Текст книги "Небожитель: Книга стихотворений"

Лидия Николаевна Григорьева
Небожитель
Книга стихотворений

памяти сына Василия

(1973–2003)

 
Я о нём подумала, родном…
Чашу опрокинула вверх дном.
 
 
Я о нём подумала опять,
стало светом душу заполнять.
 
 
Завела о нём, родимом, речь —
время побежало мне навстречь.
 

О, душа золотая…

 
Это – ангел предстоящий.
Это – ангел в небе сущий.
Это – ангел уносящий.
Это – ангел вопиющий.
 

* * *

 
Ангелы небесные молчат,
нас в свои дела не вовлекая…
Птицы ли последние кричат,
караван ведут в пределы рая.
 
 
Стая вверх уходит по косой,
от угодий наших неприветных,
криками пронзая плотный слой
далей и немых, и безответных.
 

18 октября 2004

* * *

 
Во сне стремителен полёт
и непосилен.
Там птица райская поёт
и птица сирин.
 
 
Там ясный знак нам подают —
уму и телу:
«Живи, пока не призовут
к иному делу…»
 

6 июня 2005

* * *

 
Всё я думала: мы поживём потом,
а пока всей семьей поедем на Чёрное море…
Жизнь торопила. Воздух хватала ртом.
И вот дожила до самого чёрного горя.
 
 
Всё мне думалось: жизнь ещё впереди.
Ощущение это, как ржа, истончило силы.
Сына вырасти. Дерево посади.
Чтоб коса запредельная их, как траву, скосила…
 

3 июня 2005

* * *

 
Чей-то голос звучит на низах —
в небесах сотрясенье:
«Не топи его душу в слезах!
А молись о спасенье».
 
 
Чей-то голос звенит высоко,
в небеса улетая…
О, как он отлетел далеко!
О, душа золотая…
 

12 июня 2005

* * *

 
Я вошла, а ты не дышишь.
Я молюсь, а Ты не слышишь…
 
 
Я стою, не упадаю,
жизнь погибшую листаю
до последнего листочка…
 
 
Ты куда забрал сыночка?
Укажи мне этот путь,
дай понять, обнять, взглянуть…
 

10 мая 2005

17 сентября

 
День прошёл, не безотраден
многих для…
Только сын мой был украден
у меня.
 
 
Словно неба пласт оторван
от земли,
так и сын мой был отторгнут
от семьи.
 
 
Так и жить нам – Бога ради —
до конца…
И расти его дитяти
без отца.
 

12 июня 2005

* * *

 
Я стою в Андалузии пыльной,
золотыми плодами обильной.
Где же сын мой?
Не со мной…
 
 
Я бреду по откосам и падям,
по разбросанным книгам, тетрадям.
Где же сын мой?
Не со мной…
 
 
Перешла венецийские воды,
обошла племена и народы.
Где же сын мой?!
Не со мной…
 
 
Забралась в Гималаи и выше…
Лишь бы выстоял, выдюжил, выжил!
Так просила, казалось, немного…
 
 
– Где же сын твой?
– У Бога, у Бога…
 

18 сентября 2003

* * *

 
На окраине дня в спелом жите
золотые плутают лучи.
Как мне жить без тебя, небожитель?
Если можешь, меня научи.
 
 
Истончилась небесная плёнка,
голос страсти неправой – затих…
Я ласкаю в степи, как ребёнка,
прядь пшеничных волос золотых.
 

5 октября 2004

* * *

 
Исчислять в поднебесном узоре
реактивного ангела след…
Крона клёна шумит – словно море
разбивается о парапет.
 
 
Этот дом на горе – как ракета.
С оглушающим шумом несясь,
ангел тьмы вместе с ангелом света
с нашим миром выходят на связь.
 

16 июня 2005

* * *

Во садах ли Богородица гуляла…

Из народных песнопений

 
Ветер острее, чем нож.
Глянешь, кругом беспросвет.
«Мама, зачем ты живёшь,
если меня уже нет?…»
 
 
Ветер ударит в висок.
Глянешь, кругом непроглядь.
«Я и не знаю, сынок,
этого мне не понять…»
 

16 мая 2005

* * *

…один будет взят, а другой оставлен…

От Матфея, 24:40

 
Наверное,
чтобы оставить свидетельства
о твоей жизни…
Но лучшее из них – твоя дочь.
 
 
Наверное,
чтобы сидеть на тризне,
но горе своё превозмочь…
 
 
Не для того же жизнь моя длится,
чтобы писать стихи!
Время дано – за тебя молиться
и свои отмолить грехи…
 

15 июня 2005

* * *

 
Если бы мне сказали,
сердце покрыла бы мгла…
Вымостила слезами,
а спасти не смогла.
 
 
Если бы только знала,
какой предстоит конец…
Сама бы себе стяжала
небытия венец.
 

5 октября 2004

* * *

 
Солнце зреет, как малина
у крыльца родного.
Тонет в небе субмарина
облака стального.
 
 
Волны гулкого заката,
грозные мгновенья…
Эта даль великовата
для людского зренья.
 

7 октября 2004

Тот Cвет

 
Хоть в полном мраке окажись мы,
когда беда…
А вы, ушедшие из жизни,
ушли куда?
 
 
Но, может, знак нам подадите
на склоне лет?
Мол, все идущие – идите
туда, где свет…
 

25 октября 2004

* * *

 
Этим матерям дать какой мне знак?
Сына потеряв, выжить – или как?…
 
 
Этим матерям что могу сказать?
Сына потеряв, раны зализать?…
 
 
Этим матерям чем могу помочь,
сына потеряв, не родивши дочь…
 
 
Ангелов призвав неземную рать,
сына потеряв, жить не перестать…
 

25 октября 2004

* * *

 
Выйти в просторы и гикнуть
так, чтобы эхо зашлось:
«Ничто не должно погибнуть!..
Не быть ничему – поврозь!»
 
 
Пусть провалюсь на месте
в полый простор пустой:
снова мы будем вместе
в вечности золотой.
 

7 октября 2004

* * *

 
Ты прошёл походкой лисьей.
Следом ветром унесло
в шорохе опавших листьев
промелькнувшее крыло.
 
 
Ты прошёл тропой другою,
в тяжком воздухе мелькнув,
тело выгнувши дугою,
крылья волглые сомкнув.
 
 
Ты прошёл, как дым и ветер,
сквозь пространство, наугад.
За тобой, душист и светел,
мёл позёмку листопад.
 
 
Зажигала осень свечи.
Меж тугих и сытых тел,
промелькнул, как день и вечер,
отошёл и отлетел…
 

1 ноября 2004

* * *

 
Сын мой погиб на войне
вымысла с ложью.
 

Р. Бухараев

 
От Рубикона до Аттики,
Бородино, Ватерлоо,
сын мой играл в солдатики,
снова и снова…
 
 
Многажды был расстрелянным
офицером «из бывших»
и под ковром расстеленным
он хоронил погибших.
 
 
Это ль не рок таинственный,
око судьбы слепое:
по комнате нашей единственной
я шла, как по полю боя.
 
 
Злила помеха досадная:
то надолб, то ров, то насыпь,
штурм и страда осадная…
Но крепость стояла насмерть.
 
 
Он от рожденья, видимо,
в выборе был неволен.
Ратник брани невидимой
и там, наверное, воин…
 

18 августа 2004

* * *

 
Целые полчища ангелов вылетели к тебе,
чтобы помочь разобраться в путанице и судьбе.
Стаями клинописными в небе летят, растворясь.
Ликами иконописными
сияя сквозь морось и мразь…
Эти стаи незримые, лёгкие на подъём,
как буря, непобедимые,
как ветер, как снег с дождём…
 

20 августа 2004

* * *

 
Из пчелиных выну сот
мёд. Насытишься, напьёшься.
Утром солнце не взойдёт,
если ты не отзовёшься.
 
 
Ночью выпадет роса,
повторяю, вечной ночью…
Я услышу голоса,
но не рядом. А воочью
 
 
я тебя не рассмотрю,
потому что темень гложет.
Но за то благодарю:
видишь ты меня. Быть может…
 

21 августа 2004

* * *

 
И гордый дух, и тёплой плоти ворох,
и ласковую сладость бытия,
перемолол искусства жадный молох.
И в том повинна, стало быть, и я…
 

* * *

 
Сегодня жизнь перелистала
и заглянула за черту.
Ты улетел. Тебя не стало.
Не подхватила на лету…
 

* * *

 
Как оглянусь: какая бездна лет
отвесною стеною – подо мною!
 

 
К окуляру припаду:
что там в прошлом, високосном?
Вася в школе. Я в аду —
бытовом, чересполосном.
 
 
Что там ниже? Детский сад:
круглосуточное гетто.
Ясли – дети голосят
беспросветно и отпето.
 
 
Это там, сбиваясь с ног,
ошалевший от разлуки,
ты ко мне бежал, сынок,
и запрыгивал на руки.
 
 
Это там, тебя любя,
так, что сердце заходилось,
выходила из себя,
Божью чувствуя немилость.
 
 
Изо всех сжимала сил
тельце детское, цыплячье.
Слёзный дождик моросил,
неотвязный и незрячий.
 
 
В эту бездну загляну…
Взяв бессмертие на пробу,
вспять пространство разверну
и вберу в свою утробу.
 

* * *

 
Птичке пропасть, ведь коготь
тянет, увязнув, к мраку…
Можно тебя потрогать
сквозь фотобумагу.
 
 
Или же сквозь компьютер,
где ветер свистит звёздный…
Что бы сказал Лютер
и набожный люд грозный,
 
 
Вести Благой и Корана
чтители, те, что святы?
– Разве же это раны?
Это всего лишь стигматы…
 
 
Или тебе не снятся
те, кто за небесами?
Ты можешь им любоваться
и поедать глазами.
 
 
Это ль не Божья милость?
 
 
Руку держу воздету —
в истине укрепилась:
небытия – нету…
 
 
Может быть, он в обиде
на наше земное бремя
временно стал невидим
и отошёл… на время.
 

* * *

 
В давке автобусной, в платьице тонком…
Чтоб полегчало:
«Пропустите женщину с ребёнком!» —
помню, кричала.
 
 
Эхо ударило по перепонкам.
Сын мой трёхлетний:
«Плапустите зенсину с лебёнком!»
 
 
В дальние нети…
 

21 августа 2004

* * *

 
Я так не могу.
Горе – отдам врагу.
Радость благую – другу.
Себе я оставлю – муку…
 
 
Я так не хочу.
Раны свои залечу.
Перегрызу, как зверь,
лапу в капкане. Верь.
 
 
Я так… Ну, а ты?
До твоей высоты
разве мне дорасти
в горе и радости?
 
 
Всё так. И не так.
Но завис в проводах
неразумный птенец.
Вот и сказке конец…
 

* * *

 
Настежь отворив грудную клеть,
отлетит душа, неопалима…
 
 
В молодости страшно умереть:
кажется, что смерть необратима.
 

* * *

 
Вот моя лихая доля:
всё и не упомнишь.
Хлебопашец вышел в поле —
Бог ему на помощь.
 
 
Умывалася слезою
в бездне преисподней…
Жизнь прошла сама собою —
милостью Господней.
 
 
Эта жизнь, как пыль, осела,
измельчилась в порох…
Птица в небе пролетела
или чёрный ворог?
 
 
Грозные предвижу знаки
бытия, и всё же,
чтоб взошли на поле злаки,
помоги нам, Боже.
 

9 октября 2004

* * *

 
Если ветер, как бы ни был силён порой,
не прервёт, не порвёт и не сдует слова молитвы,
как птенца, покаянье от внешних стихий укрой,
чтоб избегнуть сетей бесовской и мирской ловитвы.
 
 
Как бы ни бушевали вовне ураган и смерч,
как бы ни бесновались, содвигнув моря и горы,
им и с места не сдвинуть, обречённую нас сберечь
силу ярой молитвы, полонившей души просторы.
 

25 октября 2004

* * *

Р. Б.

 
Житейских радостей заёмный жёсткий жмых,
запромыслительное зла столпотворенье…
А ты, грустнейший из печальников земных,
своё мне посвятил стихотворенье.
 
 
Уже к земному сердце не лежит,
а роз потусторонних – не взрастила…
Я палец уколола, мне не жить,
а спать и спать. Я этот мир – простила.
 
 
Да только вот… Простил ли он меня?…
Я, может быть, прощения не стою.
Глаза закрою среди бела дня
и побледнею, как перед бедою.
 
 
В душе свинец расплавленный застыл.
В саду моём разор и окаянство.
А для того, кто так меня любил,
я вымолю и время, и пространство.
 
 
Он предан был. И предан был не мной.
Но восставал из пепла в новой силе.
Мы вместе одолели путь земной,
который стал и чужд, и непосилен.
 
 
Но только мне. О нём не говорю.
Он одолеет жизни быстротечность.
Сад тоже смотрит утром на зарю,
а к вечеру вперяет взоры в вечность…
 

Алтайское фото

 
Оттуда, с Алтая, где ветер, где сын
глядит не мигая в небесную синь;
 
 
оттуда, где круто в озёрную муть
упала минута и стала тонуть;
 
 
оттуда, где млечность туманных долин,
где гулкая вечность, где кедр-исполин;
 
 
где сын мой утешен и счастлив с лихвой
над буйнопомешанной горной рекой;
 
 
там катятся с гор на людей валуны,
и застится взор, ибо дни сочтены…
 
 
Оттуда, с высот, засквозило быльём,
где сын мой и муж зоревали вдвоём.
 

1 марта 2007

* * *

 
Жизнь отдала. И уже пожалела.
Экое дело…
 
 
Высохло устье. Иссякла услада.
Эка досада…
 
 
Неистребимая скука во взоре.
Экое горе…
 
 
Плакала тихо. Тоска и потеха.
Экое эхо…
 

* * *

 
Там не пишут стихи. Там плетут кружева.
Если буду жива…
 
 
Там не делят добычу. Там посох в суме.
Если буду в уме…
 
 
Там не рай и не ад. Там простор голубой.
Если буду с тобой…
 
 
Там живою водой напоён окоём.
Если будем вдвоём…
 

Веймар

 
Так ли уж плохи дела
или не слишком?
Вот я и здесь пожила —
тишком да нишком…
 
 
В горе своём, как в бреду,
паки и паки —
вижу у Гёте в саду
мальвы да маки.
 
 
Рваная ткань бытия
в колотых ранах…
Что там вдали – лития[1]1
  Краткое молитвословие об упокоении душ усопших.


[Закрыть],
крах или Кранах?…
 

* * *

 
Кто к горю не привык,
тот не поймёт вовек:
ведут своих слепых,
везут своих калек…
 
 
По Веймару бродя,
встречала без конца
везомое дитя,
ведомого слепца.
 
 
По городу родня
с калеками влеклась,
лелея и любя
и радостно смеясь…
 

* * *

 
Я прошу прощения,
если кто поймёт…
Слёзы очищения —
сладкие как мёд.
 
 
Я прошу прощения,
даже без вины,
для средоточения:
дни ль не сочтены…
 
 
Я прошу прощения,
даже явно впрок,
чтобы из учения
вынести урок.
 
 
Я прошу прощения,
забежав вперёд.
А мои мучения —
кто их разберёт…
 

1 ноября 2004

* * *

 
Облако это – высоко…
Наперекор,
словно бы Ярое Око
смотрит в упор.
 
 
Круглый зрачок напрягая,
видит насквозь,
вот и стою, как нагая,
с прочими врозь…
 
 
Калика или калека —
что нарекать?
Грозная эта опека…
Не привыкать.
 
 
Как ненадёжна защита
немощных слов…
С облака смотрит сердито
Бог Саваоф.
 
 
Облако душу накрыло:
верь иль не верь…
Так это в детстве было.
Так и теперь.
 

26 октября 2004

Каменный плач

 
Крепнут с годами печали несметные,
кажется – хуже не будет.
Все мы порою живём, как бессмертные,
словно бы нас не убудет…
 

* * *

 
Больно стоять на слепящем свету
ангелам чёрным в зимнем саду.
Полупрозрачный траур расцветки —
чёрные крылья и чёрные ветки.
Встану ли утром, ко сну ль отойду,
вижу стоит в поднебесном саду
в свете неистовом и раскалённом
траурный ангел с крылом опалённым.
 

21 ноября 2005

* * *

 
Отойди от меня и не мучь,
неприкаянность и незадача…
Пусть пробьётся спасительный луч
сквозь лавину стенаний и плача.
Я попробую выключить звук,
чтоб своё бытованье итожа,
искричаться от боли и мук,
никого и ничем не встревожа…
 

1 ноября 2004

* * *

 
Так, пожалуй, никто не умел.
Что ж Ты, Господи Боже,
искрошил моё сердце, как мел!
Искромсал – подытожил…
Истончилось моё бытие.
Чую Божию руку…
И дано мне страданье сие
в пользу или в науку.
 

29 мая 2005

* * *

 
А там, где не нужно еды и питья,
где пажити Божьи,
уже поселилась большая семья:
отец мой, и сын, и его дедовья,
теперь они – Божьи…
А там, где померкнут пустые слова,
где Слава Господня,
уже поселилась моя родова…
Туда соберусь я однажды сама.
И всё ж – не сегодня…
 

14 июня 2005

* * *

 
Зачем-то тянет нас в другие страны
из отчей неисхоженной земли…
Не заживляй мои сквозные раны!
Они мне в покаяние даны.
Скажу, поймав сочувствие во взоре,
отметив жалость чью-то невзначай:
не заживляй моё живое горе!
Заслуженных терзаний не смягчай…
 

11 июня 2005

* * *

 
Этот день, словно вата,
небо – стёганый плед…
Я кругом виновата,
мне прощения нет.
Я скажу, заикаясь
на холодном ветру:
если плачу и каюсь,
всё забуду к утру!
А забуду обиду,
что тебе нанесла.
Значит, я не изыду
из вселенского зла.
Горьких слёз покаянья
я не смою с лица
и пойду на закланье,
как тупая овца.
 

11 июня 2005

* * *

 
Небо упало, как шаль самоцветная…
В сад проникает, как тайна запретная,
свет приусадебный, свет полудённый,
то ли украденный, то ли найдённый…
Зыблется, теплится, сеется косо
свет – цвета персика и абрикоса…
 

11 июня 2005

* * *

 
Господи! Вижу Твою зарю,
огненное знамение!
Не разбазарю, не раздарю
данное мне имение…
Примется пламя зари лизать
ризы неопалимые,
вот я тогда и пойду писать
эти слова голимые…
 

11 июня 2005

* * *

 
Если всё-таки вышла оплошка:
вышел к людям, а там ни души! —
ты себя, как собака и кошка,
залижи, залижи, залижи…
Чтобы сердце воспряло из мрака,
даже если бессильны врачи,
ты себя как больная собака,
залечи, залечи, залечи…
С соколиного лучше полёта
ты об землю родимую грянь,
и очнись, как весною природа,
и воспрянь, и воспрянь, и воспрянь…
 

3 июня 2005

* * *

 
Хочу весёлое сказать,
а слово рвётся…
Хочу я жизнь живописать!
Но не даётся…
От этой пагубной тоски,
как говорится,
и слово рвётся на куски
и на частицы.
Вот дожила я до поры
и до кручины…
И краски меркнут от хандры
не без причины.
 

11 июня 2005

* * *

 
Буду лакать молоко и мёд,
обогащусь летами…
Но эта пустыня не зарастёт
травами и цветами.
Буду ходить, говорить, дышать,
словно бы молодая…
Но перестанет земля рожать,
там, где пройду, рыдая.
 

12 июня 2005

* * *

 
Чёрной шали воронье крыло
мне на плечи легло. Тяжело…
Ночь укутана чёрной канвой.
Ты стоишь предо мной как живой.
Впереди, на слиянии лет,
там, где ты – там сиянье и свет.
 

16 августа 2004

* * *

 
Наверно, Господь мне не враг,
и всё же обрёк на недолю…
Я душу зажала в кулак,
не выпущу больше на волю.
Наверное, губят, любя…
Мне этой не внять благостыни.
И я заслонюсь от себя
последней молитвой о сыне.
 

10 июля 2004

* * *

 
Что там сегодня во мне вызревает?
Ветер на ветер, как зверь, набегает,
бьётся в закрытую дверь,
ломится телом, и лбом, и рогами,
лупит прикладом, стучит сапогами.
Кто там – попробуй проверь…
Слышится говор, рычанье, тирада,
всюду подстава, подвох и засада, —
страшно-то – не передать…
Только оставишь себя без пригляда —
в небе воздушная бьётся армада.
Кто за кого – не видать…
Перятся тучи, снуют, как пираньи.
Разве почуешь победу заране,
если от страха дрожишь?
Что ж ты разбила бивак на диване?
Нужно бы душу доверить охране!
Ангелам, ты говоришь?
 

* * *

 
Страшная сказка о страшной поре:
и не из книжки:
ангел-хранитель убит на заре
вместо мальчишки.
В чистое поле ушли зоревать —
с делом, без дела…
Видно, повадились там воевать:
пуля задела.
Жители все проглядели гляделки:
Ангел-хранитель убит в перестрелке.
Видели перья в рассветной крови —
голубя? птицу?
Гиблую быль от себя оторви,
как небылицу
Кто кого выдал? И кто кого спас?
Странные вести…
Как они были убиты: не враз?
вместо ли? вместе?
Вилами буду писать по воде:
ангел-хранитель, ревнитель, ты где?
 

* * *

 
Как все, в житейской гонке
живу в тоске и гаме…
Холодные иконки
потрогаю губами.
Живя неутолимо
от утра до заката,
как все, иду я мимо
невидимого града.
И всё же, Бога ради,
отчаянно хочу я
предвестье благодати
и чувствовать, и чуять.
Поставить в храме свечи
и в их горячих бликах
увидеть человечье
в иконописных ликах.
 

10 октября 2004

* * *

 
– Жизнь свою зачем латают люди искони?
– Это ангелы летают. Только лишь они.
– На меня зачем косятся люди, ты взгляни?
– Только ангелы не злятся. Только лишь они.
– Ты зачем себя неволишь? В душу загляни!
– Это ангелы всего лишь. Только лишь они.
– Что ж меня ты донимаешь?
Слышишь в небе звон?…
– Это ангел, понимаешь? Это только Он.
 

* * *

 
Только вёрсты полосаты
попадаются одне…
 

А. С. Пушкин

 
Повседневный мир невзрачный.
Но в небесной вышине
только ангелы прозрачны
попадаются одне.
И паришь, необозначен,
как летающий никто.
И не ангел. Не прозрачен…
И летишь куда нито…
 

* * *

 
Эта жизнь продлится
если на земле…
Ангельские лица
в атомной золе.
 
 
Выживет, забьётся
в тёмный уголок…
Ангелу придётся
Божий брать урок:
 
 
эту жизнь за ворот
брать и волочить,
и осилить морок,
и не дать почить…
 

* * *

 
«Я поехал на вокзал», —
ангел ангелу сказал.
«Я с тобой», – сказал другой.
Время выгнулось дугой,
прозвенело, как стрела.
Эта жизнь проистекла,
обозначившись едва…
 
 
Улетели оба-два.
 

* * *

 
Есть пробел и есть пробой
в этой укоризне:
он не справился с собой
на изломе жизни.
 
 
Небо гулкое синё…
Жизни рваный ситец…
Он боролся за неё.
Ангел – очевидец.
 

* * *

 
Закурить косяк. Станет хорошо…
Ангелов косяк надо мной прошёл…
 
 
Уловить – и влёт проглотить струю…
Ангелы поют явно не в струю…
 
 
Засмолить или закосить от дел…
Ангелы мои – явно не у дел…
 
 
Засмурнеть, поддать среди бела дня…
Ангелам, видать, и не до меня…
 

* * *

 
Что за такие важные дела у ваших ангелов?
У ангелов моих?
Зачем мы их не видим?
Пойду, побуду среди них, узнаю, в чём там дело.
Зачем не дёргают нас грешных за рукав,
когда дорогу мы перебегаем на красный свет
или когда ругаемся – на чём там свет стоит?
Зачем они не шепчут нам на ухо,
как правильно нам нужно поступать,
когда нам надо на работу поступать,
и прочая, и прочая… Короче,
иль дайте знать, какие функции конкретно выполняет
конкретный ангел, что приставлен к человеку,
иль голову нам больше не морочьте!
А если, скажем, ангел мой ленив?
Недальновиден, близорук или дальтоник,
Господи спаси…
 
 
Хочу услышать, хоть однажды в жизни,
я ангельскую нежную тираду —
и пусть отчитывает или назидает.
И пусть витает надо мной, и пусть витает…
 

* * *

 
Ангелов – сотня,
прочих – большие стада…
Только сегодня,
и больше уже никогда…
 
 
В это мгновенье
ты свою душу открыл —
для мановенья
огненных ангельских крыл…
 

20 августа 2004

* * *

 
Город вымостило льдом.
И – мороз по коже…
Я должна сказать о том,
и об этом тоже.
 
 
Сердце снегом занесёт,
холод в полной силе…
Я должна сказать – и всё.
Хоть и не просили.
 
 
Я словесно воплощу
эту незадачу.
Потому что всё ещё
и живу, и плачу.
 

26 ноября 2005

* * *

 
Как к пределу ни спеши,
не всегда ты будешь первым…
Я не чувствую души,
только нервы, нервы, нервы.
 
 
Мне казалось, я права,
повязавши душу долгом…
Неужель она мертва?
Или – в обмороке долгом?
 
 
Надо б рот себе зажать,
не витийствовать без дела…
От души не убежать,
как не выпрыгнуть из тела.
 

* * *

 
В дебрях словесных, в сетях ремесла,
жизнь проживая под острым углом,
то не успела, того я не спасла, —
разрази меня гром…
 
 
Муки, терзанья, сомнения ли,
всем на обзор разместив под стеклом,
жизнь прожила, как игрок, – на пари.
Разрази меня гром!
 
 
Сердце изношено, ум истощён.
Слово заветное чуя нутром,
солью ли раны присыпать ещё?
Разрази меня гром…
 
 
Всё на потеху, продажу, кураж,
слогом увечным, невечным пером…
Карой ли, Боже, за это воздашь?!
Разрази меня гром!
 

* * *

 
Если я забуду вскоре,
всё равно припомню впредь…
 
 
У меня такое горе,
что приходится терпеть:
как по лезвию ножа,
обезумевши бежа…
 

* * *

 
С откоса ли летит моя телега:
я плачу и кричу.
Потом встаю, иду, по воле Бога,
домой или к врачу.
 
 
Стою ли я у смертного порога,
стенаю и зову.
Я помощи всегда прошу у Бога,
во сне и наяву.
 
 
Забота ли опять меня калечит:
я словно не живу…
Напрасно всё. И только вера лечит
и держит на плаву.
 

* * *

 
Волненье прошло по рядам:
тут воздано не по летам!
Тут время воруется!
Звучит, перекрыв тарарам:
все новости здесь, а не там.
Стучите – откроется…
 
 
Но громче звучит пересуд:
смотрите, кого-то несут!
Упрёки корящие…
Глашатаи громко орут:
все новости там, а не тут!
Ищите – обрящете…
 
 
Толпа напирает, крича:
во тьме умирает свеча —
чадит, а не светится!
Здесь новость дымит, горяча!..
Да кто же так рубит с плеча?
Спросите – ответится…
 

* * *

 
Разве же в такое поверится?
Этакую страсть претерпела…
В заросли ушла, как медведица,
шерстью заросла, заревела…
 
 
Будто бы была заколдована
ведуном дремучим, запечным
или же в оковы закована
цирковым цыганом беспечным.
 
 
Замела берлогу метелица,
не найти дороги из леса…
Лишь зерно в муку перемелется,
мука же всегда из железа.
 

18 августа 2004

* * *

 
День осиный жёлт и полосат…
Тяжкие созвездия качая,
эти розы отягчают сад,
бытиё моё не облегчая.
 
 
Эти розы клонятся к земле,
кипой, купой, гроздью тяжеленной,
словно ищут в прахе и золе
бледный блик предвечности нетленной.
 
 
Здесь в саду ни зла, ни горя нет…
И хотя закатный луч крепчает,
красной розы тусклый полусвет
ничего уже не освещает.
 
 
В этой жизни важно, что почём…
Но лежит без всякого резона
роза, обагрённая лучом,
на груди у крепкого бутона.
 

20 августа 2004

* * *

 
Подведу черту, наверное:
что я буду есть на первое,
на второе и на третье…
 
 
То, что будут ести дети.
 
 
Не мои – соседские,
трали-вали детские.
 
 
Я наказана сполна.
В небе полная луна.
Но в моём дому темно.
 
 
Если деток не дано,
значит, ты заслуженно
никому не нужена…
 
 
Подмела еду метла.
Что ж ты раньше думала?
 

8 октября 2004

* * *

 
Вот вышел месяц из-за грозной тучи,
маня непредставимой высотой.
Теперь я знаю, запахи живучи:
так в доме пахнет кожей молодой…
 
 
Волнующий и терпкий запах тела,
он узнаваем даже в темноте.
Я в комнату вошла и обомлела:
ты был, ты есть. Признайся только, где…
 

20 августа 2004

* * *

 
Меж мусором, осенним сором
и небесами,
кто смотрит неусыпным взором,
сверлит глазами?
 
 
Обнову рваною заплатой
я залатаю.
Смотри, нездешний соглядатай,
как я рыдаю!
 
 
Я руки к небесам воздену:
молись и кайся!
Смотри, смотри, что ты наделал,
не отвлекайся…
 
 
Смотри, надежду и отраду
судьба скосила…
А вот вернуть мою утрату
никто не в силах.
 

23 ноября 2006

Травник

 
Я, может, не права
и не в ладу со всеми.
Я, может быть, трава,
но – яростное семя.
 
 
И если есть изъян
в моих посылах ложных,
то я тогда бурьян,
душица, подорожник.
 
 
Но пусть мне будет в честь,
когда в миру поруха,
не прелесть или лесть,
а врачеванье духа.
 

* * *

 
Не пиши, пожалуйста, ничего,
что облито горечью или злостью.
 
 
Всё, что облито горечью или злостью,
не должно попадать на страницы книг.
 
 
Так уговаривала я себя, как случайную гостью,
зашедшую на огонёк,
на вечности краткий миг…
 

22 августа 2005

* * *

 
Выпало ль слово из песни,
если опять не везёт…
Крокус ли, жадный до жизни,
мёрзлую землю грызёт,
 
 
мак ли туманы кровавит,
горем ли роза горчит,
душу ли болью оплавит
душный, как зной, гиацинт
 
 
или, что много чудесней,
давним невзгодам назло,
старое слово из песни,
в землю упав, проросло…
 

10 января 2005

* * *

 
Та жизнь отхлынула от щёк
в потоках слёзной влаги…
Тюльпаны сжались в кулачок,
замёрзли, бедолаги.
 
 
Я на сыром сквозном ветру
укутаться не смею.
И даже слёзы не утру,
пока не околею.
 

10 апреля 2005

* * *

 
В вымысле или были,
после иль до того,
ангелы обступили
мальчика моего?
 
 
Так его все любили,
холили, берегли!
Ангелы обступили
взяли и повели…
 
 
Не пережить напасти,
не пересилить страх!
Это не в нашей власти —
это в Божьих руках…
 

23 ноября 2005

* * *

 
Квартира наша зимой,
заснеженный вид красивый.
Приеду побыть с тобой,
сын мой неугасимый!
 
 
Квартира наша в Филях
для нескольких поколений…
Семейный цветок зачах,
на стенах то пыль, то иней.
 
 
И ты мне уже не подашь
на старость воды и хлеба.
Наш двадцать второй этаж —
как двадцать второе небо.
 
 
И в маревой снежной мгле
квартира – как пункт конечный:
там сын наш на смертном одре,
невидимый и предвечный…
 

27 октября 2006

* * *

 
Кто только не живёт в моём саду!
Такие птицы и такие звери,
что я порой глазам своим не верю,
как будто я в раю, а не в аду.
 
 
Ад – это горе. Дом мой на горе.
И вот по зимней пакостной поре
(как ни была б недоля тяжела)
коровка божья в доме ожила…
 

28 января 2005

* * *

 
Напрасно я сомкнула очи,
поскольку снова не до сна.
Светает, что ли, среди ночи,
или окно сверлит луна?
 
 
Сияний северных свеченье
на зимний небосклон взошло,
или по праву исключенья
сверкает лунное сверло?
 
 
Такие сполохи и звуки
вонзаются в ночную тишь,
что этой каверзы и муки
не выразишь и не заспишь…
 

1 января 2006

* * *

 
Я сказала уже обо всём,
вроде нечего больше добавить…
Там, где сердце, там пусто совсем.
Да ведь?…
 

* * *

 
Постель застелена льняная,
бликует, блещет белизна…
Вот снова птица неземная
мелькнула в зареве окна.
 
 
Или она пера лишилась,
иль это падает листва…
И закружилась, закружилась,
моя больная голова.
 
 
И долго, душу беспокоя,
кружится на сквозном ветру,
сиянье это неземное:
перо к перу, перо к перу…
 

* * *

 
Много ль горя наживах?
Всё – людские пени…
Крокус в снежных кружевах,
в лёгкой нежной пене.
 
 
Много ль радости в роду,
или он прервётся?
У меня в моём саду
внучка засмеётся…
 

14 февраля 2007