Текст книги "Странное происшествие на Тенистой улице"

Глава 23

С картой в руках мы движемся в сторону могилы Инес Кларк. Кругом тишина. Только ветер иногда колышет ветви деревьев. Жёлтые и красные листья кружатся и порхают вокруг, словно живые, и воздух какой-то уж слишком холодный. Этот холод пробирает меня насквозь. Вспышка молнии озаряет небо на востоке. Почему на востоке? Да потому, что я наконец начала понимать, в какой стороне расположено озеро Мичиган. Да к тому же несколько раз сверялась по компасу. Всякий раз, когда Эндрю или Нина смотрят на меня, я убираю компас прочь. Не хочу неудобных вопросов типа: «Зачем носить с собой компас?» или «А почему ты не пользуешься сотовым телефоном?»

Нина ускоряет шаг. Она не отрывает глаз от яркого экрана своего мобильника.

– Погода неважная. Хуже некуда. У нас в запасе всего минут двадцать, прежде чем нас накроет.

Её кроссовки скрипят на гладком чёрном тротуаре, и она уводит нас всё дальше, в самую гущу надгробных плит.

– Двадцать минут? – переспрашиваю я. – Даже если мы доберёмся до могилы Инес и сразу повернём обратно, нам ещё ехать домой. Хоть мы и на великах, но ни за что не успеем.

Нина выглядит задумчивой.

– Но тут же совсем недалеко. Разве можно теперь взять и всё бросить?!

Она права. Застрять где-то в грозу – штука неприятная, но привидение в доме – это ещё хуже…

Эндрю останавливается на мгновение, и я, зазевавшись, едва не врезаюсь в него, когда вижу, куда он смотрит. Перед нами группа маленьких квадратных домиков. Они каменные, и на каждом выгравированы чьи-то имена.

– Мавзолеи, – почти шёпотом говорит Нина. – Это такие погребальные сооружения, где тела умерших покоятся в наземных могилах.

– Как в склепе, – добавляет Эндрю. Когда он с интересом осматривает причудливые строения, его рука, сжимающая лямку рюкзака, напрягается. – Не думаю, что мне это всё по душе.

Мне тоже. Я с недоумением смотрю на складные ворота. Зачем здесь вообще нужна какая-то дверь? Неужели тот, кто там лежит, вдруг проснётся и попытается выбраться наружу?! Из моей груди вырывается нервный смех. Нет уж, фильмов про зомби я насмотрелась вдоволь! Больше не хочу…

На дорожной развилке мы берём левее, и я пытаюсь вспомнить, та ли это тропинка, которую на карте выделила нам маркером женщина в кладбищенской конторе. Наверное, так и есть, но карта сейчас в кармане у Нины. При очередной вспышке молнии, которая едва не ослепляет меня, я замечаю впереди проблеск стеклянной камеры.

– Смотрите! – вскрикиваю я, указывая вперёд. – Это Инес!

Эндрю натягивает на голову капюшон:

– Нам надо спешить, а то тут сейчас такое начнётся!

Я бросаю тревожный взгляд на небо. Оно чёрное как смоль. Эндрю прав: как бы мрачно ни выглядел прогноз в телефоне у Нины, то, что происходит на самом деле, ещё страшнее. И к тому же сильно похолодало. Ну, по правде говоря, я и раньше не чувствовала себя как в тропиках. Но сейчас мне кажется, что я леденею, когда крупные капли дождя лупят мне прямо в лицо…

Когда мы подбираемся к стеклянной камере поближе, в горле у меня застревает комок. Что-то в позе Инес под стеклом напрягает меня. Я очень возбуждена, но в то же время мне страшно. Видеть могилу со статуей человека, который, возможно, здесь похоронен, как-то жутковато. Передо мной ведь не дежурная табличка с фамилией и датами жизни и смерти…

– Ничего себе, – выдыхает Эндрю. Я вдруг чувствую, как он дотрагивается до моего запястья. Вероятно, чтобы удостовериться, что я с испугу не дам дёру. – Просто невероятно.

Нина опускается на корточки и достаёт ноутбук, который кладёт себе на колени. И начинает неистово барабанить по клавишам. А я смотрю на миниатюрное личико маленькой каменной девочки.

– Инес, – шепчу я. – Это ведь ты…

Мой взгляд скользит от макушки её головы вниз, попутно отмечая все мельчайшие детали. У неё детское лицо с восхитительными полными щёчками, её глаза такие мягкие… Вьющиеся волосы зачёсаны назад, она сидит на каменной скамье – видимо, имитации деревянной, – а крошечные ножки обуты в шлёпанцы на низких каблуках. На ней платье, а на шее висит какой-то медальон или ожерелье. Я вспомнила рисунок в своём альбоме… Там Инес держала в руке какой-то предмет. Это метла… ах нет, зонтик!

Зонтик. Я напрягаю память, вспоминаю легенду, по которой Инес погубила молния. Не потому ли статуя держит зонтик? Но я стараюсь поскорее прогнать эту мысль прочь.

– Ну хорошо, у меня теперь есть всё, – говорит Нина. Она встаёт и вытирает капли дождя с ноутбука, прежде чем засунуть его обратно в сумку.

Я была настолько поглощена статуей Инес, что даже не видела, чем занималась Нина.

– Есть что? – спрашивает Эндрю, как будто читая мои мысли.

– Имена и даты на всех могилах вокруг Инес. Видишь, как близко друг к другу они все находятся?

Я как-то не обратила на это внимания, но Нина права. Слева от Инес есть два могильных камня поменьше. И ещё один справа. Вместе они расположены практически в линию, причём так близко друг к другу, что едва не соприкасаются.

– Так хоронят только членов одной семьи. То есть соседние надгробия относятся к родственникам того, кто похоронен здесь. Будь то Инес или Амос, – вздыхая, говорит Нина.

Эндрю морщит лицо:

– Да, но если даже служители кладбища толком не знают, кто здесь похоронен, то, возможно, рядом закопали кого-нибудь другого. Не из их родственников, не так ли?

Нина кивает:

– Возможно. Мы не узнаем, пока не проведём своё расследование.

Я раздумываю над её словами, и в этот момент тёмное кладбище озаряет вспышка молнии. На мгновение лицо Инес вспыхивает… и светится. Молнию сопровождает мощный удар грома. Я вздрагиваю. Начинается сильнейший ливень.

– Ну вот, дождались! – ворчит Эндрю, корча недовольные гримасы.

Нина, сгорбившись, забегает под ближайшее дерево и судорожно ищет в кармане карту. Мы с Эндрю бежим за ней, тщетно пытаясь заслонить руками лица от ледяного потока с неба.

– Наверное, мы пришли оттуда, но мне всё-таки нужно проверить, – говорит Нина.

Я склоняюсь над картой вместе с ней, с тревогой прислушиваясь к раскатам грома вокруг. Небо освещает ещё одна молния, и последующий звук заставляет всё моё тело содрогнуться и похолодеть. Плач. Он прорезает дождь, словно нож, и застревает у меня в ушах. Я прикусываю язык, пытаясь не вскрикнуть от ужаса.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает Эндрю.

Я могу разобрать слова, но они какие-то… тихие. И слышны издалека. Эндрю хлопает меня по плечу, а потом легонько встряхивает. Всё, что я могу сейчас сделать, – это лишь зажать руками уши, потому что плач становится громче.

Инес. Это может быть только она. Внезапный порыв ветра подбрасывает мой капюшон, и он падает мне на глаза. Такой же порыв взъерошил мне волосы в ту ночь, когда в моей комнате – холодной и жуткой – вдруг заговорил Рено. Я сдёргиваю с лица капюшон. И в этот момент вижу на земле следы. Они вокруг меня и Эндрю. Мелкие, крошечные следы. Такое впечатление, что тот, кто их оставил, бегал кругами.

Эти следы внушают страх. Они предостерегают. Эндрю тоже замечает следы. На его лице ужас. Он растерянно моргает, потом смотрит на меня. Как будто я могу что-то объяснить, но специально не делаю этого. С тех пор как мы втроём пришли сюда, я здесь больше никого не видела. Я оглядываюсь, осматриваю надгробные камни. Никого. Потом поворачиваюсь, чтобы успокоить Эндрю и сказать, что мы, должно быть, раньше не заметили этих следов, что всё будет хорошо… Как вдруг явственно чувствую их – пальцы. Ледяные, мёртвые пальцы, проскользнувшие в мою открытую ладонь… Они тащат меня в глубь потемневшего кладбища.

Глава 24

Нужно убираться отсюда прочь. И поскорее! Сейчас это единственная мысль, которая вертится в моей голове. Из груди вырывается какой-то первобытный крик, когда я отстраняюсь от холодной каменной плоти, схватившей меня за ладонь. Если плач, следы и пальцы в моей руке – это всё Инес, то мы в беде. У нас проблемы. И не просто проблемы – я почти уверена, что нам грозит опасность. Обернувшись к стеклянной камере, я замечаю, что Нина застыла на месте. Её кроссовки увязли в грязи, а одной рукой она прикрывает себе рот.

– Нина! – зову я её.

Ничего. Она замерла перед стеклянной камерой Инес Кларк, и, когда мои глаза наконец привыкают к темноте, я сама едва не задыхаюсь от ужаса. Несмотря на плотную завесу дождя, я отчётливо вижу, что камера абсолютно, на сто процентов пуста. Уставившись туда, где раньше находилась статуя девочки, я начинаю дрожать от страха. Добрые глаза и полные щёчки исчезли. Вьющиеся волосы и едва заметная улыбка… всё исчезло. Статуи Инес Кларк просто нет. Она пропала.

В этот момент в памяти всплывает предостережение той женщины в конторе. Статуя исчезает во время гроз и бурь. Громкий треск раздаётся у меня в ушах, и я снова вздрагиваю. Она ведь боится молнии! Инес боится молнии и скрывается на этом кладбище. От одной только мысли мне становится не по себе. Где-то в глубине души я понимаю, что это полная бессмыслица, что такого просто не может быть. Разум твердит мне, что я, наверное, схожу с ума.

– Бежим! – кричу я сквозь дождь, круговорот листьев и завывания ветра.

Эндрю хватает меня за локоть и тащит в сторону. Его пальцы крепко вцепляются мне в руку. Мы несёмся как угорелые по залитой водой дорожке. Мой мозг просто вывернут наизнанку. Такого ведь не бывает. Не может быть, чтобы статуя Инес Кларк исчезла прямо у нас из-под носа!

– Там ничего нет! Пусто! – кричу я как сумасшедшая.

Трудно сказать, слышит ли меня Эндрю сквозь этот рёв вокруг. Ветер усиливается, и мокрые листья хлопают меня по лицу. Капли дождя такие крупные, тяжёлые и так сильно колотят по мне, как будто хотят подольше удержать на этом проклятом кладбище.

– Это неправильно! – слышу я голос Эндрю на фоне очередного раската грома.

Поблизости вспыхивает молния, с соседнего дерева отламывается большая ветка и с грохотом падает вниз. Надгробные камни, кажется, усиливают этот жуткий треск, и он шумит в ушах и повсюду преследует меня.

– Нам надо вернуться на запад – к выходу!

На запад. Запад, запад. Я знаю, где восток, но в такой дождь уже не соображу, куда идти. К тому же слишком темно и мы бегали кругами. Пошарив в кармане, я отчаянно пытаюсь отыскать компас… Но ничего не получается. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, где Нина. Знает ли она, где мы и далеко ли ещё до ворот. Но Нины сзади нет. Я одёргиваю Эндрю, чувствуя жуткую круговерть в животе.

– Где Нина?!

На его лице явственно читается паника:

– Что?! Она же только что была здесь!

Да, она только что была здесь. Всего несколько секунд назад. Я вглядываюсь в лабиринт могильных плит, надеясь, что среди них вот-вот мелькнёт знакомая синяя куртка. Но там ничего нет.

– Нина! Ни-и-и-и-и-на! – Я кричу изо всех сил, но мой голос всё равно тонет в рёве разгулявшейся грозы.

– Нина! – подхватывает Эндрю. Его светлые волосы застилают лоб. Вода ручьями сбегает вниз по щекам и капает с подбородка. Он вытирает лицо и указывает куда-то вперёд. – Тесса, я вижу ворота! Вон там!

Я качаю головой, и на мои глаза накатываются слёзы. Мне не хочется идти к воротам без Нины.

Но желания торчать на чёртовом кладбище ещё меньше. Обернувшись назад в последний раз, я вижу страшный разряд молнии. Такой, какого раньше мне видеть не приходилось. Вспышка на долю секунды освещает всё вокруг: безумные вихри кружащихся листьев, разбросанные ветки, мрачные надгробия, зловещие мавзолеи. Но Нины нигде нет.

Я отчаянно верчу головой во все стороны, пытаясь хотя бы в последнюю секунду увидеть подругу. Но тщетно. Нина… она, как и Инес, просто исчезла.

Глава 25

Стоя у ворот кладбища, я напоминаю себе, что человеку вообще-то свойственно дышать. К тому времени, когда мы вернулись сюда, ливень уже сошёл на нет, превратившись в моросящий дождь. Ветер тоже заметно утих. Но Нина… Нины по-прежнему нигде не видно. Эндрю отпускает мою руку, и я, поёжившись, поглубже засовываю её в рукав. Пока мы были на кладбище, у меня не было времени подумать об этом… ну, о том, что он держит меня за руку. А теперь ничего не могу с собой поделать: это было приятно.

Он вытаскивает из кармана мобильник и начинает судорожно нажимать на кнопки.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Пишу эсэмэску Ричи. Номера Нины у меня нет.

– Как это, не поняла? Вы же несколько лет вместе учились в школе, разве не так? – удивляюсь я.

Мы во что бы то ни стало должны отыскать Нину. Когда я вспоминаю о вспышке молнии и о том, как Нина вдруг просто исчезла, сердце отчаянно колотится у меня в груди. Она исчезла так же, как статуя Инес. Исчезла, как мамины акварельные краски. В животе у меня творится невообразимое…

– Пока не появилась ты, мне не нужен был телефон Нины! – огрызается Эндрю. Потом вздыхает и смотрит на меня. – Прости. Я не злюсь на тебя. Просто разволновался. – Он оглядывается назад и снова глядит сквозь ворота в сторону кладбища. – С Ричи я дружу с первого класса. Но вот его сестра… Я ведь до сих пор её толком и не знал.

– Ну как бы то ни было, нам нужно найти её, – говорю я, отдаляясь от него. – Нельзя же оставить её там одну.

– Слишком поздно, – говорит Эндрю, и его лицо мрачнеет, как небо во время бури.

Какой-то человек в рабочей спецовке катит перед собой тележку для гольфа. Только вместо клюшек в ней стоят вёдра, мётлы и прочие принадлежности для уборки. Я в ужасе наблюдаю, как он начинает закрывать тяжёлые створки ворот.

– Постойте! – кричу я и подбегаю поближе. – Но ведь на табличке написано, что сегодня кладбище открыто до трёх часов!

– Но только не в такую ненастную погоду. Всегда, когда нужно очистить дорожки от веток и мусора, мы закрываем ворота.

Закрыть ворота? Нет, он не может этого сделать! Особенно сейчас, когда нет Нины.

– Но там осталась наша подруга!

Мужчина выглядит несколько озадаченным:

– Боюсь, это не так. Мы всегда тщательно осматриваем территорию, прежде чем запереть ворота. И вы двое оставались на кладбище последними.

– Нет! С нами была наша подруга! Она примерно вот такого роста. – Я поднимаю руку к своему подбородку. – Ей двенадцать лет.

– Очень жаль, детка. Но только её там нет. Нет, и всё. У нас семь служителей, и каждый из них внимательно обследовал свой участок. А моё дело теперь – запереть ворота. Больше там никого нет.

Я в отчаянии обхватываю лицо руками и пытаюсь успокоиться. К горлу подступает жёлчь. Снова слышится грохот тележки. Потом он прекращается. Я поднимаю голову и вижу, что мужчина остановился и пристально смотрит на меня. Его суровое лицо смягчается.

– Эй! Всё хорошо. Ваша подружка, наверное, просто разыграла вас. Здесь такое случается не в первый раз.

Мне хочется рассказать ему, что с Ниной такое невозможно, но мой рот так и остаётся закрытым. Мало ли что думает этот человек. Главное, я знаю правду! С Ниной что-то случилось, и я должна найти её! Человек с тележкой удаляется прочь, и мы с Эндрю остаёмся одни. Я бессильно опускаюсь на корточки и прислоняюсь к стене. Меня не волнует, что джинсы уже и так пропитаны дождевой водой…

– Вот, получил! – Эндрю наклоняет ко мне свой телефон. На экране сообщение от Ричи с номером Нины. Эндрю лихорадочно набирает номер и прижимает телефон к уху. Мне не нужно даже спрашивать, отвечает ему Нина или нет. Всё и так написано на его лице.

– Не отвечает, – тихо говорю я.

Эндрю качает головой:

– Сигнал направлен ей на голосовую почту. Что теперь делать, даже не знаю…

Отдалённый раскат грома встряхивает меня, и я тут же вспоминаю о том, что мы только что видели и испытали. И вновь поёживаюсь от ужаса.

– Эндрю, тот стеклянный ящик был пуст. А Нина исчезла сразу же вместе со вспышкой молнии. Как ты думаешь, это проделки призрака?

– Нет. Я в такое не верю, Флорида. Я знаю, что у тебя в доме творятся какие-то странные вещи. Но я даже на секунду не поверю, что в этом замешано привидение. – Он замолкает, потом с надеждой смотрит на телефон, словно умоляя его зазвонить. – Должно быть какое-то рациональное объяснение.

Вообще-то я удивлена его ответом. Тем более удивительно, что он согласился прийти сюда. Ведь он не верит в привидения! Зачем тогда он забросил футбольные тренировки, перестал общаться со своими приятелями? И день за днём помогает мне разбираться со всем этим? Однако я всё-таки отбрасываю прочь собственное удивление и десятки вопросов, которые сейчас вертятся у меня на языке. Меня волнует лишь один вопрос. Самый важный.

– Тогда кто… или что… делает всё это? Как ты объяснишь то, что сейчас произошло на кладбище? Плач и следы? Исчезновение Нины?

Эндрю пожимает плечами:

– Мне пока нечего сказать. Но я думаю, что какое-то объяснение существует. Надо просто набраться терпения и докопаться до правды.

Я бросаю последний взгляд на зловещие металлические ворота. Прижав лицо к холодной решётке, я рассматриваю ближайшие могилы. Но ничего даже отдалённо напоминающего Нину там нет. Там вообще нет ничего живого.

Глава 26

Как только мы слезаем с велосипедов, у Эндрю гудит телефон. Он читает сообщение, затем шумно выдыхает:

– Уф! С Ниной, слава богу, всё в порядке. Наверное, психанула, когда ударила молния, и побежала по другой дорожке.

Я чувствую облегчение вперемешку со злостью.

– И что же, она даже не подумала нас заранее предупредить?!

– Наверное, нет. Спешила, не догадалась, – говорит Эндрю, засовывая телефон обратно в карман. Он снимает шлем, обнажив слипшиеся влажные волосы на макушке, но абсолютно сухие спереди, – теперь он немного смахивает на павлина. – Не стоит, наверное, упрекать её. Мы и сами хороши…

Он прав. Когда я увидела, что стеклянная камера пуста, то просто дала дёру. Как, впрочем, и Эндрю. Трудно обвинять Нину в том, что она побежала в другом направлении. В тот момент каждому из нас хотелось лишь одного – поскорее выбраться оттуда.

– Значит, теперь мы знаем, где Нина. А как же те следы?

Эндрю вздыхает:

– Надо признать, что, может быть, они уже были там и мы их просто не заметили. Мы ведь разглядывали саму статую, а вниз даже не посмотрели. Разве не так?

– А плач?! – продолжаю я, чувствуя, что поддаюсь панике, когда вспоминаю мягкие всхлипывания, которые, казалось, доносились буквально отовсюду.

– Возможно, это был ветер. Ты ведь теперь живёшь не где-нибудь, а в городе ветров, Тесс. Иногда ветер похож на свист, иногда на вой… возможно, сегодня он походил на плач. – Ладонью он закрывает лицо, как будто сильно устал. – Тьфу ты! Единственная вещь, которую я никак не могу объяснить, – это та стеклянная коробка. Неизвестно, как оттуда исчезла статуя, но мы это обязательно выясним, Флорида.

Эндрю останавливается и вглядывается в окна моего дома.

– Тебе повезло. Многоквартирный дом, в котором живу я, просто огромный. Там всегда царит какой-нибудь переполох. Кто-нибудь въезжает, а кто-то выезжает. За всеми не уследить. А вот в таком частном доме всё намного проще.

– Видимо, ты прав, – отвечаю я, вытягивая цепочку из-под капюшона. Собственно, это такая же цепочка, на которую собакам прикрепляют жетон с кличкой и телефоном хозяина. У меня же на этой цепочке висят ключи от дома. Мне очень не хотелось снимать медальон, но носить его на одной цепочке с ключами я смогла лишь один день. Цепочка часто перекручивалась и создавала немало хлопот. И я уверена, что как только сниму эту цепочку, то – с моим-то везением! – сразу потеряю её.

– Добро пожаловать в дом Хеллоуина, – говорю я, пытаясь выдавить из себя смех. Но он скорее похож на стон умирающей козы.

Фыркнув, Эндрю мягко хлопает меня по руке:

– Ничего, меня так просто не напугать. Нину тоже. А вот Ричи…

«Погоди, так, значит, Ричи и Нина тоже придут?»

Эндрю перехватывает мой недоумённый взгляд и хмурится:

– Ведь это хорошо, что я их тоже позвал? Ричи разволновался из-за сестры, и, очевидно, нам есть о чём друг друга расспросить. Я подумал, что четыре головы всё-таки лучше, чем две.

– Да, конечно! Великолепно! Мои родители в любом случае будут счастливы познакомиться с вами, – говорю я, чувствуя невероятную слабость.

Отец, наверное, тут же вытащит свою скрипку и попросит нас хором подпевать под какой-нибудь странный мотив. А мама… ну кто знает? Она может застрять на одной из вечеринок у своих друзей-художников, и тогда нам долго не увидеть её. А может быть, она захочет погадать на кофейной гуще… ну или выкинуть ещё какую-нибудь глупость…

Дома, во Флориде, мои прежние друзья привыкли к странностям моих родителей. Иногда те вытворяли что-нибудь необычное – например, просили всех взяться за руки и начать медитировать. Так было в последний раз, когда у нас ночевала Рейчел, и это ни для кого не стало шоком. Но здесь никто пока не знает, как мои родители отличаются от обычных людей. Как мы все отличаемся от всех. Хотя я очень рада, что со мной Эндрю, мне всё-таки не хотелось бы, чтобы он обо всём узнал…

Когда мы заходим в дом, там пахнет пиццей. Я снимаю куртку, и тело окутывает домашнее тепло. Я сразу согреваюсь. Как бы я ни ненавидела это место, но такие штуки, как радиаторы, всё-таки сильно облегчают жизнь.

– Ничего себе! – восклицает Эндрю, оглядываясь по сторонам. Его взгляд скользит по картинам в гостиной. Потом он улыбается. – Твои картины?

– Нет. Я работаю только пастелью. Моя мама – художник. Это её работы.

Он стягивает мокрые кроссовки и подходит к одной из картин – моей любимой. На ней изображена цапля, стоящая на мелководье, а на заднем плане – огненный закат.

– А ведь неплохо! Твоя мама просто чудо. Значит, она рисовала там, в Орландо?

– В Форт-Майерсе, – поправляю я его. Я всего пару раз была в Орландо. Если не считать закусочных и аттракциона «Ковёр-самолёт», рисовать там было нечего. – Да, это вид с пляжа, который был рядом с нашим домом. Мы постоянно туда ходили.

Эндрю, видимо, чувствует грусть в моём голосе, потому что переключается с живописи на другую тему. Игрушки Джона рассыпаны по всему полу, как будто у нас в гостиной опрокинули тележку, нагруженную товарами из детского магазина. К счастью, среди игрушек нет Рено.

– Тесса! Эй, милая, где ты была? – спрашивает папа и вскоре появляется в дверном проёме между кухней и гостиной. Спереди его рубашка забрызгана чем-то красным. Увидев Эндрю, отец останавливается. – А, хорошо! Привет! Должно быть, ты друг Тессы.

– Меня зовут Эндрю. Рад познакомиться, – говорит Эндрю, протягивая папе руку для приветствия. Никогда раньше не видела, чтобы такое делал мальчик, почти ребёнок, и едва сдерживаю смех.

– Эндрю учится со мной в школе, и у нас есть совместные занятия.

– Замечательно! – восклицает папа. – Я рад, что ты к нам зашёл. Чувствуй себя как дома.

– Гм… Папа, а это что? – Я указываю пальцем на его рубашку. Конечно, первый визит Эндрю в мой дом не мог обойтись без вида папы, который словно сошёл со страниц криминальной хроники.

– Ерунда! Просто соус от пиццы. Сегодня в семействе Вудвард день пиццы, так что вы поспели как раз вовремя! – С этими словами он совершает небольшой танец. Мне трудно удержаться от смеха, несмотря на то, что в целом я нервничаю. – Нет ничего лучше, чем домашняя пицца на обед!

День пиццы… Да, в Форт-Майерсе мы часто устраивали себе такой праздник. По сути, каждый уик-энд. Мы сами готовили тесто, раскатывали его и собирали индивидуальные пиццы, добавляя те топинги, какие только хотели. Вот так я узнала, что пеперони и зелёные маслины очень хорошо сочетаются друг с другом. Как пастель и бумага.

– Милая, а мама и Джон отправились в продуктовый магазин, чтобы раздобыть топинги для карамельного мороженого, которое мы хотим приготовить на десерт. Но вот из-за грозы мне, видно, придётся заехать за ними на машине.

Ну вот на тебе! Весь наш план рухнул. Не могу я здесь остаться с одним только Эндрю. Если нас будет всего двое, то призрак наверняка что-нибудь вытворит.

– Да там едва капает, папа. Разве это дождь? И потом, как же мы?

Я пытаюсь говорить жалобно, но получается не очень. Ничего не могу с собой поделать. Мне страшно.

– Ну что ты! Ведь всего через каких-то два месяца тебе уже будет тринадцать, Тесса. Мы тебе доверяем! – отвечает он с широкой улыбкой, как будто знает, что это мне понравится. Но он ошибается.

Эндрю поворачивается ко мне и одними губами произносит: «Свободный выгул». А я едва сдерживаю смех. Возможно, мои родители – часть нового модного движения в Чикаго. Только сами они пока об этом не знают.

– О, Тесса! – Папа кружится на месте, и лицо его расплывается в широкой улыбке. – Нам ведь сегодня подключили интернет!

Я пристально смотрю на него, взволнованная и разочарованная одновременно. Я наконец-то смогу связаться с Рейчел в любое время, когда захочется, чтобы рассказать ей всё о Чикаго и об этом призраке. Но ведь здесь Эндрю. Да и Нина и Ричи скоро придут. Я напишу ей позже… после того, как мы выясним, что нужно Инес. Она меня поймёт.

Отец надевает куртку и берёт со стола ключи:

– В общем, я скоро, ребята. Пиццы только что из духовки, но пока не пытайтесь их резать. Им нужно остыть.

Дверь за ним с шумом захлопывается, а я вздрагиваю, когда заходят в пазы гигантские стержни-засовы. Мы остаёмся одни. Одни с Инес. Или с призраком Инес. Или Амоса. Не важно, с кем именно.

– И что это было? – спрашивает Эндрю. Он снимает мокрую куртку и вешает на крючок за дверью.

– Да так, ничего, – быстро отвечаю я.

Эндрю плюхается на диван и вытягивает ноги.

– Тогда почему ты так хотела, чтобы твой папа остался?

Я смотрю на картины. На неровный деревянный пол. На шатающийся кирпич в стене, о котором я всё ещё никому не рассказала. На что угодно, только не на Эндрю.

– Мне страшно. Боюсь оставаться здесь вместе с ней…

– С кем? С привидением?

Кивая, я смотрю в сторону лестницы:

– Это началось в тот же день, когда мы сюда переехали. Мама услышала странный шум, он доносился из моей комнаты. Джон тоже слышал его. И снова из моей комнаты. Потом появилась его кукла. И опять в моей комнате. Дважды! Я думаю, она пытается добраться до меня.

Я не рассказываю о рисунках, которые нашла под кирпичом в стене. Но ни капельки не сомневаюсь, что они представляют собой неопровержимое доказательство моих слов. Я не готова пока поделиться своим предположением. Если всё рассказать Эндрю и Нине, это помогло бы нам быстрее докопаться до сути. Однако внутренний голос продолжает твердить мне, что Инес нужно от меня что-то другое. Например, рисунки она оставляла для меня, хотела, чтобы именно я их нашла. И ей нужно, чтобы я их поняла, разобралась в них. Надеюсь, я не ошибусь, если пока сохраню всё это в тайне.

Эндрю чешет затылок:

– Не стану врать, я буду чувствовать себя получше, если узнаю, что ты вела себя так странно не из-за меня. – Видя его кривую усмешку, я не могу не улыбнуться в ответ. – Возможно, нам стоит вначале выяснить, какая между вами связь, – добавляет Эндрю. – Почему призрак так стремится добраться до тебя?

– А я думала, ты не веришь в привидения, – дразню его я.

Он усмехается и пожимает плечами:

– Думаю, сейчас я уже не так уверен…

– Лучше расспросить Нину. Она нам наверняка поможет. И она нам сейчас очень нужна.

Об Инес Кларк Нина знает намного больше, чем сама это признаёт. И я считаю, что она мой главный козырь в распутывании этого ребуса.

– И попроси её принести книгу! Если мы хотим выяснить, кто там похоронен и почему призраки часто посещают мой дом, то она нам явно понадобится.

Эндрю начинает щёлкать кнопками своего телефона.

– А где твой компьютер?

О нет! Семейный компьютер всегда был для меня под запретом. У нас и телевизора-то нет. На самом деле родители вполне терпимо относятся к современной технике. Просто они считают, что есть и другие вещи, которыми можно и нужно заполнять время. Теперь мне придётся все объяснить и при этом не выглядеть полной идиоткой. Или не получится?

Я гляжу на часы, отмечая, что папа вышел из дома приблизительно три минуты назад. С учётом интенсивного движения он будет отсутствовать ещё минут двадцать, не меньше. Времени вполне достаточно, чтобы провести небольшое расследование и затем стереть все данные из компьютера. Если Нина и Ричи сейчас придут, то это шанс. Глубоко вздохнув, я пытаюсь успокоиться. Это ведь что-то вроде домашней работы. На самом деле я не нарушаю никаких правил. Разве не так?

– Наверх, первая дверь справа. Но как только они придут, нельзя будет терять ни минуты!