Текст книги "Игра"

Лидия Реттиева
Игра

© Лидия Реттиева, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

* * *

Родилась 8 апреля 1958 года в Таллинне в семье рабочих. В 1975 году окончила Маардускую среднюю школу. В 1976 году поступила на заочное отделение факультета журналистики ЛГУ им. А. А. Жданова. Работала аккомпаниатором в детско-юношеской спортивной школе, в которой до этого сама в течение десяти лет занималась в секции художественной гимнастики, была внештатным корреспондентом вневедомственных газет.

С 1977 по 1979 год работала на севере Карелии корреспондентом районной газеты «Коммунист Калевалы». С 1980 года – активная переводческая деятельность в эстонских периодических изданиях. В республиканской детской газете, в редакциях журналов и издательствах. Переходные девяностые годы привели на завод, где более десяти лет занималась переводами технических текстов. С 2001 года – в так называемом «свободном полете» в качестве газетно-журнального переводчика.

Замужем. В семье две взрослые дочери и четверо внуков.

Глава 1. Подарок

В соседней комнате надрывно звонил телефон. «Вот так, – с досадой подумала я. – Стоит мне только настроиться на работу, как тут же находится кто-то, кто непременно отвлечет, и совсем не обязательно по делу». Коллеги из редакции и важные для меня люди звонят на мобильный телефон, родственники тоже. И я проигнорировала звонок, хотя редко позволяю себе такое: беспокойная душа, я всегда обзваниваю все номера, запечатлевшиеся за день на телефонном определителе: вдруг звонившему нужна моя помощь или что-нибудь стряслось?

В тот день я не должна была находиться дома. И чтобы никто не беспокоил, я накануне, обеспечивая себе тыл, предусмотрела, кажется, все: закончила текущие дела, подчистила в работе «хвосты», обзвонила своих действительных и потенциальных работодателей, друзей, знакомых, предупредив, что меня какое-то время не будет. Я даже на всякий случай отправила по электронной почте редактору переведенные мною материалы для следующего номера журнала, тем самым получился приличный задел. Потому я и смогла с чистой совестью отпроситься у него в отпуск. Редактор лишь хмыкнул удивленно, когда услышал, что я улетаю с семьей отдыхать в Таиланд. Зная меня, не поверил. Но кивнул. Ведь я сказала почти правду – могла бы тоже улететь вместе со всеми, но выбрала для себя другое. Сердце сжималось в предчувствии чего-то очень хорошего, словно не работа меня ждала, а что-то очень необычное и радостное, и я даже не заметила, как доехала на автобусе до своей остановки. На второй этаж нашего многоквартирного дома в конце расположенной на берегу озера улочки я почти взлетела по ступенькам. И вставляя ключ в замочную скважину, я услышала, как зазвонил наш настольный телефон. «Надо убавить громкость», – взяла я себе на заметку, но к телефону не подошла. Теперь, когда все моя семья отправилась в поисках солнца и тепла за тридевять земель, подальше от нашей прибалтийской осени, которая в этом году выдалась на редкость депрессивной, и у меня наконец-то появилась возможность почти целых две недели, не отвлекаясь, поработать, я решила, что не позволю кому-либо нарушить столь долгожданное уединение.

Сама удивляясь своему упрямству, я прошла на кухню и стала разбирать сумку с продуктами. И телефон в этот момент замолк. Вот и хорошо, с облегчением подумала я и, налив себе из термоса остатки не успевшего остыть кофе, с удовольствием отпивая его из кружки, продолжала распаковывать и убирать в холодильник разную снедь, которую купила на обратном пути из аэропорта домой. Все это – вкусная всячина из кулинарного отдела, шоколадное печенье и мои любимые булочки с корицей из кондитерской, и венец всему бутылка красного вина, стоившая намного дороже, чем мы с мужем себе обычно позволяем, – предназначалось для праздничного ужина на одного. Как-никак, а начало отпуска я хотела отметить торжественно.

Довольным взглядом окинула я свою кухню, уютную всегда, но особенно теперь, когда за окном было серое ненастье, а в помещении тепло, и на подоконнике, на фоне зеленеющих за окном елей и серого неба, нарядно светились белизной мои любимые белые тюльпаны, которые я подарила себе в честь начала творческого отпуска. Я сама делаю себе подарки, премирую за удачи в работе, позволяя в счет будущего гонорара приятные мелочи в виде небольших предметов роскоши. Я не трачу деньги на бесполезные украшения, меня больше радуют и мотивируют вещи, которые я использую в работе: авторучка с золотым пером, купленное на выставке портмоне авторской работы, заменяющее мне обложки для блокнота. Поймет меня тот, кто в наш век компьютеризации безвылазно работает дома и сам себе создает рабочий настрой, внося хоть какое-то разнообразие в комфортную зону своей деятельности. А порой хочется также и общения с работодателем, получения хоть какого-нибудь отзыва о своей работе, а не только гонорара. Подрабатывая уже не один год в редакции глянцевого журнала, я за это время так ни разу и не встречалась с его главным редактором. Он человек известный, и его лицо мне знакомо по газетным снимкам и помещаемым к его статьям фотографиям, а иногда его портретам, написанным карандашом и акварелью. Мы общаемся с ним по телефону, переписываемся по электронной почте, поздравляем друг друга с праздниками и творческими удачами, я хвалю его тексты, он мои переводы, обмениваемся любезностями. Но на улице он меня не узнает, пройдет мимо, если, конечно, я не подойду к нему первой. Что ж, это даже романтично.

Я стала убирать со стола посуду, но снова зазвонил телефон и, как мне показалось, уже настойчивее. Так может звонить лишь сумасшедший или тот, кто уверен, что я дома. «Может, кто-то из соседей? Видел, как я вошла в подъезд?» – подумала я. Ладно, отвечу, главное, чтобы это не стало помехой сегодняшним делам. Перед тем как снять трубку, бросила осторожный взгляд на определитель номера. Увидев код Финляндии, я обрадовалась. На свое радостное, произнесенное на северном финском диалекте так, что и сама осталась довольна, «Да, я на телефоне», я готова была услышать знакомый голос кого-то из финских родственников моего мужа и потому очень растерялась, услышав русскую речь. Нет, тут ошибки не могло быть: спрашивали меня. Официальное «госпожа» и мои имя и фамилия, произнесенные правильно, но с приятным балканским акцентом, исключали ошибку в соединении. Спрашивавший меня мужчина вежливо представился и кратко начал объяснять суть звонка. Уже то, что со мной разговаривал консульский работник посольства Болгарии в Финляндии, смутило меня, а услышанное «передать вам дарственную бумагу на дом» и вовсе ввергло в полное замешательство. Я пыталась слушать, что говорил мне неизвестный, назвавшийся Красимиром Баневым, но под наплывом самых разных эмоций и смешанных чувств толком так и не расслышала всего, поскольку в голове молоточком застучала мысль о том, что мои предчувствия чего-то неожиданного оправдались. «Вот и началось», – сделав глубокий вдох, я попыталась успокоиться.

– Алло, вы слышите меня? – спросил звонивший, видимо, почувствовав мою отстраненность. Такое случается со мной, когда в каких-то экстремальных случаях меня не столько волнует само событие, сколько испуг от осознания того, что я или предчувствовала это или, видела во сне. Поэтому многого я не расслышала, о чем, кстати, очень сожалею, поскольку любая мелочь, любой нюанс в произнесенных в тот момент фразах могли что-нибудь да подсказать. Но общий смысл звонка был мне понятен: мне предстояло встретиться с Красимиром Баневым, работником консульского отдела посольства Болгарии в Хельсинки, который, будучи в Таллинне, должен передать мне документы, а именно дарственную на дом в Болгарии…

– Дом?.. А кто мне его дарит?..

Красимир Банев назвал дарителя, но услышанное имя мне ничего не говорило.

Если честно, то состояние у меня было полуобморочное, слишком много мыслей одновременно возникло в голове. Я не привыкла к переменам, а к таким сюрпризам судьбы тем более. Мне никогда ничего не доставалось легко, уже не говоря о том, чтобы даром. Мужчина добавил, что при встрече обговорим детали и что мое присутствие в Болгарии обязательно для официального закрепления моих прав на собственность. И если у меня есть хоть малейшая возможность, было бы неплохо оформить все необходимое в течение этой недели. И хотя все это звучало очень неправдоподобно, я четко осознавала, что это не розыгрыш и не ошибка. И поймала себя на том, что принимаю все как должное. Мы договорились о встрече.

– Сегодня в пятнадцать часов вас устроит? – вежливо-настойчиво спросил звонивший мне мужчина.

– Да, – ответила я, озираясь на настенные часы. Только в три часа? Столько времени ждать, умирая от нетерпения поскорее узнать подробности.

Где-то смутно, исподволь, я давно ждала и в то же время опасалась продолжения довольно необычной истории в моей жизни, и я почти не сомневалась, что это весточка от очень странного человека, которого я совсем не знаю, но к которому приросла душой. Возможность отказаться от сомнений давали мне связанные с ним загадочные обстоятельства, которых, правда, могло бы и не быть. Необъяснимые события, как я ни старалась найти им разгадку, привлекая к делу опытных криминалистов, знакомых спецназовцев и даже психологов и лучшего из лучших в стране адвоката, не находили какого-либо мало-мальски логического объяснения. Поэтому позже я уже и не пыталась найти помощь со стороны и никому не рассказывала о своих так называемых приключениях. Но теперь, когда реальность предстала в другом ракурсе, мне следовало проявить решительность, чтобы сделать шаг, которого требовали те же самые обстоятельства. Нет, не подарка я ждала. Я ждала продолжения игры, правил которой не знала и в которую играла, полностью доверяясь интуиции. Даже если бы не моя способность мгновенно принимать решения, я все равно воспользовалась бы предоставленной мне этим звонком возможностью. В данный момент мне казалось, то, что будет происходить, – это шанс приоткрыть завесу и хотя бы частично приблизиться к разгадке тайны, с переменным успехом мучившей меня на протяжении долгих лет.

Первая мысль – она всегда верна. Несомненно, это продолжение, была уверена я. Сомнения приходят потом. Надо быть очень осторожной. И не спешить принимать решения. Надо наблюдать. Ждать, когда появятся действующие лица, когда будут происходить события, подтверждающие мои догадки? Пока я могу лишь предполагать, строить иллюзии и выдавать желаемое за реальность.

Все пока складывалось удачно. Невероятное везение в стечении обстоятельств, видимо, звезды были в этот момент ко мне благосклонны. Мне не надо было ни о чем беспокоиться, все работы сданы, только перевод романа еще был на очереди. Но я успокаивала себя тем, что основная часть работы готова. А пока время терпело. И еще меня радовало то обстоятельство, что из полученного на днях долгожданного гонорара из издательства «Энциклопедия» я не потратила ни цента, зная, что деньги понадобятся по возвращении моих из отпуска. Немаловажен, конечно, был и факт отсутствия моих домочадцев. Они бы меня не отпустили, они даже представить себе не смогли бы меня, жуткого домоседа, где-то далеко, одну, и не на курорте в SPA-гостинице, а в горном районе Болгарии, да еще неизвестно с кем.

Я никуда не езжу и в Таллинне редко выбираюсь в свет. Правда, иногда бываю на презентациях книг, открытиях выставок, где необязательные разговоры, нарядные люди, неординарные личности – у меня довольно разношерстные приятели, мой круг знакомых состоит из журналисткой братии – из моих бывших и нынешних коллег, но в основном я дружу с фотографами и художниками-оформителями столичных газет и журналов, и мне действительно с каждым из них в отдельности по-своему даже интересно. Но эти посиделки, или как принято сейчас называть тусовки, местного бомонда утомляют и ничего не дают, кроме возможности за бокалом вина коротенько перекинуться парой фраз, так же кратко рассказать о своих делах, напомнить о себе, и ничего более. После такого вынужденного отдыха тяга к родному письменному столу и уединенной работе только усиливается. Ну что делать, если мне по-настоящему хорошо только у себя дома. Теперь же ситуация была иная. Она требовала полного включения всех моих запрятанных, а возможно, уже и позабытых качеств и умений. И конечно же, желания предпринять такое. Желание было.

«А вот как объяснить это мужу? Детям? Чтобы не загружать их переживаниями из-за меня, я должна сделать все это одна, не информируя никого о предстоящем деле. Самое главное – успеть назад домой до их возвращения», – думала я, одновременно уже отыскивая взглядом вещи, необходимые для поездки. Будь моя семья дома, эта поездка могла бы сорваться уже из-за неготовности близких к моему длительному отсутствию. В последний раз я была один день в Хельсинки, одна. Бродила, вернее, носилась по городу, стараясь успеть обойти все, да еще попутно купить подарки для родных. Я посетила все попадавшиеся на пути художественные выставки, галереи, музеи. За весь день я всего лишь два раза присела: один раз в сквере, где играл духовой оркестр, а второй раз в баре, куда зашла переждать ливень и заодно привести себя в порядок. Я радовалась тогда наступившим сумеркам и теплой сентябрьской погоде. До отплытия теплохода времени еще было достаточно, но я направилась в сторону порта и мне, взрослой женщине, самой было смешно сознавать, что радуюсь тому, как каждый шаг по пути к порту приближает меня к своему родному дому, который там, по ту сторону залива.

Сейчас, когда я предоставлена самой себе, мне бы очень не хотелось, чтобы они беспокоились обо мне. То, что сейчас было предложено мне, с любой точки зрения необычно. Настолько необычно, что, честно говоря, разум противился воспринимать всю информацию – столько смешанных чувств и отчаянных мыслей вызвал этот звонок. И тревогу. Неосознанная тревога может быть вызвана погодными условиями или расположением планет. Но в моем случае звезды и космические магнитные бури ни при чем. В данном случае моя тревожность была небезосновательна. Еще бы. В ситуации содержалась тайна. Может быть, даже опасность. Но передо мной открывалась возможность получить ответ на волнующий меня вопрос. И от ощущения приближения этой возможности у меня перехватывало дыхание.

Мне редко удается быть дома одной, хотя уже одна моя работа требует уединения. Иногда я бунтую, обижаюсь, по нескольку раз объясняю, то, что я работаю дома, не дает другим права вторгаться со своими делами в мое занятое работой мысленное пространство, уже не говоря о территории личного комфорта. Я потому и предпочитаю отдыхать в одиночестве, должна же я оставлять какую-то частичку души самой себе. Я быстро восстанавливаюсь в уединении. И мне больше на пользу северная природа. Три-четыре дня на севере Финляндии, среди лесов и поросших соснами сопок с лысыми, без единственного деревца вершинами, среди многочисленных озер, создающих впечатление, что нахожусь на архипелаге, с особенно прозрачным воздухом и низким небом – и мне достаточно, чтобы опять быть в форме. Ну а раз моим детям нужно южное солнце, загар, жара, которую я не переношу, пусть едут. И я испытала предвкушение предстоящего счастья. Это чувство мне уже знакомо, и мои предчувствия осуществлялись. И не один раз. И вот теперь тоже. Может, это предзнание предстоящих событий, прозрение, озарение – сколько различных слов, характеризующих состояние, которому нет названия. Или все же есть? Может, это ожидание счастья? И хотя вся неделя была суматошной, полной разных мелких, но неотложных дел, связанных со сборами моих домочадцев в дорогу, внешняя суета не отвлекала меня от счастливых мыслей о предстоящей возможности поработать над рукописью романа. Сроки сдачи рукописи еще не подгоняли, но я сама желала поскорее завершить большую работу, приблизив тем самым придуманный мною праздник черновика, лучший из всех праздников на свете, когда с чистой совестью можно убрать со стола все становящиеся уже ненужными записи и торжественно сжигать их в костре или в камине. К тому же хотелось просто побыть в одиночестве, чтобы как-то разобраться в себе и наметить планы на будущее. Ведь год подходил концу. Мысленно я уже настроилась на работу. И быт свой подготовила так, чтобы не надо было отрываться на поездки в город за продуктами. У меня нет нужды подстегивать себя. При важных целях включается внутренний ресурс, происходит полная мобилизация. И я сама себя не узнаю. Но для включения в процесс мне надо дождаться подходящего момента. Вернее, почувствовать этот миг, когда, собравшись с духом, без остатка уйти в работу. И тогда я сама поражаюсь своей работоспособности. И чем сложнее задача, тем я собраннее: могу работать безотрывно, отвлекаясь лишь на еду и краткий сон, и то лишь для того, чтобы не иссякли силы. Поэтому хорошо, когда дома есть продуктовые запасы. На приготовление себе кофе и какой-нибудь еды я много времени не трачу, я даже не курю – жаль тратить драгоценное время, не хочется прерывать процесс, потому что мысли приобретают ускорение, и тормозить их нельзя.

Поздно вечером, накануне отъезда моих курортников, когда в доме уже все спали, я, удобно устроившись в кресле, села заканчивать обещанный для журнала рассказ. Первоначальный вариант был одобрен редактором, но мне не нравилась концовка. Мне нужен был всего лишь один абзац, одна хорошо выверенная фраза. Но не получалось. Что-то мешало спокойно думать, отвлекало. И чтобы не вымучивать себя, я отложила эту рукопись в сторону и взялась за другую, хотя обещала себе, что не притронусь к ней, пока не сдам рассказ, и тогда уже с чистой совестью окунусь в праздник моей души. Да и как иначе назовешь то, что как лакомый кусок откладывалось на потом, задвигалось на самые дальние задворки души – на потом. И теперь это «потом» наступило. Видимо, время подошло. Мое время. И уже не одолевают сомнения. И если моя работа доставляет мне такое адское удовлетворение, то почему хоть раз в жизни не сделать что-то для себя? Я попала в зависимость. А зависимость означает слабость, и эту слабость я скрываю. Об этой работе не знает никто, даже самые близкие. В ней столько сокровенного, что, хотя я стараюсь «запутывать следы», все равно опасаюсь узнавания.

Хорошо знающие меня люди давно заметили, что я предчувствую, когда в работе начнется страда. И хотя меня называют револьверным переводчиком, я не все время в боевой готовности номер один. Просто я предчувствую приближение горячей поры в работе и стараюсь привести в порядок все свои дела и наладить быт, чтобы, когда поступит заказ, ничто не мешало и не отвлекало от работы. Даже волосы должны быть в порядке, чтобы не тратить много времени на укладку. Если у меня все настирано, наглажено, убрано и я наконец-то сама довольна своим внешним видом, и даже маникюр сделан – жди звонка. Иногда даже не успеваю сделать последний штрих. Откуда у меня это предзнание появляется – не знаю. Но мое чутье меня еще ни разу не подвело. Порой бывает даже так, что я с устрашающей скоростью делаю все мелкие домашние дела с отчаянием, что не успеваю, сама себя погоняя, освобождаю пространство для предстоящей работы и создаю уют на рабочем месте, чтобы работалось комфортно, и лишь одной мне известна причина моих быстрых действий. Вот и теперь я поймала себя на мысли о том, что опять к чему-то готовлюсь. Да, я жила в ожидании отъезда моих родных и в предвкушении приближающейся свободы. Но что-то еще будоражило меня. Сердце расширялось от непонятной радости, наполнявшей меня, будто я ждала, что вот-вот произойдет что-то сногсшибательное. Может быть, душа жаждала приключений. Может быть. А возможно, воздействие звезд было таковым. Если в игру вступает планетарное воздействие, тогда и повод не нужен для того, чтобы испытывать радостное волнение. И в этот момент мне тоже казалось, что мое радостное ожидание чего-то, скорее всего, навеяно расположением планет.

Я с удовольствием принялась за работу, приближая приходящий не сразу счастливый миг полного погружения в другую жизнь, вымышленную мною, но точно отражающую мое «Я», мое мировоззрение, мое отношение к событиям, происходившим некогда со мной и в моем окружении. Я соскучилась по своим героям. Они у меня уже начали оживать, приобрели не только свои неповторимые черты характера, но и стали узнаваемы по своей манере поведения и даже стилю одежды, описываемые мною предметы уже стали мысленно осязаемыми. «Я приближаюсь к цели», – подумала я. И откуда-то неожиданно появляются силы. Словно открывается второе дыхание, даже не знаю, как назвать это ощущение, когда усталость отступает, в голову приходят все новые и новые идеи. Их много.

Время, занятое работой, пролетает незаметно. Я могу не поднимать глаз на висящие на стене часы: я и так знаю, что в тот момент, когда наступает, как я называю, «полный издох», часы показывают половина третьего или чуть больше. Если раньше меня хватало до половины четвертого, то теперь, с возрастом, время продуктивного труда уменьшилось. И не столько голова устает, сколько спина подводит. Но работа до изнеможения вознаграждается огромным удовольствием, с которым я после того, как заканчиваю работу, вжимаюсь в подушки, ища удобное положение для своих натруженных мышц спины. И вот так, постанывая от усталости, прижимая к прохладной простыне стопы ног, остужая их, я словно растворяюсь в постели. Так и на этот раз. Правда, я легла спать намного раньше: рано утром надо было ехать в аэропорт. Мои и без меня бы справились, но поскольку я никуда не летаю, а аэропорт – моя слабость, то я каждый раз пользуюсь возможностью побывать там, и не бесцельно, а провожая или встречая кого-нибудь.

Закруглившись пораньше с работой, я сидела в неосвещенной кухне и смотрела на сбегавшие по оконному стеклу тонкие струйки дождя. Откуда же это волнение, когда, кажется, что вот-вот что-то произойдет? «Ведь уже и полночь, – думала я, глядя на раскачиваемый ветром уличный фонарь, который словно подмигивал мне. – Уже никто не позвонит, не постучит в дверь». А в душе было ожидание, что вот-вот случится что-то.

Вот и случилось. Что-то подсказывало, что все происходящее – не случайно. Уж очень удачно все складывалось для моей поездки: побег моих близких в столь необычное для этого время, ведь иначе как побегом их быстрые сборы не назовешь. Все решилось в одночасье. Обычно уезжают дважды в году в целях продления лета: весной и ранней осенью. А тут вдруг в середине ноября?! Но это мне оказалось очень даже на руку. Мне предоставлена свобода действий и передвижений. Кому я должна быть благодарна за выдавшийся мне карт-бланш?

А до этого ночью мне приснилось, будто бы я держу в руках билет на теплоход. Утром заглянула в сонник: оказалось, что билет снится вовсе не к поездке или путешествию, а к скорым переменам в жизни, к переоценке некоторых ценностей и пересмотру своих взглядов на жизнь.

– Было бы неплохо, – заметил мой муж. – Может, и ты поехала бы с нами за новыми впечатлениями.

– Поздно уже переоценивать, – не без сарказма ответила я. – В моем возрасте вряд ли во мне что-то может измениться.

– Как знать, – рассмеялась дочь. Вообще-то они правы: всего лишь год назад я и представить себе не могла, что в мою жизнь может прийти столько нового. По прогнозам астрологов этот год должен был стать для меня определяющим. Действительно, все в этом году было важным, все имело значение, и какой-то тайный смысл содержался во многих вещах. Было два знаковых события: первая за последние двадцать лет поездка в Петербург, значение которой для себя я до сих пор до конца не осознала, и безумная гонка в работе из-за поджимавших сроков, и радость от творческого горения при переводе сценария полнометражного художественного фильма. Почему озарения посещают только в момент сильной эмоциональной и даже физической нагрузки? Ведь работать несколько дней и ночей подряд, с небольшими передышками на еду и сон лишь для поддержания жизнедеятельности, это уже и в физическом плане утомляет не меньше мыслительной деятельности. Скорее всего, счастливые секунды даются сверху, для компенсации затраченных сил, но только в минуты полной занятости и огромного умственного напряжения. А усталость и чувство опустошенности – это уже приходит потом, позднее.

Почти год я работала над переводом очень интересного романа еще не ставшего известным молодого эстонского прозаика. Сюжет интересен, но написано таким сложным языком и местами просто непереводимо, что мне не раз в минуты отчаяния хотелось обратиться к автору за помощью, чтобы согласовать какие-то моменты. Я с головой ушла в работу, все остающееся от работы время была с внуками. Но не столько из желания облегчить жизнь своим детям, сколько из потребности контакта с уже подросшими интересными, внешне похожими, но с очень непохожими характерами личностями. Время, проводимое с ними, было подарком, отдыхом, насыщенным множеством эмоций и глубокими чувствами взаимопонимания и любви. Возможно, именно благодаря общению с ними я и успевала замечать происходящее вокруг меня. Общение с малышами, забота о них, занятия с ними, домашние дела, конечно же, замедляли темп работы. А когда работаешь над большой вещью, тогда важен каждый час, о работе думаешь постоянно. И это так трудно, когда спешишь работать, а темп работы замедлен по уважительным причинам. Мои внуки по отдельности и вместе взятые и есть те уважительные причины, к которым я испытываю безграничную нежность, до разрыва души. Я могу порой обижаться на их родителей, что те в очередной раз нарушают мои планы, оставляя малышей со мной. Им же я отдаю всю свою любовь без остатка. И они платят мне тем же. Мы на одной волне. И хорошо, что их сейчас нет рядом, – мне не надо прятать ни от кого своей растерянности и даже испуга.