Текст книги "Малу. Страсть, покинувшая пределы земного бытия"

Смотря на них, Малу возбуждалась и чувствовала, что и сама была не против к ним присоединиться. Жаль только, что они вовсе ее не замечали.

Тут на нее снова набросилась Гейл, теребя ее за плечи:

– Пойдем танцевать!

Зная, что она не отстанет, Малу повиновалась, и все они, за исключением этих двоих, отправились вниз по лестнице.

Двигаясь в такт ритму, гладя свое тело руками и чувствуя прикосновение танцующих рядом, Малу снова растворилась в музыке. Видя, как в толпе мелькают ужасные лица с разорванными пастями и окровавленными глазами, пластиковые ножи, бензопилы и лапы с длинными когтями, она испытывала что-то новое, незнакомое, и это ей определенно нравилось. Все вокруг было пропитано желанием секса – этот флюид не скроет от нее ни один костюм. Рядом, обнимаясь и поигрывая языками, танцевали Сеймур и Марк, вокруг Гейл уже крутился какой-то симпатичный оборотень, наверху в клетках развратно извивались танцовщицы, приковывая взгляды мужчин, которые с текущей изо рта слюной глазели на них и одновременно ласкали своих подруг.

Ее тело заходилось приятной истомой, она ощущала себя частью этого безликого духа эроса и была довольна тем, что сегодня не привлекает к себе так много внимания, как обычно, а потому была свободна от ответственности за разжигание всеобщей похоти и могла наблюдать за ней со стороны, в качестве обычного зрителя.

Вдруг перед ней возникло женское лицо с броским макияжем и изящным темным узором над левой бровью.

– Сэди? – удивилась Малу. – И ты здесь?

Ее глаза заблестели, а между ног возникла нарастающая жаркая пульсация.

– Едва не прошла мимо, – сказала Сэди, нежно сдвинув назад ее волосы и приятно задев ногтями шею. – Тебя и не узнать.

Это была красивая жгучая брюнетка, близкая подруга Малу. Очень близкая. Страстная, как пылающий огонь и неуловимая, как ветер. Они познакомились на работе, когда им предстояло станцевать откровенный номер, в котором участвовали трое: они с ней и еще один парень, стриптизер. Мужчины-стриптизеры Малу не интересовали, они казались ей женственными, а их обольстительное поведение настолько неестественным, что иногда от этого даже подташнивало. В танце ей больше нравились девушки: на них приятно было смотреть, а выступать вместе с ними – приятнее вдвойне. Нельзя сказать, что она была фанаткой лесбийских утех, но Сэди запала ей в душу раз и навсегда. Эта раскованная девица никогда ни в чем себя не сдерживала и пускалась во все тяжкие ради получения наслаждения. Но в особенности она любила доставлять удовольствие симпатичным подругам, полностью отдавая всю себя и ничего не требуя взамен. Малу она заметила сразу. В тот вечер, после их совместного танца она пригласила ее к себе. Малу чувствовала, что Сэди проявляет к ней любовный интерес, но и сама была непрочь ответить взаимностью, поэтому сразу приняла ее приглашение. Та безумная ночь запомнилась ей надолго. Она влюбилась в Сэди и страдала из-за нее так, как не страдала ни из-за одного мужчины. Правду говорят: женщины лучше понимают друг друга. Будь ее воля, она бы связала с ней свою судьбу, раз и навсегда позабыв о мужчинах, но Сэди оказалась еще одним призраком в ее жизни: она исчезала и появлялась только тогда, когда сама этого хотела. Малу томилась в ожидании встречи, придумывала тысячи поводов, чтобы позвонить, но Сэди жила по своим правилам и была неуловима.

Малу дрожащими руками обхватила ее лицо.

– Я так рада тебя видеть! Очень рада…

Не смея поцеловать ее первой, она разомкнула губы и посмотрела в ее глаза с надеждой, что та поцелует ее сама.

– Пойдем со мной, – маняще сказала Сэди ей на ухо.

Все вокруг исчезло, перестало существовать. В целом мире осталась только она и Сэди, идущая впереди и держащая ее за руку. Они пришли в туалет – там, на удивление, никого не оказалось, словно так и было запланировано. Сэди подвела ее к зеркалу и встала позади.

– Тебе чертовски идет этот образ.

Малу ощутила, как ее кожа начинает гореть. Проворные руки Сэди обнимали ее сзади, круговыми и напористыми движениями гладя ее грудь. Ей бы хотелось сейчас избавиться от корсета, чтобы в полной мере ощутить ее прикосновения. Она чувствовала, как Сэди дышит у нее за ухом и касается языком шеи. По телу пробежала невыносимо приятная дрожь. Малу застонала. Она двигала бедрами, в нетерпении ожидая, когда же ее руки начнут опускаться ниже. Ее пальцы уже скользнули по животу, забрались под юбку и прошлись по лобку, но Малу была уже не в силах терпеть ее долгие прелюдии. Она выгнулась, как дикая кошка, запрокинув голову на ее плечо и, лаская языком ее ухо, сама направила ее руки.

– Нетерпеливая, – прошептала Сэди, дразня ее разгорающееся желание.

Окончательно сойдя с ума от ее ласк, Малу с умоляющим взглядом взяла ее за полы латексного болеро и потянула в кабинку. Та охотно поддалась. Громко хлопнув дверью, кабинка закрылась, щелкнул замок.

– Приказывай, моя госпожа, – сладким голосом говорила Сэди, целуя ее. – Чего ты хочешь?

– На колени! – жестко и небрежно сказала Малу.

Она взяла ее за волосы, судорожно накручивая их на руку и слегка оттягивая вниз. Уронила крышку унитаза и поставила сверху ногу. Расстегнула три крючка на корсете, чуть не вырвав их, и выставила вперед обнаженную грудь, до боли сжимая соски. Поцелуи Сэди спускались все ниже. Она прошлась языком по ее лакированному сапогу и забралась под юбку. Малу закатала передний подол в тугой жгут – она хотела видеть все ее действия. Сэди натянула ремешок подтяжки на чулке, и он хлестко ударил по коже. Затем сдвинула в сторону стринги, и Малу, почувствовав между ног ее упругий язык, глубоко и томно задышала.

***

Сэди снова исчезла, растворившись в бурлящей толпе танцующих, а Малу вернулась на второй этаж, к своему столику. Она сидела на диване и курила, с истомленной улыбкой вспоминая эти несколько минут и чувствуя приятную расслабленность в мышцах внизу живота.

«Когда она появится снова? И появится ли вообще?»

Когда Сэди надолго исчезала, Малу со временем переставала тосковать по ней. Но стоило ей вновь появиться, как внутри вспыхивал неутолимый жар, пробуждая желание бесконечно наслаждаться ее ласками.

«Все это как-то неправильно, – вдруг решила она. – Природа создала два пола, чтобы они соединялись друг с другом, а не между собой. Но как быть, если меня понимает только она? Искреннее желание доставить удовольствие – это бесценно. Не могу больше… Это болезнь… Болезнь».

На стене напротив висело зеркальное полотно, сотканное из мелких осколков. Малу посмотрела в него и увидела гордого, но несчастного ангела, который разделен на две половины и поэтому никак не может отыскать свое истинное «я». Она медленно гладила свои черно-белые волосы и вспоминала слова того занудного поэта, повторяя про себя свое имя: «Ма-лу… Ма-лу…» Горечь из глубин души волнами накатывала в сознание, облекаясь словами и превращаясь в гнетущие мысли:

«Почему я не могу жить нормально – так, как живут остальные женщины? Кого я жду и чего ищу?»

Терзаясь чувством неудовлетворенности и неполноценности, она в очередной раз отчаялась в своей жизни. Внутри снова была бессмысленная пустота, одиночество, беспросветная тьма. Не хотелось ничего. Слезы капали в бокал с мартини. Дисплей телефона постоянно загорался в сумочке, настойчиво вибрировали входящие звонки. Но она никому не отвечала.

Сидя на самом краю дивана, она вдруг почувствовала, как что-то скользнуло по ее руке. Обернувшись, увидела, как мимо нее проходит высокий силуэт в длинном черном плаще, с поднятым воротником. Это был мужчина. Он шел очень степенно, медленно, держа спину прямо и расправив плечи. Ей даже показалось, что сквозь громыхающую музыку слышны его уверенные, тяжелые шаги. Спереди его осветил прожектор, обозначив на голове отчетливый контур черных рогов.

«А вот и князь тьмы пожаловал – сам Сатана, – подумала она, усмехнувшись. – Нет, все. Не могу больше видеть эту чертовщину. Ухожу».

Нащупала в темноте свою сумочку, встала, поправила платье и отправилась к лестнице. Ноги уже плохо слушались, и равновесие иногда подводило, так что приходилось крепко держаться за перила. Навстречу ей поднимались такие же поддатые зомби.

– Эй, крошка, куда это ты? – дерзко спросил один из них и, расставив в стороны руки, стал приближаться.

В этот же момент она почувствовала руку на правом бедре.

– Пошли вы! – яростно ответила она и толкнула обоих, что было силы.

Она терпеть не могла подобные наглые подкаты. Когда они случались, ее начинали душить слезы.

«Нельзя! Никогда… Против воли нельзя! Мерзкие вы ублюдки!»

– Сама катись к дьяволу! – крикнули ей вслед. – В преисподнюю, слышишь! Там твое место!

Все. Сил больше не было это терпеть. Удавка из отчаяния и боли тугим узлом завязалась на шее. Ей хотелось защиты, надежного плеча, понимания, но ничего этого не было. Повсюду только пошлость и беспредельное нахальство. Мир наполнен ядом, омерзительной жижей, из которой, видимо, уже не выбраться и которая преследует ее повсюду. И сейчас, с каждой секундой в ней крепло вновь возникшее намерение расстаться со своей бессмысленной жизнью.

Она пробиралась сквозь толпу к выходу, чтобы броситься прочь отсюда. Вокруг мелькали жуткие маски – то «крик», то злобный клоун, то Джокер, то еще какое-нибудь чудовище. Ей казалось, что она снова в центре внимания, и что все они смотрят на нее с той отвратительной похотью, с которой смотрят посетители стриптиза, когда она полуобнаженная обвивается вокруг шеста. И эти иллюзии были до безмерия противны.

Добежав до жерла камина и уже почти ступив за порог, она вдруг непонятно отчего остановилась – как будто сработал тормоз. Слева от нее была мягкая зона, и там все было как обычно: полумрак, на диванах сидят отдыхающие – пьют, веселятся. Но что-то приковало ее взгляд к этой темноте. Присмотревшись, она увидела тот самый темный силуэт, который минуту назад прошел мимо нее, когда она сидела наверху. Та же походка, те же рога. Она в недоумении посмотрела на второй этаж – увидела лишь кучку мракобесов возле перил.

«Я что, схожу с ума? Этот тип только что был наверху. Лестница одна – он никак не мог меня обогнать. Точно нет. Лифт? Тоже вряд ли – не успел бы… Или я уже настолько пьяная, что не ощущаю времени?»

Силуэт прошел между столиков и остановился у одного из них, где сидели две девушки с синими волосами. Наклонился к ним и что-то сказал. Те обольщенно заулыбались, их лица засветились от нескрываемой симпатии и интереса к нему. Затем он отправился дальше, а они, неотрывно глядя ему вслед, заерзали на диване и стали о чем-то взволнованно перешептываться, улыбаясь и накручивая на пальцы свои синие локоны. Остановился около других девушек – та же реакция. Непонятно как и чем, но Малу притягивало к нему, ей хотелось увидеть его лицо. Прошла за ним вперед – он теперь был от нее метрах в пяти, стоял спиной. В этот момент музыка стихла, и ведущий что-то громко объявил в микрофон – кажется, какой-то конкурс. Все, как один, повскакивали со своих мест и ринулись к сцене. Малу потеряла преследуемого из поля зрения. Ее захмелевший взгляд блуждал по толпе, но цеплялся лишь за обманчивые визуальные совпадения. Она приникла спиной к стене и, закрыв глаза, устало вздохнула.

– Еще мартини? – вдруг послышался позади бархатный мужской голос.

Она резко выпрямилась и медленно повернула голову: это был он. Он стоял в тени, за колонной. Лица в темноте не видно.

– Нет, спасибо, – ответила она, удивившись его вопросу и пытаясь его разглядеть. – Я бы выпила просто воды или сока.

– Здесь прекрасный десерт, – сказал незнакомец. – Может, кофе?

– Возможно.

– Хорошо. Идемте за мной.

Он развернулся и так же степенно и медленно пошел вдоль диванов. Она, не отставая, пошагала за ним. В нише был симпатичный уединенный уголок – видимо, там был его столик.

– Прошу, – сказал он, отодвинув стул.

Малу скромно присела, изо всех сил пытаясь протрезветь. На столе стояла ваза с пирожными и две чашки кофе. Рогатый незнакомец сел напротив, и когда лучи прожектора озарили его, она застыла в ошеломлении. У него было уверенное, гармоничное лицо, как будто выточенное ювелиром: чуть выступающий волевой подбородок с едва заметной ямочкой, губы по-мужественному красивы, черные брови, четкие, ровные и хищно приподнятые, а глаза – их не описать словами – темные, пронзительные, с притягательным блеском и смотрящие так глубоко в душу, что от этого пробирало до мурашек. Безграничное обаяние и удивительная красота, соблазнительная, чуть хитроватая и все понимающая улыбка. За его чертами и жестами угадывался сильный характер и интеллект. Но то, что поразило больше всего, – это его необычайная сексуальность и чувственность, которая исходила от него волнами, и которую Малу распознала сразу, как только он взглянул на нее. Гвоздик с бриллиантом в левом ухе, начесанные, высоко приподнятые черные волосы и этот сводящий с ума взгляд, такой влекущий, играющий, лишенный примитивности и наполненный каким-то космическим магнетизмом, – кажется, ее разум только что выдал сообщение о стопроцентном совпадении с идеалом. Он как будто был вылеплен из тех качеств, которые она так давно мечтала увидеть в мужчине. И даже сверх того! …И эти рога ему вроде бы идут.

«Вот это да! – воскликнуло ее мигом протрезвевшее сознание. Она пыталась подобрать слова, чтобы описать его внешность, но на ум приходило только одно: – Неземной…»

Она на несколько секунд зависла, потеряв дар речи. Дыхание вдруг содрогнулась, в низу живота возник трепетный жар. Он смотрел на нее пристально и заинтересованно, слегка улыбаясь, затем наклонился в ее сторону и едва заметно повел носом.

– Апельсин, сандал, гуава, – говорил он, перебирая пальцами в воздухе, словно доставал из него что-то тонкое и невидимое, – нотки розового перца и кедра… Аромат-хамелеон, яркий, одновременно наполненный изысканностью и страстью, дурманящий своей экспрессией и чарующий таинственностью. Что бы это могло быть? …Может, Ханае Мори?

– Верно, – изумленно ответила Малу.

– Кажется, «Волшебная луна»?

– Верно, – повторила она, незаметно принюхиваясь к себе. – «Да ведь уже почти совсем не пахнет…»

Она чуть с ума не сошла от впечатления: раньше никто даже не пробовал угадать!

– Как вас зовут? – спросил он.

Малу не могла оторвать глаз от него. Ей хотелось, чтобы их общение не прекращалось никогда, хотя иной раз она даже не воспринимала смысла его речи. Она ощущала себя мухой, которая безнадежно запуталась в его незримой магической паутине из теплых, клейких нитей, что притягивали ее к нему со страшной силой. Когда она моргала, в голове неизвестно откуда вспышками возникали эротические картины, и на них – ее обнаженное тело, его лицо, его энергия…

– Что, простите? – опомнилась она.

– Я спросил, как вас зовут? – Он широко и красиво улыбнулся, показав ровные белые зубы.

Она знала, что диалог в форме «вопрос-ответ» – банальная и недопустимая чушь, и этим вряд ли удастся произвести впечатление. С трудом оживив в себе остатки самообладания, она решила затеять интеллектуальный флирт:

– Если вы с такой легкостью угадали мои духи, может, угадаете и имя?

– Это вряд ли у меня получится. Но я все же попробую. – Он прищурил глаза, как бы изучая ее. – У вас очень примечательный образ. Когда человек примеряет тот или иной наряд, создавая себе определенный образ, он неосознанно создает из него зеркало своей души, в котором можно разглядеть черты его натуры, – таков психологический закон. Дух прорицания может подсказать родителям имя для ребенка, так что имя так же является отражением подлинной сущности человека. Ваша душа, должно быть, испытывает глубокие переживания, мечется из стороны в сторону, примеряя на себя то белое, то черное. Живет на контрасте. Вы сочетаете внутри себя две крайние противоположности. С одной стороны, это сияние божественного света, которое проявляется в вашей доброте и отзывчивости, а с другой – зловещий мрак, хаос, который низвергает вас в пучину страстей, вызывает боль, агрессию и ненависть ко всему, что творится вокруг. Эти две ипостаси в обратной последовательности можно хорошо описать двумя латинскими словами: «Malitas» и «Lux». Из сочетания первых двух букв каждого слова получается красивое имя – Малу.

Описать словами степень ее удивления невозможно. Она застыла с чашкой кофе в руке, так и не сумев поднести ее ко рту.

– Откуда вам известна латынь? – почему-то спросила она, как будто именно этот факт поразил ее больше всего остального.

– Этот язык давно мне известен. Но что же с именем? Мне удалось хотя бы приблизиться к верному ответу?

– На сто процентов, – неуверенно ответила она, словно уже и сама в этом сомневалась.

Снова яркая вспышка света в голове, а за ней следом пронеслись несколько кадров: обнаженный живот, покрытый капельками пота, большая грудь, а ней мужская рука, и женский стон, такой сладкий, страдающий…

– С вами все в порядке? – спросил он.

– Ага, – с глубоким выдохом ответила она. – А вас как зовут?

– А вы, может быть, тоже обладаете даром ясновидения?

– Это вряд ли.

– А вы попробуйте.

– Ну что ж, – она неуверенно поправила прядь волос, ощущая, как нарастает ее смущение. – Ну, подходящих к вашему образу имен существует несколько. А вообще, из наиболее возможных на ум приходит одно.

– Какое же?

– Ну, скажем, Дэймон.

Огонек довольства блеснул в его глазах. Он отодвинул полу плаща, достал из кармана визитку и протянул Малу. Его имя было написано крупными буквами: «Дэймон Блэк».

«Вот это да…», – подумала Малу и, подняв глаза, вдруг увидела, что у их столика появилась девушка. На ней был костюм черной ведьмы с откровенным вырезом. Она была очень красива и чем-то напоминала Сэди. Скрестив руки перед собой, она с ревностным вызовом сверлила взглядом Малу. Дэймон встал из-за стола, что-то шепнул ей на ухо и повернулся к Малу:

– Прошу меня извинить, но мне нужно идти. Мне было приятно с вами познакомиться.

Внутри нее взорвалась бомба разочарования.

«Нет! Не уходи, пожалуйста».

Он наклонился, взял ее руку и поцеловал, посмотрев на нее с волнующим интересом. Вблизи он был еще красивее. Его горячий поцелуй остался на коже.

«Останься! Ты же не хочешь уходить, я чувствую…»

– Прощайте, – сказал он и, развернувшись, пошел вслед за ведьмой.

Малу провожала его взглядом, чувствуя, как ее внутреннее «я» сопротивляется этой разлуке и требует каких-то немедленных действий. Но нерешительность и растерянность будто приковали ее к стулу. Прикоснувшись губами к кисти руки, она закрыла глаза и попыталась почувствовать вкус его поцелуя. В другой руке она крепко держала визитку и, чтобы случайно не потерять, быстро сунула ее в сумочку.

Тут откуда-то нарисовалась Гейл.

– Эй, детка, какого черта ты тут делаешь? – еле выговорила она. – Я тебя повсюду ищу!

Ее слова звучали где-то далеко, Малу пропустила их мимо ушей, безотрывно глядя в блестящую темноту, в которой только что скрылся Дэймон. Но ее заслонило бледное вампирское лицо, уже без клыков и с одним красным глазом.

– Детка, с тобой все в порядке?

– Да, все нормально, – ответила Малу, чуть не плача и удивляясь самой себе: никогда раньше ее никто так не зацеплял в момент знакомства.

– Нам пора домой. Мы уходим.

Она невольно встала и пошла за подругой, хотя всем своим существом хотела остаться здесь. Не теряя надежды увидеть его напоследок, она продолжала сканировать зал. Слезы катились по лицу, она размазывала их вместе с потекшей косметикой, но ей уже на все было наплевать.

И вдруг она его увидела: они стояли вместе с ведьмой и обнимались. Он прижал ее бедрами к стене и, улыбаясь, что-то говорил, наклонял рогатую голову то вправо, то влево, то приближаясь к ее губам, то отдаляясь, как будто играл с ней. Она таяла в его объятиях, как кусок сахара, в томительном бессилии пытаясь сорвать с губ его поцелуй.

Буйный приступ ревности и обиды болезненной тенью затмил рассудок. Малу казалось, что ее сердце вот-вот разлетится на осколки. Ноги не слушались – не хотели уходить. Она стояла, как вкопанная, продолжая на них смотреть. Ведущий что-то орал в микрофон, но она услышала только обрывок последней фразы:

– …и теперь я объявлю короля и королеву сегодняшнего бала – это Дэймон и Жаклин!

Дэймон взял ведьму за руку, и под градом оваций они вышли на сцену. Девушка, кажется, была чем-то встревожена или расстроена – так показалось Малу. Хотя рядом с таким мужчиной есть о чем расстраиваться: если от него сходят с ума все женщины вокруг, трудно, наверное, удерживать его рядом с собой.

«Жаклин. Наверное, француженка. Красивая…»

Гейл дернула ее за руку:

– Идем же! Чего буксуешь?

Смотря только себе под ноги, она быстрыми семенящими шагами пошла следом за подругой, и, не сдерживая эмоций, дала волю слезам.

***

Надоедливый будильник уже третий раз звонил под подушкой. Кроме него, постоянно булькали приходящие сообщения. Малу нащупала сонной рукой телефон и на этот раз выключила его совсем. Голова болела, горло жгло от сухости. Простонав, она перевернулась на другой бок и встретила у своего лица чей-то локоть. Нахмурившись, подняла голову: это была Гейл. Она тоже проснулась и, сладко потягиваясь, чуть не заехала в глаз подруге.

– Эй, аккуратнее! – толкнула ее Малу. – Ты что тут делаешь? Ты разве не у себя дома должна быть?

– Нет у меня больше дома, – хрипло ответила Гейл. – Ты что, не помнишь? Гарри меня выгнал вчера. Вернее, сегодня утром.

– Вот это новость. Почему?

Гейл засмеялась и протяжно вздохнула:

– Потому что мой вчерашний вечер удался!

– Видимо, я что-то пропустила. – Малу приподнялась на подушке. – Давай, рассказывай.

– Конечно, пропустила! Ты всю ночь где-то пропадала. Это ведь Сэди вчера была с тобой, да? – Гейл, догадливо улыбаясь, прошлась пальцами по ее обнаженной ноге. – Куда это вы с ней вдвоем испарились, а? Ну-ка, колись.

Малу с довольным видом закрыла глаза, отвернулась.

– Нит. Не скажу!

– Значит, у тебя появились от меня секреты? Ах ты!

Гейл выхватила из-под нее подушку и огрела ее по голове. Малу засмеялась:

– Отстань! Ничего я тебе не скажу!

– Да и не надо! И так все понятно. Мне, кстати, в это время тоже скучно не было.

– Все-таки поддался твоим чарам тот симпатичный оборотень?

– Да! – взвизгнула Гейл. – Он из той банды танцоров – ты видела их танец? – Малу помотала головой. – Жаль.. О, господи! Что он делал со мной в машине, ты себе не представляешь…

Малу поражалась той легкости, с которой сбывались мечты ее подруги. Видя ее счастливой, она по-доброму завидовала. Если бы она довольствовалась тем же, наверное, тоже была бы счастлива. Но такая любовь для нее была слишком банальна.

– А что случилось дома?

– Как только я вернулась домой, мне позвонил Такер – ну, оборотень. Гарри услышал наш разговор – вот, собственно, и вся история. Напоследок я сказала, что он бревно и уже давно меня не удовлетворяет. Забрала вещи и хлопнула дверью. Приехала к тебе. Все.

– А Такер?

– Обещал вернуться ко мне, как закончатся гастроли. Посмотрим. – Гейл потянулась за сигаретой.

– Занятное начало любовной истории – вампирша и оборотень. Хоть новые «Сумерки» снимай.

– А то! Это будет самая яркая страница в моем дневнике. Может, даже книгу потом напишу – всегда мечтала о чем-нибудь написать. Жаль, фантазии не хватает.

Малу усмехнулась:

– Давно ли ты ведешь дневник?

– А вот сегодня и начну. Этот идиот Гарри подарил мне блокнот на день Валентина – представь! Вот и сделаю первую запись с заголовком: «Прощай, неудачник!» Вот так! Слушай, а с тобой-то что случилось под утро? Чего так скисла? Перебрала?

Малу изменилась в лице и задумчиво опустила глаза:

– Я познакомилась вчера с мужчиной. Он не идет у меня из головы…

– Да ладно! Ты запала на мужика? – Гейл взмахнула руками: – Аллилуйя! – Потом нахмурилась: – Надолго ли?

– Кажется, да.

– Дай угадаю: секса не было?

– Нет.

– А, понятно. Ты опять пошлешь его после первой ночи. Слушай, я не понимаю тебя! Честно. Что такого должно быть в мужике, чтобы у тебя, наконец, сложились нормальные отношения? Неужели все они настолько плохи в постели? Такого просто не может быть. Или Сэди всему виной?

– Не знаю. Я уже сама запуталась в себе. Но Дэймон…

– Вчерашний мужик?

– Да. Высокий такой, в костюме дьявола – не видела его?

– Не припомню… Вернее, не знаю – там много демонов было. И что он? Какой-то особенный? И это его настоящее имя – Дэймон?

– Да, его так зовут. Особенный – это мягко сказано. Он не похож на других, он – идеал, понимаешь?

– Да вокруг тебя столько красавцев вертится! По мне они все идеальны. Будь у меня столько поклонников – я была бы самой счастливой в мире.

– А у меня все наоборот, – огорченно вздохнула Малу.

– Потому что ты гоняешься за чем-то сверхъестественным. Ну, может, этот Дэймон вылечит тебя своим дьявольским посохом?

Малу томно улыбнулась:

– Я мечтаю об этом больше всего.

– Когда вы встречаетесь?

– Не знаю. Может, вообще никогда. Он был с девушкой вчера. И под конец ночи их объявили королем и королевой.

– И что? Забей на нее! Бери ситуацию в свои руки. Номер его есть?

– Да, он оставил визитку.

– Ну вот! Это ли тебе не знак?

Малу свесилась с кровати. На полу валялась груда одежды и черно-белый парик. Подняла свою сумочку, стала искать. Проверила карманы – нигде нет.

– Так… Где же? Я точно помню, что клала ее… А, вот!

Достала визитку с надписью: «Салон красоты «Хлоя».

– Черт, не то… Больше ничего нет. Неужели потеряла? – Вытряхнула все содержимое на кровать – кроме духов, косметики и пары презервативов больше ничего не нашлось. Расстроенно схватилась за голову: – Ну, как же так?

– Значит, не твой человек. Не судьба. А если судьба, тогда встретитесь – точно тебе говорю. Ладно, нужно собираться – мне сегодня корпоратив вести. Ты на смену поедешь?

– Да, мне тоже нужно, к несчастью…

– Слушай, я перекантуюсь у тебя пару ночей – ты не против?

– Да, не вопрос. …Ты на кухню? Свари кофе, пожалуйста.

***

Гейл уехала. После вчерашнего в квартире остался жуткий беспорядок: помятая постель до сих пор не прибрана, повсюду валяется одежда, костюмы Сеймура разбросаны – и почему она их не забрала? Надо бы сделать уборку, но у Малу не было никакого желания. С кружкой кофе в руке она сидела и смотрела на свои картины, висящие на стене.

Она с детства отлично рисовала и уже давно нашла применение своему художественному мастерству: создание карандашных эротических рисунков в последнее время стало ее любимым занятием. В них она изображала все свои откровенные фантазии и тайные желания. Это был ее личный дневник, только не в текстовой, а в изобразительной форме. Обычно подобные откровения хранят где-нибудь в укромном месте, под замком, но Малу хотелось, чтобы они всегда были на виду, ведь к своему пространству она никого, кроме Гейл, не допускала – а ей она доверяла все секреты. Больше близких подруг у нее не было, а что касается мужчин – еще ни один не переступал порог ее квартиры. Она верила в то, что следы человеческой энергии, а тем более, той, что выплескивается при занятии сексом, прочно отпечатываются в домашней ауре. Так что нечего похотливым самцам осквернять своим присутствием священное хранилище высших эротических флюидов, о которых они не имеют никакого представления.

Одна из картин, центральная, называется «Исцеление». На ней изображена обнаженная девушка, лежащая на постели. К ней прикасаются четыре руки – совершенно самостоятельные, отделенные от тела. Сама она одной рукой обнимает мужскую голову, а второй – женскую. Так же лишенные своих тел, головы повинуются ее воле, целуют грудь и живот. А бездыханные, обезглавленные тела неподвижно лежат на полу – они цепью прикованы к кровати.

Рядом висит картина под названием «Девственный вкус». На ней красивая героиня эротично трогает пальцами свои губы, а рядом с ее лицом виден рельефный мужской торс. Другой рукой она расстегивает молнию его брюк – видимо, готовясь к минету. Оральные ласки, совершаемые женщиной, – еще одна важная грань в отношениях. Наряду с поиском идеального активного любовника, который исполнит все ее желания, Малу мечтала еще и о таком, которому бы хотелось доставить большее удовольствие, чем получить самой. Ей казалось, что если вознести на седьмое небо ласками достойного мужчину, она была бы даже счастливее его. Вся проблема в том, что таких ей тоже не встречалось – слишком далек был от реальности и этот созданный ею идеал. Поэтому минет был для нее мало приятен, хоть она всегда мастерски его исполняла.

На других рисунках изображены пары – мужчина с девушкой или две девушки. И ни на одной не представлен непосредственный процесс акта, никаких открытых гениталий – только чувства и предвкушение, недосказанность.

На столе лежал незаконченный набросок, на нем – мужское тело, которое сзади обнимают женские руки с длинными ногтями, в одной из них – роза. Вообще, получилось неплохо, но Малу, хмуро посмотрев на него, почему-то смяла и выбросила в урну.

За окном было мрачно и тускло, стало довольно быстро темнеть. Посмотрела на часы – половина седьмого.

«Пора собираться», – подумала она, враждебно покосившись на свои танцевальные костюмы, что висели в открытом шкафу.

Зайдя в ванную комнату и скинув халат, она обнаженная встала перед зеркалом. Ей нравилось смотреть на линии своего тела. Упругая грудь второго размера с аккуратными темными сосками, плоский живот с проступающими кубиками пресса, крепкие, подкачанные ягодицы, худые стройные ноги. На левой стороне живота, снизу – татуировка: китайский иероглиф, означающий «любовь». Есть еще на спине, по центру – мистический остролистный цветок. Она сняла заколку, распустила рыжие кудри – они спускались ниже плеч, лишь немного не достигая сосков. Зашла в душевую кабину, включила прохладную воду. По телу побежали приятные струйки. Налила на мочалку немного прозрачного голубого геля и стала намыливать тело.

Дэймон не желал покидать ее мыслей. Она закрыла глаза, восстанавливая в памяти черты его лица, его глаза, улыбку. Она даже запомнила его руку – в тот момент, когда он протянул ей визитку: длинные, ровные пальцы, испещренная напряженными жилками кисть, выступающие костяшки. Ее скользкая рука гуляла по телу, поднялась выше, взялась за шею, за подбородок. Палец коснулся губ и проник в рот, совершая круговые движения вокруг подвижного языка. Вторая рука массировала изнывающую грудь, трогала набухшие соски. Ей хотелось думать, что это он ласкает ее. Она сняла с крепления душевую лейку, сделала воду чуть теплее, чтобы снизить разницу с температурой тела, увеличила напор струи. Голова слегка кружилась, глаза закрыты. Лейка приятно массажировала кожу, гладила изгибы тела, спустилась к гладко выбритому лобку. Упругие струйки достигли клитора, теплая дрожь привела в напряжение нижние мышцы. Она приникла спиной к стене, выдвинула вперед бедра. То опускалась, сгибая колени, то снова поднималась. Приподняла рукой одну грудь, достала языком до соска. Нарастающее наслаждение заставляло ее двигать телом все интенсивнее, до тех пор, пока сладострастная волна не потопила ее в море экстаза.