Текст книги "Фокус зеркала"

– Рядом с сундуком должны быть другие сокровища, – изрёк Баюр. – Пошарить надо.

Рэ, Кай и Бен втроём бросились к мусорной куче в дальнем углу пещеры, расшвыривая истлевшие ошмётки, бывшие когда-то дорогими коврами, сгнившие рулоны тканей тончайшей работы и другую рухлядь, которая уже не имела названия. Каждый, порывшись в хламе, извлёк по кувшину. Повязка на горлышке осыпалась внутрь трухой, а сами кувшины были необыкновенно тяжёлыми.

– Деньги! – крикнул оставшимся у костра Кай. – Золотые и серебряные!

Кувшины кое-как доволокли к сундуку. Один из них, который Бен торжественно водрузил на плоский камень, как на пьедестал, был сам произведением искусства, словно украденный из музея. Вероятно, золотой – под грязным налётом да при символическом свете ошибиться легко – искусная чеканка изображала боевые колесницы, диковинных зверей, плетущуюся вязь узоров, узкое горлышко кокетливо выгибалось, готовясь наполнить кубок искрящимся напитком. Кувшин Рэ был просто глиняным, но с широкой удобной для хозяйственных нужд горловиной. Кай возился дольше остальных и приволок третий кувшин, тоже глиняный, последним. Приподнял его над землёй, раскрыл рот для торжественной речи, но кувшин вдруг треснул, высыпав гору золотых и серебряных монет вместе с глиняными осколками прямо ему под ноги.

Увидев перекошенную физиономию друга, Бен поспешил его утешить:

– Не плачь, Кай. Мы тебе купим новую корзинку. Пластиковую. Вон у нас сколько тугриков! – он зачерпнул пригоршней монеты и медленно ссыпал их в позвякивающую, расползающуюся кучу. – Ха! – утешитель цапнул одну денюшку и поднёс её ближе к огню: – Фальшивая!

– Не может быть! – Кай выхватил монетку из его руки и вертел её перед носом. На ободке стёрлось серебро, и оттуда выглядывала обычная медь, успевшая покрыться зелёным пупырчатым налётом, который оставлял грязновато-плесневые полосы на трущем его пальце.

– Фальшивомонетчики были всегда! – торжественно изрёк Бен. – Наидревнейшая профессия. Тоже, между прочим, требует мастерства.

– Наидревнейшей, помнится, считали другую профессию, – заспорил Рэ.

– Одно другому не мешает, – не сдавался Бен. – И взаимно вознаграждается по обоюдному соглашению.

– И что? Они все фальшивые? – разочарование Кая звучало отчаянием.

– Думаю, что вперемешку, – успокаивал Бен. – Ребята грабили впопыхах, опережая графики сверхурочных работ, рассчитывая на премиальные. Всех монет не проверишь… – и оптимистично добавил: – Не унывай, дружище. Фальшивая монета для науки ещё важнее, чем подлинная. Золотом и серебром никого не удивишь. А вот мастерство и умение – бесценные свойства, которые поражали народы во все времена. А порой и побеждали! Заметь: без оружия и кровопролития!

Из груды хлама извлекли ещё несколько золотых сосудов, блюдо, какие-то сотейники (не иначе, из ханского каравана), кривые сабли в изукрашенных драгоценными камнями ножнах, блистающие, как новенькие, без единого пятнышка, и так… по мелочи.

Никаких женских украшений или россыпей драгоценных камней, что характерно для всех кладов, не было.

– Из принципа что ль не брали? – удивлялся Грегор.

– Скорее, успели вывезти и перепрятать или продать, – Яну как-то не очень верилось в разборчивость грабителей.

– А почему это бросили? – допытывался Кай. – Здесь богатства – не комар чихнул! – присев на корточки, он просеивал сквозь пальцы рассыпающиеся кругляшки, ловящие блики огня, сыто позвякивающие.

– Златые горы? – в тон ему продолжил Баюр. – Не успели. Либо добытчиков утопили где-нибудь конкуренты, либо… что-то их напугало так, что никакое золото не смогло их сюда заманить.

– И что здесь может напугать? – блистал легкомыслием Кай. – Убийц и разбойников?

– Лучше подумайте, как всё это тащить в лагерь, – не позволил расцвести воображению Грегор, придавая нестандартной ситуации деловой характер. – Сначала из пещеры, пока проход не закрыли. Потом… носилки что ли… сами соображайте. Не только же вам языками молоть. Умники!

Вдруг осознав опасность, что их запечатают в горе, никто спорить не стал, рассыпавшиеся монеты распихали по торбам Бена и Грегора, кувшины и сундук по очереди потащили к выходу и наружу, пыхтя и костеря добычливых, но непредусмотрительных хозяев, которые не удосужились позаботиться о потомках и упаковать сокровища в тару поменьше, вынудив их теперь корячиться от непосильной ноши. Грегор поискал глазами Баюра. Тот стоял перед каменным коридором, уходящим в глубину скалы и ослепляющим чёрной непроглядной мглой.

– Ты что задумал? – у главы экспедиции шевельнулось опасное подозрение, и он заволновался.

– А ведь никто даже не заинтересовался, куда ведёт этот ход, – задумчиво удивился волхв.

Грегор выпалил без задержки сам собой напросившийся вариант, надеясь охладить возникший интерес, который ощутимо попахивал рискованным мероприятием:

– Куда ведёт! Видимо, к тыльной стороне отрога. К берегу реки, бывшей здесь когда-то. Через него пираты (или контрабандисты – один чёрт!) и попадали в эту пещеру.

– Предположение… ничем не доказанное… – хмыкнул дотошный скептик, не отводя взгляда от темноты.

– Не надо проверять. Это опасно.

– Почему?

– Ты сам знаешь, почему. Такие подземные коридоры могут оказаться чёрными дырами, червоточинами, где человек теряется во времени и пространстве. Особенно если вспомнить, каким макаром мы попали в эту кладовку.

Ага, значит, не все слепо рванули ко входу. Стало быть, Грегор заметил чудеса прозрачности, но благоразумно не привлёк к ним внимания остальных (болтунам хватило бы пересудов ого-го как надолго!). Оно и понятно: в словоблудии он участия не принимал, но за неразлучной парой Баюр—Ян краем глаза следил.

– Не погибает, а только оказывается в ином измерении, – уточнил оппонент.

– Нет! Я запрещаю! – Грегор очень сомневался, что он в силах что-то запретить своему настырному другу, если уж тому втемяшилось рискнуть. Но ведь не соглашаться же с его бредовыми идеями, не потакать же безрассудству!

– Цель экспедиции – исследовать таинственные территории и явления, – с укоризной напомнил волхв, – а мы совершили всего лишь разбойный налёт. Ограбили пиратов…

– Ага. Которых давно нет в живых, – начальник экспедиции с лёгкостью увернулся от суда благородной совести. Ещё и замахнулся в ответ железным аргументом: – Между прочим, клад – тоже достояние науки.

– Не спорю. Но уйти отсюда, даже не попытавшись узнать тайну этого коридора недостойно учёных.

– Мы с Баюром только туда и обратно, – в споре не заметили, как подошёл Ян. – Вернуться мы сможем в любом случае, ты знаешь. В первый раз что ли?

– Да, если только этот случай представится! – не дал сбить себя с толку отец, начальник и друг – три в одном. – Как показали предшествующие события, всесильные артефакты не всегда могли выручить. А если свалить человека без сознания, – пересказанная ему со смехом история перемещения к дикарям весёлости у него не вызвала, наоборот, он остро ощутил, что мог безвозвратно потерять приёмного сына. И если бы не Стаська… – то пиши пропало! А вдруг не представится?

– Ну, что ты, Грегор, как старая бабка, ей-Богу, – поморщился волхв. – Никакого исследовательского энтузиазма! Мы уже большие мальчики, постоим за себя. А может, и не придётся. Может быть, это обычный пещерный тоннель, и мы ещё до темноты вернёмся в лагерь.

От светлого проёма двери, где копошились носильщики, донёсся смех.

– Грегор! А казну пересчитывать будем?

– Да! И кто удостоится этой чести?

– Только не Кай! Он заинтересованная сторона!

– И жуликоватая!

– Чего?! – возмущённо взревел оскорблённый герой события. Остальные шпильки утонули в грохоте хохота, раскатившегося под каменными сводами.

Тоскливый взгляд начальника оторвался от весельчаков и вернулся к сталкерам, готовым рискнуть собой ради науки.

– Плюнуть на всё и с вами? – признался наконец в своём желании скованный ответственностью Грегор. – Осточертело уже выслушивать чужие приключения, пора и самому поучаствовать.

– Во-от! – одобрил Баюр. – Только папочке нельзя. Кто детишек будет считать?

– Леший с вами! – сдался отвергнутый напарник. – В самом деле, как-то нехорошо. Нагребли золота – и наука по боку! Ковбоя возьмите.

– Иди-иди, а то духи решат, что ты остаёшься, и закроют вход.

Тот отмахнулся:

– Смотрите у меня! Чтоб засветло были в лагере! – и направился к освободившемуся уже проёму.

«Дверь» в самом деле сразу за Грегором бесшумно втянулась, и каменная глыба встала на место так, что стыков при всём старании обнаружить было невозможно.

Харлисский ободок, вновь активированный, не рассеивал мглы тоннеля, а только позволял снова увидеть белёсых призраков, которые толпились у потухшего костра и летали под сводами. Уже знакомый проказник нарезал круги вокруг Баюра, Яна и Ковбоя, сидящего у их ног и равнодушно следящего за порхающим телом. Но стоило волхву сделать шаг к тоннелю, как проказник замахал руками, а потом и вовсе вытянул их в стороны, превратившись в крест и загородив дорогу.

– Давай поиграем в следующий раз, дружок, – миролюбиво предложил волхв. – Ну-ка, подвинься. Или пойдёшь с нами?

Проказник вздрогнул и умчался в сторону.

– Почему они ничего не говорят? – удивился Ян. – А на поляне разговаривали.

– Пещера гасит их голоса. Подземье…

– Кажется, он предупреждал об опасности.

– Мы и так знаем, что не к тёще на блины собрались, – волхв вытащил из-под рубашки браслет и прилаживал его в качестве ошейника псу. Пришлось повозиться. Собачий загривок был не в пример толще шеи Кая, да и шершавый язык, то и дело охаживающий руки хозяина, процессу явно не помогал.

– Думаешь, послужит оберегом? – засомневался Ян.

– Как знать? По крайней мере, вреда от него не будет.

В тоннеле можно было свободно идти втроём, свод был выше их роста, под ногами сухой твёрдый грунт. Света от фонарика хватало метра на три вперёд, а дальше луч словно удерживало какое-то препятствие. Ковбой не вырывался вперёд, а благоразумно шёл рядом, хотя беспокойства не проявлял. Никаких поворотов и ответвлений не встречалось, прямой и ровный тоннель, будто в метро.

– Так и кажется, что здесь прополз гигантский червь-камнеед, – прошептал Ян.

– Не накаркай, – таким же шёпотом ответил волхв.

– А тебе не кажется, что мы долго идём?

– Кажется. Я всё надеялся, что ошибаюсь.

– Чёртов отрог, конечно, большой…

– … но не настолько.

– А часы встали? – вдруг спохватился Ян.

– Хуже. Бегут назад, не догонишь, – Баюр протянул Яну руку с круглым светящимся циферблатом, чтобы полюбовался. Стрелки волчком вращались против солнца со скоростью вихря.

– Не фига себе! – но не смалодушничал и назад не оглянулся.

– Сдаётся мне…

– Погоди, не загадывай. Видишь, впереди свет.

Обычно Ковбой первым вылетал на простор и смачно облаивал округу, а сейчас шёл рядом, высунув язык и тяжело дыша, словно длинная дорога его утомила.

Выйдя из тоннеля, друзья оказались на каменной площадке, которая спускалась пологими ступенями вниз и упиралась в галечный берег. Широкая полноводная река огибала скалу и вольно, неудержимо несла свои воды дальше, к морю Великому.

– Река… – потрясённо вымолвил Ян.

– А за поворотом – озеро, – присовокупил предсказанную миражом достопримечательность волхв. – Гарантирую.

– Значит, всё-таки червоточина, и мы вернулись в прошлое.

– Нас предупреждали и миражи, и часы.

– И проказник.

– Жалеешь, что не ушёл с Грегором?

– Ещё чего! – вспылил Ян.

Баюр рассмеялся:

– Шилак прав: друзей я выбирать умею.

Смотровую площадку возле тоннеля огораживали остроконечные выступы, ощерившиеся двойным частоколом, как крепостная стена перед замковыми воротами, и скрывающие от глаз берег реки. Поэтому прибывших гостей сначала не увидели, а услышали. За зубчатыми скалами в плеске воды послышались шум и крики, и друзья скрылись за забралом, предпочитая наблюдать за событиями, а не предлагать себя в качестве объекта наблюдения. Да и вряд ли всего лишь невинного наблюдения. Выглядывая в проёмы, они высматривали на реке источник криков, и Ян удивлённо воскликнул:

– Пираты?!

Волхв молча следил, как склока на шхуне вызревала в потасовку, уже посверкивали на солнце кинжалы и кривые ножи. Судно сначала остановилось, а потом его начало сносить течением, раскачивая на волнах. Кровавую драку остановил чудовищный рык вожака, и на мгновение наступила тишина, подобная шоку. Толпа разбойников, не убеждённая, но устрашённая, рассеивалась, каждый возвращался к своим судовым обязанностям. Шхуна выровняла курс, и стала причаливать прямо против ступеней, ведущих к площадке и тоннелю.

По сходням на берег выкатывали бочки, тащили сундуки и тюки, разное добро, награбленное в походе, вид которого поднимал настроение разбойников, и причина склоки, ещё недавно чуть не стоившая кому-то жизни, притуплялась, уходила в сторону. О чём говорили пираты, было не разобрать, но тон выкриков и подбадривающие тычки в бока друг друга говорили о снизошедшем согласии и перемирии.

– Тащите в тайник! – командовал тучный краснорожий разбойник, видимо, капитан, отличавшийся от прочих бархатным малиновым камзолом и такими же штанами, заправленными в дорогие кожаные сапоги со шпорами, изрядно заляпанными какой-то дрянью и намокшими при высадке. Широкополую шляпу с развевающимся страусиным пером он держал в руках, а по плечам его рассыпались чёрные космы с проседью, стянутые вокруг головы банданой с пятнами пота, соли и жира, с пегой расцветкой, не имеющей ничего общего с исходной раскраской.

– Кэп, прошлый раз тащили лебёдкой. Тягость такая, что кишки из ушей полезут.

– Где я вам лебёдку возьму? Её Солёный делал, теперь он рыб кормит на дне моря, – заржал капитан, довольный своим остроумием.

– Запрошлый раз верёвку бросили за валуны, – подсказал оборвыш с гнилой ухмылкой и бегающими глазками.

– Ищите сами, налаживайте. Только живо! – милостиво рявкнул главарь.

Баюр с Яном глянули под ноги, убедившись, что стоят на какой-то толстой верёвке, и метнулись пока не поздно за соседние валуны, Ковбой догадался сам и сиганул в укрытие.

Два пирата, загоревшие до черноты, в кожаных безрукавках, тёмных по краям и порыжевших на выступающих мышцах спины, груди и натруженных плеч, в замызганных штанах и вдрызг разбитых сапогах почти тотчас возникли на ещё не остывших следах наблюдателей. Довольные находкой, они даже не стали оглядываться по сторонам и в целях безопасности проверять соседние валуны. Самоуверенность, граничащая с идиотизмом, которая объяснялась эйфорией неслыханно разбогатевших победителей и непоколебимой уверенностью в недоступности и неуязвимости места схрона.

– Не копайтесь, дьяволы! – покрикивал капитан, сдабривая свою речь для убедительности и насыщенности слога отборной бранью с солёным морским жаргоном, которая не только не обижала вольных охотников за удачей, но прибавляла весёлого куражу. – Лодырям и бездельникам урежу пай!

Разбойники и так носились, как заведённые, наталкиваясь друг на друга в неистовом рвении, то и дело вытирая пот, катившийся со лба и застилавший глаза. Налаженная лебёдка прогибалась и скрипела, грозя оборвать верёвку и обрушить тяжёлые грузы на головы ротозеям, но на площадке перед входом в тоннель росла гора трофеев. Капитан, нахлобучив шляпу на голову, с неожиданным для его тучного тела проворством стал взбираться по ступеням, бойко переставляя короткие кривые ноги, чтобы сверху наблюдать за передвижением и сохранностью добычи.

Шхуна, избавившись от груза, поднялась над водой и даже со спущенными парусами выглядела гордо, как боевой корабль, который выставил мачты-пики и за отсутствием противника грозил небесам.

Разбившись на группы и распределив ношу, пираты по очереди втягивались в тоннель, и скоро на площадке стало пусто и тихо. Верёвка с лебёдки, скрученная кое-как и не глядя заброшенная за валуны, снова шлёпнулась под ноги Баюру, как удушенная и обездвиженная змея. На шхуне не оставили никаких сторожей-часовых, что объяснялось, скорее, не беспечностью, а твёрдой уверенностью и предыдущим опытом, что место это безлюдное и опасаться здесь некого.

Подойдя к тоннелю, друзья прислушивались к голосам и шуму, которые постепенно удалялись и наконец стихли. Переглянувшись, они вошли в темноту.

– Вдоль стен, – шепнул волхв.

Обратный путь по тоннелю оказался короче пройденного накануне, и настоящая его длина осталась загадкой. Ковбой, принюхиваясь, шёл перед волхвом и остановился, не доходя света, услышав голоса.

– … да куда тебе, недомерку! Ты пистолетом только страху нагоняешь, а попадаешь с третьего раза! Ха-ха-ха…

– Пока перезаряжает – он навроде мишени!

– И как его до сих пор не пришибли?

– Эй ты, Четверть, открой секрет живучести!

– В меня попасть трудно. Я юркий, – по голосу и смыслу насмешек можно было догадаться, что потешались над тем самым гнилозубым оборвышем с хитрыми бегающими глазками, похожим на карлика и подпевалу главаря. При разгрузке он сильно не напрягался, подменяя деятельность крикливой суетой. Значит, капитан ценил его не за силу. А за что? Возможно, за пронырливость в добыче важных сведений, за советы – уж неизвестно какого сорта, ну и за стукачество – без этого удержать в узде столь драчливых членов команды, алчных, постоянно грызущихся между собой за добычу, а порой сговаривающихся против самого главаря, – задача не из лёгких.

– Мелкий ты, хлюпик. Тебе кажная кочка – заслон.

– За нашими спинами прячется, гад!

– Ах ты, скотина неблагодарная! Забыл, кто твою поганую шкуру от верной погибели спас?

– И то ведь! Неча зазря попрекать убогого! От него другая польза.

– Четверть, хошь и карла, а спас всю команду, када тока молиться осталось.

Доносившиеся из пещеры голоса принадлежали разным разбойникам, которые, достигнув, наконец, вожделенного приюта, развлекались, оттачивая языки о привычный объект насмешек, который тоже был не лыком шит и умел подстроиться под словесный обстрел, на каждую шпильку имея в запасе ответное слово. Не дорожащие друг другом, пираты тем не менее составляли команду и блюли общие интересы, которые как ни крути играли каждому на руку: и от смерти спасали, и обеспечивали нехилый пай с добычи.

– Откель же ты этот путь разведал? Ведь жа ускользнули мы тогда от трёх корветов. Одно сомнение им оставили да дымы на воде.

– Там ещё, в «Кобятке», – довольство своей пройдошливостью так и слышалось в голосе карлы.

– Что, в таверне торгуют секретами?

– Как же! Когда ром рекой, а языки длиньше висельной петли, не хлебать надо, а вытянув уши, ловить слова неосторожные.

– А сам к рому не касался, что ли?

– До рома ли? Обнял он меня за шею, слезу пустил. Я, грит, тока тебе за твою убогость открою, как на духу, – недомерок выставил на обозрение свою физиономию в личине смиренной невинности, пираты заржали, загомонили, разом простив «гаду» его прятанье за их спинами, жадно внимая исповеди карлика-иуды. – Да начал издаля, про судьбу, про бабу свою, синьориту. Я, было, заскучал, а потом… Тут я уши-то растопырил да кажное слово ловил. Подробно обсказал, где пролив, где пещера. Так что место это никому неведомо.

Баюр с Яном подошли уже так близко к входу в пещерные апартаменты, что вся пирующая банда была перед ними как на ладони. Друзья хоть и прятались в тени, да острому внимательному взгляду не составило бы труда их обнаружить. Только среди разбойников не нашлось ни одного, кто ожидал бы опасных гостей.

– Дык он опосля тебя, можа, и другим также сболтнул.

– Не успел, – коротышка выразительно чиркнул пальцем по горлу. – Я капитану мигнул. Тот не пьянеет. А жмурику камень на шею – и с обрыва.

Затаившиеся наблюдатели с удивлением осматривали пещеру, которую сегодня, до пиратов, прошли вдоль и поперёк. В боковых нишах рядами были составлены ящики и сундуки, тюки заморских материй обвёрнуты холстом и сложены сверху, а рядом – роскошные ковры, не брошенные кое-как, а по-хозяйски свёрнутые рулонами. И только у костра для капитана высокий топчан был застелен ковром. Никакого хлама, гнилья, мусора…

Пираты натащили в пещеру, кроме сокровищ, корзины с едой и теперь, поджаривая мясо над костром, рвали его, истекающее соком, зубами, запивая чем-то из кувшинов (судя по резкому запаху, спиртного свойства). Обглоданные кости бросали в угол, и те, ударившись о стену, валились в кучу, которая быстро росла. Проголодавшийся Ковбой при каждом броске беспокойно перебирал лапами, вставал и снова садился.

– Никто и никогда не найдёт нашу пещеру и не завладеет нашими сокровищами, – хвастливо заявил капитан, сыто развалившись на мягком ковре.

– Но, кэп, – робко возразил коротышка, – реку не спрячешь. Рано или поздно на пролив кто-нибудь выйдет, а река приведёт сюда.

Вытирая рукавом лоснящиеся жиром губы, капитан рассмеялся:

– Ну, приплывут. Ты забыл, что за скалой озеро?

– Думаешь, здесь не остановятся?

– Я плаваю не один десяток лет. Не станет же корабль причаливать везде, где песочек на берегу. А пещеру с реки не видно. Зато впереди – озеро, почти море, без конца и без краю. Куда направится корабль?

– И что дальше? Нашу пещеру это спасёт?

– Ещё как! Пусть только войдут в акваторию. А там ка-ак жахнет!

– Что?

– Бомба! Ты, Четверть, нынче туго соображаешь.

– Ты утопил там бомбу?!

– А как же! Наша пещера должна быть надёжно защищена. Другой охраны здесь нет!

В пламени костра лица разбойников, и без того далёко не симпатичные, а теперь сытые и довольные, с пляшущими бликами огня в глазах, казались особенно уродливыми. Капитанская бомба так всех развеселила, что они загалдели, хлопая друг друга и поздравляя, скалясь немногочисленными зубами, уцелевшими в пьяных драках и сражениях, будто уже взорвали вражеский бриг.

– А вдруг она сгниёт? Под водой-то? – нашёлся какой-то подозрительный.

С разных сторон поддакнули:

– Аль течением отнесёт?

– И шхуна может мимо пройти. Бомба жа кумекать не могёт, куда ей целиться.

Капитан поднялся с ковра, важно обошёл развалившуюся у костра команду и, встав спиной к тоннелю, упёр руки в бока, словно готовясь к отпору противнику и придавая себе устойчивость:

– Ишь, умники нашлись! – хлестнул он, как кнутом, бестолковое стадо, не разумеющее дальновидное коварство главаря. – Мне это самому перво-наперво в голову пришло, без сопливых подсказок.

– И что?

– Есть один чернокнижник, которого считают полоумным…

– У-у-у, – сразу поверили в слух о сумасшествии подельники.

– … потому, – грозно рыкнул главарь, срезав ростки сомнения властным тоном и заставив притихнуть, – что он искусней говорунов, которым никогда не постичь суть его учёных опытов, – выдержав паузу, подогревшую любопытство головорезов, капитан огорошил их откровением, осмыслить которое они были не в силах, просто поверили на слово: – Гровер, так его зовут, выманил душу морского спрута и поселил её в бомбу…

Наступила тишина.

Особо впечатлительный слушатель икнул и вопросил шёпотом:

– И что? Сдох спрут?

Главарь расхохотался:

– С чего бы ему сдохнуть? Иные люди её вовсе не имеют. Душу-то. И живут себе припеваючи.

Пираты загомонили, оживились, прикидывая с боязливыми смешками, как это жить без души и кто из их знакомцев подходит к этой категории людей, ни в коем случае не причисляя к ней себя.

– Теперь бомба вечно на страже, нас с вами переживёт! Душа хочет освободиться и улететь, а значит, бомба ни один корабль не пропустит, прямо в киль вопьётся.

– А если спрут всё же сдохнет? – опять прорезался недоверчивый голос.

– Он будет жив, пока жива его душа. Еды в море полно. Будет расти и жиреть, а душа – храниться в ларчике.

– А если бомба взорвётся?

– Вот тогда его дохлая туша всплывёт, и мы узнаем, что до нашего тайника добрались.

Выждав, когда его довольная команда отсмеётся и обменяется восторгами, капитан поднял руку, призывая к вниманию. Торжествующая разухабистая вольница разом присмирела.

– А кроме того, во все сокровища, все золотые и серебряные россыпи я положил вот такую фальшивку, – над головой сверкнула серебряная монетка. – Специальный заказ, который стоил нам изрядного куша, – лица пиратов разочарованно вытянулись. – Но он стоит того! Если вор начнёт сдирать серебряную обшивку, из-под неё просочится яд гадоверы.

– Это же самая ядовитая змея в джунглях Маронии!

– Даже запах яда убивает наповал. А противоядия не существует!

– Одно неловкое движение и… поклон вам, подземные демоны!

– Поэтому и умельца найти было трудно, – согласился начальник. – Никто рисковать задаром не станет.

– И что теперь?

Главарь усмехнулся:

– Теперь, даже добравшись до наших сокровищ, вор не сумеет ими воспользоваться!

– Ну и голова у тебя, кэп! Я нипочем не догадался бы!

– Поэтому капитан не ты, а я!

– А вдруг сами на яд напоремся? Ну… сковырнём невзначай? – осенило кого-то, и все разом притихли, переводя взгляды с догадливого на вожака и ожидая ответа.

Капитан довольно расхохотался, оглядел струхнувшую братию, вылупившую глаза, выдержал многозначительную паузу, чтобы следующее его откровение произвело ошеломительный эффект, и провозгласил:

– Подохнуть уже богатым – паскудней не придумаешь! Вот для таких придурков я и заказал редкостное зелье. Тому же умельцу-алхимику, – он полез в карман, и все затаили дыхание. – Достаточно нюхнуть – противоядие срабатывает.

Зажатый в руке флакон взметнулся над головой, как флаг, чтобы потрясти воображение команды, которая и впрямь загалдела шумно и облегчённо. Запрокинулись кружки, промывая лужёные глотки, пересохшие было от известия об отравленных сокровищах, а теперь в них забулькало, вознося хвалу покровителям воров и одобряя хитроумную задумку главаря.

Вдруг из-за спины капитана кто-то сграбастал флакон вместе с кулаком, а руку рывком вывернул назад.

– Всем лежать! – гаркнул выскочивший из тёмного тоннеля высокий здоровяк с взлохмаченными белыми волосами, обводя пиратов магическим синим взглядом, от которого отнимались руки-ноги и бежали мурашки по спине. – Мы бессмертные Боги Абелунов! Кто выступит против нас – простится с жизнью!

Ведя перед собой корчащегося капитана с заломленной за спину рукой, Баюр шёл в самый дальний угол пещеры, утонувший во мраке. Пройдя костёр, он развернул капитана лицом к команде и продолжал отступать спиной в темноту. Ян зорко следил за вооружённой бандой и вовремя вышибал ногой или рукой поднимающееся оружие. Один впечатлительный пират, успевший насадить на нож огромный прожаренный ломоть мяса, застыл от ужаса, увидев, что на него летит чёрный кудлатый демон, выщерив бесчисленные клыки. Ломоть мгновенно исчез в зубастой пасти зверя, который тараном вломился между оторопевшими разбойниками, сметая языком пахнущие дымком куски, а потом нарезал круги по стоянке, взрыкивая в красные рожи, а для пущей убедительности демонстрируя драконий лязгающий оскал (не забывая при этом подчищать разложенное на блюдах угощение) и наводя священный ужас своим чудовищным видом. Демоны могли принимать вид не только человека, но и любого зверя, а спорить с демонами никто не отваживался. От них одна защита – светлые духи. Но… откуда им здесь взяться? Раньше они это место обходили стороной…

Баюр нащупал ладонью стену и толкнул. «Дверь» бесшумно поползла наружу, а капитану волхв придал ускорение, от души пнув под зад, и тот полетел в гущу разбойников. Друзья выскочили из проёма, сами не веря в своё освобождение, и пробежали по инерции с полсотни метров, прежде чем оглянулись. Этого времени хватило пиратам, чтобы очухаться и броситься за беглецами, умыкнувшими драгоценный флакон. Из проёма выскочили трое, но не пробежав и пяти метров, вдруг встали, окаменев, и стали мелко крошиться, превращаясь в холмики истлевших останков. Из «двери» высунулись другие рожи, готовые помочь собратьям, но увидев их печальную участь, быстро втянулись назад. «Дверь» въехала на прежнее место, не оставив следов, друзья переглянулись и перевели дух.

– Ты знал, что «дверь» тебя послушается? – спросил Ян.

– Нет. Рискнул.

– Может, харлисские артефакты обеспечили тебе пропуск?

– Может быть. У нас два срочных дела… – волхв нащупал холку Ковбоя, тот вытянул морду, помогая хозяину выпутать из густой шерсти «ошейник».

– Да, я помню. Бомба в озере и ядовитые фальшивки.

– Будем делиться?

– А стоит ли? С бомбой одному не управиться, да ведь её ещё найти надо. А наши ребята вряд ли чахнут над златом, скорее всего, ковыряют серебро фальшивок.

– Значит, надо спешить. К тому же, я обещал Грегору вернуться до темноты, – припомнил волхв. – Слово надо держать, иначе в другой раз не поверят, – через несколько шагов он перешёл на бег: – Думаю, фальшивкой занялся Бен. Помнишь, как он расписывал древнейшую профессию?

Ян не отставал и, кажется, даже не заметил, что прибавляет скорость. Возникшая тревога гнала вперёд и быстрее.

– Ещё бы! Он специалист по подобным заморочкам. А что там этот кабан вещал про спрута? – рассказ разбойника жёг огнём, и откладывать вопрос на потом парень не стал.

– Помнишь сказку по Кощея Бессмертного?

Ян помнил. Её читала мама ему и Артёму, а потом они вдвоём с братом сочиняли сюжеты с приключениями на эту тему. Поэтому без запинки оттарабанил:

– Смерть его на конце иглы, игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке, а сундук на высоком дубу…

– Во-во!

– Так то смерть! – возмущённо возопил знаток сказочных персонажей.

– Один чёрт! – волхв схватил за локоть друга, который, споткнувшись, чуть не пробороздил лбом дорогу. – Гляди под ноги, голову расшибёшь. Твоя-то смерть, не то что Кощеева, всегда по пятам за тобой ходит.

Бег возобновился с прежней скоростью, опаздывать было нельзя. Разговор отложить – тоже. Теперь его продолжил Баюр:

– Для наших предков, видишь ли, нынешние сказки были летописями, хранящими совершившиеся события. Со временем они, конечно, обросли всякими фантазиями… – говорить на бегу не очень-то удобно, дыхалка сбивается, но заведённую мысль не остановить. Волхв сделал мощный вдох-выдох, сплюнул горьковатую слюну и продолжил: – … однако главная идея осталась неизменной.

– Ты про смерть?

– Угу. Её приход люди отождествляли с потерей души. Так что душа и смерть неразлучны.

– А правда, что есть люди без души? Может она добровольно бросить поганую оболочку и скитаться по земле неприкаянно? Ни жива, ни мертва?

– Есть. И немало, к сожалению. Таким для удовлетворения животных потребностей она ни к чему. А вознесётся – они превращаются в удобрение, только и всего.

– При жизни они тоже сильно его напоминают, – смех друзей больше походил на кашель, надсадный и першащий. – Не исключено, что эти грабители из их числа.

Бегуны ещё раз оглянулись на скалу, не найдя в ней ничего особенного, три кучки тлена ветер уже рассы́пал и теперь выравнивал дорогу, постепенно стирая память о реликвиях нездешних времён.