Текст книги "Ящик Скиннера"

– Нет, спасибо. Мне надо скорее домой, готовить обед.

– Пойдем! – Он распахнул перед ней дверь «Кей-эф-си». – Я тоже хочу пить. Мы ненадолго, а потом я тебя подвезу.

Ляо Яфан секунду помедлила, потом послушно зашла в закусочную.

Они отыскали свободный столик, и девушка села, низко склонив голову и не снимая со спины рюкзак.

Фан Му на мгновение задумался, а потом сказал с улыбкой:

– Жди здесь. Я вернусь через минуту.

Заказывая еду, он пару раз оглядывался через плечо на Ляо Яфан. Она с любопытством обводила глазами зал. Когда Фан Му доставал из кошелька купюру в 100 юаней, в горле у него стоял ком.

Он вернулся к столику с целым подносом угощений. Девушка подняла на него изумленные глаза.

– Давай же! Выбирай!

Она застыла неподвижно, красная как рак. Когда Фан Му понял, что первой она ничего не возьмет, то развернул маленький чикенбургер и целиком затолкал его себе в рот. Потом открыл коробку с острыми крылышками и сунул ей в руки.

Чикенбургер был отвратительным. Фан Му никогда не понимал, почему людям нравится этот пищевой мусор. Заставив себя его проглотить, он поспешно отпил из стакана глоток сока «Девять жизней».

Ляо Яфан ела очень медленно: она только заканчивала первое крылышко. Маленькая девочка за соседним столиком доедала большой чизбургер, и уголки ее рта были перепачканы соусом. Мать малышки сидела напротив и водила палочкой картошки фри в лужице кетчупа, дожидаясь, пока девочка закончит. Малышка проглотила то, что оставалось у нее во рту, и тут же распахнула его снова, чтобы мать положила еще. Та быстро сунула ей картошку фри и, смеясь, стала смотреть, как дочка жует.

Ляо Яфан потихоньку поглядывала на маму с дочкой, обгладывая остатки мяса и хрящей с куриной косточки. Потянувшись за вторым крылышком, она заметила, что Фан Му наблюдает за ней, и поспешно отдернула руку.

– Ешь-ешь. Не обращай на меня внимания.

– Я сыта, – тихонько ответила она, опуская ресницы.

– Попробуй еще что-нибудь. – Он указал пальцем на поднос. – Смотри, тут же куча еды!

– Я больше не хочу. – Она медленно вытерла пальцы бумажной салфеткой.

– Ну ладно… – Юноша порылся в упаковках и извлек стаканчик с клубничным мороженым. – Его придется съесть, а то растает.

Мгновение Ляо Яфан колебалась в нерешительности, но отказаться не посмела. Пластмассовой ложечкой она положила в рот немного мороженого. Голова ее по-прежнему была опущена, и Фан Му воспользовался возможностью присмотреться к ней. Прошло несколько недель с тех пор, как они виделись в последний раз, и Ляо Яфан, казалось, еще немного выросла. Рукава рубашки были коротковаты, и из них торчали худые запястья. На тыльной стороне рук просматривались голубоватые вены. Ее руки не были белыми и нежными, как обычно у девочек ее возраста; на них отчетливо проступали трещинки и мозоли. Фан Му вспомнил нож и большой таз, полный картошки, и тихонько вздохнул.

Солнце уже начало садиться, и Ляо Яфан это заметила. Она торопливо затолкала остатки мороженого в рот, вытерла губы салфеткой и встала.

– Мне пора.

Фан Му поглядел на гору нетронутой еды перед собой и усмехнулся:

– Думаю, сегодня готовить не придется – тут хватит на всех.

Он попросил у служащего пакет и переложил в него оставшиеся свертки и упаковки. Потом вывел девочку на улицу, к своему внедорожнику.

Когда он помогал ей пристегнуть ремень, она внезапно сказала:

– Мама часто водила меня в «Кей-эф-си».

На секунду Фан Му замер, не зная, что отвечать. И только спустя некоторое время пробормотал себе под нос:

– А-а…

Был час пик, и на улицах повсюду толкались автобусы и автомобили. Всю дорогу Ляо Яфан не говорила ни слова; взгляд ее был прикован к электронным часам на приборной доске. Фан Му знал, что она переживает из-за опоздания, но пробки не позволяли ехать быстрее. Улицы были забиты; машины переругивались громкими гудками, разносившимися в раскаленном вечернем воздухе. Ляо Яфан, которая до этого сидела, застыв в пассажирском кресле, с тревогой глянула в окно на густой транспортный поток. Ее лицо раскраснелось, а правая рука сильней стиснула ручку двери – так, что костяшки пальцев стали белыми.

Когда они преодолели центральный проспект и выбрались на кольцевую дорогу, ведущую в пригород, движение стало свободнее, а виды вокруг – приятней. От этого Ляо Яфан заметно расслабилась. Она отпустила дверную ручку и снова откинулась на спинку сиденья.

Фан Му заметил, что лицо у нее по-прежнему красное, и спросил:

– Тебе жарко?

– Нет. – Но бисеринки пота отчетливо проступали у девочки на переносице.

Он усмехнулся:

– Давай откроем окна. Мне вот жарковато.

Ляо Яфан снова выпрямилась и оглядела дверцу машины, не зная, на какую кнопку нажимать. Фан Му открыл окно за нее, и волосы девочки взлетели вверх, подхваченные ветром. Она не попыталась собрать их, а позволила ветру играть с ними – это ощущение, похоже, ей понравилось. Ляо Яфан чуть прикрыла глаза и подперла правой рукой подбородок. На лице у нее светилась легкая улыбка, а за окном проносились разноцветные домики и зеленые лужайки.

* * *

Несколько минут спустя внедорожник въехал во двор «Дома ангелов». Ребятишки, игравшие во дворе, сначала перепугались, но быстро сообразили, кто это, и окружили машину. Ляо Яфан ловко выскочила с переднего сиденья и помахала учителю Чжоу, который, подняв голову, глядел на них из огорода.

– Дедушка Чжоу, я вернулась.

– А я-то думал, куда ты подевалась, бродяжка… – Улыбнувшись, он кивнул Фан Му. – Значит, она была с тобой.

– Столкнулись на улице. – Фан Му улыбнулся в ответ.

Маленький мальчик уже карабкался в машину. Его ноздри затрепетали, когда он учуял, чем там пахнет. Фан Му заметил это и быстро сунул пакет в руки Ляо Яфан.

– Отнеси на кухню – раздадите остальным во время ужина.

– Хорошо. – Ляо Яфан кивнула, взяла пакет и подняла его повыше, показывая учителю Чжоу. – Дядя Фан купил это для нас.

– Он слишком добр… – Учитель Чжоу усмехнулся. – Беги на кухню и помоги тетушке Чжао. Она носится там одна, как курица с отрубленной головой.

Ляо Яфан поклонилась и потащила пакет в сторону кухни. Младшие дети побежали за ней; глаза у них становились круглыми, словно блюдца, когда они понимали, что лежит внутри.

Учитель Чжоу отряхнул пыль со своих брюк и жестом пригласил Фан Му присесть с ним рядом.

– «Кей-эф-си»? – Он взял сигарету из пачки, которую протянул ему юноша. – Не надо баловать их так, они могут привыкнуть.

Фан Му рассмеялся:

– Ну, пускай это считается особым случаем.

– А где вы встретились с Яфан?

– Я ехал из городского госпиталя, по северной улице Нанкин. И увидел там Яфан.

– Из госпиталя? Ты что, болен?

– Нет, ничего такого. Ездил побеседовать с жертвой – тем человеком, из-за которого произошла большая автокатастрофа.

– Серьезно? – заинтересовался учитель Чжоу. – Я слышал, там был замешан преступник, сбежавший из изолятора.

– Это правда. – Фан Му вздохнул, и лицо его помрачнело.

Учитель Чжоу пару секунд смотрел на него, после чего спросил:

– Что не так?

На мгновение юноша задумался, а потом рассказал про дело Люо Цзяхая от начала и до конца. Учитель Чжоу внимательно слушал, и его брови все плотней и плотней сдвигались на переносице. Он ни разу не перебил Фан Му.

– Так что это моя вина. – Сказав это, юноша испугался, что учитель будет тревожиться, и торопливо добавил: – Я должен поймать его как можно скорее, пока он еще чего-нибудь не натворил.

Учитель Чжоу прикурил сигарету и долго в молчании дымил ею.

– Та девушка, о которой ты упоминал, как ее имя?

– Какая девушка?

– Ну та, которой казалось, будто от нее плохо пахнет.

– А! Шен Сянь.

Учитель Чжоу снова задумался; столбик пепла постепенно рос на кончике сигареты, которую он держал между указательным и средним пальцами.

Фан Му показалось, что он ведет себя как-то странно.

– Учитель Чжоу!

– А? – Тот очнулся от раздумья, отбросил в сторону окурок и широко улыбнулся. – Всё в порядке. Пойдем за стол.

* * *

За ужином царила оживленная атмосфера; дети были в восторге от угощения из «Кей-эф-си». Как только еду выложили на стол, они сразу всё расхватали. Возможно, из-за того, что впервые ее блюда встретили холодный прием, сестра Чжао выглядела немного недовольной: она даже отказалась попробовать «дурацкое» куриное крылышко, которое Ляо Яфан ей предлагала. Правда, недовольной выглядела не она одна. Фан Му заметил, что и учитель Чжоу продолжал хмурить брови до самого конца ужина, как будто обдумывал что-то.

Когда с едой было покончено, юноша вызвался помочь сестре Чжао убрать со стола и шепотом спросил:

– Что такое с учителем Чжоу?

Сестра покачала головой:

– Понятия не имею. Днем все было в порядке.

Собираясь уходить, Фан Му хотел попрощаться с учителем Чжоу, но у себя в комнате его не оказалось. Удивленный, он прошелся по коридору и заметил свет в другой спальне.

Учитель Чжоу был у сестры Чжао – стоял перед импровизированным алтарем, держа в руках только что зажженные благовонные палочки. Он вставил их в курильницу, и дым лениво пополз к потолку, расплываясь в стороны тонкой вуалью. Учитель Чжоу смотрел на фотографию в траурной рамке.

Решив не беспокоить его, Фан Му тихонько удалился.

Глава 11
Ящик Скиннера

Дела шли хуже некуда: несколько дней спустя по всем полицейским участкам было разослано уведомление – выяснилось, что у полицейского на мотоцикле похитили табельное оружие. Сотрудники полиции обыскали все вокруг, опросили сотни местных жителей, но так и не смогли отыскать револьвер с серийным номером С00863726.

Вне зависимости от того, что сподвигло похитителя завладеть револьвером с шестью патронами, полиция была уверена, что его намерения далеки от благих.

Фан Му казалось, что на его плечи лег неимоверный груз. Каждое утро, когда он включал свой мобильный телефон, там висело по несколько десятков сообщений с просьбами об интервью, хотя Бьян Пинь прилагал все усилия, чтобы никто не мог к нему пробиться. Фан Му знал, что большинство журналистов желают получить от него признание, ведь, как профайлер, он допустил ошибку. Кое-кому в Департаменте, похоже, нравилось наблюдать за его страданиями: Фан Му был моложе большинства сотрудников, но начальство обращалось с ним куда более уважительно, чем с ними. Курсируя между Департаментом общественной безопасности и полицией, он чувствовал, что его провожают любопытными взглядами и перешептываются за спиной.

«Люо Цзяхай, где ты, черт тебя побери?»

* * *

Сразу после побега полиция перекрыла все автобусные и железнодорожные вокзалы, а также аэропорты в городе. Судя по их данным, Люо Цзяхай не покидал Чанхон.

Листовками с его фотографией и подписью «Разыскивается» были оклеены все дома – от центральных улиц до глухих переулков. Полицейским запретили уходить в отпуск, а количество дежурных машин и пеших патрулей увеличили вдвое. Человеку в тюремном комбинезоне надо было где-то есть и спать, никто не смог бы скрываться вечно. Поимка Люо Цзяхая казалась лишь вопросом времени. Но прошла уже неделя, а его так и не удалось отыскать. Полицейские получали множество звонков от граждан, сообщавших о подозрительных незнакомцах, но пока что все наводки оказывались ложными. Люо Цзяхай словно растворился в воздухе.

– Не переживай так. – Бьян Пинь обеими ладонями растер усталое лицо, сидя за столом у себя в кабинете.

– Ну да… – Фан Му поглядел на выступающие вены на тыльных сторонах рук начальника, на его глаза в красных прожилках, и чувство вины, преследовавшее его, выросло десятикратно.

– Отложим пока убийство в лабиринте и направим все силы на поиски Люо Цзяхая.

– Ну да… – повторил Фан Му и поднялся. Совещание не принесло ему облегчения.

– Куда ты сейчас?

– Да так… оглядеться немного.

– Присядь. – Бьян Пинь указал ему на диван. – Физический поиск – это не твое. Давай-ка ты лучше предоставишь это ребятам из участка, которые привыкли к такой работе, ладно?

Фан Му остался стоять.

– Ты знаешь, почему я попросил перевести тебя сюда? – Тон Бьян Пиня стал заметно жестче.

– Да. – Фан Му не отрывал глаз от пола. – Чтобы заниматься анализом преступлений, связанных с психологическими девиациями.

– Это и без того ясно…

– А заодно, – продолжал Фан Му, и рот его постепенно растягивался в улыбку, – чтобы вести переговоры в случае взятия заложников.

Бьян Пинь расхохотался:

– Ты – хитрый маленький ублюдок!

От попытки начальника развеселить его Фан Му почувствовал себя немного уверенней. Он пододвинул себе стул, присел и отпил чаю, пытаясь как-то собраться с мыслями после хаоса последних дней.

Люо Цзяхай мог быть в двух местах: либо он уже покинул город, либо прятался тут, и в таком случае его кто-то укрывал. Фан Му склонялся к последнему варианту.

– Изложи мне ход своих мыслей, – попросил Бьян Пинь.

Юноша подчинился.

– Во-первых, я не думаю, что Люо Цзяхай по собственной инициативе решил сбежать из следственного изолятора. Я занимался этим делом с самого начала, и мне кажется, что, с тех пор как его взяли под стражу, у него в голове постоянно шла борьба между двумя противоположными чувствами. Одно из них – это любовь к Шен Сянь и желание последовать за ней в могилу; другое – страх перед смертной казнью и желание выжить. С уверенностью могу сказать лишь одно – когда я вел переговоры с Люо Цзяхаем в той квартире, он был решительно настроен умереть. Но перед судом желание жить одержало верх, и об этом я сужу по его активному сотрудничеству с адвокатом. Но все-таки он отнял жизни двух человек и вряд ли мог рассчитывать избежать казни на основании «обстоятельств, призывающих проявить снисходительность». И, можете мне поверить, Люо Цзяхай прекрасно это осознавал. Поэтому он стремился одновременно выжить и встретиться с Шен Сянь в следующей жизни. Оба этих исхода были для него желанны. Чем бы ни закончился суд, это удовлетворяло одно из его главных стремлений. Соответственно, я не думаю, что он предпринял побег по собственной воле.

Бьян Пинь нахмурился.

– Хочешь сказать, тут замешан Чжан Десянь?

– Именно. В противном случае в деле слишком много совпадений: охранник внезапно покидает пост, Люо Цзяхай добирается до острого предмета, тело Чжан Десяня очень удобно защищает его от снайперского огня, когда они выходят из здания, массовая автокатастрофа происходит в нужном месте в нужное время. Любой человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, придет к выводу, что это не могло быть случайностью.

– И какой у Чжан Десяня мотив?

– Пока не знаю. – Фан Му покачал головой. – Оказаться в заложниках у своего клиента – так себе перспектива для адвоката. Не могу представить, зачем ему понадобилось рушить себе карьеру. Но думаю, все это часть какого-то хитрого плана.

Минуту Бьян Пинь молчал, размышляя над услышанным.

– Я дам департаменту распоряжение проверить Чжан Десяня.

– И водителя грузовика.

Фан Му вспомнил того шофера, Хан Лунха, и его потрясенное лицо, когда он сидел, весь дрожа, на стуле в полицейском участке. Бюро разбора дорожных происшествий обследовало грузовик, которым он управлял, и выдало заключение: пузырьки воздуха заблокировали ток тормозной жидкости, и тормоза отказали. Когда Хан Лунха понял, что тормоза не работают, то выскочил на красный свет, чтобы не ударить идущую впереди машину. Он вытянул ручник, но было уже поздно: тяжелый самосвал по инерции вылетел на середину перекрестка. Исходя из полученных данных, Бюро пришло к выводу, что авария являлась несчастным случаем, и теперь разбираться с ней предстояло страховым компаниям.

* * *

Несмотря на раскинутую по всему городу сеть, в которую неминуемо должен был попасть Люо Цзяхай, новости о побеге заключенного, приговоренного к смерти, не нарушили нормальное течение жизни мегаполиса. Его сердце билось по-прежнему: непрерывные потоки машин все так же заполняли улицы, а корысть и жажда удовольствий заставляли жителей носиться взад-вперед, подобно возбужденным крысам, преследуя цели, которые каждый считал только своими, хотя в действительности все они были одинаковые. Никто не сомневался в своей праведности и благонамеренности, а также в том, что красота и гармония их города нерушимы. Смертная казнь, побег из тюрьмы, гигантская авария с участием двенадцати автомобилей – все это происходило как будто на другой планете, оставаясь лишь броскими заголовками на страницах вечерних газет.

Люо Цзяхай отпустил уголок занавески, которую чуть приподнял, и тяжело вздохнул.

Он не покидал этой комнаты с тех пор, как мужчина в бейсболке привез его сюда. Квартира находилась в полукоммерческом-полужилом здании в центре города, и, за исключением телефона и интернета, тут имелось все, что может потребоваться для выживания. Несколько смен простой одежды в шкафу и полный холодильник продуктов. Это было идеальное место, чтобы спрятаться. Мужчина в бейсболке велел ему ни при каких обстоятельствах не покидать квартиру. Ему не разрешалось даже выглядывать в окно. Мужчина навестил его за это время всего раз – принес продукты. Сначала Люо Цзяхай непрерывно трясся от страха, но постепенно успокоился. Вскоре спокойствие переросло в скуку.

Кроме того, его разрывало любопытство. Кто на самом деле такой этот Чжан Десянь? Кто такой мужчина в бейсболке? Где это место? Почему они решили спасти его?..

Один за другим эти вопросы проносились у него в мозгу, пока Люо Цзяхай ворочался в постели, безуспешно пытаясь заснуть. Сколько бы он ни размышлял, ему не виделось ни единого выхода из сложившейся ситуации. Складывалось впечатление, что он оказался в самом центре какого-то грандиозного заговора, но кто его участники и почему они выкрали его из тюрьмы, понять не мог.

Единственное, в чем он был уверен, – это связано с Шен Сянь.

* * *

В тот день, как только охранник вышел, Чжан Десянь открыл свой портфель, вытащил оттуда две фотографии и выложил их на стол. Люо Цзяхай взглянул на них – и застыл, потрясенный.

На одном снимке была Шен Сянь – с нахмуренным лицом она несла по улице плотно набитый пакет. На другой Люо Цзяхай и Шен Сянь шли по кампусу; она держала его под руку и улыбалась ему, а он – ей, слушая, что она рассказывает.

– Вы… Откуда вы?..

– Ничего не говори. С этого момента будешь делать то, что я скажу!

Глаза Чжан Десяня метали молнии; невысокий упитанный адвокат внезапно весь подобрался, словно военачальник, желающий выиграть битву любой ценой.

– Возьми вот это. – Он открутил колпачок со своей перьевой ручки и протянул ее ему. – Сейчас ты приставишь ее к моей шее и возьмешь меня в заложники – так мы выйдем из здания изолятора. Дави посильней, пусть даже у меня пойдет кровь. Дальше, как только окажемся на улице, развернись, прикрываясь мною от охранника на башне, и держись так, чтобы в тебя не могли выстрелить. Как только доберемся до моей машины, окажемся в безопасности. Ты понял, что надо делать?

Люо Цзяхай взял перьевую ручку и несколько секунд тупо рассматривал ее.

– Но…

– Никаких «но»! – прошипел Чжан Десянь. Эхо шагов охранника уже отдавалось в коридоре. – Это все ради Шен Сянь. Ты понял?

«Это все ради Шен Сянь?»

* * *

Чем больше Люо Цзяхай размышлял, тем меньше последние события имели смысла. Припоминая детали тех фотографий, он пришел к выводу, что пакет, который несла Шен Сянь, был тот самый, с мылом и гелями для душа, а второй снимок сделали, когда они уже встречались некоторое время. Он вспомнил, как Шен Сянь сказала однажды: «Всякий раз, когда я иду в душевую или в магазин, мне кажется, кто-то преследует меня».

Но кто мог за ней следить? Неужели тот человек, который сделал фотографии? И какое отношение имеет к этому Чжан Десянь?

Он прокручивал эти вопросы у себя в голове, но не мог прийти ни к какому выводу; даже наоборот – ему казалось, что он с каждым днем тупеет. Люо Цзяхай ощущал себя, как зомби, погружаясь в бесконечную рутину. Он ел. Смотрел телевизор. Думал. Засыпал. Запертый в квартире, медленно разваливался на части. Иногда приподнимал уголок занавески и выглядывал на шумную улицу из окна верхнего этажа. Люди сновали по ней от зари до темна и дальше, когда на улице зажигались фонари и освещались витрины магазинов.

Ему приходилось слышать о коррумпированных государственных служащих, которые сбегали из страны; и он знал, что жизнь у беглецов не сахар. Похоже, в этом была доля правды.

* * *

В ту ночь Люо Цзяхай поужинал поздно. Он приготовил себе замороженные вонтоны, но, проглотив пару штук, понял, что у него пропал аппетит, поэтому вытащил сигареты и бездумно закурил. Раньше он курил не особенно часто, но тут просто нечем было заняться. Он просидел в раздумьях несколько часов, однако в голове было пусто – не удавалось зацепиться хоть за какую-то мысль. Тарелка с недоеденными вонтонами уже переполнилась окурками, а воздух в комнате стал синим от дыма. Люо Цзяхай хотел было открыть окно, но не решился. Вместо этого подошел к плите и включил вытяжку.

Когда он проходил мимо входной двери, ему послышался щелчок – кто-то отпирал замок снаружи. Внезапно Люо Цзяхая охватил страх. Все мышцы напряглись. Он уставился на дверную ручку и, будто во сне, увидел, как на пороге возник мужчина в бейсболке.

– Ого, как тут накурено, – сказал он, разгоняя дым рукой. Испуг на лице Люо Цзяхая немало его позабавил. – Не волнуйся так, это всего лишь я. Ты поел?

– Да, – ответил Люо Цзяхай, и голос его дрогнул. То ли от страха, то ли от долгого молчания.

Мужчина в бейсболке подмигнул:

– Ты, наверное, тут совсем измаялся от скуки?

– Ага.

– Тогда поехали. Прогуляемся.

* * *

Люо Цзяхай открыл окно стремительно несущейся машины и подставил лицо прохладному осеннему ветерку. Время от времени мужчина в бейсболке бросал взгляд в зеркало заднего вида, после чего снова неотрывно смотрел на дорогу.

– Куда мы едем? – спросил Люо Цзяхай.

– Узнаешь, когда доберемся. – Мужчина явно не горел желанием поддерживать разговор.

Люо Цзяхай решил, что все равно ничего от него не добьется, и, откинувшись на спинку сиденья, стал рассматривать проносящиеся мимо пейзажи. Городские огни уже остались позади, как и промзона, как и коттеджные поселки. Теперь за окном до самого горизонта простирались поля, где росли овощи и пшеница. Машина, словно призрак с парой лампадок в руках, неслась по дороге, казавшейся бесконечной.

* * *

Неожиданно впереди вспыхнул далекий огонек. Постепенно он разрастался, и мужчина начал сбрасывать скорость. Люо Цзяхай понял, что они приехали.

Он увидел на обочине дороги небольшое кафе. Такие часто встречаются в сельской местности. Судя по тому, что рядом, несмотря на позднее время, было припарковано несколько машин, дела в заведении шли неплохо. Заперев двери своего автомобиля, мужчина в бейсболке дал Люо Цзяхаю знак следовать за ним. Они открыли двери, и Люо Цзяхай с удивлением понял, что внутри пусто. Только один человек – высокий и крупный – сидел за барной стойкой и смотрел телевизор. При их появлении он поднялся.

– Все собрались? – спросил мужчина в бейсболке. Кажется, они хорошо друг друга знали.

– Все. Господин Ч. только что прибыл.

Мужчина в бейсболке кивнул и поманил Люо Цзяхая за собой.

Они вошли в слабо освещенный зал, где не было типичных для придорожного кафе столов и стульев – вместо них там были разбросаны мягкие подушки и стояли низкие табуреты, а посредине, в центре ковра цвета сливок, расположился столик с дорогим чайным сервизом. Элегантность этого зала резко контрастировала с убогой обстановкой нижнего этажа.

За столиком, попивая чай, сидели трое человек. Все они повернули головы к Люо Цзяхаю.

– Это госпожа Ц., это господин Ж., – представил их по очереди мужчина в бейсболке.

Господину Ж. было около тридцати лет; он носил очки и выглядел как ученый. Госпожа Ц. единственная из всех сидела на низком табурете. Она была одета очень просто, и по одежде Люо Цзяхаю не удалось определить ее возраст.

– Адвоката Чжан ты уже знаешь. Здесь мы зовем его господином Ч.

Чжан Десянь улыбнулся и рукой пригласил Люо Цзяхая садиться.

Пока он устраивался, свет на первом этаже погас, и здоровяк из бара поднялся к ним по лестнице, перешагивая через три ступени. Войдя в зал, он заложил засов на деревянной двери, отгородив верхнее помещение от нижнего.

Мужчина в бейсболке кивнул на здоровяка:

– Это господин Х.

Тот дружелюбно улыбнулся.

– А вы? – непроизвольно спросил Люо Цзяхай.

– Я? – Мужчина снял бейсболку и стали видны его раскрашенные в радужные цвета волосы. – Зови меня господин Т.

Люди со странными именами уставились на Люо Цзяхая. Их молчание начинало его угнетать. Госпожа Ц. налила ему чашку чаю. Поблагодарив ее, он поднес чашку к губам, мгновение поколебался и сделал глоток. Все остальные громко расхохотались.

– Давай, покажи ему материалы, – сказал господин Ж., обращаясь к Чжан Десяню.

Адвокат достал большой конверт и протянул его Люо Цзяхаю.

Тот увидел внутри несколько фотографий с напечатанным поверх текстом. Он стал перебирать их – сначала медленно, а потом быстрее и быстрее. Брови его нахмурились. Когда он закончил, то снова взял первое фото и какое-то время пристально рассматривал его. Потом поднял голову и дрожащими губами произнес:

– Ящик Скиннера?