Текст книги "Кот, который нюхал клей"

Место действия: квартира Квиллера; позже – редакция газеты.

Время действия: день похорон Фитчей.

В соответствии с пожеланиями семьи это были скромные похороны. Они прошли в Старой Каменной церкви, расположенной через сквер от владений Квиллера, полиция направляла движение транспорта в нужные стороны и препятствовала зевакам толпиться около церкви. На кладбище не было ни репортеров, ни фотографов с их объективами.

Райкер хотел осветить это событие в газете и написать, что имя Фитча имело вес в округе, что убийство ввело всех в шок и поэтому похороны заслуживали большего внимания.

– В таком городе, как наш, все по-другому, – возражал Джуниор Гудвинтер. – Мы уважаем чувства близких.

Райкер настаивал, спор затягивался, и в результате Квиллера попросили рассудить оппонентов.

Он согласился с Джуниором:

– Любопытствующие не пострадают. За час все детали похорон станут общеизвестными. Телефоны будут заняты, в кафе и барах будут болтать об этом. Сплетни в Пикаксе распространяются быстро, и газетам, которые выходят дважды в неделю, за ними просто не угнаться. Так что публиковать репортаж о похоронах не имеет никакого смысла.

В утро похорон, когда Квиллер печатал последний абзац истории Эддингтона Смита, а сиамские кошки сидели на его столе, зазвонил телефон. Юм-Юм тотчас исчезла в неизвестном направлении, Коко прыгнул к телефонному столику и зарычал на аппарат.

– Квилл, это Коки, – сказал голос в трубке. Голос Элкокови Райт, молодого архитектора, звучал строже, чем во время их краткого флирта в Центре. – Я звоню из строительного вагончика перед твоим домом.

– Приятно слышать твой голос, Коки. Когда ты приехала? Как тебе театр?

Теперь Коко, встав на задние лапы, а передними опершись на плечо Квиллера, мурлыкал в трубку. Квиллер оттолкнул его в сторону.

– Работа идет хорошо. Только одна проблема: цвет стен в гостиных не совпадает с образцом. Они должны быть розовыми, неяркими, чтобы ласкать взгляд актеров и поднимать их настроение. Стены нужно перекрасить за счет подрядчика.

– Как долго ты пробудешь здесь, Коки?

Коко кусал телефонный шнур, и Квиллер снова оттолкнул его.

– До завтра. Я остановилась здесь, в отеле. Он не слишком шикарен, но в моей комнате есть кровать и водопровод, за что я и благодарна.

– Давай пообедаем сегодня вечером. Заходи ко мне, если будешь проходить мимо. Мы выпьем, и ты сможешь поприветствовать Коко. Он сейчас неприлично суетится по какой-то неясной причине.

– Пока, – сказала она.

Квиллер повернулся к коту, сидящему на телефонном столике на расстоянии вытянутой руки.

– Итак, в чем дело, приятель? Если тебе интересно, с кем я говорю по телефону, поинтересуйся вежливо.

Коко почесал ухо с равнодушием, могущим вывести из себя кого угодно. Квиллер продолжил печатать, но его прервал другой телефонный звонок – от Полли Дункан. Ласковые интонации ее голоса означали, что она избавилась от своей сварливости. И его надежды возродились.

– Мне очень жаль, Квилл, – сказала она. – В понедельник был твой день рождения, а я даже не вспомнила об этом, когда мы обедали в среду. Если не слишком поздно его отметить, не будешь ли ты моим гостем в ресторане «У Стефани»?

– С удовольствием бы, – сказал он с теплотой в голосе, – но, к сожалению, приехал архитектор проекта театра, и я должен уделить ему внимание.

– Надолго он приехал?

– Уедет завтра в полдень. – Он решил не уточнять пол архитектора.

– Не мог бы ты пообедать со мной завтра вечером?

– В субботу? Боссы газеты угощают сотрудников в честь победного начала. Это будет сугубо домашний праздник с напитками, премиями и речами, но я обязан присутствовать там как представитель Фонда Клингеншоенов.

– Да, ты действительно занят, – сухо проговорила она.

Он с надеждой ожидал приглашения на ростбиф и йоркширский пудинг в ее уютном маленьком доме в воскресенье, но она вежливо закончила разговор.

Квиллер в задумчивом настроении направился в деловую часть города, чтобы сдать свою статью в редакцию. У здания газеты он увидел почтовую машину и почтовых курьеров, затаскивающих большие мешки в дом. Их содержимое высыпалось на пол в центре просторного помещения, и каждый, включая даже издателя, разрезал конверт и подсчитывал бюллетени голосования по поводу названия нового издания.

– Подходи, Квилл! – позвал Джуниор. – Угощайся кофе и пончиками, а потом подключайся к работе.

– Система голосования, при которой голосующий вписывает в бюллетень вариант названия, лучше всего, – заметила Хикси. – Здесь один голос за «Веселый треп».

К полудню было несколько голосов за «Хронику», «Горн» и «Летопись», но восемьдесят процентов читателей отметили первое – «Всякую всячину».

– По крайней мере, оно отличается, – неохотно признал Райкер.

– Здесь все любят выпендриваться, – объяснил Джуниор. – Мой сосед подвесил свою рождественскую елку вверх ногами к потолку, а ресторан в Брр берет пять центов за салфетку.

– Я знаю фермера в Уайлдкэте, который не верит в экономию дневного света. Он отказывается переводить свои часы вперед, так что все лето опаздывает на час, – сказал Роджер.

– Я уговорила старушку, торгующую конфетами, сигаретами и порнографическими журналами, дать рекламу, и она, упомянув о похоронах Фитчей, сказала, что никогда не была на похоронах. Всю ее семью погребли на заднем дворе без всякой суеты, – сообщила Хикси.

– Не верю ни единому слову, – произнес Райкер.

– В Мускаунти поверишь всему, – возразил Квиллер. – Насчет порножурналов Хикси преувеличивает. Я был в этом магазине.

– Это правда! – настаивала она. – Сладострастный материал за занавеской.

– Вы, бездельники, за работу! – приказал Райкер. – Сюда идет разносчица с новым мешком.

Квиллер хотел уйти, но, услышав, что они послали за сандвичами, решил остаться.

– Что нового в полицейском обзоре? – спросил он Роджера.

– Расследование продолжается – это все, что мне сообщили.

– Большего они и не скажут.

– Как ты думаешь, что им известно?

– Все думают, что следы ведут в Чипмунк. Это первоначальная версия. Но знаешь, мне не нравится, что целый город приобретает дурную репутацию. Когда я преподавал, у меня были хорошие ученики из Чипмунка. Там живут приличные семьи из рабочего класса, но из-за нескольких хулиганов город стал притчей во языцех.

Квиллер разглаживал свои усы, и Хикси заметила знакомый жест.

– Если полиция не сможет раскрыть это дело, то оставьте его Квиллу, – съязвила она.

– Одна вещь меня заинтересовала, – сказал Квиллер. – Жена Харли никогда не посещала репетиции в театральном клубе. Не любила людей, я думаю. Интересно, почему она собиралась на репетицию во вторник вечером? – Он ждал ответа, но все молчали. – Не хотела оставаться дома? Знала, что должно что-то произойти?

– О, – произнес Джуниор. – Это что-то новенькое!

– Мы не знаем ее связей в Чипмунке. Вероятно, она знала о планах ограбления дома.

– Ее девичья фамилия Уркл, и это приличная семья. Белл неважно училась и в конце концов бросила школу. Но плохой девочкой ее не назовешь, – сказал Роджер.

– Продолжай, Квилл. Что у тебя за теория?

– Допустим, она дала ключ от дома и сказала своим сообщникам, где искать добычу. Но расписание было нарушено, потому что Дэвид и Джилл задержались. Когда ее сообщники прибыли, они столкнулись с Харли. Вероятно, он узнал их или, может, они просто испугались, что он узнает их, и поэтому убили его. После этого Белл стала опасна, поскольку знала, кто убил ее мужа, и могла расколоться на допросе.

– О! – воскликнул редактор. – Сколько же человек было вовлечено в ограбление? Все говорят об убийцах во множественном числе.

– Для всеобщей безопасности чем меньше, тем лучше. Я бы сказал, один сидел на страже в машине, а другой работал внутри. С одним Харли справился бы, поэтому грабитель вынужден был стрелять… Представляю печальную картину: «бедная» маленькая Белл в своих так называемых репетиционных одеждах, ждущая наверху, понимающая, что заговор провалился, играющая сцену, которую никогда не репетировала.

– И все происходит на фоне тихой музыки? – предположила Хикси.

– Она слышит выстрел внизу. Она напугана, не знает, что делать дальше. Она слышит, как убийца поднимается по лестнице…

– Ты бы лучше продолжил писать свой роман, Квилл, – сказал Райкер.

– Один из полицейских сказал мне кое-что интересное, – заметил Роджер. – Не для протокола, конечно. Определяя время смерти, они установили, что Белл застрелили первой.

Место действия: «Старая мельница».

Время действия: вечер того же дня.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Элкокови Райт, архитектор из Цинциннати.

Ожидая прибытия Элкокови Райт, Квиллер написал два письма с соболезнованиями: одно Найджелу Фитчу, потерявшему сына, а другое Дэвиду и Джилл, оплакивающим брата. Он должен был работать быстро, чтобы успеть запечатать конверты и наклеить марки, прежде чем этот кот-маньяк доберется до них. Как только конверт или марка появлялись из ящика стола, Коко подкрадывался к ним с дрожащим носом и бешеным блеском в глазах. Затем Квиллер поправил картину над диваном, передвинул грязные кофейные чашки и разбросал газеты, надел свой лучший костюм и наполнил серебряное ведерко льдом.

– Придет Коки, – объявил он сиамцам. – Попытайтесь вести себя хорошо.

Коко сморщился, издал нечто среднее между шипением и мурлыканьем, и Квиллер тут же понял почему: раздался звонок в дверь – прибыла Коки. Были объятия и поцелуи, соответствующие обстоятельствам, а после Квиллер сказал:

– Я больше не могу называть тебя Коки. Коко будет откликаться Он может подумать, что зовут его. Кошки ревнивы к своим именам. Коко не любит никого, кто трогает его хвост, из любопытства открывает ему рот или называет кого-то или что-то его именем, будь то животное, овощ или минерал. Вот почему у нас в доме есть только имбирный эль и никаких других напитков.

– Это нормально, – сказала Элкокови. – Называй меня Эл. Так мой муж всегда называл меня. Как ты, Квилл? Ты выглядишь очень здоровым, это неприлично. Я скучала по тебе с тех пор, как приехала в город.

– Я был в Центре, на вечеринке в пресс-клубе, дышал отравленным воздухом и пытался заболеть, чтобы мои старые друзья смогли узнать меня.

– Должна заметить, что деревенский воздух тебе очень подходит.

– Ты тоже изменилась, – не остался в долгу Квиллер. – Выглядишь старше и мудрее, не сочти это сомнительным комплиментом.

Прежде она носила одежду, которую шила сама, теперь же она стала элегантной, хорошо одетой, самоуверенной городской женщиной с удачной карьерой – в брюках, подходящих для лазания на стройке.

– Ничего, кроме хорошей работы и плохого замужества, не может сделать женщину старше и мудрее, – сокрушенно призналась она.

– Я не знал о твоем замужестве. Ты разведена?

– Нет, но я работаю в Цинциннати, а он в Сан-Франциско, водителем грузовика. – Развивать эту тему она не стала, а Квиллер не стал задавать лишних вопросов.

Подойдя к маленькому бару, встроенному в книжные полки, он спросил:

– Надеюсь, ты по-прежнему пьешь йогурт и сливовый сок?

– Нет, конечно! Я предпочитаю ирландское натуральное виски, если у тебя есть… Это Коко? Он тоже выглядит старше и мудрее.

– Это малышка Юм-Юм. Ты никогда ее не видела.

– Она восхитительна. Как твоя личная жизнь, Квилл?

– Откровенно говоря, не знаю. Я был очень счастлив с женщиной моего возраста, библиотекарем, но она ревнует меня к более молодой женщине, которую я нанял в качестве дизайнера по интерьеру.

– Держись библиотекарши, Квилл. Ты знаешь, как я отношусь к дизайнерам по интерьерам! Вспомни, когда я была ленивым ассистентом в студии мисс Моуди, со всеми этими абажурами и мамочкиными колыбелями? – Элкокови оглядела гостиную с одобрением. – Рада видеть, что ты отделал ее в современном стиле.

– Это утешает, особенно старые книги и гравюры.

– Тебе нравится жить здесь?

– К моему удивлению – да. Я всегда жил в больших городах, и у меня взгляд на жизнь обитателя большого города, но в провинции люди думают по-другому, и я приспособился. В городах таких размеров более ощутим человеческий масштаб и утешает медленный ритм жизни.

– Второй раз за полторы минуты ты говоришь об утешении. Это признак старости?

– Старше значит умнее. В Пикаксе я много хожу; похудел, и дышится легче. У нас свежий воздух, безопасные улицы, минимум движения, дружелюбные люди, катание на лодках летом и на лыжах зимой…

– Пикаксу нужен архитектор? Молодая, талантливая, дружелюбная женщина хотела бы подать заявление.

– Вскоре мне может понадобиться, – ответил Квиллер. – Я собираюсь переделывать старый амбар под жилое помещение.

– Я всегда мечтала переделать именно амбар.

– Мы пообедаем сегодня вечером в старой мельнице, переделанной под ресторан. Думаю, ты одобришь и пищу, и архитектуру. Но сначала я хотел бы провести для тебя обзорную экскурсию по Мускаунти.

– Поехали, – сказала она, осушая свой стакан.

Они проезжали мимо ферм, лесов, озер и старых выработок. Элкокови удивлялась причудливым формам заброшенных шахт и полуразвалившихся рабочих строений, городам-призракам, живописным каменным фермам и целому бревенчатому городу на берегу озера.

– А теперь мы подъезжаем к месту, где расположены имения богатых семей.

Дорога бежала то вверх, то вниз по зеленым холмам, обрамленная низкими каменными стенами. Затем машина свернула на дорогу между опорами, отмечающими границу владений.

– Это поместье Фитчей – сотни акров. Я никогда не был здесь раньше. Говорят, здесь стоят два интересных дома. Один – двадцатидвухкомнатный особняк, возведенный еще в двадцатые годы, а другой – современный дом, который был сфотографирован для одного центрального журнала.

Дорога, обогнув холм, поднялась на скругленный гребень и снова стала спускаться, извиваясь между лесами и лугами.

– Великолепные пейзажи! – восклицала Элкокови. – Это работа ледников или бульдозеров?

Они снова поднялись на холм и внезапно увидели длинный каменный дом со множеством труб и две полицейские машины на дороге.

– Во вторник здесь произошло убийство, – объяснил Квиллер.

– Ты об убийстве банкира и его жены? – спросила Элкокови. – Я слышала об этом от строителей.

Машина шерифа перегородила дорогу, как только Квиллер подъехал к дому, и шериф в коричневой униформе подошел к нему:

– Эта дорога закрыта, сэр. Могу я взглянуть на ваши права? – Он взял документы, предъявленные Квиллером, и выражение его лица потеплело, как только он прочел имя богатейшего человека в округе. – Вы кого-то ищете, сэр? Ни здесь, ни в другом доме никого нет.

– Моя пассажирка – архитектор из Цинциннати, – ответил Квиллер. – Она просто хотела увидеть дом Дэвида Фитча. О нем ходят слухи.

– Понимаю, – медленно сказал шериф, задумчиво кивая головой, так что кисточки на его широкополой шляпе затанцевали. – Вы можете проехать туда, если хотите. Я провожу вас. На дороге несколько хитрых развилок и топких луж.

Две машины медленно ползли по извивающейся дороге.

– Откуда здесь лужи?! – воскликнул Квиллер. – Уже неделю не было дождя. И развилок на дороге тоже нет.

Они ехали вверх и вниз по пологим холмам, и наконец появился эффектный дом.

– Фантастика! – закричала Элкокови. – Архитектора вдохновили эти домики на старых рудниках!

Дом представлял собой пятиэтажную пирамиду неправильной формы, с верхнего этажа которой открывался прекрасный вид на долину.

Шериф подошел к гостям легкой пружинистой походкой.

– Можете прогуляться вдоль террасы, если хотите. Отсюда хороший вид. Можно увидеть большое озеро.

– Вы знаете, кто построил дом? – спросила Элкокови.

– Каспар Янг, мэм.

– Вы знаете архитектора?

– Нет, мэм.

Изучая дом со всех сторон, она обратила внимание на массивные бревна консольного типа, соединенные с пристройкой, которые вносили путаницу в ориентацию стен, углов и окон.

На шерифа дом тоже произвел впечатление.

Квиллер поблагодарил его и, посматривая на часы, поехал за машиной шерифа вниз по дороге.

– Хочу посмотреть, – сказал он Элкокови, – сколько времени займет путь отсюда до каменного дома, хочу уточнить, в какой момент он будет виден. Мне интересно знать, сколько предупреждений было сделано взломщикам – сколько времени было на то, чтобы запаковать добычу и скрыться. Дэвид и Джилл собирались забрать Харли и Белл. Но у них случилась авария с водопроводом. Следовательно, если бы не авария, ничего бы не произошло. Значит, кто-то хотел, чтобы они опоздали. Кто-то специально вывел водопровод из строя?

– Я подозреваю водопроводчика, – сказала Элкокови. – Мне все водопроводчики кажутся подозрительными.

Они миновали городок Брр, расположенный на берегу озера, после чего направились к «Старой мельнице».

Здание бывшей мельницы, гнездившейся на деревянном основании, совершенно очаровало Элкокови. Старое мельничное колесо поворачивалось, скрипело и вздрагивало, как если бы по-прежнему мололо пшеницу и кукурузу. Внутри мельницы стены и полы были выкрашены в цвет меда, а светлые столы и кресла выглядели весьма шикарно.

– Привет, Дерек, – сказал Квиллер высокому бармену, с хозяйским видом наполнявшему стаканы. – Много сегодня работы?

– Пятница, ты же знаешь, – объяснил Дерек. – Кошкам понравился тушеный лосось на завтрак?

– Спрашиваешь! Они съели даже чешуйки. – Поворачиваясь к своей гостье, Квиллер представил ей бармена: – Это Дерек Катлбринк, поставщик изысканной пищи для моих кошек и член театрального клуба.

– Привет! – сказал Дерек.

– Моя гостья проделала путь из Цинциннати, чтобы попробовать твоего знаменитого тушеного лосося, Дерек.

– У меня есть родственница в Цинциннати, – сказал он.

– В Цинциннати полно родственников, – ответила Элкокови с улыбкой.

– Где моя любимая официантка? – спросил Квиллер.

– Отдыхает. Сегодня у нас новая девочка. Это ее первый день. Она нервничает и поэтому опаздывает, так что не дергай ее.

В конце концов хрупкая пугливая девочка предстала перед столом.

– Я С-с-салли, ваша официантка. Сегодня с-с-специальные тушеные моллюски, устрицы Рокфеллера и тушеный л-л-лосось. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Да, Салли, – сказал Квиллер. – Для дамы натуральное ирландское виски, а для меня воды с долькой лимона.

– Вода с… чем?

Элкокови стремилась поговорить о театре и описывала изящные лестницы в вестибюле, уклон амфитеатра, открытость сцены.

– Скажи, у вас хорошая театральная труппа? – спросила она.

– Любители, но хорошие, – ответил он. – Труппа основана сто лет назад, и тогда она называлась – Драматический театр. Но нынешнее поколение думает, что такое название не соответствует истине, так что теперь это просто театральный клуб. Молодой человек, которого убили во вторник, был одним из наших лучших актеров.

– При каких обстоятельствах его убили?

– Он и его жена были застрелены в своем доме, – каменный дом, где мы неожиданно встретили полицейских.

– Они находились под действием наркотиков?

Квиллер холодно посмотрел на нее:

– Никто здесь не принимает наркотиков, Элкокови.

– Это ты так думаешь. Полиция знает, из-за чего произошло убийство?

– Очевидным мотивом считают кражу. Говорят, в доме были богатые коллекции, собранные предыдущими поколениями Фитчей. Фитчи не нувориши, их здесь любят. Харли и его брат – люди общительные, доброжелательные, со стилем.

– Что известно о жене Харли?

– Они поженились совсем недавно. Я не был с ней знаком.

– Не знаю, стоит ли говорить об этом, но… строители сказали, что она была гулящей.

– Они представили какие-нибудь доказательства?

– Нет, но все они стоят на этом. Почему такой мужчина, как Харли, женился на девушке с подобной репутацией?

– Хороший вопрос. Меня это тоже интересует.

На миг она отвлеклась, потом произнесла:

– Там сидит женщина, которая неотрывно смотрит на нас. С ней другая женщина.

– Опиши ее.

– Среднего возраста, выглядит интеллигентно, некрашеные волосы, приятное лицо. Простой серый костюм, простая белая блузка.

– Шестнадцатый размер? Прогулочные туфли? Это моя библиотекарша, – сказал он. – Я говорил ей, что буду обедать с приезжим архитектором, и она, вероятно, думала, что архитектор с бородой и курит трубку. Я не пускался в объяснения. Теперь я оказался в неудобном положении.

– Если тебе нужно утешение, – сказала Элкокови, – молодая, талантливая женщина-архитектор может его предоставить.

Внезапно настроение в ресторане изменилось. Приятный гул голосов обедающих был прерван возбужденным шумом в дальнем углу комнаты. Двери в кухню захлопали. Официантки что-то сообщали своим клиентам, а те отвечали им, сокрушенно восклицая. Одна официантка уронила поднос на пол. Это была Салли. Встав на колени, она начала торопливо собирать сырный пирог.

Квиллер окликнул Дерека:

– Что происходит?

– Салли узнала новости и подняла переполох. К счастью, это был сырный пирог, а не суп или что-нибудь еще.

– Какие новости? – взревел Квиллер.

– Ты в курсе, что мать Харли в больнице?

– Конечно, – сказал Квиллер нетерпеливо.

Дерек посмотрел в сторону кухни.

– Мать нашей официантки работает санитаркой в больнице. Она только что позвонила и сказала, что миссис Фитч умерла.

– О Боже! – простонал Квиллер и объяснил Элкокови: – У миссис Фитч случился удар, когда она узнала о сыне.

– Ага, – сказал Дерек. – Когда она умерла, ее муж еще находился в больнице. Узнав о случившемся, он сел в машину и застрелился.