Текст книги "Судьба"

– У меня нет девушки. То есть были, а теперь – нет.

– Так, значит, сегодня – одна, завтра – другая…Поэтому и нет. У всех вас наблюдается такое непостоянство?

Карим замялся, не зная, что ответить. Было заметно – я полала в точку.

– Не знаю, как остальные, я – не такой, – наконец, нашелся он.

– Ладно. Расслабься. Признаюсь, я тебя пытаю. В конце концов, запреты и правила существуют для того, чтобы их нарушать. Так устроен мир. Сколько бы правил на земле ни было, люди всегда найдут, как их нарушить. Взять хотя бы Адамово яблоко, которое вкусили в раю Адам и Ева.

Мне нравилось подкалывать этого юношу, кокетничая и подшучивая над ним, изучая его реакцию.

Через пять минут мы стояли у обочины дороги.

– Это наш автобус, – сказал Карим, останавливая его взмахом руки.

Салон автобуса был полон туристами, говорящими на разных языках. Усевшись на свободные сиденья, мы продолжили беседу.

– Сколько языков ты знаешь, Карим?

– Пять: туркменский, турецкий, русский, немецкий и английский.

– Потрясающе! А я всего лишь два. Ты поймешь меня, если заговорю я с тобой на татарском языке?

– Наверно, нет. Попробуй.

Я произнесла предложение по-татарски. Карим, действительно, ничего не понял.

– Ладно. Будем общаться на русском.

Еще пятнадцать минут мы ехали молча, пока не доехали до Авсаллара.

– Это наша остановка. Пойдем, – повел меня к выходу юноша.

Авсаллар оказался красивым провинциальным городком с множеством магазинов открытого и закрытого типа, базаров, парков, кафе и ресторанчиков. И все они, несмотря на столь поздний час, были открыты. Всюду горели разноцветные фонари, поэтому на улицах было светло и многолюдно. Город жил своей ночной жизнью, как снаружи, так и изнутри: на трассе было большое движение автомашин, а внутри города тихо и спокойно, никакой динамики автомагистрали.

Множество туристов прогуливалось тут после дневного зноя. Температура воздуха равнялась плюс 25º по Цельсию. Особенно привлекли мое внимание сверкающие витрины ювелирных изделий из золота: колье, сережек с драгоценными камнями различной огранки, колец и перстней, цепочек, брошек, кулонов. Как их здесь было много! Как красиво сверкали они золотым блеском под ярким падающим светом.

В одном из улиц на пъедестале красовался причудливый монумент Авсаллар в форме земного шара с изображенными на нем волнами. Он символизировал Средиземноморское побережье, на котором располагался этот город. А руки, бережно поддерживающие этот шар, являли собой символ миролюбия и гостеприимства тюркского народа.

Красивые мечети с минаретами и золотистыми полумесяцами украшали Авсаллар. По всему городу разливалась вечерняя с красивым ласкающим слух напевом молитва мусульман «Азан». Но в мечети так мне и не удалось попасть: время было позднее. Да и наряд мой не соответствовал мусульманскому обычаю, ибо плечи женщин, желающих войти в мечеть, обязательно должны быть закрыты. А я была в красном топике.

Затем мы с Каримом гуляли по аллее парка с экзотическими деревьями и кустарниками, прошлись по центральной улице. На площади здесь возвышалась треугольная башня с тремя большими часами, светящимися белым светом, с изображенными на них флагами: турецким, российским и германским. И в соответствии каждой из этих стран часы показывали разное время.

Я с удовальствием фотографировала все эти достопримечательности.

Еще одна особенность этого городка удивила меня.

– Здесь не существует правил, – сказал мне Карим, переходя улицу в неположенном месте. – Светофоры и пешеходные переходы здесь только для виду.

– А как смотрит на это полиция?

– Полицейских – нет. Только жандармы. Город этот тихий. И жандармов здесь нет.

Мы гуляли долго. Ночной городок мне очень понравился. И я совсем не устала. Но время было уже полуночное, поэтому мы обратным рейсом поспешили в отель.

В Аларе я попросила Карима:

– А теперь, будь любезен проводи меня на дискотеку.

– Все, что пожелаешь. Хорошо. Пойдем, Гузель.

И он повел меня в соседний отель. Там гремела музыка. Но танцующих не было.

– Странно. В это время здесь всегда бывает полно народу, – удивился Карим.

– Ладно. Пойдем отсюда. К морю. Я хочу увидеть ночное море.

На берегу моря мы уселись на шезлонги. Небо было черное, ясное, усыпанное бусинами звездочек. Я не узнала ни одного созвездия. Здесь не было ни Большой, ни Малой медведицы, ни созвездия Лиры, к которым я привыкла у себя на Родине. Большой диск полной луны сиял ярким светом. Горизонт трудно было различить, ибо черное небо это плавно сливалось где-то там, вдали, с водной стихией, такой же темной.

Море было спокойным, шум плеска и раскатов волн его медленно убаюкивал меня. И чтобы не заснуть совсем под это баюканье природы, я попросила Карима немного рассказать о себе. Юноша исполнил мою просьбу. Оказалось, что он – сын нефтяного магната. Мама его – домохозяйка. Помимо него в семье есть еще четверо детей, и все они живут своей семьей. Карим же – самый младший сын. В этом году с трудом окончил вуз здесь, в Турции, хотя сам родом из Туркмении. И вся его семья и родные живут там. Учился он плохо, нехотя. Карим весело рассказал о своей студентческой жизни. Поэтому отец в наказание на все лето и осень оставил его в Турции, чтобы сын его сам подзаработал денег. «Однако, мудрое решение со стороны родителя», – заметила я.

– В октябре месяце курортный сезон закончится. И я вернусь на Родину, – с этими словами Карим завершил свой рассказ.

Конечно, не исключено, что он, вероятно, маленько приврал насчет нефтяного магната. Примечательным же в личности этого юноши было то, что он был полиглотом, знал несколько языков. И просто добрым малым.

– А теперь, пока я совсем не заснула, пойдем на нашу дискотеку, Карим. Я хочу видеть, где она находится.

Было уже два часа ночи, когда мы спустились в уютное подвальное помещение, где и располагался дискотечный зал. Здесь был и мини бар с алкогольными напитками, и мягкие диванчики и кресла со столиками для желающих отдохнуть. Мягкие уголки располагались чуть пониже. Ступенькой ниже насходилась дискотечная зала, разноцвеные стены которой были разрисованы причудливыми картинками и орнаментом. Здесь было много зеркал, так что танцующие могли видеть себя во время танца. Сверху висели, вертящиеся вокруг своей оси шары, поверхность которых состояла из мелких стекляшек. Яркий свет радужных оттенков, падающий на них, рассыпался в сотни мелких и расстилался движущимися узорами по гладкому полу.

Карим не захотел танцевать, ссылаясь на свое неумение и усталость.

– Потанцуй вот с этими ребятами, – предложил он, указывая на турков, – они отлично танцуют.

Оглянувшись, я в числе прочих увидела и молодого официанта, с которым поздоровалась.

– Карим, как это понимать? Я прихожу с одним парнем и танцую с другим что ли? Это не в моих правилах. Так что или только с тобой (ты меня сюда привел) или одна. Выбирай.

– Тогда тебе придется танцевать одной.

– Ладно. Так и быть. Ну и упрямый же ты! Посмотрим, не разучилась ли я танцевать.

Звучала дискотечная чужестранная музыка с турецким напевом. Я, конечно, не танцую под песни, смысла слов которых не понимаю, но на этот раз сделала исключение, протанцевав целые три песни. В зале было просторно. Никто не мешал двигаться. Кроме меня танцевала здесь еще компания немцев, человек восемь – и все. Больше народу не было. Все присутствующие наблюдали за мной, но меня это не смущало. Я их даже не видела.

– Ну, как, Карим? Умею я еще танцевать? – спросила я, устав от монотонных турецких песен.

– Просто здорово.

– Спасибо за комплимент. А сейчас будь так добр, проводи, пожалуйста, меня наверх. Вижу, и ты устал…

Возле входа в отель я мило поблагодарила своего кавалера за чудесно проведенный вечер, быстро по-дружески чмокнула его в щечку и, пока он не пришел в себя, упорхнула.

Глава 11.

На следующий день никаких вылазок из отеля мною предпринято не было.

День начался с обычного звонка будильника в 7.00 часов утра и душевой процедуры, завтрака и пляжа. Море сегодня было таким же гостеприимным и доброжелательным, спокойным и тихим. Но лазурные воды его помутнели, и на поверхности ее можно было видеть плавучие водоросли, зеленые и коричневые. Казалось, море хочет предупредить меня о чем-то, что-то шепчет мне. А я, ни о чем не подозревая, что день грядущий мне готовит, с упоением купалась в теплых волнах, ласкающих мое молодое тело. Но в глубинных закоулках души своей все же ждала встречи со вчерашним таинственным незнакомцем из ресторана.

Вскоре он появился. Высокий, со стройным телом, загорелый, весь золотисто-персиковый, красивый, статный, с прямой и гордой, как у молодой лани, осанкой, с высоко поднятой головою, движениями плавными, в то же время быстрыми, четкими и уверенными, с какой-то пружинисто-легкой походкой и уверенной поступью мой голубоглазый незнакомец прошел между шезлонгов и зонтов по горячуму, обжигающему ступни босых ног золотому песку.

Я медленно и внимательно, полулежа на шезлонге, наблюдала за этим красавцем из-под светло-коричневых красивых солнечных очков, симпатично примостившихся на моем милом маленьком носике. Он был не один. А с девушкой, на которую я опять не обратила никакого внимания. Они как будто были не парой, а – врозь, хотя и расположились рядышком. Голубоглазый незнакомец со всей своей непринужденной грацией направился к морю и вскоре исчез в волнах Средиземного моря. Все взоры прекрасной половины человечества, казалось, тогда были устремлены на него, стоило только ему появиться на пляже. Ибо это был поистине самый красивый мужчина на всем Средиземноморском побережье.

«Вот еще! Ни одному красавцу не удавалось еще завоевать моего сердца. И что я только в нем нашла? Да, безусловно, он хорош собою: красив, молод, его гибкое мускулистое тело выдает мужественность. Все как из сказки моей мечты. Как раз такого принца я и заказывала для себя, прося Всевышнего свести меня с моей парой, мужчиной моей мечты, достойным меня. Поистине красивый сосуд. Но прекрасен ли он изнутри также, как и снаружи? Достоин ли меня избранник моего сердца? Внешность на первый взгляд бывает обманчива», – глядя в зеленовато-голубую пучину, куда канул незнакомец, рассуждала я.

«Достоин!» – ответило сердце.

– Достоин! – вторило ему море, с морским бризом донося шум раската волн до моего слуха.

«Ладно. Посмотрим», – подставив спину солнечным лучам, перевернулась я, нехотя больше об этом думать. Мне хотелось покоя. И только лишь. Но рядом не хватало родственной души. То есть она была совсем рядом – рукой подать. И в то же время что-то останавливало меня. Скорее настораживало, мешало моему покою. И это был Он – сей таинственный незнакомец, который и манил меня к себе, и сдерживал одновременно. Почему-то мне казалось, что этот молодой человек – немец: внем присутствовал какой-то, присущий в тоже время и мне самой, немецкий экцентризм. Мы были как будто одного поля ягоды. Но я плохо помнила немецкий язык. И не могла бы свободно общаться с ним, если бы он действительно оказался немцем. Как я пожалела тогда, что не взяла с собой немецко-русский справочник.

«И все же. При такой внешности, наверное, и девушки липнут к нему, как мухи». Мое самолюбие и гордость не могли мне позволить оказаться в числе них. Это было выше меня. Да. Самолюбие и гордость всегда брали верх. Но сейчас они здесь, в Турции, где я чувствовала себя свободной, как птица, только мешали мне. Я больше не могла находиться во власти каких-то незримых оков, они стали мне тягостны, не нужны и чужды. Здесь, у Средиземного моря, я чувствовала себя раскованной и спокойной как в своей стихии.

«Мы обязательно познакомимся, – решила я тогда. – Не знаю, как это произойдет, но познакомимся. Пусть даже он и немец. Тем лучше. Всегда мечтала познакомиться с настоящим немцем. А если он со своей супругой, и с ней познакомлюсь впридачу. Почему бы и нет», – думала я, повернувши голову в поисках той девушки, которая по моим предположениям должна была бы оказаться женой красавца. Но ее там ее не было. Она покинула пляж. Мой незнакомец возлежал на шезлонге один.

«Вот и отлично. Но рано к нему подходить. Посмотрим, как будут разворачиваться события».

Прогулявшись по берегу, омывая ножки морской водицей, ибо мне не лежалось спокойно, я вернулась на свое место на пляже. Мой красивый инкогнито попивал чашечку горячего чая в баре, сидя лицом ко мне. Расстояние между нами теперь было менее десяти метров. Кокетливо расположившись на шезлонге лицом к нему, полулежа, опершись на согнутые локти рук и игриво болтая ножками, я сначала медленным взором окинула пляжных обитателей, затем остановила его на этом красавце, который неотрывно наблюдал за мной. Взгляды наши встретились. Он улыбнулся прекрасной милой улыбкой. Я же одарила его одной из самых своих кокетливо-ослепительных улыбок, от которой образовывались ямочки на моем милом обаятельном, обрамленном свисающими кудрями, личике. И тотчас же отвела взгляд свой в сторону. Ибо вдруг вспомнила, что позади меня загорают две молодые женщины с детьми. И эта улыбка могла предназначаться вовсе не мне, а одной из них. Не исключено, что по близорукости своей я ошибочно могла почесть себя за адресата обворожительной улыбки этого молодого джентельмена. Больше я не смотрела в его сторону.

Становилось, однако, скучно. Вспомнив о фотоаппарате, который я принесла с собой на пляж, решила сфотографироваться на фоне волн в море. Подойдя к милой парочке, Ильнуру и Зульфие, вежливо, шутя, обратилась к ним:

– Привет. Вижу, вы прекрасно проводите время. Милая Зульфия, ты не будешь любезна на некоторое время «одолжить» мне своего супруга? Я бы хотела сфотографироваться в море. Пока здесь я знакома только с вами. Поэтому и обращаюсь с этой просьбой. Ильнур, ты не сфотографируешь меня, если, конечно, супруга твоя не будет против?

Они от души посмеялись расстановке слов в моих предложениях.

– Тебе просто нельзя отказать.

В море, как раз в тот самый момент, кода Ильнур «челкал» меня фотоаппаратом, я головой ушла под воду, потеряв равновесие из-за сильного колебания волн. Только белая панамка осталась на поверхности моря. Заливистый смех Ильпура и Зульфии и водное погружение тотчас вывели меня из дремотного сосотяния. А то я уже засыпала от скуки на пляже, и теперь весело смеялась над своей неуклюжестью вместе с ними.

– Да, интересный кадр получился, – не раз со смехом вспоминали мы потом этот случай.

Во время обеда в этот день со мной произошла еще одна история.

Не успела я сесть за свободный столик, как молодой официант, давний мой знакомый, вдруг закатил мне сцену ревности, упрекая меня в том, что я не сдержала своего обещания, данного ему: не пришла на дискотеку. Его самолюбие ли было задето, или он просто притворялся, пытаясь задеть меня… Я же, тактично ставя его на место, спокойно отвечала:

– Во-первых, добрый день, дорогой мой юноша. Что вы так кипятитесь, в конце концов? Во-вторых, я вам никаких обещаний не давала. Говорила лишь, что если получится, приду. В-третьих, я встречаюсь, с кем хочу. Перестаньте, пожалуйста, строить из себя ревнивого мужа. Это вам не к лицу. Давайте, забудем все разногласия. И не будем из-за этого ссориться.

Молодой человек, весь в гневе, не найдясь в ответе, отошел.

– Слава Богу, теперь я могу спокойно пообедать.

Отобедала я не одна. За мой столик подсело несколько русскоязычных туристов. Мы непринужденно болтали о том о сем. И я тотчас забыла о той неприятной сцене.

Мой молодой незнакомец появился в ресторане как всегда не один, в сопровождении дамы, и, проходя мимо моего столика, посмотрел на меня теплым взглядом своих голубых глаз. В них я прочла молчаливое приветствие. Теперь они сели у окна. И как всегда мы с незнакомцем оказались лицом к лицу. Частота наших зрительных контактов, как по мановению волшебной палочки, казалось, все сближала нас. Души же наши давно сблизились, ибо не даром говорится, что глаза – это зеркальное отражение души. Только разум наш перечил этому счастью. Мы были заняты беседою со своими собеседниками и, не подозревая, какой подарок на золотом блюдечке уготовила нам сама Фортуна, давно успевши переплести линии наших судеб в одну прекрасную Судьбу.

Сидя вечером в баре с дружеской компанией своих земляков, я хотела одного: поскорее лечь спать. Ведь завтра мне надо было ехать в Памаккуле. Да и вчерашняя ночная прогулка давала о себе знать: ночью я спала всего четыре часа. И сейчас сидела и практически клевала носом. Но шумная развлекательная программа уже началась, и о спокойном сне не приходилось и думать. Шоу меня мало интересовало сейчас. Сидя за самым дальним верхним столиком, я терпеливо ждала, когда все это кончится, и я смогу пойти отдохнуть. Мой незнакомец, я узнала его сразу среди многочисленных постояльцев отеля, сидел внизу, у самой сцены. Помнится, как он оглянулся, и моментально нашел меня взглядом, как только я вошла и подсела к ребятам, как будто только этого и ждал. Да, безусловно, единение душ говорило само за себя. Ошибки не было. Он почувствовал мое присутствие сразу же, как только я появилась. Причем сидел он спиной ко всем зрителям, и не мог видеть, как я вошла.

– Ты пришла? Я ждал тебя. Знал, что ты придешь, – гласил его взгляд.

– Я здесь, мой милый, – ответила я ему взглядом.

Расстояние между нами было немалым: множество столиков разделяло нас. Он сидел со всоей компанией, я – со своей. В тот день нам было достаточно того, что сидим мы в одном баре.

Глава 12.

Утром 9-го числа я встала жаворонком в три утра. Час же спустя была внизу у ресепшна. Наташа дремала, удобно расположившись в глубоком, мягком кремого цвета кресле. Явно, на ней сказывалась вчерашняя вечеринка в баре. Мы поздоровались. Хэлми, дежуривший в ночной время в ресепшне, пожелав доброго утра, любезно подал мне мой завтрак, завернутый в непромокаемый пакет.

– Благодарю вас, – поблагодарила я его, улыбнувшись.

Есть не хотелось, автобус еще не подъехал. И я от нечего делать начала прогуливаться по просторной зале, обставленной журнальными столиками, мягкими диванчиками и креслами, большим телевизором, переходя от одного окна к другому и обозревая сонную, начавшую медленно просыпаться местность.

Для дальнего путешествия я одела красное легкое платье, не забыв про купальный костюм того же цвета, солнечные очки и белую панамку. И выглядела как всегда мило и кокетливо. Волосы успела уложить в прическу «колосок».

Я давно заметила, что Хэлми наблюдает за мной, но не обращала на него никакого внимания.

– Гузель, подойдите, пожалуйста, – начал он, осмелев, стараясь не разбудить дремлющую Наташу. – Я хочу вам кое-что сказать.

Я подошла к ресепшну:

– Слушаю вас. Так что вы хотели мне сказать?

Молодой человек плохо знал русский, поэтому я с трудом понимала его. Но чтобы вам была понятна суть нашего разговора, дорогие мои читатели, я повествую все, переводя речь этого молодого турка в нормативную лексику, то есть в разговорный стиль. Кстати, меня он понимал тоже плохо. И вот что у нас получилось.

– Меня зовут Хэлми, – вначале представился молодой человек, написав по-английски свое имя на розовом листке бумаги и подав его мне как визитную карточку.

Это рассмешило меня.

– Я знаю, как тебя зовут, – сказала я, жестом руки указав на его бейджик.

– Да, конечно, – засмеялся юноша, во весь рот обнажая красивые белые зубы.

Хэлми, вообще, все время или смеялся, или улыбался. Казалось, улыбка эта была навсегда приклеена к его лицу.

«Как у сангвиников», – пронеслось в моей голове.

Но все же хотелось верить, что эта улыбчивость его диктуется профессией, ведь его работа требовала всегда вежливого, учтивого обращения с туристами.

– Гузель, что вы завтра делаете?

– Сегодня я еду в Памаккуле. А завтра – еще не знаю. Наверное, опять пойду на пляж к морю.

– Тогда, давайте, пойдем вместе.

– Не знаю даже… А вы что, не устаете, работая в ночное время?

– С вами я готов купаться в море до самого вечера.

– Ну да. Так я вам и поверила, – кокетливо засмеялась я.

Тут подъехал автобус. И турок-гид пригласил нас с Наташей пройти в салон.

Я хотела было идти, извинившись, не красиво было заставлять ждать остальных туристов автобуса, но Хэлми, схватив мою руку, умоляющим видом не переставал уговаривать меня.

– Пожалуйста, Гузель. Пойдемте завтра на море вместе.

– Не знаю, Хэлми. Вряд ли я смогу пойти с тобой. Я поздно приду… Извини, мне пора.

Но он, казалось, не собирался выпускать мою руку из своей ладони.

– Скажите: «Да». Только потом отпущу вас.

– Ну, хорошо. Посмотрим. Какой вы настырный, однако. Отпустите, пожалуйста. Мне и вправду надо идти. Вы же видите, – вежливо улыбаясь, я не знала, как от него отвязаться.

– Я позвоню вам утром после девяти, ладно? – настаивал Хэлми.

– Ладно. Звоните. Да, отпустите же меня, наконец. Вот, шалун! – засмеялась я, удивляясь его настойчивости.

Только после этого Хэлми освободил мою руку.

«И липучка к тому же», – подумала я.

Гид проводил меня в салон комфортабельного автобуса. Он был полон туристами из разных отелей. Мы с Наташей расселись в разные сидения: я – спереди, она – позади меня. Места рядом с обоими пустовали. Она заснула тотчас же, как только расположилась в кресле.

Мы двинулись. Оживившиеся при нашем входе сонные туристы, вновь заснули на своих удобных креслах. В потемках салона автобуса, наблюдая за дребезжищим рассветом сонной Алары, я тоже вскоре задремала. Время от времени автобус останавливался, и просторный салон его заполнялся российскими отпускниками. Мне очень близко послышалась даже татарская речь.

– Татарскую речь здесь далеко слышно, – в полудремоте вспомнились мне слова Ильнура.

Было восемь часов утра, когда спросонья я открыла глазки. Рядом сидел молодой человек, на которого я ни сразу не обратила внимание. Любопытствующий же взор мой привлек открывшийся горный ландшафт за окном. Мы ехали через горы Тавр. Автобус наш весело катил по узенькой гладкой горной дорожке. Я даже не могла определиться, с какой же стороны мне созерцать столь удивительное зрелище, открывшееся предо мною.

По обе стороны асфальтированной дороги величественно и грозно возвышались высокогорные массивы, темно-бурые, темно-коричневые, местами светлые. Было страшно подумать, что одна из этих гранитных скал может случайно обломиться и с грохотом рухнуть, разлетаясь на большие камни, на дорожку, по которой мы ехали. Автобус разнесло бы в щепки.

«Какое богатое у меня воображение. Конечно, этого не случится», – успокоила я себя.

Скалы эти были красивы своим первозданным совершенством, жесткие каменные грани которых, обдуваемые в непогоду буйными ветрами и орошаемые сезонными дождями, столь редкими для данной местности, обжигаемые палящими солнечными лучами на протяжении тысячелетий, приобрели причудливые очертания, состоявших из множества избороздивших поверхность этих многовековых мощных гигантов, расселин и как бы скошенных неведомой рукою когда-то остроконечных пиков. Мощь и грозную силу истощали горы Тавр. Огромная энергия распространялась от них. И мне хотелось обнять их своими крохотными нежными белыми ручками, этих старых гигантов, и вобрать в себя толику той земной энергии, которой была столь богата эта земля. Так сильно манили меня эти горы, так сильно чувствовала я их земное притяжение и могущество. Но сидя в салоне автобуса, пока что могла только наблюдать за их стройным величием, казавшихся не такими и страшными, как на первый взгляд. А – ласковыми, мудрыми, сильными успокаивающими.

«Утро доброе, мои милые горы», – мысленно поздоровалась я с ними.

Сосед мой тоже проснулся и с любопытсвом смотрел в окно.

– Чудная картина, – сказала я. – Доброе утро.

– Доброе утро. Да. Чудно и… холодно.

– Да вы что? Неужели мерзнете в Турции?

Разговор быстро завязался. От соседа своего я узнала, что зовут его Рамилем. И едет он вместе с мамой, которая сидит сзади нас рядом с Наташей.

– Так это вы с мамой по-татарски говорили? А я-то думала, что мне чудится. Значит, вы из Татарстана?

– Из Казани. А вы откуда?

Я сказала ему.

– Просыпайтесь, дорогие мои отдыхающие. Всем доброе утро. Саламалейкум, – перебил нашу беседу зычный голос гида, ни толстого, ни тонкого, смуглого, в самом свете лет мужчины с типичным азиатским выражением лица, на котором особенно красовались миндалевидные глаза.

Он безупречно новорил по-русски, но все же с заметным акцентом.

– Просыпаемся. Медленно просыпаемся, – пытался разбудить он своих пассажиров. – Меня завут Харун. Я – ваш гид, и буду сопровождать вас на всем протяжении нашего путешествия. Стоит прекрасная погода. Мы проезжаем горы Тавр. Просыпайтесь, а то пропустите это великолепное зрелище. Температура воздуха плюс 15 º по Цельсию. В горах здесь всегда холодно.

– Неужели это, по-вашему, холодно? – съязвил, перебив его один из пассажиров. – А сколько у вас бывает зимой?

– Лето у нас, конечно, жаркое. Воздух прогревается выше 40 º по Цельсию. А зимой – до минус 5º. Очень холодно.

– Холодно? У нас в России зимой бывает минус 40º. Вот это холод!

– Хорошо, охотно вам верю. Только мне трудно себе это представить. Но вы так легко одеты, дорогие пассажиры. Советую вам все же завернуться во что-нибудь теплое, в полотенце, например. Не простудитесь. Вас, наверное, забыли предупредить об этом. Сейчас мы подъезжаем к нашему ресторану, где вы сможете позавтракать. Затем мы продолжим свой долгий путь. И вам расскажу о замечательной стране, Турции.

Гид наш был прав. В гористой местности, действительно, было очень холодно. И чтобы не замерзнуть, мы, полный салон туристов, высыпавшись из автобуса, буквально побежали в ресторан, к теплу. Но я все же упела прогуляться прежде, чем войти. Воздух здесь был морозный, свежий. Кругом были горы, у подножия которых расстилались вечнозеленые сосновые боры. Поэтому дышалось легко, несмотря на то, что местность находилась высоко над уровнем моря. Ресторанчик наш, изящно выстроенный в современном стиле из сосновых срубов с причудливыми орнаментами, скорее походил на сказочный теремок с близлежащими такими же под цвет деревянными верандами, довольно мило расположившимися по окружности. С многочисленными мостиками, палисадниками и цветочными газонами, которые умудрялись произрастать даже в этом высокогорном климате. И вся архитектура теремочка, как бы оторванного от цивилизации и защищенного стенами гор, удивительно гармонировала с природной красой.

В ресторане я познакомилась с другими своими земляками: супружеской четой из города Нижнекамска и города Казани. Вся наша компания, состоящая из семи человек, мило расположилась поближе к теплу полукругом у мерцающего ярким блеском очагового огня, расположенного в самом центре ресторана.

Фаузия ханум, так звали мать Рамиля, осыпала меня многочисленными вопросами. Надо заметить, дорогие мои читатели, что у тюркских народов согласно этикету принято уважительное обращение к женщинам – «ханум», к мужчинам – «эфендем». Фаузие ханум не терпелось узнать, кто я, откуда я родом, род моего занятия. Меня забавляла ее простодушная болтовня. И, чтобы удовлетворить ее любопытство, я вкратце немного рассказала о себе. Мои же новые знакомые оказались людьми довольно состоятельными, постояльцами одного из пятизвездных отелей Сиде. Приятно было беседовать со своими земляками. Наташа же держалась отчужденно. Как ни приглашала я ее к нашему столу, она так и не подошла…

Гид ждал своих подопечных в салоне автобуса. И когда все туристы расселись по своим местам, и автобус тронулся, он не давал нам скучать, мастерски повествуя о своем родном крае. Казалось, Харун знает о Турции все. К такому выводу пришла не только я, но и все пассажиры салона, слушая его богатые описаниям рассказы о достопримечательностях этого экзотического края, его многовековой истории, географическом месторасположении, политической ситуации в стране, о многочисленном населении, о правилах современного мира, обычаях и традициях. Много чего интересного узнали мы из уст этого интеллектуала, речи которого напоминали сказы легендарного Баяна, о культуре, языке Турции, ее первозданной богатой природе и климате. Повествователь наш без устали успевал отвечать и на интересующие вопросы пассажиров, одновременно шутя с ними, вставляя в свою речь остроумные реплики, каверзные вопросики, пытая своих слушателей, мимоходом развлекая их анекдотами и прочими шутками. Так что салон все время оживлялся веселым смехом отпускников под приятный баритон этого смуглого джентельмена, по-туристки одетого легко и просто, как и все присутствующие.

– Страна эта также славится своими хлопковыми плантациями и высококачественными шелками, которые получают из шековых нитей коконов шелкопрядных бабочек, разводимых здесь в большом количестве. Из разноцветных, хлопковых, шелковых и шерстяных нитей мастера ручной работы ткут необычайной красоты ковры. Картины и орнаменты на коврах этих, являющихся итогом кропотливой работы трудолюбивых женщин вы вскоре увидите. Именно они, месяцами или даже годами просиживая за станками, вручную сотворяют на полотнах ковров художественные образы, воплощая в них свой духовный мир. И по каждому ковру можно читать, как по книге, в какой местности соткан ковер, в какое время года, каковы там жители, каков их быт… А сейчас обратите внимание, мои дорогие пассажиры, мы подъезжаем к одному из национальных достояний Турции, к знаменитому национальному музею ковров, в котором нашему обозрению будут представлены более пятисот ковровых изделий ручной работы, равных которым нет во всем мире. А Памаккуле, к которому мы держим свой путь, означает по-турецки «Хлопковый замок».

В огромном с многочисленными комнатами и большими и малыми залами музее ковров, являющимся государственным достоянием Турции, мы совершили преувлекательнейшую экскурсию. Музейные гиды передавали своих экскурсантов из рук в руки, перепроваживая из одной залы в другую, на ходу рассказывая и наглядно показывая и ткацкие станки, и шелкопрядные коконы, и самих бабочек. Поведали также об истории создания музея вплоть до современного его состояния. Здесь можно было видеть и сам процесс создания ковров: ткачихи сидели прямо на полу на ковриках и ловко мастерски орудовали над разноцветными нитями, каким-то чудом превращая их в ковровые полотна, и такие разные, как и люди на Земле.

Мы с удивлением наблюдали, как из простого кокона шелкопряда получается шелковая паутинка нити, как быстро меняют свою окраску в процессе многократного окрашивания готовые ниточные мотки. И много чего интересного проплыло перед нашими глазами в тот день. Всюду здесь висели ковры.