Текст книги "Удивительные сказы сами по себе"

На Родину

И вот, как ни в чём не бывало,

Дочь пред отцом предстала.

Отсутствия её он даже не заметил,

Как всегда был бодр и весел.

И оставшиеся дни

На море и пляже провели,

Удержу не знали,

Плавали и загорали,

Ели свежие морепродукты

И экзотические фрукты.

Настала пора отправляться домой.

Наконец вернулись в край родной.

И вот уже в аэропорту

Самолёт из Греции ждут,

На котором мать с сестрой

Возвращаются домой.

Вот и их самолёт появляется вскоре.

Наконец, семья вся в сборе,

В стихии собственной своей.

Родного дома нет милей.

А наутро, первым делом,

Отправились в больницу девы.

Вышел из комы недавно Василий.

Он в полном сознании и силе,

Глаза счастливо горят.

Да, страдали девушки не зря.

По словам больничных докторов,

Он практически здоров.

Можно готовить к выписке его.

Другого и не нужно ничего.

Свободно и легко им стало,

Но это только поначалу.

Вместе втроём они опять,

А что дальше как понять?

Куда не кинь,

Всё тот же клин!

Девочки готовы друг другу уступить,

А парень не знает, как поступить.

Такое испытание не для всякого.

Ведь он их любит одинаково.

Невозможно быть с одной,

Не расставшись навсегда с другой.

Аппетит пропал и сон.

Делать что, не знает он.

Идея

Выхода, похоже, нет.

Кто бы дал ему совет?

Может быть спросить луну?

Иль податься к колдуну?

Или, может, бросить жребий?

Долго в сомнениях метался в постели,

Без сна желанного крутился.

Наконец, парень отключился.

И тут ему приснился сон,

Будто явился к волшебнику он.

Говорит с надеждой колдуну:

– Не получается выбрать деву одну,

Потому что люблю их одинаково.

Тебе ж подвластно всякое.

Поделись идеями,

Как остаться с обеими.

Соверши какое-нибудь чудо.

– Ничего я совершать не буду.

Это и без чуда решить не сложно.

В мусульманской стране можно

Иметь несколько жён.

Вася просто поражён.

«Как же просто с этим там!

Но как объяснить это девушкам?

Вдруг отвернутся от меня

И останусь у корыта разбитого я?

А чем я, собственно, рискую?

Предложу отправиться в страну такую

И заключить с обеими брак,

Ведь остаться с ними можно только так».

Долго, долго не решался,

Реакции их опасался.

Выход

Но вот собрался, наконец,

Наш Василий-молодец,

Говорит девицам он:

– Я же в вас давно влюблён.

Люблю вас, девочки, обеих

И жениться намерение имею,

Но не позволяет наш закон и вера.

А есть страны, в которых, например,

Можно жён иметь немало.

И чтобы всё на место встало,

Предлагаю там поселиться

И сразу на обеих жениться.

Ничего для вас не пожалею…

Они бросились ему на шею,

Слёзы полились из глаз.

– Ты же осчастливил нас!

И поехали туда втроём,

Поселились за «бугром».

Женился Вася на двоих

И любил безумно их.

* * *

Так что жили счастливо оне

В мусульманской солнечной стране.

Таким образом оказался стоек

Равносторонний треугольник.

Нет ничего на свете невозможного

Если очень хочется – то можно.

Выход есть из ситуации любой,

Только не постойте за ценой.

Цвета

Ах, какая красота!

На чистый лист пришли цвета.

Вот он красненький бедовый,

Желтенький позолоченный,

Бордовый, рыжий, голубой,

Ярок и хорош любой.

Легко, радостно и смело

Принялись они за дело.

Вот оранжевый, горящий цвет

Изображает солнца свет.

А фисташковый юнец,

Малый просто молодец,

На ракитовом кусточке

Набухшие выводит почки.

А коричневый и белый

Тигрёнка малюют умело.

Мальчик толстенький зелёный,

С папой синим, мамой жёлтой,

На одной, но крепкой ножке

Прыгает по бежевой дорожке.

Рыжий обнимается с сизой,

Полюбив ненаглядную сильно.

Что именно рисуют не ясно,

Но получается прекрасно.

Цвет баклажановый швырнул комок -

Растянулся жирный осьминог.

А вот кремовый споткнулся,

На малиновый наткнулся,

Получилось крем-брюле

С малинкой спелой на спине.

А фиолетовый цвет и лазурная краска -

Влюблённые друг в друга страстно,

Рисовали волшебные цветы

Несказанной красоты.

И один из волшебных цветочков

Прилип к фиолетовому прочно,

Спрятавшись в его одежде

С искренней надеждой

Пригодиться в нужный час,

И затаился тотчас.

А неразумные оттенки,

Словно школьники на переменке,

Рожи корчили смешные.

Ай да детки удалые!

Вот уж началась потеха,

Как не лопнуть тут от смеха!

А просто небывалая

Озорница алая

Подмигнула бирюзовой подружке

И зашептала ей на ушко:

– Давай затеем хоровод.

А ну-ка, смелые, вперёд!

Тут взялись цвета за ручки.

Захотел стать каждый лучшим.

Загалдели и заспорили тогда,

Кто всех прекрасней, господа?

Но каждый ярок и хорош,

На другого не похож,

Краше быть не может, вроде,

Чем на своём месте в хороводе.

О чём спорить и рядить,

Ни кто не может победить.

Выяснить, кто лучше, невозможно.

Потому и победила дружба.

* * *

Так вот и жили цвета на свободе.

Беды ничто не предвещало, вроде.

Какой уж тут спор?

Одни ткали красочный узор,

Другие тоже хороши,

Рисовались от души.

Было ль холодно иль жарко,

А в королевстве весело и ярко.

Жители и днём, и ночью наслаждались,

Ни пред кем не преклонялись.

Но почему-то недовольна власть.

Чтоб жить и дальше всласть,

Решила усмирить их пыл,

Чтобы каждый позабыл

И думать о веселье

Или наслаждении.

Но что делать и как быть,

Кислород как перекрыть?

Правители задумалась слегка.

Да, задача нелегка.

Решили: запугаем прежде.

И как только свет забрезжил,

Распустили скверный слух

О цветах погибших двух

От неведомой заразы.

И по высшему приказу

Тотчас же (ну, просто смех)

Изолировать велели всех.

По жилищам разместили,

Выходить из дома запретили

Под предлогом самоизоляции,

«Для сохранения здоровья нации».

Остался лишь на побегушках серый цвет,

Что прислуживал властям тысячи лет.

А свободный, красочный народ

Загнали, словно в стойла скот,

Как же жить противно стало

По шкафам, коробкам и пеналам.

Цвета сходят в изоляции с ума.

В королевстве истощается казна.

Цвета страдают по нелепому приказу,

Спасаясь от мифической заразы.

Так их запугали ловко,

Что сидят и дрожат по коробкам

И жуют информационный бред,

Каким их пичкают на завтрак и обед.

Пребывая будто в самоизоляции,

Даже милые, любимые бранятся,

Только вот не тешатся,

А готовы вешаться.

Один цвет грозит другому:

– Сиди дома, сиди дома,

А не то доложу кому следует

И наказание последует.

Нет, так, ребята, не годится!

Что ж такое в мире творится?

А происходит явно страшное,

Очень скверное и важное.

Ведь до основания сбит

Привычной жизни быт.

Понять это весьма сложно.

Стало неуютно и тревожно.

Оказались недоступными просторы,

Закрылись театры, парки и школы,

Сводится на нет образование,

Страхом заполнено сознание.

Семьям нанесён ущерб и там, и сям,

Многие разбросаны по разным углам

И не могут свидиться никак.

Помещения забиты так,

Что негде повернуться

Иль просто разминуться.

Постоянно мешают друг другу,

Ни покоя, ни досуга,

Ни плодотворного труда

И не деться никуда.

Остались дети без садов и школ,

На работу папа не пошёл,

Но работать и учиться нужно,

А в тесноте неуютно и душно.

* * *

Цвет фиолетовый и лазурная краска

Не желают сидеть в коробках разных.

Неудержимо тянет их друг к другу,

И он зовёт на тайное свидание подругу.

Нежно берёт её за ручки

И ведёт гулять по строчкам.

Потом, накинув серые одежды,

Ходят по местечкам прежним.

Только уж места не те,

Цвета лишь серые везде,

Но влюблённым это нипочём,

Они же рядом и вдвоём,

Обсуждают что-то бурно…

Фиолетовый с лазурной

Весь мир готовы обойти.

Только встали на пути,

И не извинившись даже,

Заорали стражи,

Беспощадные злодеи:

– Как же только вы посмели,

Нарушить предписанный режим?

В кутузку их! Потом решим,

Какое заслужили наказание,

И исполним, другим в назидание.

Но не понимает пара

За что им такая кара.

– Мы просто гуляем. Что тут такого?

– А вам велено находиться дома!

Чем же, граждане, вы недовольны?

– Тем, что изоляция добровольная,

И в законе нет такого предписания,

Чтобы за прогулку – наказание.

– Ишь, какие умники нашлись!

Мы же боремся за вашу жизнь.

Но, так и быть, на первый раз

Только оштрафуем вас.

А теперь немедля по домам.

И не попадайтесь больше нам.

И пошли, куда он их послал.

Правда, оба в один пенал.

Но там мало воздуха и тесно,

Лишь на воле интересно.

Так же обстоит и с остальными,

Цветами в заточении другими.

Многие уж начинают понимать,

Что им век свободы не видать,

Что не так страшно недугом заразиться,

А то, что под его прикрытием творится.

Пресекли свободу как-то разом,

Якобы не распустить заразу.

Видно, на руку кому-то это.

Но тускнеют цвета без иммунитета.

* * *

Ах, когда же наконец

Придёт этому конец?

За что им такая доля?

Рвутся бедные на волю.

Назревает бунт, словно нарыв,

И вот – вот уж грянет взрыв.

Положение всё хуже, хуже…

Остаётся загнать цвета в лужу.

Выход есть из любого положения.

И не выдержав заточения,

Шкафы раскрыли и коробки,

Выскочив, как из бутылок пробки,

Цвета помчались в никуда.

Ой, беда, беда, беда!

На их пути всё ближе, ближе

Преогромнейшая лужа.

И рады б дальше не бежать

Но напирает сзади рать.

К воде цвета лишь прикасаются,

Как без остатка растворяются

И в ипостасии иной

Прекращают быть собой.

А там, вступив с другими в связь,

Превращаются в мутную грязь.

Туда же и влюблённых нёс поток.

Вдруг нащупал прилипший цветок,

Наш фиолетовый герой,

Вспомнил – «он же колдовской»,

Взмахнул им, как палочкой волшебной,

Взмыл с невестой высоко в небо,

А там прекрасный фиолетовый

С любимой лазурного цвета

Обернулись тучкой малою,

И с силой небывалою

На грязь и жизнь унылую

Неуёмным ливнем хлынули.

Землю охватила дрожь.

Свою работу делал дождь,

Слизывая жижу ту и грязь.

И тут радуга до неба поднялась

И цвета, что дождём смыло,

Словно фея все восстановила.

Проявились и серые цвета,

Но их затмила красота,

В сердцах вспыхнула любовь,

И засияло счастье вновь.

Говорят ведь неспроста:

Спасает мир любовь и красота!

Поделки

Мой папа творческой был личностью,

Всё, к чему прикасался, делал отлично.

На работе и дома был незаменим.

Как же повезло нам, детям, с ним!

Всё, что попадало к нему в руки,

Превращалось в удивительные штуки.

Всякие игрушки делал нам

Из фанеры, глины и бумаги сам.

Вечерами читал книги вслух,

У нас аж захватывало дух.

Ребусы учил разгадывать и кроссворды,

Вывозил на загородные просторы,

Учил плавать, думать и решать задачи.

А разве может быть как-то иначе?

Очень любил природу, особенно лес…

Раскрывал нам загадки и тайны чудес.

Из шишек, веток, желудей

Делал фигурки животных, людей

Или сказочных персонажей

И для них жилища даже:

Избу для Бабы-ёжки,

Гнездо или лукошко.

Находил интересный корешок,

Добавлял какой-нибудь штришок:

Например, к макушке – рожки,

Глазки или башмачки на ножки,

И превращал его в фигурку интересную,

Или существо доселе неизвестное.

Корешок

Однажды он принёс из леса

Корешок довольно интересный,

Смешной, витиеватый,

Тощий и слегка горбатый.

Но не успел доделать дед его.

Но и такой он, вроде, ничего.

Вот про него и папины изделия сейчас

Вам поведаю я сказочный рассказ.

Корешок расположился наверху,

У книжных полок, на шкафу.

Хоть голова его мала,

Но из книжек набрался ума.

И решил в тиши, тайком,

Что будет охранять наш дом.

Только корешок совсем не прост:

Руки-крюки, задран хвост,

Торчат задорно уха оба,

Вместо носа – длинный хобот.

На месте живчик усидеть не может,

Словно изнутри его кто гложет.

Взял, да ущипнул русалочку,

Поиграл с чертёнком в салочки,

Проник в Бабкин-ёжкин дом,

Её чуть не сжёг живьём…

Всё безобразничал, ребятки.

На деревянной поскакал лошадке,

Тигра злого просто

Дёрнул он за хвостик.

Зарычал тот на него,

А корешку всё нипочём.

Мог бы шутника он покусать,

Но побоялся зубы поломать.

Конечно, тигр суровый,

Да корешок-то дубовый.

Засмеялись пёс и кот,

Вздохнул печально бегемот,

А соломенный мишка

Бросил в него шишку.

Захрюкала свинка,

Розовая спинка:

– Успокойтесь, хрю-хрю-хрю.

Слушайте, когда я говорю.

Эй, неугомонный корешь,

Что ты зря пургу-то гонешь?

Лучше б так же смело

Совершил благое дело:

Новость интересную рассказал

Или смешной фокус показал,

Чтобы комнатным игрушкам

Весело стало, не скучно.

– А что – это хорошая мысль,

Осталось внести в неё смысл, -

Поддержала лошадка,

Потянувшись сладко.

– А это как? -

Спросил чёрт-чудак.

В ответ котик небольшого роста:

– Да это очень просто.

Вместо того, чтобы шалить,

Давайте сказы говорить.

* * *

– Рассказать могу вам, мяу-мяк,

Про подвал и про чердак,

О миленьких крошках -

Очаровательных кошках…

Говорит собака: – Стоп!

Сейчас получишь ложкой в лоб.

Сначала решим, кто первый:

Давайте тянуть жребий.

– Нет. Начнём мы с корешка.

Он хоть ростом с два вершка,

Зато очень шустрый,

Или даже ушлый,

Никому покоя не даёт,

Так пускай он и начнёт.

Нам расскажет о себе,

Как он прежде жил и где.

Слово тебе даём, дружок.

Важно выгнул спину корешок:

– Да, я не велик и резвлюсь тут,

Но на мне сто лет держался дуб.

Стоял бы он и до сих пор,

Если б не пила и не топор.

Как же таких носит земля,

Не понимаю этого я.

Дуб превратился в доски и дрова,

Осталась пожухшая, помятая трава

На образовавшейся поляне

И неказистый пень печальный.

В нём поселились муравьи,

Букашки, червячки, жучки.

Их я боялся больше огня,

Но не успели добраться до меня.

И вот пень превратился в труху,

А корешки очутились наверху.

Так вышел я на белый свет,

Тут-то и нашёл меня дед.

Ему понравился я, вроде.

Взял с собой, облагородил,

Нашёл во мне природный шик.

Юморной и мудрый был старик.

Мне оказал большую честь,

И теперь я с вами здесь,

Тормошу и зажигаю вас.

Вот и весь, друзья, рассказ.

* * *

– Ты рассказал понятно и красиво.

Большое, корешок, спасибо.

Всё было интересно, ново…

Ну, а теперь кому дать слово?

– Старшая здесь Баба-яга.

Всеми уважаема, безмерно дорога.

В сказках же она зла и коварна,

А нам кажется, это странно.

Как-то не вяжется с нашей Ягой

Открытой, доброй и простой.

Прозвучит её история пусть

От неё самой, из первых уст.

Баба-яга

И начала она свой рассказ

Без жеманства и прикрас:

– Мне дали имя – Ягда,

Называли сладкой Ягодкой.

Любили бабушка и мать,

Не уставали баловать,

Но беды начались в самом детстве.

Жила с нами семья по соседству.

Им помогала моя мама,

Советы мудрые давала,

Вылечила деда их

И сыновей двоих

Заговором и отварами,

Просто так, задаром.

За что обвинили в колдовстве

И заживо сожгли её на костре.

И тогда взяла бабуся

Меня, внученьку Ягусю,

И ушла подальше от села,

Где до этого жила.

Осели мы в заброшенной избушке,

За чужой деревней, на лесной опушке,

Жили там уединённо,

Зато я могла свободно

Гулять в смешанном лесу,

Ощущать его красу,

Летом же беспечно

Плавать в местной речке.

Мы жили тихо, никому не мешали,

Но о нас всё же как-то узнали

И стали тайно наведываться иногда,

Если у кого-то случалась беда.

И бабушка помогала им

Уменьем и даром своим.

Казалось, люди это ценили,

Продукты питания приносили.

И какие-то гроши,

Благодарили от души.

Но если в селе происходило дурное,

Винили нас за бедствие любое:

За сорванную крышу, испорченную воду

Или разбушевавшуюся внезапно непогоду.

К нам подбиралась всё ближе беда.

И вот произошёл в районе падёж скота.

Виновными сочли, конечно, нас,

И всей деревней в тот же час

Бросились к избушке гурьбой,

Что тут было, ой-ёй-ёй!

Со всех сторон бросали в нас камнями.

Как мы выжили – не знаем сами.

Понеся незаслуженное наказание,

Оказались при смерти и без сознания.

Ночью же полуживыми

Отправились в дебри густые -

Подальше от гостей незваных,

Людей жестоких и неблагодарных.

Забили нас почти до смерти.

Нелегко пришлось, поверьте,

В лесу дремучем и глухом

С синяками, ссадинами, переломами.

Нам бы боль облегчить, полежать,

Но нужно было как-то выживать,

Что-то пить и что-то есть,

Местечко, где под крышей посидеть,

Не боясь ни хищников, ни змей

И, само собой, людей.

Сначала сложили шалаш из веток для себя,

Чтобы укрыться от ветра и дождя.

Там перевели немного дух.

Потом на пнях сосновых двух

Построили избушку небольшую,

Утеплённую, но совсем простую.

Соорудили внутри печь

И скамью, чтобы прилечь.

Где б согреться могли сами.

Ведь зима не за горами.

Получился дом на курьих ножках

С одним маленьким окошком.

Думали лишь об одном -

Как сохранить свой дом,

Обеспечить безопасность,

Сделать на зиму запасы:

Ягоды, грибы, орехи, травы

Для еды, лечения и приправы.

Стали жить в дебрях лесных,

Подальше от людей плохих.

Раны со временем зажили на теле,

Но душевные уходить не хотели.

Даже сейчас, через сотни лет

На душе покоя нет как нет.

Мы надеялись, никто не потревожит нас.

Только помню, как сейчас,

Молодец прекрасный появился.

Он в лесу случайно заблудился,

Долго искал выход на опушку,

А наткнулся на нашу избушку.

Обошёл её со всех сторон,

Но не нашёл крылечка он,

Поднял голову повыше,

Закричал, чтоб было слышно:

– Есть ли кто внутри живой?

Кто б поговорил со мной!

И услышал голос из окна:

– Нам морока не нужна.

Куда шёл, иди, любезный,

Гулять по лесу полезно.

– Да, какое ж здесь гулянье -

Это форменное наказание.

И не так гостей встречают на Руси.

Сначала в дом меня впусти,

Дай помыться, накорми и напои,

Как здесь оказался, расспроси.

Конечно, знали мы обычаи,

Только в мир свой личный

Не желали никого пускать.

И всё же не смогли его прогнать.

* * *

Лестницу спустили до земли,

В избу подняться помогли.

Лишь вступил он на порог,

Повалился на пол с ног.

И с ужасом увидели они

Молодца всего в крови.

На нём порвана одежда,

Тело в синяках и ранах свежих.

Он тяжело, неровно дышит,

Биенье сердца еле слышно.

Придётся помочь горемыке, похоже.

Оставлять попавшего в беду негоже.

В подобном положении недавно были сами

И каково ему, прекрасно понимали.

Оказался очень кстати наш природный дар,

В наличии имелись мази, травяной отвар.

Так что честь по чести

Принялись лечить гостя вместе.

Как подобает, вымыли его,

Настоем лечебным протёрли всего.

Тщательно смазали раны,

Напоили травяным отваром,

Уложили на единственное ложе,

А самим, ну что же,

Спать пришлось на полу,

За занавеской в тёмном углу.

Через три дня он был как новенький,

В путь отправиться готовенький.

Только он совсем не торопился,

Оказалось, что в меня влюбился.

А я, и говорить нечего,

Не сводила с него глаз с утра до вечера.

Была очарована просто

И расставаться не хотела вовсе.

Чтоб задержаться, нашёлся предлог,

Будто окрепнуть всё никак не мог.

И вот гулять мы стали с ним.

Как же было хорошо нам двоим.

Он рассказывал всякие истории.

Иногда о чём-то спорили,

По лесу бродили парой.

Хвасталась я своим даром.

Бывало, для настроения

Напускала «обман зрения».

То я перед ним сидела,

То оказывалась слева,

То внезапно пропадала…

Как же весело бывало!

Он смеялся и хвалил меня,

Говорил, талантливая я.

Клялся мне в любви до гроба.

Мы ощущали счастье оба,

Уверял, что его чувство вечно…

Но не могло так длиться бесконечно.

Возвращаться должен был домой,

Он, правда, звал меня с собой,

Обещал, что всё отлично будет,

Но не могла идти я к людям

И оставить бабушку одну

В забытом, дремучем лесу.

Он с бабулей попрощался у порога.

Я же довела любимого до дороги.

Он клялся, что вернётся вскоре.

Но никогда не видела его я боле.

Долго смотрела ему в след.

Для меня как будто померк свет.

Ох, беда, беда, беда!

Он так и не вернулся никогда.

Я провела в слезах немало дней.

Должна б возненавидеть всех людей,

Но я их только опасалась

И всё дальше в дебри забиралась.

* * *

Хоть обо мне дурная шла молва,

Я никому не делала зла.

– Откуда же тогда слух мог взяться,

Что у сестры украла ты братца,

Посадила под замок,

Чтобы он сбежать не смог.

Стала воду кипятить,

Чтоб сперва его помыть,

А потом сварить и съесть его?

– Корешок, да ты чего?

Было всё совсем не так.

– Объясни тогда уж как.

– Хорошо, я расскажу, как было,

Ничего доселе не забыла.

Итак, жили-были дружною семьёй

Мать, отец и дети: брат с сестрой.

Собрались родители в город поутру

И оставили братишку на сестру.

Та же бросила ребёнка у леса

И занялась собою, словно принцесса,

Наряжалась, с подружками играла,

О брате и не вспоминала.

А он сидел один-одинёшенек,

Без воды и хлеба крошечки.

Вот и пошёл бродить по лесу

Да искать сестру-принцессу.

И уходил всё дальше, дальше,

Уже не видел и просвета даже.

Он спотыкался, падал, ушибался,

Плакал, засыпал и вновь просыпался.

Всё кричал, на помощь звал сестру,

Испачкался, порвал одежду всю.

Я нашла таким мальчишку,

Принесла его в избушку,

Дала воды попить ему

И пошла топить плиту.

Надо же сперва помыть,

Прежде чем лечить, кормить.

А он попытался убежать.

Мне пришлось его поймать

И запереть в кладовке,

Уж больно мальчик ловкий,

Чтоб не мешал делать дела.

И вот готова горячая вода.

Обдала его я паром,

Помыла травяным отваром,

Промазала ранки гусиным жиром,

Потом волшебным эликсиром,

Напоила лечебным настоем…

Выдался денёчек не простой.

После чего накормила гостя

Вкусненьким и досыта,

Уложила на кровать,

И пошла бельё стирать.

Постирала, высушила тщательно,

Зашила его одежду старательно.

Управилась только к вечеру

И, будто делать больше нечего,

Потащила на руках его домой.

Вот уж достигла опушки лесной.

А там на меня бросились с камнями,

Палками да острыми граблями.

И это вместо благодарности!

Не ожидала я такой пакости.

Бросила мальчишку

И скорей вприпрыжку

Побежала без оглядки,

Замелькали только пятки.

Оказалось, что сестра,

Как ушла в загул с утра,

Не вспомнила до вечера о брате

И безбожно стала врать.

Напридумывала с три короба,

Будто с помощью чёрного ворона

Украла у неё я братца,

А ей пришлось за мной гоняться

Да бегать по лесу весь день…

Несла несусветную дребедень.

И ей поверили. Так что вот.

На самом деле было всё наоборот.

Я никогда и никого не погубила,

Не съела, не поджарила и не сварила.

Было так, как говорю, а не иначе.

Только люди лживые переиначили.

Не хочу о них и вспоминать.

Больше мне нечего сказать.

Кто там следующий? Вперёд!

– Можно я, неотразимый кот?