Текст книги "Странные люди"

Глава 13
Защитник

«Не надо драться!»

– ЛИС!

От этого вопля, разнесшегося по корпусу, Кит подпрыгнул, от чего белые капсулы наушников вывалились из ушей и юркнули в щель между стеной и кроватью. Полуразряженный телефон заскользил за ними, но был пойман за секунду до побега.

– ЛИС! НЕМЕДЛЕННО СЮДА!

Прокуренный голос Пакости, разнесшийся эхом по меланхоличному холодному корпусу, трудно было не узнать. Его недруг откровенно скучал сегодня с самого утра, и, видимо, таскаться с единственной терпящей его Немо и действовать ей на нервы ему надоело. Теперь он искал себе новую забаву. Никаких других объяснений в голову просто не приходило.

Может, он и заблуждался относительно Пакости – как-то не возникало желания присматриваться лучше. Кит с момента их знакомства видел в нем только ленивого пофигиста, который шатался по округе и задирал со скуки всех подряд. Разве что Спящую не трогал, хотя ей прохода он не давал по-другому…

Теперь, видать, выбрал себе новую жертву. Ту, которая уж точно не даст отпор. Слабейшего.

– Лис! Ты меня слышал?! – Пакость был уже на их этаже. – Марш ко мне!

Только за один этот командный тон хотелось расквасить Пакости физиономию. Не то чтобы Кит был уж таким ярым защитником слабых, но уж слишком крепкой была их связь с Лисом, ради которого он остался здесь. Да и давно было пора угомонить зарвавшегося типа.

В коридоре, слева от комнаты Кита, скрипнула дверь.

– Лис, он тут, – донесся робкий ответ рыжего художника. – Ты зачем ищешь Лиса?

– Чтоб голову ему отвертеть вместе с ушами! – огрызнулся Пакость. – Вот это что?!

Не дожидаясь ответа рыжего, Кит выскочил из комнаты, но опоздал. В дверном проеме комнаты Лиса мелькнула клетчатая рубашка Пакости, и дверь с треском захлопнулась.

Он влетел следом через каких-то несколько секунд.

Даже в самой теплой, в самой уютной комнате – во владениях Лиса – сейчас было холодно и пахло дождем. Кит мельком заметил, что синие стены не пустуют – коегде скотчем были приклеены рисунки, пять или шесть ярких пятен.

Хозяин комнаты, виноватый и испуганный, стоял, втянув голову в плечи, в то время как Пакость крепко держал его за предплечье, собираясь… Кит так и не понял, что он собирался сделать. Пакость стоял к нему спиной – тощий, сгорбленный и злой. Наверное, Кит уже видел что-то подобное у себя во сне, но тогда Пакость вроде бы был меньше… Картинка ярко вспыхнула перед внутренним взором, наполнившись сотней мелких деталей, и сгинула. Не до нее было.

Не медля больше, Кит от души огрел Пакость по затылку, от чего тот едва не рухнул на Лиса, и отступил на шаг, готовый к драке. Потенциальный соперник хоть и был выше, насчет силы Кит бы поспорил. Способности своих кулаков он знал хорошо.

– Ты больной совсем… – Ошарашенный Пакость повернулся к нему, держась за затылок.

Лис моментально выскользнул из хватки и попятился, глядя на них круглыми желтыми глазами.

– Руки от него убери, – процедил Кит, внутренне радуясь, что можно наконец-то выплеснуть все накопившееся напряжение. Особенно когда выплеснуть его можно на главную его причину. Краем глаза он заметил, что в одной руке Пакость держит грязные, совершенно убитые кроссовки, но гадать, кто их владелец, было некогда. Костлявый кулак, пропитанный запахом сигарет, просвистел у самого его носа, едва не задев, и стоило ему выпрямиться – этот же кулак врезался в живот, сгибая пополам. Разозленный болью, Кит кинулся в атаку и с совершенно садистским удовольствием заехал наконец-таки по глумливой физиономии…

Лис что-то испуганно кричал. За стенкой послышался топот, и в комнате горьковато запахло яблочными семечками.

– Немо, не заходи сюда! – крикнула Спящая откуда-то из-за спины Кита и неожиданно вклинилась между ними – мягкая, теплая, домашняя. – ПРЕКРАТИТЕ ОБА НЕМЕДЛЕННО! – От ее командного крика зазвенели даже те стекла, которые не отреагировали на вопли Пакости.

Тонкие белые пальцы Спящей, слабые даже на вид, вонзились в плечи парней в тщетной попытке расцепить. Пусть сил бы у нее не хватило ни за что, но само вмешательство подействовало отрезвляюще.

– Ксюх, не лезь! – прорычал Пакость, глядя на Кита поверх ее головы.

Имя резануло даже его. Кит вздрогнул.

«Ксения? Оксана?»

– Прекратите оба, кому говорю! – второй раз голос Спящей сорвался, но смотрела она сердито, то на одного, то на другого. – Что случилось такого, что надо обязательно махать кулаками?!

– Его спроси! Этот псих влетел сюда и на меня накинулся! Лис, Лисеныш, ты где? Вот докажи ей! Ты же видел!

Лиса на прежнем месте не оказалось. Напуганный потасовкой мальчишка спрятался за тумбочкой – ветхим и ненадежным укрытием – и теперь затравленно смотрел на всех участников тарарама, выглядывая из-за нее. Увидев в желтых глазах слезы, Кит проглотил комок. Ну вот, хотел как лучше…

– Не надо драться, – пробормотал Лис и отчетливо всхлипнул.

Веснушчатый кулак смахнул с уголков глаз блестки слез, не дав им пролиться, и рыжий испуганно потряс головой.

– Не надо драться, не надо, не надо… – Голос его задрожал перед накатывающими рыданиями, и царящая за окном серость словно стала еще темней и унылей.

Дождливыми днями Лис откровенно грустил без солнца, но впервые за все время они видели его совершенно несчастным. Их маленькое персональное солнышко тоже не могло больше светить.

– Лис, Лисенок… Хороший Лисенок… – забормотала Спящая, которую эта картина потрясла чуть ли не больше, чем остальных. – Не надо плакать. Пойдем со мной. Пойдем? Поищем у меня на ноуте что-то яркое и интересное. – Она потянула его за руки, заставляя подняться, и обняла за худые плечи. – Пойдем, пойдем… И Немо заберем с собой. Ей тоже теперь отходить после этих двух идиотов. Пойдем.

Шаль упала на старую футболку – малиновое варенье на желтом бисквите. Лис, хоть все еще и всхлипывал, послушно шел со Спящей, шлепая босыми ногами по полу. Босыми ногами. Босыми.

В голове у Кита что-то щелкнуло. Этот щелчок вызвал смутное подозрение, что он где-то очень хорошо ошибся…

– Ксюх, да послушай ты меня! – взвился Пакость, но уже и вполовину не так сердито. Вид у него был больше виноватый, чем злой. – Я кроссовки его нашел. Вот, забери! Он же снова разулся и забыл их. Хоть ты ему скажи, чтобы больше так не делал…

– Без тебя разберемся, – совершенно несвойственным ей тоном огрызнулась Спящая. Ее прощальным взглядом можно было замораживать спирт.

– А чего ты на него орал тогда так, если просто кроссовки принес? – не выдержав, спросил Кит.

Пакость, к его изумлению, вместо того чтобы рявкнуть что-то грубое в ответ, только обиженно фыркнул. Скула у него алела и медленно опухала, но пока он этого не заметил. Костлявые руки зашарили по карманам в поисках пачки.

– Я эти чертовы кроссовки уже раз десятый нахожу и ему возвращаю. Они от него убегают, видишь ли… Задолбал! Холодина стоит, а он разувается… Вот сейчас затемпературит, что мы будем делать? «Скорую» в эту глушь звать?! Аптек в округе точно нет!

Эта отчаянная тирада достаточно отличалась от привычных криков Пакости, чтобы воспринять ее всерьез. Кит хмуро потер ноющий живот, мысленно признавая свою вину. Пакость волновался за Лиса. И выражал это в привычной ему манере.

– Так ты поэтому?… Мог бы и нормально с ним поговорить… – Подтверждения уже не требовалось, но смириться со своим фиаско как защитника было не так уж и просто.

– Ну уж простите, как умею… – В руках бывшего соперника появилась привычная мятая пачка, и он почти беззлобно спросил: – Ты-то чего полез?

Вопрос был не такой уж и простой. Кит пожал плечами, толком и не зная, как сформулировать. От этого движения живот снова заныл.

– Думал, ты его обидеть хочешь… Мало ли с чего… Я тебя не знаю.

– Защищал, что ли? – Пакость знакомо ухмыльнулся.

– Вроде как… – Кит сам не удержался и фыркнул на последних словах, понимая глупость ситуации.

Неожиданно он понял, что весь накал куда-то испарился сам собой, вместе с гневом и желанием подраться. Как в подтверждение этому, Пакость зашелся хриплым суховатым смехом, но тут же, ойкнув, потрогал скулу.

– Ну дела, ну дела, – покачал он головой и, неожиданно просмотрев на Кита каким-то совершенно незнакомым открытым взглядом, протянул ему на ладони пачку. – Куришь?

Глава 14
Провидец

«Давай прикинем, что у нас у всех крыша давно поехала!»

– Вот такие дела тут творятся…

Сигарета таяла в пальцах Пакости, превращаясь в черно-белые крошки пепла и сизый едкий дым, витающий над их головами. Это была уже вторая. Первая умерла, еще когда он только начинал пересказывать Киту все, что знал о местных странностях.

В Беседку по такой погоде тащиться было не с руки, так что они расположились на лестнице, примерно на том месте, где впервые встретились. Кит – на изгибе перил, Пакость – напротив него, на полу, вытянув ноги на ступеньках. Как ни странно, а после короткой стычки новичок уже не раздражал его как прежде. Главным образом потому, что новичком-то, по сути, он уже не был. Освоился, оборзел, вон даже Лиса защищать взялся. Выпустив пар, Пакость неожиданно понял, что успел немного привыкнуть к этому хмурому парню, который, хоть и больше всех орал, что он не такой, кое-как начал вливаться в их компанию.

– Там он? – Кит махнул рукой в сторону темного провала коридора на первом этаже.

– Там, – поморщился Пакость и снова затянулся. – Хочешь полюбоваться?

– Не очень…

Что-то в хмурой физиономии Кита говорило о том, что он знаком с местным «барабашкой» не только по чужим рассказам.

– Я тебе все выложил, что знал. Давай теперь ты. Или ты таки ничего странного не замечал?

Собеседник хмуро посмотрел на него и недовольно нахохлился, от чего короткая шея совсем исчезла в воротнике темной ветровки. Молчал он достаточно долго, прежде чем соизволил дать ответ.

– Не знаю… Не верится все равно, – буркнул Кит и выдохнул. – Я его видел вроде. Не уверен. Потолок весь в пятнах, а дело было ночью. Просто глаза два белых на черном. Могло и показаться.

– Его видел?! – Пакость резко выпрямился, не зная, радоваться или сожалеть, что поленился пересказать Киту зловещую надпись рядом с рисунком.

«Если ты его видишь, он пришел за тобой». Вот только парень живехонек.

Пакость постарался ничем не выдать своих мыслей.

«Может, плюнуть на все эти пугалки? Может, Лис прав и нам нечего бояться? Ох, если б все так просто было».

– Не знаю я! – нахмурился еще сильней Кит. – Не уверен. Меня еще Лис до этого накрутил. Все говорил, что на него кто-то с потолка смотрит. Рисунок этот дал…

– Какой рисунок?

– Свой. Со змеей в короне. Там с ним тоже не все просто. – Угрюмо-непроницаемое лицо Кита исказилось болезненной гримасой. – Или у меня просто уже крыша едет…

– Давай прикинем, что у нас у всех крыша давно поехала! – замахал на него рукой Пакость, поднимаясь со ступенек. Сигарета улетела на плитки и была потушена носком кроссовки. – Что с рисунком-то не так?

– Он тоже звуки издает, – тоном, выражающим скорбь об упокоенном здравом рассудке, ответил Кит. – Наверное. Шипит тихо.

– Нам только оживших Лисовых художеств не хватало…

Пакость видел рисунки Лиса, хотя толком не приглядывался, что на них изображено. Он знал обратную сторону этого творчества – кучу сломанных и затупленных карандашей, которые нередко терпеливо точил, сидя в одной из самых уютных спален корпуса и слушая нетерпеливое сопение художника.

Странноватый на всю голову мальчишка, которого они сегодня своими благими намерениями довели до слез, уже выглядел здесь не гостем, а коренным жителем. Лис идеально вписывался в жутковатое местечко со своими художествами и привычкой разговаривать с предметами. Еще миг назад казавшийся безобидным чудиком, рыжий неожиданно превратился в темную лошадку. Пакость ничего о нем не знал. Никто не знал. Они вместе с Немо и Спящей дошли до того, что Лис, скорее всего, приютский, а в прошлом, может, и уличный. Сам Лис ничего толком не говорил об этом. Когда Пакость приехал сюда, – Лис тут уже был. Такой же рыжий, веселый и дружелюбный. А еще – Лис не боялся.

«А если он тут был всегда? Тьфу, бред несу… Что-то меня конкретно заносит уже».

– А если он и того нарисовал? – Кит кивнул в сторону туалета на первом этаже, словно прочитав мысли Пакости. – Он же был там?

– Кто? Лис? Нет, это точно не он… – Пакость вспомнил собственную встречу с Тук-тук-туком и то, как рыжий художник помогал ему отвлечься, и пристыдил себя. Нашел кого делать крайним. – Рисунок не новый, и Лис так не рисует. У него все яркое, куча цветов. Да и там надпись рядом, а я что-то сомневаюсь, что наш Лисеныш умеет так аккуратно буквы выводить.

Порыв изменившего направление ветра хлопнул входной дверью так, что по холлу прокатилось эхо. Где-то снаружи звякнуло, умирая, старое стекло. Звук – и снова тишина. Некогда солнечный, хоть и запущенный «Ец» превратился в гладкий, заросший тиной пруд. Кинешь камень, круги пойдут, и снова поверхность зеркальная. Правда, в глубинах этой глади такое водилось…

– Раз уж мы сегодня откровенно разговариваем, то у меня к тебе еще вопрос будет, – ни с того ни с сего напряженно выдал Кит, болтая ногой в такт своим мыслям. – Вопрос странный. Предупреждаю.

– Нашел кого странностями пугать.

Кит поднял на Пакость тяжелый, внимательный взгляд. Он заметно нервничал, и оттого видок у него был откровенно безумный.

«А еще орал, что нормальный…»

– Кто похоронен возле березы за серой оградой? – Хриплый голос звучал почти монотонно.

– Дед, – растерянно ответил Пакость и тут же одернул себя, понимая, что проговорился.

Незаживающая рана потери заныла так, что он забыл о скуле. Паломничества туда, на новое кладбище, на другой конец города, он совершал в одиночку, в любую погоду и любое время суток, когда становилось паршиво до такой степени, что сил терпеть больше не было. Пакость никому не говорил о своих походах на могилу деда. Хотя его никто и не спрашивал.

– Откуда?!

– Я предупреждал, что вопрос будет странным, – поморщился Кит, сползая с перил. – Не бесись. Я за тобой не следил. Не мог, это ж было до «Еца», да? Просто увидел…

– Увидел?…

– Не наяву. – Он снова поморщился, вцепляясь в свой секрет и не желая его раскрывать. Пакость упрямо таращился, не давая возможности увильнуть от ответа. – Во сне.

– Когда?

– Не знаю. Я просто потом вспоминаю, что мне снилось. Сегодня вот это вспомнил… Все, не будем об этом… – Кит помотал головой и отступил на шаг. – Не люблю я эту тему.

– Погоди! Погоди! – Еще не усвоивший информацию, Пакость двинулся за ним следом. – Ты вроде как провидец наоборот у нас? Картины из прошлого видишь?

– Из будущего. Раньше было из будущего.

У Кита был такой вид, словно он сейчас бросится наутек. Такой же был у Немо в самые первые их дни в «Еце», после того как она рассказывала слишком много о том, что ловит от других людей. Просто никто не привык откровенничать на эту тему. Пока не привык.

– Я вот о чем подумал, – как можно миролюбивей обратился к Киту Пакость, больше не делая попыток его догнать. – Ты ведь можешь увидеть, кто сделал тот чертов рисунок и кто и зачем оставил надписи на кроватях?

– Я по заказу не могу, – мрачно процедил Кит, взглядом все же ища пути к отступлению.

– Ну попробовать-то можно?

– Попробовать – можно.

– Вот и хорошо. – Пакость очень надеялся, что его улыбка будет выглядеть дружелюбно. – Все, тема закрыта.

Отступив дальше, на площадку между лестницами, он выждал, когда расслабившийся Кит поравняется с ним, и с удовольствием отвесил ему неслабый подзатыльник.

– Все по справедливости! – тут же предупредил Пакость, не дожидаясь новой драки, к которой Кит, кажется, был вполне готов. – Ты мне два раза влупил! Теперь – порядок.

Глава 15
Великое переселение народов

«А почему боитесь?»

Он никогда не мечтал развить свою способность и прославиться за счет нее. Ну хорошо, может, когда-то и думал, но эта мысль скользила в потоке вместе с десятками остальных и не была удостоена внимания. Конечно, по-хорошему надо было бы смириться со своей «особенностью» и научиться использовать ее в своих целях. Например, предсказывать результаты футбольных матчей и на этом зарабатывать. Это означало принять себя целиком, перестать отрицать и бояться своих снов, что бы в них ни являлось, а до этого Киту еще было далеко.

Когда-то он и правда давал себе слово продумать возможные тренировки и учиться управлять этой способностью, но никогда, НИКОГДА он не думал, что эти самые тренировки начнутся для него дождливым вечером в старом туалете заброшенного лагеря.

Сначала рисунок и надпись его напугали – только выветрились последствия сглаза Пакости, а он уже попал под новое местное проклятие. Но отступить, не попробовав, было бы слишком откровенной трусостью. И он попробовал.

– Ну и как мне это сделать? – убито спросил Кит у рисунка, который после получасового разглядывания и очерчивания пальцами контуров уже не то что страха не вызывал – стал почти родным. – Я на тебя посмотрел, я тебя запомнил, ты мне теперь приснишься? Я ж не знаю, как у меня это все работает…

Тук-тук-тук, к счастью, ему не ответил. Впрочем, вряд ли он мог это сделать: рта у него не наблюдалось.

«Как же он пел сегодня утром? Если это вообще он пел…»

– Не мешаю? – тихо спросила Спящая, заглядывая в приоткрытую дверь.

Давно не использовавшееся помещение настолько пропахло пылью и сыростью, что он даже не услышал ее запах. После устроенного Пакостью погрома и их шастанья туда-сюда тут стало грязнее прежнего, и Кит заметил, что Спящая не спешит переступать порог и пачкать тапочки. А может, причина была в рисунке?

– Нет. Я уже собирался уходить. – Кит, чувствуя вину за то, что ее рассердил, поспешно отошел от злосчастного рисунка, перебираясь через руины кабинок.

Так и есть. Взгляд Спящей пристально следил за ним, боясь скользнуть в сторону чьих-то старых художеств. Складывалось ощущение, что еще миг, и она прикроет глаза ладонью, лишь бы случайно не посмотреть туда. Спящая боялась.

Когда Кит переступил порог и вышел с ней в темный коридор, она моментально расслабилась и повеселела. Длинная толстая коса, которую она заплела, изменив привычной манере носить волосы распущенными, мягко хлестнула спутника по локтю.

– Идем ко мне, – предложила Спящая, наконец назвав причину, по которой пришла. – Мы там все сейчас собираемся. Будем пить чай и есть хлеб с медом и маслом. И заодно решать, как ночевать.

– Вместе? – уточнил он, следуя за ней по пятам.

– Думаю, да. Ты против?

– Мне все равно.

Кит не склонен был превращать реальность в красивые сказки, но сейчас, когда вокруг царила темнота и холод, Спящая была ни много ни мало волшебной феей, ведущей его в другой, теплый и уютный мир, где пахнет медом и наливают горячий чай.

– Ты прости за то, что было в комнате у Лиса, – тихо сказал Кит, когда они почти добрались до второго этажа. – Некрасиво вышло.

– Главное – разобрались, – философски рассудила Спящая, обернувшись через плечо. – А прощение, если тебе хочется, проси у Немо и Лиса. Первая вон до сих пор головной болью мучается. Слишком сильные негативные эмоции, как она говорит.

– А Лис? – все так же тихо поинтересовался Кит.

– Успокоился давно. Пересмотрели все картинки у меня на ноутбуке. Хотела бы я ему какие-то мультики яркие покрутить, но интернет не тянет.

– Хоть так…

– Да.

Когда они подходили к комнате Спящей, которая находилась как раз напротив его, девушка снова обернулась, улыбаясь одними губами.

– Зато вы больше не будете ссориться. Надеюсь.

– И я надеюсь.

Дверь в спальню оказалась приоткрыта, и желтая полоска света перечеркивала белую облупленную дверь спальни Кита. Голоса собравшихся там и приглушенную музыку было слышно в коридоре. В какую-то долю секунды ему захотелось удрать от этой компании, в которую он все никак не мог влиться. Просто свернуть направо и уйти к себе. Но что будет дальше? Он останется наедине со всей этой чертовщиной?

Нет. Раз уж он остался…

Таившийся за дверью мир был теплым, ярко освещенным, и в нем сильно пахло свежезаваренным черным чаем.

– О, приперся наконец-то! – бодро отозвался сидящий на тумбочке Пакость. – Ну чего?

– Утром скажу, – развел руками Кит, как-то не ожидавший такого внимания прямо с порога. – И не факт, что завтрашним.

Первым, что он увидел, был переставленный на пол ноутбук Спящей, из которого и лилась музыка. Только мелодия – заливающаяся скрипка, и никаких слов.

– Вивальди, «Лето», – пояснила Спящая, перехватив его взгляд. – Ты не против? Не мешает?

– Нет. Нормально.

Ему на самом деле было все равно. Хотя сама музыка, нарушающая тишину и заглушающая многие звуки, всегда ощущалась для него обязательной частью комфорта. Две сдвинутые у окна кровати – спальное место Спящей, сейчас занимал вполне довольный жизнью Лис, держащий в руках полную горячего чая чашку. Немо, уставшая на вид, но тоже вполне бодрая, устроилась на кровати слева у стены, последняя свободная пока стояла напротив нее, у стены справа. Три тумбочки переместили в центр и превратили в стол, на котором разложили принесенное из кухни добро. Кит насчитал всего пять чашек. Неожиданно. Он почему-то не рассчитывал, что о нем подумают.

– А чайник с кипятком из кухни перли? И не остыл? – спросил он, бросив в чистую чашку пакетик.

– У меня кипятильник был, – отозвалась Немо и, поднявшись, поднесла ему исходящий паром чайник без крышки. – Хорошо, что прихватила. Студенческое общежитие учит предусмотрительности!

– Общага?! – Кажется, это произнесли одновременно трое, если не четверо.

Рука Кита едва не дрогнула, как раз когда струйка кипятка полилась в его чашку. Человек, с трудом выносящий их скромную компанию, как оказалось, жил там, где в одиночестве уж точно побыть практически невозможно.

Под их взглядами Немо съежилась и попыталась спрятаться за чайник. Нервные обкусанные губы изогнулись в слабой неловкой улыбке.

– Ну да. Я же из области в город учиться приехала. Пришлось привыкать. Мне с соседками повезло. Одна только числится, а второй просто почти никогда нет… – Она отставила чайник на сложенное вчетверо полотенце на пол и забралась на кровать со своей полной чашкой. – Все терпимо.

– А мне кажется, у тебя суицидальные наклонности, – покачал головой Пакость, болтая пакетик по своей чашке. – С таким выбором места жительства.

– Ты еще всего не знаешь, – вздохнула Немо. – Например, на кого я учусь.

– И на кого же?

– Лучше тебе не знать.

Поторчав посреди комнаты с чашкой, Кит устроился на свободной кровати. Спящая же села рядом с Лисом. Они не в первый раз собирались вот так за эти несчастные три дня, но в первый раз это было почти по-домашнему.

Кит по-прежнему поражался тому, что люди, которые пробыли вместе чуть больше недели, уже успели обзавестись какими-то традициями и обязанностями и стали вести себя так, словно всю жизнь были знакомы. Он до сих пор плохо представлял, как сможет стать частью их странного общества, где какие-то человеческие законы не писаны. Как это делается? Как можно отбросить все сомнения и условности и просто стать одним из них?

Вместо того чтобы размышлять на эту тему, Кит просто дотянулся и подхватил с большой тарелки хлебный ломоть, щедро намазанный маслом и политый свежим медом. Меда была целая трехлитровая банка, которая стояла тут же, у импровизированного стола. Пальцы моментально стали липкими, а пара капель упала на штаны.

Постепенно разговоры сменились уютным чайно-медовым молчанием, разрушающим и холод, и страх перед Тук-тук-туком. Вот казалось бы, их пятеро, все они молоды и выбрались за город, где их никто не контролирует. Что можно ожидать? Гулянки до утра и тому подобное. А нет. Они сидят по разным углам и занимаются каждый своим.

«Мы и правда странные, – подумал Кит, согревшись чаем и с удовольствием прикончив бутерброд. – Но меня это вполне устраивает».

– Лису тоже ночевать тут? – неожиданно нарушил воцарившуюся тишину Лис, вытирая крошки с губ. Он посмотрел на Пакость, видимо, донесшего до него эту весть, а потом на Спящую – хозяйку комнаты.

– Если хочешь, – улыбнулась она ему. – Мы боимся и поэтому будем спать в одной комнате.

– А почему боитесь? – удивленно поднял брови Лис, поворачиваясь к ней всем телом. – Лис видит, но не понимает… Он же вам не сделает плохо!

– Но мы же этого не знаем. – Губы Спящей нервно дрогнули, но она улыбнулась и погладила младшего по огненным вихрам.

– А Лис знает! – уперся тот, и желтые глаза заметались по лицам, ища союзника. – Лис его много раз видел! Лис даже с ним разговаривал! И он не стал обижать Лиса!

Спящая вздрогнула, Немо побледнела, Кит с Пакостью напряженно переглянулись. Лис видел то, что не могли видеть они, – в этом уже убедился каждый. Но одно дело «пятнышки» и «паутинки», а другое – Тук-тук-тук. Сегодняшние подозрения насчет Лиса уже не казались такими уж бредовыми.

В комнате словно похолодало. Уютная тишина снова начала превращаться в зловещую, и как-то сразу стало понятно, что ноутбук Спящей затих и музыки давно нет.

– Лисенок, – мягко спросила Немо, поднимаясь на кровати, – а где ты с ним разговаривал? Он тебе отвечал?

– Он не хотел, – горько вздохнул паренек, мигом сникнув. – Он сторонится Лиса, хотя тот совсем не желает ему плохого. Лис ходил к нему в гости вниз.

– Куда-куда? – мучительно поморщился Пакость. Судя по его напряженному тону, он знал, что услышит в ответ.

Лис показал пальцем куда-то вниз и в сторону.

– Туда. Там туалет, и там он нарисован. Он любит там бывать, – жизнерадостно доложил художник и тут же посерьезнел, увидев, как изменились лица его друзей.

– А ты не мог бы его попросить не лезть к нам? Раз уж ты так с ним общаешься, – поинтересовался Пакость, качнувшись на тумбочке как на стуле. Внутри ее что-то загремело, и под строгим взглядом Спящей он поспешно поставил ее ровно.

Как и ожидал Кит, которому все же не сильно верилось в эти Лисьи россказни, рыжий покачал головой и беспомощно развел руками.

– Он не послушает Лиса. Он совсем Лиса не слушает и не хочет с Лисом дружить. Но Лис еще попробует…

Нет. Нельзя вот так просто в это верить. Кит мысленно тряхнул себя за шиворот, призывая рассуждать трезво. Если что-то одно незримое и пугающее оказалось реальным, то это еще не значит, что верить надо сразу во все странности. Он посмотрел на остальных.

Спящая зевнула, прикрыв рот ладошкой, подтверждая: не только Кит считает, что Лис просто выдумал себе очередного воображаемого друга. Пакость тоже недоверчиво ухмылялся. А вот Немо, напротив, была серьезной и вроде бы даже верила. Неудивительно, если она руководствовалась только тем, что чувствовала. Лис-то свято верил в свои сказки.

– Может, будем укладываться? Мы с Немо ночь не спали, а потом… – Спящая бросила быстрый взгляд на Пакость. – Было слишком шумно…

– Я извинился, – поморщился тот. – Откуда мне было знать, что ты дрыхнешь?

Он крайне неохотно слез с тумбочки и почему-то повернулся к Киту, ожидая его реакции на… что? Расслабившийся в тепле, он далеко не сразу понял, в чем дело, и только когда взгляд наткнулся на сдвинутые тумбочки, пришло осознание возникшей проблемы. Четыре тумбочки. По числу кроватей.

Кит похлопал ладонью по матрасу, на котором сидел, проверяя его на мягкость, и откинулся на стену спиной, показывая, что уступать не собирается.

Пакость фыркнул и покачал головой, обещая развеять его уверенность прямо сейчас. Правда, откровенной агрессии теперь не наблюдалось.

– Пакость, можешь лечь тут. – Немо вмешалась в их разговор совершенно без причины, неожиданно привлекая внимание к своей лохматой персоне. – Я думаю, мы с Лисом и Спящей на двух кроватях поместимся. Не против?

Хозяйка комнаты медленно покачала головой. Судя по всему, она с удовольствием разместила бы всех поближе к себе. Чтобы не было так страшно.

– С чего вдруг такая щедрость? – вскинул брови Пакость, уже настроившийся сражаться за последнее ложе.

– Бери, пока дают, – сухо отозвалась Немо, поворачиваясь к улыбающемуся Лису, смотревшему на нее во все глаза.

Рыжий с первой секунды понял что-то, что было недоступно Киту. Отставив пустую чашку на пол, он придвинулся ближе к краю и протянул Немо покрытую крошками веснушек руку с растопыренными пальцами. Медленно-медленно, как будто приманивая верткую пугливую белку, которые встречались в «Еце».

Она выдохнула, как перед прыжком в воду, несмело, замирая после каждого кроткого движения и пряча глаза, неуверенно коснулась теплой ладони пальцем и тут же отдернула руку.

– Поможешь мне не бояться, Лисенок? – произнесла она неожиданно весело, еще неся прихваченные чужие эмоции.

– Лис постарается, – моментально сообразив, что она имеет в виду, пообещал Лис.

Кит растерянно хмыкнул, не совсем понимая, что это было, и услышал, как Пакость тихо пробормотал:

– Умничка.

«Ец» всегда погружался в сон тихо и постепенно. Затихали редкие звуки, закрывались плотнее двери, гас свет. Их корпус медленно задремывал, убаюканный дождем и утомленный серым однообразием дней.

Этот вечер был не похож на все остальные. В корпусе с наступлением темноты царила неведомая кутерьма. Шваркали и скрипели без конца двери, шуршали перестилаемые простыни, гулко отзывались торопливые шаги, звенели чашки, звучали голоса… А потом все стихло.