Текст книги "ХИ-ХА-ХО"

Глава 1. Сказка начинается

В Маленьких Матрёшках давно не было такого жаркого лета. Жителям уютного посёлка казалось, что воздух можно потрогать руками, взять его в ладонь, аккуратно сжать и поднести к лицу, чтобы увидеть, как разбухшие от высокой температуры молекулы, будто объевшиеся комары, лениво переваливаются с боку на бок, не в силах оторваться друг от друга и разлететься, чтобы этим движением принести хотя бы лёгкую прохладу. Люди опивались холодным квасом и тёплой водой, морс исчезал с магазинных прилавков, не успевая закиснуть. Коты, разомлевшие от жары, лежали около своих мисок и лениво наблюдали, как вспотевшие мышата таскают к себе в норки остатки крошек. Лошади забились в спортивный зал восьмилетней школы и не хотели покидать прохладное помещение с кондиционером. Куры несли варёные яйца, собаки тихонько поскуливали, косили глазами на сытых котов и мучались головной болью.

Все ждали или дождя, или хотя бы прибавки к пенсии…

В небольшом саду, засаженном с четырёх углов пальмами со свисающими с них спелыми бананами, сидели за столом средних лет муж и жена – Николай и Мария Головины. Их сад был отгорожен от соседних участков ровным забором аккуратно подстриженных лавровых кустов. Головины пили чай и лениво отмахивались от мух. Мухи были разного размера и цвета, но надоедали всем одинаково – жужжали, летали над столом и хватали с него мелкие сладкие крошки.

– Коля, что будем делать? – Мария то промокала влажный лоб красивым ситцевым платком в мелкий горошек, то отгоняла им от стола мух.

– А что надо делать, жена? Я что-то не понял.

– Что понимать-то? У Алёны день рождения, ты что, забыл?

– Ах да, день рождения! Конечно, не забыл! Но может, не надо никакого дня рождения, пока Алёна за ум не возьмётся? Она ни учиться, ни работать, ни по дому помогать не хочет, ни нас, родителей, ни сестру Грушу не слушает.

Вроде они из одной печи, да неодинаковы калачи. Может, ты, Маша, несвежее молоко пила, вот младшая дочка родилась вредной и непослушной? – недоверчиво спросил Николай у жены и повернулся к ней.

– Да ты что, Коля, на солнце перегрелся? – удивлённо подняла Мария на мужа глаза. – Мы с тобой вместе всё ели и пили, или забыл? Ты знаешь, я хозяйка хорошая и испорченных продуктов дома не держу. Может, кто из соседей или знакомых недоброе слово когда уронил в сердцах, пожелал ребёнку недоброе? Вот у неё пошло с тех пор всё наперекосяк, а мы не заметили, упустили время. Теперь вот время есть, а исправить как – ума не приложу. Можно ли вообще вредный характер исправить – тоже не знаю.

Муж недоверчиво посмотрел на жену, покачал головой, но промолчал. Следующие полчаса он сидел, вытянув ноги и попивая холодный мандариновый чай с блюдца. Чай в блюдце закрнчился, Николай медленно поднялся, потянулся и сказал:

– Пойдём одеваться, Маша. С днем рождения Алёны потом решим, время пока есть, а нотариус ждать не будет. Опаздывать нам нельзя, чтобы ещё раз не ехать. Мне второй раз ехать к нему несподручно – далеко больно, и жарко. Мог бы у нас в деревне контору нотариальную открыть, а то приходится к нему за тридцать километров в город тащиться, коров по дороге пугать.

– Чего их пугать – они вон все в воде по уши стоят, двинуться не хотят. Они от жары в твою сторону даже смотреть не хотят.

Николай повернул голову в сторону коров.

– Хм, действительно в воде по уши стоят. Даже не шевелятся. Что ж они тогда едят? Рыбу, что ли?

– Зачем им рыбу есть, они не киты и не цапли. Вон у них на лугах вокруг травы сколько – ешь не хочу, – Мария удивилась странному вопросу и пожала плечами.

– Действительно травы много, рыбу им есть не надо. Зачем они тогда в воде стоят, если не голодные? Плавать учатся?

– Жарко, вот и стоят. Что-то я не слышала, чтобы коровы плавали. А вообще, если интересно, спроси их сам, я за коров не в ответе. Мне ещё Алёну нужно позвать – она к Агаше убежала.

– Коров спросить? Они со мной не разговаривают. Запутала ты меня, Маша, так мы действительно к нотариусу опоздаем. Может быть, без Алёны поедем?

– Нет, нотариус специально сказал, чтобы мы втроём приехали.

– Странно, что втроём, Груша тоже внучкой моей матери приходится, неужели она её в завещании забыла?

– Не знаю, кто кого куда забыл. Я завещаний не писала, – вздохнула Мария. – Решение твоей матери уважать нужно. Может быть, она ей при жизни что-то важное подарила, потому и в завещании не указала. Иди одевайся, а я Алёну схожу покличу.

Скоро трое Головиных стояли около старенькой машины. На ней они собирались ехать на заранее назначенную встречу у нотариуса. Алёна открыла дверь машины и пискнула:

– Не хочу опять у мамы на коленках сидеть – я головой всё время о потолок стукаюсь.

– Не о потолок, а о крышу, – поправил её отец и добавил: – Не хочешь на коленках, ложись сзади на надувной матрас. Пока кресла новые не купили, можно и так ездить.

– Не хочу новые кресла, хочу новую машину! – капризно надула губы девочка.

– Новую машину? Кто ж тебе не даёт – покупай!

– Как это – покупай? Я ещё маленькая и не умею деньги зарабатывать, – подняла она глаза на отца и удивилась – как это он не понимает таких простых вещей.

– Раз не зарабатываешь, значит, катайся на том, что есть. Без труда не вытащишь и рыбку из пруда.

Алёна нахмурила брови, посмотрела на отца и что-то забормотала себе под нос. Потом она залезла в машину, легла на надувной матрас и замолчала. Николай усмехнулся, уселся на водительское место и повернул ключ зажигания. Машина чихнула, легонько задрожала, вздрогнула, выпустила из себя сзади сизое облачко, и тихонько покатила вперёд.

Всю дорогу Николай ворчал и сетовал то на плохие дороги, то на жаркую погоду, то на тёплую воду, то на переспелые бананы. Мария сидела молча и глядела в окно. Она знала, что муж не со зла ворчит, поэтому у неё в одно ухо вошло, в другое вышло. Алёна улеглась на бочок и перебивала отца, не желая слушать его ворчание.

– Пап, почему ты не едешь быстрее?

– На тот свет торопишься, вслед за бабушкой?

– Нет, я тороплюсь к нотариусу.

– Быстрее 90 километров здесь торопиться не положено.

– А кем положено? Может, переложить можно?

– Переложить нельзя, потому как написано пером – не вырубишь топором.

– А нам топором и не надо, мы просто по обочине поедем.

– И где ты окажешься, если по обочине быстрее 90 километров поедешь, не подумала?

– Нет, у меня думалка от жары думать не может. Все думательные думки из головы вылетели. Мы точно успеем?

– Никуда нотариус из кабинета не убежит, успеем.

– А если он по другим делам убежит и мы не успеем?

– Приедем завтра.

– Завтра ты работаешь.

– Значит, успеем сегодня.

– Мам, а почему нас пригласили втроём? – обратилась Алёна к матери, не добившись от отца внятного ответа. – Почему Груша с нами не поехала? Ей что, бабушка ничего не оставила? Она ведь её тоже любила.

– Не знаю, Алёнушка, не знаю.

– Мам, что ты, как маленькая?! Мне имя Алёна не нравится! Я ж тысячу раз просила называть меня Еленой Прекрасной, как меня бабушка называла!

– Что значит «нравится – не нравится»? – подал голос отец. – Радуйся, что мы тебя Даздрапермой, Кукуцаполью или Тролебузиной не назвали. Алёной тебя бабушка назвала при рождении, только потом второе имя придумала. Запомни, что имя человеку не зря даётся и каждый сверчок свой шесток знать должен. Твоё имя, к примеру, означает светлая, вот и старайся ею стать, если до сих пор не получилось.

– Светлая, светлая, – забубнила Алёна. Она опять обиделась на весь свет, надулась, замолчала и перевернулась на другой бок.

Родители тоже замолчали и не проронили весь оставшийся путь ни слова.

Глава 2. Вот так завещание…

Машина семьи Головиных въехала в город и остановилась у большого серого здания. Перед входом в здание со стены на посетителей смотрела табличка: «Нотариус Л. А. Законников». Алёна первая выскочила из машины, одернула помятое платье и поскакала вперёд. Она поднялась на две ступеньки, остановилась около таблички, повернулась к отцу и спросила как ни в чём не бывало:

– Пап, если нотариус, то он знает законы и фамилия у него тогда Законников. Подходит! А если бы у нас, к примеру, фамилия Кулаковы была, нам что, всем боксёрами становиться надо было?

– Радуйся, что ты не Кулакова, не Кощеева и не Морковкина, а Головина, – буркнул отец, подталкивая дочь к двери. Дискутировать по такой жаре ему не хотелось.

Головины зашли в просторную комнату. За большим столом сидела молодая девушка с огненно-рыжими, как у клоуна, волосами и полировала ногти. Взглянув на посетителей, она кивнула, но своего занятия не прервала:

– Если вы Головины, подождите немного, вас пригласят. Приятную новость не грех и подождать, не правда ли?

– Откуда Вы знаете, что нас ждёт приятная новость? – без смущения спросила Алёна, ловко увёртываясь от шикающей на неё матери.

– Так у вас на лицах написано, что вы наследства ждёте, –девушка-секретарь удивилась, что же тут непонятного и от удивления отложила в сторону пилочку для ногтей.

– А если нам в наследство ржавый трактор, лазарет для больных чумой или кусок Северного полюса оставили, чему тут радоваться? – не унималась Алёна.

– Ну-у-у, если вы та-а-а-к думаете, – непонимающе протянула секретарь и добавила: – В рай за волосы не тащат. Раз вы про ржавый трактор мечтаете – мерседес для вас никто не выкатит. Каждый сам кузнец своего счастья. В какую сторону думаете, в такую сторону и жить будете…

Видя, что девушка-секретарь обиделась, Николай решил немного пошутить и спросил посмеиваясь:

– А что это у тебя волосы такие рыжие? Ты случайно не из цирка сбежала?

– Я из цирка не сбегала, я там работаю, как видите. А рыжей быть, к Вашему сведению, очень выгодно. Я, например, апельсинов совсем не ем, потому что сама вся апельсиновая, – большая экономия для семейного бюджета.

Пока Головины думали, как же им расценить такой ответ – как шутку или как глупость, – дверь сбоку от рыжей девушки отворилась. На пороге появился средних лет мужчина в старомодных очках и помятом костюме с пятнами – нотариус. Взглянув на посетителей, он сделал им приглашающий жест рукой. Головины гурьбой зашли в кабинет, нотариус плотно закрыл за ними дверь, прошёл к своему столу, сел в кресло и пригласил посетителей тоже сесть.

– Нуте-с, – сказал он, подражая кому-то из прошлого века, потирая руки и хитро поглядывая из-под очков, – сейчас я оглашу завещание. Чего вы ждёте от него, – денег или долгов?

– Как долгов? Каких долгов? – опомнился первым глава семейства и коротко взглянул на опешивших домочадцев. – Никто никаких долгов не ждёт. Долг не ревёт, зато спать не даёт. И почему вдруг мы должны вешать на себя какие-то долги? Разве у моей мамы они были? И разве бывают долги в наследство? Запутали Вы нас!

– О, Вы многого не знаете в жизни! Объясняю. Некоторые особо эгоистичные люди в наследство своим родственникам частенько подкладывают козу или свинью в виде долгов – это уж у кого какое животное имеется. Вот в этом случае долги будут играть роль одного из этих животных.

– А что, мама нам свинарник или козлятник в наследство оставила?

– Нет, господа хорошие, ни свинарника, ни козлятника вам никто не оставлял.

– Вы меня совсем запутали, – обиженно протянул Николай Головин и промокнул вспотевший от волнения лоб платком. – Мы пришли за завещанием, а тут то долги, то наследство, то вдруг козы какие-то завелись. Разве нельзя то же слово – да иначе молвить? Не томите, объясняйте попонятнее – мы не каждый день наследство получаем.

– Что ж тут непонятного? Вы люди грамотные и прекрасно знаете – закон что дышло: куда повернёшь, туда и вышло. Это моя работа – спросить вас, куда вы хотите, чтобы я его повернул, – с чувством собственного достоинства ответил нотариус.

– Как куда? К деньгам! – хором сказали все трое.

– Вот и ладненько. За моим языком не угнаться босиком,

– потёр руки Законников. Он открыл лежащую перед ним папочку и начал громко читать. – На основании закона Российской Федерации номер 146 о наследовании я, нотариус Законников, объявляю волю покойной Анастасии Мудрой, урождённой Головиной, изложенную ею письменно 30 февраля сего года в завещании, заверенном вашим покорным слугой.

Нотариус наклонил голову, как бы представляя себя, поднял её вновь, посмотрел на присутствующих и опять открыл рот, но сказать ничего не успел.

– А разве бывает 30 февраля? – перебила его Алёна. – Мы в школе такого не проходили!

– Ах, ребёнок, вы в школе много чего не проходили, – мудро заметил Законников. – Не стыдно не знать – стыдно не учиться. Теперь знай, что всё в жизни относительно, в том числе и 30 февраля.

– Что Вы нам голову морочите? Что относительно, куда относительно и относительно чего? – спросил, встрепенувшись, Николай. – Мы здесь не на уроке физики, а в государственном учреждении. Пожалуйста, объясняйтесь попонятнее, я Вас просил.

– Объясняю очень даже просто. Дата относительна относительно завещания. Раз завещание написано, оно должно быть подписано и заверено. Оно и было подписано и заверено. Вскоре после его подписания завещательница умерла, а нами было установлено, что она подписала завещание 30-м февраля – по ей одной понятным причинам. Оживить завещательницу, чтобы она проставила другую дату, мы не можем, но можем предложить вам отказаться от завещания в пользу государства, раз вас не устраивает дата подписания. Вот это и есть относительность, о которой вы меня спрашиваете.

С вашей стороны дата завещания положительна, потому что вам положено что-то получить. Со стороны закона дата завещания отрицательна, потому что он оказывается не при делах. Но если смотреть с другой стороны, то относительно закона дата всё же положительна, потому что по закону можно кое-что получить, а относительно вас – отрицательна, потому что вы остаётесь с большим носом. Теперь всё понятно?

– Д-а-а-а! – кисло, но дружно ответили Головины.

– Не было печали – так черти накачали, – добавил тихонько Николай Головин, но так, чтобы нотариус его не услышал.

– Отказываетесь от завещания в пользу государства?

– Не-е-ет! – хором откликнулись родители и дочь.

Убедившись в полном внимании семейства, нотариус продолжил:

– Тогда переходим к тексту. По завещанию умершей, её коллекция жемчуга, состоящая из двух тысяч пятисот одной жемчужины, переходит в собственность её снохи Марии с условием, что две тысячи из них она завещает впоследствии дочери Груше.

– А мне?! – вскрикнула Алёна. – Я тоже хочу жемчуг, почему все Грушке? Конечно, кому пироги да пышки, а кому желваки да шишки.

– А откуда у неё столько жемчуга? – удивился сын Николай. – Я никогда не видел, чтобы мать собирала драгоценности. И потом, откуда он здесь вообще взялся? Да и особых денег у матери не было. Ну дела…

– Товарищи Головины, – начал было нотариус, но тут же поправился: – господа Головины, прошу уважать и соблюдать правила нотариального оглашения завещания. На все вопросы, если таковые возникнут, я отвечу после оглашения. Но Вам, господин Головин, в виде исключения, я отвечу на Ваш правомерный вопрос прямо сейчас. Ваша мать была очень мудрой женщиной и не метала жемчуг перед свиньями, как это делают многие из нас всю сознательную жизнь. Поэтому у неё скопилась такая большая коллекция драгоценностей, которую она завещает Вашей супруге. Каждая жемчужина – это, можно сказать, одна съэкономленная мудрость. Понятно?

Нотариус уловил неуверенный кивок главы семьи и начал читать дальше, оставив вопрос Алёны без ответа.

– Итак, жемчуг переходит в распоряжение Марии Головиной с дальнейшим наследованием основной его части, составляющей не менее 80% оного, или в словах не менее двух тысяч штук, её дочерью Грушей… – Нотариус небрежно смахнул присевшую на стол большую синюю муху и продолжил: – Сын Николай получает в наследство, – тут нотариус сделал небольшую паузу, взглянул на внимательно слушающих клиентов и серьезно произнес: – дырку от бублика. К дырке от вышеупомянутого бублика прилагается рецепт самого бублика.

После слова «бублика» в комнате повисло молчание. Все услышали, как кто-то тихо, но отчётливо свистнул. Головины недоверчиво посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, уставились на присевшую на плечо нотариуса синюю муху. Муха молча сидела на задних лапках и почёсывала голову, нагловато посматривая на посетителей. Нотариус Законников, не замечая сидевшего на его плече вредного насекомого, снял очки и начал протирать их серым застиранным платком. Надев очки, он продолжил.

– А теперь самая большая и сложная часть завещания.

Головины сидели растерянные, не зная, как реагировать на завещанный бублик и непонятный свист, но молчали. Наконец все снова сосредоточились на деле.

– Итак, последний пункт завещания. Дом, состоящий из сорока комнат, в котором покойная прожила последние восемьдесят лет жизни, с примыкающим к нему садом и садовыми постройками передаётся её внучке, Елене Прекрасной, названной при рождении Алёной, на следующих условиях… – Нотариус строго посмотрел на подскочившую на стуле девочку и продолжил: – Прежде чем войти в дом, ей нужно будет открыть все двери, для чего она получит от меня десять ключей. Каждый ключ открывает три двери, а четвертая откроется сама, если загадки будут отгаданы правильно. Алёна сможет вступить во владение домом только тогда, когда все двери будут ею открыты. А открыть их она сможет только тогда, когда отгадает десять загадок, оставленных ей в наследство к дому, точно по количеству ключей.

Нотариус замолчал, а Головины сидели, обдумывая услышанное. Голос подала Алёна:

– Дайте мне посмотреть листок с загадками, может, я их сейчас и отгадаю.

– Вообще-то листка нет – тебе придётся самой потрудиться, чтобы сначала загадку найти, а потом разгадать её. Твоя бабушка всегда говорила, что маленькое дело лучше большого безделья.

– А если я не отгадаю загадки, то что, и в дом не смогу войти? – подозрительно спросила Алёна.

– Да, не сможешь. Но ты вначале попробуй, постучи в семь дверей, хоть одна из них да откроется.

– Ну и зачем мне стараться, если я ничего не знаю, не умею и не понимаю? Зачем мне вообще такое завещание и такой сложный дом? Забирайте его назад, мне и с родителями жить неплохо. Не нужен мне бабушкин дворец в сорок комнат! – фыркнула девочка и отвернулась к окну.

– Завещание, как и закон, назад не пишется. Я не волшебник и не могу оживить вашу бабушку, чтобы она смогла переписать своё завещание. Какая-то вы странная семейка – то вам число 30 не нравится, то дом не нужен! Вы же единогласно согласились принять завещание, вот и принимайте.

– Я не знала, что для того, чтобы получить дом, мне нужно будет делать то, чего я не умею. Я так не согласна, – неожиданно заплакала Алёна от всех непонятностей, что творились вокруг неё. – И вообще, я ещё маленькая и несовершеннолетняя, и нечего мне такие неоткрывающиеся подарки делать. Дайте мне что-нибудь попроще и попонятнее!

– Послушай, Головина Алёна, слезами горю не поможешь. И неважно, маленькая ты или большая, в жизни всегда так: чтобы что-то получить, нужно вначале потрудиться, отдать часть времени и сил. Чтобы рыбку съесть, надо в воду лезть. Не бывает так, чтобы богатство прямо с неба тебе на голову свалилось, – удивился нотариус слезам Алёны. – Я здесь ничего не даю и не раздаю, а только зачитываю, кто что получает. Радуйся, что тебе вообще что-то досталось, к чему ты ни капли труда не приложила. Помни, что дарёному коню в зубы не смотрят.

– Она мне что, ещё и коня с плохими зубами подарила? – ещё горше заплакала девочка. – Я коней совсем не люблю и ухаживать за ними не уме-е-ю-ю-у-у!

– Нет, про коня в завещании ничего не сказано, – растерялся Законников, заглядывая в лежащий перед ним лист бумаги. Он пожал плечами и вопросительно взглянул на Николая Головина. – А вы что, вместо дома коня хотели? Я не знал, что у Вашей мамы ещё и конеферма имелась.

– Не было у неё никакой конефермы! – зло оборвал нотариуса Николай и обратился к дочери: – Нечего реветь, вытирай слёзы и пошли домой! Хоть бублик испечь попробуем, раз дырка от него уже есть.

Головины разом встали и двинулись к выходу.

– Подождите, Вы же главное забыли! – Торопливо сказал нотариус и поднялся из кресла. – Вот вам ключики от дома, а кастрюлю с жемчугом и рецепт для выпечки бублика возьмёте в приёмной у секретарши. Я надеюсь, что вы все остались довольны тем, что получили в наследство. Ваша завещательница была мудрой женщиной и не бросала слов на ветер, – приговаривал он, провожая клиентов к выходу и промокая влажный лоб мокрым от пота платком.

– К пустой избе замка не надо, – процедил сквозь зубы Николай, выходя на улицу.

– Не сердись на мать, – сказала ему Мария. – Во-первых, не дело на родителей сердиться, да и потом, с подарками-то ещё разобраться надо, может, они и впрямь ценными окажутся. Не могла твоя мать просто так, без умысла такое завещание составить.

– Не могла, не могла… – ворчал Николай. – Ты свой жемчуг

хоть на нитку нанизать можешь да на шею повесить – красиво и богато. Алёна, может загадки отгадать и в доме огроменном жить станет. Ну а я-то что с дыркой от бублика делать должен? Дырка она и есть дырка – куда ни приложишь, всё дырявым станет.

– Не переживай, Николай, утро вечера мудренее, что-нибудь и для тебя придумается.

– А у меня завтра день рождения. Я думала, что получу что-нибудь красивенькое и нужное, а тут – дом. Что мне с ним делать? – со слезами в голосе сказала Алёна.

– Отметим мы твой день рождения, не переживай, – отозвалась Мария. – Сегодня вечером Груша приедет, вот и обсудим все подарки.

– Груша, Груша, только и слышишь, что Груша, – опять надулась Алёна.

– И почему ты вечно недовольна? – улыбнулась мать на ворчание дочери. – Может, тебя берут завидки на чужие пожитки? Так не завидуй сестре, только себя больше озлобишь, а толку чуть будет. Знаешь ведь, что на обиженных воду возят. Садись лучше в машину, домой поедем.

Погрузились Головины молча в машину и отправились обратно, в свои любимые уютные Матрешки.

Глава 3. Вперёд, за приключениями

Вечером приехала старшая дочь Груша. Вся семья уселась в саду за столом чаи гонять да ватрушками лакомиться. Но как бы кто разговор ни поворачивал, он всё равно около наследства вился.

– Ты у нас теперь самая богатая, – приветливо сказала Груша, подсаживаясь к младшей сестре. – Что ты собираешься с домом делать?

– Ничего я не богатая, – недовольно скривилась Алёна. – Дом-то закрыт, и я не знаю, попаду ли туда вообще, а у тебя, когда мама умрёт, две тысячи жемчужин будет – вот богатство так богатство!

– Ты хоронить меня погоди пока, я ещё пожить хочу маленько, – улыбнулась Мария. – Подрасти немного, наносишься драгоценностей, надоест ещё.

– Не коси глаз на чужой квас и не завидуй чужому, – добавила сестра беззлобно.

– Я и не завидую, – огрызнулась Алёна. – Просто обидно, что мне нужно ещё думать и думать, как дом открыть, а у тебя – раз и готово: безо всякого труда драгоценностей мешок. Я тоже так хочу!

– С тобой водиться, что в крапиву садиться, – только уколешься, – засмеялась старшая сестра. – Глупенькая ты ещё, Алёна, всего не понимаешь.

– Конечно, ты одна у нас такая умная-разумная, а я маленькая да глупая.

– Хватит ссориться, – остановил дочерей отец. – Ты, Алёна, сестре не завидуй, а помни, что всегда по Сеньке шапка.

– По какому Сеньке? Он что, из нашей деревни?

– Нет, – усмехнулся отец, – Сенька тот в Мухоморово живёт, а у нас только проездом бывает.

– Ну и что?

– А то, что сосиска ты ещё сырая, и если сервелатом копчёным стать хочешь, учиться многому придётся.

– Что ты ребёнку голову морочишь? – вмешалась в разговор Мария, видя, что дочери приходится туго – не очень она понимает, о чём речь идёт. – В каждой избушке свои погремушки, да не доросла она пока до них, чтобы играться. Вспомни сам, как в родительском дому рос – тоже ведь не сразу понимать всё стал, шишек вдоволь набил.

– Права ты, мать. А ты, доча, мотай на ус да спрашивай почаще, мы тебе объясним, коли непонятно, – ты ж у нас самая маленькая, любимая, красивая да ласковая. Видишь, и бабушка тебя больше всех любила, раз такой дворец тебе одной в наследство оставила.

– Спасибо, – зарделась Алёна от удовольствия на ласковые слова отца и посмотрела на старшую сестру: – Груша, я ведь не хочу тебе завидовать, оно само получается, и слова тогда злые сами изо рта выскакивают. Мне кажется, что тебе всегда всё лучшее достаётся.

– Ах ты, Елена наша Прекрасная! – засмеялась Груша. – Чужое взять – своё потерять, помни об этом. А как вспомнишь, что своё потерять можешь, так и чужого не захочется. Так ведь?

– Наверное… – протянула Алёна неуверенно, но спустя минуту добавила обрадовано: – Точно так! Своё-то всегда жальче, чем чужое. Спасибо тебе, Груша, за науку!

Родители сидели и молча улыбались – им нравилось, как младшая дочь со старшей дружно разговаривает.

– Ну, хоть поняла Алёна: что в сердце варится, на лице не утаится. А теперь покажи ключи от бабушкиного дома, интересно на них посмотреть.

– О, я мигом принесу! – девочка живо соскочила с места и побежала в дом, разом забыв про недавние обиды.

– Вот видишь, – обратилась Мария к мужу, – доброе слово и кошке приятно. Как похвалил ты ее при всех, начала наша Елена что-то понимать. Надо бы нам с ней почаще ласковей быть, да похваливать.

– Будем хвалить, кто же против, но и ей пора бы повзрослеть, – пробурчал Николай, пряча довольную улыбку.

Не успел отец закончить предложение, как Алёна прибежала назад и протянула сестре связку тяжёлых ключей:

– Возьми, Груша.

Та взяла большое кольцо, на котором они висели, и стала внимательно рассматривать. Все ключи были одного размера – с палец величиной. На каждом были выбиты три цифры в столбик, а четвёртая еле заметно светилась на зубочке. Девять ключей были старыми, на некоторых явно проступали следы ржавчины, и только один из них светился ровным золотистым цветом. Груша взяла его и поднесла к глазам:

– Смотрите – на этом золотом ключе чётко видны цифры один, два и три, а цифра четыре с зубочка исчезла совсем, как будто её и не было. А может, её действительно не было? – обратилась она за помощью к родителям.

– Тяжёлые… – уважительно протянул Николай, принимая связку ключей. – Откуда ты знаешь, что должна быть цифра четыре? Выдумала, что ли?

– Нет, не выдумала. Посмотри, на втором ключе цифры пять, шесть и семь, а восьмёрку еле на зубчике видно, на следующем ключе девять, десять, одиннадцать, а двенадцать опять на зубчике еле видно, и так на всех остальных. Наверное, чтобы легче отгадки считать.

– Действительно, – Николай уважительно взглянул на старшую дочь. – Это не ключи, а настоящая книга за семью печатями. Не обломать бы зубы, пока читать научимся. Ах, да, не мы, Алёна одна учиться должна – это же ее ключики. Ей и загадки отгадывать.

Отец ласково посмотрел на младшую дочь и погладил её по голове. Алёна вывернула голову из-под отцовской руки и повернулась к старшей сестре.

– Груша, поехали со мной загадки отгадывать, нам вдвоём веселей будет! – просительно заговорила Алёна. – Ты же знаешь, мне одной точно не справиться. Ты такая умная, с тобой вместе мы быстро дом откроем. Ну пожалуйста!

– Не могу я, Алёнушка, с тобой ехать. Дом этот – только твой и открыть его ты должна сама, без всяких помощников. Как в завещании прописано, так и быть должно. А чтобы тебе не скучать или одиночества не пугаться, попроси твою подружку Агашу с тобой поехать – вдвоём вам сподручней будет. У вас и возраст одинаковый, и интересы общие – вам обоим пригодится опыта набраться. Подруга – что подпруга: не везёт, а помогает.

– Не хочу Агашу, тебя хочу в подружки! Не справлюсь я, не справлюсь, лучше ты помоги! – опять затянула Алёна. Лицо её покраснело и она была готова расплакаться.

– Ну хорошо, помогу совсем немножко. Подскажу, в какую сторону ты смотреть должна, чтобы на правильный путь выйти. Вот тебе ключи – сиди и думай, почему один из них золотом вдруг засиял.

– Не знаю, – быстро ответила Алёна и шмыгнула носом.

– Знаю, что не знаешь. Выброси все мысли из головы и думай только о ключе – тогда нужный ответ сам собой появится. Без му́ки нет науки.

– Может, ты опять мне подскажешь? Ну хоть самую малость…

– Да, дочка, – подал голос отец, – наука не пиво – в рот не вольёшь. Самой нужно учиться думать, до всего своей головой доходить. На чужом горбу в рай не въедешь.

– Ни в какой рай я ехать не собираюсь! Не мучьте меня, подскажите хоть немножко!

У Алёны на глазах появились слёзы. Она сидела нахохлившись, как обиженный воробей на ветке и размазывала слезы по лицу. Жалко стало Груше сестру.

– Ну хорошо, – сказала она, – хоть и против правил, но дам тебе еще одну малюсенькую подсказку. Вспомни, о чём мы только что за столом разговаривали, что с тобой совсем недавно случилось, и что ты поняла, чего раньше замечала? Больше сказать ничего не могу – думай сама. Грамоте учиться всегда пригодится. И ещё одно: если эту загадку отгадаешь, другие тоже сможешь отгадать, после этого и дом откроешь, потому как не зря Головиной на свет родилась. Голова у тебя светлая и умная. Не будешь лениться – всё трудности одолеешь!

Долго сидела Алёна, лоб морщила. Вспоминала, загибала пальцы, смотрела на небо, опять морщила лоб, но вопросов больше не задавала. Родители с Грушей успели полный самовар чая выпить да все ватрушки с блюда большого съесть. Солнышко уж давно за завалинку закатилось, жару с собой забрало, месяцу место уступило.

– Груша, я ведь тебе совсем теперь завидовать перестала – может быть, поэтому ключ из ржавого в золотой превратился? – неуверенно сказала Алёна и вопросительно взглянула на сестру.

– Ах ты наша умница-разумница! – хором воскликнули все Головины. – Догадалась правильно!

– Молодец, Елена Прекрасная, умница! – похвалила сестру Груша. – Теперь можешь отправляться в путешествие – остальные загадки отгадывать. Но прежде чем уйти, помни, что в незнакомом месте тебя всегда будут поджидать неожиданности. Они могут быть не только хорошими, но и опасными. Плохое всегда обходи стороной, а для этого научись ничего не бояться и верить, что тебе обязательно помогут. Запомни эти слова, они станут для тебя волшебным талисманом в пути.

Рано или поздно найдёшь ты дом бабушкин. Подойди к нему, да не пугайся, что в саду всё травой заросло чуть не до крыши. В тех зарослях живёт много фей лесных, волшебных. Каждая из них совсем малютка, росточком с ладошку, но их много, именно поэтому они сильные. Позови их, если с чем справиться не сможешь, – они тут же прилетят и помогут. Так ты будешь всегда знать, что не одна и у тебя есть поддержка и помощники за спиной. Сейчас иди спать, а прямо с утра отправляйся в дорогу – кто знает, сколько тебе времени понадобится, пока ты дом бабушкин найдёшь да откроешь. Чем раньше начнёшь, тем быстрее закончишь. Где любовь и труд, там поля цветут.