Текст книги "Мимолётный Альянс"

Глава 13

Я всегда знала, что отличаюсь от других людей. К примеру, от сестры. Она яркая, весёлая, позитивная и открытая для любых приключений. Меган более сдержанная, но порой не прочь провести пару вечеров в окружении диджеев и рок-звёзд и пропустить несколько стаканчиков алкогольных коктейлей. При этом она работает менеджером-экологом и может легко провести весь день дома, читая книги. А я? Я самое слабое звено из всех. У меня нет друзей, нет теперь парня, нет паспорта и нет достоинства, видимо. Я больше не знаю, кто я такая.

– Джина?

Поднимаю взгляд на Дерика.

– Ты не завтракала. Тебе нужно пообедать, иначе не будет сил для дипломатических переговоров.

Тяжело вздыхаю и отворачиваюсь от подноса с едой. До сих пор тошно.

– Джина, посмотри на меня.

– Не хочу, – бурчу.

– Так, у меня нет времени сюсюкаться с тобой. Ты…

– Так не сюсюкайся, иди займись своей девушкой и её выходками. Я взрослая женщина и не люблю, когда на меня давят, – фыркаю.

– Джина, – требовательно произносит Дерик.

Я смирилась с тем, что он перековеркал моё имя. Даже больше не возмущаюсь.

– Можно меня сдать в психиатрическую клинику? – спрашивая, приподнимаю с надеждой брови, поворачивая голову к Дерику.

– Нет.

Он пододвинул кресло ближе ко мне. Надо же, это как бы нарушение субординации и тому подобное…

Заткнись!

– Мой мистер Хайд взбунтовался вчера, и мне так стыдно. Боже, я превратилась в свою сестру. Даже евреев приплела, – печально вздыхаю.

– Джина, на меня не действуют твои уловки. Прекращай. Сегодня важный…

– Ты хоть раз в своей жизни можешь поверить мне, а? Думаешь, мне нравится это? Нет, Дерик. Я в ужасе. У меня психическое расстройство, вызванное сильным стрессом. Во мне одновременно живут доктор Джеккил и мистер Хайд. Это отвратительно. Ты посмотри, что я вчера натворила, – горько выговариваю ему.

– Хм, примерила нижнее бельё и чулки?

Цокаю и закатываю глаза.

– Нет. Ты мне их уже подарил, что тоже стыдно до отвращения к себе. Понимаешь… пожалуйста, просто послушай. Я не давлю на жалость, не играю, не выдумываю. Я ищу хоть какое-то понимание. А так как я говорю только с тобой, просто побудь немного человеком. Идёт? Дай мне несколько минут обыденности, хорошо? Без всех заговоров, нападений, боли и страха. Просто стань на несколько минут моей подушкой безопасности. Я буду падать. Ладно?

Дерик непонимающе изгибает чёрную бровь. Он их, что, выщипывает? Такие ровные.

Да заткнись ты!

– Я много лет жила в постоянном веселье. Не в своём. Моя сестра, Инга – организатор вечеринок для богатых и звёзд. Она популярна, красива и была замужем три неуспешных раза, но не прекращает верить во что-то сказочно красивое, типа любви. Наши родители… у нас их нет. Я… не помню их. Только фотографии остались. Папа бросил нас, когда мне было два года. Родители часто ругались из-за профессии папы, он был журналистом жёлтой прессы. Мама ненавидела, что он постоянно пишет гадости про людей. В общем, папа ушёл и потом спился. Он умер. Нам пришло письмо от его любовницы с требованием заплатить ей за то, что она его похоронила в своём дворе. Не суть. Мама, по словам Инги, совсем расклеилась. Она была морально разбита и раздавлена. Они ведь даже не развелись тогда, папа просто ушёл. Я заболела, и мама повезла меня в больницу. Она принимала антидепрессанты, и во время поездки у неё случилась передозировка. Она испугалась за меня, вот и приняла больше нормы. Мама погибла на месте, а я была жива и относительно здорова. Мне было шесть, Инге двенадцать. Нас забрали к себе тётя с дядей. Они не особо-то следили за нами. Мы им были не нужны. Они переехали в Нью-Йорк, когда Инга была в старшей школе. Ей пришлось туго. Она работала, чтобы вытянуть нас обоих. Никому нельзя было об этом говорить, поэтому мы всегда врали о том, что дядя и тётя вот-вот вернутся, в супермаркет выехали или находятся на заднем дворе. Мы выжили. Инга не успевала учиться, её выгнали из университета, но она нашла себя. Без образования она стала популярна. Инга продавала себя, свою улыбку, и зачастую я видела её пьяной. Очень пьяной. Я научилась быстро приводить сестру в чувство, мыть её, прибирать за ней и оттирать рвоту. Я привыкла следить за нашими деньгами и оплачивала счета, пока Инга зарабатывала деньги. Я знала, что не такая, как она. Я некрасива, и никакая моя улыбка не поможет мне в будущем. Я брала умом. Получила грант и место в университете. Я возненавидела внимание к другим девушкам и все эти вечеринки, потому что меня никогда туда не звали. Меня не замечали.

Замолкаю и беру чашку с кофе.

– Не знаю, зачем я это сейчас сделала, ведь никому не рассказывала раньше. Даже Меган не в курсе. Нет, она знает о том, что наши родители мертвы, но об обстоятельствах их смерти – нет. Мне стыдно и жалко себя. И я… мне плохо, Дерик. Я не шпионка и не умею нормально вести себя. Общество меня никогда не принимало. Я научилась с этим жить, делая вид, что мне это неинтересно. Моя стихия – развитие собственной личности и финансовая подушка. В двадцать три года я чувствую себя на пятьдесят и не могу понять, что со мной происходит. Этот мистер Хайд… он появляется часто и переворачивает моё сознание. Я чувствую, что становлюсь какой-то странной, да ещё и болтаю вслух. Примеряю без разрешения чужое нижнее бельё и называю себя симпатичной. Но я не такая. Я просто дерьмовый человек с паршивым восприятием этого мира. Сдай меня в психиатрическую клинику, потому что со мной никакой выгоды ты не получишь.

Да, давай посмейся надо мной. Скажи, что я выдумала всё это и снова обманываю тебя. Давай, я привыкла…

– Джина.

Криво усмехаюсь и делаю глоток остывшего кофе. Сейчас начнётся…

– Джина?

Перевожу взгляд на Дерика. Он очень серьёзен.

– Возможно, я отчасти верю в то, что ты не можешь быть шпионкой.

– Правда?

– Не перебивай. У тебя нет определённых навыков. Ты непостоянна. И ты, действительно, странная. Порой чересчур. Но у меня есть факты, против которых идти я не могу и не хочу. Моя задача узнать, как связаны между собой твоё появление, нападение на отель и ограбление. Есть вещи, в которых нет логики, даже для самых глупых грабителей. Я выполняю свою работу…

– Да, хорошо выполняешь. Я это слышала. – Ничего нового.

– Да, так и есть. С тех пор как я стал главой службы безопасности, ни разу не происходило ни стычек, ни драк, ни нападений. Я слежу не только за безопасностью королевской семьи, но и наших граждан. А в данный момент им угрожает опасность. Я должен понять, от кого она исходит. Слышишь меня?

– Да.

– Я разговаривал с Эльмой, которая клянётся, что никакого интервью не давала. Я был в редакции и вытащил сведения о том, что им пришло электронное письмо с сервера отеля. А сервер ещё не восстановлен. Поэтому кто-то перехватил эту линию и добивается каких-то своих целей. Ты главная подозреваемая, но сейчас находишься здесь и контактов ни с кем не имела, кроме двух странных девушек. Так же я отчасти могу поверить в то, что они, действительно, поверхностного мышления американки, помешанные на… хм, мужчинах и твоей личной жизни. Но пока ты, Джина, здесь, я обязан узнать, почему именно тебя хотят выставить шпионкой и создать неприятности для всех остальных. Вероятно, это месть. Вероятно, это намного сложнее, чем кажется. Так же в данный момент мы ищем твоего бывшего жениха, но он не выезжал за пределы Америки, а там у нас ограниченные возможности. Но ты можешь помочь. Себе, в первую очередь. Сегодня ты приглашена на королевский ужин, и я, под свою ответственность, взялся отвести тебя туда, чтобы прояснить ситуацию и посмотреть, что будет дальше, и как напавшие на отель воспользуются этим. Поэтому, чтобы одновременно опровергнуть все возможные слухи и статью, ты должна туда пойти. Я буду рядом. Тебе, вероятно, даже не придётся пересекаться с королевской четой. Главное, появиться и сказать всем, что тебе нечего скрывать. Ты меня понимаешь?

– Но это страшно, Дерик. Я обычная и даже не знаю, как пользоваться сотнями столовых приборов. Не знаю, как нужно вести себя. Вон, я просто сходила на ужин в ресторан, и все сказанные мной слова перековеркали. А ты сказал, что кто-то всё же продолжает давить на то, что я причастна ко всему. Посмотри на меня, ну разве я могу организовать что-то? Нет. Я даже вечеринку организовать не могу, меня никто не слушает. Я не лидер. Я посредственность. Я…

– Джина, – Дерик касается моей руки, и я озадаченно замираю. Он трогает меня сам. Это странно… Боже, это так приятно, когда тебя поддерживают. Пусть даже чуть-чуть ограниченно.

– Я знаю, что тебе страшно. Ты боишься. Но вчера, когда лежала на лужайке и ела помидор с мясом, ты не боялась. Не боялась отвечать и отстаивать своё мнение в полиции. Ты не испугалась признаться, что твоё прошлое было отчасти глупым. Ты набралась храбрости напасть на меня, зная, что я могу попросту задавить тебя. Ведь так?

– Ты сейчас говоришь о мистере Хайде. Это кто-то незнакомый, клянусь. Я…

– Ошибаешься. Ты сказала, что всю жизнь тебе приходилось думать и заботиться о старшей сестре. Ты не была маленькой рядом с ней. Ты взяла на себя ответственность, а это огромный труд.

– Ты веришь мне?

– Да. Думаю, что верю. Я достаточно видел и знаю, как отличить правду ото лжи.

– Я боюсь себя, Дерик. Это ужасно стыдно быть той, кем я бываю. Это как будто… давно было. В то время, когда был Дин. С ним я могла немного расслабиться и колко ответить ему, потому что мне нравилось выводить его из себя и видеть эмоции. А порой мне это надоедало, ведь Дин был увлечён не моей реакцией, а тем, какое впечатление произведёт на меня. Я… не знаю, что происходит. Не люблю внимание. Я предпочту сесть где-нибудь в углу и спрятаться. Я просто трушу.

– А ты не думала, что это ты?

– Не понимаю.

– Когда ты становишься странной, тебе комфортно. Это исходит изнутри. Это вырывается наружу, потому что ты долгое время заставляла себя быть другой. Ты боялась обжечься, так?

– Да.

– Поэтому сейчас у тебя и наступил переломный момент. Твоя прошлая жизнь разрушилась. Твой мозг воспринял это, как проигрыш, и пытается помочь тебе выжить. А выжить ты можешь, только если будешь собой. Восполнишь все потерянные годы и привыкнешь к тому, что ты наглая, бесстыдная и взбалмошная девица, от которой порой хочется пустить пулю себе в лоб.

Наклоняюсь ближе к нему и шепчу:

– Дерик?

– Да?

– Ты понимаешь, что это самый продолжительный и нормальный наш разговор, да и ещё ты держишь меня за руку? Это странно, но я наслаждаюсь этим. Ты видишь меня ненормальной и разбитой, но при этом не унижаешь, не смеёшься. Мне комфортно, и это так… неожиданно. Может быть, что-то во вселенной поменялось? Там парад планет или что-то в этом духе?

– Или ты сошла с ума?

– Да, – хихикаю и киваю ему.

– Значит, будь сумасшедшей. Такое тоже имеет право быть. И я ищу свою выгоду. Я уговариваю тебя пойти и вести себя прилично, чтобы продолжить расследование. Никаких чувств я не испытываю. Это только работа.

– Вот и хорошо, потому что мне твои чувства не нужны. И между нами холодная война. Но ты будешь рядом, да?

– Я буду рядом, Джина.

– Тогда ты меня уговорил. Но я… очень и очень боюсь. Не знаю, как к кому обращаться и что делать. Я… понятия не имею, не убьют ли меня на месте. Не хочу умирать, Дерик. Хочу сначала придушить Ингу и Мег, а потом можно и в меня стрелять. Идёт?

– Идёт. Я буду находиться рядом с тобой и подскажу тебе, кто и что значит, если это будет необходимо. По моему плану ты только покажешься там и даже не задержишься на ужине. Король не будет с тобой говорить.

– А как же… ну, эта статья? Ты уверен, что моего появления хватит?

– Да. Если Король пригласил тебя, то это уже означает, что он благосклонно относится к тебе, как и к Америке. Он готов продолжить обсуждения и переговоры, но уже без давления. Мы протянем руку Америке через тебя. Газетная статья станет прошлым днём, а в новом будет иное. Дружественные отношения.

– Но это ведь ложь. Мы собираемся обмануть обычных людей, когда им всё равно будет грозить опасность?

– Оставь это мне. А сейчас тебе нужно поесть, расслабиться, и к тебе придёт твоя личная служанка. Она подготовит тебя к вечеру.

Дерик убирает свою руку с моей. Мне стало тепло и комфортно. Возможно, не всё в жизни можно объяснить, с научной точки зрения, и порой даже не нужно этого делать. Просто принять, как данность, а потом уже думать.

– Дерик? – зову его.

Он останавливается у двери и оборачивается.

– Спасибо. Вероятно, если бы мы встретились при других обстоятельствах, то ты бы мне понравился, как человек, – киваю ему и он делает то же самое.

– До встречи, Джина.

Значит, я иду на встречу с королевской четой. Я? Обычная, мрачная и скучная американка сегодня начну помогать тому, кого абсолютно не знаю. Я хочу, чтобы это поскорее закончилось, и в то же время часть меня воспринимает слова Дерика, словно свои. И мне на несколько минут кажется, что всё же мы сможем достичь понимания. Я не люблю говорить о своём детстве, оно было сложным. Очень сложным. Я была сиротой, потому что Инга всегда пыталась сделать всё хорошо, но это Инга, и у неё всё выходило через задницу. При этом я люблю её и знаю, что она старается изо всех сил. И иногда проще справляться с неудачами через веселье. Инга всегда выбирает вечеринки, когда ей очень плохо, или она в себе разочаровывается. Я обрадую её, мы всё же сёстры, и клянусь, что буду предусмотрительной, но теперь дам свободу своему Хайду. Может быть, Дин его и убил, а вот Дерик… кажется, воскресил. Это страшно. Боже, мне так страшно.

Глава 14

Обдумав всё случившееся, слова Дерика и свои ощущения, я просто отпускаю ситуацию. Я не могу на неё повлиять, так? Так. Думаю, уже было объявление о том, что «американская шпионка» прибудет сегодня на ужин к королевской семье. Поэтому всё, что я могу сделать – сохранять спокойствие и молчать. Главное, чтобы с последним не было проблем. Увы, порой мне не удаётся это сделать. Уже смеркается, и я нервно закусываю губу. Никаких распоряжений от Дерика не поступало, и он сам не появлялся. Да и ночь пугает меня… мой Хайд развлекается в это время на полную катушку.

Дверь за спиной открывается, и я оборачиваюсь.

В спальню входит женщина с тёмными волосами, собранными в тугую ракушку. Она высокая, стройная и в элегантном костюме. Следом за ней двигаются две девушки в форме… в передниках, упаси боже. Они горничные, как я понимаю. Всё происходит быстро. Девушки ввозят столики, накрытые белыми скатертями. Женщина резко и чётко отдаёт им приказы на французском. Ни черта не понимаю.

Дверь закрывается, и женщина поворачивается ко мне. Она скептически осматривает мои спортивные штаны и футболку. Да, я снова позаимствовала одежду в шкафу. Увы, им придётся с этим смириться.

Незнакомка быстро подходит ко мне и хватает мой подбородок, поворачивая голову.

– Я сейчас тебе врежу, – угрожаю, отбивая её руку. Но она, словно не понимает меня. Подхватывает прядь моих волос. Она её нюхает! Боже, больная какая-то! Затем её руки проходят по моему телу, и я уже не в силах вынести это.

– Хватит! Я требую объяснений! – возмущаюсь я.

Женщина закатывает глаза и шумно вздыхает, словно я её утомила.

– Мадемуазель, моё имя Полин. Я придворный модельер, стилист и визажист. Сюда меня прислали для того, чтобы я вас подготовила к королевскому ужину. Мне нужно ознакомиться с материалом, – произносит она с сильным акцентом и снова делает шаг ко мне, а я – от неё.

– Я не материал, а человек. Это раз. Два, вежливость и этикет никто не отменял. Три. Сама справлюсь. И абсолютный верх наглости – щупать меня! Ясно? – Складываю руки на груди и зло смотрю на неё.

– Американка, – отворачиваясь, с нескрываемым отвращением цедит Полин. Хотя женщина сказала это на французском, но здесь и понимать нечего. Кстати, она мне тоже не нравится. Выскочка.

– Если вам так не нравится моя страна, как и я, то дверь вон там, – цежу я.

– Дерик меня убьёт. Так что предлагаю скорее со всем разобраться. Вы помыли волосы. Это хорошо. Начнём с наряда, чтобы определиться с причёской и макияжем…

– Но… я умею сама, – уверенно произношу. Врушка. Не умею. Эта Полин странная, и веет от неё враждебностью. Чувствую, разрисует меня, как клоуна.

– Без моей профессиональной помощи, мадемуазель, вы будете выглядеть хуже, чем уже есть. Обычно я получаю идеальный материал, а здесь… – Она снова окидывает меня пренебрежительным взглядом и кривится. – Много работы. Не знаю, как я успею вылепить из этого что-то сносное…

Задыхаюсь от грубости и оскорблений. Так позволено, вообще, разговаривать с людьми? Ладно, я. У меня с головой проблемы, а эта дамочка? Да пошла она.

– Я не нуждаюсь в помощи не квалифицированного обслуживающего персонала. Поэтому освободите мою спальню, и прошу, сходите к логопеду, у вас ужасная дикция. Не знаю, как люди могут разговаривать с этим, – фыркая, передразниваю её манеру. На щеках Полин проступают красные пятна.

– Дерик. Я отказываюсь, – шипит она. Да неужели и у неё есть этот чёртов наушник? Агенты долбанные.

– Нет. Я не буду. Почему ты заставляешь говорить меня на варварском языке при ней? Я не хочу! – Полин переходит на французский, стоя в дверях.

Женщина поворачивается ко мне и снимает наушник.

– Вас, мадемуазель, – произносит она и, поджимая губы, протягивает мне наушник.

– А кнопка где?

– Джина!

Из динамика раздаётся громкий голос Дерика.

– Он не понадобится. Микрофон включён всегда.

Вставляю в ухо маленькую пластиковую таблетку.

– Не ори! Полин первой начала. Она меня оскорбляет. Ладно, ты. Я не собираюсь тебя соблазнять, но то, как эта дамочка высказывалась о моей внешности, просто неприемлемо.

– Хватит ныть, Джина. Здесь условия ставлю только я…

– Я тебя пошлю к чёрту сейчас, если будешь продолжать в той же манере. Я веду себя нормально, и не ною. Я готова пойти туда с тобой, но соберусь сама. Ясно?

– Ты не сможешь соответствовать…

– Да пошёл ты! Я смогу всё, если захочу! И даже… даже смогу завалить тебя, понял? Я сделаю это! Это уже угроза! Встретимся вечером!

Срываю с себя наушник и бросаю его в Полин.

– Вы свободны. Я отказываюсь от ваших услуг окончательно. И раз он нас слышит, то я в данный момент Хайд, и психически нестабильная американка! А у нас принято, лупить, ясно? Так что…

Подскакиваю к одному из столиков и срываю с него скатерть. Там лежит столько косметики, что на секунду я озадаченно приподнимаю брови. Но вспомнив о своей злости, хватаю палетку с тенями и замахиваюсь.

Полин с криком исчезает за дверью. Отлично.

Кладу палетку обратно и сажусь на пол, угрюмо смотря на дверь.

– Плевать. Инга сотню раз учила меня всему этому. И я не проиграю Дерику. Не сдамся.

Уверенно поднимаюсь на ноги и беру со столика всё, чем пользуется Инга. Обычно я не запоминаю такую ерунду, но сейчас, в критическое время, мой мозг просыпается и включает доктора Джекилла.

До вечера ко мне больше никто не приходит, и это меня немного успокаивает. Думаю, не стоит говорить, что косметика это не моё. Сейчас мне бы так помогла Инга. Сестра быстро сообразила бы, что к чему, и сделала бы невозможное. Я скучаю. Надо же, за много лет я никогда не чувствовала подобного. Инга была неугомонной сестрой. Она всегда попадала в какие-то жуткие ситуации и смеялась в лицо даже полицейским. Порой она раздражала и бесила меня из-за своего лёгкого восприятия проблем. Но сейчас… одна в этой стране я крайне одинока. И мне хочется позвонить Инге, а не могу. Как будто… мёртвому. Ты вроде ненавидел его, презирал, пытался сбежать от этого человека, но когда его не стало, начинаешь испытывать настоящие чувства к нему. Наверное, это хороший опыт. Вернусь домой и обниму сестру.

Выбрав только светло-бежевые тени, тушь, немного тональной основы и румян, осматриваю себя в зеркало и отмахиваюсь. Чур меня. Лучше, не смотреть.

Возвращаю все вещи по местам и открываю второй столик. Там много плоек, расчёсок, лаков, гелей для волос, всяких других средств, о которых я не имею никакого понятия. Останусь с распущенными. Да, лучше всё равно не будет. Ни один лак для волос не сделает из меня потрясающую красотку.

За окном уже очень темно, я включаю бра и не знаю, когда придёт Дерик, но нужно быть готовой. Полностью готовой ко всему. На кровати лежит только один наряд в чехле.

Расстёгиваю замок, и в глаза бросается цвет ткани.

– Нет! – Отскакиваю от кровати и мотаю головой.

Нет. Нет. Нет.

Пусть меня лучше убьют. Нет.

Панически залетаю в гардеробную и задвигаю двери. Ищу защёлку и задвигаю её. Отползая назад, продолжаю мотать головой, не веря, что в жизни может быть так много совпадений. Это чушь какая-то… невероятно, странно, ненормально… нет.

– Джина!

Вздрагиваю от громкого голоса Дерика.

– Так, сейчас не время играть в прятки. Я и так позволяю тебе слишком много…

– Я одеваюсь! – отвечаю, выбирая взглядом, какое платье арендовать сегодня.

– Джина, чёрт! Здесь довольно хлипкий замок, и я его сломаю. Твоя одежда на постели. Если ты что-то придумала, то…

– Я не могу это надеть, Дерик. Не могу… я выберу что-нибудь отсюда, ладно?

Он что-то бормочет себе под нос на французском, а затем раздаётся треск. Двери разъезжаются в разные стороны. Вот это сила!

– Ты рехну…

Замолкаю на полуслове и замираю с приоткрытым ртом. Дерик, тот самый любитель тёмных и чёрных расцветок, стоит передо мной в алом костюме. В алом! АЛОМ! Четвёрка ему безумно идёт, как и чёрная рубашка, как и уложенные волосы, как и злой оскал. Боже мой…

– Ты потрясающий. Выглядишь просто великолепно, Дерик. Тебе очень идёт этот цвет, – шепчу я.

На лице Дерика на несколько мгновений проскальзывает удивление, а затем он кривится и поправляет платок у себя на шее. Это так… импозантно для него.

– Ты почему ещё не одета? Мы должны уже ехать! Давай, Джина, нам нельзя опаздывать.

Дерик приближается ко мне, но я вжимаюсь спиной в полки с одеждой и мотаю головой.

– Нет. Не надену. Пойду голая. Но это не надену.

– Чёрт, да что не так?!

– Цвет. Он… он… плохой.

– Джина, у меня полно дел, и нет времени на твои капризы, ясно? Давай. – Дерик хватает меня за локоть.

Обиженно поджимаю губы.

– Я не могу, – шепчу, когда он выводит меня в спальню.

– Мне неинтересно…

– Хорошо, раз ты такой любопытный, то я скажу. Этот цвет, – указываю на чехол, – недопустим для моей внешности.

– Для тебя все цвета недопустимы, но ты как-то справлялась с этим раньше. Давай. – Дерик грубо толкает меня к кровати, и я падаю на неё.

– Пошёл ты…

– Джина, – рычит, приближаясь ко мне.

– Он дарил мне этот цвет… Дин! Понимаешь? На одно свидание притащил мне серьги с бриллиантами, а я просто послала его к чёрту! На второе – букет чёртовых цветов, а я ненавижу их! На третье он принёс мне палантин… идентичного цвета. Цвет индиго, как Дин его зазывал. И я любила этот цвет, пока меня не кинули, использовав мою глупость. Не надену это, – категорично мотаю головой.

Дерик тяжело вздыхает и качает головой.

– Ты так сильно любила этого парня, раз до сих пор всё, что с ним связано не даёт покоя?

– Да, наверное, да. Он был первым и последним. Пусть Дин и не всегда был тем, кто точно угадывал мои странные предпочтения, но узнавая меня, часто попадал в цель. Я… ты не понимаешь. Он говорил красивые слова, набрасывая на меня этот палантин. Обещал, что его подарок будет согревать меня так же, как его руки. Он был мечтой… Ненавижу этот цвет. Это цвет предательства и боли, – прочищаю горло и бросаю печальный взгляд на платье.

– Что ж, значит, мне сейчас срочно нужен мистер Хайд. Вызывай его и начинай бороться с парнем, который ни черта не знал о тебе.

– Но…

– Чёрт, Джина, неужели ты, действительно, считала, что была важна для него? Нет. Он играл с тобой, пользовался твоей юностью, охотился на тебя. Ему нужно было только одно. Пять лет прошло. Ты подросла, но не умом, разумеется. Он подставил тебя сейчас, подарив украденный кулон. И теперь не вынуждай меня говорить то, что тебе не понравится. Ладно, уговорила. Дело не в цвете, не в кулоне, не в разбитых коленках, не в твоих колкостях, не в твоём Хайде, дело в тебе.

– Но разве не в парне? Обычно именно так утешают, – замечаю я.

– А кто сказал, что я буду тебя утешать? Нет. Я преследую свои цели и не люблю врать. Так что именно ты была виновата во всём. Если бы ты немного включила свои мозги, то увидела бы, что он всего лишь обычный охотник. Для него было важно сорвать цветок, ясно? Европейцы это любят. Они пользуются доверчивостью глупых девчонок и затем смеются у них за спиной. Думаешь, он не рассказывал о тебе своим друзьям, и они вместе не обсуждали это? Обсуждали и осмеивали тебя. К тому же ты ему была не пара. Раз у него были деньги на бриллианты, то точно ты не могла ему соответствовать. Теперь ясно, что не наряд виноват в твоих страхах, а ты сама? Поэтому одевайся и не тяни время.

– Какой же ты козёл, – фыркая, хватаю чехол и направляюсь в гардеробную.

– Ты заслужила такого парня, как Дин. Ничему не научилась, Джина. Поумней…

– Пошёл ты, – кричу, захлопывая дверь, и зло смотрю на сломанную защёлку.

Не научилась? Да из-за него вся моя жизнь пошла наперекосяк! Я встречалась с другим парнем пять лет, и он тоже меня кинул! Урод!

Достаю платье и кручу его в руках. Ненавижу этот цвет. Обещаю, что этот наряд засуну в задницу Дерику, ну или в рот, ну или порву. Из принципа.

Натягивая его на себя, понимаю, что это вовсе не платье. Это комбинезон из плотного шёлка с корсетом внутри.

У меня в жизни не было подобных вещей. Стоит ли говорить о том, что я не знаю, как его носить?

– Ладно. Мне нужна твоя помощь. Я не могу застегнуть это уродство, – недовольно говорю.

Двери открываются, и Дерик входит в гардеробную. Он грубо хватает ткань и стягивает её.

– Полегче.

– Втяни живот. Тебе бы следовало немного…

– Закрой рот и застегни этот чёртов замок. У меня нет живота! Это рёбра. Я не модель, и всё с моим телом нормально… ты специально? – вскрикиваю, когда Дерик царапает мою кожу замком, застёгивая его.

– Да, – выдыхает мне в ухо, немного наклонившись.

– Законченный…

– Обувайся и пошли. Ты выглядишь сносно. Для американки сойдёт.

Обиженная его невниманием и отсутствием комплимента даже в этой ситуации, достаю из чехла босоножки и обуваюсь. Бросив взгляд на своё отражение, даже не хочу отмечать выгодные стороны своей внешности.

Дерик выходит из спальни, и я – за ним. Он что-то говорит в свою таблетку, и мы спускаемся. Я направляюсь к большим дверям, а Дерик – в сторону гостиной.

– Эм, мы не пойдём так? – удивляюсь я.

– Нет, мы поедем на машине.

– Зачем? Ведь мы в замке, не так ли? Или королевский ужин состоится где-то в другом месте?

– Нет. Он состоится в замке. Но никто не должен знать, что ты находишься здесь под моим присмотром.

– Ясно.

Цокая, иду за Дериком, и мы выходим из гостиной в небольшой холл, а оттуда на улицу. Слева высокая стена, ограждающая это крыло от остального замка, впереди лес и подъездная дорожка. Рядом с машиной стоит один человек из охраны. Он кивает Дерику и предлагает мне руку, чтобы я села в автомобиль.

– Американские женщины независимые. И мы сами справляемся с этим, – бросаю я, юркая в салон.

– Американские женщины слишком глупы в своём феминизме. Они ничего не знают об этикете, – говорит Дерик.

– Значит, им будет прощён хук прямо тебе в челюсть, так что лучше закрой рот и поехали, – фыркая, пристёгиваюсь и отворачиваюсь к окну.

Мы едем по дороге и останавливаемся перед воротами. Здесь тоже есть пост охраны. Так, бежать, думаю, точно не получится. Пора забыть об этом варианте спасения. Спускаясь по извилистой дорожке, мы останавливаемся перед ещё более массивными серыми воротами, через которые машину пропускают, и мы попадаем в город. Проехав ещё немного, мы оказываемся на центральной дороге, по которой куда-то едут обычные люди.

– Даже не думай, Джина. Двери заблокированы, и я буду стрелять на поражение, – предостерегает Дерик.

– Я, вообще, об этом не думала, кстати. Я просто… забыла уже, как выглядят эта площадь и ресторан Ромье. Как улыбаются люди, и как, вообще, всё могло быть. Я нервничаю, – тихо признаюсь.

Бросаю взгляд на колесо обозрения, светящееся разноцветными огоньками.

– Ненавижу высоту.

– Как насчёт мороженого?

Удивлённо поворачиваюсь к Дерику.

– Я только за. Желательно где-то в Америке, – издаю нервный смешок, а на лице Дерика не дёргается ни один мускул.

– Мы сделаем круг и подъедем к основным воротам. Там будут репортёры.

– И там же будет король, да?

– Да. Но тебе необязательно с ним видеться. Ты пройдёшь мимо репортёров, ответишь на пару вопросов, покажешь товар лицом, и всё. Через пять минут я проведу тебя обратно. Следи за языком, Джина.

– Ненавижу репортёров, – кривлюсь я.

– Их никто не любит…

– Мой отец… я же тебе говорила, что он был журналистом из жёлтой прессы. Писал всякие гадости о людях, лез в чужие жизни и судьбы, ломая их. Я бы тоже на месте мамы ругалась с ним и, вообще, сама бы его выгнала. Ненавижу ложь. Ненавижу, когда люди, ради наживы, заставляют кого-то страдать. Ненавижу это, поэтому я выбрала редакторство и новые открытия, чтобы помогать людям, а не топить их. Хотя… думаю, мне достался гадкий характер отца, который я тоже ненавижу. Мистер Хайд во мне от него. – Горечь подбирается к горлу, и я обнимаю себя руками.

– Пожалуйста, ничего не говори, Дерик. Не хочу сейчас слышать твои язвительные и унизительные комментарии. Мне и своих хватает в голове.

Дерик молчит. Слава Богу.

Мы выезжаем, как я понимаю, на дорогу, ведущую к центральным воротам замка. Моё сердце стучит, и эти удары отдаются по всему телу. Воздуха не хватает. Так ярко вокруг. Всё светится. Ворота открываются, и я вижу величественный замок… дворец, который стал для меня адом. Неторопливо двигаясь по извилистой подъездной дорожке, мы вливаемся в круговое движение перед огромной лестницей, на которой стоит охрана. Её очень много. Вижу людей… репортёров, которые фотографируют гостей, прибывающих сюда, и я тоже их различаю. Они все блистают, как на ковровой дорожке. Боже мой…

– Джина. – Ладонь Дерика ложится на моё обнажённое плечо, и я вздрагиваю, поворачивая к нему голову.

– Ты справишься. Твой мистер Хайд тебе поможет. – Убирает свою руку и поправляет наушник в ухе.

– Мне бы твою уверенность. И мы уйдём, да? Сразу после этого уйдём? – нервно уточняю.

Он прочищает горло, и наши взгляды встречаются.

– Я должен тебя кое о чём предупредить. Я не рассчитывал, что до этого дойдёт…

– Лучше не надо. Хватит того, что мне предстоит сделать. Для меня это огромный стресс. Я не любитель внимания. Это меня жутко пугает. И в данный момент я нахожусь в собственном пекле, поэтому давай без твоих страшилок, ладно? Прояви немного человечности и жалости ко мне. Помолись там своим Богам, чтобы я не грохнулась ненароком. – Провожу ладонями по волосам, поправляя их.