Текст книги "Манхэттенское безумие (сборник)"

Мэри Хиггинс Кларк, Джули Хайзи, Ли Чайлд, Нэнси Пикард, Томас Х. Кук, Брендан Дюбуа, Джон Л. Брин, Бен Х. Уинтерс, Анджела Земан, Н. Джей Айрес, Маргарет Марон, Джудит Келман, Т. Джефферсон Паркер, Джастин Скотт, С. Джей Роузен, Джеффри Дивер
Манхэттенское безумие (сборник)

Mary Higgins Clark

The ManhattАn Mayhem

MANHATTAN MAYHEM © 2015 by Mystery Writers of America, Inc.

© Данилов И., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Предисловие

В 2015 году творческий союз «Ассоциация детективных писателей Америки» (MWA) отпраздновал 70-летний юбилей. Он был основан в марте 1945 года, в последние дни Второй мировой войны. Группа его основателей состояла из десяти женщин и мужчин, писательниц и писателей, а к концу первого года его деятельности число его членов возросло почти до ста человек. Я помню, как в тот год, когда я вступила в члены MWA – а это было более пятидесяти лет назад, – для ежегодно устраиваемого банкета в честь новых лауреатов Премии имени Эдгара По (Edgar Awards) потребовалось всего десять столиков; это было гораздо более интимное мероприятие, нежели сегодняшние блестящие празднества.

Тогда у нас в ходу была шуточка о человеке, который пришел на коктейль-пати, и один из приглашенных спросил его, чем он занимается.

– Я писатель, – ответил он.

– Ох, как чудесно! А что вы пишете?

– Криминальные романы.

Пауза. Ледяной взгляд. А затем – уничижительный отлуп:

– Я читаю только хорошие книги.

Так было тогда, так остается и сегодня. Нынче криминальные и приключенческие «триллеры», как их именуют англичане, завоевали себе место в мире книг как уважаемая и достойная восхищения область литературы. И MWA выросла вместе с этим жанром. С того убогого начала, когда те десять авторов встретились на Манхэттене, чтобы создать свой творческий союз – то, что сегодня известно как MWA, эта весьма почтенная организация сильно разрослась – в ней теперь насчитывается более 3500 членов по всему миру.

Семидесятая годовщина создания союза «Ассоциация детективных писателей Америки» – это особая дата. С момента своего создания наша организация, не жалея сил, поддерживала и продвигала авторов приключенческих и детективных романов, действуя в союзе и сотрудничестве с ними, равно как с издателями и библиотеками, с целью возвысить и сам жанр, и его авторов. Именно поэтому Барри Земан, наш прежний неутомимый исполнительный вице-президент и нынешний председатель издательской комиссии, вместе со мной задумал издать специальный сборник, посвященный этому юбилею, а также Манхэттену, где был задуман и создан союз МWA.

Данный сборник – третья антология детективного и криминального романа, подготовленная и изданная MWA. И хотя я горжусь каждым из этих изданий, это последнее занимает в моем сердце уникальное место. Я пригласила участвовать в нем поистине звездную коллекцию авторов, включая тех, кто уже осветил своим умом и талантом мои предыдущие антологии и ныне по-прежнему активно работает в MWA, а также авторов, с которыми я до сего момента не имела удовольствия сотрудничать. Каждого из них мы попросили выбрать для своей истории какой-нибудь известный, так сказать, канонический уголок Манхэттена. В результате получился чудесный сборник рассказов о том, что происходит в разных местах этого городского района, начиная с Уолл-стрит и до Юнион-сквер, от Сентрал-парк до Гарлема и от Таймс-сквер до Саттон-плейс-Саут, а также в одиннадцати других памятных местах Нью-Йорка.

Некоторые авторы решили обратиться к прошлому Манхэттена, например, Н. Джей Айерс в своем рассказе «Переодетые», берущей за душу истории о копах и гангстерах в период сразу после Второй мировой войны, или Джеффри Дивер в рассказе «Булочник с Бликер-стрит». Брендан Дюбуа предпочел писать о выдающемся событии в истории города, о праздновании Дня победы над Японией на Таймс-сквер. Анджела Земан выбрала для себя другой период, начало суматошных и суетливых 1990-х годов, поместив в это время свой рассказ «Родео на Уолл– стрит», историю об уличных мошенниках из мошенников, что играют в свои гнусные игры на улице, провозглашенной финансовой столицей всего мира.

Другие авторы придумали истории, охватывающие большие периоды времени, часто целые десятилетия. Джон Л. Брин в своем рассказе «Серийный благодетель» повествует о серии нераскрытых преступлений, имевших место быть более полувека назад. Т. Джефферсон Паркер в «Я и Микки» увлекает нас в путешествие по темным закоулкам истории криминальных семейств Маленькой Италии[1]1
  Маленькая Италия (англ. – Little Italy) – район Нью-Йорка с населением из преимущественно итальянских иммигрантов.


[Закрыть] с 1970-х годов до сегодняшних дней. В рассказе «Таинственное исчезновение на Саттон-плейс» Джудит Келман соединяет опасности и западни, какие только может таить написание криминальных историй, с исчезновением некой представительницы манхэттенского высшего общества, дело которой положено в долгий ящик на несколько десятилетий… или не положено? Сам рожденный на Манхэттене, Джастин Скотт в рассказе «Всегда» закручивает один из самых занимательных сюжетов и добивается впечатляющего эффекта, переходя от одного преступления к другому и смело пересекая пространство и время. Я тоже предлагаю читателям свой рассказ. «Пятидолларовое платьице» – рассказ-предупреждение о том, как мы можем заблуждаться насчет самых близких нам людей.

Но, конечно же, даже сегодня Манхэттен – это рассадник как воображаемых, так и совершенно реальных преступлений, тайн и загадок. В некоторых наших рассказах центральным местом преступления является семья. Нэнси Пикард в «Трех словечках» описывает часто недоброжелательный и злопамятный нрав некоторых обитателей Большого Яблока[2]2
  Большое Яблоко (англ. Big Apple) – одно из прозвищ Нью-Йорка.


[Закрыть] и то, что случается, когда некая женщина пытается выступить против него. Старая мамаша, любительница разгадывать тайны и мать детектива Линды Чинь, героини серии С. Джей Роузен, в рассказе «Чин Йон-Йун делает шиддах» берется распутывать дело о похищенной девушке, о которой сообщил ее сынок. А в истории члена MWA и Великого Магистра MWA, мастера детектива Маргарет Марон «Рыжая падчерица» рассказывается о жутком соперничестве сводных сестер, которое вполне может конкурировать со всем, что только могут себе вообразить взрослые. Томас Х. Кук в своем рассказе «Вредный ребенок», где действие происходит в одном из облагороженных ныне районов города вроде Хеллз Китчен[3]3
  Хеллз Китчен (англ. – Hell’s Kitchen, букв. Адская Кухня) – район Манхэттена между Тридцать Восьмой и Сорок Девятой стрит и Восьмой и Одиннадцатой авеню.


[Закрыть], рассказывает о том, как семейные отношения могут привести к очень печальному концу, а Перша Уокер в «Диззи и Гиллеспи» повествует о склоке между соседями по многоквартирному дому в Гарлеме, в которой оказалась замешанной любящая дочь одного из них.

Все это – отличные истории, и мы здесь лишь едва раскрыли их содержание. Современный странствующий рыцарь Джек Ричер из рассказа Ли Чайлда «Портрет одинокого едока» делает остановку в Большом Яблоке, где всего лишь выход из поезда подземки на какой-то станции затаскивает его в историю с такой закрученной интригой и опасностями, которых хватило бы на целый роман. Солнечный день в Сентрал-парк оборачивается печальным концом, по крайней мере, для одной преступницы – это в рассказе Джулии Хайзи «Белый кролик». А Бен Х. Уинтерс в рассказе «Попался!» уводит нас в мир мошенников из бродвейских театров.

Наш уважаемый издательский дом «Квирк Хаус» великолепно издал данную антологию, выпустив этот сборник как уникальный дар, как роскошное подарочное издание в честь нашего замечательного клуба и не менее замечательного города.

Мы надеемся, что чтение этих рассказов и историй доставит вам радость ничуть не меньшую, чем испытывали мы, когда их писали.

Мэри Хиггинс Кларк

От имени клуба «Ассоциация детективных писателей Америки»

В связи с семидесятой годовщиной создания MWA мы хотели бы воспользоваться случаем, чтобы от имени нашей организации выразить наше глубочайшее восхищение деятельностью Мэри Хиггинс Кларк. С того момента, когда Мэри, еще молодой автор, присоединилась к нашему союзу, она всегда оставалась неустанным подвижником, постоянно содействуя работе MWA, его членов и авторов детективных романов во всем мире.

Мэри всегда готова протянуть руку помощи во всех наших начинаниях. В дополнение к множеству задач, решаемых ею от имени и по поручению MWA в течение более чем десяти лет, когда она была членом Национального совета директоров, а также в качестве президента национального отделения клуба, Мэри служила как неутомимый и не имеющий себе равных лидер и представитель нашего жанра. Кроме этого, она взяла на себя еще одну обязанность – в течение двух лет занималась организацией, а затем и председательствовала на Международном конгрессе авторов криминального романа в 1988 году, этом звездном съезде, который собрал авторов детективного и приключенческого жанра со всего мира и продлился целую неделю.

Если этого недостаточно для отдельного человека, отдающего нашему делу свое время и таланты, Мэри также была составителем и редактором трех ежегодных антологий MWA, а также внесла свой вклад во многие другие наши начинания.

Она талантливый и пользующийся огромной популярностью автор, и ее неоценимый вклад в развитие этого жанра был должным образом признан и отмечен, когда она была удостоена титула Великий Магистр MWA за выдающиеся достижения в этой области, за постоянный выпуск книг самого высокого качества в течение всей ее замечательной карьеры.

Многое изменилось с тех пор, как Мэри стала одним из нас, но она, следует отдать ей должное, по-прежнему остается столь же милой, доброй и заботливой, какой была всегда, и все мы от этого только выигрываем. Безусловно признанная Королевой саспенса, здесь она известна как Королева наших сердец.

Мы выражаем глубочайшую и самую искреннюю благодарность Мэри за многолетнюю бескорыстную и самоотверженную работу на благо союза «Ассоциация детективных писателей Америки» и за помощь всем авторам детективного жанра во всем мире. И надеемся на еще больший приток подобных авторов.

Барри Т. Земан,

председатель издательской комиссии

Тед Херцел-мл.

исполнительный вице-президент

Мэри Хиггинс Кларк
Пятидолларовое платьице

Был ранний августовский вечер, и солнце отбрасывало косые тени на всю Юнион-сквер в Манхэттене. «Странный какой-то нынче день», – подумала Дженни, выйдя из подземки и повернув на восток. Сегодня был последний день, когда ей требовалось посетить квартиру бабушки, умершей три недели назад.

Она уже убрала эту квартиру, сложила и упаковала бо́льшую часть бабушкиных вещей. Мебель и все предметы домашнего обихода, а также одежду в пять часов заберут и отправят в благотворительный фонд местной епархии.

Отец и мать Дженни были педиатрами и работали в Сан-Франциско. И оба были вечно жутко заняты. А Дженни, уже успевшая окончить юридический факультет Стэнфордского университета и сдавшая экзамены на звание адвоката, была свободна и могла заняться этой разборкой. Со следующей недели у нее начиналась работа в должности помощника окружного прокурора в Сан-Франциско.

На Первой авеню, дожидаясь разрешающего сигнала светофора, она посмотрела вверх. Отсюда ей были хорошо видны окна бабушкиной квартиры на четвертом этаже дома номер 415 по Восточной Четырнадцатой стрит. Бабка, поселившись здесь в 1949 году, стала одной из первых жителей этого дома. «Они с дедом переехали в Нью-Джерси, когда маме исполнилось пять лет, – вспоминала Дженни, – но потом бабка вернулась сюда, когда дед умер». Это было двадцать лет назад.

Полная воспоминаний о бабушке, которую она обожала, Дженни не заметила, как на светофоре вспыхнул зеленый свет. «Такое ощущение, словно я вижу ее в окне, и она наблюдает, как я иду к ней, как она всегда делала», – думала женщина. Какой-то нетерпеливый пешеход толкнул ее в плечо и проскочил вперед, и она осознала, что свет снова стал зеленым. Дженни пересекла улицу и быстро прошла короткое расстояние до подъезда бабушкиного дома. Там она замедлила ход, еще более неохотно набрала шифр на кодовом замке, открыла дверь и направилась к лифту, затем вошла в кабину и нажала нужную кнопку.

На четвертом этаже женщина вышла из лифта и медленно двинулась по коридору к бабкиной квартире. На глазах выступили слезы, когда она начала вспоминать о тех бесчисленных случаях, когда бабушка ждала внучку возле уже открытой двери, заметив ее внизу, когда та переходила улицу. С трудом проглотив образовавшийся в горле ком, Дженни повернула ключ в замке и отворила дверь. И тут вспомнила, что, дожив до восьмидесяти шести лет, бабка давно была готова уйти из жизни. Она не раз говорила, что двадцать лет – это слишком долгий срок, чтобы жить одной, без мужа, деда Дженни, и что она очень хочет воссоединиться с ним.

У нее тогда начали проявляться первые признаки старческого слабоумия, она стала толковать о какой-то женщине по имени Сара… о том, что это не Барни ее убил… это сделал Винсент… и она когда-нибудь это докажет.

«Вот чего бабка ни за что себе не пожелала бы, – подумала Дженни, – так это того, чтобы превратиться в слабоумную старуху». Глубоко вздохнув, она осмотрелась по сторонам. Коробки, в которые Дженни сложила все барахло, стояли в углу. Книжные полки пустовали. Со столешниц все было убрано. Вчера она завернула и упаковала доултонские фаянсовые статуэтки[4]4
  Доултонский фаянс – бутылки, кружки и статуэтки производства английской фабрики в Доултоне. Выпускаются с 1815 г.


[Закрыть], которые бабка так любила, а также убрала семейные фотографии в рамках – их она потом отошлет в Калифорнию.

Ей осталось только одно дело. Нужно было разобрать бабушкин сундук, в котором та когда-то хранила свое приданое.

Сундук этот был особенный. Дженни прошла по коридору в маленькую спальню, которая служила бабке еще и кабинетом. Хотя она была в свитере, ей вдруг стало холодно. «Интересно, – подумала она, – неужели все квартиры и дома становятся такими холодными после того, как умер живший в них человек?»

Войдя в комнату, она присела на раскладной диван, который служил ей постелью с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать. Это было в первый раз, когда ей разрешили лететь одной из Калифорнии и погостить у бабки целый летний месяц.

Дженни вспомнила, как бабка открывала этот свой сундук и всегда доставала оттуда какой-нибудь подарок, когда Дженни к ней приезжала. Но она никогда не разрешала внучке в нем рыться. «Там лежат кое-какие вещи, о которых мне не хотелось бы никому рассказывать, – говорила она. – Может, когда-нибудь я позволю тебе взглянуть на них. Или, возможно, просто выброшу их. Не знаю пока что».

«Интересно, бабка их выбросила, эти столь секретные вещи?» – спросила себя Дженни.

А сундук из-под приданого теперь служил в спальне кофейным столиком.

Дженни присела на диван, набрала полную грудь воздуха и подняла крышку сундука. И сразу поняла, что бо́льшую его часть занимали тяжелые толстые одеяла и стеганые покрывала, те, что давным-давно были заменены на более легкие и теплые.

«И зачем только бабка хранила все это барахло?» – подумала Дженни, с трудом вытащила одеяла наружу и сложила их стопкой на полу, чтобы потом выбросить. «Может, кому-то они смогут понадобиться, – решила она. – Кажется, они и впрямь очень теплые».

Следом за одеялами она извлекла льняные скатерти и наборы салфеток, тех, по поводу которых бабушка всегда шутливо приговаривала: «Нынче почти никто не пользуется льняными скатертями и салфетками, разве что на День благодарения[5]5
  День благодарения – официальный праздник в США в честь первых колонистов; празднуется в последний четверг ноября.


[Закрыть] или на Рождество. Миром нынче правят химчистки.

«Когда я выйду замуж, бабушка, то буду ими пользоваться в память о тебе – на Рождество и на День благодарения, а еще в особых случаях», – пообещала ей тогда Дженни.

Она уже почти добралась до дна сундука. Следующей вещью оказался альбом со свадебными фотографиями в белой кожаной обложке с надписью золотыми буквами «День нашей свадьбы». Дженни открыла его. Фотографии были черно-белые. На первой красовалась ее бабка в своем подвенечном платье, она стояла перед церковью. Дженни охнула. «Бабка показывала мне это много лет назад, но я тогда не сознавала, что буду так похожа на нее, когда вырасту». Те же самые высокие скулы, точно такие же темные волосы, черты лица. «Словно в зеркало смотришь», – подумала она.

И еще она вспомнила, что когда бабка показывала ей этот альбом, то всегда рассказывала про людей, которые были запечатлены на этих фотографиях. «Вот это – лучший друг твоего отца… А это подружка невесты, твоя двоюродная бабушка… Видишь, каким красавцем был твой дедушка? Тебе было всего пять, когда он умер, так что ты, конечно, его не помнишь».

«Что-то я все же смутно помню, – подумала Дженни. – Как он меня обнимал и целовал, а потом цитировал пару стихотворных строк о какой-то девушке по имени Дженни… Надо будет как-нибудь найти, из какой это поэмы».

Между последними страницами альбома среди наклеенных фотографий попалась одна незакрепленная. На ней была изображена бабка и еще одна молодая женщина – обе в одинаковых платьях для коктейля. «Ох, какая прелесть!» – подумала Дженни. Платья были с изящным вырезом «лодочкой», с длинными рукавами, сильно приталенные и с пышной юбкой до щиколоток.

«Гораздо красивее, чем все, что сейчас есть в продаже», – подумалось ей.

Она перевернула фото и прочитала надпись на прикрепленном листке:

Сара демонстрировала это платье на показе мод в магазине Кляйна всего за несколько часов до того, как ее там и убили. Я ношу второе такое же. Меня держали в резерве на тот случай, если первое, оригинальное, получит какие-нибудь повреждения. Дизайнер, Винсент Коул, назвал его «Пятидолларовым платьицем» поскольку именно за такую цену его намеревались продавать. Он заявил, что потеряет на этом кучу денег, но это платье сделает ему имя. Оно и впрямь стало хитом на том показе, и покупатель заказал тридцать экземпляров, но Коул – после того, как Сара была в нем убита – отказался продать ему даже одно. Он требовал, чтобы и я вернула ему выданное мне платье, но я отказалась. Мне кажется, что причина, по которой он желал отделаться от этого платья, заключалась в том, что Сара была именно в нем, когда он ее убил. Если бы только нашлись доказательства этому! Я подозревала, что она тайком бегает к нему на свидания.

Дженни дрожащей рукой вложила фото обратно в альбом. Впавшая в старческий маразм бабушка за день до смерти повторяла эти самые имена: Сара, Винсент, Барни… Или это она просто впала в состояние бреда?

Рядом с альбомом лежал большой пакет из толстой манильской бумаги. Ярко-желтый цвет от времени сильно выцвел. Открыв его, она обнаружила внутри три отдельные пачки рассыпающихся газетных вырезок. «Здесь неподходящее место, чтобы это читать», – решила Дженни. Сунув пакет под мышку, она прошла в столовую и села за стол. Осторожно, стараясь не порвать вырезки, вытащила их из пакета. Глянув на дату в верхней части первой вырезки, поняла, что все они сложены в хронологическом порядке.

«Убийство на Юнион-сквер» – так была озаглавлена первая вырезка, которую она прочитала. Вырезка была датирована 8 июня 1949 года. Далее следовала сама заметка:

Тело двадцатитрехлетней Сары Кимберли было обнаружено сегодня утром в дверях универсального магазина Кляйна на Юнион-сквер. Ее убил ударом ножа в спину неизвестный преступник или преступники. Убийство произошло между полуночью и пятью часами утра…

«И зачем это бабка хранила у себя эти вырезки? – задалась вопросом Дженни. – И почему никогда не рассказывала мне про это, особенно когда узнала, что я собираюсь заниматься уголовным правом? Понятно, что с мамой она об этом, видимо, не говорила. Иначе бы мама мне сказала».

Она разложила остальные вырезки на столе. Расположенные последовательно, по датам, они рассказали ей о расследовании этого убийства с самого начала. В тот вечер Сара Кимберли выступала на показе мод, демонстрируя то самое платье, в котором было обнаружено ее тело.

Вскрытие показало, что Сара, когда ее убили, была на шестой неделе беременности.

Винсента Коула, восходящую звезду модельного бизнеса, допрашивали несколько часов подряд. Было известно, что он, кроме всего прочего, встречался с Сарой. Но его невеста, Нона Бэнкс, грядущая наследница огромного состояния владельцев «Универсальных магазинов Бэнкса», под присягой показала, что они всю ночь провели вместе в ее квартире.

«Интересно, а что бабка сделала с тем вторым платьем, что ей досталось? – задумалась Дженни. – Она же сама говорила, что это было самое прелестное платье из всех, которые у нее когда-либо были».

Компьютер Дженни стоял на столе, и она решила поискать, что можно найти в Сети об этом Винсенте Коуле. То, что она обнаружила, ее просто шокировало! Винсент Коул переменил имя – теперь он именовался Винченцо и стал теперь известным кутюрье. «Да он же нынче на самом верху, рядом с известными модельерами Оскаром де ла Рента и Каролиной Эрнера!» – подумала она.

Следующая стопка газетных вырезок рассказывала об аресте некоего Барни Додда, мужчины двадцати шести лет, который имел привычку часами просиживать в парке на Юнион-сквер. Человек с задержкой умственного развития, он проживал в хостеле Христианской ассоциации молодых людей и работал в похоронном бюро. Одной из его обязанностей являлось облачение усопших и укладывание их в гроб. В свой дневной перерыв и после работы Додд обычно устремлялся прямиком в парк, захватив с собой бумажный пакет с ланчем или ужином. Читая вырезки, Дженни поняла, почему он попал под подозрение. Тело Сары Кимберли было уложено так, как укладывают умерших в гроб. Ее руки были сложены на груди, волосы аккуратно причесаны, а ворот платья тщательно разглажен.

Судя по имевшимся сведениям, Барни, как известно, любил затевать разговоры с оказавшимися рядом красивыми молодыми женщинами. «Но это ничего еще не доказывает!» – подумала Дженни. Тут она поняла, что уже думает как помощник окружного прокурора, должность которого вскоре займет.

Последняя вырезка содержала двухстраничную статью из «Дейли ньюс». Она была озаглавлена «Триумф справедливости?» с подзаголовком «Дело о пятидолларовом платьице», как назвал его автор. С первого же взгляда становилось понятно, что он включил туда длинные выдержки из протоколов судебного заседания.

Барни Додд во всем сознался. Он подписал протокол с показаниями, подтвердив, что в ночь убийства около полуночи находился на Юнион-сквер. Из-за сильного холода в парке никого не было. Додд заметил Сару, когда та переходила через Четырнадцатую стрит. Он последовал за ней, а потом, когда она отказалась с ним целоваться, убил ее. Потом оттащил тело к дверям универмага Кляйна и оставил его там. Но уложил убитую девушку так, чтобы она выглядела хорошо и пристойно, точно так же, как он укладывал усопших в своем похоронном бюро. Нож Барни выбросил, равно как и одежду, что была на нем в ту ночь.

«Слишком все здорово сходится, – с презрением решила Дженни. – Такое впечатление, что тот, кто проводил расследование и получил это признание, постарался хорошенько прикрыться со всех сторон… Вот и говори после этого о правосудии!»

Барни, несомненно, не имел отношения к беременности Сары. Интересно, а кто был отцом этого ребенка? И с кем была Сара в ту ночь? Почему она оказалась одна в полночь (или позже) на Юнион-сквер?

Было ясно, что судья тоже решил, что с признанием что-то нечисто. Он выступил с заявлением, предлагая признать Барни невиновным, и назначил ему общественного защитника.

Дженни с нарастающим раздражением и неудовольствием читала протоколы суда. Ей казалось, что, хотя общественный защитник сделал все от него зависящее, чтобы оправдать Барни, он был явно не слишком опытен. Ему никоим образом не следовало позволять, чтобы Барни заставили давать показания под присягой. Бедняга же все время сам себе противоречил! Он признал, что сознался в убийстве Сары, но только потому, что был голоден, а полицейские, которые его допрашивали, пообещали ему сэндвич с ветчиной и сыром и еще батончик «Херши», если он что-то там подпишет.

«Вот это здорово! – подумала она. – Это должно было произвести впечатление на присяжных!.. Нет, должного впечатления это не произвело, – поняла она, читая дальше. – Особенно в сравнении с выступлением окружного прокурора, который представлял в суде это дело».

Он предъявил Барни фотографию тела Сары, сделанную на месте преступления.

– Вы узнаете эту женщину?

– Да. Я ее часто видел в парке, когда она там завтракала или шла домой после работы.

– Вы с нею когда-нибудь разговаривали?

– Ей не нравилось со мной разговаривать. А вот ее подружка была добрая. Она тоже красивая. Ее звали Кэтрин.

«Это ж моя бабка!» – поняла Дженни.

– Вы видели Сару Кимберли в ту ночь, когда произошло убийство?

– Это в ту ночь, когда я видел ее лежащей у входа в магазин Кляйна? Руки у нее были сложены на груди, но не так аккуратно, как на этой фотографии. Вот я их и поправил, уложил, как следует.

«Его адвокат должен был потребовать сделать перерыв и заявить судье, что его клиента явно запутали!» – в ярости подумала Дженни.

Но адвокат-защитник позволил окружному прокурору продолжать свой допрос в том же духе, добивая Барни.

– Значит, это вы уложили тело?

– Нет. Это сделал кто-то другой. Я только руки поправил.

У защиты было два свидетеля. Первой оказалась сестра-хозяйка хостела Ассоциации молодых христиан, где жил Барни.

– Да он и мухи не обидит! – заявила она. – Если он обращался к кому-то, а тот не желал с ним разговаривать, Барни никогда больше к нему не приставал. И я точно никогда не видела у него ножа. У Барни и одежды-то совсем немного. Я все его вещи знаю, и ни одна из них не пропала.

Другой свидетельницей была Кэтрин Ривз. Она показала, что Барни никогда не проявлял никакой враждебности или агрессивности по отношению к ее подруге, Саре Кимберли.

– Если мы случайно располагались на ланч в парке и Сара не обращала на Барни внимания, он разговаривал только со мной, пару минут, не больше. А на Сару больше и не смотрел.

Барни был признан виновным в предумышленном убийстве и приговорен к пожизненному заключению без права на помилование.

Дженни дошла до последнего параграфа статьи, в котором говорилось:

Барни Додд умер в возрасте шестидесяти восьми лет, отсидев в тюрьме сорок лет за убийство Сары Кимберли. Так называемое «Дело о пятидолларовом платьице» еще много лет обсуждалось среди специалистов. Личность отца нерожденного ребенка Сары так и не была установлена. Она была убита в коктейльном платье, которое демонстрировала в тот день. Может, у нее было романтическое свидание с кем-то из ее почитателей? С кем она встречалась в тот вечер и куда потом отправилась? И БЫЛ ЛИ КОНЕЦ ЭТОЙ ИСТОРИИ НАСТОЯЩИМ ТРИУМФОМ ПРАВОСУДИЯ?!

«Я бы сказала, ничего подобного!» – Дженни просто кипела от злости. Тут она подняла глаза и увидела, что тени удлинились.

А в самом конце бабка пустилась в напыщенные и многословные рассуждения насчет пятидолларового платья и Винсента Коула. Может, это потому, что она в глаза его уже не могла видеть? Может, это Винсент приходился отцом нерожденному ребенку Сары?

«Ему сейчас, должно быть, лет восемьдесят пять», – подумала Дженни. Его первая жена, Нона Бэнкс, была наследницей сети универсальных магазинов. Одна из вырезок оказалась посвящена ей. В интервью журналу «Вог» в 1952 году Нона заявила, что это она первой высказала предложение, будто имя Винсент Коул звучит «недостаточно экзотично» для настоящего дизайнера и модельера, и настояла на том, чтобы муж усилил свой имидж, сменив имя на Винченцо. К интервью прилагалось фото роскошного свадебного торжества в поместье ее деда в Ньюпорте. Оно состоялось 10 августа 1949 года, через несколько недель после убийства Сары.

Брак продлился всего два года и был расторгнут по причине адюльтера.

«Интересно…» – подумала Дженни. Она снова обратилась к компьютеру. Файл Винсента Коула – Винченцо – был еще открыт. Она начала поиск, просматривая ссылки, пока не наткнулась на то, что искала. Винсент Коул, двадцати четырех лет от роду, на момент убийства Сары проживал в паре кварталов от Юнион-сквер.

Ах, если б в те времена уже существовал анализ на ДНК! Сара жила всего в нескольких кварталах оттуда, на Авеню С. Если она была в ту ночь в его квартире и сообщила ему, что беременна, он без труда мог последовать за ней в парк и там убить. Коул, вероятно, знал про Барни, имевшего определенную известность в районе Юнион-сквер. Мог ли Винсент Коул так уложить тело, чтобы навести подозрения на Барни? Может, он видел его в ту ночь в парке?

«Это мы никогда не узнаем, – подумала Дженни. – Но совершенно ясно, что бабка считала виновным Коула».

Она встала из-за стола и вдруг поняла, что просидела здесь очень долго. Спина затекла, и все, чего ей сейчас хотелось, – убраться из этой квартиры и устроить себе длительную прогулку.

«Грузовик из благотворительного фонда должен прийти через пятнадцать минут. Надо сперва с этим разделаться», – подумала она и пошла обратно в бабкину спальню, она же кабинет. Две коробки с барахлом были оставлены открытыми. Одну – с этикеткой магазина Кляйна – Дженни обследовала первой. И нашла внутри то самое пятидолларовое платье, которое видела на фото. Оно было завернуто в тонкую синюю бумагу.

Дженни достала его и расправила. «Это, должно быть, то платье, о котором бабка говорила пару лет назад. Я тогда купила себе платье для коктейлей точно такого же цвета. И бабка сказала, что оно напоминает ей платьице, которое было у нее самой в молодости. И добавила, что дедушке не нравилось, когда она его надевала. «Одна девушка, с которой я работала, носила точно такое же, и с нею произошел несчастный случай, – сказала она. – Вот он и решил, что оно приносит несчастье».

Во второй коробке лежал темно-синий мужской костюм. Пиджак на трех пуговицах. Почему он показался ей знакомым? Дженни перелистала свадебный альбом. «Ага! Можно быть уверенной, что именно в нем дедушка был в день их свадьбы, – подумала она. – Ничего удивительного, что бабка его сохранила. Она никогда не вспоминала о нем без слез».

Она вспомнила о том, что говорили на поминках ее старые подруги. «Твой дедушка был самый красивый мужчина, какой только может встретиться. Он учился на вечернем отделении юридического факультета, а днем работал продавцом в универмаге Кляйна. И все девицы в магазине за ним бегали и вешались ему на шею. Но как только он познакомился с твоей бабушкой, у них вспыхнула любовь с первого взгляда. Мы все тогда страшно его ревновали».

Дженни улыбнулась при этом воспоминании и стала выворачивать карманы костюма – вдруг там что-то было забыто? Первым делом она обследовала карманы пиджака. Левый внутренний карман оказался пуст, но ей показалось, что она нащупала что-то твердое под гладкой атласной подкладкой.

«Может, у него там имелся какой-то потайной кармашек? – подумала она. – У меня самой был костюм с таким же».