящее время находится здесь, пояснили министру иностранных дел и военным властям, что эти самолеты были закуплены Чехословакией в СССР в коммерческом порядке и что польские власти не имели права возражать против их доставки через румынскую территорию, так же как румынское правительство не имело права возражать против доставки польских самолетов, закупленных болгарским правительством по воздуху из Польши в Болгарию над румынской территорией. Г-н Франассовичи заявляет, что военные власти проявили больше готовности принять эти объяснения, чем Министерство иностранных дел.

Г-н Франассовичи также сообщил мне, что задачей румынского начальника штаба здесь является согласовать мероприятия на случай вступления СССР в военные действия, в которых могли бы быть замешаны как Польша, так и Румыния. Вырабатываются планы относительно зон операций каждой из сторон и общих зон для обеих стран, а такие, настолько я понимаю, детально обсуждаются подробности сотрудничества в кампании, направленной против СССР.

Его превосходительство также заявил мне, что в Румынии создалось впечатление о том, что в случае нападения Германии на Чехословакию СССР, возможно, придет на помощь последней, так как г. Сталин, по-видимому, считает, что внутреннее положение в СССР может значительно улучшиться в результате войны, которая встретит к себе благоприятное отношение со стороны населения. Стратегические трудности оказания помощи Чехословакии путем использования сухопутных средств сообщения были бы весьма велики, особенно при наличии враждебного отношения со стороны Польши и Румынии. Но, насколько я понимаю, фактически Польше и Румынии было бы очень трудно помешать этой помощи (так как СССР может использовать воздушные пути сообщения), даже в том случае, если Румынии будет предложено действовать эффективно и она сможет это осуществить – что далеко не представляется достоверным.

(Копии направлены в Москву, Бухарест и Прагу).

Сэр Х. Кеннард – виконту Галифаксу.

Варшава, 4.VI.38 г.

(№ 41).

Ссылаюсь на мое письмо к сэру О. Сардженту от 1-го июня.

Учитывая неудовлетворительный характер беседы между французским министром иностранных дел и польским послом в Париже по вопросу о позиции Польши в случае возникновения военных действий между Германией и Чехословакией, а впоследствии и Францией, французский посол посетил вчера маршала Рыдз-Смиглы и поставил ему несколько прямых вопросов, особенно подчеркнув то, что маршал в 1936 г. дал генералу Гамелену заверения в том, что в случае войны в будущем Польша никогда не выступит против Франции. Он заявил, что французское правительство полностью учитывает, что Польша не взяла на себя непосредственных обязательств защиты Чехословакии, и оно также сознает затруднительное положение Польши, в которое ставит ее в этом отношении помощь Чехословакии со стороны СССР. Но в настоящее время оно хочет получить твердое заверение в том, что в случае военных действий между Германией и Чехословакией Польша не предпримет по собственной инициативе действий, направленных против последней.

Маршал держал себя уклончиво по время вчерашней беседы, хотя во время предыдущих встреч он высказывался в очень категорическом тоне. Маршал не проявил готовности дать твердых заверений в том, что Польша не предпримет каких-либо действий, которые могли бы поставить Чехословакию в затруднительное положение. Фактически у г. Ноэля создалось впечатление, что в случае успешного вторжения Германии в Чехословакию можно ожидать, что Польша вторгнется в Тешенскую область под видом стремления защитить ее от захвата немцами. В случае более широкого развития военных действий Польша будет сохранять свой нейтралитет по отношению к Германии до тех пор, пока она не определит возможного результата, и тогда она встанет на ту сторону, к которой ей будет выгоднее присоединиться в ее собственных интересах.

У моего французского коллеги создалось впечатление, что германский посол запросил польское правительство, может ли германское правительство рассчитывать на нейтралитет Польши в случае возникновения военных действий между Германией и Чехословакией, но получил не менее уклончивый ответ. Мне не удалось получить какую-либо информацию по этому вопросу от германского посольства. Хочу также упомянуть о том, что мой военный атташе недавно совершил поездку вдоль польской границы и не заметил каких-либо следов необычной концентрации польских военных сил, за исключением того, что в Краковском районе, по-видимому, были значительно укреплены механизированные части и некоторым частям была придана большая мобильность.

(Копии направлены в Берлин и Прагу. В Париж копия послана Форейн-Оффис).

Сэр Х. Кеннард – виконту Галифаксу.

Варшава, 10.VI.38 г.

№ 50.

Ссылаюсь на мою телеграмму № 41.

Чехословацкий посланник сообщил мне, что вчера он имел сравнительно удовлетворительную беседу с министром иностранных дел. Несколько дней тому назад г. Славик имел беседу несколько резкого характера с главой восточной секции Министерства иностранных дел, который, к сожалению, постоянно принимает надменный и резкий тон в беседе с чехословацкой миссией, и снова выразил недовольство по поводу концентрации чехословацких войск около польской границы, а также по поводу и других аналогичных вопросов. Г-н Славик заверил вчера г. Бека после запросов, сделанных им в Праге, что поблизости от польской границы численность вооруженных сил увеличилась только на несколько сот человек, причем эти части состоят главным образом из пограничной охраны и полиции, и что чехословацкое правительство никогда не намеревалось концентрировать большое количество войск в этой местности. Г-н Бек выразил свое полное удовлетворение по поводу этих заверений и, со своей стороны, повторил заверения, данные им уже ранее, что численность польских вооруженных сил у чехословацкой границы также не была увеличена.

Г-н Славик снова информировал г. Бека о том, что польскому меньшинству будут предоставлены все права, которые будут предоставлены судетским немцам и другим меньшинствам, а фактически даже вероятно несколько более широкие права. Далее, г. Славик сообщил г. Беку, что чехословацкая полиция все еще стремится сотрудничать с польской полицией в случае каких-либо жалоб на антипольскую деятельность коммунистов или эмигрантов, хотя польские власти ни разу не воспользовались этим предложением, сделанным им раньше.

Г-н Славик также просил, чтобы волынским чехам и членам польских сокольских организаций, которые могли бы пожелать посетить сокольские празднества, предстоящие в Чехословакии в текущем месяце, были бы предоставлены паспорта со скидкой. Г-н Бек заявил, что он не будет чинить препятствий в отношении выдачи паспортов чехам, проживающим в Польше, но что он не может предоставить тех же возможностей членам польских сокольских организаций, хотя он не дал соответствующего обоснования его отказа.

Затем г-н Славик говорил относительно позиции польской прессы, в частности, по вопросу об античешских демонстрациях в связи с прохождением словацких пешеходов, доставивших питсбургскую декларацию из Америки (см. мое донесение № 189).

Г-н Бек говорил в уклончивом тоне и сказал, что он лично никогда не читает газет и что не следует придавать слишком большого значения прословацким демонстрациям, не носящим официального характера. В отношении других пунктов, выдвинутых г. Славиком, г-н Бек давал такие же уклончивые ответы, хотя тон беседы был сравнительно сердечным. Я спросил г. Славика, в какой мере, по его мнению, движение в пользу независимости словаков пользуется здесь официальной поддержкой и каковы могут быть его конечные цели. Г-н Славик заявил, что в течение нескольких лет в прошлом некоторые профессора и другие лица стремились к более тесному сближению со словаками, которые, по их утверждениям, стоят ближе к полякам, чем к чехам. Г-н Славик считает, что, хотя г. Бек не захочет признать, что он лично оказывает поддержку этому движению, почти не приходится сомневаться в том, что глава восточной секции Министерства иностранных дел и другие официальные элементы оказывают финансовую и иную помощь партии Глинки, а еще больше фракции г. Сидора. Г-н Сидор, по-видимому, склоняется в сторону какой-либо федерализации с Польшей, и здесь надеются, что он, возможно, явится преемником Глинки в деле руководства словацкой партией.

Я спросил г. Славика, какую военную или экономическую ценность Тешенская область может иметь для Польши. Он заметил, что она, безусловно, может иметь значительную ценность для Польши, но что он не усматривает, какую большую выгоду может получить Польша в экономическом и военном смысле путем приобретения этой территории, хотя, конечно, для Чехословакии было бы очень серьезным ущербом потерять ее, так как через эту территорию проходят основные железные дороги, соединяющие Богемию и Словакию. Я предполагаю направить следующей диппочтой донесение, полностью освещающее эту сторону вопроса.

(Копии направлены в Прагу и Берлин).

М-р Рендел – виконту Галифаксу.

София, 2.VI.38 г.

(№ 23).

Ссылаюсь на телеграмму сэра П. Лорейн № 119, адресованную в Форейн-Оффис.

В строго конфиденциальном порядке одному из моих сотрудников стало известно из источника, которого он считает наиболее надежным из местных иностранных источников, что переговоры между болгарским правительством и генералом Метаксас (см. пар. 3 телеграммы № 115 сэра П. Лорейна) протекают гладко и быстро. Существующая тенденция, по-видимому, сводится к тому, что представители стран, входящих в Балканскую Антанту, должны подписать какой-либо документ, признающий отказ от военных пунктов договора Нейи и условий Лозаннского мирного договора, относительно демилитаризованных зон. Подписание такого документа, к участию в котором в настоящее время другие стороны, участвовавшие в договоре Нейи или в Лозаннском соглашении, по-видимому, не стремятся, будет сопровождаться какой-либо публичной декларацией со стороны генерала Метаксаса или г. Стоядиновича, основанной на принципах, указанных в телеграмме сэра П. Лорейн.

Я снова сообщу вам по телеграфу, если мне удастся получить какое-либо непосредственное подтверждение этого сообщения.

(Копии направлены в Анкару, Афины, Белград и Бухарест).

М-р Рендел – виконту Галифаксу.

София, 3.VI.38.

(№ 25).

Ссылаюсь на мою телеграмму № 23.

Сегодня утром меня принял председатель совета и после подробного освещения внутренней и внешней ситуации Болгарии он по своей собственной инициативе коснулся позиции Балканской Антанты по вопросу права Болгарии на вооружение (несколько безуспешно пытаясь поддержать версию о том, что вооружение еще не началось). Он заявил, что г. Арас во время своего недавнего проезда через Софию обещал принять меры к тому, чтобы от имени Балканской Антанты была сделана декларация, выражающая доверие Болгарии и отмечающая ее мирную и дружескую политику, признавая одновременно ее право на вооружение. Он дважды подтвердил, что это предложение не сопровождается какими бы то ни было условиями, но прибавил, что, насколько ему известно, г. Арас сообщил в Белграде г. Стоядиновичу о том, что Турция в то же время предполагает оказать нажим с целью отмены демилитаризованных зон в Трасе. Однако г. Арас не упомянул об этом пункте в Софии.

2. Г-н Киоссеиванов подчеркнул важное значение и ценность декларации соседей Болгарии, как стран, больше всего заинтересованных в данном случае. Далее, он учитывает, что другие державы, как участницы этих договоров, также заинтересованы в этом вопросе, и он выразил надежду, что правительство его величества займет сочувственную позицию.

3. Я ответил, что правительство его величества всегда будет приветствовать всякие мероприятия, направленные к установлению взаимопонимания, и не стремится ни к чему другому, как к объединению Балканских стран на основе дружественных взаимоотношений. Он, безусловно, может рассчитывать на наше сочувственное отношение в смысле основного вопроса. Если будет заключено окончательное соглашение, то найти пути к такому соглашению должно быть не трудно. Однако важно, исходя из общих оснований и принципов, удостовериться в том, что юридическая сторона вопроса будет обеспечена надлежащим образом. Он говорил о декларации. Предполагается ли принять еще какие-либо меры, помимо такой декларации?

4. Г-н Киоссеиванов заявил, что ему вполне понятно, что одной только декларации будет недостаточно. Во всяком случае, потребуются дальнейшие переговоры до осуществления каких-либо окончательных мероприятий. Но он хотел немедленно пояснить ситуацию для того, чтобы я был информирован о ходе событий.

5. Я еще недостаточно хорошо знаю г. Киоссеиванова, чтобы судить о том, знает ли он больше, чем он сообщил. На него, по-видимому, произвел большое впечатление г. Арас, и он позаимствовал у последнего не только часть его восхитительного энтузиазма в отношении солидарности Балканских стран, но также и большую долю его таланта к длительным и туманным объяснениям.

(Копии направлены в Анкару, Афины, Белград и Бухарест).

М-р Рендел – виконту Галифаксу.

София, 3.VI.38.

(№ 26).

Ссылаюсь на мою телеграмму № 24.

Я посылаю следующей почтой донесение военного атташе относительно назначения самостоятельного германского военного атташе в Болгарии. Там уже имеется самостоятельный военный атташе.

Насколько мне известно, немцы уже добились такой руководящей позиции в отношении доставки сырья и самолетов в Болгарию, которая дает Германии возможность оказать сильный нажим на болгарское правительство, причем такой нажим (согласно строго конфиденциальному сообщению, полученному мною на днях) недавно был успешно осуществлен в отношении предполагавшегося контракта на поставку чехословацкой стали с заводов «Шкода», от которого Болгария отказалась в пользу менее удовлетворительного контракта с Германией.

Поэтому чрезвычайно важно, по-видимому, не оставлять немцам свободным поле деятельности здесь, и я надеюсь, что это обстоятельство будет учитываться, когда будет рассматриваться вопрос о предполагаемом перераспределении постов военных атташе.

Дальнейшие подробности диппочтой.

Виконт Галифакс – сэру С. Уотерлоу

(Афины).

Форейн-Оффис, 13.VI.38 г.

(№ 92).

Ссылаюсь на ваши телеграммы №№ 111 и 19 (от 3-го и 7-го июня: по вопросу о перевооружении Болгарии).

Предположения о том, что наша готовность разрешить экспорт оружия в Болгарию может укрепить позицию последней в нынешних переговорах, по-видимому, необоснованны.

Мы, конечно, не питаем иллюзий относительно того, что мы можем противодействовать германскому влиянию на Болгарию, как в вопросе о поставке оружия, так и в вопросах более общего порядка, но я полагаю, что то обстоятельство, что мы проявляем нашу добрую волю по отношению к Болгарии хотя бы в такой мере (как бы мало мы ни сделали для нее на практике), вероятно, поощрит ее к тому, чтобы обратиться к нам за советом или, по меньшей мере, прислушиваться к нашим представлениям.

Если мы откажемся продавать оружие, то вооружение Болгарии будет продолжаться, но Германии будет предоставлена полная свобода действий, а она вряд ли будет поощрять Болгарию к уступкам в нынешних переговорах. Однако наше влияние в Софии, вне зависимости от его размеров, соответствующим образом сократится.

Учитывая замечания относительно кредита и других возможностей, упоминавшихся в ваших телеграммах №№ 19, 20 и 21, следует внести ясность в то положение, что в настоящее время мы не имеем намерений предоставить Болгарии какие-либо специальные льготы в отношении оружия, которое она может решиться закупить. Было принято решение только о том, что в отношении Болгарии должны быть применены обычные правила, т. е. британским фирмам должно быть разрешено экспортировать оружие в Болгарию при условии, что при этом не пострадают наши собственные интересы и интересы стран, имеющих на это больше права, чем Болгария. Фактически маловероятно, что британские фирмы будут иметь возможность делать очень большие поставки в ближайшем будущем.

Мы искренне стремимся к тому, чтобы переговоры между Болгарией и Малой Антантой были успешно закончены и чтобы за ними последовало действительное сближение обеих сторон. В этом отношении мы всегда будем готовы предоставить свои услуги в распоряжение другой стороны; но нам нужно разрешить судить самим о том, какая тактика может привести к наилучшим результатам, и я полагаю, что отказ разрешить экспорт оружия из Англии в Болгарию в настоящий момент ни в малейшей степени не будет способствовать успешному завершению переговоров и не остановит процесса ее вооружения, которое, как об этом следует помнить, происходило постепенно и без протестов с чьей-либо стороны уже в течение некоторого времени в прошлом.

Если вы сочтете это желательным, вы можете высказать соответствующие соображения греческому правительству.

(Послана в Афины.

Копии направлены в Анкару № 94, Белград № 50, Бухарест № 68 и Софию № 25).

Сэр Р. Кэмпбелл – виконту Галифаксу.

Белград, 3.VI.38 г.

(№ 39).

Вчера во время беседы с председателем совета я использовал представившийся мне случай для того, чтобы осторожно выяснить его позицию. Соответствующим образом, в замаскированных выражениях, я заявил, что мне известно, что он стремится помешать Германии получить экономическую гегемонию над Югославией, и спросил, какие у него планы в этом отношении.

Г-н Стоядинович заявил, что он очень отчетливо сознает опасность германского экономического проникновения. После некоторых замечаний общего характера он перешел к вопросу о предоставлении кредита Турции (я знал, что этот вопрос не ускользнет от его внимания) и затем коснулся сообщения печати, в котором говорилось, что британское и французское правительства рассматривают вопрос о том, чем они могут помочь небольшим соседним с Германией странам, с тем чтобы они не попали целиком в экономическую зависимость от нее. По его словам, он может сказать только то, что всякие действия со стороны правительства его величества встретят к себе самое теплое отношение и что если последнее фактически предусматривает какие-либо действия такого порядка в отношении Югославии, то ему нетрудно было бы указать принципы, на которых могла бы основываться максимальная помощь.

В этот момент, учитывая последнюю фразу вашей телеграммы, я отклонился от этого вопроса и положил конец этой части беседы, сказав, что, хотя я видел сообщения печати, о которых он упоминает, я не имею представления (что совершенно верно), какой точки зрения вы придерживаетесь.

Беседа, которая с моей стороны совершенно не носила связывающего характера, оказалась достаточной, чтобы доказать, что югославское правительство будет приветствовать всякую помощь, которую мы можем ей оказать, но что на основании сообщений печати, упоминавшихся выше, оно фактически надеется, что будет иметь место какая-либо существенная помощь. Я надеюсь получить возможность сообщить следующей диппочтой некоторые предложения общего характера, но было бы трудно уточнить их без консультации с югославским правительством. Если решение о предложении помощи будет принято в принципе, то я думаю, что наилучшим планом было бы просить югославское правительство внести соответствующие предложения лично.