Текст книги "Гора Дракона"

Сингер провел новоприбывшего по одному из крытых переходов.

– Брент является ярым приверженцем идеи, что архитектура есть средство, вдохновляющее человека, – сказал он. – Я никогда не забуду, когда архитектор… Как же его зовут? Да, Гварески, прибыл из Нью-Йорка, чтобы здесь «поэкспериментировать».

Директор тихонько рассмеялся.

– Он явился в туфлях с кисточками и костюме, в дурацкой соломенной шляпе. Но следует отдать ему должное, это был крепкий парень. Он прожил в палатке четыре дня, прежде чем получил тепловой удар и сбежал на Манхэттен.

– Здесь красиво, – проговорил Карсон.

– Да. Несмотря на неудачный опыт, архитектор сумел почувствовать дух открытых пространств. Он настоял на том, чтобы здесь не было никакого искусственного ландшафта. Во-первых, у нас нет воды. Но еще он хотел, чтобы комплекс выглядел так, будто он является частью пустыни, а не привнесен сюда извне. Очевидно, он не сумел забыть про жару. Думаю, именно по этой причине тут все белое: механическая мастерская, складские помещения, даже электростанция.

Он кивком показал на длинное здание с грациозно изгибающимися крышами.

– Электростанция? – недоверчиво переспросил Карсон. – Больше похоже на музей живописи. Все это, наверное, стоило целое состояние.

– Несколько состояний, – сказал Сингер. – Но в восемьдесят пятом, когда началось строительство, деньги не были проблемой. – Он повел Карсона в сторону жилого комплекса – серии невысоких криволинейных строений, составленных вместе, точно куски головоломки. – Мы получили контракт на девятьсот миллионов долларов у ПКУ МО.

– У кого?

– У Проектно-конструкторского управления Министерства обороны.

– Никогда о таком не слышал, – сказал Карсон.

– Это было закрытое подразделение Министерства обороны. Его распустили после Рейгана. Нам всем пришлось подписать кучу документов о неразглашении. «Секретно, совершенно секретно». А потом они стали изучать нашу подноготную, и, можешь мне поверить, они копали по полной. Мне звонили мои бывшие подружки, с которыми я расстался лет двадцать назад, и говорили: «Тут ходят разные серьезные типы в костюмах и интересуются тобой. Чем, черт тебя подери, ты занимаешься, Сингер?» – Он рассмеялся.

– Значит, вы здесь с самого начала? – поинтересовался Карсон.

– Точно. Только ученые работают тут по шесть месяцев. Наверное, Скоупс думает, что я не слишком перетруждаюсь, чтобы сгореть на посту. – Он рассмеялся. – Я здесь старожил, я и Най. И еще двое: старина Павел и парень, которого ты видел при въезде, Майк Марр. Знаешь, с тех пор как мы расстались с военными, стало намного лучше. Эти ребята были настоящей занозой.

– А как получилось, что вы перестали на них работать? – спросил Карсон.

Сингер открыл дверь с дымчатым стеклом, которая вела в здание, расположенное в дальнем конце жилого комплекса. Когда дверь с шипением закрылась, их окатила волна холодного воздуха. Карсон стоял в вестибюле с белыми стенами, темно-серой мебелью и выложенным плиткой полом. Директор повел его к другой двери.

– Сначала мы занимались только оборонными исследованиями. Именно благодаря этому мы получили землю на полигоне. Наша задача состояла в том, чтобы найти вакцины, разработать контрмеры и антитоксины для предполагаемого советского биологического оружия. Когда Советский Союз развалился, вместе с ним пришел конец и нашему контракту. Мы лишились его в тысяча девятьсот девяностом году и чуть было не потеряли и лабораторию, но Скоупс быстро организовал какое-то лоббирование за закрытыми дверями. Одному Богу известно, как ему это удалось, но мы получили аренду на тридцать лет в соответствии с Актом о преобразовании предприятий оборонной промышленности.

Сингер открыл дверь в длинную лабораторию. В свете флуоресцентных ламп сияли черные столы, на которых аккуратными рядами выстроились горелки Бунзена, чистенькие колбы Эрленмейера, стеклянные пробирки, электронные стереомикроскопы и прочее оборудование.

Карсон еще ни разу в жизни не видел такой чистой лаборатории.

– Неужели это рабочая лаборатория низшего уровня? – недоверчиво спросил он.

– Нет, конечно, – ответил Сингер. – Настоящая работа делается внутри, там будет наша следующая остановка. А это конфетка для конгрессменов и военных шишек. Они ожидают увидеть здесь улучшенную версию своих университетских химических кабинетов, и мы им это показываем.

Они вошли в комнату меньшего размера. В центре стоял огромный сверкающий прибор. Карсон мгновенно его узнал.

– Лучший в мире микротом[7]7
  Микротом – инструмент для приготовления срезов фиксированной и нефиксированной биологической ткани, а также небиологических образцов.


[Закрыть]: точность «ультрабритье», по крайней мере, мы так ее называем, – сказал Сингер. – Управляется компьютером. Алмазное лезвие рассекает человеческий волос на две тысячи пятьсот секций. Причем по ширине. Это, конечно, выставочный образец. Внутри у нас работает два точно таких же.

Они снова вышли на жуткую жару. Сингер лизнул палец и поднял его вверх.

– Ветер с юго-востока, – сказал он. – Как всегда. Вот почему исследовательскую лабораторию построили именно здесь – тут постоянно дует юго-восточный ветер. Первая деревня, находящаяся от нас с подветренной стороны, это Клонч, Нью-Мексико, население двадцать два человека. Сто сорок миль. Полигон «Тринити», где взорвали первую атомную бомбу, всего в тридцати милях к северо-западу от нас. Отлично подходит, чтобы спрятать ядерный взрыв. Более изолированного места в этих широтах не найти.

– Мы называли этот ветер «мексиканский зефир», – сказал Карсон. – В детстве я больше всего на свете не любил выходить из дома, когда он дул. Мой отец говорил, что он доставляет неприятностей больше, чем в сезон мух привязанная лошадь с крысиным хвостом.

– Ги, я понятия не имею, что ты сейчас сказал, – повернувшись к нему, проговорил Сингер.

– Это лошадь с коротким хвостом. Если ее крепко привязать и на нее начнут нападать мухи, она приходит в бешенство, ломает ограду и убегает.

– Понятно, – без особой уверенности в голосе сказал Сингер и показал Карсону за плечо: – Вон там находится зона отдыха – спортивный зал, теннисные корты, конюшня. Я испытываю невероятное отвращение к физическим упражнениям, поэтому тебе придется самому выяснить, что там. – Он любовно похлопал себя по круглому животу и рассмеялся. – А вот это ужасного вида здание – воздушная печь для отходов гриппозного отсека.

– Гриппозного отсека?

– Извини, – проговорил Сингер. – Я имел в виду лабораторию биологической защиты пятого уровня, в которой проводится изучение по-настоящему опасных организмов. Я уверен, что ты слышал про классификационную систему биологической защиты. Первый уровень – для работы с малоопасными инфекциями. Четвертый уровень обозначает самые страшные. В стране есть две лаборатории четвертого уровня: у Центра по контролю и профилактике заболеваний в Атланте, и еще одна принадлежит армии и находится в Форт-Детрике. Лаборатории четвертого уровня предназначены для исследований самых смертоносных вирусов и бактерий, существующих в природе.

– А что такое пятый уровень? Я никогда о нем не слышал.

Сингер ухмыльнулся.

– Предмет гордости и одна из главных радостей Брента. «Маунт-Дрэгон» обладает единственной в мире лабораторией пятого уровня. Она создана для работы с вирусами и бактериями более опасными, чем что-либо существующее в природе. Иными словами, микробами, появившимися в результате генной инженерии. Кто-то много лет назад окрестил ее «гриппозный отсек», и название пристало. Короче говоря, воздух оттуда проходит через печь и нагревается до температуры тысяча градусов по Цельсию, потом охлаждается и возвращается назад. Полностью стерилизованный.

Странного вида воздушная печь оказалась единственным сооружением на территории «Маунт-Дрэгон», которое не было белоснежным.

– Значит, вы работаете с патогенным организмом, который распространяется воздушным путем?

– Умница. Да, именно так. И должен тебе сказать, что это по-настоящему опасно. Мне гораздо больше нравилось, когда мы работали с неокровью. Это искусственная кровь.

Карсон посмотрел в сторону загонов для лошадей и увидел сарай, стойла, несколько дорожек и большой выпас за оградой.

– За пределами территории разрешается кататься верхом? – спросил он.

– Разумеется. Нужно только отметиться, когда ты выезжаешь и возвращаешься назад. – Сингер огляделся по сторонам и вытер лоб тыльной стороной ладони. – Господи, как же жарко. За столько лет я так и не смог привыкнуть к этому. Давай зайдем внутрь.

«Внутрь» означало за периметр – обширную огороженную зону в самом сердце «Маунт-Дрэгон». Карсон заметил только один разрыв в ограждении – маленький домик охраны прямо перед ним. Сингер провел его в ворота, a затем к большому зданию в глубине территории. Они оказались в прохладном вестибюле. Через открытую дверь Карсон увидел ряд компьютерных терминалов на длинных белых столах. Два человека с именными карточками на шеях, в джинсах под лабораторными халатами что-то деловито печатали. Неожиданно для себя Карсон с удивлением сообразил, что это первые люди, если не считать охраны, которых он здесь встретил.

– Это операционное здание, – сообщил ему Сингер и показал на практически пустую комнату. – Администрирование, обработка данных, в общем, все. У нас совсем небольшой штат. Даже когда мы работали на военных, здесь трудились не больше тридцати человек одновременно. Сейчас их вдвое меньше, и все сосредоточены на одном проекте.

– Это очень мало, – заметил Карсон.

Сингер пожал плечами.

– Генная инженерия не требует большого числа ученых.

Он жестом показал Карсону, чтобы он вышел из вестибюля, и они оказались в огромном атриуме, выложенном черным гранитом, с потолком из темного стекла. Жаркое солнце пустыни, превращенное в бледный свет, заливало небольшое скопление пальм в центре. Из патио выходило три коридора.

– Они ведут в лабораторию трансфекции и программирования ДНК, – пояснил Сингер. – Тебе здесь по большому счету делать нечего, но в свободное время ты можешь попросить кого-нибудь, чтобы тебе устроили экскурсию. Наша следующая остановка вон там.

Он показал на окно, через которое Карсон увидел низкое ромбовидное строение, торчащее из песка.

– Пятый уровень, – без всякого энтузиазма сказал Сингер. – Гриппозный отсек.

– На вид он совсем маленький, – заметил Карсон.

– Поверь мне, он только кажется таким. То, что ты видишь, – помещение для воздушных фильтров. Сама лаборатория находится под землей. Дополнительные меры безопасности на случай землетрясения, пожара или взрыва. – Он поколебался пару мгновений. – Думаю, мы можем туда зайти.

После медленного спуска в крошечном лифте они оказались в длинном коридоре, освещенном оранжевым светом, с выложенным белой плиткой полом. На потолке находились камеры наблюдения. В конце коридора Сингер остановился около серой металлической двери, плотно прилегающей к дверной коробке, с резиновыми прокладками по всему периметру.

Наклонившись, Сингер произнес свое имя в маленькое переговорное устройство справа, над дверью зажегся зеленый огонек и зазвучал сигнал.

– Распознавание голоса, – сказал Сингер, открывая дверь. – Эта система хуже устройств, считывающих рисунок ладони или сетчатку глаза, но они не действуют сквозь биокостюмы. А этот, по крайней мере, нельзя обмануть при помощи магнитофона. Твой голос запишут сегодня к вечеру; это часть процедуры приема.

Они вошли в просторное помещение, где было немного современной мебели. Вдоль одной из стен располагался ряд металлических шкафчиков. В дальнем конце Карсон заметил еще одну отполированную до блеска металлическую дверь с ярким желто-красным значком и надписью над ним: «Чрезвычайная биологическая опасность».

– Это комната для переодевания, – пояснил Сингер. – Защитные костюмы находятся в шкафчиках.

Он направился к одному из них, но неожиданно остановился и повернулся к Карсону.

– Знаешь что, думаю, будет лучше, если я позову кого-нибудь, кто лучше меня сможет тебе все показать.

Он нажал кнопку на шкафчике, послышалось шипение, и металлическая дверца скользнула в сторону, открыв взгляду Карсона тяжелый костюм из синей резины, аккуратно упакованный в металлический контейнер, очертаниями похожий на маленький гроб.

– Ты ни разу не бывал в лаборатории четвертого уровня? – спросил директор. – В таком случае слушай меня внимательно. Пятый уровень похож на четвертый, но не во всем. Многие для удобства надевают под защитный костюм медицинские хлопчатобумажные штаны и куртки, но это необязательно. Если ты остаешься в уличной одежде, ручки, карандаши, часы, ножи необходимо вынуть. В общем, все, что может прорвать костюм.

Карсон быстро вывернул карманы.

– Как насчет ногтей? – спросил Сингер.

Карсон посмотрел на свои руки.

– Все в порядке.

– Хорошо. Я свои всегда коротко обрезаю, так что у меня такой проблемы нет. – Он рассмеялся. – В нижнем левом отделении лежат резиновые перчатки. Кольца? Отлично. Тебе придется снять ботинки и надеть эти тапочки. Ногти на ногах короткие? Если нужно, щипчики в ящике.

Карсон снял ботинки.

– А теперь забирайся в костюм, сначала правой ногой, потом левой, и натягивай его. Но не до конца. Оставь маску открытой, чтобы можно было разговаривать.

Карсон принялся сражаться с огромным неудобным костюмом, с трудом натянув его на свою одежду.

– Эта штука весит тонну, – сказал он.

– Он полностью герметичен. Видишь металлический клапан на поясе? Все время, что ты будешь находиться внутри, ты будешь дышать кислородом. Тебе покажут, как этим управлять. Сам костюм содержит запас кислорода на десять минут – на случай непредвиденных обстоятельств.

Он подошел к интеркому и нажал несколько кнопок.

– Розалинда!

– Да? – послышался голос после короткой паузы.

– Могу я попросить тебя провести экскурсию по лаборатории для нашего нового ученого Ги Карсона?

Ответом ему была тишина, потом снова послышался тот же голос:

– Я занята.

– Это займет всего несколько минут.

– О господи!

И снова тишина.

Директор повернулся к Карсону.

– Это Розалинда Брэндон-Смит. Она немного эксцентричная особа, наверное, так можно сказать. – Он с заговорщическим видом наклонился к Карсону. – Вообще-то, она невероятно грубая, но не обращай на это внимания. Она внесла огромный вклад в создание искусственной крови, а теперь завершает работу над своей частью нового проекта. Розалинда много сотрудничала с Фрэнком Бартом, и они были довольно близки, так что она вряд ли дружелюбно отнесется к тому, кто его заменил. Ты встретишься с ней внутри. Ей нет никакого смысла проходить санобработку дважды.

– А кто такой Фрэнк Барт?

– Он настоящий ученый и отличный человек. Но наши условия оказались для него слишком тяжелыми. Недавно у него произошло нечто вроде срыва. Знаешь, такое случается довольно часто. Примерно четверть тех, кто приезжает в «Маунт-Дрэгон», не могут завершить работу по своему контракту.

– Я не знал, что меня взяли вместо кого-то, – нахмурившись, сказал Карсон.

– Это так. Я расскажу позже. Тебе предстоит занять серьезный пост. – Он сделал шаг назад. – Ладно, застегни молнии. Убедись, что все три закреплены. Мы обычно помогаем друг другу. После того как ты надел костюм, другой человек проверяет, все ли в порядке.

Он тщательно осмотрел экипировку, затем показал Карсону, как пользоваться интеркомом в маске.

– Если ты не стоишь рядом с человеком, услышать что-то трудно. Нажми эту кнопку на предплечье, чтобы микрофон заработал.

Он махнул рукой в сторону двери с угрожающей надписью.

– За входом находится химический душ. Как только ты входишь, он включается автоматически. Привыкай к нему, на выходе он будет работать дольше. Когда внутренняя дверь откроется, входи. Соблюдай особую осторожность, пока не научишься пользоваться костюмом. С той стороны тебя будет ждать Розалинда. Надеюсь.

– Спасибо, – громко сказал Карсон, чтобы его голос миновал толстую резиновую защиту.

– Не за что, – услышал он приглушенный ответ. – Извини, что я с тобой не пойду. Видишь ли, – он поколебался короткое мгновение, – никто не входит в гриппозный отсек без особой необходимости. Ты поймешь почему.

Когда дверь у него за спиной с шипением закрылась, Карсон прошел вперед и оказался около металлической решетки. Неожиданно раздалось жужжание, и желтый химический раствор полился с потолка, из стен и начал бить из специальных устройств в полу. Карсон чувствовал, как он громко стучит по его костюму. Через минуту все было закончено, и он шагнул в маленькую камеру. Заревел мотор, и он ощутил давление сильных струй воздуха, налетевших на него со всех сторон. Карсону в защитном костюме сушильный механизм представлялся диковинным далеким ветром: он не мог определить, каким он был, холодным или горячим. Затем внутренняя дверь с шипением открылась, и ученый оказался лицом к лицу с невысокой женщиной, нетерпеливо поглядывающей на него из-за прозрачного визора. Даже учитывая тяжелый костюм, по прикидкам Карсона она весила фунтов двести пятьдесят.

– Идите за мной, – прозвучал резкий голос из шлема.

Женщина отвернулась и зашагала по коридору, такому узкому, что ее плечи касались стен. Они были гладкими и скользкими, без углов и выступов, которые могли бы порвать защитный костюм. Все здесь – полы, плитки на стенах и потолок – оказалось ослепительно-белым.

Ученый нажал на левую кнопку у себя на предплечье, чтобы включить интерком.

– Я Ги Карсон, – представился он.

– Рада слышать, – ответила она. – А теперь будьте осторожны. Видите воздушные шланги наверху?

Карсон поднял голову. С потолка свисало несколько голубых трубок с металлическими зажимами на концах.

– Возьмите один и вставьте в клапан костюма. Осторожно. Поверните его влево, чтобы закрепить. Когда вы перейдете с одного участка на другой, вы должны его отключить и присоединить новый. В вашем костюме ограниченный запас воздуха, так что не зевайте.

Карсон последовал ее указаниям, понял, что застежка заняла свое место, и услышал успокаивающее шипение воздуха. Внутри костюма он ощущал необычную отстраненность от остального мира. Движения казались медленными и неуклюжими. Из-за толстых перчаток он почти не чувствовал воздушного шланга, когда вставлял его в клапан.

– Вы должны помнить, что наша лаборатория похожа на подводную лодку, – услышал он голос Брендон-Смит. – Она маленькая, тесная и опасная. Все здесь имеет свое место.

– Я понимаю, – ответил Карсон.

– Неужели?

– Да.

– Хорошо, потому что здесь, в гриппозном отсеке, небрежность означает смерть. И не только для вас. Ясно?

– Да, – повторил Карсон и подумал: «Дура!»

Они продолжали идти по узкому коридору. Карсон следовал за женщиной, пытаясь приспособиться к защитному костюму, и ему показалось, что он услышал на заднем плане какой-то необычный шум: едва различимый рокот, скорее ощущение, нежели звук. Он решил, что это генератор гриппозного отсека.

Мощное тело Брендон-Смит втиснулось в узкий люк, ведущий в лабораторию, где перед большими, закрытыми плексигласом столами работали люди в защитных костюмах, сунув руки в проделанные в нем резиновые отверстия. Они мыли чашки Петри. Свет здесь был таким ярким, что любой предмет обретал невероятно четкие очертания. Около каждого стола стояли маленькие мусорные контейнеры с этикетками и специальными приспособлениями для слива и сжигания. На потолке неслышно поворачивались камеры, следящие за работой ученых.

– Внимание всем, – прозвучал голос Брендон-Смит в интеркоме. – Это Ги Карсон. Замена Барта.

В его сторону начали поворачиваться визоры шлемов, и Карсон услышал приветственные голоса.

– Это производство, – ровным голосом сказала Брендон-Смит, так что было ясно: вопросы не предполагаются, и Карсон не стал ничего спрашивать.

Женщина провела его через муравейник других лабораторий, узких коридоров, воздушных шлюзов, залитых ослепительным светом. «Она права, – подумал Карсон, – это место очень похоже на подводную лодку». Все свободное пространство было заставлено сказочно дорогим оборудованием: просвечивающими и растровыми электронными микроскопами, автоклавами, инкубаторами, масс-спектрометрами. Здесь даже имелся маленький циклотрон, переделанный таким образом, чтобы сотрудники могли работать в защитных костюмах. По низкому потолку, тоже белому, как и все остальное в отсеке, вилось переплетение труб. Через каждые десять ярдов Брендон-Смит останавливалась, чтобы подключить новый воздушный шланг, дожидаясь, когда Карсон последует ее примеру. В результате их продвижение вперед было мучительно медленным.

– Боже праведный, – проговорил Карсон. – Какие невероятные меры предосторожности. Кстати, что у вас здесь такое?

– Все, – услышал он ответ. – Бубонная чума, легочная чума, вирус церкопитековой марбург-вирусной лихорадки, хантавирус, лихорадка Денге, вирус Эбола, сибирская язва. Не говоря уже о нескольких советских биологических агентах. Разумеется, они все заморожены.

Тесное помещение, тяжелый костюм, нехватка воздуха – от этого Карсон начал терять ориентацию в пространстве. Он вдруг понял, что задыхается, отчаянно сражаясь с желанием расстегнуть все молнии и вдохнуть полной грудью.

Наконец они остановились на маленькой круглой площадке, от которой, точно ступицы колеса, в разные стороны расходились узкие коридоры.

– Что это? – Карсон показал на огромное скопление труб у них над головами.

– Воздушный канал, – ответила Брендон-Смит и пристегнула новый шланг к своему костюму. – Это центр гриппозного отсека. В лаборатории существует система регулировки давления. Чем дальше вы заходите, тем меньше оно становится. Все стекается в эту точку, а затем отправляется в печь и возвращается. – Она махнула рукой в сторону одного из коридоров. – Ваше отделение находится там. Вы его скоро увидите. У меня нет времени показывать вам все.

– А что там, внизу? – спросил Карсон, ткнув пальцем на узкое пространство у их ног, из которого вела сверкающая металлическая лестница.

– Под нами три уровня. Дублирующие лаборатории, подстанция охраны, морозильные камеры, генераторы, центр управления.

Она прошла несколько шагов по одному из коридоров и остановилась около двери.

– Карсон? – позвала она.

– Да?

– Последняя остановка. Зоопарк. Держитесь на расстоянии от клеток, чтобы животные вас не схватили. Если они оторвут кусок от вашего костюма, вы никогда больше не увидите дневного света. Вас запрут здесь и оставят умирать.

– Зоопарк?.. – начал он, но женщина уже открыла дверь.

Неожиданно рокот стал громче, и Карсон понял, что это вовсе не генератор. Внутрь его защитного костюма проникли приглушенные крики и вой. Завернув за угол, он увидел, что одна стена комнаты от пола до потолка занята клетками. Черные глаза-пуговки смотрели на него из-за сетчатой проволоки. Когда появились новые посетители, уровень шума поднялся на невообразимые высоты. Многие пленники принялись колотить по полу клеток лапами.

– Шимпанзе? – спросил Карсон.

– Умница.

К ним повернулась маленькая фигурка в синем защитном костюме, которая стояла в конце ряда клеток.

– Карсон, это Боб Филлсон. Он ухаживает за животными.

Смотритель коротко кивнул. За прозрачной пластиной визора Карсон разглядел густые брови, нос картошкой и крупные влажные губы. Все остальное терялось в тени. Филлсон отвернулся и снова занялся своей работой.

– А зачем их так много? – спросил ученый.

Женщина остановилась и посмотрела на него.

– Это единственные животные с такой же, как у человека, иммунной системой. Вы должны это знать, Карсон.

– Разумеется, но все равно, почему…

Брендон-Смит, не обращая на него внимания, внимательно вглядывалась в одну из клеток.

– О господи, – сказала она.

Мужчина подошел к ней, стараясь держаться на расстоянии от бесконечных обезьяньих пальцев, торчащих из клеток. Шимпанзе лежал на боку, не обращая внимания на царящий вокруг него шум. Карсону показалось, что с его мордой что-то не так. И тут он сообразил, что у него неестественно большие глаза. Приглядевшись, он понял, что они вылезли из орбит, кровеносные сосуды лопнули и окрасили склеры в красный цвет. Обезьяна неожиданно дернулась, открыла лохматые челюсти и завопила.

– Боб, – услышал Карсон голос Брендон-Смит. – Последний шимпанзе Барта умирает.

Филлсон подошел к ним шаркающей походкой, нарочито не торопясь. Он был невысоким, едва ли пяти футов роста, и двигался с медленной осторожностью, словно ныряльщик под водой.

Он повернулся к Карсону и проговорил хриплым голосом:

– Вам придется уйти. Тебе тоже, Розалинда. Я не могу открыть клетку, когда в помещении находится кто-то еще.

Ученый в ужасе наблюдал за тем, как один глаз животного неожиданно выскочил из глазницы, из которой тут же хлынула кровь. Шимпанзе молча метался на полу, щелкал зубами и размахивал лапами.

– Что за черт? – пробормотал Карсон, оцепенев от ужаса.

– До свидания, – твердо сказал Филлсон и потянулся к шкафу за спиной.

– Пока, Боб, – ответила Брендон-Смит, и Карсон заметил, что у нее немного изменилась интонация, когда она обратилась к смотрителю.

Последнее, что увидел Карсон, когда они закрывали дверь, был шимпанзе, который сжался от боли и отчаянно хватал лапами свою изуродованную морду, а Филлсон заливал что-то из банки с распылителем в его клетку.

Женщина тяжело шагала по другому коридору и молчала.

– Скажите, что случилось с шимпанзе? – наконец спросил Карсон.

– Я думала, это очевидно, – ответила она. – Отек мозга.

– Чем он вызван?

Брендон-Смит повернулась и посмотрела на него. Ему показалось, что она удивилась.

– Вы что, действительно не знаете, Карсон?

– Нет. И с этих пор прошу, зовите меня Ги. Или доктор Карсон, если вам так больше нравится. Я не люблю, когда меня называют просто по фамилии.

Она немного помолчала, а потом ответила:

– Хорошо, Ги. Эти шимпанзе заражены вирусом Х-гриппа. Тот, которого вы видели, находился в третьей стадии болезни. Вирус стимулирует активную выработку спинномозговой жидкости. Со временем давление выходит за пределы мозга через большое затылочное отверстие. Те, кому повезет, умирают в этот момент. Некоторые держатся до тех пор, пока у них не вываливаются глаза.

– Х-грипп? – спросил Карсон.

Он чувствовал, как пот стекает у него по лбу и под мышками, пропитывая внутреннюю поверхность костюма.

Вдруг Брендон-Смит резко остановилась. Послышался шум статических помех, и ученый услышал ее голос:

– Сингер, ты можешь объяснить мне, почему этот шут ничего не знает про Х-грипп?

– Я еще не рассказал ему о проекте, – ответил директор. – Это следующий шаг.

– Мистер Задом-наперед в своем репертуаре, – сказала она и повернулась к Карсону. – Идем, Ги, прогулка окончена.

Она оставила Карсона у выходного люка. Он прошел в помещение химической обработки и подождал необходимые семь минут, пока раствор под высоким давлением поливал его костюм. Вскоре он вернулся в раздевалку. Его слегка разозлило, когда он увидел, что директор, спокойный и отдохнувший, сидит за столом и решает кроссворд из местной газеты.

– Понравилась экскурсия? – спросил Сингер, подняв от газеты голову.

– Нет, – ответил Карсон, который тяжело дышал и пытался прогнать гнетущее ощущение, возникшее у него внутри гриппозного отсека. – Эта ваша Брендон-Смит хуже удара горячей сковородой по голове.

Сингер рассмеялся и покачал головой.

– Отлично сказано. Она самый блестящий ученый из всех, что работают у нас в настоящий момент. Знаешь, если мы добьемся успеха в этом проекте, то все сказочно разбогатеем. Включая тебя. Достаточно уважительная причина, чтобы потерпеть выходки Розалинды Брендон-Смит, тебе так не кажется? На самом деле она испуганная маленькая девочка, которая прячется под горой жирной плоти.

Он помог Карсону снять костюм и показал, как следует его сложить и убрать обратно в ящик.

– Я думаю, пришло время узнать про ваш таинственный проект, – сказал Карсон, закрывая шкафчик.

– Разумеется. Давай пойдем в мой кабинет и выпьем чего-нибудь холодненького.

Карсон кивнул.

– Понимаете, там был шимпанзе, и у него…

Сингер поднял руку.

– Я знаю, что ты видел.

– И что, черт подери, это было?

Директор остановился.

– Грипп.

– Что? Грипп? – переспросил его Карсон.

Сингер кивнул.

– Я никогда не слышал про грипп, от которого из черепа вываливаются глаза.

– Это очень необычный вид гриппа, – сказал директор.

Схватив Карсона за локоть, он провел его по коридорам сверхсекретной лаборатории, и они снова оказались под приятными лучами солнца пустыни.

* * *

Ровно без двух минут три Чарльз Левайн открыл дверь своего кабинета и проводил молодую женщину в джинсах и свитере в приемную.

– Спасибо, мисс Филдс, – с улыбкой сказал он. – Мы вам сообщим, если на следующий семестр у нас появится вакансия.

Когда студентка направилась к двери, профессор взглянул на часы.

– Это все, Рэй? – проговорил он, повернувшись к своему секретарю.

Тот с усилием оторвал глаза от попки мисс Филдс, которая шла к двери, и открыл ежедневник, лежащий на столе. Он пригладил свою безупречную стрижку, как у Бадди Холли[8]8
  Чарльз Хардин Холли, известный как Бадди Холли, – американский певец и автор песен, один из основоположников рок-н‑ролла.


[Закрыть], и почесал мускулистую грудь под футболкой без рукавов.

– Да, доктор Левайн, – сказал он.

– Есть какие-нибудь сообщения? Нас вызывают в офис шерифа? Или кто-то предлагает руку и сердце?

Рэй ухмыльнулся и, прежде чем ответить, дождался, когда закроется входная дверь.

– «Борукки» звонила два раза. Очевидно, на эту фармацевтическую компанию из Литтл-Рок не произвела впечатления статья, вышедшая в прошлом месяце. Они подали на нас в суд за клевету.

– И сколько они требуют?

– Миллион, – пожав плечами, ответил секретарь.

– Скажи нашим друзьям-юристам, чтобы предприняли обычные шаги. – Профессор отвернулся. – Я не хочу, чтобы мне мешали, Рэй.

– Понял.

Левайн закрыл дверь.

По мере того как росла его скандальная слава в качестве выразителя идей Фонда генетической политики, Левайн обнаружил, что ему становится все труднее вести обычную жизнь профессора теоретической генетики. Природа организации делала его чем-то вроде громоотвода для определенного типа студентов: одиноких идеалистов, которым необходима яркая идея, чтобы отдаться ей без остатка. Кроме того, деятельность фонда превращала самого Левайна и его офис в мишень яростного гнева деловых кругов.

Когда его предыдущий секретарь уволился после серии угрожающих звонков, Левайн в качестве меры предосторожности сделал две вещи. Заменил замок на двери своего офиса и нанял Рэя. Его способности секретаря оставляли желать лучшего. Но, будучи бывшим спецназовцем ВМС США, уволенным из армии из-за шумов в сердце, он мастерски умел поддерживать мир и порядок. Складывалось впечатление, что все свободное время Рэй гоняется за юбками, но на работе он с равнодушным спокойствием относился к любым формам устрашения, и благодаря этой черте профессор считал его незаменимым.

Тяжелый засов с приятным стуком встал на место, Левайн подергал дверную ручку и, довольный результатом, быстро прошел между горами студенческих курсовых работ, научных журналов и старых экземпляров «Генетической политики» к своему столу. Приветливая, добродушная манера, с которой он проводил собеседования, осталась за дверью. Одной рукой он расчистил центр стола и раскрыл ноутбук. Затем достал из кармана портфеля черный предмет размером с пачку сигарет, с тонким серым проводком сбоку. Потянувшись вперед на стуле, Левайн выключил телефон, вставил его шнур в черную коробочку, а серый провод в заднюю панель компьютера.