Текст книги "Алый восход"

В Англии лорд Хартли оставил жену и сына, на Цейлоне – чайную плантацию, а в Австралии – овечье ранчо. В течение нескольких веков мужчины из рода Хартли были путешественниками и исследователями новых земель, победителями и завоевателями. В Африке, Индии, Малайзии, в Карибском бассейне и на берегах Тихого океана – повсюду они оставляли свои следы, сверкающие следы цивилизации, оповещавшие о том, что судьбами мира вершит высшая раса. Достойный наследник своих предков, Чарльз Эджком был прирожденным искателем приключений и считал покорение Техаса главным делом своей жизни.

Уильям Бледсо великодушно предложил гостю пользоваться библиотекой в любое время, и лорд Хартли чувствовал себя там как дома, хотя эта комната совсем не походила на роскошный кабинет Эджком-Холла. Вся уставленная шкафами с книгами, библиотека была не очень-то просторной, а письменный стол, внешне весьма импозантный, оказался слишком громоздким и неудобным.

Когда Джед постучал в дверь библиотеки, Эджком тотчас же впустил его. Пробормотав приветствие, лорд подошел к письменному столу и, открыв коробку сигар, протянул ее гостю. Джед не отказался – не такой он был человек, чтобы отказываться от хорошей сигары. Хартли же, непринужденно опустившись на стул возле письменного стола, предоставил Джеду устроиться напротив, на одном из огромных, обитых кожей стульев. Джед невольно нахмурился: он не доверял людям, стремившимся сесть спиной к солнцу, хотя и сам не раз использовал этот трюк.

К тому же Джед уже кое-что слышал об этом человеке – ведь лорд Хартли еще несколько лет назад проехал по всему Техасу. Те, кто встречался с ним, рассказывали, что он прекрасно играет в карты и никогда не расстается с ножом. Говорили, что англичанин всегда нанимал самых лучших проводников и щедро платил им. Однажды за картами один из игроков обвинил лорда в жульничестве при раздаче. В результате этот человек покинул лагерь, лишившись уха. Хартли же как ни в чем не бывало продолжил игру.

… И вот сейчас Чарльз Эджком сидел перед Джедом, откинувшись на спинку стула, с дымящейся сигарой меж длинных изящных пальцев. Улыбнувшись холодной британской улыбкой – то есть одними губами, – лорд проговорил:

– Позвольте сразу приступить к делу, мистер Филдинг, потому что вы производите впечатление человека, не склонного понапрасну терять время. Генерал Хьюстон весьма высокого мнения о вас, и сейчас я вижу, что он абсолютно прав. Вы именно тот человек, который мне нужен.

Джед молча кивнул, он ждал продолжения. Солнце из-за плеча лорда светило Джеду прямо в глаза, и поэтому он не мог как следует разглядеть лицо собеседника. Впрочем, это не имело для него значения – Джед уже знал о Хартли все, что требовалось знать.

– Вы прекрасно ориентируетесь в лесу, – продолжил Хартли. – Вы следопыт и меткий стрелок. Я хочу, чтобы вы кое-что разведали для меня.

Джед с удовольствием попыхивал ароматной сигарой.

– Где? – спросил он.

– В Техасе, разумеется, – ответил Хартли. Немного помолчав, лорд продолжил: – Техас – обширная страна… Страна, созданная Богом для людей с размахом, для людей с фантазией. Мы с вами, мистер Филдинг, именно такие люди. И поэтому мы должны стать хозяевами Техаса.

Джед с минуту молчал, поглядывая на голубоватый дымок сигары, кольцами поднимавшийся к потолку. Наконец, пристально взглянув на Хартли, проговорил:

– Я веду разведку только для себя.

Англичанин, казалось, нисколько не смутился. Однако он понял, что с Джедом договориться намного труднее, чем ему представлялось.

– Но ведь вы еще не выслушали мое предложение, мистер Филдинг.

– Мне и не требуется его выслушивать.

Хартли бросил на собеседника пытливый взгляд и молча улыбнулся. А Джед вдруг вспомнил о девушке, с которой расстался совсем недавно. Элизабет Коулмен… Интересно, сможет ли он повидать ее, прежде чем уедет? Джед очень надеялся на счастливый случай, надеялся на встречу… И в то же время говорил себе, что следует проявлять благоразумие и не питать несбыточных надежд. Самое лучшее для него – побыстрее покинуть Спринг-Хилл, покинуть мир бледных ухоженных мужчин, таких как Хартли. Лорд привык получать все, что ему хочется, и сейчас нисколько не сомневался в том, что и на сей раз добьется своего. Сэм Хьюстон… Тот ухитрялся жить, стоя одной ногой в Алабаме, а другой – в Техасе, и при этом не испытывал особых неудобств, но он, Джед, не смог бы вести подобную жизнь.

– Я слышал, вы владеете землей в Техасе, – нарушил молчание лорд Хартли.

Джед действительно был награжден шестнадцатью акрами за участие в Мексиканской войне. Последние три года он занимался скотоводством – держал небольшое стадо. Хотя это нельзя было назвать состоянием, земли ему выделили неплохие, практически лучшие в Техасе.

– Верно, владею, – ответил Джед, пожимая плечами.

– Следовательно, у нас с вами общие интересы, – с улыбкой продолжал Хартли. – Ведь я тоже связываю свое будущее с Техасом. У меня есть купоны на землю.

Купоны на землю являлись едва ли не единственным товаром, который сейчас мог предложить Техас. Они были не дороже камней под ногами, и, как полагал Джед, их приобретали одни лишь простаки, надеявшиеся на удачу. Купоны не давали права на какую-то определенную землю, на определенный участок, а только содержали запись о количестве акров, на которые обладатель купонов мог претендовать. Пока на землю не предъявляли претензий, эти бумаги годились только для оклейки стен, и большую часть купонов использовали именно таким образом.

С удивлением взглянув на собеседника, Джед спросил:

– И много их у вас?

– На двести тысяч акров, – последовал ответ. – И это только начало.

– Да, впечатляет… – протянул Джед. Однако было очевидно, что его слова лишь дань вежливости. – И что же вы собираетесь делать с этой землей?

– Создать свою империю, – проговорил Хартли с совершенно невозмутимым видом. – Основать королевство, которое будет простираться от Бразоса до Сабины и от Ред-Ривер до Мексиканского залива. Это лучшие земли в Техасе, и я намерен завладеть ими.

Джед невольно усмехнулся, однако лорд Хартли, похоже, нисколько не смутился.

– Видите ли, мистер Филдинг… – продолжал он, закуривая очередную сигару. – Мы, Хартли, прославились своими завоеваниями еще со времен норманнов. Мы всегда появлялись в тех местах, где желали создать границу, где видели перспективу новых завоеваний. Техас же, как мне кажется, очень перспективная территория.

Джед стряхнул пепел в бронзовую плевательницу и, взглянув на Хартли, проговорил:

– Возможно, это не так просто, как вам кажется. Хотя бы потому, что мои земли оказались как раз посредине вашей «империи», и…

– Именно поэтому я и обратился к вам, – перебил Хартли, пристально глядя на собеседника. – Где бы ни возникали империи, там всегда находились люди, готовые побороться за них, а вы производите впечатление воителя, мистер Филдинг. Кроме того, вы самый подходящий человек для работы, которую я для вас предназначил. Вы уже кое-что вложили в техасскую землю. Значит, имеете там интерес. Мне очень хотелось бы купить ваши акры и тем самым обеспечить вашу лояльность. Более того, мистер Филдинг, если вы будете работать на меня, у вас появится шанс стать не только богатым, но и весьма влиятельным человеком. Заманчивая перспектива, не так ли?

– Верно, заманчивая, – кивнул Джед.

– Так вы согласны? – спросил Хартли.

Джед промолчал. Он разглядывал собеседника, поражаясь его невероятному высокомерию. Неужели этот англичанин действительно полагал, что сумеет добиться всего, что только пожелает? Джед не торопился с ответом, потому что пытался понять, с кем имеет дело, хотел взвесить все «за» и «против». Поначалу ему казалось, что не стоит утруждать себя раздумьями – ведь он еще в Техасе многое слышал об этом человеке, – но сейчас Джед понял: осторожность не помешает…

Судя по всему, лорд Хартли мало чем отличался от тех авантюристов и ловцов удачи, что толпами хлынули в Техас в последние несколько лет. Все они знали, чего хотят, и не особенно задумывались над тем, каким способом этого добиться. Но стоило ли их осуждать?.. Ведь каждый пользовался тем оружием, которым владел лучше всего. Что же касается Хартли, то Джед почти не сомневался: человек отважный и решительный, лорд был из тех, кто способен сплутовать при игре в карты, но готов был защищать честь даже незнакомой женщины; он мог стоять за вас насмерть, если вы оказались на его стороне, но мог не задумываясь перешагнуть через вас, если вы – среди его врагов. При этом англичанина не интересовало, правомерны ли его действия или нет. Разумеется, его нельзя было назвать злодеем; лорд Хартли мог совершить любое преступление, но был способен и на благородный поступок. Возможно, именно эта особенность и делала его чрезвычайно опасным человеком.

– Вы очень осторожны, – заметил Хартли. – Что ж, это неплохо.

– Просто я не привык принимать поспешные решения, – ответил Джед. – Да, я люблю подумать… И сейчас думаю о том, что между Бразосом и Сабиной найдутся люди, которые не очень-то благосклонно отнесутся к вашим планам. И таких будет немало, уверяю вас. Ведь там до сих пор селятся…

– Индейцы, мексиканцы и прочие бродяги, – перебил Хартли.

– Да, верно, – кивнул Джед. – Но там есть и другие поселенцы. Например, фермеры и скотоводы, то есть весьма уважаемые люди. Что же вы предлагаете сделать с ними?

Хартли улыбнулся:

– Я думаю, все они должны уйти с моей дороги. А вы, разумеется, присоединитесь ко мне.

– Если не буду с вами бороться?

Улыбка Хартли померкла. Пристально глядя на собеседника, он проговорил:

– Вы ведь участник войны, мистер Филдинг. И наверное, слышали о таких великих полководцах, как Цезарь и Наполеон. Эти люди умели смотреть далеко и прекрасно понимали, что их предназначение – нести цивилизацию варварам. Они побеждали, потому что для этого и были рождены. Они создавали империи, и мы будем поступать так же.

Джед внимательно посмотрел на собеседника. Немного помолчав, сказал:

– Техас – очень большая страна. Люди там могут оказаться весьма непокладистыми, если их раздразнить. Думаю, что даже Александр Македонский получил бы хорошую взбучку, если бы вызвал гнев техасцев.

Губы Хартли снова растянулись в улыбке.

– Но ведь даже самые упрямые и непокладистые должны в конце концов уступить превосходящей силе. Таков закон истории.

Джед с усмешкой заметил:

– Для человека, так хорошо знающего историю, вы слишком мало из нее усвоили. Лет сто назад сюда уже приходили завоеватели… Завоеватели в красных мундирах. Так вот, насколько мне помнится, им пришлось поджать хвосты, как только американцы по-настоящему рассердились.

Окинув собеседника ледяным взглядом, Хартли проговорил:

– Значит, такова ваша точка зрения? Джед пожал плечами:

– Моя точка зрения такова, что по эту сторону океана не стоит создавать империи и королевства. Эта страна слишком обширная для них и слишком суровая. И мы привыкли жить так, как нам нравится. Полагаю, вам следует это запомнить, потому что…

– Вы забываете, мистер Филдинг, что Техас – самостоятельная территория, – перебил Хартли. – Это совсем еще молодая страна и пока не очень цивилизованная. Я принесу в Техас процветание, то есть то, на чем основана цивилизация.

Джед покачал головой:

– Не рассчитывайте на то, что вам обрадуются и на пути вашего следования будут расстилать ковры. Техасцы – особенные люди. И они очень не любят, когда кто-либо вмешивается в их жизнь.

Хартли небрежным движением стряхнул пепел с сигары.

– Вы кое о чем забываете, мистер Филдинг. Вспомните Африку, Индию, Австралию, Вест-Индию… Везде мы добивались своего. Едва ли в Техасе я столкнусь с чем-нибудь особенным…

Джед бросил сигару в плевательницу и поднялся на ноги.

– Сэр, я ничего не могу сказать об африканцах и индусах, но техасцев знаю очень даже неплохо. Мы всегда выпроваживали чужаков, уверяю вас.

– Полагаю, что я понял вас. – Хартли встал. – Вы отказываетесь от моего предложения?

– Совершенно верно, сэр. Я не могу быть чьим-либо наемником. И, слава Богу, могу сам позаботиться о своей земле. Поверьте, никто не сумеет меня оттуда выкурить.

– Очень жаль, что вы сделали такой выбор. – Хартли пристально взглянул на Джеда. – Видите ли, мистер Филдинг, те, кто не со мной, обычно оказываются в стане моих противников, и потом им приходится пожалеть о своем выборе.

Джед пожал плечами:

– Я уже сделал выбор.

– Еще не поздно передумать, – заметил Хартли. – Иначе мне придется смести вас со своего пути. Предупреждаю, вы пожалеете о своем решении.

– А вы – о своем, – ответил Джед. Хартли впился в него взглядом.

– Поверьте, мистер Филдинг, я не бросаю слов на ветер. Джед усмехнулся:

– Охотно верю, сэр.

Взгляды их встретились, и какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Джед прекрасно понимал: с этой минуты они с Хартли смертельные враги. Внезапно лорд отвернулся, пересек комнату и, открыв дверь, с любезной улыбкой проговорил:

– Давайте не будем портить такой чудесный день разговорами о делах. – Он отступил в сторону, пропуская вперед Джеда. – Сейчас неплохо бы промочить горло, мистер Филдинг. Гостеприимство нашего хозяина распространяется не только на библиотеку, так что не будем терять здесь драгоценное время. Я уверен, у нас найдутся темы для приятной беседы.

– Маргарет, ты что, не слышишь, о чем я спрашиваю? – Элизабет бросила взгляд в сторону лужайки, где миссис Ли беседовала с молодыми дамами. – Ведь твоя мать сказала, что запрещает тебе искать встречи с генералом Хьюстоном, она предельно ясно дала это понять. Неужели ты осмелишься бросить ей вызов?

Маргарет взглянула на подругу и поморщилась:

– С каких это пор ты стала такой трусихой?

«Совсем недавно, – подумала Элизабет. – С тех самых пор, как Господь проявил милосердие и позволил мне сохранить мою тайну». Элизабет считала, что не стоит искушать судьбу, и, расставшись с Нэнси, твердо решила стать безупречной молодой леди. Но дело в том, что такие решения она принимала не реже чем дважды в день. К сожалению, всегда случалось что-нибудь непредвиденное, увлекавшее ее в сторону от праведного пути…

Маргарет снова взглянула на подругу, на сей раз – с мольбой в глазах.

– Элизабет, ну пожалуйста… Где твоя любовь к романтике? Мама не сможет ничего возразить, если ты будешь сопровождать меня. Там стоит твой папа, и генерал разговаривает с ним. А мы просто сделаем вид, что нам надо кое о чем спросить у мистера Коулмена. Сэм не посмеет покинуть своих собеседников, чтобы пойти искать меня, но если мы сами подойдем к ним, то это будет выглядеть вполне естественно, не так ли?

Элизабет с сомнением покачала головой:

– Вполне естественно?.. Полагаю, это будет выглядеть невежливо. Невежливо прерывать беседу джентльменов, – добавила она, поглядывая на мужчин.

Отец Элизабет, мистер Бледсо и генерал Хьюстон были увлечены разговором и, казалось, не замечали девушек.

– Но джентльменам, очень нравится, когда их разговоры прерывают, – заявила Маргарет. – Особенно, – она тихонько засмеялась, – когда их прерывают молодые леди!

Схватив Элизабет за руку, Маргарет увлекла ее к дереву, под которым стояли мужчины. Внезапно к собеседникам присоединились еще двое. Одного из них, лорда Хартли, Элизабет тотчас же узнала – он был старым другом мистера Бледсо. Узнала и другого – высокого золотоволосого, в куртке с бахромой…

Забыв обо всем на свете, Элизабет смотрела на стоявшего неподалеку рослого мужчину, сейчас она видела только его – Джошуа Эдварда Филдинга. Он был героем ее грез, ее мечтой, символом всего необузданного, свободного и недостижимого. Но неужели мистер Филдинг здесь? Как он мог тут оказаться? Подобное казалось невозможным, но все-таки он был здесь…

Элизабет вспомнила его руки, такие сильные и, как ни странно, по-своему изящные, руки, так умело и ловко сплетавшие косицы из травинок. Она вспомнила блики солнца на его буйной шевелюре и тень от колышущейся ветки, упавшую на его бронзовую от загара щеку. Она вспомнила его глаза, такие внимательные и все замечающие, таящие множество невысказанных мыслей. Вспомнила его голос, очень приятный и ласкающий слух, точно чудесная музыка. Вспомнила будоражившие воображение слова, которые он ей говорил, и вспомнила, как он смотрел на нее, когда – она не сомневалась в этом – хотел ее поцеловать.

Потом ей вспомнилось еще кое-что, и от этих воспоминаний девушку бросило в жар. Джед Филдинг, склонившийся над ней и распускающий шнуровку на ее корсаже. Джед Филдинг, оправляющий ее юбку и бросающий взгляд на те части ее тела, которые не предназначались для обозрения… Но почему он явился сюда? Как он ее нашел? И что собирался теперь делать? Ведь кодекс джентльменского поведения на него, вероятно, не распространялся…

Элизабет споткнулась, но даже не заметила этого. Маргарет тащила ее дальше, и теперь всего лишь несколько шагов отделяли их от мужчин. Джед в этот момент смотрел на ее отца – должно быть, их представляли друг другу. «А может, вырваться и убежать?.. " – промелькнула мысль.

Но было уже слишком поздно. Увидев их, отец Элизабет с приветливой улыбкой проговорил:

– Ну, молодые леди, у вас такой вид, будто вам есть что рассказать. Что же у вас за тайны? Может, поделитесь с нами вашими секретами?

Сердце Элизабет неистово колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она боялась встретиться взглядом с Джедом Филдингом, боялась даже взглянуть в его сторону.

– Мистер Филдинг, кажется, вы не знакомы с мисс Маргарет Ли… – услышала Элизабет голос отца. Покосившись на подругу, она заметила, что та присела в реверансе. – А это Элизабет, моя прелестная дочь, – продолжал мистер Коулмен.

У Элизабет перехватило дыхание. Только сейчас она поняла: если Джед позволит себе какое-нибудь неосторожное замечание, все откроется – все поймут, что они уже встречались… Неужели он не догадается, неужели не поймет, что от него сейчас зависит ее судьба?

Собравшись с духом, она подняла на Джеда глаза… и не заметила на его лице ничего, кроме вежливой улыбки. Он смотрел на нее так, словно впервые увидел! Нет, конечно же, он узнал ее, потому что в глубине его ясных светло-карих глаз что-то промелькнуло… Наконец Джед кивнул и с той же вежливой улыбкой проговорил:

– Очень приятно с вами познакомиться, мэм.

Глава 4

Стоя у каменной стены, Джед думал об удивительных капризах судьбы. Действительно, разве мог он предполагать, что вдруг окажется на плантации Спринг-Хилл? Разве мог предполагать, что задержится здесь?

Глядя на высившийся перед ним роскошный особняк, Джед невольно улыбался. В этом доме собрались очаровательные леди и богатые джентльмены, принадлежавшие к алабамской аристократии. И здесь, среди этих людей, находилась она, Элизабет Коулмен. Разумеется, он сразу же узнал ее. Хотя странно было видеть ее в белоснежном платье, в огромной нарядной шляпе и с безукоризненной прической – ни один волосок не выбивался. Она шествовала как принцесса, а выглядела точно иллюстрация из модного дамского журнала. А ведь еще совсем недавно он видел совершенно другую Элизабет Коулмен – растрепанная, в помятом грязном платье, она сидела рядом с ним на траве… Впрочем, ничего удивительного. Да, в столь разительной перемене действительно не было ничего удивительного. Ведь он сразу же понял, кто она такая, к какому миру принадлежит. Просто не ожидал, что почувствует себя так неловко, встретившись с ней здесь.

Но и она ужасно смутилась – в этом не было ни малейших сомнений. Он увидел, как она вспыхнула, увидел смятение в ее глазах. И тотчас же почувствовал себя огромным и неуклюжим… Разумеется, она не ожидала увидеть его снова. Во всяком случае, не ожидала увидеть его здесь, на одной из богатейших плантаций штата. То, что казалось вполне естественным на испещренном солнечными бликами дворе его фермы, выглядело сейчас нелепым и даже предосудительным… Так что можно было понять ее смущение, ее испуг. Он и сам почувствовал облегчение, когда после краткого и ничего не значившего разговора она под каким-то предлогом поспешно удалилась.

Солнце уже опускалось за горизонт, а Джед находился так же далеко от Мобила, как и утром, когда выехал со своей фермы. Бледсо пригласили его остаться на ужин – при всем своем аристократизме и высокомерии они оказались весьма гостеприимными хозяевами, – и он согласился. Согласился, хотя прекрасно понимал: нет никакого оправдания тому, что он задержался здесь так надолго. Однако Джед ничего не мог с собой поделать, ибо в тайниках его души все еще теплилась надежда… Да, он надеялся, что ему удастся еще раз – хотя бы мельком – увидеть Элизабет Коулмен, прежде чем он покинет Спринг-Хилл.

Джед познакомился с Нэнси Ли, весьма строгой и очень неглупой дамой. К тому же она оказалась весьма любознательной – внимательно слушала все, что он рассказывал о Техасе, и задавала вполне уместные вопросы. Миссис Ли сказала, что собирается вместе со своим зятем и Хартли совершить путешествие на Запад. Разумеется, Джед не стал ее отговаривать – его вмешательство было бы совершенно неуместным, – однако он надеялся, что кто-нибудь другой отговорит ее от этого путешествия. Техас был совсем неподходящим местом для такой утонченной леди, как она. Да и что ей там делать?..

Абрахам Коулмен, каким-то образом связанный с Хартли, хотел поговорить о хлопковых плантациях вдоль реки Бразос. Но об этом Джед не много мог рассказать. Коулмен ему понравился, хотя чувствовалось, что он находится под влиянием лорда Хартли. К тому же мистер Коулмен был отцом Элизабет, и это обстоятельство немного нервировало Джеда. В конце концов его выручил Бледсо, настоявший на том, чтобы гость прогулялся с ним по его садам. Они совершили приятную для обоих прогулку, а потом Бледсо, извинившись, покинул его. День угасал, и гости уже направлялись в дом – близилось время ужина. Задержавшись на обсаженной цветами тропинке, Джед задумался… Может, еще не поздно отказаться от приглашения? Может, запрыгнуть в седло – и покинуть плантацию Сприпг-Хилл? Ведь можно уехать не прощаясь. Но тогда он наверняка не увидит Элизабет Коулмеп…

Наконец Джед принял решение. Затоптав еще дымившуюся сигару, которой угостил его Бледсо, он направился к конюшням. Глупо было так много думать о женщине, с которой – Джед в этом не сомневался – он никогда больше не увидится. Но такую женщину забыть невозможно, и он знал, что будет часто вспоминать ее и много думать о ней. Что ж, тем больше у него оснований для того, чтобы побыстрее покинуть эту плантацию.

Услышав чьи-то шаги, Джед отступил в тень древовидной азалии, так как не желал никому давать объяснения по поводу своего столь раннего и внезапного отъезда. Он уже поблагодарил Бледсо за гостеприимство, а Сэм слишком хорошо его знал и едва ли мог предположить, что он здесь задержится надолго. В следующее мгновение из-за поворота появилась женская фигура, и Джед почувствовал, что у него перехватило дыхание… Он тотчас же узнал Элизабет, еще более прекрасную, чем прежде.

Она уже успела переодеться, и сейчас на ней было темно-розовое шелковое платье, шуршавшее при каждом ее движении. Плечи ее оставались открытыми, а короткие пышные рукава были отделаны столь же пышными белыми кружевами, похожими на пену. Волосы же, обрамлявшие прелестное личико, падали на плечи безупречными локонами и, казалось, сверкали в лучах заходящего солнца.

Зачарованный этим зрелищем, Джед на несколько мгновений забыл, где находится. Но девушка подходила все ближе, и в какой-то момент Джед сообразил, что может напугать ее тем, что прячется за деревом. Он вышел на дорожку и с легким поклоном произнес:

– Добрый вечер, мисс Коулмен.

Она тихонько вскрикнула от неожиданности и, покраснев, в смущении пробормотала:

– О… мистер Филдинг… Я… Добрый вечер. Мне сказали, что мистер Бледсо здесь.

Это было правдой лишь отчасти. Ей сказали, что Уильям Бледсо гуляет с Джедом по саду, и она отправилась искать их. Причем очень надеялась, что ей удастся остаться с гостем наедине. Элизабет убеждала себя, что хочет лишь поблагодарить Джеда за то, что он не выдал ее, но теперь, увидев его, она поняла, что дело не только в этом. Судьба свела их с Джедом таким же чудесным образом, как свела Сэма Хьюстона и Маргарет – так неужели отвергать то, что предлагала ей сама судьба? Она должна была снова увидеть его. У нее просто не оставалось выбора.

Элизабет пыталась найти нужные слова, но еще больше смутилась.

– Простите, – пролепетала она, – я думала, что мистер Бледсо здесь…

– Мэм, он только что был здесь, – ответил Джед. – Мистер Бледсо ушел в дом. Вероятно, вы найдете его там.

– А я… – Элизабет умолкла; ей вдруг почудилось, что она вот-вот задохнется.

Джед тоже растерялся. Судорожно сглотнув, он произнес:

– Прошу простить меня, мэм, мне пора…

Джед сделал несколько шагов в сторону конюшен.

– О, мистер Филдинг, пожалуйста! – выпалила девушка, протягивая к нему руку, словно хотела удержать его.

Джед остановился, обернулся… И Элизабет вдруг почувствовала, что сказать ей нечего. В полной растерянности она пролепетала:

– Я хотела… хотела поблагодарить вас за сегодняшний день. – Она смотрела на него с мольбой в глазах. – Хотела поблагодарить за то, что вы… сохранили наш секрет.

Джед улыбнулся. „Наш секрет“ – это звучало замечательно.

– По-моему, так поступил бы любой джентльмен, мэм.

Она бросила на него взгляд, исполненный благодарности, и он снова улыбнулся. Элизабет же вдруг подумала о том, что у него замечательная улыбка, добрая и ласковая. Она нисколько не сомневалась: ей суждено запомнить эту улыбку навсегда. Потому что именно в эти мгновения – когда он улыбался – ей хотелось подойти к Джеду и крепко прижаться к нему, хотелось слиться с ним воедино… Конечно же, он джентльмен, в этом не могло быть ни малейших сомнений.

Джед молчал, поглядывая в сторону конюшен, и Элизабет почувствовала, что он вот-вот покинет ее. „Как странно, – подумала она. – Ведь совсем недавно я говорила с ним легко и свободно, а теперь не могу найти нужные слова. Но надо непременно что-нибудь сказать. Нельзя допустить, чтобы он уехал“.

Собравшись с духом, Элизабет спросила:

– Как вам… нравится Алабама?

Разумеется, ее вопрос был явной уловкой, попыткой удержать его, но Элизабет сейчас не думала об этом – она думала лишь об одном: как бы уговорить его остаться?

– О… мне здесь очень понравилось, мэм, – ответил Джсд. – Хотя раньше мне казалось, что Алабама – более обширный штат.

– Так вы бывали здесь прежде, мистер Филдинг? Он криво усмехнулся. Немного помолчав, сказал:

– Сегодня утром вы были на ферме моих родителей. Джед внимательно посмотрел на девушку. Однако не заметил на ее лице ни малейшего намека на презрение.

– Ферма ваших родителей? – пробормотала она, глядя на Джеда с неподдельным изумлением. – Так вы жили неподалеку от нашей плантации… и до сих пор мы ни разу не встречались? Как странно, мистер Филдинг, не правда ли?

Он молча пожал плечами, и Элизабет спросила:

– Что же заставило вас покинуть Алабаму и отправиться на Запад?

И тут Джед вдруг почувствовал, что мешавшая ему скованность исчезла; сейчас он мог бы общаться с этой девушкой почти так же непринужденно, как утром. Она каким-то непостижимым образом заставила его забыть о том, что ему трудно разговаривать с женщинами. Глядя в ее огромные сияющие глаза, Джед с улыбкой ответил:

– Наверное, все дело в жажде перемен.

Он не сказал ей о том, что и теперь эта тяга к переменам не оставила его. Однако чувствовал, что попытается во что бы то ни стало добиться в жизни большего, чем ему было дано изначально.

– Мой отец всегда хотел, чтобы у меня жизнь сложилась лучше, чем у него, чтобы я получил больше, чем он мог дать мне, – продолжал Джед. – Поэтому после смерти матери мы с отцом решили, что мне следует покинуть Алабаму и поискать место получше. Немного подумав, я отправился на Запад и оказался в Техасе.

– И с тех пор вы живете там? – спросила Элизабет.

Джед покачал головой:

– Нет, я много путешествовал. Пересек Биг-Ривер и однажды добрался до Скалистых гор. Мне хотелось увидеть как можно больше.

Элизабет подошла к стоявшей неподалеку скамейке и, взглянув на Джеда, присела на краешек. Она надеялась, что гость к ней присоединится – ведь еще не совсем стемнело. Но Джед медлил, и Элизабет, чтобы удержать его, сказала:

– Вы, кажется, говорили, что вам приходилось жить среди индейцев…

– Да, верно. – Он подошел к скамье, однако сесть рядом с девушкой не решился. Это могло бы завести их слишком далеко. – Я жил среди индейцев чероки, в Техасе. Как-то раз я отправился на охоту, чтобы раздобыть мяса, упал в овраг и сломал ногу. Наконец добрался до того места, где оставил лошадь, но она уже ускакала. Это был полудикий мустанг, так что ничего удивительного…

Джед умолк и вопросительно взглянул на девушку; он решил, что ей, возможно, уже наскучил его рассказ. Но Элизабет смотрела на него с восторгом, и Джед понял, что она слушает его с величайшим интересом.

– Я нашел убежище в пещере на берегу реки, – продолжал он, – и перед этим мне удалось набрать воды в ближайшем источнике. При мне было мое ружье, но я не очень-то опасался нападения. Должно быть, я провалялся там с неделю, и перспективы мои были отнюдь не радужными, скорее, весьма мрачными. Мне становилось все хуже, и я очень ослабел, даже не мог добраться до воды, а та, что мне удалось набрать, была на исходе. Я уже решил, что мне не выкарабкаться, но как-то утром, открыв глаза, увидел перед собой незнакомца, настоящего великана…

Джед умолк и улыбнулся своим воспоминаниям. Снова взглянув на Элизабет, он увидел, что она с нетерпением ждет продолжения рассказа.

– Да, это был настоящий великан, ужасно свирепый на вид. Он склонился надо мной, и я подумал, что брежу.

Но незнакомец подхватил меня на руки, отнес в свою индейскую повозку и доставил в селение индейцев чероки. Великан же… Это был Сэм Хьюстон.

Элизабет в изумлении смотрела на гостя.

– И индейцы приняли вас? Джед кивнул:

– Сэм был членом племени, приемным сыном Улугака. Меня с радостью приняли в его доме, и я прожил там всю зиму. Охотился вместе с ними и многому у них научился.

Элизабет, не удержавшись, воскликнула:

– Но индейцы такие свирепые! Они ведь дикари! Вам не было с ними страшно?

Джед тихонько рассмеялся.

– А чероки считают, что это мы дикари. Они жили в хижинах, сложенных из бревен, и обрабатывали землю задолго до того, как здесь появились белые люди. Когда-то, пока их не вытеснили с их территорий, они владели обширнейшими плантациями в Джорджии и Северной Каролине. У них были рабы, трудившиеся на полях, и лавки, полные товаров. Ошибаются те, кто не делает различий между индейцами. Миролюбивые чероки совершенно не похожи на кровожадных дикарей с Запада. Между ними нет ничего общего.