Текст книги "Инженер магии"

XIV

Направляясь по белокаменной дороге в сторону торгового лагеря, Кадара, Брид и Доррин проезжают мимо очередного отряда конных Белых стражей. Доррин нервно треплет холку Меривен, однако стражи, лишь окинув путников взглядом, сворачивают на узкую боковую дорогу.

За невысокими внешними воротами разделительные посадки исчезают, и теперь из-под копыт поднимаются облака тончайшей пыли.

Доррин чихает. Брид перешептывается с Кадарой, и хотя Доррин мог бы легко услышать их разговор, он этого не делает.

– Неужто ты ничего не можешь поделать? – не выдерживает Брид. – Ты же целитель!

– Ничего... ааапчхи! не получится. Эта пыль, она...

Брид переглядывается с Кадарой, а Доррин силится подавить очередной чих. Но тщетно. Бедняга продолжает чихать на протяжении нескольких кай, и к тому времени, когда они добираются до каменного столба-указателя, уже едва держится в седле. К счастью, от указателя они сворачивают на глинобитную дорогу. Ее покрывает бурая пыль. Она плотнее и липнет к конским ногам. На протяжении примерно кай дорога идет на подъем, а начиная от гребня холма выравнивается.

Примерно в полукай от гребня видна небольшая будка, а рядом площадка – высохшая глина, клочки жесткой травы, редкие корявые кусты да полдюжины палаток.

– Я бы не назвал это лагерем богатых купцов.

– Это уж точно.

– Повозки нет? – спрашивает сонный караульный, не удосужившись даже встать с табурета, приставленного к стене облупившейся белой будки.

– Мы не торговцы.

– Тогда езжайте мимо рогатки.

Страж закрывает глаза прежде, чем Брид успевает направить своего мерина в проем между кольями.

– Забора – и то нет.

– Колья вбиты в двух локтях один от другого. Между ними ни одна повозка не проедет, так что торговцы все равно вынуждены платить малому у рогатки.

Кольями огорожена торговая площадка, на которой располагалось лишь несколько неказистых палаток.

– Прекрасная была мысль податься в такое чудное местечко, – ворчит Кадара, косясь на Доррина. – Да здесь никто и одного-то охранника себе позволить не сможет, куда уж там двух, да еще целителя.

– Поехали в Джеллико!

Ноги Доррина затекли, но больше вроде бы не болят, во всяком случае – не так сильно.

– И приедем туда без гроша?

– А куда нам деваться? – говорит Брид. – В Фэрхэвене нас никто не наймет, а задерживаться – значит, платить за ночлег. К тому же стражи ясно дали понять, что нам лучше уносить ноги. Черных целителей здесь не любят.

– Прости.

– Не за что. Без тебя мы ни за что не обзавелись бы лошадьми, к тому же ты предупредил нас о разбойниках. Ну а здесь ты пришелся не ко двору... – Брид косится на Кадару.

– Прости, Доррин, – произносит девушка. – Просто... тащились мы сюда, тащились...

– Но я же этого не знал. Просто подумал... может, хотя бы здесь...

– Ну что ж, раз уж мы сюда попали, так стоит хотя бы попытаться, – говорит Брид, направляя мерина к побуревшей палатке, рядом с которой стоят повозка и две лошади.

Два человека наблюдают за подъезжающими. В руках одного из них заряженный арбалет.

– Кого ищете?

Брид останавливается.

– Мы слышали, что здесь есть торговцы, которым нужны помощники, – учтиво произносит он.

– Это не мы, парень! – малый с арбалетом ухмыляется, обнажая почерневшие зубы. – На кой нам молодые, голодные головорезы? Обратитесь к Дарниту – в той латаной палатке. А отсюда валите, – и чернозубый поднимает арбалет.

– Не думаю, что это разумно, – веско произносит Брид.

– Может быть, парень, и неразумно. Да только ни ты, ни твои приятели мне не нужны. Так что езжайте к кому другому.

Удостоверившись, что задира опустил арбалет, спутники направляют коней к палатке, состоящей чуть ли не из одних выцветших заплат. Перед ней, возле маленького костра, поворачивая что-то на вертеле, сидит человек в когда-то добротном, а ныне обтрепанном платье. Рядом привязана тощая кляча.

– Ты Дарнит?

– Может, и Дарнит. А тебе-то что за дело?

– Мы слышали, будто тебе требуются помощники для следующей поездки.

– Ха! Это уж как пить дать, только у меня с прошлой и медяка не осталось. Последний ушел на эту, – он указывает на вертел, – костлявую птицу. Говорят, будто сутианцы готовы взять торговца в посредники на Норландском переезде. Попробую попытать счастья. С чародеями мне не тягаться и за их лицензию платить нечем.

– А не знаешь, кто тут мог бы нанять помощников? – тихонько спрашивает Доррин.

– Попробуйте поговорить с Лидрал. Вон та палатка с голубым флажком, – бородатый малый указывает пальцем в сторону маленькой палатки на склоне холма и сплевывает в грязь рядом с костром.

– Спасибо.

– Не благодари, а лучше дай спокойно поесть. Последнее время мне нечасто случается этак попировать, – он снимает с вертела прокопченную птицу и обламывает масляными пальцами ножку.

Локтях в ста к западу видна аккуратно натянутая палатка с обвисшим на безветрии голубым вымпелом. Ко вбитым в глину железным кольям привязаны лошадь и мул. К такому же колу по другую сторону цепью прикована повозка. У костра сидит человек в одежде из выцветшей голубой кожи и широкополой голубой шляпе. При приближении всадников человек встает, и становится ясно, что это женщина, ростом примерно с Кадару.

– Ты Лидрал? – с ходу спрашивает Брид.

– Да, – у нее низкий приятный голос и легкая улыбка.

– Дарнит – вон там его палатка – сказал, что тебе, может быть, требуются помощники.

– Нам всем требуются помощники, – отзывается женщина с мягким смехом, – да только мне не по карману нанять трех охранников.

– Они охранники, – говорит Доррин. – Я ученик целителя.

– Оно и по посоху видно, – кивает Лидрал и указывает на подвешенный над костром чайник. – Вы проделали долгий путь, и вам всяко не помешает отдых. Ничего особенного предложить не могу, но охотно угощу соком или пряным чаем.

Брид и Кадара переглядываются, а Доррин спешивается.

– У меня ноги стерты, – признает он.

– Вы все с Отшельничьего? – интересуется Лидрал.

– Да, – коротко отвечает Доррин, не видя смысла вдаваться в подробности.

Кадара поднимает бровь. Брид озирается, ища, куда бы привязать лошадь.

– Привязывай туда, где прикована повозка, – предлагает Лидрал.

– Всех трех? – спрашивает Доррин.

– А что, места не хватит? – суховато отзывается Лидрал, и он краснеет.

– Почему железо? – спрашивает Брид, продевая узду в ушко толстого железного кола.

– Несколько вольных торговцев недавно лишились и лошадей, и повозок.

Лидрал наполняет чайник.

– Поэтому и привязи с железными нитями? – интересуется Доррин.

– Да тебе самому может потребоваться пара охранников, целитель, – тихонько смеется Лидрал.

К лицу Доррина приливает жар, однако голос звучит решительно:

– Будь ты Белой, я бы почувствовал это сразу. К тому же ни одна Белая не завела бы рядом столько железа.

– Справедливое утверждение. Погодите, сейчас кружки найду... – с этими словами Лидрал ныряет в палатку.

Пока Доррин, по примеру спутников, привязывает Меривен к железному колу, Кадара смотрит на него из-под насупленных бровей.

К тому времени, когда он заканчивает возиться с лошадью, купчиха уже раздает кружки.

– Кому чай, кому сок?

– Мне чаю, – Кадара берет тяжелую коричневую кружку.

– Сок, – говорит Брид.

– Чай, – Доррину достается серая рифленая кружка с выщербинкой на ободке. Лидрал ловко засыпает в металлическое ситечко чайную стружку, опускает ситечко в закипевший чайник и снова ставит чайник на огонь.

– Особых удобств у меня, как видите, нет, – продолжает Лидрал, указывая на маленькую площадку перед палаткой, – так что устраивайтесь, кому как привычнее.

Сама она усаживается на маленький складной стульчик, а Брид с Кадарой – на землю, со скрещенными ногами. Доррин следует их примеру, но поскольку его ноги стерты, чувствует себя на твердой земле препаршиво.

Откуда-то сверху доносится голубиное курлыканье.

– Куда ты держишь путь? – спрашивает Брид.

– Возможно, это хотели бы узнать многие, странник, – с оттенком лукавства отвечает Лидрал.

– Странник?

– Это вежливое обозначение таких как вы, выходцев с Отшельничьего.

– А невежливое?

– Не будем в это вдаваться.

– Ты не похожа на других торговцев, – замечает Доррин.

– Оно и не диво. Я одна из немногих, кто разъезжает по северному треугольнику. В Фэрхэвене мне и бывать-то не случается, только в Вергрене. На сей раз Фрейдр уговорил меня заехать сюда и посмотреть что к чему, но, – тут она хмурится, – я только зря потеряла время. Завтра я уезжаю.

– Ты проделала весь путь в одиночку?

Лидрал пожимает плечами:

– Разбойникам морозы не по нутру, к тому же краски и пряности нелегко сбыть с рук, если у тебя нет контрактов. Да и вообще... – она бросает выразительный взгляд на висящие входа в палатку лук и колчан.

– О! – восклицает Доррин, заметив короткий меч, который мог бы составить пару клинку Кадары. – Тебя обучали биться в манере Западного Оплота?

– Тебе определенно нужен охранник, целитель, – смеется женщина.

Кадара качает головой. Доррин опять густо краснеет.

– Ну а как насчет тебя? – не отстает Брид. Он все же надеется получить работу.

Купчиха пожимает плечами.

– Пока я справлялась так. Прибыль не окупает наем охраны. Когда-то было иначе, но теперь порядки устанавливают чародеи.

– Они контролируют главные дороги? – спрашивает Брид. И как только этакий здоровяк может так долго не менять позы, не испытывая неудобств!

В ответ Лидрал лишь кивает, после чего встает и тянется к чайнику.

– Пожалуй, чай уже заварился. Сперва ты, целитель.

Доррин подставляет свою кружку.

Налив чаю Доррину и Кадаре, Лидрал приносит из палатки фляжку с соком для Брида.

– Спасибо, – говорит Доррин, глядя прямо в светло-карие глаза.

От других палаток доносятся отдаленные голоса, да еще воркует невидимый голубь.

– А что это за маршрут – «северный треугольник»? – Кадара отбрасывает со лба рыжую прядь и отпивает из кружки.

– Обычно углами треугольника являются Спидлар, Вергрен и Тирхэвен. Из Вергрена я еду в Райтел, оттуда старым северным трактом через Аксальт в Клет. Потом спускаюсь на барже в Спидлар. Дастрал обязан обеспечить мне проезд в Тирхэвен. Там я беру краски и пряности, с которыми плыву по реке назад в Джеллико. Это снова через Райтел; я останавливаюсь там дважды, но обе остановки короткие. Примерно восьмидневка уходит у меня на приведение в порядок старого склада – Фрейдр вечно недоглядит, – а потом все начинается заново.

– А зачем ты приехала сюда?

Лидрал качает головой:

– Можешь назвать это паломничеством в Фэрхэвен. Конечно, пряности много места не занимают и сбыть их здесь худо-бедно можно. Но мне, по правде, не нравится ездить дальше Вергрена.

Доррин ухмыляется.

– Что тут смешного? – спрашивает Кадара.

– Ничего, просто я мог бы сообразить раньше...

Все взоры обращены к нему.

Юноша смущенно пожимает плечами.

– Хаос суров ко всем проявлениям жизни, а еду дают растения или животные. Из этого следует, что им должны требоваться пряности, и Белые торговцы тут не годятся.

– Ну, если ты так думаешь...

– Он прав, – говорит Лидрал. – Так оно и есть, только вот можешь ли ты растолковать, почему?

– Ну... – бормочет Доррин. – Одно вытекает из другого. Я хочу сказать... Хаос – это разрушительное начало. Он все разлагает, особенно живое. Пряности помогают сохранить пищу, но сами они деликатны...

– Лидрал, – мягким и глубоким голосом произносит Брид, – что ты посоветуешь нам?

– Никто из здешних вас не наймет, это точно. Вот западнее, в Дью или других городах Спидлара надежда есть. А то в южном Кифриене или Южном Оплоте – там не так чувствуется влияние чародеев.

– Далековато он, этот Южный Оплот, – с досадой произносит Кадара.

– А ты, значит, не можешь позволить себе помощников? – говорит Брид.

– То есть пару охранников и целителя? Короче говоря, не могу ли я нанять всех троих? Ну, это вряд ли.

– Но ты ведь не против нашей компании, – встревает Доррин. – За самое пустяшное жалование... хотя бы.

Брид и Кадара смотрят на него.

– Я имел в виду, – поясняет юноша, – что коли искать оплачиваемую работу надобно в Спидларе, до которого еще требуется добраться, то почему бы нам не проделать этот путь с наименьшими затратами?

– Ну, серебреник-другой вдобавок к кормежке я, пожалуй, могу себе позволить, – говорит Лидрал.

– Так ты доверяешь нам? – задумчиво спрашивает Брид.

– Я доверяю целителю.

Кадара вновь переглядывается с Бридом. Лидрал с ухмылкой смотрит на Доррина, а тот – на огонь костра.

XXV

– В Фэрхэвене видели странную компанию – два бойца и юный целитель, – решается заговорить ученица.

– Это похоже на Сарроннин, – отмахивается маг с глазами, словно два маленьких солнца.

– Но по мнению Зерлат, целитель вдобавок способен чувствовать ветра.

– Вот как? И где же эта троица?

Ученица пожимает плечами:

– Согласно действующим приказам....

– К черту действующие приказы! Кто-нибудь знает, куда они направляются?

Ученица осторожно переводит дух, видя, как глаза Джеслека приобретают отсутствующее выражение, означающее, что его чувства находятся сейчас в каком-то другом месте.

– Они направились к Рассветным Отрогам.

– Как они выглядели?

Молодая женщина, не обращая внимания на выражение лица своего наставника, поджимает губы.

– Целитель – худощавый юноша с рыжими курчавыми волосами. С ним девушка, вооруженная двумя мечами и молодой, но рослый и крепкий мужчина.

– И никто не счел странным, что двое бойцов охраняют какого-то мальчишку-целителя? – глаза Джеслека снова вернулись к жизни. – Кто знает, что представляет собой этот целитель? И он появляется как раз в тот момент, когда мы начинаем затягивать петлю вокруг Отшельничьего! Здесь вообще кто-нибудь о чем-нибудь думает?

Он выходит из комнаты, и его шаги эхом отдаются на ступенях башни.

– Ты еще не Высший Маг, – сердито бормочет себе под нос ученица, а потом, вздохнув, продолжает протирать лежащее на столе зеркало.

XXVI

Доррин взмахивает поводьями, побуждая Меривен не отставать от повозки.

– А почему все Черные так настроены против Фэрхэвена? – спрашивает Лидрал.

– А как может быть иначе после всех доставленных Белыми неприятностей? – отвечает вопросом на вопрос Доррин. – И кроме того, для человека, связанного с гармонией, иметь дело с хаосом... мучительно.

– Сдается мне, Отшельничий весьма произвольно определяет хаос, – замечает Лидрал.

Доррин издает хриплый смешок:

– Похоже на то. Они там все так озабочены поддержанием гармонии в понимании Черных, что склонны любое изменение считать хаосом, – он отгоняет москита. – Даже гармонии свойственны перемены, но они этого не замечают.

– А как вообще определяется, что есть Черное, а что Белое?

– Ну это вдалбливается с первых же уроков, в самом начале обучения.

– А кто дает эти уроки?

– Один из Черных магов.

– А они все учат одинаково? Что будет, если один из этих магов, скажем, помрет?

– Его ученики да и другие маги знают то же самое, что и он.

– Люди запоминают то, что хотят запомнить, – хмуро кивает Лидрал. – Занявшись торговлей, я это живо усвоила. Но ты ведь умеешь читать, писать, а?

– Конечно, – вздыхает Доррин. – Я прочел чуть ли не всю отцовскую библиотеку. На Отшельничьем много книг. Во всяком случае, у моего отца.

– Выходит, вся магия, и Черная и Белая, записана?

– Белая – нет. Да и из Черной... Вообще-то из книг нельзя понять, ПОЧЕМУ то-то происходит так-то или КАК совершить то-то и то-то. Там описываются основные принципы и условия... – Доррин качает головой. – Но почему это тебя интересует?

– Интересует – и все, целитель. Я занимаюсь торговлей. Чем больше узнаю, тем дольше проживу.

Доррин бросает взгляд на гладкий лоб под широкополой шляпой, потом смотрит на едущих впереди Кадару и Брида.

– Почему ты скрываешь...

– Потому что. Я предпочла бы оставить все как есть. Твои друзья знают?

– Не думаю. Хотя с уверенностью сказать не могу – вряд ли они тут же начали бы болтать.

– Давай, я останусь для всех вас просто торговкой. Годится?

– Как тебе угодно, – отвечает Доррин, размышляя о том, каково быть женщиной в Кандаре. Ограничивает ли принадлежность к женскому полу права и возможности? Конечно, магистра Лортрен рассказывала о том, как Белые низвергли Западный Оплот как раз из-за господства в нем женщин, но зачем вообще одному полу господствовать над другим? Совершенно очевидно, что люди сражались из-за своих убеждений и верований, но зачем они это делали? Борьба никогда не меняла ничьих убеждений: победить или даже убить противника – не значит его переубедить.

Юноша окидывает взглядом холмы, отделяющие их от Вивета, захолустного городишки, который они проехали несколько дней назад. Небо над головой ясное, однако Доррину кажется, будто на солнце наползло облачко. А подняв глаза, он видит черную кружащую птицу.

Брид и Кадара тоже замечают ее – едущая впереди Кадара указывает рукой на небо. Доррин тянется к ним чувствами, чтобы услышать их разговор.

– Этот стервятник не иначе как чародейский соглядатай, – произносит Брид, касаясь рукояти своего тяжелого клинка.

– Просто замечательно, – ворчит Кадара. – Только этого нам и не хватало!

– С чего ты взяла, будто он высматривает нас? Кому какое дело до мальчишки-целителя да пары бойцов?

– Понятия не имею. Но все сводится к Доррину. Как всегда.

Доррин наблюдает за медленным приближением птицы, описывающей широкие круги.

Меривен нервно ржет.

Отстегнув лук, Лидрал тянется к колчану.

– Что ты собираешься делать?

– Подстрелить стервятника.

– Но...

– Проклятые чародеи сообщают своим купцам о маршрутах и перемещениях вольных торговцев. При этом они не любят сознаваться в том, что используют птиц.

С этими словами Лидрал останавливает повозку и накладывает стрелу.

Чувства Доррина тянутся к небу и сталкиваются с белизной, окутывающей птицу.

– Не-е-ет! – кричит юноша, но поздно: стрела уже сорвалась с тетивы.

Кадара и Брид оборачиваются – их движения кажутся замедленными. У Лидрал отвисает челюсть. Крылья птицы застывают на взмахе.

В небе видны похожие на солнца глаза, устремленные на путников.

Белый туман, который Доррин не видит обычным зрением, но слишком хорошо ощущает, окутывает его, пронизывая насквозь, проникая в сознание, стремясь подавить волю.

«Я – ЭТО Я... – мысленно твердит юноша. – Я... Я!»

Неистовая белая буря разрывает мысли Доррина в клочья и разбрасывает в стороны, заставляя его провалиться в ничто.

Доррин приходит в себя, услышав ржание Меривен.

Он пытается заговорить, но язык не ворочается, голова раскалывается. Оказывается, он упал на шею кобылы и лежит, вцепившись в ее гриву. Чувствуя себя насекомым, чудом не прихлопнутым гигантской мухобойкой, юноша с опаской выпускает гриву, медленно выпрямляется и щурится на солнце. Уже за полдень. Он озирается в поисках своих спутников.

Повозка и вьючная лошадь стоят локтях в ста вверх по дороге. На козлах лежит темная фигура. В нескольких сотнях локтей ниже по пыльной дороге стоит, держа в поводу двух лошадей, Брид. Кадара перевесилась через низкую придорожную ограду: ее рвет.

Доррин машет Бриду. К тому времени, когда юноша подъезжает к повозке и спешивается, Лидрал еще неподвижна. Пробежав пальцами по лбу женщины, он убеждается в том, что она жива и скоро придет в себя. Отдав ей большую часть той немногой энергии, какая у него еще оставалась, Доррин достает флягу и смачивает ей губы.

– Такого со мной еще не бывало, – бормочет она, с трудом поднимаясь.

– Так ведь у тебя не бывало и спутников с Отшельничьего, – отзывается Доррин, протягивая ей флягу.

– Надо ехать дальше, – говорит женщина, сделав большой глоток и вернув флягу. – Я не хочу, чтобы ночь застала меня в дороге, хотя с чародеями сейчас и мир.

– Если это мир, мне не хотелось бы увидеть войну.

Доррин пристраивает флягу на место и взбирается на лошадь.

Лидрал возвращает на место лук и колчан, проверяет упряжь и садится на козлы.

– Поехали.

– Это твоих рук дело? – спрашивает Брид, подъезжая к Доррину.

Кадара, все еще бледная, следует за ним.

– Нет.

– Тогда почему...

– Не знаю. Это был Белый маг, и он нас видел. Возможно, ему захотелось показать, насколько он силен.

Хлопнув себе по шее, Доррин убивает москита и утирает с руки кровь.

– Предостережение? – размышляет вслух Брид. – Может, оно и так. Но почему нам?

Все переглядываются.

– Хватит лясы точить! – отрезает Лидрал. – Поехали!

XXVII

– Что они собой представляли? – спрашивает Высший Маг. – Ты очень быстро вернулся.

Джеслек пожимает плечами:

– Юнцы с Отшельничьего, как и докладывали стражи. Однако все нуждается в проверке. В конце концов некоторые из пророчеств Книги сбылись.

– А я думал, ты выше суеверий Предания.

– Чтобы отвергнуть что-то, нужно сначала с этим познакомиться.

– Ну-ну, отговорка как раз для тебя.

– Так ты собираешься отказаться от амулета? – с нарочитой беспечностью спрашивает Джеслек. – Ты обещал, а я кое-что продемонстрировал...

– Я припоминаю и кое-что насчет завершения работы.

– Как тебе будет угодно. Просто такую работу не завершишь за одну ночь, да и в Книге не говорится, что это произойдет вдруг.

– Приятно видеть, что ты культивируешь терпение, – улыбается Стирол. – А как насчет юнцов? Ты испепелишь их или погребешь под расплавленным камнем?

– Нет. По мне, будет лучше, если они разнесут весть. Какую угрозу для меня могут представлять два бойца и юнец, едва заслуживающий имени целителя? Я предпочитаю поберечь силы для более важных дел.

– Вроде подъема последней гряды между Кифриеном и Галлосом?

– Это тоже. Несколько холмов я уже поднял, но сторона, обращенная к Галлосу остается слишком открытой.

– Уверен, стражи твою заботу оценят.

– И кроме того, нам придется подумать о блокаде Отшельничьего.

– Ах, да. Следующий шаг в твоей повестке дня.

– Припоминаю, ты и сам говорил, что нам нужно что-нибудь предпринять, – Джеслек вежливо улыбается.

– А я и предпринял, правда, предложил нечто не столь прямолинейное. Хотя, признаю, в прямоте есть... своя правда.