Текст книги "Сборник произведений 2016 год"

Кадеты

 
Господа офицеры, по натянутым нервам
Я аккордами веры эту песню пою.
Тем, кто, бросив карьеру, живота не жалея,
Свою грудь подставляет за Россию свою.
Тем, кто выжил в Афгане, свою честь не изгадив,
Кто карьеры не делал от солдатских кровей.
Я пою офицерам, матерей пожалевшим,
Возвратив им обратно живых сыновей.
Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом.
За Россию и свободу до конца.
Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет,
Заставляя в унисон звучать сердца.
Господа офицеры, как сберечь вашу веру?
На разрытых могилах ваши души хрипят.
Что ж мы, братцы, наделали, не смогли уберечь их.
И теперь они вечно в глаза нам глядят.
Вновь уходят ребята, растворяясь в закатах,
Позвала их Россия, как бывало не раз.
И опять вы уходите, может, прямо на небо.
И откуда – то сверху прощаете нас.
Так куда ж вы уходите, может, прямо на небо.
И откуда – то сверху прощаете нас.
Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом.
За Россию и свободу до конца.
Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет,
Заставляя в унисон звучать сердца.
Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом.
За Россию и свободу до конца.
Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет,
Заставляя в унисон звучать сердца.
 

(О. Газманов – «Господа офицеры»)

Армейские байки утверждают, что командиры появились на заре человечества, когда потребовалось организовать соплеменников для охоты на мамонта.

С развитием человечества усложнялись и задачи командиров. На определённом этапе возникла необходимость их специальной подготовки, без которой командование людьми стало немыслимым. С появлением огнестрельного оружия и массовых армий в вооружённых силах играют младшие командиры.

Михаил Васильевич Фрунзе11
  Михаи́л Васи́льевич Фру́нзе (партийные псевдонимы Миха́йлов, Три́фоныч, Арсе́ний, литературные псевдонимы Серге́й Петро́в, А. Шу́йский, М. Ми́рский; 21 января (2 февраля) 1885, Пишпек, Семиреченская область – 31 октября 1925, Москва) – революционер, советский государственный и военный деятель, один из наиболее крупных военачальников Красной армии во время Гражданской войны, военный теоретик.


[Закрыть] говорил: « Младшие командиры составляют ту основу, на которой зиждется всё дело обучения и воспитания солдат». В Красной Армии, в Советской Армии, в Российской Армии младшие командиры – сержанты отбирались из солдат. От их правильного отбора и подготовки зависело очень многое.

В 60-е годы ХХ столетия мне пришлось непосредственно участвовать в подготовке младших командиров. Я был заместителем по политической части начальника школы по подготовке сержантов. По окончании учёбы наши выпускники шли стажёрами – командирами отделений в войсковой приёмник22
  При управлениях частей перед приёмом молодого пополнения формируют войсковые приёмники. Их ещё называют нештатное учебное подразделение. НУП – это отдельное помещение с нештатной администрацией войскового приёмника. Такое нештатное подразделение формируется два раза в год, весной и осенью. Из подразделений части собирают офицеров и контрактников и администрация готова.


[Закрыть], а офицеры школы составляли командный состав войскового приёмника.

На большой ракетной базе войсковой приёмник насчитывал около 800 человек. Из 800 человек 80 мы отбирали для учёбы в школе сержантов. В любом случае из солдат – кандидатов в сержанты отбирали офицеры. А как они сами становились офицерами? Основной путь – военкомат, военное училище, войска.

В 1954 году я оказался в Ярославском военно – техническом училище ПВО. Перед этим я работал на Смоленщине в РК (районном комитете) ВЛКСМ. Постоянно участвовал в военкомате в отправке призывников в Армию. А когда я спросил военкома, почему меня не призывают в Армию, он удивился, так как не допускал мысли, что работник РК ВЛКСМ33
  ВЛКСМ – молодёжная организация Коммунистической партии Советского Союза. Был создан как Российский коммунистический союз молодёжи (РКСМ) 29 октября 1918 года, в 1924 году РКСМ было присвоено имя В. И. Ленина – Российский ленинский коммунистический союз молодёжи (РЛКСМ), в связи с образованием Союза ССР (1922) комсомол в марте 1926 года был переименован во Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи (ВЛКСМ).


[Закрыть] не служил в Армии. А мне был уже 21 год.

Было решено направить меня в военное училище в Ярославль. Что за училище – военком не знал. Училище было ультрасекретное, обозначалось как в/ч 71543, и военком обрадовался, что для такого училища у него появился достойный кандидат – работник районного аппарата ВЛКСМ.

В училище я не готовился, мотался по району на велосипеде, зимой на лошади. Среднюю школу закончил полтора года назад. Многое подзабыл. Смоленский облвоенкомат в ЯВТУ направил уже два абитуриента. Моим коллегой оказался парень, тоже окончивший школу полтора года назад. Работал шофёром, возил директора МТС, и был любителем математики. Рассказывал, что пока директор МТС пил самогонку на « колхозных приёмах», он в машине регулярно занимался математикой.

По прибытии в училище, проанализировав расписание вступительных экзаменов, я принял решение математику не готовить, её за три дня не подготовишь, а списать у земляка – шофёра. Сочинение меня не пугало. Русский язык у меня был на высоте. Почти все решения РК ВЛКСМ писал я, и судя по всему, неплохо. Поэтому всё время подготовки к вступительным экзаменам я бросил на изучение физики.

Математику я исправно списал. И неудачно… Моему земляку и мне по математике поставили «2». Но мой земляк действительно знал математику. Он начал ходить к начальству, в учебный отдел. Добился пересдачи. Преподаватель посадил его за стол перед собой. Математику он написал на «5», но ему поставили «4».

А мне куда суваться? Я ждал своей участи. А порядок для абитуриентов в училище был такой. После каждого экзамена по времени был обед. После обеда – построение, на котором зачитывался список тех, кто получил двойку. Им предстоял «полосатый рейс», то есть сдача матраца и убытие домой. Я точно знал, что по математике получил «2». Но в списке на «полосатый рейс» меня не было!

Тут, по —моему, было несколько причин. Во– первых, у меня в аттестате за 10 класс не было ни одной тройки. Во-вторых, я был уже в возрасте, старше некоторых абитуриентов на 4 года, так как более двух лет был в фашистской оккупации, не учился. А после школы – работал. И в – третьих, наверное, сыграло роль и то, что я бывший работник РК ВЛКСМ, и на мандатной комиссии44
  Мандатная комиссия предлагает признать полномочия приёмной комиссии. Её решение утверждает вышестоящий руководитель. (то есть выдать мандат законности).


[Закрыть] честно сказал, что математику на экзамене списал, и неудачно.

Такая честность, по – моему, имела воздействие на членов комиссии. Короче, в училище я был принят! И за всё время учёбы не получил ни одной двойки.

Начальником училища в то время был генерал – майор Николай Яковлевич Грабовский (руководил Училищем с 1951 по 1954 г, его сменил полковник, а затем генерал – майор Владимир Демидович Годун55
  С первых дней пребывания в училище полковник В. Д. Годун проявил энтузиазм и инициативу в дальнейшем совершенствовании материально-технической базы училища, передавал свой богатый жизненный и фронтовой опыт личному составу. Учить курсантов тому, что потребуется на войне, – такова программа действий полковника В. Д. Годуна, и этой программы он неуклонно придерживался в течение всего времени командования училищем, мобилизуя на ее осуществление все отделы, службы, циклы и учебные подразделения. Переход обучения на системы бортового и наземного оборудования зенитного ракетного комплекса «Двина», а также подготовка офицерских кадров по этим системам осуществлялись под его непосредственным руководством.


[Закрыть] (1954 – 1958).

Заместителем начальника училища был полковник Оксов. Политотделом училища руководил полковник Ведерников. Старший инструктор политотдела подполковник Ведерников. Старший инструктор политотдела подполковник Смолин Георгий Тимофеевич, любимец курсантов. Пропагандист майор Зубов. Помощник начальника политотдела по комсомолу капитан Журов, позднее капитан Мордвинов.

Командиром первого моего дивизиона курсантов был подполковник Фомин Николай Иванович, замполит дивизиона полковник Головатюк Пётр Иванович. Начальник штаба дивизиона – старший адъютант– майор Баранков. Командирами курсантских батарей в ПЕРВОМ ДИВИЗИОНЕ училища были: в 1 батарее – капитан Кочетов, в 3 батарее – капитан Перегудов, в 4 батарее – капитан Санников, и во 2 моей батарее – сначала старший лейтенант Юхно, а потом отец родной майор Лыч Василий Фомич.

Майор Лыч был талантливым воспитателеми заботливым командиром. Помню, 18 марта 1956 года на лыжных соревнованиях при закрытии зимнего спортивного сезона половина курсантов батареи, в том числе и я, изрядно обморозились. Менее стойкие курсанты, почувствовав неладное, отсиделись в колхозных пригородных парниках. Василий Фомич объездил, на чём – не знаю, «Жигулей» тогда не было, все пригородные деревни. У бабушек приобрёл гусиный жир, и приказал нам жиром мазать обмороженные физиономии.

Училище состояло из ДВУХ ДИВИЗИОНОВ. Вторым дивизионом командовал полковник Перч. Как он говорил – «Перч без мягкого знака». Так его курсанты между собой и нахывали – Перч без мягкого знака.

Полковник Перч был военный интеллигент, аккуратист, строевик. Перч водил наше училище на парады в городе в торжественные дни. Прибывая на службу в училище, Перч на КПП вынимал из кармана « бархотку» (кусочек бархатного материала), и чистил сапоги. Они у него блестели как… ни у кого в училще. Говорили, что он регулярно мазал сапоги белком куриного яйца.

В каждом дивизионе было по четыре батареи. Во ВТОРОМ ДИВИЗИОНЕ командирами батарей были капитан Герцев, и капитан Красноплехтов. Других не помню, это было более 60 лет назад.

В каждой батарее было по три взвода, то есть учебных групп. В своём наименовании взвода сочетали номер батареи и год учёбы (курс).Например, взвод 3 курса второй батареи в расписании занятий именовался как 23 учебная группа, взвод 1 курса 4 батареи шёл под номером 41.

3 взвода каждой батареи были разных курсов– первого, второго и третьего. На мой взгляд, это было весьма целесообразно. О «дедовщине» тогда и речи не было. Курсанты младших курсов по службе войск брали пример со старших курсов. Например, в первое моё увольнение в город меня готовили курсанты третьего курса Ваня Емельянов и Митя Яковлев. Емельянов оторвал подворотничок, подшитом мной на моём парадном мундире, и подшил его сам, как надо! А Митя Яковлев принёс свою бархотку для чистки сапог, и приказал мне подготовить сапоги к увольнению должным образом.

Наши командиры взводов во 2 батарее лейтенанты Задоров, Орлов и наш Шакринский Леонид Петрович с нами проводили занятия по Уставам Советской Армии и общевойсковым предметам, и бывали с нами мало времени. Ведь основное рабочее (учебное) время мы находились на занятиях по спецпредметам. По службе войск и в бытовом плане мы успешно обходились без строевых командиров – САМИ ЧЕСТНО несли службу во внутреннем наряде, добросовестно соблюдали правила личной гигиены, поддерживали идеальный порядок в казарме, и строго по Уставу несли службу в карауле.

Иногда на наружных постах под окнами учебных корпусов мы несли службу в солдатских погонах для соблюдения секретности. Тогда Ярославль был городом закрытым для свободного посещения иностранцами. И если в городе появлялись иностранцы, мы на внешние посты одевали солдатские погоны, посылочный ящик с которыми постоянно был в караульном помещении. Когда мой взвод шёл в караул, я как правило ходил дежурным по кухне, так как уже на втором курсе я был зам. секретаря партийного бюро дивизиона, и секретарь комсомольского бюро батареи.

А комсомол у нас шефствовал над пищеблоком. Начальником нашей столовой был старшина сверхсрочной службы Кузьменко, шеф-поваром – старший сержант сверхсрочной службы. Все остальные работники столовой были вольнонаёмными. Они ценили место своей работы. Ни в коем случае не допускали хищения продуктов. Всё, что было положено по 9-й курсантской норме, мы получали сполна.

Был случай, полковник Гоповетюк, ставший заместителем начальника училища по тылу, увидел в хлеборезке две луковицы, взятых в овощном цеху. Заведующую хлеборезкой, которая на столы курсантов выдавала хлеб, сахар и масло, он сразу перевёл в посудомойки.

На каждую батарею было положено иметь одну официантку. Официанткой нашей батареи была девушка лет 22—23 – х по имени Греня.

Организация приёма пищи курсантами была хорошо продумана. Например в обед. Дежурный по батарее с одним дневальным шёл в столовую, получал на батарею в хлеборезке хлеб, а утром и вечером ещё сахар и масло. Всё ложилось на обеденные столы. Столы были на 4 человека. На столах уже стояли бачки с первым блюдом и компот, заготовленные официанткой. Пищу принимало сразу всё училище. Столовая была в бывшей кадетской церкви. Но ведь в одну дверь сразу 8-сем батарей зайти не могли. И пока заходит какая – то батарея, официантки всех батарей быстро несут второе блюдо. И так последовательно с каждой батареей.

Работники пищеблока справлялись со своими обязанностями отменно. Готовили ОЧЕНЬ ВКУСНО. А вот, когда по раскладке шла картошка, помогал дежурный курсантский взвод. Когда таким взводом по графику был наш взвод, мы всем взводом перед отбоем шли в картофелечистку. Коля Макаров брал баян. Садился на ящик. Играл на баяне, а мы чистили картошку и пели песни.

Были и столовские курьёзы. Мой взвод был в карауле. Я – дежурный по кухне. Из караульного помещения караульные пришли за пищей. Спрашивают, что на обед. Я ответил, что борщ и гороховое пюре. Пищу взяли, и в термосе первое, а в эмалированном ведре второе, отнесли в караульное помещение. Но перепутали второе. Вместо ведра с пюре, взяли ведро с изготовленной поваром горчицей. В караулке решили подшутить над курсантом Володей Гресь, спавшем в отдыхающей смене. Все знали, что Гресь был мастер поспать и поесть. Разбудили Володю к обеду и подсунули ему вместо горохового пюре тарелку с горчицей.

Это был единственный случай, когда Гресь проснулся сразу!

Ярославское военно – техническое училище располагалось в помещениях бывшего кадетского корпуса. После революции там располагались различные воинские части, затем финансовое военное училище, а после войны – военно – политическое училище. В 50-х годах в этих корпусах появился ЯВТУ.

Территория училища представляла собой квадрат, обрамлённый с трёх сторон учебными и административными зданиями, а с четвёртой стороны квадрат замыкался кирпичным стрелковым тиром, котельной с баней, и автопарком.

Внутри квадрата был стадион, санчасть, офицерская столовая, караульное помещение и жилой трёхэтажный корпус. Учебные корпуса по спецпредметам были ультразасекречены. На окнах решётки. Стёкла окон закрашены белой краской. Изнутри окна задрапированы плотными чёрными шторами. Под окнами снаружи здания постоянно ходил часовой. Часовой стоял и у входа в здание. У каждого курсанта был спецпропуск.

Вообще-то курсант в это здание попадал только на 2 курсе. На 1 курсе у нас были общеобразовательные и общевоенные дисциплины. Такие как техническая механика, элементы высшей математики, иностранный язык, электротехника – занятия вёл полковник Щербаков, радиотехника – занятия вёл капитан Константин Руесов, бывший ведущий инженер по токам высокой частоты Ярославского автозавода– великий умница и скромный человек.

Нам преподавалось техническое черчение, военно – инженерная подготовка, противохимическая подготовка, электрорадиомонтажное дело и, конечно, история КПСС и партийно – политическая работа. На первом курсе у нас был единственный секретный предмет – защита от ядерного оружия. Занятия вёл капитан Котов. Сейчас я понимаю, что этим нас готовили к обращению с секретной литературой и документами. Во взводе были отданные приказом по Училищу три секретчика. На взвод был один чемодан, а в нём – по общей тетради на каждого курсанта. Естественно, чемодан хранился в секретной части, и его приносили на занятия секретчики.

А физическая подготовка (преподаватель майор Кривошеев и капитан Юдин), строевая подготовка, стрелковая подготовка, изучение Уставов призваны были из каждого курсанта делать солдата. (Ведь офицер, не бывший солдатом или курсантом – не такой, не свой … – прим. Ред.)

Курсант 1 курса знал, что по выпуску из училища он будет лейтенантом, но не знал, кто он будет по специальности. Мало того, так офицеры училища, не связанные с учебным процессом по специальности, не имели права доступа в аудитории по спецпредметам, и не имели туда пропусков. Несмотря на то, что в каждой батарее было по 3 взвода разных курсов, НИКТО НИКОГДА В КАЗАРМЕ НЕ ПРОИЗНЁС СЛОВО РАКЕТА. Да и само училище именовалось как в/ч 71543. А почтовый адрес училища был: город Ярославль – 16, в/ч 71543. И всё.

Раз в году после окончания очередного курса в сентябре месяце мы отправлялись в отпуск. Глупость, конечно. В сентябре студентки на занятия, а мы – в отпуск. В чём смысл, не понимаю. Но всё равно, отпуск – это хорошо! Наш взводный поэт Володя Строганов писал:

 
Как приеду я домой, физзарядке – стой!
На поверку и отбой будет выходной!
Буду сутками гулять, и по-двое буду спать!
Чтобы было что в наряде вспоминать!
 

…

Но в отпуск ехали не все. Кто из курсантов на экзамене получал хоть одну «пару», оставался в Училище. И только через 10 дней сдавал экзамен повторно. Таким образом, отпуск у курсанта уменьшался на 10 дней. То есть если курсант получал две двойки, он отчислялся из Училища. Так, из нашего взвода после первого курса был отчислен из Училища курсант Загудалов.

…

По прибытии из отпуска после первого курса, курсант получал пропуск в учебный орпус, портфель с общими тетрадями по каждому спецпредмету, мастичную печать и металлический жетон на право получения своего портфеля в секретной части, или у своего взводного секретчикак.

В то время общих тетрадей в современном их понимании не было. Нам прошнуровывали в блок, пронумеровывали и опечатывали по 4—5 обычных ученических тетрадей. Наши конспекты были нашим единственным источником знаний. Типографские секретные наставления и учебники у нас появились где – то на 3 курсе, году в 1956—57. И если ты был в наряде или в госпитале, восполнить пробел учебного материала было проблематично.

Для конспектов по несекретным предметам у нас были полевые сумки, которые постоянно находились при нас.

Учебные предметы по спецтехнике у нас шли под названиями: спецкурс №1, спецкурс №2, спецкурс №3, спецкурс №4. Бортсеть и электрооборудование ракеты мы изучали под руководством подполковника Белова. По автопилоту нам читал лекции подполковник Дормашев, а по радиовзрывателю капитан Томилин. По аэродинамике и компоновке ракеты занятия вёл майор Пакин.

На втором курсе мы кроме спецпредметов изучали тактику, службу и средства связи– занятия вёл подполковник Романов. На полевых занятиях практически работали на радиостанциях. Интересный предмет – военную топографию у нас вёл подполковник Чаплыгин, очень требовательный, знающий и уважаемый нами офицер. Автомобильную подготовку у нас вёл полковник Амосов. Учил толково и требовательно. Теория сочеталась с практикой.

Помимо лекционного был лабораторный класс. В нём на стендах стояли «живые» двигатели от ГАЗ-51, ЗИС-5 и «студебеккера» (на фото двигатель американского «студебеккера» и фото самого лендлизовского авто).

Этим хозяйством заведовал лаборант – сержант, сверхсрочник, по имени Ваня. Он по заданию полковника творил нам каверзы. Перед нашим приходом нарушал регулировку двигателей. А мы, разбитые на группы по 3—4 человека, должны были разрегулированный двигатель запустить. Всячески выпытывали у Ваи, какую каверзу он совершил. Если группа запускала двигатель в отведённое время – всем «5», не запускала – всем «2». Полковник Амосов был мужик принципиальный.

Практическое вождение мы отрабатывали со старшим сержантом сверхсрочной службы Нарыжным. Это тоже был педагог. Однажды, сидя за рулём специально подготовленного для обучения курсантов машины ГАЗ-51, я оказался в городе в сложной дорожной ситуации. Между моей машиной и трамваем попал милиционер. Нарыжный так спокойно говорит мне:

«Дави его, гада, дави!»

Я спокойно миновал сложную ситуацию, после чего Нарыжный сказал:

«Сейчас как дам в ухо – в окно вылетишь! Я тебе покажу, как надо водить машину!»

Если бы он ЭТО мне сказал, когда милиционер был между мной и трамваем, я бы милиционера придавил…

…Электрорадиомонтажное дело, металловедение и механическую обработку металла мы изучали и отрабатывали в корпусе производственной практики, которым ведал майор Суляев, во время Великой Отечественной войны бывший моряком. Нам интересно было завести майора, чтобы он рассказал нам, как торпедный катер идёт в атаку. Майор преображался, весь дрожал и «пыхтел». Лаборанты были вольнонаёмные. Здесь мы работали на токарных станках, вручную изготовляли различный инструмент, например, плоскогубцы. А то лаборант принесёт кучу дверных ключейс откошенными бородками (и где он их только брал!), а мы приваривали бурой66
  Бура представляет собой высокотемпературный флюс, который применяют с целью соединения чугуна и стали, сплавов меди. При этом чаще используют припои среднеплавкие: из меди, латуни, золота и серебра. Расплавив буру, можно растворить окислы металлов, очистить поверхность соединяемых элементов.


[Закрыть] к ключам бородки.

Продуманно преподавался иностранный язык. Языков в училище изучалось два – английский и немецкий. Я изучал немецкий язык. На первом курсе я изучал немецкий «вообще». Женщина – преподавательница приносила нам кипу немецких газет «Нойес Дойчланд». Раздавала каждому курсанту по газете, в которой была отмечена красным карандашом какая – нибудь статья, которую надо было перевести. Перевёл —«5», не перевёл – «куру».

На втором курсе по – немецки изучали военную администрацию: воинские звания, команды, приказы и т. д. На третьем курсе изучали радиоэлектротехническую терминологию. Вот где мука. В радиотехнике есть такие названия, что их не каждый выговорит по – русски, например МУЛЬТИВИБРАТОР, БЛОКИНГЕНЕРАТОР, а по – немецки так наворочено!…

На третьем курсе немецкий нам преподавал гражданский человекпо фамилии Ключарёв. Судя по – всему, «немец» был классный! В 1957 году на фестивале молодёжи и студентов он был переводчиком Ярославской делегации.

На занятиях, сидя за одним столом, переговариваются москвич Хомутский и туляк Рыжов. Рыжова любовно звали «тульский самовар». Ключарёв спрашивает, какие проблемы решают курсанты. Хомутский спрашивает:

«Как сказать по – немецки тульский самовар?»

Преподаватель говорит, что слова самовар в немецком языке нет. Самовар явление сугубо русское. Хомутский:

«А как быть?»

Ключарёв отвечает:

«Можно сказать „Туляер тес машинэ“, то есть машина для изготовления чая»

С этой минуты Колю Рыжова стали звать «Туляер»