Текст книги "Джек Ричер, или Вечерняя школа"

Глава
14

Ричер и Нигли уворачивались от пешеходов на тротуаре и машин на проезжей части, направляясь по диагонали в сторону кафе на противоположной стороне улицы. В окно они увидели, что двое парней дернулись, но тут же выпрямили спины, сообразив, что опоздали. Они сидели рядом в дальнем углу столика на четверых, откуда открывался отличный вид на улицу. И от остального зала их отделяли два пустых стула. Нигли вошла первой и села на один из них. Ричер вслед за ней уселся на другой. Получилось, что двое мужчин, следивших за ними, оказались в ловушке. Все тихо, вежливо и цивилизованно, но выбраться со своих мест они не могли. Разве что Нигли и Ричер встали бы, чтобы их пропустить. Но это не стояло на ближайшей повестке дня.

– Слушайте внимательно, парни, – сказал Ричер, – потому что я не стану повторять дважды. У нас имеется специальное предложение, но только одно. Мы поможем вам, если сумеем. Минимальный срок в обмен на полное признание. Если, конечно, это не та единственная вещь, которая нас интересует, но я так не думаю. Мне кажется, вы не те парни, что нам нужны.

– Отвали, – сказал тот, что сидел слева.

Ему было ближе к сорока, чем к тридцати, седеющие волосы, короткая стрижка, мучнистого цвета лицо, похожее на кусок сырого теста, темные глаза и мозолистые руки. Судя по акценту, он родился в Арканзасе, Теннесси или Миссисипи.

– Вам известны наши имена, потому что кто-то проверил нас и поднял тревогу, – продолжал Ричер. – Таким образом, вы знаете, что мы из военной полиции. Так что вы арестованы.

– Вы не можете нас арестовать.

– Уверен, что можем. Закон на нашей стороне. Мы имеем право арестовать начальника штаба, если придется. Нам потребуются веские улики, но теоретически мы можем. С вами проблем будет гораздо меньше.

– Здесь не ваша юрисдикция.

– У этого слова много значений.

– Мы не служим в армии.

– А я думаю, что служите.

– Более того, мы не американцы.

– А я думаю, что американцы.

– Вы ошибаетесь.

– Докажите. Я хочу посмотреть на ваши документы.

– Отвали, – повторил Левый.

– Закон Германии требует, чтобы вы назвали свои имена по просьбе полицейских.

– Немецких полицейских.

– Вы неправильно себя ведете. И со скоростью света движетесь к максимальному сроку.

Левый промолчал. Его напарник наблюдал за разговором, и его глаза перемещались с одного на другого, точно мяч в теннисе.

– Покажите документы, – повторил Ричер.

Тот, что сидел слева, сказал:

– Мы хотим уйти, прямо сейчас. Пропустите нас, пожалуйста.

– Без шансов.

– Мы можем организовать такой шанс.

– Попытаться организовать, – поправил его Ричер. – Но вам будет больно. Не ваша весовая категория. Такого вы еще не видели.

– Ты слишком много о себе думаешь.

Ричер кивком показал на Нигли.

– Я про нее. Я здесь для того, чтобы потом навести порядок.

Оба посмотрели на Нигли. Темные волосы, темные глаза, загар. Привлекательная женщина. Она улыбнулась им. Нигли сидела, положив руки на стол, и Ричер обратил внимание на ногти, блестящие, покрытые прозрачным лаком и аккуратно подпиленные. Даже на правой руке, которую она привела в порядок левой. Нигли не ходила в салон, потому что не переносила, когда к ее рукам кто-то прикасался.

Она посмотрела на одного из парней, потом на другого. Тот, что сидел слева, пожал плечами, приподнялся на дюйм со стула и засунул руку в задний карман. Другой тут же последовал его примеру. Ричер наблюдал за ними. Никакой опасности. Никто не держит оружие в заднем кармане штанов. Неудобно. И доставать трудно.

Парни вытащили каждый по пластиковой карточке, размером с кредитную, но не кредитки. Это были местные водительские права. На обоих в верхней части стояло: Bundesrepublik Deutschland/Германия. Федеральная республика. Фотографии соответствовали оригиналам. Того, что сидел слева, звали Бернд Дюрнбергер [5]5
  Немецкий футболист, выступавший в 1972–1985 гг. за мюнхенскую «Баварию» на позиции нападающего.


[Закрыть], его напарника – Клаус Аугенталер [6]6
  Немецкий футболист, выступавший в 1975–1991 гг. за мюнхенскую «Баварию» на позиции защитника.


[Закрыть].

– Вы граждане Германии? – спросил Ричер.

Тот, что сидел слева, забрал свое удостоверение и кивнул.

– Натурализованные?

Он снова кивнул.

– Вам пришлось сдавать экзамен?

– Конечно.

– Трудно было?

– Не очень.

– В какой мы земле?

– Мы в Германии.

– Это страна. Федеральная система. На ваших документах написано Bundesrepublik. Значит, имеются земли, как в Америке. Только шестнадцать, а не пятьдесят, но принцип тот же.

– Я забыл.

– Гамбург, – подсказал Ричер.

– Это название города.

– А еще земли. Как Нью-Йорк. Рядом со Шлезвиг-Гольштейном и Бременом. Дальше идет Нижняя Саксония. Вы сменили имена?

– И что с того?

– Почему Дюрнбергер?

– Мне нравится, как оно звучит.

– Вы сохранили американское гражданство?

– Нет, мы от него отказались. Так что у нас не двойное гражданство и вы ничего не можете нам сделать.

– Мы можем повести себя грубо.

– Что?

– Американцы за границей часто ведут себя грубо. Вы, европейцы, постоянно на это жалуетесь. Например, будем просто сидеть и не давать вам выйти.

– Нет, мы сейчас уйдем отсюда.

– Почему?

– Потому что мы так хотим.

– Вам нужно в туалет?

– Нет.

– Вы опаздываете на встречу?

– Мы имеем право на свободу передвижения.

– Ясное дело. Как человек на Таймс-сквер, который пытается попасть вовремя на работу, но для этого ему придется пройти прямо по туристу, который идет перед ним.

Дюрнбергер молчал. Ричер взглянул на его напарника и спросил:

– А ты как выбрал свое имя?

– Так же, – ответил тот. – Мне нравится, как оно звучит.

– Правда? Произнеси его для меня.

Он молчал.

– Давай, назови вслух, – повторил Ричер. – Я хочу услышать, как великолепно оно звучит.

Молчание.

– Ну же, твое имя?

Ничего.

Ричер с силой ухватился за край стола руками.

– Произнеси свое имя.

Он не смог.

– Итак, мы имеем одного парня, который не знает, что Германия поделена на земли, а другой не в состоянии произнести собственное имя. Не могу сказать, что вы меня убедили.

Он сидел, наклонившись вперед и держась за край столешницы, не ради драматического эффекта, но чтобы подготовиться к тому, что должно было последовать дальше. И он не ошибся. Тип, находившийся справа, с силой толкнул стол, намереваясь ударить им Ричера в живот как кулаком или даже опрокинуть вместе со стулом на пол, однако Джек, зная, что так будет, толкнул стол в десять раз сильнее, и столешница врезалась правому в живот. Отличный удар, но сдвинувшаяся с места мебель дала второму парню пространство для движения. Он встал, проскользнул за спиной все еще сидевшего Ричера и поспешно направился к двери. Только вот Нигли уже вскочила на ноги, сделала шаг влево, выставила в сторону беглеца плечо, резко развернулась и правой рукой врезала ему прямо в солнечное сплетение. Он замер на месте и задохнулся, охваченный паникой, как будто проглотил электропогонялку, а Нигли получила время для следующего удара – левое колено в пах, правое в лицо, – и он рухнул перед ней на пол.

Ричер удерживал второго за столом.

– Теперь понимаешь, что я имел в виду? – спросил он. – Мне придется наводить порядок.

Повернув голову, Джек увидел, что женщина за прилавком готовится закричать, потерять сознание или схватиться за телефонную трубку. Он выкрикнул: «Sexueller Angriff», что означало «сексуальное нападение» – он запомнил эти слова, когда доставил арестованного в гражданский суд во Франкфурте. Потом показал на себя и добавил: «Militarpolizei» – военная полиция. Пожилая женщина немного успокоилась. Силы правопорядка контролировали ситуацию. К тому же никто ничего не разбил и не сломал. Парень упал и ни за что не зацепился. Нигли всегда работала аккуратно. На полу осталось немного крови, но ее будет легко смыть шваброй. В общем, никакого вреда или урона.

– Попроси у нее разрешения воспользоваться телефоном, – сказал Ричер Нигли. – Позвони в Штутгарт и спроси, кто из тех, кого мы знаем, может сегодня сюда приехать.

– За этими ребятами?

– У нас за спиной становится шумно. Нам потребуется убрать мусор.

– Не через Синклер?

– Это дело армии. Нам не следует утомлять ее лишними деталями.

Нигли говорила по-немецки не лучше Ричера, поэтому прибегла к помощи жестов – приподняла брови, потом большой палец и мизинец правой руки, изобразив телефонную трубку. Пожилая женщина поспешила к дальнему концу прилавка и вернулась со старомодным черным аппаратом с проводом. Нигли набрала номер, подождала немного, а потом заговорила.

Ричер снова повернулся к своему пленнику, прижатому столом. У него была стрижка «под ежик», спускавшаяся на лоб, и следы от прыщей на щеках; глаза метались между напарником, лежавшим на полу, и Джеком. Туда-сюда, как метроном. Во взгляде паника.

– Я сделаю безумное предположение и скажу, что вы оба не являетесь мозговым центром данной операции, – проговорил Ричер. – А следовательно, оказались в уязвимом положении. Но вам повезло. Я разумный человек. Одноразовое специальное предложение по-прежнему действует. Но только для тебя. Минимальный приговор в обмен на полное признание. Я считаю до трех. Потом предложение теряет силу.

Паника в глазах парня стала еще заметнее, он открыл рот, но не смог произнести ни слова. Да уж, умом он не блистал, с речью у него тоже было явно не все хорошо.

– Кто послал вас сюда? – спросил Ричер.

Парень показал на своего напарника, лежавшего на полу.

– Он.

– Зачем? – поинтересовался Ричер.

– Мы кое-что продаем.

– Где?

– В баре.

– Что конкретно?

Молчание.

– Маленькое или большое? – спросил Ричер.

– Маленькое.

– Ручное оружие?

Парень кивнул.

– «Беретта М9»?

Снова кивок.

– Что-нибудь еще?

– Нет.

– Хорошо, вы продаете оружие скинхедам. Мои поздравления. Новое или использованное?

– Только старое.

– Откуда?

– Мы забираем его с грузовиков, которые увозят металлолом.

Ричер кивнул. Армейские отходы. В книгах они значатся как отслужившие свой срок, бракованные или сломанные, но так и не попадают в переплавку. Обычное дело.

– Боеприпасы? – спросил он.

– Да.

– В том же баре?

– Да.

– Где вы взяли фальшивые удостоверения личности?

– Там же. В баре. Один немец нам продал.

– Что еще там происходит?

– Разные сделки.

– Вы часто бываете в том баре?

Он посмотрел на своего приятеля на полу и кивнул.

– Мы торгуем разными вещами.

Ричер достал из кармана фоторобот американца. Брови, скулы, глубоко запавшие глаза, растрепанные волосы. Он развернул листок, разгладил, повернул и подтолкнул к своему собеседнику.

– Ты его видел там когда-нибудь? – спросил он.

– Да, видел.

Глава
15

Нигли положила трубку, знаками поблагодарила пожилую женщину и вернулась к столу.

– Он видел нашего парня в баре, – сказал Ричер.

– Сколько раз? – спросила Нигли.

– Кажется, три, – ответил их пленник.

– За какой период времени?

– Несколько месяцев. Иногда он надевает кепку.

– Какую?

– Такую спортивную, с красной звездой. Думаю, их носят болельщики Национальной футбольной лиги [7]7
  Высшая лига американского футбола.


[Закрыть].

– Ты знаешь, как его зовут?

– Нет.

– Что он делал в баре?

– Ничего особенного.

– Он служит в армии?

– В последний раз, когда я его видел, он пришел без кепки, и волосы у него были слишком длинные.

– Когда?

– Около двух недель назад.

– И что он делал две недели назад?

– Сидел за столом около окна, один, и пил пиво.

* * *

В этот момент американец ждал на остановке рейсовый автобус, направлявшийся в город. У него было полно дел. Мелких, возникших в последнюю минуту, и еще имелся список покупок. Гамбург являлся пассажирским портом, со множеством паромов и круизных кораблей, входивших и выходивших из гавани, поэтому купить все необходимое для путешествия не составляло труда. А также подходящую одежду для долгого путешествия. Он все оплачивал наличными, в разных магазинах, следуя строгому плану, так было необходимо. Часы тикали.

Подошел автобус, и американец сел в него.

* * *

Ричер поднял громилу с пола и вышвырнул на улицу, прямо на тротуар. Нигли взяла на себя его напарника. Потом они изучили карту и направились в сторону маленького сквера. Тот из двоих, с которым разобралась Нигли, хромал и волочил ноги; второй удар коленом сломал ему нос, и он не стал от этого привлекательнее. Впрочем, уродливее тоже не стал.

Они вошли в сквер и сели на две скамейки: Нигли и тупица – на одну, Ричер и пострадавший от Нигли второй громила – на другую. И стали ждать. Тупица не шевелился – судя по всему, боялся Нигли. Так что, возможно, немного мозгов у него все-таки имелось. Второй пострадавший медленно приходил в себя, и Ричер почувствовал, что он начал елозить на скамейке, оглядывался по сторонам, рассчитывал углы, взвешивал шансы. Мимо медленно проехал городской автобус, совсем близко от сквера, огромный и шумный, забитый пассажирами, направлявшимися в город. Пленник Ричера зашевелился, как будто шум и движение обещали путь к спасению, поэтому Джек дружелюбно положил ему руку на шею сзади и сжал ее. Тот тихонько вскрикнул, и автобус проехал мимо.

Они ждали. День начал клониться к вечеру. А потом у тротуара остановилась голубая машина. Большой седан «Опель», продукт «Дженерал моторс». За рулем сидел мужчина в военной форме. И еще один рядом с ним. От задних сидений их отделяла пластиковая перегородка, шедшая от потолка до пола. Полицейский автомобиль.

Пассажир выбрался наружу. Невысокий, широкоплечий, смуглый. Мануэль Ороско. Раньше он служил в 110-м подразделении. Не стоит связываться со следователями по особо важным делам – его фраза. Хороший друг.

– Я думал, ты паришься в какой-то школе, – заявил он.

– Такие ходят слухи? – спросил Ричер.

– Об этом много говорили, приятель. Так, будто ты умер.

– СНБ поручил нам секретное задание, мы принялись трясти дерево, и с него посыпалась всякая гадость, о которой мы даже не имели понятия. Тебе придется за нами убрать. Причем не называя наших имен. Можешь сказать, что ты сам все сделал, если хочешь. Получишь еще одну медаль. Начни с этой парочки. Они продают списанные «М9» скинхедам в баре.

– Ну, за такое медаль вряд ли дадут.

– Дело в баре, похоже, это только вершина айсберга.

– Что случилось с его носом?

– Нигли.

– Потрясающе.

– Мы хотим знать все про этот бар. Очевидно, там заключаются самые разные сделки. Составь отдельный отчет, хорошо? А потом можешь отправиться на охоту, как твоей душе будет угодно. Но только после того, как мы дадим отмашку. Мы ищем одного человека, и его ни в коем случае нельзя спугнуть. Если, конечно, он собирается сюда вернуться. Чего вполне может не произойти.

– Вас понял, босс, – ответил Ороско.

– Я больше не твой босс.

– Не сомневаюсь, что ты по-прежнему командуешь чем-то.

Ороско посадил двух пленников на заднее сиденье за пластиковую перегородку, сел рядом с водителем, и Ричер с Нигли помахали ему на прощание.

Затем они вернулись в свой маленький отель, где дежурный за стойкой сообщил, что консульство уже связалось с ними. В результате получили два отдельных номера, расположенных рядом на верхнем этаже, и значительно лучше предыдущего. Сначала они вошли в номер Нигли, откуда позвонили в Маклин, чтобы переговорить с Синклер.

* * *

В этот момент специалист по снятию отпечатков пальцев, который находился в гараже, позвонил начальнику следственного отдела Гризману и доложил, что ему удалось получить отличный четкий отпечаток с внутренней поверхности хромированной ручки. Опыт подсказывал, что, судя по форме, это средний палец правой руки, среднего размера, если он принадлежит мужчине, или большой для женщины. Ни в одной из федеральных баз его не оказалось. Таким образом, можно сделать вывод, что преступник не немец.

* * *

В номерах улучшенного качества имелись затейливые консоли для телефонов, Нигли включила на своем громкую связь и села на кровать. Ричер устроился на стуле. В Маклине телефон тоже стоял на громкой связи. Джек услышал глухое эхо, потом с ними поздоровалась Синклер, за ней – Уотермен и Уайт. Ричер сообразил, что все они собрались в кабинете за столом для совещаний и сидят в удобных кожаных креслах.

– У вас есть какой-то прогресс? – спросила Нигли, в голосе которой Джек услышал усталость.

– Свидетеля-немца зовут Клопп, – начал Ричер. – Мы получили детальное описание и фоторобот. Отправили вам факсом. Клопп сказал, что видел нашего парня два раза. После этого у нас появился еще один свидетель, видевший его трижды. В том же баре. Судя по всему, бар является, с одной стороны, любимым местом правых, а с другой – рынком, где, очевидно, совершаются самые разные сделки.

– Вторая встреча состоится там?

– По закону вероятности, нет. Они могут выбрать любое место, от Скандинавии до Северной Африки.

– Мы перепроверяем списки несколькими способами, – вмешался Уайт. – Нам выделили большие компьютеры для решения этой задачи. Мы рассматриваем около четырехсот американцев. Слишком много, чтобы извлечь из этого какую-то пользу. Последние места, в которых они побывали, включают примерно сорок стран. И это тоже слишком много.

– Все сводится к тому же старому вопросу: что он продает? – сказал Ричер.

Ответом ему было молчание.

– Мы получили довольно странную новость, – нарушила тишину Синклер. – От наших людей в Украине. Рутинное полицейское дело. Полиция Киева обнаружила тело араба в одном из переулков в центре города. Убит несколькими ударами по голове, судя по всему, плотницким молотком. Около двадцати лет, в розовой футболке поло с крокодильчиком на груди. Что и привлекло наше внимание. Однако, скорее всего, это пустышка. Представители киевской полиции сообщили, что в тот день по телевидению передавали футбольный матч. Местная команда проиграла московской, и в барах было полно недовольных молодых людей. Одинокий араб в розовой футболке мог стать весьма соблазнительной целью.

– Или?

– Довольно глупо делать выводы, основываясь только на футболке, но, возможно, он был одним из них. Возможно, идет гражданская война.

– Это меняет наш план?

– Нет, мы будем придерживаться предположения, что курьер едет на вторую встречу, и должны действовать так, будто она состоится. Вопрос, который нам следует решить, заключается в том, следует ли вам и сержанту Нигли оставаться в Гамбурге или вернуться сюда.

– Они не станут встречаться в Маклине, в штате Вирджиния. Тут нет никаких сомнений. Однако в Гамбурге вполне могут. По крайней мере, такая возможность существует. Крошечная, но это лучше, чем ничего.

Синклер довольно долго молчала, и в трубке раздавалось только эхо и статические помехи.

– Ладно, – сказала она наконец, – но держитесь подальше от явочной квартиры.

– Даже если это приведет к тому, что мы пропустим встречу?

– Мы перейдем через мост, когда подойдем к нему. Вам все понятно? Это не ваше решение.

* * *

В Джелалабаде закончился ужин, и тарелки убрали со стола. Мужчины в белых халатах вернулись в свою маленькую душную комнату. Часть их разговора состояла из осторожных ритуальных напоминаний, что дело еще не завершено. Все неопределенно, и они не могут знать наверняка, что у них получится. Они близки к успеху, но сомнения все-таки присутствуют. Они цитировали древние поговорки, старые племенные заклинания и одновременно говорили, что цыплят по осени считают. Однако другая половина беседы как раз касалась подсчета этих самых цыплят. Они снова и снова пускались в мечтательные, ослепительные рассуждения, составляли списки, которые бесконечно меняли, улыбаясь и раскачиваясь на своих подушках. Для них происходящее было сродни эротическому экстазу, насколько они могли его испытывать.

Им требовалось выбрать десять городов. Они единодушно согласились, что в список непременно следует включить Вашингтон, округ Колумбия, Нью-Йорк и Лондон. Это не обсуждалось. Оставалось еще семь. Париж мог стать четвертым. Затем Брюссель, потому что там находятся штаб-квартира НАТО и Европейский парламент. А еще Берлин – почему нет? Итак, еще четыре места. Москва может оказаться важной для их братьев в восточной части Европы. Естественно, Тель-Авив, хотя он стал темой отдельной дискуссии. Еще два. Амстердам? Чикаго? Лос-Анджелес? Мадрид?

На этом этапе они снова напомнили себе, что считать цыплят рано. Впрочем, решимости им хватило примерно на минуту. Они некоторое время молча раскачивались, затем стали обсуждать четвертую цель. Следует ли поставить Сан-Франциско перед Парижем? Мост Золотые Ворота?

* * *

Американец вышел из автобуса в самом сердце торгового центра города. Он улыбался. Автобус притормозил, чтобы завернуть за угол, у небольшого сквера, и он увидел в окно, что на скамейках сидят два парня, с которыми он заключил пару сделок в баре. Все-таки мир тесен. Они были с двумя друзьями, мужчиной и женщиной. И мужчина точно в такой же джинсовой куртке, как и у него самого. Мир стал еще теснее. Но каковы шансы?

Он пересек выложенную булыжником площадь и, остановившись возле пункта обмена валют, поменял немецкие марки и американские доллары на аргентинские песо. Затем сделал то же самое в другой будочке на соседней улице и в третьей. Всякий раз он отдавал помятые старые купюры разного достоинства. Все время наличные на наличные. Небольшие суммы. Ничего запоминающегося. И никаких записей.

Последние деньги он поменял на железнодорожном вокзале, превратившемся в грустное место. Повсюду болтались бездомные и какие-то странные люди, подозрительные личности с бегающими глазами и руками, глубоко засунутыми в огромные карманы. Граффити на стенах. Ничто по сравнению с Южным Бронксом, центром Детройта или Южным Лос-Анджелесом. Но очень необычно для Германии. Объединение стало причиной множества проблем, экономических и социальных. И ментальных. Он видел, как все происходило. Будто ты живешь в уютном маленьком домике со своей семьей, и вдруг к тебе вселяется целая толпа родственников, приехавших из такого места, где даже не умеют пользоваться ножом и вилкой. Невежественные, отсталые люди. Но тоже немцы, как и ты. Это все равно как у тебя забрали новорожденного брата и заперли в какой-то кладовке, и вот ему уже за сорок, и он вдруг появляется у тебя на пороге, бледный, сгорбленный и щурящийся от яркого света. Тяжелая ситуация.

Он измерил толщину пачки песо, зажав ее между большим и указательным пальцами, и остался доволен. Банкир снимет другую, солидную сумму, как они договорились, при помощи телеграфа, телекса или какого-то другого секретного способа, которыми они пользуются. Наличные нужны для чаевых, такси и носильщиков в аэропорту. И всё.

Дальше одежда. Потом аптека, хозяйственный и игрушечный магазины и тот, где продают туристическое снаряжение.

* * *

Ричер и Нигли вышли из отеля, чтобы пораньше поужинать. Они видели поблизости огромное количество заведений, но выбрали то, которое находилось в полуподвале, куда вели три ступеньки и где подавали мясо с картошкой. Внутри стены были отделаны коричневыми панелями, из динамиков на потолке лилась аккордеонная музыка.

– Мэриан Синклер прилетит сюда, – сказала Нигли.

– С какой стати? – спросил Ричер.

– Думаю, она купилась на ваш довод насчет того, что крошечный шанс лучше, чем ничего.

– Ну, этот довод не из тех, которым нужна реклама, чтобы их покупали.

– И еще она хочет за вами присмотреть.

– Она знала, на что шла. Уверен, что Гарбер рассказал ей про меня.

– Десять баксов на то, что она будет здесь завтра.

– А у тебя есть десять баксов?

– Они мне не понадобятся. И я не возьму правительственные деньги. Так что позаботьтесь, чтобы у вас было десять собственных долларов.

– Она не прилетит, – сказал Ричер. – Это все равно что поставить на лошадь.

И тут свет потускнел, потому что к их столику подошел шеф отдела расследований Гризман. Шесть футов шесть дюймов и триста фунтов. Расстегнутый серый пиджак размером с палатку шапито. Пол жалобно заскрипел у него под ногами, когда Гризман сказал:

– Извините, что прерываю вашу трапезу.

– Хотите перекусить? – спросил Ричер.

Гризман замер на мгновение.

– Да, на самом деле я немного проголодался, – ответил он.

«Удачная догадка», – подумал Джек.

– В таком случае присоединяйтесь к нам, – сказал он. – Пентагон угощает.

– Нет, я не могу этого допустить, только не в моем городе. Вы должны быть моими гостями.

– Ладно, – не стал спорить Ричер. – Большое спасибо. Министерство финансов США вам чрезвычайно благодарно.

Гризман сел, и тут же примчался официант с третьей папкой меню, разлил воду и принес хлеб.

– Я хочу попросить вас об услуге, – сказал немец.

– Сначала расскажите, как вы нас нашли, – спросил Ричер.

– Из вашего отеля нам сообщили, где вы остановились. Они обязаны это делать. Любое бронирование посольством, консульством или дипломатической миссией имеет потенциальное значение с точки зрения безопасности. Так что у нас разработана система. Затем я отправил людей на машине с радиоприемниками на улицы. Они передавали вас от одного к другому, пока вы не зашли сюда. Я не хотел, чтобы они попытались следить за вами пешком, не сомневался, что вы их заметите.

– Мы совершили что-то противозаконное?

– Я хочу попросить вас об очень серьезном одолжении. Лично, лицом к лицу.

– И о каком важном одолжении идет речь?

– Мы нашли отпечаток пальца в машине убитой проститутки. Помните? Точно там, где вы и сказали. На внутренней части хромированной ручки. Средний палец правой руки.

– Мои поздравления.

– Но в наших базах его нет.

– Это обычное дело?

– Да, если отпечаток принадлежит иностранцу.

Ричер промолчал.

– Не могли бы вы для меня прогнать его через вашу систему? – попросил Гризман.

– Это серьезная просьба, – заявила Нигли.

– И политическое. Банка с пауками. Возможно, тут придется получить кучу бумажек от НАТО, и начнутся разговоры о Четвертой поправке [8]8
  Четвертая поправка к Конституции США запрещает необоснованные обыски и задержания, а также требует, чтобы любые ордера на обыск выдавались лишь судом при наличии достаточных оснований.


[Закрыть]. Нас со всех сторон обложили юристы и люди из связей с общественностью. У них уйдет год, чтобы как минимум начать думать об этом.

– Моя проблема, – вздохнув, проговорил Гризман, – я аполитичный человек. Простой детектив, который рассчитывает получить одолжение.

– Дерьмо, – проворчал Ричер. – Вы сегодня платите за наш ужин, потому что я произнес слово «Пентагон». Возможно, наступит день, когда вы будете баллотироваться в мэры. Мы в либеральном городе Западной Европы. Избирателям не понравится, если они узнают, что неотесанные сторонники войны заплатили за вашу еду. Поэтому завтра вас ждет сражение на предмет истраченных фондов вместо нескольких неприятных моментов через десять лет. По шкале от одного до десяти я назову ваше поведение очень даже политическим.

– Я всего лишь пытаюсь поймать плохого парня.

– И с чего ему быть американцем?

– Статистика. Цифры. Количество преступлений.

– И вы думаете, мы громко в этом признаемся? Отлично звучит: слушайте, у нас тут имеется мертвая шлюха, так что вполне разумно призвать к ответу американцев. Мы не можем без возражений принять презумпцию вины. Дома такое не понравится. И вообще, все это не мой уровень.

– Лично я с вами согласен и считаю, что преступление совершил какой-то моряк, представитель любой из сотни национальностей. Но вы большая группа иностранцев на территории Германии. Благодаря вам я смог бы исключить огромное количество возможностей.

– Теперь вы думаете, что американцы ни при чем?

– Да, я хотел бы исключить их причастность. В любом случае от меня будут ждать каких-то действий, прежде чем дело станет «висяком». И, если честно, я мечтаю, чтобы это произошло как можно быстрее.

– Почему?

– Ну, во-первых, мы тратим на него слишком много времени.

– Потому что она была проституткой?

– Полагаю, да. Но мои выводы основываются на горьком опыте и фактах. Большинство убийств проституток совершают приезжие. И это реальность. Я уверен, что преступник уже наверняка где-то на середине Атлантики и радуется, что ему удалось выйти сухим из воды.

Политика. Ричер чувствовал себя игрушкой.

– Я подумаю о вашей просьбе, – сказал он. – Пришлите в отель копию отпечатка пальца, на всякий случай.

– В этом нет необходимости, – сказал Гризман и достал из внутреннего кармана маленький конверт. – Он здесь, на пленке. И карточка с номером моего телефона.

* * *

После ужина они решили вернуться в отель, и Гризман поехал в своем служебном «Мерседесе» без них. Они свернули, чтобы пройти мимо дома с явочной квартирой. Обычная вечерняя прогулка, быстрый взгляд краем глаза. Впрочем, они не знали, какое конкретно окно им нужно. Всего тех, которые, возможно, относились к интересовавшей их входной двери, они насчитали пятнадцать. Некоторые были темными, другие окутывало голубое сияние телевизоров. Кое-где они видели приглушенный теплый свет. И никаких людей. По улице проносились машины, и время от времени встречались прохожие. Ранний вечер в городе. Ричер и Нигли пошли дальше.

У тротуара возле их отеля стояла припаркованная машина. «Опель»-седан. Полицейский автомобиль Мануэля Ороско. Он ждал их в холле.

– Я должен вам кое-что рассказать.