Текст книги "Сборник произведений 2016 год"

На втором курсе по программе у нас был лагерный период. Лагерным сбором руководил начальник учебного отдела полковник Куликов. Лагерь училища располагался в 58 километрах от города, за Тутаевым, где речушка Пунтрохонь впадает в Волгу. Это расстояние курсанты должны были преодолеть пешком, и тоже по программе, на марше должны отрабатывать различные тактические ситуации, в том числе и ночлег в поле.

Из Училища мы строем вышли в 17 часов. Выйдя за город, мы попали в мелкий моросящий дождь, который не прекращался всю оставшуюся часть дня. Но неудобство оказалось не в этом. За городом оказалась булыжная дорога, а идти в колонне по булыжной дороге – каторга. Нашему взводу повезло. Мы оказались в головной походной заставе и шли так, как хотели.

Колонной нашего дивизиона командовал командир 4 батареи капитан Санников, здоровый, рослый, симпатичный офицер. Но по прибытии в лагерь ходил в «параллельных»77
  Параллельные брюки на сленге военнослужащих – брюки не под сапоги, а под ботинки.


[Закрыть] брюках, в портупее с пистолетом и в спортивных тапочках – потёр ноги на марше в сапогах.

В сумерках подошли к месту предстоящего ночлега. Там наша машина «сбросила» лагерные палатки. Выделили по одной палатке на взвод. Дождь не прекращается.

Моему приятелю командиру отделения сержанту Славе Никишину приказали выделить одного курсанта в боевое охранение. Я подумал, что выделит меня. Не ошибся. Осчастливил. Благо, наш тогдашний комбат капитан Юхно проинструктировал, что боевое охранение должно видеть всё, а его видеть никто не должен.

Я залез в лозовый куст и моментально уснул. Проснулся, когда услышал, как разводящий сержант Малыгин громко восхищался, как я хорошо спрятался, что не найдёшь.

Сменившись, я стал искать во взводе, где прилечь. Выданную палатку курсанты расстелили по мокрой траве. На одну половину палатки легли, а другой накрылись. В этой благодати мне места не нашлось. Пустым оказался угол палатки в ногах взвода. Я туда залез, пытался укрыться от моросящего дождя. Не получилось. Края палатки раздвигались. Я наломал из куста колышки и заткнул их в петли палатки, имевшиеся по контуру полотна.

А перед утром на нас «напал противник». Выстрелы, разрывы взрыв – пакетов… Все подхватились по тревоге. А наш взвод не может выскочить из образовавшегося мешка палатки. Я же края палатки по контуру соединил колышками…

Отбив нападение «противника», тронулись в путь. Километров через восемь – деревня. Посреди деревни – речушка с мостом. Видим, на том берегу дымит наша кухня! Завтрак! Ускорили шаг к мосту. А там – «СТОП». По вводной мост разрушен противником. Через речку вброд. Но до завтрака мы добрались. Получили в котелок чай, а в крышку от котелка макароны по – флотски. Макароны мы поесть успели, а чайку попить – нет… Неожиданно раздался мощнейший взрыв. С черёмуховых кустов на нас сыпанула роса, труба полевой кухни плюнула столбом дыма. Это наш преподаватель иженерной подготовки с «химиком» подполковником Филипповым сымитировали ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ. На столбах подняли бочку с бензином, обложили её взрывчаткой и подорвали. Своего добились. От неожиданности мы реально струхнули!

В лагере мы отрабатывали практические вопросы. Строили укрепления, сдавали нормы по плаванию в Волге, метали боевые гранаты, ходили по азимуту ночью. Днём мы ходили по азимуту в пригородах Ярославля.

Ходить по азимуту – дело не простое. Взвод разбивался на группы по 3 человека. Подполковник Чаплыгин группе давал карточку с азимутами и расстояниями между поворота в метрах. Все азимуты сводил в одну точку, в какой – нибудь сарай на отшибе населённого пункта, или отдельно стоящее большое приметное дерево. Садился на велосипед, ехал в это место и ждал нас там. ПОПАСТЬ В НУЖНУЮ ТОЧКУ БЫЛО НЕ ПРОСТО. Расстояние измерялось парами шагов и строго по азимуту. Поэтому в группе один считает пары шагов, и переводит всё в метры, два других курсанта определяют и строго выдерживают азимут.

В лагере особо «зверствовал» наш химикподполковник Филиппов. Мужик был с «картинками». В классе у него на стенах висели плакаты с различными тактико – техническими данными, но в некоторых случаях данные умышленно были указаны НЕТОЧНО. Недобросовестно подготовивший материал курсант при ответе на занятиях «шпарил» Филиппову по плакату.

Филиппов:

«Садись, два!»

Курсант:

«Как? Я отвечал вам по плакату!»

Филиппов:

«А я для таких ушлых, как ты, там всё написал неправильно!»

А в лагере мы проходили так называемое «окуривание». Там была рубленая избушка, типа деревенской бани. Туда запускали от 3 до 5 курсантов в противогазах. Там Филиппов в противогазе и в защитном костюме. Наливает ХЛОРПИКРИН88
  Хлорпикри́н (трихлорнитрометан) CCl3NO2 – жидкость с резким раздражающим запахом; технический продукт может иметь различные оттенки запаха в зависимости от чистоты и способа получения. Используется как компонент фумигантных смесей в сельском хозяйстве, в камерах газоокуривания для проверки герметичности изолирующих и фильтрующих противогазов. В 1и 2 мировую войну являлся боевым отравляющим газом.


[Закрыть] в патронную цинку99
  Патронная цинка (или патронный цинк) – герметично закрытая в заводских условиях металлическая коробка, в которой на военном складе хранятся патроны к стрелковому оружию. Изначально изготовлялась из цинка или, позднее, из оцинкованной или из неоцинкованной стали. К каждому патронному цинку прилагается нож для вскрытия (по типу консервного ножа, скорее даже киличный нож).


[Закрыть]. В тогдашних противогазах маска с коробкой соединялась гофрированной трубкой.

Подполковник командует :

«Порвана гофрированная трубка»

Там лежат запасные трубки. Нужно набрать в лёгкие побольше воздуха, отсоединить свою трубку от коробки и от маски противогаза, маску подсоединить непосредственно к коробке, и резко выдохнуть. Это всё не просто, в полутьме от газа, в попыхах соединительные гайки встают наперекос. Пока курсант занят этим делом, Филиппов подсовывает дырявую гофрированную трубку. И когда курсант выполняет операцию в обратном порядке, ему иногда попадает рваная трубка. Вот тут курсант ломит напролом к закрытой двери через подполковника.

Я в своё время с противогазом перемудрил. Маску взял на один размер больше положенного мне, чтобы маска не сильно давила на лицо в химдень, когда мы значительную часть дня пребывали в противогазах. Моя хитрость вышла мне боком. Я три раза ходил на «окуривание». Когда я прикручивал коробку к маске, и искал на ощупь

свою трубку руками, коробка оттягивала свободную маску и туда попадал газ. Это происходило до тех пор, пока капитан Юхно не дал мне свой противогаз с маской на один размер меньше моей. И когда я через какое – то время закурил, задохнулся хлорпикрином… (Сигареты в кармане в портсигаре пропитались хлорпикрином основательно).

А когда легли спать в палатке, ребята заставили вынести мою одежду на улицу. В палатке от моей одежды хлорпикрин выедал глаза.

Итогом лагерного сбора были общелагерные учения. По диспозиции наш дивизион занимал оборону, а второй дивизион на оборону наступал. Наш взвод опять получил особое задание. Он выходил на учения раньше всех с задачей по пути следования колонны «противника» чинить ему всякие каверзы: завалы, минирование, нападение справа, нападение слева и т. п.

Перед выходом стали разбирать в пирамиде оружие и малые сапёрные лопаты. А у меня был малый топор. Его вместо лопаты его вручил мне зам. ком. Взвода Юра Востоков, « как крестьянину по происхождению». Топор оказался без чехла. А как с ним быть в походе и в «бою»?

У нас в лагере была портниха Дуся. Она чинила нам порванное на занятиях обмундирование. Пока взвод готовился к выходу, я отпросился у командира взвода лейтенанта Шакринского сбегать к Дусе быстро пошить чехол для топора. Дуся сказала, что она не знает, как пошить такой сложный предмет. Я карандашом начертил контуры чехла на куске материала от солдатских штанов. Дуся исправно и резво пошила чехол.

Прибежав в расположение взвода, взвода уже не застал. Взвод ушёл на задание. Дневальный мне передал записку от командира взвода и карту. В записке мне приказывалось пойти в автопарк, получить автомашину. На складах получить продовольствие на взвод на 3 суток, пилы, топоры, большие сапёрные лопаты для строительства обороны и следовать на машине в точку, отмеченную на карте.

Вот тут я удивился, какие бывают автомобили. Мне попал автомобиль ГАЗ -63, переходная модель от ГАЗ -51 к ГАЗ – 66.

Обличье ГАЗ-51, а ходовая и мотор от ГАЗ -51. ГАЗ -66 по сей день стоит на вооружении Российской Армии. А в своё время он занял первое место на Лейпцигской ярмарке в своём классе машин.

После дождя всё «раскислилось». Мы с шофёром, солдатом – татарином не ехали, а плыли. И нигде не «засели». Нужное место на карте я нашёл. Но на карте указан дом лесника, а на местности его нет… Я запаниковал: туда ли приехал? Спросил у пастуха про дом. Тот сказал, что дом был, – вон в бурьяне фундамент.

Машину разгрузили. Шофёр уехал. Я остался один. Сюда вечером должен был подойти наш взвод. Решил подготовиться к встрече ребят. Залез на усохший дуб. Нарубил сучьев для костра. Сложил сучья пирамидой, накрыл плащ-палаткой от дождя.

Слышу отдалённые звуки «боя». Опять запаниковал. Боялся со всем имуществом попасть в плен к «противнику». Этого допустить никак было нельзя. В училище было неписаное правило. Если на учениях курсант попадал в плен к «противнику», чтобы он не сбежал из плена из карабина пленного вынимали затвор. А без затвора в карабине никто не будет убегать!

Но это – полбеды. Кроме отнятого затвора, отбирали съестное, что было у «пленного». А у меня съестного было на взвод на 3 дня. И если бы я не сберёг еду, что бы со мной сделал взвод? Поэтому всё имущество я снёс в яму от старого погреба, и накрыл брезентом. Костёр не разжигал. Сам залёг на плащ-палатку и задремал.

К вечеру парами, тройками стали подходить курсанты. Я раскочегарил костёр из дубовых дров. Мокрые ребята были мне благодарны. Последними к месту сбора пришли командир взвода лейтенант Шакринский и курсант Юра Бугорский. Оказывается, они были в плену! Лейтенант сказал, что Бугорский действовал, как положено бойцу. Мог плена избежать, но командира не оставил. А Юра говорит:

«Товарищ лейтенант, компас и карта были у вас. А чтобы я без них делал, если бы убежал один?»

Все грохнули хохотом от патриотизма Юры Бугорского… Он был по возрасту самым молодым курсантом во взводе.

В лагере мы спали в лагерных палатках. Одна палатка на отделение. В палатке, в передней её части, общие нары на отделение.

Слева у входа – пирамида с оружием, справа лежак командира отделения. Но спать командир лез в общую кучу. Там теплей, так как палатка такая штука, что ночью в ней очень холодно, а днём – жарко. Потому полы палатки на день поднимались. Но это ещё не все «удобства». Ночью досаждали комары, а каких-нибудь мазей для защиты от них тогда ещё не было. Во всяком случае у нас. Перед сном мы в консервной банке с пробитыми дырками устраивали дымарь из еловых шишек, и пугали дымом комаров.

…

После лагерного сбора нас побаловали. Пешком мы дошли только до Тутаева. А в Тутаеве погрузились на баржу, баржу подцепили к небольшому пароходику, и мы любовались красотами берегов Волги до самого Ярославля.

Курсанты училища принимали активное участие в жизни города.

…Училище располагается на территории Красноперекопского района Ярославля. Курсанты – комсомольцы избирались делегатами на Красноперекопскую комсомольскую конференцию. Я делегатом был неоднократно.

В то время секретарём комитета комсомола Красноперекопского текстильного комбината была Валентина Владимировна Терешкова. На одной из комсомольских конференций я с ней и «познакомился». Правда, она сидела в президиуме конференции, а я в зрительном зале.

Как – то в зале мы сидели рядом с моим приятелем курсантом Валентином Борисовым. Перед нами сидели две девушки – делегатки. Одна из них понравилась Валентину. Познакомились мы с ними элементарно. Делегаты голосуют МАНДАТОМ, поднятым в руке. А в мандате написана фамилия и имя делегата. Мы эту грамоту и прочитали.

Как – то позже мы с Борисовым вместе вышли в город в увольнение. Он предложил зайти в магазин, купить конфет. Зашли. Смотрю, он покупает самые плохие конфеты. Я подумал, что у него нет денег. Предложил ему взаймы. Он сказал, что проблемы с деньгами нет. Проблема с собакой. Та делегатка, с которой он познакомился на конференции, жила с родителями в частном доме. А у них собака, которая возненавидела Борисова. Когда он сидит на лавочке и бросает собаке конфеты, она молчит. Кончил бросать – рычит и хватает зубами за сапоги. Но несмотря на ненависть собаки к Борисову, очевидно из-за ревности, Валентин на делегатке всё же женился…

Ярославль в то время был очень спортивный город. На спортивные соревнования в городе Училище формировало три команды: сборную училища и сборные обоих дивизионов. А поскольку среди курсантов не имели спортивных разрядов единицы, в городе мы были серьёзными спортивными конкурентами.

Мы помогали строить нефтеперегонный завод. В городе был огромный лакокрасочный завод, построенный во время ВОВ для покраски боевой техники. Мы работали на нём. Правда, нам давали потом краску для нужд училища.

Мы принимали участие в авралах по очистке от снега железнодорожной станции Всполье. Это была нелюбимая нами работа. Железнодорожники давали нам хорошие деревянные лопаты. Но попробуй очисти от снега путаницу рельсов и стрелок на станции. Мы грузили снег на низкобортные железнодорожные платформы, вывозили платформы за город и в местах, где железнодорожная насыпь покруче, снег ссыпали с платформ.

Однажды в городе мы выполнили умопомрачительную работу. Предстояло перекрытие Волги платиной Волжской ГЭС. Геодезисты подсчитали, что вода в Волге поднимется значительно. А в Ярославле на берегу Волги у самого уреза воды были огромные склады с зерном. Они должны были быть затопленными. Сроки перекрытия Волги были объявлены всеми советскими СМИ. И перенесены быть НЕ МОГЛИ. Всё училище трое суток беспрерывно убирало зерно из района предстоящего затопления. Мы грузили его в железнодорожные вагоны, в автомашины, принимали пищу и отдыхали прямо в зерне.

Зерновая пыль першила горло. Штатные работники складов имели респираторы и маски. У нас не было ничего подобног. Задачу мы выполнили чётко. Уберегли зерно от затопления. После зерновой эпопеи мы плевались мокротой чёрной, как дёготь, от зерновой пыли.

В городе нас называли КАДЕТАМИ, ФИНАНСИСТАМИ, ПОЛИТИКАМИ – по имени наших предшественников. Особенно в городе помнили политиков. В большинстве своём курсанты политучилища были участниками ВОВ, коммунистами, высокоидейными людьми. Два офицера – выпускника политучилища в моё время остались после выпуска в наших общих стенах. Это помощник начальника политотдела по комсомолу капитан Журов и начальник клуба капитан Федянин. Начальник клуба капитан Федянин с начальником оркестра капитаном Степаненко говорил нам о музыкальных произведениях, а оркестр их исполнял.

Оркестр в основном состоял из сверхсрочников. Это были классные музыканты. Некоторые из них, как старшина Сатоленко, играли и в городской филармонии.

Мы посещали первый в Советском Союзе (России) драматический театр, созданный Фёдором Волковым. Там тогда играли звёзды театра Ромоданов Бросевич.

Наша и своя художественная самодеятельность гремела в городе. Курсантским хором руководил молодой хромоногий, очень талантливый парень по имени Миша. Дисциплина у него в хоре была как у хорошего комбата в батарее.

Мы жили полнокровной жизнью тогдашнего молодого поколения нашей Родины. Я не согласен с пессимизмом песни, написанной нашим взводным поэтом Володей Строгановым. Строганов, бывало, когда посмотрит кинофильм и ему в этом кино понравится песня, а фильмы тогда были музыкальные, обязательно, будучи в наряде, напишет стихи на мотив этой песни.

Так у него родилась курсантская песня на мотив музыки из кинофильма «Разные судьбы»:

 
Я курсант военного училища,
И уже три года прослужил.
До сих пор я свой удел влачил ещё,
Но конец терпенью наступил.
 
 
Было всё в фантазии желания,
Был простор великий предо мной.
А теперь все мысли и желания,
Сузились до будки проходной.
 
 
Я хочу, чтоб в Праге иль в Астории,
Пить мускат и слушать модный джаз.
А теперь толкают нам теории,
И дают треску за разом раз.
 
 
Я одену форму лейтенантскую,
Но меня не радует мундир.
Поскорей начать бы жизнь гражданскую,
Из меня не выйдет командир.
 

Кое – что в песне Володя написал для «красного словца».Например, курсанты не « влачили свой удел». И только один курсант – ярославец из нашего взвода ушёл из Училища добровольно. Это курсант Глобельченко. Может быть, КПП училища для Строганова и было мечтой. Он тоже был ярославцем и, естественно, хотел и имел возможность побывать дома почаще.

Что касается лейтенантской формы, то нам её шили в течение полугода, парадную и повседневную, в училищном ателье. Всё остальное вещевое довольствие мы получали со склада.

И мы все мечтали о времени, когда оденем офицерский мундир с лейтенантскими погонами. А процедура «влезания» в лейтенантскую форму была такова, что мы после выпускных экзаменов одевали офицерскую форму, но с курсантскими погонами. Одновременно в училище писался проект приказа о присвоении нам первичного офицерского звания, который вёз на подпись Министру Обороны СССР начальник строевого отдела Училища подполковник Метлов. Подполковник Метлов всю службу прослужил в стенах училища. Начал службу рядовым солдатом – писарем. Первичные офицерские звания подписывал только Министр.

Как только приказ подписывался, Метлов звонил в Училище, сообщал дату и номер приказа, и нам давалась команда: «Одеть лейтенантские погоны!»

Но лейтенантские погоны одели не все. Один курсант из второго дивизиона не сдал экзамен по физподготовке, а курсант Поташкин был уличён в воровстве денег в казарме. Они поехали служить в войска в погонах старшего сержанта. При этом имели право сдать экзамены повторно через один год.

Выпускной банкет у нас прошёл без должной помпезности. Время выпуска из Училища совпало с первым постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР о борьбе против пьянства и алкоголизма. Выпускное мероприятие со спиртным в училище нам проводить запретили. Во взводе была создана «комиссия» под руководством курсанта Коли Жохова, жителя Ярославля. «Комиссии» была поставлена задача: найти в городе место банкета и обеспечить банкет материально.

Было решено банкет провести в трёхкомнатной квартире тёщи курсанта Макарова. Жители подъезда дома тёщи приняли эту новость « на ура». Достойные женихи – вот они! Сами идут прямо в дом! Тесновато, конечно, но гостеприимно. В тесноте, да не в обиде.

Я к этому дню был женат. Придя с женой к месту банкета, увидел, что женщины и девушки всего подъезда накрывают банкетный стол. Было жарко, поэтому лейтенанты, которые уже прибыли, поснимали парадные тужурки. Они тучей лежали на кровати в одной из комнат. Мы с женой договорились уйти с мероприятия пораньше, так как завтра предстоял отъезд, а домашний скарб жены был не весь собран. Чтобы потом не искать свою тужурку в общей куче, я свою тужурку повесил на ручку мясорубки, висевшей на стене на кухне.

Сели за стол, подняли бокалы. Первый тост «За доблестный офицерский корпус!». Выпили. Стали закусывать. На столе не оказалось ни одной крошки хлеба. Все о хлебе забыли, ведь хлеб был не дефицит. Ведь искали деликатесы. Не беда. Через 10 минут женщинами был собран хлеб со всего подъезда.

Постигла проблема и меня персонально. Уходя с банкета, я не обнаружил на ручке мясорубки свою тужурку.

Кто-то унёс? Кто?

Стал считать, кого из лейтенантов нет. Обнаружил, что нет всё того же Строганова. Я стал по документам в тужурках искать тужурку Строганова. В карман какой тужурки не запущу руку, там пачка денег и документы. В итоге ни у кого ничего не пропало. Мои-то документы были в сумочке жены, а строгановские документы я нашёл в его тужурке. Одел тужурку Строганова в расчёте, что теперь Строганов будет искать свою тужурку с документами.

Так оно и было. Утром на квартиру со словами 6»Повинную голову не сечёт» – явился Строганов.

…

На третьем курсе у нас чуть не сорвалось ещё одно важное мероприятие. Женились двое наших курсантов – Хомутский и Найподин. Невесты – ярославки. Жили на одной улице. Свадьбы были назначены в один день. На обоих сваьбах должны быть все курсанты взвода, кроме внутреннего наряда. Более 20 человек. Для родителей невест такое количество гостей было накладно. Но, очевидно, там решили, что курсанты не просто гости, а потенциальные женихи для подруг невест.

Взвод разделили на две группы. В одной – курсанты, которые были не против выпить. Старшим в этой группе определили зам. командира взвода старшего сержанта Юру Востокова. В другой группе – все остальные, под командой командира взвода лейтенанта Шакринского Леонида Петровича.

Одна группа должна была прибыть на одну свадьбу, другая группа – на другую. Затем группы должны были поменяться местами.

Женихи ушли к невестам накануне. А мы подшиваем свежие подворотнички, надраиваем пуговицы на парадных мундирах асидолом, парадные хромовые сапоги щётками и бархотками. Дым коромыслом!

Ан не тут – то было. Стоп! В город приехали иностранцы. Увольнение запрещено. Взвод меня, как комсомольского лидера делегировал «бить челом» к начальнику училища. Пошёл. Изложил генералу суть проблемы. Генерал говорит, чтоо ничем помочь не может, не может нарушить режим секретности.

Я генералу своё:

– А как быть? Свадьбы переноситься не будут. А какие-же курсантские свадьбы без курсантов?

Генерал говорит, что единственное, что он может сделать – дать нам училищный автобус. Так это же то, что нам нужно! При автобусе мы все вовремя будем в училище, «перебравшие» не попадут нВ гауптвахту в военной комендатуре Ярославля. И вообще – всё будет в ажуре.

Спасибо генералу Владимиру Демидовичу Годуну!

Генерал – человек!

…

С момента окончания училища в 1957 году прошло уже почти 60 лет. Но до сих пор передо мной образы, а в памяти имена командиров, преподавателей Училища, курсантов – сокурсников. Многих уже нет с нами. В вечной памяти люди, давшие большому количеству офицеров, достойным защитникам Отечества, путёвку в жизнь.