Текст книги "Все краски ночи"

Глава 17

Она врезалась в Келвина с такой силой, что нож вылетел у нее из руки и со звоном упал на пол. Слепящий луч его фонаря метнулся из стороны в сторону, раз, другой, прежде чем ушел куда-то в сторону. Кейт попятилась, пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. И тут она обнаружила, что держится за талию Келвина. Она бы все равно не упала, потому что крепкая как сталь ладонь лежала у нее на спине, поддерживала.

Ее вновь охватило острое ощущение нереальности происходящего. Опять закружилась голова. Время исчезло, и мир сжался до крохотной точки на кромке обрыва. Все в этом мире было нереальным, реальность просто перестала существовать. Так не бывает. Кейт была обычной женщиной, ведущей обычную жизнь. В таких не стреляют.

– Все хорошо, – шептал, уткнувшись лицом ей в волосы, Келвин. – Я добрался до тебя.

Она слышала его слова, но они не имели смысла, потому что и эти слова были частью нереальности происходящего. Этот мужчина не был тем человеком, которого она знала три года. Мистер Харрис никогда не стал бы взламывать дверь, он не ворвался бы в ее дом с винтовкой наперевес, словно грозный воин.

Но все происходило именно так, а не иначе.

Тело, к которому она прижималась, было твердым и мускулистым. И жарким. Очень жарким. Он быстро и тяжело дышал, словно долго бежал, он склонил голову, прижавшись головой к ее голове. И то, как он ее обнимал… Ее давно так никто не обнимал, она не верила собственным ощущениям. Мистер Харрис? Келвин?

Кейт стояла неподвижно, отчаянно пытаясь вернуть себя; тот мир, который существовал еще полчаса назад, до того, как взорвалось и рассыпалось на осколки все, что она знала.

Поправив на плече ремень винтовки, Келвин поднял с пола нож, который она уронила, и, окинув взглядом широкое лезвие, одобрительно кивнул. Он держал фонарь направленным в пол, но отраженного света было достаточно, чтобы она могла его разглядеть. И вновь под ногами поплыла земля.

В сознании Кейт Келвин прочно занял то место, которое она ему отвела: тощий застенчивый разнорабочий, неразвитый, но полезный. Тот усвоенный и принятый как данность образ Келвина подвергся основательной встряске, когда он целился в Меллора из ружья. Теперь тот привычный образ Келвина рассыпался на мелкие осколки. Канул в вечность.

Военные штаны цвета хаки были стянуты ремнем на поясе, и, несмотря на холод, Келвин был в одной темной футболке, которая обтягивала широкие плечи и худощавое, твердое как скала тело. Она смогла разглядеть и капельки пота, покрывавшие его обнаженные руки, жилистые и сильные. Его клочковатые волосы так и остались взъерошенными, но в лице не было и тени застенчивости. Он был сосредоточен, собран и предельно серьезен.

Кейт едва могла дышать. Она стояла на краю некой инфернальной пропасти и боялась шевельнуться. Она боялась, что она… Чего она боялась? Она не знала. Но почва уходила из-под ног, и это ощущение пугало почти так же, как канонада за окнами.

Кто-то появился в дверном проеме. Кейт с удивлением отметила, что этот кто-то тоже был с ружьем.

– С Кейт все в порядке? – спросил этот кто-то, и Кейт узнала голос Уолтера Эрла.

– Я в порядке, Уолтер, – откликнулась Кейт и пошла ему навстречу. – Как Милли? Кто-нибудь пострадал?

– Милли сидит у тебя на заднем дворе. Мне кажется разумным не распрямляться в полный рост, поэтому она там и сидит. Люди отступают за дома, за машины. Здесь мы вне досягаемости?

– Тут они нас не достанут, – сказал Келвин. – По крайней мере, из винтовок.

– В детской выбило окно, – тихо сказала Кейт, и ужас происходящего накатил на нее с новой силой. Что, если бы ее дети были там? Сердце сжалось от ужасной мысли.

– Тогда что нам делать? – спросил Уолтер.

– Надо строить баррикады, чтобы между нами и ими было как можно больше барьеров. К тому же я уверен, что у них есть либо приборы ночного видения, либо инфракрасные указатели. Они работают только до четырехсот ярдов, так что нам надо держаться подальше – дальше четырехсот ярдов от точек обстрела. Пули все равно будут долетать, но по крайней мере мы будем знать, что они стреляют вслепую, и, возможно, им просто не захочется напрасно растрачивать боезапасы.

Отвечая на вопросы Уолтера, Келвин чуть подтолкнул Кейт к выходу. Выйдя на крыльцо, Кейт остановилась. У нее во дворе собралось человек двадцать-тридцать. Большинство сидело на голой земле. Почти все мужчины и некоторые женщины имели при себе оружие. Вокруг была сплошная темнота, и Кейт вдруг с особой остротой осознала, насколько успокаивающе действует на человека свет в окнах соседних домов.

Келвин чуть надавил ладонью ей на спину и, когда Кейт спустилась с крыльца, нажал на плечо, чтобы она пригнулась.

– Фундамент прочнее, чем стены, – тихо сказал он. – Лучше защищает. – Повысив голос, он сказал: – Слушайте все! Нам надо беречь батарейки. Отключите фонари. Нам хватит одного или двух.

Люди послушно отключили фонари, и всех словно накрыло черным одеялом. Келвин оставил свой мощный фонарь включенным. Кейт начала бить дрожь – холод пробрался сквозь пижаму. Она пожалела, что не надела куртку. Откуда-то из темноты донеслось:

– Мне холодно. – Но жалобы в этих словах не было. Простая констатация факта.

– Сейчас нам надо определиться по двум пунктам, – сказал Келвин, – кого не хватает и кто ранен.

– Хотелось бы знать, кто по нам стреляет, – заметил Милли.

– Об этом потом. Кого тут нет? Оглядитесь, посмотрите, здесь ли ваши соседи. Крид пошел к Нине. Кто-нибудь их видел?

Пару секунд стояла тишина, затем голос за спиной Кейт: произнес:

– Ланора бежала следом за мной, но сейчас я ее не вижу.

Ланора Корбейт жила во втором доме от моста, с левой стороны.

– Кого еще нет? – спросил Келвин.

Люди окликали друг друга, осматриваясь по сторонам. Выявились недостающие: пожилая чета Старки; Рой Эдвард и его жена, Джудит; семья Контрерас: Марио, Джина и Ангелина; Норман Бокс и другие. Сердце Кейт словно сжали ледяные тиски. Увидит ли она снова этих людей? И Нина. Нина! Нет. Она не могла потерять свою подругу. Она отказывалась принимать такое.

– Хорошо, – сказал Келвин, когда список перестал пополняться новыми именами. – Давайте я пересчитаю всех по головам, чтобы мы знали, сколько нас.

Он посветил фонарем вокруг, на краткий миг высвечивая лицо каждого, и на каждом из лиц Кейт видела ту же смесь ужаса, недоумения и гнева, что, наверное, была написана и у нее на лице. Она видела, как люди жались друг к другу, ища друг в друге успокоения и тепла, и тогда, только тогда, она вдруг подумала о будничном: о том, что людям холодно, что надо вынести одеяла, теплую одежду, все, что поможет согреться. Хорошо бы сварить кофе, но как, если нет электричества. У нее есть газовая плита. Мозг работал с трудом, со скрипом, но понемногу туман в голове начал рассеиваться.

– Кто-нибудь ранен? – спросил Келвин еще раз после того, как тщательно пересчитал всех, кто собрался во дворе у Кейт. – Я не говорю о растянутых лодыжках или о поцарапанной коленке. Есть огнестрельные ранения? Кровь у кого-то течет?

– У тебя, – не без язвительности сказала Шерри Бишоп. Кейт стремительно обернулась. Келвин ранен? Потрясенная, Кейт смотрела на него во все глаза. Келвин вскинул руки и окинул взглядом свое тело, словно не понимая, о чем говорит Шерри.

– Где? – спросил он.

Кейт заметила кровавые полосы на его руках.

– Твои руки, – сказала она и начала приподниматься. В мгновение ока он оказался рядом, положил руку ей на плечо, надавил.

– Не вставай, – сказал он тихо, только для нее. – Я в порядке, это порезы от стекла.

В понимании Кейт порезы надо лечить вне зависимости от того, от чего они получены. И если сидеть безопаснее, чем стоить, то почему он стоит?

– Если ты не сядешь, – тем же тоном, каким она говорила с мальчиками, сказала Кейт, – то я тоже встану. Выбор за тобой.

– Я не могу сидеть. Мне надо сначала кое-что сделать…

– Сядь.

Он сел.

Кейт на коленях подползла к нему.

– Шерри, ты мне не поможешь? Принеси фонарь, я хочу посмотреть на эти порезы. И еще мне надо взять бинты из…

– Аптечка первой помощи на крыльце, – сказал Келвин. – Я оставил ее там.

– Пожалуйста, кто-нибудь, принесите сюда аптечку. – Кейт чуть повысила голос, и Уолтер пошел выполнять ее просьбу.

– Не распрямляйся, – добавил Келвин, и Уолтер послушно согнулся пополам.

Сзади футболка Келвина была влажной и липкой. Шерри взяла фонарь Келвина и направила луч света ему на спину. Он поднял футболку. Кровь текла из множественных неглубоких порезов на спине, но на правом трицепсе был порез более глубокий и еще один – на левом плече.

Уолтер притащил аптечку. Шерри посветила фонарем, и Кейт достала стерильные бинты. Вскрыв упаковку, Кейт принялась разматывать бинт.

– Не знаю, что мы будем делать, если эти глубокие порезы придется сшивать, – пробормотала Кейт, обращаясь к Шерри.

– У меня в аптечке есть шовные материалы, – сказал Кевин, пытаясь повернуть голову так, чтобы оценить глубину пореза.

– Тихо! – рявкнула Кейт. И то, что обычно работало с близнецами, сработало и тут. Келвин замер и вернулся в исходно положение.

Она молча промыла ранки и наложила ватные тампоны на ранки поглубже. Увы, из ранок все еще сочилась кровь, ватные тампоны прилипли, что позволило ей наклеить поверх ватных тампонов пластырь. Затем она намазала ему спину антисептической мазью. Кожа была холодной и влажной, он не просто был слишком легко одет для такой прохладной погоды, но еще и вспотел. Должно быть, он сильно замерз, но как-то умудрялся не дрожать от холода.

– Ему надо найти что-нибудь теплое, – шепнула она Шерри.

– Я в порядке, – бросил он через плечо.

Кейт почувствовала, как к горлу подкатил ком – ком, который едва ее не задушил.

– Нет, Келвин Харрис, ты не в порядке! – гневно заявила она. – Бегать полуголым и раненым по холоду – это непорядок! Мы найдем тебе что-нибудь теплое, и ты это наденешь.

Она присыпала порезы антибиотиком, затем, сжимая края двумя пальцами левой руки, правой стала накладывать шов крест-накрест. Когда она закончила, края ран больше не расходились. Может, их вообще не стоило зашивать, но она не хотела рисковать.

– Ну вот, все, что смогла, – сказала Кейт, сложив медикаменты в аптечку в том порядке, в котором они хранились у Келвина, затем собрала с земли обрывки бумаги и бинтов. Кейт пребывала в нерешительности, поскольку не знала, что делать с мусором и в конце концов уронила его на землю. О чистоте и порядке она подумает как-нибудь потом.

Келвин начал подниматься, и она, останавливая, положила ладонь на его плечо.

– Келвину нужно надеть что-то теплое! – крикнула она людям, собравшимся во дворе. – Рубашка, куртка, что-нибудь! У кого-нибудь есть что-то, чем вы могли бы поделиться? – Затем она добавила: – Я пойду принесу из дома одеяла и нам станет теплее.

– Почему мы не можем войти в дом? – спросила Милли, зубы у нее стучали от холода.

– Дом Кейт, возможно, расположен слишком близко к линии огня, – ответил Келвин. – Подальше, есть еще дома и я думаю, в них безопаснее. Хотя не могу говорить об этом наверняка. Пуля крупного калибра может прошить насквозь несколько домов и застрять, скажем, только в холодильнике. Когда рассветет, я смогу сказать, куда пули точно не долетают. А пока нам надо отойти еще дальше, чтобы между нами и стрелками оказалось больше построек. Спасибо, – сказал он, когда ему передали фланелевую рубашку. Кейт не видела, кто преподнес этот дар. Келвин быстро накинул рубашку на плечи и застегнул. Сейчас он уже дрожал.

– Кладовка, где хранится верхняя одежда, возле входной двери справа, – сказала она ему. – У меня там есть несколько курток. А в прачечной – кладовка для белья. Там одеяла. Я сейчас забегу, возьму все, что надо, и через минуту вернусь.

– Я сам это сделаю, – сказал Келвин и пошел на крыльцо. Кейт остановила его движением руки.

– Ты не можешь делать все один. Пойди и найди Крида, Нину и других, кого сможешь. Я принесу одеяла и куртки. Куда мы должны идти?

На мгновение ей показалось, что он станет спорить, но он сказал:

– До дома Ричардсонов. – Этот дом был самым дальним от моста. – Стрельба ведется с трех разных позиций, так что углы атаки разные. Не поднимайтесь во весь рост, старайтесь двигаться так, чтобы между вами и горами были какие-нибудь строения. Поняли? – Он повысил голос, обращаясь ко всем, а не только к Кейт.

– Да.

– Если вам придется пересекать открытое пространство, двигайтесь быстро. Не передвигайтесь цепочкой, потому что тот, кто движется последним, серьезно рискует. Бегите зигзагами, через неравные промежутки времени, старайтесь быть неожиданными для врага. По возможности не включайте фонари.

Люди в темноте кивали.

– Сколько тебя не будет? – спросила Кейт, стараясь не показывать тревогу. Она не хотела, чтобы он отправлялся в ночь один, без поддержки, но при этом понимала, что важно знать, что происходит, а ответ на этот вопрос мог дать только Келвин.

– Я не знаю. Не знаю, что найду. – Он повернул голову посмотрел на Кейт. Окинул ее долгим взглядом, взглядом, который был больше, чем прикосновение. – Но я вернусь. На это можешь рассчитывать. – И с этим ушел, растворился в ночи, не сделав и трех шагов.

Глава 18

Нина громко завизжала, от страха изо всех сил цепляясь за Крида. От взрывной волны задрожал весь дом, засыпав их пылью. Пыль клубилась в воздухе, дышать было нечем, Крид накрыл голову Нины руками, пытаясь спрятать ее под собой, закрыть своим телом целиком, защищая от осколков.

А потом настала тишина. Странная. От которой зазвенело в ушах.

– Зе… землетрясение? – задыхаясь, спросила она.

– Нет. Взрыв. – Крид поднял голову, но вокруг было темно. Совсем темно. Света не было. Впрочем, такое тут случалось нередко. Должно быть, взрывом повредило высоковольтную линию, что тянулась через мост.

Затем раздался резкий пронзительный звук, от которого у Нины душа ушла в пятки, и в тот же момент окно, выходящее на улицу, разлетелось на осколки. Крид почувствовал, что в нескольких местах стекло впилось ему в кожу, но не обратил внимания на такую мелочь: стрельба продолжалась. Крид уже действовал: двадцать три года службы кое-чему его научили. Он вышел в отставку восемь лет назад, но это ничего не меняло. Передвигаясь по-пластунски, он потащил Нину за собой, прочь из простреливаемой гостиной в более защищенный коридор.

Крид ни черта не видел в темноте, но у него было великолепное чувство направления.

Нина не произносила ни звука, слышно было только ее затрудненное дыхание. Она с цепкостью обезьянки держалась за него и даже пыталась помогать, отталкиваясь ступнями. Она тоже узнала эти звуки и поняла, что это обстрел.

Он точно не знал, откуда стреляли, не знал, стреляли в него или в Нину, или никто из них не был конкретной мишенью, и они просто оказались не в нужном месте не в нужное время. Но сейчас вопросы, начинающиеся с «почему» были не самыми первостепенными. Сейчас важно было знать «где» – где то место, откуда ведется стрельба. Он не мог просто взять и побежать, он отвечал за безопасность Нины.

– Где кухня? – хрипло пробормотал он, прислушиваясь к залпам. Можно подумать, что тут началась настоящая долбаная война. На кухне было безопаснее, там много металлических приборов – брони.

– Я… я не знаю, – заикаясь, проговорила она, ловя ртом воздух. – Я… Где мы?

Она потеряла ориентацию, что неудивительно. Крид покрепче обнял ее.

– Мы в коридоре, ты лежишь ногами к входной двери.

Пару секунд она молчала, тяжело дыша. Она пыталась представить себе расположение комнат.

– Ага. Так. Справа от тебя. Вперед и направо. Но мне надо пойти в спальню.

Не принимается. На кухне было безопаснее, чем в спальне.

– На кухне безопаснее.

– Одежда. Мне нужна одежда.

Крид не знал, что сказать. Только что раздался мощнейший взрыв. Сейчас кто-то их обстреливал, а она хотела переодеться? Ему хотелось сказать что-то ядреное, такое, что чертям в аду тошно станет и даже бывалому морскому пехотинцу, но Крид удержался от комментариев. С ним не один из его ребят – сослуживцев. С ним Нина. И она была монашкой. Может, бывшие монашки необычайно скромные. Господи, он надеялся, что это не так, но…

– Того, что на тебе надето, вполне достаточно, – попробовал он ее урезонить.

Он пробирался ощупью, боясь нарушить какие-то только известные неписаные правила. Кто знает, как оно принято-бывших монахинь?

– Я не могу бежать в ночной рубашке и халате, а тем боле в тапочках!

К несчастью, в словах ее был резон, не говоря уже о том, что ночи стали очень холодные. Он бы предпочел отступить в безопасное место, туда, где мог бы оценить ситуацию, но он не смел командовать ею, как командовал своими людьми. И перед, лицом этой реальности Крид решил, что необходимо сменить тактику и помочь ей сделать то, что она хочет, с наименьшим риском для жизни.

– Ладно, согласен.

Раздался глухой треск ружейного залпа, и еще одна пуля пробила стену гостиной. Крид пригнул Нину к полу на случай, если следующий выстрел придется ниже, накрыл ее своим телом. Она была под ним такая мягкая, как раз такая, какой он ее себе представлял все эти годы, и мысль о том, что следующая пуля может попасть в нее, ужаснула его.

– Ты останешься на кухне – лежи на полу, так безопаснее, – сказал он. – Я возьму твою одежду и принесу.

– Ты не знаешь, где ее искать. У меня это получится быстрее, меньше риска. – Еще не закончив предложение, она попыталась от него увернуться.

Крид онемел от удивления. Она пыталась защитить его. Крид, может, слишком резко блокировал ее попытку увернуться, прижав к полу своим телом.

Она надавила ладонями ему на плечи, и грудь ее вжалась в его грудь.

– Мистер Крид… Джошуа, мне… мне нужно дышать!

Он чуть приподнялся на локтях, но не настолько, чтобы она смогла из-под него выползти. Она разозлится, еще бы, но зато он сохранит ей жизнь. По его представлению выбор был очевиден. Он наклонил голову к ее уху и прошептал:

– Смотри, что происходит: кто-то стреляет в нас из мощного ружья. Ружья – это по моей части, так что это моя игра, а не твоя. Моя задача – сделать так, чтобы мы выбрались отсюда живыми. Твоя задача – в ту же секунду выполнять то, что я говорю. После того как мы выйдем отсюда живыми, ты можешь бить меня по лицу и пинать ногами, но до этого момента командир здесь я. Поняла?

– Конечно, поняла, – сказала она с достойным упоминания хладнокровием. – Я не считаю себя полной дурой. Но в том, что у меня получится забрать одежду из своей спальни быстрее, чем у вас, есть логика, это безопаснее для нас обоих, потому что если вас подстрелят, когда вы будете искать мои туфли, то у меня почти не останется шансов выбраться отсюда живой. Разве я не права?

Она с ним спорила. Для Крида этот опыт был в новинку. Он злился. И не только потому, что с ним спорила женщина. Он злился потому, что она опять говорила дело. Крид не знал, как быть: поступить так, как диктует логика, или пойти на поводу у сильнейшего желания защитить ее любой ценой? Он внезапно скатился с нее и бросил:

– Быстрее. Если у тебя есть фонарь, возьми его, но не включай. Не поднимайся во весь рост. Если можешь, ползи на животе, если надо, поднимись на колени, но ни в коем случае не вставай. Ясно?

– Ясно, – сказала она. Голос ее чуть дрожал, но она держала себя в руках. Крид заставил себя не сопротивляться тому, что она уходит. Он прослеживал ее перемещения по звукам. Она ползла, приподнимаясь на локтях и отталкиваясь ступнями от покрытого ковром пола. Раз он услышал что-то, похожее на приглушенное ругательство, но был на сто процентов уверен в том, что монахини, даже бывшие монахини, не сквернословят.

Нина слишком задерживалась.

– Что ты там делаешь? – крикнул Крид, едва сдерживая желание последовать за ней и затащить ее на кухню.

– Переодеваюсь! – тем же резким тоном ответила она.

Крид слегка приподнял брови. У этой монахини есть характер. Значит, она девушка с огоньком. Криду это нравилось. Он слишком хорошо себя знал, чтобы понимать – он не смог бы терпеть рядом с собой безвольное и бесхарактерное существо.

– Возьми одежду и притащи ее на кухню. Переоденешь на кухне. Не подвергай себя риску!

– Я не могу переодеваться перед вами!

– Нина… – Крид глубоко вдохнул, чтобы не выдать голосом раздражения. – Тут темно. Я ничего не вижу. И даже е бы видел, что с того?

– Что с того?

– Да, что с того? Я в любом случае собираюсь довольно скоро раздеть тебя донага.

Нина ничего не ответила. Она двигалась очень, очень тихо как будто затаила дыхание. Пауза затягивалась, и отчаяние начало душить ему горло. Затем по звуку он безошибочно опредлил, что она ползет по направлению к кухне.

Сердце его замерло, оно буквально перестало биться.

На кухне она села на пол и натянула носки, потом надела джинсы и туфли.

– Фонарь? – спросил он, проверяя, не забыла ли она.

– Я положила его в карман куртки. – Она вытащила фонарь и протянула ему.

Он подавил вздох, когда его широкая ладонь сомкнулась вокруг тонкой стальной трубки. Фонарик был совсем маленький, чуть больше шариковой ручки. Крид все равно не мог им воспользоваться, пока они не окажутся в относительно безопасном месте, но такие приборы не предназначены для освещения на большие расстояния, и он едва ли будет им в помощь во время бега по пересеченной местности. И все же пусть лучше такой фонарь, чем вообще никакого.

– Ладно, давай-ка пробираться к задней двери – и прочь отсюда.

Рация Тига ожила, и из громкоговорителя донесся слабый голос:

– Сокол, это Сова. Сокол, это Сова.

Сова – позывной Блейка, который стоял на самой дальней огневой позиции. Тиг отошел подальше от взорванной переправы, где остались Токстел и Госс. Тиг старался двигаться под прикрытием. У тех людей на другом берегу ручья были винтовки, и он не забывал об этом ни на минуту. Громкость на рации он установил на минимум, потому что ночью звук разносится далеко и он не хотел обнаруживать себя на радость какому-нибудь удачливому стрелку. Зайдя за скалу, Тиг нажал на кнопку ответа.

– Это Сокол. Говори.

– Сокол, я насчет того парня, за которым ты послал проследить Билли. Я за ним присматриваю. Он пошел в двухэтажный дом, третий справа…

Там был магазин фуража, Тиг знал об этом. Он мысленно нарисовал план местности. Магазин закрывался примерно в пять, так что там делает Крид? Не то чтобы это было важно, Просто Тига одолело любопытство.

– И что?

– Он пробыл там всего несколько минут, затем вышел и прошел к первому дому справа. Он не выходил оттуда. По крайней мере не выходил до того, как ты начал танец. С того момента дел у меня хватает, но я пытался не упускать его из виду. Я пустил по дому три очереди, может, я его снял.

– Возможно. Спасибо за информацию. Продолжай стрелять по этим домам и по всему, что движется. – Тиг повесил рацию на ремень, затем вернулся на свою позицию. Расставив ноги для устойчивости, он поднял оружие и навел окуляр на окно того дома, где, возможно, находился Крид.

Он осторожно провел инфракрасным определителем вправо и влево, рассчитывая увидеть распознаваемый тепловой образ. Сам дом светился из-за внутреннего тепла, что делало задачу дифференцировать тепло от человеческого тела еще сложнее. Однако задача не была невыполнимой. Блейк мог тешить себя надеждой, что он попал в Крида, но Тиг не разделял его оптимизм. Крид упал бы на пол еще до того, как пуля долетела до стены, и немедленно нашел бы укрытие.

Но в доме, кроме Крида, мог быть еще кто-то. Тиг понятия не имел, кто там жил, ему было все равно. Что было важно, так это то, что Крид оценил бы ситуацию и нашел бы более безопасное укрытие. Чего бы он точно не сделал – так не стал бы выходить через парадную дверь, значит, встречать его надо у задней двери.

У Тига участился пульс при мысли о том, что он может снять Крида, как вишню с ветки. Конечно, Крид мог давно уже покинуть здание и залечь в укрытие, но во-первых, прошло всего минут десять от начала операции, а во-вторых зная Крида, Тиг полагал, что вначале он организует отход людей, которые находились в обстреливаемом здании. Тиг пожевал губу и, приняв решение, вытащил рацию и настроился на волну своего старого приятеля.

– Это Сокол. Двигаюсь вправо. Стараюсь занять позицию, откуда видна тыльная часть первого дома. – Тиг счел, что сто держать своих людей в курсе перемещений чтобы один из них случайно не снес ему голову.

Он повторил ту же информацию Госсу, который коротко кивнул и вернулся к обязанностям дозорного. Госс произвел на Тига впечатление не потому что сделал что-то впечатляющее, а потому, что похоже, на лету ловил все то, чему мог научиться у Тига.

Тиг не мог одолеть те семьдесят ярдов, что разделяли его и выбранную им позицию, по той причине, что дальше начинался крутой откос прямо к реке, выложенный булыжником и предательски скользкий. Если неудачно поставить ногу, можно, растянуть лодыжку или колено, это в лучшем случае, а в худшем – получить перелом. Кроме того, Тигу приходилось тащить винтовку и тяжелый тепловизор. Тиг не мог включить фонарь из опасения обнаружить себя, что еще сильнее замедляло его передвижение. С каждой минутой вероятность того, что Крид ускользнет, увеличивалась, но Тиг ничего не мог с этим поделать. Черт, если бы Блейк сообщил ему раньше.

Наконец, положив винтовку на плечо, чтобы проверить угол, он смог разглядеть тыльную сторону дома или по крайней мере часть ее. Угол не был самым удачным, но дальше Тиг пройти просто не мог. Он устроился за валуном и, положив для устойчивости ствол винтовки на камень, направил тепловизор на дом и стал ждать.

С этого места никакого огня не велось. Крид наверняка отметил, откуда велась стрельба, и, если бы захотел осмотреться по месту и подтвердить свою догадку, наиболее логичная позиция для этой цели была бы у ближнего заднего угла дома. Он мог предположить, что у них есть приборы ночного видения, но наличие тепловизоров он едва ли мог предусмотреть, поскольку приборы эти были чертовски дорогими и не слишком удобными. Он стал бы осторожно передвигаться к углу дома…

На экране тепловизора показалась невероятных размеров тепловая сигнатура. Она стремительно выкатилась из дома, затем нырнула за что-то и исчезла. Ругаясь сквозь зубы, Тиг возился с тепловизором, пытаясь поймать сигнатуру в фокус, но растерялся, и если бы выстрелил сейчас, то наверняка промахнулся бы, и Крид вычислил бы его местонахождение. Надо было дождаться иной возможности и выстрелить наверняка.

Господи, эта тепловая сигнатура выглядела очень странно, она напоминала гигантского паука. Тиг еще недостаточно пришел в себя, чтобы мозг успел обработать информацию и правильно интерпретировать изображение, но еще через мгновение Тиг понял, что видел двух людей, движущихся практически в ногу, причем первый человек, тот, что поменьше, бежал впереди. Четыре ноги, четыре руки, утолщенное тело – два человека.

Сейчас он бы предпочел иметь прибор ночного видения вместо тепловизора, чтобы точно знать, за что они там нырнули.

Может, за машину? Возможно, там, возле задней двери, была припаркована машина. Плохо, потому что капот машины, под которым расположен двигатель, представляет собой отличную броню. Так что стрелять в том направлении смысла не было.

С другой стороны, удерживаясь от стрельбы, он давал Криду ложное ощущение безопасности. Решив, что их не видят, Крид потеряет бдительность. На этот раз Тиг будет готов бить на поражение.

Серебристый свет на экране тепловизора привлек внимание Тига. Потом свечение пропало. Дерьмо. Что они делали? Менялись местами, возможно, готовились к новой пробежке. Они не побегут назад к дому и не побегут к мосту, так что оставалось только два возможных направления. С Кридом кто-то был, кто-то, кого он пытался защитить, кто-то меньше его. Женщина? По логике вещей Крид будет стараться двигаться так, чтобы между ними и стрелками было больше стен, укрытий, боль расстояние, значит, они начнут отступать к реке.

Время шло. Много времени. Какого черта он ждет так долго? Хочет Рождества дождаться? Тиг посмотрел на светящееся табло на часах и увидел, что с тех пор, как Блейк доложил ему о Криде, а значит, с момента взрыва прошло сорок четыре или сорок пять минут. Теперь из винтовок стреляли уже не целясь, потому что жители города или лежали за укрытиями, или ушли за пределы дальности действия тепловизоров. Стреляли изредка, лишь для того, чтобы напомнить жителям Трейл-Стоп о том, что им следует оставаться там, где они находятся. Может, Крид решил поступить так же – остаться в укрытии, пока стрельба не прекратится совсем.

Нет, долго за машиной они не усидят. Им надо чем-то греться, нужна вода и пища. Крид оказался на редкость терпеливым ублюдком, гораздо терпеливее, чем думал о нем Тиг.

Минутная стрелка на часах Тита перескочила еще на одну минуту, потом еще. Пятьдесят минут с момента взрыва моста. Тиг решил, что будет ждать столько, сколько потребуется. Он тоже умел быть терпеливым.

Пятьдесят три минуты.

Да. Вот оно! Тепловая сигнатура заполнила поле окуляра, четкая и ясная. Они оба согнулись и двигались быстро. Тиг вдохнул, выдохнул и нажал на курок как раз в тот момент, когда светящиеся фигурки исчезли.

Через долю секунды вспышка света ярче, чем все, что он видел раньше, показалась в нижней части окуляра, и булыжник, за которым он прятался, взорвался перед самым его лицом.