Текст книги "Оковы бессмертия"

– Доброжелатель.

– Который угрожает.

– Разве в моих словах есть угроза? – искренне удивился голос, чем смутил Снежану.

– Вы хотите прекращения следствия по делу близнецов?

– Отнюдь.

– Тогда?

Вместо ответа раздались гудки.

Снежана пожала плечами. Положила телефон на стол. Завтра она обязательно узнает хозяина номера. Он даже не скрыл его.

Глава третья

Едва войдя в свой кабинет, Снежана села за компьютер.

Она ввела в базу номер ночного звонка и получила адрес. Увидев фотографию, следователь оторопела. На нее смотрело лицо, очень похожее на лица убитых вчера девушек.

Волков Максим Григорьевич. 25 лет. Холост. Местом проживания значилась деревня их района. Всего в получасе езды от райцентра.

– Слишком взрослый для тебя голос звонил мне. Видимо, кто-то воспользовался твоим телефоном. Ты как будто старший брат Раисы с Жанной.

Снежана решила немедленно поехать к Максиму и все выяснить.

Следующим летом Маша с Аней гостили у Анны Сергеевны – родной сестры своей матери.

Она была вдовой и одна воспитывала двенадцатилетнего сына Васю, с которым обходилась строго. Несмотря на это, Вася рос проказником и нередко бывал наказан.

– Перестань бегать! – в который раз уже приказывала Анна Сергеевна, стоя у закрытой двери с розгами в руках.

Мальчик бегал по комнате от двух горничных.

– Надоели мне Ваши наказания, маменька.

– Что же прикажешь делать с тобой?

– Простите меня. Я больше не буду подглядывать за кузиной.

Перебегая в очередной раз, мальчик упал.

К нему тут же подбежали горничные. Подняли и повели к дивану. Положили на живот, спустив штаны. Зажали руки с ногами.

– Теперь ты будешь наказан сильнее за свое упрямство, – пригрозила Анна Сергеевна.

Она подошла, замахнулась, но ее отвлекли шаги за дверью.

В комнату вошла ее племянница – тринадцатилетняя Маша.

– Что тебе? Видишь, я занята. Твой кузен перешел границы приличий.

– Простите его, тетушка. Мне жаль Васю. Слишком часто он бывает наказан.

– Ничего не поделаешь. Он, зная о наказании, все равно проказничает.

– Не будьте слишком строгой, тетушка.

– Будешь матерью, сама за розгу возьмешься.

Вася лежал и гадал, будет он наказан или будет прощен. Он уже сожалел о своем проступке. Одновременно сладко было вспоминать стройное тело кузины.

Он так засмотрелся в окно на переодевание Маши, что не услышал звука шагов маменьки Анны Сергеевны.

«Ах ты, бесстыдник»! – воскликнула женщина и попыталась схватить сына за шиворот.

Мальчик оказался проворнее и побежал в дом. Анна Сергеевна пошла за ним, по дороге взяв горничных. В этой комнате он был заперт и пойман. Теперь лежал, ожидая наказания.

– Простите Васю, тетушка, ради моего приезда. Мне бы не хотелось видеть его, страдающим от боли.

– Ну, хорошо, – сдалась Анна Сергеевна. – Только ради твоего приезда прощаю его. Слышишь, Вася?

– Да, маменька.

– Отпустите его и ступайте, – велела Анна Сергеевна горничным.

Те отпустили мальчика.

Вася встал и подтянул штаны.

Гуляя в парке, Маша с Васей затеяли необычный для них разговор.

– Тебя что-то беспокоит, Маша?

– Недавно увидела мальчика похожего на тебя.

– Я тоже не раз видел его.

– Он как будто твой брат.

– Да, – вздохнул Вася. – Папенька был не только с маменькой. Это его сын от Варвары – бывшей горничной маменьки. Когда она узнала правду, то хотела запороть ее до смерти, но папенька вмешался. Выдал Варвару замуж, даже навещал их.

От изумления Маша открыла рот. Еще до этого распахнула глаза.

– Откуда ты все это знаешь?

– Услышал однажды разговор родителей после очередного посещения.

– Подслушал?

– Почти. Вышло случайно, – мальчик поморщился, вспомнив что-то неприятное.

– Наказали? – догадалась Маша.

– На этот раз папенька за подслушивание. Маменька была даже рада, что я обо всем узнал.

– Тебе часто достается, но ты сам виноват.

– Знаю, но мне так здесь скучно. Спасибо за то, что вступилась.

– Я не хочу, чтобы ты не мог нас развлекать. Как же мальчик живет сейчас? – вернулась к разговору Маша. – Мать не боится?

– Папенька перед смертью взял с маменьки слово не вредить им.

Маша стала задуваться о своем отце, который тоже мог быть не только с матерью. Поговорить же об этом ей было не с кем, кроме двоюродного брата.

– Не думай лучше о родителях плохо. Они в любом случае остаются нашими родителями до конца жизни. Их же внебрачные дети становятся нашими крепостными.

В глазах Васи мелькнул злой огонек.

– Что ты будешь делать со своим братом, когда вырастешь?

– Он мне не брат! – вдруг повысил голос мальчик и нахмурился.

– Хорошо. Успокойся, пожалуйста.

– Я сделаю с ним то, что не сделала маменька со своей горничной. Естественно, найду подходящую причину.

Маше больше не захотелось продолжать разговор.

Снежана легко нашла дом Максима. Тот был самым красивым в деревне. Сразу был виден новострой.

Остановившись возле калитки, Снежана заглушила мотор, вышла из машины.

Хозяин дома, видимо, услышал шум машины.

Не успела женщина подойти к калитке, как дверь дома открылась, и с крыльца сошел молодой человек.

Снежана еще больше поразилась внешнему сходству парня с убитыми девушками.

– Здравствуйте. Вы кого-то ищете? – спросил парень, подойдя к калитке.

– Здравствуйте. Мне нужен Волков Максим Григорьевич.

– Это я.

Снежана достала удостоверение, показала.

– Что случилось? Чем я могу помочь полиции?

– Я веду расследование убийства вот этих близнецов.

Место удостоверения заняли фотографии сестер.

– Когда их убили?! Как?! – Максим побледнел и открыл калитку. – Пойдемте в дом.

– Вижу, что Вы их знаете.

Дом состоял из трех комнат и кухни.

Вместо печки под окнами были батареи с трубами, уходящими за пределы жилого помещения.

– Идемте пить чай, – предложил Максим.

Кухня имела современную обстановку. Правда, возле плиты стоял газовый баллон.

– Вы живете один, Максим Григорьевич? – Снежана села за стол.

– Просто Максим. После смерти бабушки один.

Максим хлопотал с чаем. На столе возник чайный сервиз. Женщина сразу поняла его принадлежность к антиквариату. Печенье, пряники, даже конфеты.

– Вы чай-то пейте. Не стесняйтесь.

Парень отхлебнул из чашки. Снежана взяла печенюшку.

– Родители?

– Вы ведь видите мое сходство с Жанной и Раисой. Поняли, кем я им прихожусь.

– Вы были знакомы с сестрами?

– Нет. Лишь наблюдал за ними.

– Почему?

– Не хотел расстраивать семью отца.

– Вы носите фамилию матери?

– Отчима. У меня была полноценная семья.

– Как Вы узнали правду об отце?

– Знал всегда, – парень пожал плечами. – От меня ничего не скрывали

– Значит, Наталья Валериевна не знает, что у мужа есть сын?

– Кто? – не понял Максим.

– Мать сестер.

– Мы никогда не говорили с отцом о его жене. Можно вопрос?

– Конечно.

– Как убили моих сестер?

Следователь объяснила про отсутствие причин смерти.

Чай был забыт, и уже остыл.

– Я ведь был у клуба в тот вечер. Мог бы помочь сестрам, – Максим расстроился по-настоящему. – Меня отвлек мальчик.

– Мальчик?

– Ну, да. Только я увидел выходящих из клуба сестер, как сзади меня окликнул мальчик лет десяти. Он хотел узнать, как пройти на улицу Гагарина. Пока я ему объяснял, девушки ушли. Я и поехал домой.

– На чем поехали?

– Велосипед. Я люблю прилагать силу при движении.

– Как выглядел мальчик?

– Обычный мальчик. Шатен. Был одет в черный свитер и джинсы. Вы думаете, он как-то связан с убийцей?

– Вполне возможно. Маленький мальчик гуляет один и не знает дороги домой.

– Заблудился, – предположил Максим. – Еще вопрос.

– Пожалуйста.

– Как Вы меня нашли?

Снежана не утаила разговор прошедшей ночью.

– Кто мог взять Ваш телефон, Максим?

Парень надолго задумался.

– Не знаю. Я нигде не оставлял его. Ночью был дома. Теперь я становлюсь подозреваемым в убийстве?

Снежана достала визитку из сумочки.

– У меня нет даже косвенных улик против Вас. Позвоните мне, если что-то вспомните. Последний вопрос: Вы видели однорукую девушку, выходящую из клуба?

– Однорукую? Нет, не выходила. Я бы обязательно запомнил.

Попрощавшись с радушным и словоохотливым хозяином, Снежана поехала обратно в город. По дороге она раздумывала над новой информацией, полученной только что.

Было ясно, что звонивший ей ночью мужчина хотел, чтобы она узнала о старшем брате убитых девушек. Пока что не ясна цель подобного содействия следствию. Да и есть ли здесь помощь? Парень не похож на того, кто желает смерти. Предъявить ему нечего. Он мог видеть убийцу? Мог. Однако чутье следователя подсказывало, что Максим не врет, и он действительно был отвлечен мальчиком от наблюдения за сестрами. Мальчик? Он подослан убийцей либо действительно заблудился? Уж его-то найти нереально. Вопросы. Никаких ответов. Кто же брал телефон Максима без его ведома, да еще ночью? Кого искать: однорукую девушку или мальчика? Девушку проще.

Наталья почти уже собралась на работу, чтобы выполнить особый пункт договора, как раздался звонок в дверь.

На пороге стоял Анатолий Борисович.

Он буквально с кулаками набросился на женщину.

– Вы могли вчера все сказать?!

– О чем Вы? – попятилась Наталья.

– Не притворяйтесь хотя бы теперь! – не унимался мужчина.

– Я не понимаю, Анатолий Борисович.

– Сегодня утром мне позвонил Ваш защитник и намекнул на то, что Вас трогать не стоит.

– Вы ведь отлично знаете, что у меня никого нет.

– Значит, кто-то тайно защищает Вас.

– Не знаю, кто мне помогает.

– Думаю, скоро узнаете.

Директор остыл, видя растерянность работницы.

– Так мне можно не выполнять свою обязанность?

– Разумеется, – мужчина достал платок, вытер лоб. – Я не хочу лишиться фермы, а, возможно, и жизни.

– Сожалею.

– Бросьте. Вы же против исполнения особого пункта.

– Разумеется, Вам следует отменить его.

– Всего доброго, Наталья.

– Всего доброго, Анатолий Борисович.

Мужчина вышел, оставив дверь открытой.

– Как? Снова сбежали? Ищите!

– Ищем, Карл Христофорович. Нигде нет.

– Не провалились же они сквозь землю.

– Лес большой. Скрыться легко.

Разговор происходил между управляющим имения Анны Сергеевны и старостой деревни, ближайшей к лесу.

– За лето уже десяток детей исчезло из вашей деревни. Как я объясню Анне Сергеевне, что никого вернуть не можем?

Староста пожал плечами.

– Так что ж поделаешь с нечистым лесом? Никак, баба-яга завелась.

Управляющий показал мужику кулак.

– Ты мне тут брось сказки рассказывать! Не найдешь детей – шкуру спущу с их родителей, чтоб другие лучше за своими детьми смотрели.

– Так они и сами не рады пропаже. Тут еще одно дело, – староста замялся.

– Говори.

– Среди пропавших детей сын барина.

– Какой сын?

– Варвары.

– Запомни, Савелий, у нашего покойного барина только один сын – Василий. Понял?

– Понял, Карл Христофорович. Виноват.

– Еще раз услышу, что ты крепостного с барином равняешь. Плохо тебе придется.

Староста поклонился.

– Ступай. Передай повеление родителям. До завтрашнего утра даю время на поиски.

Начались пропажи деревенских детей еще месяц назад.

Ушли брат с сестрой в лес и не вернулись.

Искали их неделю. Ни живыми, ни мертвыми не нашли.

Через неделю та же история: уже пятеро в лесу как сквозь землю провалились.

Вчера еще трое ушли в лес и не вернулись.

Тщетно Анна Сергеевна призывала полицию к поискам. Прошли люди лес, отобедали у вдовы, да и назад воротились, никого не найдя.

Люди стали поговаривать о нечистой силе, что в лесу поселилась. Она-де детей заманивает да искавшим людям глаза отводит. Вот только ни барыня, ни управляющий в сказки не верили, потому решили выпороть тех родителей, что за детьми не доглядели.

Прошел день. Люди снова ни с чем вернулись домой. Никто не был найден.

Деревня погрузилась в уныние. Все разошлись по домам сразу после выполнения работ. Нигде не играла гармошка, не пели девушки. Все молились, надеясь на милость Бога и барыни.

Ближе к полудню деревенских жителей собрали возле пары широких скамеек и бадей с розгами.

Верхом на лошади появилась барыня. Она обратилась к крепостным:

– Вот уже десять детей сбежало из деревни. Многие говорят о нечистой силе, укравшей их, но я не верю. Они скрываются в лесу и с наступлением осени вернутся, если прежде не будут пойманы. Я уверена, что родители знают их убежище, что они способствуют детям скрываться. Советую немедленно сказать о том. Повиниться и принять менее суровое наказание.

– Барыня, мы не знаем ничего о наших детях, – со слезами на глазах сказала одна из матерей, чьи дети пропали первыми.

– Мы бы не позволили им жить в лесу, – сказала другая женщина.

– Их ведь могут съесть волки, – запричитала Варвара.

Анна Сергеевна зло посмотрела на бывшую горничную, в душе радуясь побегу ее единственного сына.

– Помилуй нас, барыня! – раздалось сразу несколько женских голосов.

Мужики стояли, молча ожидая наказания. Каждый хотел возвращения детей пусть и с последующим наказанием. Остальные мужики уже запретили своим детям ходить в лес.

– Вижу ваше упрямство. Что ж. Начинайте наказание.

– Я видел похитителя! – раздался детский крик.

Мальчик лет семи прибежал к толпе.

– Кто же? – спросила барыня.

– Управляющий уводит детей в лес, – мальчик показал пальцем на Карла Христофоровича.

– Как это понимать? – Анна Сергеевна строго посмотрела на мужчину.

– Видимо, он мстит за недавнее наказание, – невозмутимо проговорил он.

– За что же был наказан?

– Я часы обронил, а он, шельмец, подобрал и в карман.

– Вор, значит? – барыня недобро посмотрела на мальчика.

Тот опустил голову.

Все знали, что за воровство барыня наказывает крепче, чем за побег. Карл Христофорович, можно сказать, спас мальчика своим молчанием.

– Резво он бегает после порки.

– Так ведь Вы не велите малых детей сильно бить.

– Так-то за обычную провинность можно простить. Кража – дело особое. Вы же знаете, Карл Христофорович, мои принципы.

– Виноват.

– Заприте мальчика в особой избе, – Анна Сергеевна вдруг рассмеялась. – Придумал же похитителя. Ладно, уж не буду никого наказывать.

– Дак, как же, барыня, я ведь правду говорю, – опешил мальчик.

– Ну-ну, поговори еще. Посидишь да подумаешь.

Управляющий подошел к мальчику, взял за ухо.

– Я же тебя пощадил, а ты на меня клевещешь, – наклонился он к нему.

– Я правду говорю, – не унимался мальчик. – Ай! – вскрикнул он, потому что мужчина больно сжал ухо.

Глава третья

В день похорон снова шел дождь. Мелкий и мокрый.

Наталья в черном траурном платье стояла безразличная ко всему. Слез уже не было. Кажется, они все уже выплаканы на всю жизнь. Дыхание уменьшилось. Казалось, сердце замирает гораздо дольше. Лишь сейчас женщина поняла, что дочерей больше нет. До этой минуты, у себя в квартире, она надеялась, что вот сейчас дверь откроется, и квартира наполнится смехом девочек. Сестры снова начнут шуточную борьбу за право обнять маму. Она же обнимет их обеих и скажет о своей огромной любви.

Наталья тяжело вздохнула и осмотрела людей, пришедших разделить ее горе, хотя горе разделить нереально с теми, кто любит ее девочек по-другому.

Рядом стояла Лида. Кроме нее на похороны пришло пять бывших одноклассников. Никого не было приезжих, хотя Наталья звонила на работы дочерей. Все лишь выразили соболезнования и занялись своими делами.

Двое мужчин в дождевиках копали могилы.

Рядом стояли гробы. По традиции девушки были одеты в подвенечные платья, в которые не суждено одеться при жизни.

Сестры умерли вместе, так же, как и жили. Умерли, но не стали похожими на мертвых. Спящие невесты – сравнение подходящее. Как будто сон дивный напал на девушек внезапно.

Наталья смотрела на лица дочерей и представляла, как они сейчас поднимутся и засмеются вместе с матерью.

Внезапная мысль пришла в голову матери, убитой горем. Она кинулась на гробы. Слезы снова хлынули из глаз.

– Проснитесь, мои девочки! – закричала Наталья, тормоша дочерей.

– Наташа, не надо, – Лида бросилась к подруге.

– Летаргия! Вот что у них. Их не надо хоронить!

– Нет, Наташа. У них началось разложение.

Лида кое-как оттащила подругу от гробов.

Мужчины стали закрывать гробы. Затем опустили в могилы.

– Тебе нужно бросить горсть земли, – шепнула Наталье Лида.

– Я не могу.

– Так надо.

Наталья подошла к могиле и внезапно зашаталась. Если бы не подоспевшая Лида, то она бы рухнула на опущенный гроб.

Поблагодарив подругу, Наталья взяла горсть земли и бросила вниз. Подойдя ко второй могиле, сделала то же самое.

Ночь. Над лесом взошла луна.

Управляющий Карл Христофорович стоял возле березы. Рядом с ним стоял мужчина. Одет он был по-крестьянски.

– Я угодил с детьми? – спросил управляющий.

– Да, ты как всегда отлично выбрал.

– Все довольны?

– Никто не пытался сбежать.

– Я рад, но вижу печаль на твоем лице.

– Тебя видел мальчик.

– Его рассказу не поверил никто. Беспокоится не о чем.

– Пока что не поверил. Карл, ты ведь знаешь наше правило.

– О чем ты?

– Никто не должен видеть наших действий, чтобы никто ничего не заподозрил.

– Знаю.

– Все-таки у тебя случился проступок.

Карл Христофорович побледнел, понимая, к чему клонит собеседник.

– Так ли необходимо наказание?

– Если бы решал я, – собеседник развел руками.

– Мои заслуги ведь велики.

– Ты ведь знаешь, что никакие заслуги не отменят наказания за вину.

– Нечаянную.

– Не имеет значения. Идем. Палач ждет.

Мужчина повернулся и пошел вглубь леса, уверенный, что управляющий пойдет за ним. Он и пошел, ссутулив плечи, опустив голову.

– Мое отсутствие насторожит больше присутствия.

– Я знаю свой народ лучше тебя, немец, – усмехнулся мужчина.

Они шли по ночному тихому лесу. Не было даже шелеста ветра в листве деревьев. Бесстрастная луна освещала путь мужчин. Луна и звезды.

Тишину ночи нарушали лишь шаги да стук сердца Карла Христофоровича. Управляющему казалось, что стук сердца заглушает шаги по лесной тропинке. Тропинке, ставшей его последним скорбным путем. Лесная тишина ассоциировалась у мужчины с могильной тишиной.

Впереди видна была спина его давнего друга. Спина того, кто теперь от имени всех объявил ему смертный приговор и провожал сейчас к месту казни.

Управляющий содрогнулся при мысли о казни. Слишком суровое наказание за его нечаянный проступок. Он ведь очень много трудился на благо людей. Они же перечеркнули все его старания.

Проклятый мальчишка! Как же он сумел его выследить? Уж он следил внимательно за всеми шорохами. Никто мальчику не поверил и не поверит впредь. Несмотря на это, его решили наказать в назидание другим, как часто случалось у них.

Карл Христофорович и сам не раз выносил смертный приговор. Тогда он был холоден, считая наказание суровой необходимостью. Те люди тоже многое сделали для них, но это им не помогло, так же, как и ему сейчас. Все повторяется в жизни, но теперь уже с ним.

Даже своего родного брата он не пощадил. Позже его глаза, полные мольбы, часто снились ему. Он вскакивал с кровати в холодном поту и бесконечное количество раз просил прощения.

В ту последнюю ночь перед казнью он даже не пришел попрощаться с братом. Потом во время казни отворачивался от его взгляда, ищущего последней поддержки в своих мучениях. Он ее не получил.

– Куда мы идем?

– Тебя велено казнить в лесу.

– То есть тайно, – Карл Христофорович усмехнулся.

– Не расстраивайся. Тебе ведь не нужна толпа зрителей.

– Что же скажут люди, не найдя меня через месяц, когда будет всеобщее посвящение?

– Что-нибудь придумаем. Никто не узнает о твоем проступке. В памяти останешься тем, кем был.

– И на том спасибо.

– Зато ты умрешь быстро.

– Я бы предпочел долгую жизнь быстрой смерти.

Палач стоял возле пня. Он был еще молодым парнем с только начинающей расти бородой.

Он хмуро посмотрел на Карла Христофоровича.

– Не смотри так печально, – попросил он палача.

– Ты не должен умирать.

– Уже все решено.

– Я пытался тебя защитить.

При этих словах палач поморщился. Управляющий понял, что парень был наказан за своеволие.

– Спасибо.

– Ведь ты мне стал отцом, – в глазах парня стояла печаль. Он готов был заплакать.

– Приступай, – сказал тот, кто привел управляющего сюда.

Палач вынул из кармана кляп, сунул его в рот Карлу Христофоровичу. Затем управляющий, встав к пню, повернулся к палачу спиной. Тот завел его руки за спину, связал их веревкой из кармана. Поставил Карла Христофоровича на колени. Затем быстрым движением заломил его руки вверх и дернул на себя.

Управляющий повалился спиной на пень, замычав от боли в вывернутых плечах. Надавил еще на плечи. Наказуемый застонал.

Затем палач, опустившись на колени справа, стал медленно расстегивать одежду управляющего. В глаза его старался не смотреть. Руки дрожали. Оголил грудь. Достав из кармана нож, замахнулся и всадил лезвие в грудь, прекратив мучения человека, которого называл отцом.

Палач закрыл лицо руками и дал волю слезам.

– Зачем вы его казнили? – спросил парень сквозь рыдания.

– Он допустил непростительную ошибку. Подверг нас опасности разоблачения.

– Мальчику не поверили. Крепостной против управляющего.

– Дело не в мальчике, а в том, что он может быть прощен и снова совершить ошибку.

– Можно было дать ему еще один шанс.

Парень никак не мог успокоиться.

– Не стоит подвергать всех опасности из-за одного человека.

– Не так уж велика опасность, – не отступал парень.

– Встань и посмотри на меня.

Парень повиновался.

Мужчина смотрел строго.

– Не тебе обсуждать великие решения. Ты всего лишь палач. Еще не раз придется казнить. Запомни это. Сейчас заверши дело.

Тело управляющего было снято с пня и утоплено в болоте.

– Карла Христофоровича нигде нет, Анна Сергеевна.

– Где же он?

Горничная пожала плечами.

– Баба-яга его тоже забрала, как тех детей, – хихикнул Вася.

– Да, ну, тебя.

– Так надо спросить того мальчика, что говорил вчера про Карла Христофоровича.

– Верно, Маша. Пусть покажет то место, где видел управляющего.

Изба, куда заперли мальчика за кражу часов, состояла из трех комнат. В одной содержали мужчин и мальчиков, в другой находились женщины с девочками. В третью комнату водили пороть.

В зависимости от вины люди здесь сидели по несколько недель. Кормили их хлебом с водой.

Командовал в избе Игнат – мужик лет сорока. Он-то и проводил телесные наказания в третьей комнате.

Мальчик не совершал кражи часов. Он только поднял их с земли. Тут же к нему подошел управляющий, хватившись пропажи. Он-то и решил, что мальчик вор, но умолчал об этом и сам наказал мальчика. Тот пытался ему объяснить, но тщетно. Про похищения детей мальчик решил промолчать, боясь за свою жизнь.

Теперь же мальчику предстояло заключение и несколько порок.

Прошла первая ночь заточения мальчика. На этот раз в комнате он находился один.

Проспав на голом полу, мальчик встал и взглянул в небольшое окно, забранное решеткой.

Солнце уже встало высоко над горизонтом. Игнат не будил его.

Через несколько минут дверь открылась. Вошел Игнат с куском хлеба и кружкой воды.

– Поешь. Звать тебя как?

– Тимошкой, – мальчик взял свой скудный завтрак.

– Что ж ты часы-то украл у Карла Христофоровича?

– Так не крал, с земли поднял, отдать хотел. Он сразу обвинять стал, – объяснил Тимошка.

– Барыня не поверила тебе. Плохо тебе придется, – вздохнул Игнат.

– Переживу. Не впервой же пороть будут.

– Правду ты барыне вчера сказал про управляющего?

– Да. Детей увел Карл Христофорович.

– Силой увел?

– Нет, – замотал головой мальчик. – Они с радостью шли.

– Неужто, – не поверил Игнат. – Зачем же немцу дети? В веру свою латинскую обратить хочет, чтобы меньше на Руси православных было.

Тимошка не ответил. Он отдал мужчине пустую кружку.

Игнат вышел, запер дверь.

Мальчик остался сидеть, прислонившись к стенке. Ему самому было интересно, зачем управляющий увел стольких детей. Он даже пожалел, что не был выбран. Потом Тимошка, конечно бы, сбежал, да еще бы остальных привел. Вряд ли бы их сильно наказали. Не побег же это, а похищение. Управляющего за то надо на каторгу сослать.

Управляющего Карла Христофоровича крепостные не любили. Суров он был. Чуть что, сразу порол. Вот избу тюремную придумал. Только от дел отрывал. Мало ему одной порки. Пусть его баба-яга съест!

Тимошка так размечтался, что забыл о своем плачевном положении.

Вскоре Игнат вернулся.

– Идем.

Мальчик встал, вышел из комнаты.

В избу вбежала горничная.

– Барыня зовет мальчика. Пропал Карл Христофорович.

– Повезло тебе, Тимошка. Не вернешься сюда.

Горничная повела мальчика.

Анна Сергеевна ждала возле дома.

– Можешь показать тот путь в лесу, где видел управляющего?

– Да, барыня.

Женщина верхом в сопровождении десяти мужиков отправилась на поиски Карла Христофоровича.

Тимошка шел впереди. Несмотря на то, что тогда дело происходило ночью, мальчик хорошо ориентировался и при свете солнца.

Отряд продвигался все дальше и дальше в лес.

– Леший его завел, – проговорил один из мужиков не без радости в голосе.

– Поделом ему, – подхватил другой мужик.

– Не вы ли его убили? – спросила барыня.

– Что, ты, матушка! Такой грех на душу брать, – оба мужика перекрестились.

– Так поверили мальчику вчера, да и учинили расправу.

– Нет, матушка, не мы его, – сказал третий мужик.

– Тогда молчите, не то учиню допрос. Будете помнить всю жизнь.

Тимошка остановился.

– Чего встал?

– Отсюда назад я воротился. Карл Христофорович дальше детей повел.

– Почему сразу не пошел ко мне? – спросила строго Анна Сергеевна.

– Вчера мне веры не было, барыня, – Тимошка, однако, струхнул.

– Ладно.

Мужики еще походили по лесу, но никаких следов не обнаружили.