Текст книги "Любовь на плахе (Невеста)"

ГЛАВА 22

Роуди направил лошадь в ту часть городка Просперити, где находилась лесопилка мистера Айры Дженьюэри. В ночи мрачно громоздились штабеля обработанной древесины. Джоли крепко вцепилась в луку седла, ее трясло от едва сдерживаемой ярости. Она вовсе не удивилась, когда они подъехали к огромному дому – это мог быть дом только Айры Дженьюэри. Когда до Джоли дошло, куда она попала и чем ей это может грозить, ее вновь охватила паника.

Открылась дверь черного хода, и оттуда вышел Блейк, светя себе высоко поднятой лампой. Он издал удовлетворенный смешок, когда разглядел в полумраке Джоли.

Роуди спрыгнул с седла и стащил Джоли так, что та почувствовала резкую боль в лодыжках, а во рту – горький привкус.

Вслед за Блейком из дома вышел Айра Дженьюэри, и даже при тусклом свете керосинового фонаря Джоли разглядела на их лицах мрачное выражение.

– Ну вот что, Кингстон, – радостно заявил Роуди, засовывая пистолет, которым он угрожал Джоли, в кобуру, – я припер ее сюда, так что гони деньжата.

При этих словах демоническая усмешка перекосила лицо Блейка, а в глазах сверкнула ненависть.

– Ну что ж, сделка есть сделка, – сказал он негромко и указал на дом. – Как только я разберусь с миссис Бекэм, мы поскачем за деньгами.

Джоли отступила на шаг, когда Блейк подошел к ней, но только для того лишь, чтобы столкнуться с Роуди. Тот грубо схватил ее за локти, завел руки за спину и сильно пихнул вперед.

От горящего взгляда Блейка Джоли насмерть перепугалась. Однажды она уже видела бешеного койота, так вот у Блейка были точно такие же глаза.

Сейчас Блейк хихикнул, вероятно, забавляясь, что она даже мечтать посмела о том, чтобы убежать от него. Он протянул руку, чтобы погладить Джоли по щеке. От его прикосновения, пусть даже мимолетного, Джоли снова охватил неописуемый ужас.

– Ну кто бы мог подумать, что моя малышка Джоли надумает предать единственного в мире мужчину, который всегда к ней хорошо относился?

Джоли поняла, что Блейк имеет в виду ее посещение офиса начальника полиции, где она увидела Блейка за решеткой. Она посмотрела на него с нескрываемым презрением:

– Слово «хорошо» едва ли применимо к тому, как ты поступил со мной. Во-первых, сначала ты все представил так, что я оказалась соучастницей ограбления, о котором не имела ни малейшего понятия, во-вторых, оставил меня, вернее, бросил, чтобы меня повесили за то, чего я не совершала.

Прочистив горло, вмешался Айра Дженьюэри.

– Может, мы продолжим нашу беседу в доме? – раздраженно сказал он. – Я предпочитаю, чтобы никто в Просперити не знал, что мы водим одну компанию.

– Как скажете, босс, – тут же согласился Блейк, запустил руку в волосы Джоли и поволок ее к входной двери.

Ни Роуди, ни мистеру Дженьюэри, казалось, даже в голову не пришло, что такое грубое обращение с женщиной недопустимо, и, конечно уж, они не вступились за Джоли.

От страшной боли у Джоли на глазах выступили слезы, однако она про все забыла, едва в памяти всплыло обращение Блейка к Айре Дженьюэри. Он сказал тогда: «Босс». Вероятно, Блейк и Роуди работали на Дженьюэри с самого начала и, значит, в то время как начальник полиции вместе с Даниелем прочесывали окрестности в поисках уголовников, те преспокойно прятались в центре города в помпезном жилище Айры Дженьюэри.

Джоли, прищурившись, поглядела на Айру, прежде чем Блейк втолкнул ее в темный коридор. Ничего не было бы видно, если бы не колеблющийся свет керосинового фонаря в руке Блейка.

– Ну вот, настал и мой черед свести счеты с миссис Бекэм, – сказал владелец лесопилки, самодовольно усмехаясь. – А скажи, Джоли, давно ли ты видела мою жену?

Кровь бросилась в лицо Джоли, и она воинственно вздернула подбородок. Джоли не испытывала никаких угрызений совести за то, что похитила Нан Калли. Если бы ей предоставили шанс вернуться в прошлое и поступить по-другому, то она, не задумываясь, снова похитила бы подругу.

– Нан никогда не была вашей женой, – дерзко ответила Джоли. – Она стала вашей жертвой… как и несчастный Хэмиш Фрейзер из банка.

В глазах Дженьюэри сверкнула злоба, и он поднял руку, чтобы ударить Джоли, но неожиданно между ними встал Блейк.

– Это моя женщина, – тихо сказал он, и Джоли заметила, что его голос немного дрожит. – Я сам знаю, как и когда ее наказать.

Джоли почувствовала облегчение от того, что Айра Дженьюэри не ударил ее, и в то же время обиду, что Блейк назвал ее своей женщиной. «Я не твоя женщина, – с холодной яростью подумала Джоли. – Я принадлежу только себе и Даниелю». Однако она не была настолько глупа, чтобы произнести эти слова вслух. Она, похоже, и так уже успела наговорить много лишнего.

Блейк отпустил ее волосы, но лишь для того, чтобы тут же вцепиться в локоть.

– Отведи ее вниз и запри в подвале. Да проследи, чтобы она молчала, – распорядился Айра Дженьюэри таким тоном, словно подавлял мятеж во взбунтовавшихся войсках. – Как только Большой Фермер соскучится по пропавшей женушке, он придет прямо сюда. Флит, посмотри, чтобы лошади были надежно укрыты.

– Отдайте мне мои деньги, иначе я и шага не сделаю, – возразил Роуди, покачиваясь на каблуках.

К тому времени Блейк дотащил Джоли до конца темного коридора, и они остановились перед крутыми ступенями, ведущими вниз. Тяжелый спертый воздух закрытого помещения ударил в нос и горло Джоли. Каблуки ее туфель заскользили по неровным каменным ступеням. Джоли видела не дальше фута впереди себя и не упала только потому, что Блейк цепко держал ее.

В подвале были самые обычные полки, заставленные консервированными овощами и фруктами. Но сердце у нее упало, когда Айра Дженьюэри уперся в одну из секций шкафа, и та неслышно провернулась на хорошо смазанных петлях. Джоли сдавленно вскрикнула, когда Блейк втолкнул ее в темноту маленького помещения. «Там, должно быть, крысы и другая подобная нечисть», – лихорадочно подумала Джоли. Она ничего не могла различить, лишь какие-то тени. На лицо ей попала липкая паутина, и Джоли испуганно принялась вытирать щеки и лоб.

Вслед за ней в камеру вошел и Блейк, принеся с собой желанный свет лампы. Джоли огляделась и заметила единственный стул и перевернутую корзину, на которой стоял пустой металлический кувшин. Не удивительно, что другого выхода не было.

– Сядь, – приказал Блейк, затем осторожно поставил керосиновую лампу на перевернутую корзину рядом с кувшином. Роуди подозрительно пялился в темноту, но не потому, что беспокоился о безопасности Джоли, а потому, ч го опасался, как бы его не надули с его долей награбленных в банке денег.

Джоли с достоинством села и расправила юбки, словно была в церкви или на светском рауте. Дверь закрылась, и Джоли могла лишь слышать, как Роуди и Дженьюэри спорят о чем-то.

– Подходящее местечко для крыс, чтобы устроить свое гнездо, – бросила Джоли, не глядя на Блейка, так как совсем не желала, чтобы тот определил, как ей на самом деле страшно.

Тон Блейка был одновременно и саркастическим, и льстивым.

– Кажется, Джоли-детка, мистер Бекэм изменил твое мнение обо мне, – сказал он, наклоняясь над Джоли и хватая ее за руки. – Ты разбила мне сердце!

Рот Джоли наполнился слюной, она страстно желала плюнуть в лицо Кингстона, но не решилась.

– Все ты врешь, Блейк Кингстон, – звонким шепотом сказала Джоли. – И ты сам это отлично знаешь. Тебе не нужна женщина… что ты с ней будешь делать… и весь этот план начать со мной новую жизнь где-то в других краях – просто издевательство!

Блейк приподнял ей подбородок и провел, слегка касаясь, пальцем по ее губам. Когда так делал Даниель, Джоли мгновенно загоралась, в ее самых интимных и сокровенных местах начинало бушевать пламя – прикосновение Блейка было попросту отвратительным.

– Прикинь-ка свои шансы, Джоли-детка. У тебя их не так уж и много, пожалуй, – всего один. Понимаешь, сегодня ночью ты узнала слишком много, узнала об этой комнате, о том, что мы с Роуди… э-э… ведем совместное дело с мистером Айрой Дженьюэри, и все такое… – Блейк сделал паузу, чтобы многозначительно поскрести подбородок, словно решая мировую проблему. – К тому же сегодня ночью еще свершится несколько дел, о которых мы, миссис Бекэм, не хотели бы сообщать ни вам, ни закону. В общем так, милашка, если ты не едешь со мной туда, куда я тебе скажу, я здесь же тебя прикончу.

У Джоли побежали мурашки по спине, однако она держала спину прямо, а подбородок высоко. Она все еще не смотрела в сторону Блейка, но на этот раз потому, что не хотела, чтобы он заметил страх в ее глазах. Ради еще не родившегося ребенка Даниеля, ради нее самой она должна сохранить самообладание, чтобы быть начеку, когда появится хоть малейший шанс ускользнуть.

– Полагаю, что для тебя, Блейк, не имеет ровно никакого значения, – ядовито заявила Джоли, – хочу или не хочу я быть твоей женой. Я люблю Даниеля Бекэма. И неважно, что ты со мной сделаешь или куда заставишь поехать с тобой – ничет о от этого не изменится.

– Хватит! – рявкнул Блейк, снова запуская пятерню в волосы Джоли. – Ты моя! Я ничего не желаю слушать ни о Бекэме, ни о ком-то другом.

Джоли до боли закусила губу, чтобы не проговориться, что она уже беременна от Даниеля. Вряд ли эта новость обрадует Блейка. А тот вдруг наклонился к Джоли и припал губами к ее губам, отчего у Джоли противно засосало под ложечкой. Как это было непохоже на теплые поцелуи Даниеля!

Она вырвалась, рукавом вытерла рот, и тут же в глазах Блейка вспыхнула ярость.

– Сука… – процедил тот, и Джоли замерла, ожидая удара. Громкие голоса за стеной остановили Блейка.

– Я сделал, что вы с Блейком мне сказали, – зло говорил Роуди. – А теперь гоните мою долю, и только вы меня здесь и видели!

Блейк тяжко вздохнул, словно усталый пастырь, ведущий паству к Свету, а та все норовит свернуть куда-то в сторону. Блейк поднялся и вышел, оставив керосиновую лампу гореть на дне перевернутой корзины. Джоли видела, как он вытащил из-за голенища узкий, остро заточенный нож, и, прежде чем Джоли сообразила, что произойдет, все было кончено.

При виде Блейка Роуди повернулся к нему и начал что-то доказывать, а Блейк хладнокровно полоснул его ножом по горлу так, словно прирезал не человека, а свинью. Кровь фонтаном хлынула из шеи Роуди, глаза его потускнели и закатились, и он тяжело рухнул.

Джоли издала дикий крик ужаса и обеими руками зажала рот. Дженьюэри равнодушно выругался, будто случайно обнаружил на своем ботинке дерьмо.

– Ты мог это сделать и в другом, более подходящем месте, – заметил он.

Джоли уже приходилось видеть в своей жизни смерть, она даже видела убийство, как в тот ужасный день ограбления банка в Просперити, но никогда еще ей не приходилось быть свидетельницей такого пренебрежения к человеческой жизни. Стена камеры закружилась у нее перед глазами, и Джоли почувствовала, что падает.

Блейк успел подхватить ее. Больно вцепившись в плечо, он сильно встряхнул Джоли, и она ощутила запах крови Роуди на руках Блейка, увидела, как кровь пятнает ее одежду в том месте, где к ней прикасался Блейк.

– Мне некогда разводить сантименты, Джоли-детка! – предупредил Блейк и отпустил ее. Джоли без чувств рухнула на грязный пол, и весь мир померк в ее глазах.

Когда она очнулась, возможно, через несколько секунд, лампа едва светила – похоже, что керосин весь выгорел. Джоли по-прежнему оставалась в этой потайной камере, напротив нее в луже крови лежал лицом к стене Роуди с перерезанным горлом. На его выпростанной руке балансировала, принюхиваясь, огромная, размером с кошку, крыса.

Джоли испуганно вскрикнула, однако не услышала ни звука. Только сейчас она поняла, что во рту у нее плотно сидит кляп, для верности еще и прикрученный грязной тряпкой, обвязанной вокруг ее головы. Руки были связаны у нее за спиной.

Глухо застонав, Джоли исхитрилась встать на ноги и пнула наглую крысу. Та отошла в сторону, долго смотрела на Джоли и наконец-то скрылась в темной норе. Джоли взглянула на труп Роуди. Она знала, что тот был мертв, и не испытывала по этому поводу никакой горести, но даже он не заслуживал того, чтобы его тело было брошено на съедение крысам.

В следующий момент подступила рвота, но Джоли отчаянно пыталась бороться с ней, потому что в ее положении, с кляпом во рту, это означало страшную смерть.

«Даниель! – кричала ее душа. – Помоги мне! Найди меня!» Джоли вспомнила о безгрешном существе, которое было сейчас в ее чреве, и поправилась: «Спаси нас, Даниель!»

Она знала, что если бы Даниель сейчас мог ее видеть, то посоветовал бы ей успокоиться и привести в порядок свои мысли. Джоли принялась медленно двигаться по полутемной камере, восстанавливая глубокое дыхание через нос, останавливая стремительный и беспорядочный бег мыслей. Постепенно ей это удалось.

Внезапно Джоли заслышала над головой грузные шаги. Почему-то она была уверена, что Даниель где-то рядом, что он уже ищет ее, как об этом говорил Айра Дженьюэри. Но было совершенно бесполезно с кляпом во рту пытаться звать на помощь. Да и руки были связаны, так что она не могла дать о себе знать, даже если бы молотила кулаками в дверь, которая в действительности была задней стеной деревянного шкафа.

Тогда Джоли пошевелила пальцами на ногах и обнаружила, что кто-то заблаговременно стащил с нее туфли. Но Джоли пока не решилась взяться за довольно увесистую корзину, чтобы подать о себе весть: на дне корзины стояла горящая лампа, дававшая тусклый, но все же свет. Джоли остался только один шанс выбраться, и она стала биться в дверь всем телом, моля Господа, что это не повредит ее плоду. «Даниель, – внутренне кричала она, – Даниель!!!»

И тут шкаф вновь провернулся вокруг своей оси, и в камеру вошел… нет, не Даниель, а Айра Дженьюэри. Он злобно захихикал, когда Джоли испуганно подалась назад, поднимая и опуская плечи в такт своему тяжелому дыханию.

– Боюсь, что верный рыцарь в сверкающих доспехах уже умчался, не дождавшись вас, принцесса, – издевательски сказал Айра. – Более того, в любую минуту досточтимый мистер Бекэм придет к неизбежному выводу о том, что связывать свою жизнь с уголовницей – невыгодная сделка и что об этом надо было думать раньше. Исходя из этого, Даниель Бекэм навсегда вычеркнет вас из головы и будет продолжать жить, словно ничего не случилось.

Джоли почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ей было стыдно проявлять свои чувства перед этим мерзавцем, но она ничего не могла с собой поделать.

Айра Дженьюэри пересек комнату, бросив брезгливый взгляд на труп Роуди, и внезапно выдернул кляп изо рта Джоли. Однако не отбросил, а аккуратно положил на перевернутую корзину.

– Не имеет смысла кричать, – рассеянно предупредил он. – Нан ревела здесь, как морская сирена, когда я запирал ее, и что же? Даже мой привратник не слышал ни единого звука.

Холодок пронизал Джоли до мозга костей, но это был не холод тюремной камеры, нет. Это был леденящий, безжалостный холод зла!..

– Что вы сказали Даниелю? – прошептала Джоли; глаза ее были широко раскрыты от испуга.

Айра Дженьюэри улыбнулся, явно довольный самим собой.

– Да лишь то, что вы с самого начала были в любовной связи с Блейком Кингстоном. А вышли замуж за фермера лишь потому, что это был единственный способ спасти свою шкуру. А еще я ему сказал, что теперь весь город потешается над ним, потому что все это время вы водили его за нос.

Джоли на секунду даже зажмурилась. Было легко представить себе, как Даниель выслушивает эти ужасные слова, даже если их произносит человек, которого он ненавидит. И Даниель поверит, потому что в глубине души он уже готов к этому, в полном отчаянии подумала Джоли, но все же заставила себя посмотреть в лицо Айре Дженьюэри.

– Послушайте, вы связались с уголовниками Блейком и Роуди, – ровным голосом обвинила его Джоли. – Но зачем вам это понадобилось? Что общего может иметь с ними человек с вашими деньгами?

– Деньги еще не все, миссис Бекэм, – ответил Дженьюэри тоном зануды-учительницы. – Есть еще месть, например. За довольно долгое время Блейк и я достаточно хорошо узнали друг друга. Все началось с того дня, когда был ограблен банк и он лихорадочно стал искать местечко, где можно было бы пересидеть, пока все не уляжется. И тут мне пришло в голову, что он и Роуди могут оказать мне большую помощь в достижении моих целей.

– Каких же?

– Я хочу отнять все, что имеет сейчас Бекэм, – ответил владелец лесопилки. В его словах не было ни капли юмора, напротив, слышалась неприкрытая злоба. – К тому времени, когда я доиграю весь спектакль, поочередно дергая за ниточки, у него не останется даже того клочка земли, на котором похоронена его жена… о, прошу прощения, моя дорогая… его первая жена.

Прежде чем Джоли успела ответить, появился Блейк и бросил нервный взгляд на Дженьюэри, потом на Джоли и обратно. Хозяин дома оглушительно рассмеялся, словно бы не сидел рядом с покойником. Джоли поняла теперь, что это такое – ночной кошмар.

– Успокойся, Кингстон, – сказал Дженьюэри. – Да, миссис Бекэм привлекательная особа, в ней есть некая изюминка, однако у меня не было достаточно времени, чтобы добиться ее любви, ха-ха! Давай-ка лучше вынесем отсюда труп Флита, пока не рассвело.

Блейк неохотно кивнул, затем оба мужчины, сопя и тужась, потащили ставший таким тяжелым мертвый груз. Джоли и надеяться не смела, что они забудут запереть дверь, и они не забыли.

Едва за ними захлопнулась дверь, Джоли принялась неистово шевелить связанными руками. Они были обмотаны толстой и грубой веревкой, а раз так, то путы не могли быть достаточно крепкими.

Взглянув на лампу, которая еле горела, грозя оставить ее в полной темноте, Джоли покрылась холодным потом. Опустившись на колени перед лампой, после долгих мучений Джоли ухитрилась плечом сбросить стеклянный абажур.

Пламя чуть веселее взметнулось ввысь, но Джоли не обманывала себя: оставалось всего несколько минут, и лампа погаснет. Джоли изогнулась, и, моля, чтобы не загорелась одежда, подставила руки, связанные веревкой, под огонь. Скоро она ощутила жар, а потом языки пламени стали лизать ее кожу. Джоли стоически терпела, и уж когда совсем стало невмоготу и она готова была отпрянуть от огня, веревка перегорела, и Джоли облегченно развела руки в стороны. Она была свободна!

По крайней мере частично…

В последних отблесках света угасающей лампы Джоли стала лихорадочно шарить по полу в поисках какого-либо оружия, но ничего найти не могла. Ну, разве что осколки разбитой стеклянной колбы керосиновой лампы… Джоли быстро схватила самый крупный осколок, зажала его в руке и пальцем проверила острый край.

Задыхаясь от волнения, спешки и страха, Джоли забилась в угол камеры, держа осколок обеими руками.

Лампа погасла, и в камере наступила кромешная тьма. Джоли старалась отогнать прочь панические мысли о крысах и о том, как выглядит мертвый Роуди. Вместо этого попробовала сосредоточиться на воспоминаниях о Даниеле, Джемме и Хэнке, и о том, как ей хочется вновь оказаться с ними.

Она поклялась себе, что если переживет сегодняшнюю ночь, то бросится прямо в объятия Даниеля и расскажет ему, как сильно его любит. Сейчас она познала на собственном опыте, как хрупка порой бывает человеческая жизнь. И сейчас она отдалась на волю судьбы, ожидая, что же произойдет дальше.

Она не знала, сколько времени провела в томительном ожидании – час или день. Но ее одежда насквозь промокла от испарины, мускулы задеревенели, пальцы ныли от мертвой хватки, с которой она держала свое оружие – осколок стекла. Вдруг она расслышала чьи-то шаги, которые направлялись к ней. Джоли, затаив дыхание, сделала шаг назад и замерла, высоко подняв над головой осколок стекла.

Шкаф снова повернулся, и Джоли закусила губу, чтобы криком не выдать себя. В глаза больно ударил мерцающий свет то ли свечи, то ли тусклой лампы. Джоли испуганно наблюдала за огнем, а сердце ее билось так сильно, что казалось, будто его стук слышно далеко за стенами камеры. Вдруг до нее донеслось:

– Джоли?

Она уже готова была бежать сломя голову, когда вдруг поняла, что голос женский, и в самый последний момент выронила осколок стекла, который разбился вдребезги о грязный каменный пол.

– Нан?!

Долгожданный свет двинулся в сторону Джоли.

Та все еще была в столбняке, однако жизнь начала постепенно возвращаться к ней.

– Все в порядке, Джоли, – немного дрожащим голосом сказала Нан, оглядывая узкую маленькую камеру, где ее тоже держали в заключении. – Теперь ты в безопасности.

Джоли дрожала так сильно, что подгибались колени. Она, спотыкаясь, прошла мимо Нан вон из этой комнаты, где пахло крысами, плесенью и смертью. С трудом добравшись до противоположной стены, Джоли прислонилась к ней, глубоко дыша, чтобы удержаться от рыданий или истерических воплей.

– Даниель знал, что я здесь, – после долгого молчания сказала Джоли. – Он знал!

Нан кивнула, беря ее за руку и ведя к каменным ступеням лестницы, ведущей из подвала.

– Он прискакал к нам с Вереной, считая, что я знаю, где тебя искать.

– А что с мистером Дженьюэри, что с Блейком…

Яркий квадрат света ожидал Джоли и Нан наверху лестницы.

– Когда Даниель примчался с начальником полиции и добровольцами, Айра Дженьюэри и Блейк Кингстон вскочили на лошадей и дали деру. Твой муж и остальные погнались за ними в горы.

Джоли была едва жива от слабости, но все же прошептала:

– Как, в темноте?

– Нет ничего опаснее, чем могила, все остальное – пустяки, – ровным голосом ответила вдова Джо Калли.

Джоли довелось испытать много невзгод, но она была полна решимости при всех обстоятельствах оставаться сильной. Вслед за Нан Джоли прошла в гостиную, где пахло трубочным табаком и дешевым ромом.

Нан огляделась и вздрогнула, потом тихо сказала:

– Даниель велел нам оставаться здесь и ждать его возвращения. Но мне кажется, Джоли, что я здесь не вынесу. Давай лучше запряжем один из экипажей мистера Дженьюэри и поедем к тебе домой.

Джоли не более Нан хотела оставаться в этом доме, но ее план несколько отличался от намерения Нан.

– Конечно, вы можете поступать как вам угодно, миссис Нан Калли, – официальным тоном заявила Джоли, – а я собираюсь последовать за своим мужем и посмотреть, все ли с ним в порядке.

У Нан от изумления глаза полезли на лоб, затем она сощурилась.

– Порой бывают минуты, миссис Бекэм, когда я начинаю терять терпение, общаясь с вами, – сказала она, четко выговаривая каждое слово. – Сейчас не время проявлять свое упрямство или свою глупость. Ничто бы не устроило так мистера Дженьюэри, как сцапать вас снова и использовать в качестве оружия против Даниеля!

Джоли было нелегко признать правоту подруги, поскольку каждая клеточка ее требовала сесть на первую попавшуюся лошадь и мчаться вдогонку за Даниелем. Но она лишь кивнула, соглашаясь с Нан.

Нан умело правила коляской Даниеля, а Джоли покорно устроилась на заднем сиденье и переваливалась из стороны в сторону в такт качаниям легкого экипажа. Ночь была темной и холодной, шел снег, но Джоли ничего этого не замечала. Все ее мысли были сейчас о Даниеле, а ее сердце было с ним там, в горах.

Джоли немного оживилась только тогда, когда показались огни фермы Даниеля. Едва она переступила порог кухни, как ей навстречу с криком облегчения бросилась Мэри. Она крепко обнимала и целовала невестку.

Глаза Джоли наполнились слезами, но в голосе ее прозвучал вялый упрек:

– Это кто же разрешил тебе встать с постели, Мэри Бекэм?

Мэри чуть отступила назад, чтобы оглядеть Джоли. Не скрывая слезы радости, она снова крепко обняла подругу:

– Когда кто-то попадает в беду, семья и друзья должны подставить свое плечо. Енох привез меня и детей сюда, чтобы я приглядывала за Джеммой и Хэнком. А мужчины в это время занимались своими делами.

Джоли все еще двигалась, как сомнабула. Она подошла к большой плетеной корзине, что стояла возле печи, и заглянула в нее. Там сладко посапывала Рейчел-Энн. Джоли снова подумала о своем собственном ребенке и прижала руки к животу. Господь не допустит, чтобы оборвалась жизнь ее Даниеля: он увидит не только утро, но и плоть от плоти своей, кровь от крови своей.

Затем Джоли медленно поднялась наверх проведать, как там Джемма и Хэнк. Наклонившись над их кроватками, Джоли нежно поцеловала детей в лобики, давая себе обет, что никогда не разлучится с этими ребятишками, что бы ни случилось. Они тоже были частью той личности, которой она стала, пройдя сквозь долину теней.

Когда Джоли вновь спустилась на кухню, еще более погруженная в свои мысли, чем прежде, то обнаружила, что Мэри и Нан успели нагреть воды и приготовили ей горячую ванну.

Джоли долго и тщательно отскабливала грязь с кожи, отмывала волосы, затем одела ночную рубашку, которую Нан принесла сверху. Старую одежду, запачканную кровью Роуди, а, хуже всего, кошмарными воспоминаниями, она сожгла.

Глубокой ночью Нан ушла прилечь в соседнюю комнату, а Мэри растянулась на диване в гостиной, укрывшись шалью, должно быть, связанной еще Илзе. Джоли, одеревенев от усталости и страхов, осталась сидеть за кухонным столом.

Наступил рассвет, а Даниеля все не было. Джоли продолжала ждать. Ждать вот так, сидя в тепле и безопасности кухни, оказалось самым трудным делом, которое она когда-либо делала в жизни. И только ради Даниеля, исключительно ради него одного, Джо ли подавляла в себе отчаянное желание вскочить на лошадь и помчаться на поиски мужа.

Внезапно на дворе раздался знакомый веселый свист. Джоли вскочила и бросилась к окну. Даниель, Дотер и Енох спешивались с коней у конюшни. Насвистывал Дотер, а Даниель и Енох выглядели мрачными и усталыми.

Джоли распахнула дверь и кубарем, сломя голову, помчалась навстречу мужу, спотыкаясь и скользя по льду.

Его сильные руки обняли ее и крепко сжали.

– Я люблю тебя, Даниель! – выдохнула Джоли, выполняя свой обет. Она взяла обеими руками его лицо и притянула к себе, смотря прямо ему в глаза. – Ты меня слышишь? Я люблю тебя. Я не хочу, чтобы меня вычеркивали из твоей жизни, не хочу, чтобы отсылали куда-либо! Я остаюсь здесь!

Даниель внимательно вглядывался в ее лицо, затем нежно поцеловал в губы.

– Это что за парад вы устроили, выскочив в одном белье на улицу при всем народе, миссис Бекэм? – пожурил он ее. – Так не пойдет. – С этими словами он легко развернул Джоли и чуть наподдал под зад, направляя в сторону дома.

Джоли помчалась домой, поминутно оглядываясь. С ее души спал тяжелейший камень: она была так счастлива, что Даниель вернулся домой целый и невредимый. Вдруг она остановилась и обеспокоенно спросила:

– А вы их схватили? Ну, Блейка и мистера Дженьюэри? Знаешь, Блейк убил Роуди… Я это видела собственными глазами.

– Мы нашли их, – ответил Даниель. – Дженьюэри мертв, а Кингстон ранен в колено. Теперь ему не удастся снова удрать из тюрьмы до того, как его все-таки вздернут.

– Значит, все кончено? – сказала Джоли.

Даниель прижал ее к себе и поцеловал.

– Да, кончено, – ответил он.

Ощущение силы и тепла, исходящее от его большого тела, зажгло огонь в крови Джоли и заставило ее сердце биться сильнее.

– Они не сделали тебе зла? – спросил Даниель. Джоли покачала головой.

– Они меня порядком испугали, – честно призналась она. – Я подумала, что больше никогда не увижу тебя, никогда не расскажу, что я чувствую.

Даниель наклонился, чтобы поцеловать ее, но отпрянул, потому что появился Енох. Он шумно отряхивал ботинки от снега прямо на пороге кухни.

Остаток утра прошел в хлопотах. Дотер, как всегда, повез Джемму и Хэнка в школу. Енох с Мэри отвезли Нан обратно к Верене Дейли, после чего отправились к себе.

Даниель был в гостиной, когда Джоли пришла, чтобы напомнить ему об обеде. Она застыла в дверях, увидев, как Даниель взял с каминной полки фотографию, где был снят вместе с Илзе. Он долго всматривался в свое лицо, лицо Илзе – лица других людей, из другого времени.

Тут он заметил Джоли. Бежать было поздно.

– Она была хорошей женщиной, – тихо сказал Даниель.

У Джоли горели глаза, горло перехватило.

– Да, – мягко согласилась она, – я это знаю.

Даниель открыл большой деревянный ларец и спрятал в него фотографию.

– Я был дураком, когда говорил, что отправлю тебя отсюда, – сказал он. – Да, я полюбил тебя с первого взгляда, когда увидел в повозке с петлей на шее. – Даниель закашлялся. – Я заблуждался, когда полагал, что смогу устоять, победить самого себя и не полюблю тебя только потому, что так решил. Но это не получилось.

Джоли приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в подбородок.

– А Джемма и Хэнк? Что будет с ними?

– Они тоже остаются, ну, если, конечно, признают нас за родителей, – хрипло ответил Даниель, стараясь скрыть волнение. – У меня в сердце есть пара пустых уголочков, и эти двое заполнили их.

Джоли была вне себя от радости: никогда еще не была она так счастлива.

– Вы, должно быть, очень проголодались, мистер Бекэм?

Даниель молча кивнул, и Джоли вихрем понеслась на второй этаж. Надела теплую шерстяную одежду и домашние тапочки, словом, превратилась в настоящую жену, которую любят и страстно желают. Затем так же быстро помчалась к колодцу, чтобы принести сливки для кофе Даниеля, и снова споткнулась все о ту же половицу.

Расстроенная, Джоли принялась прилаживать ее, и тут в голове у нее пронесся целый вихрь мыслей, словно опавшие листья под порывом ветра. Джоли, закусив губу, с бьющимся сердцем, оторвала половицу и сунула руку в образовавшуюся дыру.

Внутри была спрятана переметная сумка.

Напрочь позабыв о сливках для кофе, Джоли вытащила ее и стала открывать одно отделение за другим. Все они были набиты банкнотами. Подхватив юбки, Джоли со всех ног бросилась к Даниелю.

– Я нашла награбленные деньги! – завопила она, бросая тяжелую сумку на кухонный стол. Ее огромные глаза светились триумфом, ведь сейчас она полностью освободилась от всех подозрений в сговоре с Роуди и Блейком.

Даниель улыбнулся, но не спросил, где Джоли нашла тайник, не открыл сумку и не стал пересчитывать деньги. Он просто взял Джоли на руки и понес ее наверх.

– Это дело нужно отпраздновать, миссис Бекэм, – улыбаясь, шепнул он ей на ухо. И в самом деле, им теперь было что праздновать.