Текст книги "Новая хозяйка Гринвуд-Холла"

Глава 10

– Идём быстрее, – Юлия, не отпуская моей руки, побежала по лестнице в мансарду, стуча каблуками по старым доскам.

Мне ничего не оставалось, как следовать за ней, стараясь не отставать, чтобы не упасть, споткнувшись о ступеньку.

– Что случилось? – пыталась я добиться у кузины объяснений столь странному поведению, но она не снизошла.

Так и затащила в мою комнату. Уже внутри отпустила руку и бросилась к шкафу, распахивая створки. А я осталась у двери, глядя, как Юлия хватает с полок мою одежду и бросает её на кровать. Видимо, она не нашла ничего интересного, поскольку открыла второе отделение и вытащила оттуда три мои платья, висящие на «плечиках», чтобы не мялись.

– И это всё? – грозно спросила кузина, презрительно рассматривая лежавшие на кровати наряды.

Я промолчала, хотя очень хотелось высказать, что денег мне за работу не платят, а потому и купить обновки мне не на что. Поэтому одежды у меня было немного. На мне было надето платье служанки, в котором я выполняла самые грязные и тяжёлые работы.

А стирка и полоскание белья в речке относилось именно к таким.

Ещё одно простое домашнее платье. Оно было удобным, но не годилось для выходов на люди. И два, которые мне подарила сама Юлия. Эти платья были довольно старенькими и уже вышли из моды, но вполне ещё прилично выглядели. А я берегла их, как могла. И была уверена, что они послужат мне ещё не один год.

– Всё, – ровным тоном ответила я.

А что ещё говорить? Больше у меня ничего нет.

К тому же я по-прежнему не понимала причины странного поведения Юлии. С чего бы ей вдруг проводить ревизию моей одежды?

– Тогда… – она приподняла над кроватью два моих платья, те, что когда-то принадлежали ей.

Кузина поочерёдно смотрела то на голубое с незабудками, которое держала в правой руке. То на персиковое с маленькими розочками по подолу, которое было в левой.

– Надевай, – скомандовала она и бросила в меня голубое.

Я быстро выставила вперёд руки, чтоб поймать его. Смотрела на Юлию, всё ещё недоумевая, что происходит. Зачем нужно было срывать меня с работы? Чтобы я примерила платье, которое и так уже носила второе лето?

– Чего ты стоишь? Надевай! Быстро! – Юлия повысила голос. Похоже, теряя терпение.

И я решила не спорить.

Переоделась быстро, выслушивая нетерпеливые понукания кузины, которая даже снизошла до того, чтобы застегнуть пуговки на спине. Мера моего удивления всё росла и росла, перемежаясь недобрыми предчувствиями.

Ох, неспроста все эти приготовления.

После Юлия так же тащила меня через весь дом, остановившись у дверей на террасу. Здесь она оглядела меня придирчивым взглядом, недовольно поцокала языком, мол, что с тобой ни делай, всё без толку. А потом велела следовать за ней и распахнула створки.

Я обмерла.

На меня уставились сразу пять пар глаз. Тётушка и Анна смотрели с почти неприкрытой ненавистью и предупреждающей угрозой. Алекс только равнодушно мазнул взглядом, и я была ему благодарна за это. А вот двое гостей, которых я надеялась больше никогда не встретить, глядели… по-разному.

На лице мистера Хокса читалась такая радость от моего появления, словно мы были очень давно и очень хорошо знакомы. Я вспомнила подробности первых наших встреч и покраснела, смутившись. Но новый сосед отказывался понимать возникшую неловкость и продолжал смотреть.

Выражение лица мистера Гринвуда я не могла прочитать, чтобы дать ему какое-либо толкование. Он… смотрел. Смотрел пристально. И хмурился. И его высокий лоб прорезала глубокая складка. А у меня внутри вдруг на долю секунды возникло совершенно сюрреалистичное желание эту складку разгладить кончиками пальцев.

Я даже моргнула, прогоняя наваждение. С чего бы вдруг такие глупые желания?

Мне мистер Гринвуд совсем не нравится. Даже как человек. Он слишком мрачный, неприступный, смотрит на всех свысока. Наверняка холодный и неуживчивый. Даже странно, что такой милый и обаятельный мистер Хокс с ним дружит.

А новый владелец Хокс-парка вызывал у меня симпатию, даже несмотря на наши первые две встречи. И вообще, я была склонна винить в возникших неловкостях его друга.

Наверняка именно мистер Гринвуд был инициатором того подглядывания. Потому и молчит мрачно – мучается приступами совести. Вот только признаваться не хочет.

Даже самому себе.

– Добрый день, – я присела в неловком реверансе. И исподволь взглянула на тётушку, пытаясь определить, зачем я здесь, и чего она от меня хочет.

– Здравствуйте, дорогая мисс Клэптон, – оба мужчины поднялись. Но мне навстречу отправился только мистер Хокс, мистер Гринвуд молча поклонился, оставаясь на месте. – Как прошла ваша прогулка?

Я снова взглянула на тётушку. Какая прогулка? О чём он?

– Эби гуляет каждый день по одному и тому же маршруту, и ей эти прогулки уже успели приесться, – вмешалась Юлия.

Мне только и оставалось, что согласиться.

– Да, успели, – слабо улыбнулась я, чувствуя всё возрастающую неловкость.

Тем более что мистер Хокс продолжал удерживать мою руку в своих, и мне пришлось почти что выдернуть её.

– Прогулки вам очень на пользу. Вы прекрасно выглядите. И платье тоже у вас прелестное, – он и не думал отходить, засыпал меня сомнительными комплиментами.

А я мучительно покраснела, хотя и не думала, что ситуация может стать ещё более неловкой. Оказалось – может, ведь после стирки я выглядела усталой, да и руки от воды, сначала горячей, потом холодной, покрылись противными «цыпками». Перчатки я надеть не догадалась, и Юлия на мои руки тоже не посмотрела.

А в этом платье гости меня видели в прошлый раз. Теперь подумают, что мне больше нечего надеть.

– Благодарю вас, – пролепетала я, чувствуя, что пылают уже не только щёки, но и уши.

– Эбилейль, ну что ты стоишь как неродная. Принеси себе кресло и садись, – вмешалась миссис Прайс.

И я вздрогнула от неожиданности. В голосе тётушки звучал приказ, ослушаться которого я не могла. Вот только чем мне после аукнется это настойчивое приглашение? Прежде я не сидела с родственниками за одним столом.

Накрывала.

Разливала.

Убирала.

Но не разделяла трапезу.

– Да, тётушка, – проговорила я тихо и уже развернулась, чтобы пойти за плетёным креслом, но меня остановили.

– Постойте, мисс Клэптон, – в хрипловатом голосе тоже звучал приказ, пусть и мягкий, завуалированный, но я автоматически послушалась.

Остановилась.

Обернулась, глядя вопросительно. Уровень неловкости просто зашкаливал. Я была бы счастлива уйти отсюда, скорее исчезнуть. Но не видела ни малейшей возможности исполнить своё желание.

Ещё и этому Гринвуду что-то от меня нужно.

– Подождите, я помогу вам принести кресло, – он поднялся со своего места и подошёл ко мне.

Я смотрела на гостя почти с ужасом. Никто и никогда не предлагал мне помощь. Особенно в присутствии тётушки. Почти неосознанно перевела взгляд на неё. Так и есть, миссис Прайс нахмурилась, губы сжались почти в тонкую линию.

Ей явно не понравилось это предложение.

Но мистера Гринвуда это, похоже, совсем не волновало. Да и вряд ли он заметил, как изменилось тётушкино лицо. Это я привыкла считывать её эмоции, чтобы предугадывать реакцию. А гостям это было без надобности.

– Идёмте, мисс Клэптон, покажете, где у вас стоят кресла, – Гринвуд подошёл ко мне неприлично близко.

Мне нужно было отступить с террасы, пройти в гостиную, чтобы увеличить расстояние между нами. Но я почему-то замерла, почти не в силах пошевелиться. Меня переполняли эмоции. В голове роились тысячи мыслей.

И главная заключалась в том, что тётушке не нравится происходящее, а значит, мне не поздоровится, когда гости уйдут. Меня переполнял страх, заставляя оцепенеть, как та мышь перед змеёй.

– Мисс Клэптон, – хрипловатый голос одновременно с прикосновением тёплых твёрдых пальцев к обнажённой коже предплечья вывели меня из ступора.

Что?

Я подняла глаза на него, сглотнула ставшую вдруг вязкой слюну и рефлекторно облизала губы. Кажется, моя растерянность разозлила Гринвуда, потому что его тёмные глаза потемнели ещё больше. Я даже засомневалась, что когда-то мне в них мерещились золотистые крапинки осеннего леса.

Теперь они казались мне непрозрачно, антрацитово чёрными, как самая глухая, непроглядная ночь.

– Покажите, где стоят кресла, – и он легонько подтолкнул меня к выходу.

Я послушно двинулась в гостиную и проводила мистера Гринвуда к небольшой боковой комнатке без окон, куда на зиму складывали кресла, столы и прочие габаритные вещи.

У двери он понятливо кивнул, зашёл внутрь и почти тут же вышел, держа в руках плетёное кресло. Понёс его на террасу, даже ни разу не оглянувшись на меня. А я растерянно семенила за ним, не понимая, что происходит.

– Спасибо, мистер Гринвуд, – пролепетала, когда он установил кресло за столом, дождался, чтобы я села, и подвинул, как мне удобно.

Такое повышенное внимание не осталось незамеченным. Я не решалась поднять взгляд, чтобы не столкнуться с удивлением, раздражением или даже неприкрытой злобой.

Зачем Гринвуд оказал мне эту демонстративную помощь? Просто не мог иначе? Хотел показать Алексу, что тот хуже воспитан? Или у него была какая-то своя причина, чтобы выделить меня?

Всё оставшееся время я сидела как на иголках, боясь, что мистер Гринвуд снова начнёт оказывать мне знаки внимания и тем самым поставит в ещё более неудобное положение. Но он больше не произнёс ни одного слова. Даже прощаясь, только поклонился.

Причём сразу всем.

Анна и Юлия, похоже, обиделись на его столь нарочитое поведение и уделяли внимание исключительно мистеру Хоксу. Анна почти открыто флиртовала, улыбалась и уговаривала Вэлдона прийти завтра снова, чтобы проэкзаменовать их с сестрой на знание языка цветов.

– Вы не представляете, мистер Хокс, как это интересно, – воодушевлённо вещала она. – Каждый цветок имеет своё значение. Мы с Юлией столько времени уделили изучению всех тайн мира флоры.

Если бы я была не так сильно напряжена, то наверняка бы фыркнула. Как же, столько времени уделили, ещё бы – целых пятнадцать минут. Уж точно постигли все тайны мира флоры. И фауны заодно.

Наконец гости откланялись. Мистер Хокс клятвенно пообещал, что завтра они с мистером Гринвудом обязательно явятся в это же время и проэкзаменуют очаровательных обитательниц Прайс-хауса, если те на этом так настаивают.

– Конечно, мы с удовольствием постигнем этот замечательный язык, а уж с такими учительницами, как вы, уверен, это будет очень просто и интересно, – улыбнувшись, ответил мистер Хокс и вдруг добавил: – А мисс Клэптон во время завтрашней прогулки соберёт букет из разных цветов, чтобы нам было на чём учиться. Правда, мисс Клэптон?

Он обратился напрямую ко мне. Поэтому я, краснея и бледнея поочерёдно, вымолвила:

– Конечно, мистер Хокс.

– Я тоже помогу, Эби одна может не справиться, – Анна вдруг подошла и взяла меня под руку, прижавшись к боку.

Я вздрогнула от неожиданности, но возражать или отодвинуться не решилась. Выдала вымученную улыбку, надеясь, что её можно будет принять за согласие.

Мне было неловко от того, как активно Анна навязывается мистеру Хоксу, требует его внимания. Они ведь только познакомились. Это невежливо и почти неприлично.

Но моего мнения никто не спрашивал.

Ещё в середине беседы я надеялась, что обходительные манеры и обаяние мистера Хокса займут моих кузин и тётушку, что обо мне забудут, позволят спокойно уйти и заняться своими делами. Конечно, надежда была довольно слабой.

И она не оправдалась.

После последней выходки Анны даже самый непроходимый идиот понял бы, что она в бешенстве. Оба гостя тем или иным способом выделили меня, но кузина хотела всё внимание мужчин исключительно себе.

Думаю, ей понравился мистер Хокс. А может, это была та самая извечная и необъяснимая зависть ко мне.

– Эбилейль, – недовольный голос тётушки заставил меня вздрогнуть и отвлечься от мыслей. – Почему эти молодые люди пришли к тебе? Откуда ты их знаешь?

– Тётушка, я видела этих господ один раз в жизни, – быстро солгала, успокаивая свою совесть тем, что выбора не было, – они приходили два дня назад, хотели познакомиться с вами и кузинами, но им пришлось разговаривать со мной, поскольку больше никого не было дома.

Я частила, стараясь скорее выдать тётушке всю информацию. Наученная опытом уже знала, чем быстрее расскажу всё, тем меньше они успеют додумать сами. Но в этом случае я ошиблась, у Анны уже была своя версия. И она не преминула её высказать.

– А что ты делала в кладовке с мистером Гринвудом? – кузина хитро прищурилась, как будто поймала меня с поличным.

– Я не заходила в кладовку, клянусь Жеаной, не заходила. Мистер Гринвуд взял кресло и сразу вернулся сюда, я только показала дорогу.

– Лгунья! Ты такая же, как твоя мать, – Анна поливала меня оскорблениями, выплёскивая свою ненависть.

А я чувствовала, как во мне копится злость. На несправедливые обвинения. На оскорбления моей мамы, которая давно умерла и не может защититься, а я боюсь сказать что-то против.

Злость нарастала, требовала выхода. И я чувствовала, что вот-вот меня переполнит, и тогда… тогда что-то произойдёт.

– Ой, смотрите, – напряжённый голос Юлии отвлёк всех.

Она показывала на колонну. Обычную деревянную колонну, выкрашенную белой краской. Одну из шести, что поддерживали навес над террасой. Только теперь она вовсе не была обычной.

Сбоку колонны чуть выше человеческого роста торчал короткий толстый сук, заострённый к краю. Похожий на шип.

– Что это такое? – тётушка даже привстала с кресла, в её голосе слышался испуг.

А я смотрела на этот шип и чувствовала, как холодеют руки и ноги, а по коже бегают мурашки ужаса, ведь это было так похоже на мою злость – короткую острую вспышку.

– Простите, тётушка, мне нужно работать, – пробормотала я и убежала, даже не дождавшись разрешения уйти.

Глава 11

Я бежала, так быстро, что не хватало дыхания, вырывавшегося резкими, рваными всхлипами. Выскочила во двор, миновала его в считанные секунды, помчалась по лугу, стараясь держать руки повыше, не позволяя стеблям коснуться кожи.

Я убегала от осознания того, что произошло. Хотя больше не было смысла скрывать, обманывая себя. Все эти шепотки, ласковые прикосновения, способность не просто увидеть растение, но почувствовать его. Понять. Помочь.

– Не трогайте меня! – велела тянущим ко мне стебли цветам. – Не хочу вас слышать!

Казалось, если кто-то или что-то меня коснётся, я не выдержу и взорвусь от переполняющих меня эмоций.

Свернула, не достигнув леса. Недолго пробежала по-над берегом и, заметив небольшой клочок светлого песка, нетронутого зелёными побегами, спустилась вниз.

Упала на высушенный солнцем песок и закрыла глаза. Мне нужно было побыть одной и подумать. И чтобы до меня никто не дотянулся.

Я больше не отрицала то, о чём подспудно догадывалась уже давно. Воспоминания, словно только и ждали позволения, вереницей выстроились в голове.

Вот недоумевающий Бирн, который проходит вдоль грядки, где мы с ним только что пропололи сорняки. Садовник чешет затылок, его рот забавно приоткрылся, как будто старик хочет задать вопрос, но не может подобрать слов. И не мудрено – за два часа грядка покрылась ровным зелёным слоем. Причём сорняки вымахали чуть ли не выше, чем были до прополки.

А вот я в доме Бернета вынимаю, не глядя, из одинаковых холщовых мешочков сушёные травы, совершенно точно зная, какие именно нужны, чтобы у младенца перестал болеть живот, и он успокоился.

И тихий шелест можжевельников, в котором слышится отчётливое разрешение, и ягоды сами падают мне в руку.

Это какая-то магия…

Да, похоже, я владею магией, связанной с растениями. И это осознание согрело душу. Во мне есть магия, и это наверняка передалось мне от моей матери. А значит, словам тётушки о том, что она была всего лишь гулящей девкой, нельзя верить.

Моя мама была магом.

Их совсем немного, дар проявляется редко. Все знают о волшебнике, который мог раздвигать горы и уводить в сторону русла рек. Благодаря этому магу в нашем королевстве отстроены дороги даже в самые труднодоступные места.

Ещё бывают маги, укрощающие погоду. Способные переносить предметы без помощи рук, даже целые дворцы. И повелевающие огнём.

Старая кухарка Вена, что работала в усадьбе до Марты, знала много легенд о волшебниках. Эти истории я воспринимала скорее как сказки, но всегда с удовольствием слушала, прижавшись спиной к тёплому печному боку, раскрыв глаза от предвкушения и шёпотом повторяя слова заклинаний, больше напоминающих абракадабру.

Впрочем, наверняка это и была абракадабра. Ведь сколько я ни пыталась повторить слышанные зимними вечерами слова, чудеса не торопились происходить. Но это вовсе не лишало истории Вены своего очарования.

И вот теперь магия живёт во мне. И я смогу сама творить волшебство. Вот только мне нужно учиться и долго тренироваться. Я знала, что в столице есть академия магии, где обладающие даром учатся им управлять.

Конечно, я ещё несовершеннолетняя, и мне понадобится разрешение опекуна на учёбу. А ещё нужно как-то добраться до столицы и найти на это путешествие деньги… Но всё это казалось таким далёким и не слишком важным по сравнению с только что совершённым открытием.

Мне захотелось убедиться, что всё это не сон, что мне не показалось, не примерещилось от переполнявших меня эмоций.

Я поднялась и потянулась к окружавшей песчаный островок траве, коснулась ближайшего ко мне стебелька.

Тишина.

– Ну же, поговори со мной, – я гладила длинные чуть шершавые листья и… не ощущала никакого отклика.

Протянула пальцы к другому растению, эти листья были мясистыми с неровными, будто надорванными краями. Затем к следующему, добралась до кустарников…

И повсюду меня окружала непривычная тишина. Будто травы сговорились напугать меня, заставить сомневаться.

А что если я всё это придумала? Что если и не было никакого общения? Никакой связи. Может, это только моя фантазия?

Я не позволила отчаянию завладеть мной и лишить только что нарисованной картинки такого прекрасного будущего. Академия магии таяла прямо на глазах.

И я, судорожно отыскивая, за что бы уцепиться, вспомнила.

У меня есть доказательство!

Не знаю, почему травы вдруг перестали со мной говорить, почему я больше их не слышу, но на террасе осталось то, что подтвердит – это не моя фантазия. И я всё это не придумала.

Мне нужно вернуться и срочно потрогать шип, чтобы убедиться в его достоверности. Ведь он появился там благодаря моей злости. Так ведь?

Я поднялась, отряхнула песчинки с подола и твёрдой походкой двинулась обратно к усадьбе.

* * *

– Не трогай! – резкий окрик матери заставил Алекса отдёрнуть руку, так и не коснувшись шипа, непонятным образом вдруг проявившегося на колонне.

– Мама, что это такое? – в глазах Анны застыл испуг, она даже немного попятилась к двери.

Юлия, напротив, сделала шаг вперёд к Алексу, чтобы поближе рассмотреть непонятный нарост.

Эмилия Прайс не была дурой, к тому же она ждала, что рано или поздно это произойдёт. Но всё равно оказалась не готова и поначалу растерялась. А вот теперь пришло время брать себя в руки и принимать решения. Необходимо как можно быстрее устранить последствия.

Пока девчонка не опомнилась.

– Алекс, неси пилу, – твёрдым тоном произнесла она и, видя нерешительность сына, застывшего с немым вопросом в глазах, добавила: – Быстро!

Алекс как будто отмер и выскочил из комнаты.

– Девочки, – обратилась она к дочерям, на лицах обеих застыло неверие – миссис Прайс не часто позволяла себе повышать голос на детей, особенно на Алекса, – вы сейчас отправитесь погулять. Понятно?

Обе синхронно кивнули и направились к выходу.

– Анна, Юлия, стойте! – догнал их приказ. Девушки послушно обернулись с надеждой, что им объяснят происходящее, но мать лишь глухо добавила: – О том, что здесь случилось никому ни слова. Не обсуждайте даже между собой. А лучше и вовсе забудьте. Вы меня услышали?

Дочери кивнули. К недоумению в глазах приплетался страх. Так мать с ними ещё никогда не разговаривала, а значит, стоит её послушаться.

* * *

Я обошла дом и остановилась за углом. На террасе было тихо, похоже, все ушли. Но я всё равно постояла так некоторое время, убеждаясь. А затем тихонько взбежала по деревянным ступенькам.

И остановилась.

Кажется, шип был на этой колонне. Или на этой? Я обошла террасу по периметру, вглядываясь в каждый белый столб. После первого круга перестала доверять своим глазам и обошла ещё раз, уже скользя ладонью по гладким бокам.

Вот именно – гладким!

Ни на одной из колонн не было и следа от проклятого шипа. Мне просто привиделось. Хотелось, чтобы что-то произошло, и я сама придумала это. А на самом деле – ничего не было. И не будет.

Ни магии.

Ни академии.

Ни будущего.

Пора прекращать мечтать о несбыточном и заняться делами. Это и есть моя реальность, и нужно её принять.

Через три дня Жеанин день, нужно подготовиться, починить мешки и корзины, оповестить деревенских, которые захотят пойти со мной. А таких становилось всё больше из года в год.

Вот этим и займусь.

* * *

Эбилейль тяжело вздохнула и спустилась по ступеням террасы, очень скоро скрывшись из вида. Занятая своими мыслями она не заметила, что всё это время за ней из-за плотных занавесей наблюдали две пары глаз.

– Ну теперь-то ты объяснишь мне, матушка, что здесь происходит? – Алекс ждал ответа.

И считал, что заслуживал самых подробных объяснений, учитывая, как быстро он спилил сук, зашкурил место, где тот находился, и покрыл слоем свежей краски. Оказывается, всё это лишь ради того, чтобы кузина Эби, самое бесправное после рабов существо в усадьбе, не нашла этот шип. И подумала, что его и вовсе никогда не было.

Матушка многое не договаривала, и Алекс хотел знать, что именно.

– Думаю, ты задолжала мне объяснения, – продолжил он, видя, что миссис Прайс не спешит раскрывать свои секреты.

– Я всё тебе обязательно расскажу, – начала она, но тут же уничтожила надежду на разгадку, – но позже. Сейчас самое главное – чтобы никто об этом не узнал. И сама Эбилейль в первую очередь.

– Но, матушка… – начал было Алекс, обиженный, что ему не доверяют, но так и не успел озвучить свои возмущения, потому что миссис Прайс жёстко его перебила.

– Слушай внимательно, Алекс, если что-то пойдёт не так, мы потеряем всё это, – она обвела рукой комнату, большое окно с выходом на террасу, пейзаж в долине. – Ты понимаешь, сынок, что стоит на кону?

И он кивнул, смиряясь, что подробностей он пока не узнает. А может, и лучше для него не знать? Какие бы тайны ни скрывала матушка от Эби, пусть всё остаётся так, как есть.

– Вот и хорошо, – миссис Прайс поцеловала сына в лоб и вышла из гостиной.

* * *

С речки вернулись служанки. Я помогла развесить бельё и отнести корзины в закуток в кухне.

Отказалась от обеда и отправилась проверять мешочки для трав. Те, что износились, нужно было заменить или поставить заплаты.

Прежде чем зашла за разделявшую кухню занавеску, заметила, как переглянулись Марта с девчонками. Но я была слишком расстроена, слишком погружена в собственные переживания, чтобы ещё задуматься, что у них случилось.

Все взрослые, сами разберутся. Мне сейчас не до них. Мечта, расправившая крылья, не позволяла смириться с тем, что всё оказалось лишь фантазией. И от этого мне было по-настоящему больно.

Я достала сложенные мешочки и вынесла на улицу. Сложила на лавке, разворачивая каждый, встряхивая и проверяя, нет ли прорех. Эти простые действия помогали отвлечься, не думать.

Когда вышла Марта и села рядом со мной, я не заметила.

– Что случилось, Эби? – ласковый голос и встревоженное выражение лица застали врасплох.

Я растерялась, не успела подготовить улыбку, какую-то незначительную фразу, которой можно было бы отшутиться. И Марта заглянула прямо мне в душу, где в этот момент было сумрачно, словно в семейной усыпальнице Прайсов.

– Всё в порядке, – попыталась улыбнуться и вернуться к работе, но Марта не отставала.

– Эби, кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя десять лет и никогда не видела в таком унынии. Ты влюбилась? В кого-то из этих молодых господ?

– Жеана с тобой! – я даже подскочила, возмущённая подобным предположением.

Девушке в моём положении совсем не стоит влюбляться. От этого легко теряют голову, а там недалеко и до беды. Пример Тины всё ещё стоял перед глазами. И это чудо, что для неё всё закончилось благополучно.

– Ну вот, хоть краски на лицо вернулись, – Марта улыбнулась, глядя на меня, а потом добавила: – Рассказывай, что у тебя случилось.

Я очень любила Марту. Она помогала мне, поддерживала, она была моим другом. Но рассказать ей о своих фантазиях я не могла. Это слишком глупо и жестоко. Как будто на какое-то мгновение я вообразила себя лучше всех остальных, подумала, что мне доступна редкая сила, которой никогда не будет у большинства окружающих.

Поэтому я открыла только вторую часть своих переживаний.

– Я думаю о своём будущем, и оно совершенно безрадостно.

– Почему? – удивилась повариха.

– А что меня может ждать? Вечное служение тётушке и кузинам?

– Но я ведь тоже служу Прайсам, – не разделила моего пессимизма Марта.

– Да, но ты служишь за деньги и всегда можешь уйти, если надоест.

– И ты можешь уйти, Эби.

– Куда?

– Например, выйти замуж.

Я только фыркнула на это предположение.

– Кто меня возьмёт, Марта? Я бесприданница, живущая лишь милостью тётушки.

– А вот молодые господа сегодня говорили о тебе… – она сделала паузу, нарочно меня дразня.

Но я не поддалась на провокацию. Захочет, сама расскажет, пытать не буду.

– Неужели тебе совсем не интересно? – повариха сделала вид, что обиделась, но и сама не утерпела, начала делиться подробностями подслушанного разговора: – Говорил-то один только, блондин, а второй слушал.

– И что он говорил? – всё-таки сдалась я.

Марта улыбнулась победно и выдала:

– Что он готов каждый день ходить сюда, только чтобы на тебя посмотреть.