Текст книги "Драгоценность Баса"

ГЛАВА 3

Он кинулся точно зверь, быстро и бездумно. Но Калд тоже был проворным. Он ткнул в Рэма жезлом, но маленький загорелый человек несся так быстро, что удар жезла не остановил его. Вероятно, он умер на середине прыжка, но его тело ударило Калда и сбило его с ног.

Быстрым кошачьим прыжком Сиран бросился за Рэмом. Он слышал, как охотник позади него рычал и бил Калда голыми ногами. Сиран не видел второго Калда; он не видел ничего, кроме мускулистой серой руки, пытавшейся вытащить жезл из-под тела Рэма… Отвратительно воняло горелой плотью.

Сиран схватил серое запястье, взялся за жезл второй рукой и стал выкручивать его из руки Калда. Кость треснула. Сиран яростно продолжал выкручивать. Плоть лопнула и осколки серой кости вылезли наружу. Руки Сирана скользили в крови. Серый зверь раскрыл рот, но не издал ни звука… Сиран решил, что зверь просто немой.

Сиран схватил жезл.

Серая лапа второго Калда потянулась к горлу Сирана через труп Рэма, и Сиран ударил лапу жезлом. Лапа отдернулась, а Сиран воткнул головку жезла в горло Калда.

Через некоторое время откуда-то донесся голос Маус:

– Он готов, Кири. Не пережаривай его.

От Калда пахло горелым, это верно. Сиран встал, посмотрел на жезл, который держал на отлете, и присвистнул.

Маус сказала:

– Хватит самолюбования. Пошли. Охотник сказал, что слышит звон цепей.

Сиран оглянулся. Первый Калд лежал на земле, вроде бы со сломанной шеей. На нем лежал темнокожий мальчик. Охотник сказал:

– Я думаю, он был бы рад, что послужил дубиной для убийства Калда, если бы узнал об этом.

– Да, – согласился Сиран и посмотрел на Маус. Она, казалось, была в полном здравии. – Говорят, женщины падают в обморок от такого зрелища.

Маус фыркнула:

– Я родилась в воровском квартале, И мы катали черепа вместо монеток. Черепов было больше.

– Когда я в следующий раз буду жениться, – сказал Сиран, – я, пожалуй, задам невесте больше вопросов. Пошли.

Они спустились по скату под Запретную Долину. Охотник вел их, как осторожное животное. Сиран замыкал шествие, И у обоих было по отнятому жезлу.

Отшельник не проронил ни слова и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь им.

В подземелье было очень темно, но вовсе не холодно, пожалуй, даже жарче, чем снаружи, и по мере того, как они спускались, становилось хуже.

Сиран слышал звуки, как будто сотни вооруженных людей бьют по щитам. Даже, пожалуй, громче. Было ощущение, что вокруг много людей, ходящих рядом, но не разговаривающих. Иногда слышался треск, скрежет металла, и Сиран не мог подобрать никакого объяснения этому, но это ему не нравилось.

Они шли по хорошей дороге с легким уклоном. Появился свет. Охотник призвал к осторожности и замедлил движение. Они прошли, точно четыре духа, через арку и сияние чистого голубоватого света. Остановились на узком выступе. Выступ в этом месте был гладким, обработанным человеческими руками, а по обе стороны его шли природные грубые стены и нагромождения сталактитов. Над выступом в темноте было высокое перекрытие арки, а впереди – свободное пространство, в конце которого Сиран разглядел каменную стену.

Внизу была шахта в виде бочки, и очень глубокая. Настолько глубокая, что Сирану пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть дно. Яркий бело-голубой свет на дне освещал две трети высоты шахты.

И там, в ослепительном свете работали люди. На такой глубине они казались не крупнее муравьев. Цепей на них не было, и даже стражей Сиран не видел. Но он тут же и забыл думать об этом: все его внимание приковала вещь, растущая там.

Она строилась из металла, поднимаясь и раскидываясь в стороны замысловатыми кривыми сверкающей белизны, заполняя всю нижнюю часть шахты. Сиран уставился на нее в странном оцепенении.

Вещь эта не была закончена. Сиран и не мог себе представить, для чего она, но ему вдруг стало страшно. Его путали потрясающе огромные размеры вещи, непонятность ее металлической конструкции, не похожей ни на что – пугала вещь сама по себе.

Это была власть. Это была сила. Титан, растущий во чреве мира, готовый выйти, схватить мир и играть с ним, как Маус играла в детстве пустыми черепами.

Сиран, глядя на эту вещь, знал, что ни один человеческий мозг в этом месте и времени не поймет это сверкающее чудовище и ни единой крохой не участвует в нем.

Рыжий охотник сказал просто:

– Я боюсь. Это пахнет западней.

Скран проглотил что-то – может, собственное сердце.

– Нравится нам или не нравится, друг, но мы здесь. И не лучше ли нам убраться с глаз долой, пока тот закованный отряд не наткнулся на нас.

В стороне, вдоль грубой части выступа, в тени с углублениями и каменными столбами, наверное, будет спокойнее. Здесь был спуск на дно пещеры – головокружительный зигзаг выступов, висячих лестниц, ступеней. Но спускаться по ним пришлось бы на виду.

Они шли по краю. Лицо Маус так побледнело, что клеймо между бровями казалось каплей крови.

Отшельник шел вроде как по собственному дому. Зрелище сияющего гиганта вызывало в его глазах странный блеск. Сирану это не понравилось, хотя он не понимал почему. В других отношениях отшельник был все равно что мертвый. Он не сказал ни слова после своих проклятий в овраге.

Они укрылись среди сталактитов. Сиран смотрел на выступ.

– Они охотятся по запаху! – прошептал он.

Охотник кивнул:

– Думаю, что другие люди перебьют наш запах. Здесь слишком много запахов. Но как случилось, что те двое ждали нас у входа в туннель?

Сиран пожал плечами.

– Телепатия. Передача мыслей. За морем много людей владеют этим. Почему бы не владеть этой способностью и Калдам?

– Ты что же, думаешь, что у них человеческий мозг?

– Не обманывайся. Они мыслят – это ясно, но у них не человеческий мозг и не мозг обычного животного.

– И они придумали это ? – охотник указал на шахту.

– Нет, – медленно возразил Сиран, – Это придумали не они.

– А кто же? – охотник не закончил. – Тихо! Идут сюда!

Сиран затаил дыхание, выглядывая одним глазом из-за сталактита. Отряд рабов с серыми стражниками потянулся из туннеля и стал спускаться на дно. Ни в ком из этих людей не было заметно никакой тревоги. Было несколько пустых ошейников, и Калдов было мало, Видимо, некоторые из них остались снаружи, чтобы выследить четырех проклятых беглецов, и это означало, что назад хода нет.

Сирану пришла в голову идея. Когда последний в цепочке и стражи спустились за край, он шепнул:

– Пошли. Спустимся следом за ними.

Маус испуганно взглянула на него. Он же нетерпеливо пояснил:

– Они не станут оглядываться, я надеюсь. А пока они спускаются, никто другой не будет подниматься снизу. Но если у тебя есть лучшая идея, как сойти с этого проклятого насеста, то давай выкладывай.

У Маус идей не было, и охотник кивнул:

– Неплохо. Пошли.

И они стали спускаться, как настоящие демоны. Поскольку все они были профессионалами в своих областях, они производили не больше шума, чем падающие листья. Отшельник спускался беззвучно. Его глаза при всяком удобном случае поворачивались к сияющему монстру. В его косматой голове явно зрела какая-то идея. Сиран подозревал, что самым лучшим и надежным было бы скинуть отшельника с лестницы в пространство, но он противился этому просто потому, что одно дело – ударить человека ножом в уличной драке, и совсем другое – хладнокровно убить ничего не подозревающего старика. Потом он торжественно поклялся отбросить неуместный в данном случае гуманизм, но было уже поздно.

Никто их не видел. Калды и люди внизу были слишком заняты медленным своим спуском и не выламывали шеи, чтобы смотреть на что-то другое. За ними тоже никто не спускался – эта опасность миновала их. И они предусмотрительно сохраняли дистанцию в целую секцию между собой и отрядом рабов.

Спуск был адски долгим. Металлическое чудовище росло и росло, поднималось рядом с ними, а затем выше их, восходя к своду. Оно было прекрасным: Сиран сознавал его красоту, хотя ненавидел и боялся его силы.

Затем он заметил, что на этом сооружении работают люди, ползающие, подобно мухам, по его перекладинам и аркам. Некоторые работали жезлами, не слишком отличающимися от того, что держал Сиран в своей руке: они сваривали металл в искрах жаркого света. Другие ставили на место громадные металлические детали, поднимая их с пола пещеры на длинных веревках, и аккуратно прилаживали к нужным местам своего сооружения Со странным чувством головокружения Сиран понял, что металл здесь весит не больше пера.

Он молился, чтобы им удалось пройти мимо рабочих незамеченными. Они уже проползли мимо двух или трех групп рабочих; но вот один, работавший совсем рядом, поднял голову и в упор взглянул на них.

Сиран стал делать отчаянные знаки, но человек не обращал на его жесты никакого внимания. Сиран вгляделся в его глаза и опустил руки.

– Он не видит нас? – прошептала Маус. – Он же слепой.

Человек снова вернулся к работе. Он искусно прилаживал мелкие детали к отверстиям основы. Такой работы Сиран никогда в своих странствиях не видел. Он вздрогнул:

– Нет. Он просто не видит нас.

Охотник нервно облизнул губы. Отшельник беззвучно рассмеялся. Они двинулись дальше.

На всем их пути вниз было то же самое – женщины и мужчины смотрели на них, но не видели. В одном месте они остановились, чтобы дать отряду рабов уйти подальше. Неподалеку от них работала женщина. Она походила на изголодавшуюся кошку: сквозь рваные лохмотья проглядывали ребра. Лицо ее кривилось от тех усилий, что приходилось делать женщине, чтобы дышать, но глаза ничего не выражали.

Внезапно, не закончив движения, она съежилась, как мокрая кожа, и упала. Сиран понял, что она умерла до того, как соскользнула с балки.

Они увидели подобное еще два раза. Сами работавшие не обращали на подобное никакого внимания.

Маус смахнула пот со лба и поглядывала на Сирана.

– Хорошенькое местечко для медового месяца! Черт бы побрал тебя и твой короткий путь!

На этот раз у Сирана не возникло желания стукнуть Маус.

Последняя часть спуска шла позади металлических навесов, полных жара и грохота. Четверо соскользнули в густую тень между двумя навесами и скорчились за громадной кучей обрезков металла. Они хорошо видели, что происходило с отрядом пленников.

Калды поставили рабов между массивными столбами из белого металла, поддерживающих гигантскую паутину наверху. У подножья утеса пробегали огни. Жаркий бело-голубой свет шел снизу, частично из какого-то незнакомого источника, укрепленного на брусьях, частично из отверстий раскаленных печей.

Мужчины и женщины трудились в дыму и ослепительном свете; никто не взглянул на вновь прибывших рабов. Стражи не было.

Калды отошли и ждали. Все они смотрели в одну сторону, выкатив красные глаза и оскалив серые зубы. Сиран проследовал за их взглядом и вдруг застыл, и пот на его теле сразу стал холодным, как роса на жабьей спине.

Сначала ему показалось, что между столбами шел человек – высокий, стройный, плотно завернутый от макушки до пяток в белую металлическую сетку, сверкающую, как освещенная солнцем вода.

Но когда он подошел ближе, Сиран понял, что ошибся. Животный инстинкт почувствовал это раньше, чем мозг. Сирану хотелось зарычать, ощетиниться, поджать хвост и бежать.

Создание было бесполым. Плоть на его руках и лице имела странную, ненастоящую фактуру и темно-желтый оттенок, какого никогда не бывает у живого тела.

Лицо его было человеческим по форме – худое, с легкими узловатыми костями, но такое правильное и совершенное, как тщательно изготовленное изделие из мрамора, без каких-либо неправильностей, без человеческой мягкости. Губы были бескровными. Не было ни волос, ни ресниц.

Глаза его показались Сирану гнездом холодных змей, так что у него стянуло внутренности. Эти глаза даже приблизительно не напоминали человеческие: они казались масляными лужами под веками без ресниц – черные, глубокие, непроницаемые, бессердечные, бездушные и ледяные.

Но мудрые, мудрые знанием, далеко превосходящим человеческое, и сильные холодной и ужасной силой. И старые. Собственно, обычных признаков возраста не было, но было нечто большее: психическое и нечеловеческое ощущение древности; время отходило все дальше и дальше от первоисточников, столь же неестественных, сколь и тело, которое оно породило.

И Сиран понял, кто это. Он сочинял песни про это существо и пел их на переполненных народом рыночных площадях и в продымленных винных погребках. Он пугал ими детей и заставлял смеющихся взрослых вздрагивать.

Но сейчас он не пел. И не смеялся. Он смотрел на одного из андроидов Баса Бессмертного, на создание, рожденное таинственной, мощью Камня, не имевшее ни телом, ни мозгом никакой связи с человечеством.

Тогда Сиран понял, чей разум сотворил поднимающееся рядом сверкающее чудовище. И отчетливо уяснил, что это чудовище – зло.

Андроид поднялся на платформу напротив отряда рабов и остановился там, где все они могли его видеть.

В правой руке андроид держал жезл из белого металла с шариком на конце. В ослепительном свете и жезл, и металлическая сетка, сидящая на андроиде, как футляр, засияли еще ярче.

Скованные люди подняли голову. Сиран уловил испуганный блеск в их глазах, услышал их тяжелое дыхание и звяканье их цепей.

Калды сделали предупреждающие жесты своими жезлами, но люди и так не сводили с андроида глаз.

Тот внезапно поднял жезл над головой, и круглый шарик на конце жезла скрылся за балкой из поля зрения Сирана. Свет потускнел, а затем и вовсе исчез.

На секунду воцарилась тьма, только от печей и горнов шел слабый свет. Затем из-за балки, скрывшей верх жезла, брызнул яркий матовый свет, заполнил все пространство между гигантскими столбами и заколыхался в гуманном воздухе знаменами синего пламени.

Калды почтительно и благоговейно склонились, красные глаза их горели, точно угли. По линии рабов прошел трепет, будто ветер всколыхнул пшеницу. Некоторые вскрикнули, но вскоре все замолкло. Рабы стояли и смотрели. Андроид не шевелился, не говорил, а только стоял, как серебряное копье.

Сиран встал. Он смутно сознавал, что с ним рядом Маус ловит воздух раскрытым ртом и не сводит глаз с молочных искр. Рядом еще кто-то двинулся, но Сиран не обратил внимания.

Ему хотелось подойти поближе к свету. Он хотел видеть, откуда исходит этот свет. И кровь его заискрилась, заиграла. Ему хотелось убежать, но желание подойти пересиливало страх. Да и сам страх был почти неприятен.

Он начал было перебираться через кучу обрезков металла, когда андроид заговорил чистым, ясным и звучным голосом, в котором не было ничего угрожающего. Но что-то остановило Сирана, как удар в лицо, проникло в его дурманное желание света.

Он понимал звук. Он понимал настроение. Он был восприимчив к ним, как его арфа, кормившая его. Он почувствовал, что есть в этом голосе, вернее, чего в нем нет, и остановился в мертвой неподвижности.

В этом голосе не было эмоций, которые существуют с тех пор, как человек познал слово. Этот голос шел от мозга, столь же чуждого и непостижимого, как тьма в мире вечного света; нечеловеческого мозга можно коснуться и даже понять, но ощущение холодного давления его силы заставляет сжиматься, как сжимаются животные перед страшной тайной огня.

– Спите, – говорил андроид, – спите и слушайте мой голос. Откройте свой мозг и воспринимайте.

ГЛАВА 4

Сквозь сверкающую радужную дымку Сиран видел расслабленные и тупые лица рабов.

– Вы ничто. Вы никто. Вы существуете только для рабства, для работы, для повиновения. Вы слышите? Вы понимаете?

Строй людей качнулся и слабо простонал. В этом стоне-выдохе было только удивление и желание. Люди повторили литанию непослушными губами.

– Ваш мозг открыт моему мозгу. Вы услышите мои мысли и сказанное мною однажды не забудете. Вы не будете чувствовать ни голода, ни жажды, ни усталости. Вы не будете нуждаться ни в отдыхе, ни в сне.

Снова литания. Сиран провел рукой по лицу. Лицо было потное. Помимо его воли свет и бездушный гипнотизирующий голос захватили его. Он закусил пальцы, благодаря неведомых богов, что не видит источник света: тогда он не смог бы противиться ему. Может, это тоже власть Камня Судьбы?

Резкий хруст привлек его внимание к куче останков. Отшельник уже наполовину перебрался через кучу.

А Маус шла по его пятам.

Сиран бросился за ней. Он скользил по обломкам и уже не успевал перехватить Маус. В отчаянии он окликнул ее. Но она не слышала. Она жаждала света.

Сиран забрался на кучу отбросов производства. Отшельник бежал на четвереньках, как огромный серый кот.

Малиновая туника Маус была вне досягаемости Сирана. Он схватил горсть обломков и запустил ей в спину. Она повернула голову и оскалилась на него, бросив почти рефлекторво ему в лицо какое-то ругательство, но было ясно, что она не сознавала присутствия Сирана. Отшельник странно завизжал.

Громадная рука ухватила Сирана за лодыжку и поволокла его обратно. Он отбивался и размахивал жезлом, который все еще держал в руке. Вторая безжалостная рука схватила его запястье.

Рыжий охотник бесстрастно проговорил:

– Пусть идет, мы же уходим.

– Маус! Вернись, черт побери! Маус!

– Тебе не удержать ее. Пошли быстрее!

Сиран продолжал лягаться и отбиваться. Тогда охотник нанес ему точно рассчитанный удар в ухо, взял жезл из его ослабевшей руки и взвалил самого Сирана на свои широкие плечи.

Свет мало повлиял на охотника: он был в более глубокой тени, чем остальные, и его полузвериные нервы предупредили его об опасности раньше, чем даже Сирана. Обладая мудростью дикаря, он вовремя закрыл глаза.

Охотник обогнул кучу металлолома и побежал в густую тень.

Сиран чувствовал и слышал все как бы из туманной дали. Он слышал, как снова взвизгнул отшельник в диком обете поклонения, как один раз вскрикнула Маус, чувствовал болезненную тряску своего тела и грубый звериный запах охотника.

Он попытался двинуться, бежать, что-то сделать, но охотник крепко хлопнул его по пояснице и спустил с плеча. Сирану показалось, что свет вернулся снова, но затем стало очень темно и тихо.

Охотник дохнул ему в ухо:

– Тихо! Не шевелись!

У Сирана не оставалось никакого шанса что-либо сделать. Охотник положил на него свою веснушчатую лапу, закрыл ему почти все лицо. Сиран задыхался и таращил глаза.

Они лежали в нише грубой стены. Верхний выступ ее бросал на них густую тень, но перед ними горел голубой свет. Иногда он тускнел и мигал, но затем выравнивался.

Высоко над головой сверкающее металлическое чудовище поднималось к потолку пещеры. Оно росло. Росло странно быстро, и механизм внутри него стал принимать форму – лабиринт изящных стержней и хрустальных призм, колесиков, балансиров и еще каких-то штук, назначения которых Сиран не знал.

Затем он вспомнил о Маус, и все остальное потеряло смысл.

Охотник навалился на него, принуждая к молчанию. Голубые глаза Сирана горели. Он убил бы охотника, будь у него какая-то возможность. Но ее не было, и Сиран прекратил борьбу.

Рыжий гигант шепнул ему в ухо:

– Взгляни через край.

Он убрал руку. Сиран с величайшей осторожностью приподнял голову на несколько дюймов и выглянул.

Их ниша была приподнята над полом шахты. Внизу направо был вход в низкий туннель. Под ним были кузница и мастерские, где люди скопились, как муравьи после дождя. У входа в туннель стояли двое в сверкающих металлических футлярах – андроиды Баса Бессмертного. Их чистые ясные голоса долетали до места, где лежали охотник и Сиран.

– Ты не нашел?

– Не удалось – как мы и предполагали. Но все равно ничего не изменится.

– Ничего не изменится… – один из нелюдей повернул голову и посмотрел черными непроницаемыми глазами на стремящегося ввысь металлического гиганта, – если мы успеем закончить вовремя.

– Успеем, Кафр, – ответил второй. – Должны успеть.

Кафр сделал быстрый нетерпеливый жест:

– Нам нужны еще рабы! Этот человеческий скот очень хрупок. Они переутомляются и мрут.

– Калды…

– …делают, что могут. Только что прибыли еще две цепи. Но ведь этого мало! Я говорил зверям, чтобы они шли с рейсами дальше, даже в города.

– Это не поможет, если люди нападут на нас до того, как мы закончим.

Кафр засмеялся – без радости, без юмора.

– Если они пойдут по следу Калдов так далеко, мы легко справимся с ними. А когда мы закончим, они будут порабощены в любом случае.

Второй кивнул и сказал слегка недовольно:

– Если закончим вовремя. Если же нет…

– Если не кончим, – сказал Кафр, – тогда ничто не будет иметь значения – ни они, ни мы, ни Бас Бессмертный… – Что-то вроде дрожи прошло по его блестящему телу, но он откинул голову назад и снова громко рассмеялся. – Мы закончим это, Стьюд! Мы единственные в мире, и ничто не может нас остановить. И это значит – конец скуке, рабству и плену. Когда этот мир будет в наших руках, нас ничто не остановит!

– Ничто! – прошептал Стьюд. И они ушли и исчезли в кипящем грохоте.

– О чем они говорили! – спросил охотник.

Сиран покачал головой. Глаза его смотрели отрешенно.

– Не знаю.

– Мне не нравится запах этого дела, парень. Скверное дело.

– Ну, – ровным голосом ответил Сиран. – А что случилось с Маус?

– Ее взяли с другими. Поверь мне, парень, я сделал все, что мог, иначе и тебя взяли бы тоже. Ты ничем не можешь помочь ей.

– Она… она пошла на свет?

– Думаю, да. А я успел убежать.

Глаза Справа заволокло туманом. Он спросил без большого интереса:

– Как же мы ушли? Мне кажется, я видел, как вспыхнул яркий свет.

– Да, а затем неожиданно погас. И я заторопился. Серые звери выслеживают по запаху, но в этом котелке для жаркого запахов слишком много. Они потеряли нас, ну, а когда свет снова, вспыхнул, я увидел эту нишу и вполз в нее. – Он взглянул вниз, почесывая бороду. – Я думаю, они слишком заняты, чтобы беспокоиться о двух людях, нет, о трех. – Он хихикнул. Отшельник тоже удрал. Он пробежал мимо меня в темноте, визжа, как обезьяна, насчет Откровения и Света. Может, теперь они снова поймали его.

Сирану было плевать на отшельника.

– Порабощение, – сказал он медленно. – Если этот мир будет в их руках, их ничто не остановит. – Он оглядел пол шахты. Стражей не было. Да и зачем стражи при таком оружии, как этот свет. Хрупкий человеческий скот перенапрягается, пока не умрет, и не знает сам об этом.

Мир в их руках. Пустая раковина, с которой можно играть. Не будет больше рыночных площадей, таверен, песен. Не будет больше маленьких людей, живущих своей маленькой жизнью так, как им хочется. Останутся только рабы с пустыми лицами, выпасаемые серыми зверями с огненными жезлами и удерживаемые светом андроидов.

Сиран не знал, зачем андроидам планета и что они с ней будут делать. Он понимал только, что все это причиняет ему такую боль, какой он никогда не испытывал.

То, что он собирался делать, было безнадежным и безумным, но это его не беспокоило. Он думал только о том, что где-то в этом логове для рабов надрывается Маус с невидящими глазами и открытым для приказов мозгом. И очень скоро она, как и та женщина, дойдет до грани выносливости и умрет. Он резко спросил:

– Если ты, охотник, хочешь убить змею, что ты сделаешь?

– Отрублю ей голову, конечно.

– Камень Судьбы, – прошептал Сиран. – Власть над жизнью и смертью. Ты веришь в легенды?

Охотник пожал плечами:

– Я верю в свои руки. Кроме них, я ничего не знаю.

– Мне нужны твои руки, чтобы они помогли мне разрушить одну легенду и создать другую.

– Они в твоем распоряжении, парень. Куда мы пойдем?

– Вниз, в тот туннель. Потому что, насколько я понимаю, он ведет в Бен Биту, к Басу Бессмертному, и к Камню.

Как будто давая сигнал, голубой свет потускнел и замигал. В полутьме Сиран и охотник выскочили из ниши вниз и вошли в туннель.

Он был темным, и только через большие интервалы на стенах появлялись пятнышка голубого свечения. Они прошли порядочное расстояние, прежде чем это свечение усилилось до нормального, но даже и тогда в туннеле было довольно темно. Туннель выглядел заброшенным.

Охотник время от времени останавливался и прислушивался. Когда Сиран раздраженно спросил, в чем дело, охотник ответил:

– По-моему, за нами кто-то идет. Но я не вполне уверен.

– Ну, дашь ему жезлом, если он подойдет слишком близко. Давай поторопимся!

Туннель вел прямо к Бен Бите, если ориентироваться по шахте. Сиран почти бежал, когда охотник резко схватил его за плечо.

– Стой! Впереди какое-то движение…

Он пригнул Сирана, и они поползли на четвереньках, держа жезлы наготове.

Легкий уклон туннеля привел их к развилке. Один рукав вел прямо, а другой резко поворачивал вверх, к поверхности земли.

На этой развилке сидели на камне четыре Калда и играли в какую-то игру костями из человеческих пальцев. Сиран поднялся и быстро пошел на цыпочках. Охотник шел рядом. Они шли бесшумно, а Калды были увлечены и не ожидали никакого нападения. Мужчины вдвоем могли бы выйти из положения, но внезапно позади них кто-то завыл, точно рассерженный кот. Сиран быстро повернул голову и увидел стоящего в туннеле отшельника с поднятыми руками и вздыбившимися волосами; глаза его горели полным безумием.

– Зло! – визжал он. – Вы – зло, вы не верите Свету и Слугам Света!

Похоже, что он забыл, что совсем недавно он называл Калдов демонами.

Серые звери вскочили, хватаясь за жезлы. Сиран яростно взвыл и бросился на них.

Он не очень ясно помнил, что случилось затем. Было много движения, серые тела прыгали и размахивали пылающими жезлами. Что-то оглушающее задело его по виску. Он бился в монолитном тумане, где все расплывалось и удалялось. Отшельник все завывал насчет Зла и Света. Охотник орал, все сталкивались и с грохотом падали, и один раз Сирану удалось ткнуть жезлом прямо в кровавый красный глаз.

Вскоре он смутно услышал топот ног, бегущих в туннеле. Охотник лежал. А Сиран вдруг обнаружил, что бежит по проходу вверх, поскольку другой путь оказался забит Калдами. Он убежал. Как – он не помнил. Возможно, что инстинкт велел ему убраться вовремя, прежде чем появившееся подкрепление увидело его. Трое из первых четырех Калдов лежали, а четвертый занимался отшельником… Как бы то ни было, Сиран сумел убежать.

Когда он, задыхаясь и в поту, вышел к отверстию, он снова оказался на Запретной Равнине, и Бен Бита возвышалась над ним – громадный золотистый титан, уходящий в красное небо.

Осыпающийся желтый камень ступенчатых склонов был лишен всякой растительности. Не было и признака чего-либо построенного руками – человеческими или иными. Высоко вверху, почти на вершине треугольного пика, виднелось квадратное отверстие с балконом-выступом, но это могло быть просто нишей, проделанной эрозией и ветрами.

Сиран стоял, широко расставив ноги и изучая гору угрюмыми и упрямыми глазами. Теперь он полностью поверил в легенду, что где-то под золотистым пиком находится Камень Судьбы и его хозяин-полубог.

Позади Сирана были творения этого полубога и чудовище, которое они строили… и маленькая черноволосая Маус, которая умрет, если что-то не будет сделано.

И много других людей умрет тоже. Весь тот здоровый, удобный мир… Но сейчас первым делом следует позаботиться о Маус.

Теперь Сиран уже не был Бардом. Он не относился к нормальному человеческому миру. Он шел по чужой стране богов и демонов, где все было диким, как в страшном сне, и только Маус связывала его с жизнью, где мужчины и женщины сражаются, смеются, любят.

Он сжал губы и начал подниматься на крутой голый склон Бен Биты – крепкий, кривоногий маленький мужчина в желтых лохмотьях, с загорелым невыразительным лицом и забытой за спиной арфой.

Ветер свистел над Запретной Равниной и катал солнечные шары в красном небе. А с вершины Бен Биты спускалась тьма.

На этот раз Сиран не испугался ее. В нем не осталось ничего, что могло бояться. Он вспомнил слова отшельника: «Суд. Ждут великие. Гибель и разрушение. Тень через весь мир. Мрак и смерть». Что-то из прежних ощущений пришло к нему, он не был больше человеком. Он переступил через страх. Судьба надвигалась, и он был частью ее.

Камни и сланец играли с Ним шутки в темноте. Повсюду над Запретной Равниной были ночь, жалующийся ветер и резкий холод Далеко-далеко позади в небе горел слабый красный свет – отблеск моря, горящего собственным огнем.

Сиран поднимался выше.

Затем солнечные шары замигали. Слабая рябь света пошла от них, освещая пустошь жутким колдовским светом. Мерцание было еще хуже, чем темнота, потому что напоминало последнее биение умирающего сердца. Холод внутри Сирана был сильнее внешнего холода. «Тень через весь мир, мрак и смерть».

Он поднимался на Бен Биту.