Текст книги "Ведьма и бог"

Глава 8

Поляна заполнена ведьмами и их семьями, а также богами, прибывающими один за другим. По крайней мере, так утверждает Мероэ. Из большой комнаты, в которой я нахожусь, слышны лишь отголоски. Цирцея Великая и Медея Юная выделили эту комнату для подготовки в компании сестер и Афины. Мне разрешено выйти только когда начнется церемония. Вдали от посторонних глаз чувствую себя оторванной от мира.

Сердце сильно колотится с тех пор, как открыла глаза. Мало говорю, с нетерпением ожидая завтрашнего утра, когда этот спектакль закончится.

– Как тебе?

Поднимаю глаза на Афину, которая протягивает плетеное изделие цвета граната, настолько тонкое, что просвечивает. Не сомневалась, что на богиню с проницательными глазами можно положиться. Афина восхищает праведностью, верностью и благожелательностью. Ее длинные каштановые волосы собраны в свободный пучок, а наряд состоит из пеплума, украшенного маленькими белыми и пятнистыми перьями, напоминающими о ее символе – сове. Шуба, заколотая золотой головой Горгоны, покрывает плечи богини.

– Прекрасно, – все, что могу сказать, разглядывая работу.

Афина улыбается и кладет изделие на кровать.

– Вуаль будет надета последней и станет первым, что снимет Деймос, – говорит она, скрещивая руки и рассматривая меня.

Предсвадебная подготовка была похожа на конкурс: ритуальное купание в очищенной воде, массаж с розовым маслом и второе купание, на этот раз с оливковым мылом. После омовений смогла выбрать лавандовый крем, который купили сестры, а затем надела белое льняное платье, удерживаемое на плечах двумя брошами. Цирцея сделала мне прическу: косы и волны, закрепленные ободком, создали объемный и замысловатый пучок. Интересно, смогу ли сама распустить укладку? Скажу прямо, в этом вопросе совсем не доверяю Деймосу!

– Осталось добавить пояс Афродиты, и дело сделано, – заключает Афина с очаровательной улыбкой.

В конце ее фразы раздаются два негромких стука в дверь.

– Афродита прибыла, – доносится голос Гермеса с другой стороны двери.

– Легка на помине, – комментирует Афина, подмигивая.

Она не скрывает легкого раздражения, которое вызывает имя соперницы. Афина и Афродита – извечное противостояние разума и сердца, мысли против страсти. Они спровоцировали самые страшные конфликты в истории.

Афина оставляет нас. Сестры, которые до сих пор молчали, подходят ко мне в великолепных платьях цвета фиалки и изумруда, расшитых цветочными узорами.

– Мы хотим преподнести подарок, который послужит тебе сегодня ночью, – говорит Цирцея, доставая из маленькой сумки короткий клинок.

Она режет себе ладонь, Мероэ следует ее примеру. Затем они соединяют руки и сжимают их, пока не падает капля крови. Я ожидаю, что она упадет на пол, но капля зависает в воздухе. Она разделяется на вторую красную слезу, затем на третью. Сестры разнимают руки, их порезы мгновенно затягиваются. Капли висят в воздухе, сохраняя блеск. Сестры манипулируют ими, не прикасаясь. Созданная цепочка настолько тонка, что трудно различить, из какого металла она сделана. Мероэ ловит каплю, нанизывая на цепочку как подвеску, и вешает мне на шею.

Цирцея и Мероэ прижимаются лбами к моему, и мы втроем обнимаемся.

– Мы отдаем тебе часть себя, – шепотом произносят они. – Для защиты у тебя будет три заклинания. Все угрозы будут преодолены. Никакой вред не сможет настичь тебя.

Обнимаю их крепче, тронутая. Мягкое тепло разливается в животе.

– Спасибо.

Несмотря на обстановку, никогда не чувствовала настолько близкой к сестрам. Наконец-то у нас есть общая цель. Они отпускают меня, но остаются рядом.

– Сегодня тебе нечего бояться, – успокаивает Цирцея. – Стилла – очень сильный магический предмет. Боги не знают о нем.

– Все, что тебе нужно делать, – держать его в руке, – продолжает Мероэ. – Как только почувствуешь угрозу со стороны Деймоса, подумай о заклинании, которое хотела бы наложить.

– Стилла заставит его поверить во все, что пожелаешь. Попроси ее убедить Деймоса, что брак был скреплен, и этого будет достаточно, чтобы защитить тебя.

Киваю, успокоенная тем, что подвеска будет со мной.

– А если у тебя не получится, можешь просто закричать, – добавляет Мероэ. – Мы придем и дадим ему по морде.

Слова сестер вызывают у меня улыбку.

Афина возвращается с коробкой.

– Подарок Афродиты.

Она открывает коробку и демонстрирует пояс из соединенных позолоченных бронзовых дисков. На каждом изящно выгравированы яблоки и розы. Афина вытаскивает украшение, надевает его на меня и отдает коробку Мероэ.

– Он символизирует твою девственность. Только Деймос сможет снять его с тебя.

Этого не случится.

– Красивая подвеска, – отмечает Афина.

– Подарок сестер.

Надеюсь, мой ответ не показался нервным, иначе выдам себя.

– Можно размять ноги? До церемонии есть время.

– Да, – отвечает ничего не подозревающая Афина. – Мой отец должен прибыть с минуты на минуту.

Машу сестрам и наконец выхожу из комнаты. Из-за укладки и платья предпочитаю не спешить. Только когда оказываюсь в холле, замечаю, как низко находится солнце. Уже так поздно! Дом почти пуст, все гости на улице. Поэтому направляюсь на кухню, надеясь встретить Зельду, но не нахожу ее. Странно. Должно быть, Зельда перенесла основную часть производства на улицу. Кухня, лишенная привычных запахов и беспорядка, почти угнетает. К счастью, дверь широко распахнута настежь, и из нее доносятся далекие голоса. Прислоняюсь к раме и делаю вдох.

Биение сердца не перестает отдаваться в груди и висках. Я ничего не слышала о Деймосе с тех пор, как сбежала из бара. Не знаю, как он это воспринял и поменял ли отношение ко мне. Я хотела бы поговорить с ним до церемонии, но уже слишком поздно. Да и что скажу? Что ему больше не нужно опасаться отказа, ведь я полна решимости выйти за него замуж? И хоть меня успокаивало, что община по большей части не знает истинную цель брака, мне все еще трудно солгать Деймосу.

– Не знаю, о чем думал твой отец, когда доверил Деймосу заключение мира.

Имя суженого и обеспокоенный тон привлекают внимание. Не решаясь выйти наружу и боясь разочаровать Афину, наклоняюсь. В цветущем саду уединилась пара. Мужчина – очень высокий и мускулистый. Он похож на Деймоса песочно-белым цветом лица и светлыми волосами, с той лишь разницей, что они коротко подстрижены. Одинаковы они и суровым выражением лиц. Мужчина одет в красную античную тогу, перекинутую через левое плечо и открывающую вид на впечатляющую мускулатуру: большие грудные мышцы, накачанные руки, испещренные шрамами… Он – физическое воплощение бога!

Женщина рядом с ним, чей голос я слышала, заметно расстроенная и скрестившая руки, подтверждает догадку: Арес, бог войны, и Афродита, богиня любви. Должна признать, богиня роскошна. Кожа цвета сладчайшей карамели, густые черные волосы, свободно ниспадающие на спину и на изящные плечи. Повязка на голове, усыпанная драгоценными камнями, открывает лицо, являющееся олицетворением абсолютного очарования: большие черные глаза и ярко-красный рот. Ее фигура далека от современных стандартов красоты: тонкая талия, но полные бедра и сладострастие в изгибах. Выпрямляюсь и отвожу взгляд, сердце начинает биться чаще. Афродите удается смутить кого-либо даже на расстоянии, будучи одетой в легкий белый пеплум.

– С тех пор как закончилась война с Гекатой, Деймос стал игрушкой отца, – рычит Арес. – Только и делает, что следует всем приказам Зевса.

– Он опозорил нашу семью, а теперь вступает в брак, чтобы угодить Зевсу.

Тон Афродиты повышается, слышу, как Арес шикает на нее, боясь, что кто-то услышит. Бросаю на них еще один взгляд. Бог войны держит в объятиях супругу, но она все еще выглядит напряженной. Он гладит ее по затылку, упираясь подбородком в макушку. Есть что-то прекрасное в том, как они поддерживают друг друга. Не очень понимаю, в чем они обвиняют сына, но, кажется, выглядят сплоченными.

– То, что он сделал со своим братом…

– Не зацикливайся на этом, моя Нимфия. Не здесь.

О чем они говорят? Сначала их разговор вызвал любопытство, но теперь беспокоит. Что Деймос мог сделать с одним из братьев? Настолько серьезное, чтобы отдалиться от семьи и отправиться на службу Зевсу. Он говорил, что в долгу перед повелителем богов, имеется ли здесь связь? Родители Деймоса, похоже, винят его так сильно, что используют слово «опозорил». Что же произошло?

– Что ты делаешь?

Вздрагиваю от неожиданности. Гармония в облегающем платье-футляре из змеиной кожи стоит прямо за моей спиной. Прижав руку к сердцу, срываюсь с места и осторожно обхожу ее. Не стоит дразнить ее и паниковать. Гармония смотрит на меня в ожидании ответа.

– Ничего, просто прогуливаюсь, – отвечаю с улыбкой.

– Я рада, что ты станешь моей невесткой. Психея, жена Эроса, слишком счастлива для меня.

Прекрасно. Значит, и Гармония считает счастье отвратительным.

С другой стороны, это означает, что я не пышу счастьем. Но сегодня я не должна выглядеть измученной. Я должна расслабиться и создать впечатление, что союз меня полностью удовлетворяет.

– Знаешь, я нервничаю. Как все невесты в самый важный день.

– В этом нет ничего удивительного, ведь ты собираешься стать частью дома Геры и Зевса, Афродиты и Ареса.

Киваю, продолжая улыбаться. Я уже знаю родословную Деймоса. Мысленно благодарю Гармонию за то, что она снова нагнетает обстановку.

– Я рада, что ты здесь. Гости собрались снаружи и тебе стоит выйти к ним.

Лихорадочно пытаюсь придумать, как вежливо попросить ее оставить меня в покое. Но Гармония не сводит с меня глаз, играя крупными золотыми бусинами на ожерелье.

– Зевс пока не явился.

Она запинается в середине предложения и отводит взгляд, когда имя повелителя богов слетает с ее губ. Не могу понять, что это: уважение, страх или ненависть. И как по воле случая, раскат грома возвещает о приближении верховного бога. Гармония вытягивает руки вдоль тела и сжимает пальцы в кулаки.

– Никогда не оставайся с ним наедине, – шепчет она, перед тем как уйти.

Сестра Деймоса пугает. Она непредсказуема и жестока. Что она пережила, чтобы стать такой? Ведь ее привязанность к братьям кажется искренней.

– Элла! – зовет Афина, за ней следуют мои сестры.

Она разворачивает сотканную вуаль и подходит ко мне, напоминая охотника с сетью, готового наброситься на добычу. Позволяю покрыть себя вуалью. Семья моего жениха выглядит опустошенной тайнами и ранами, в то время как моя всегда готова оказать поддержку. Вуаль скрывает меня до талии, легкая как перышко. Все становится красным. Богиня берет меня за руку и выводит из дома, сестры сопровождают нас.

Не знаю почему, думаю об отце. Едва слушаю Геру, стоящую за мраморным алтарем, принесенным богами, в эффектном одеянии из павлиньих перьев и роскошной диадеме. Она разжигает огонь в толстой бронзовой чаше, бросая в нее цветы и травы. Ее голос пронзителен, мне он кажется неземным. Пока Гера занимает центральное место на сцене, Зевс стоит рядом. Безупречная туника, электрические волосы увенчаны золотым лавром. Поляна усеяна цветами – осень в самом разгаре. Над нами кружатся огни, лепестки медленно падают с неба, собравшиеся внимательно слушают, окрашенные в оранжевый, почти розовый свет заходящего солнца. Все роскошно и красочно.

А я продолжаю думать об отце. И осознаю почему. Однажды он сказал фразу, которая осталась со мной, хотя тогда показалась тривиальной. Он с нетерпением ждал возможности присутствовать на важных событиях в моей жизни. Без дара мне оставалось представлять себя в будущем, которое будет следовать его обычаям, обычаям людей. Он рассказывал мне о «первом танце отца с дочерью», о том, как «поведет меня к алтарю», о том, как «подружится с зятем»… Слова были немного необычными, но они сближали меня с ним и заставляли его улыбаться.

Обычно ведьмы не выходят замуж. Они вступают в отношения, но не связывают себя обязательствами. Поскольку мужчинам запрещено находиться на Поляне, они, по сути, присутствуют в жизни ведьм для продолжения рода, даже если к этому примешиваются чувства. Мать любила отца, но никогда не вовлекала его в свои дела. Он вряд ли знал, что Цирцея и Мероэ делали здесь, когда проходили посвящение. Даже я, хотя у меня не было причин присутствовать, находилась здесь. Я могла бы провести с ним гораздо больше времени.

Все еще задаюсь вопросом, не играют ли ведьмы с волей отцов. Знают ли мужчины о нашей истинной природе? В конце концов, Цирцея Первая держала Одиссея при себе целый год, а он даже не заметил, как прошло время.

– Протяни руку.

Голос Геры стал ближе, теперь она стоит перед нами, с длинной повязкой в руках.

Я так старательно избегала присутствия людей рядом с собой, что почти поражаюсь высокому росту Деймоса, когда поворачиваюсь к нему. Рапсо сшила для него длинную греческую тунику, иссиня-черную, с растительной вышивкой, выполненной золотыми нитями. Рапсо может гордиться своей работой, туника просто великолепна.

В то время как я остаюсь неподвижной, забыв о просьбе Геры, блуждая взглядом в колышущейся листве, вышитой на наряде моего жениха, Деймос берет меня за руку. Вздрагиваю, удивленная теплом его кожи. Наши пальцы переплетаются на запястьях друг друга. Сердце бьется так быстро и сильно, что уверена: он может без проблем почувствовать пульс. Жду, когда почувствую его, но ничего не происходит. Затем сердце ударяет один раз, сильно и медленно. Сердца богов бьются гораздо спокойнее, чем у смертных. Проходит долгий миг, прежде чем второй удар заставляет его кожу дрожать под моими пальцами.

Я снова не слушаю Геру. И когда она связывает наши запястья лентой, вновь оказываюсь застигнута врасплох. Поднимаю глаза на Деймоса, его встречный взгляд пронзает вуаль.

– Подобно Гее и Урану, я объединяю вас, Элла и Деймос. Пусть Гестия священным огнем благословит ваш дом, Эйрена принесет мир в ваш дом, а Рея наполнит ваш дом детьми.

Гера кладет свои руки поверх наших, и я вижу ее улыбку, полную благосклонности.

– Есть обещания, данные на вечность. Эти узы объединяют вас, но не связывают. Обещайте уважать друг друга, не принуждать, защищать и оставаться верными этим клятвам.

– Обещаю, – без колебаний говорит Деймос.

Обещание на вечность… Желудок болезненно сжимается. Пытаюсь убедить себя, что Деймос – всего лишь сущность, воплощение ужаса. Но не могу успокоиться.

– Обещаю, – вздыхаю, благодаря Гекату за то, что мое лицо скрыто вуалью.

Гера снимает ленту под аплодисменты собравшихся. Надеюсь, что все закончилось, но даже когда лента больше не связывает нас, Деймос продолжает держать мою руку в своей. Гера протягивает ему кольцо, которое он надевает на указательный палец моей левой руки. Я не знала, что мы обменяемся кольцами… Цирцея Великая и Медея Юная не предупреждали, что у меня должно быть для него кольцо!

Очевидно, Деймос не ждет ничего взамен, потому что отпускает меня и отворачивается.

Просовываю руку под вуаль, чтобы лучше рассмотреть украшение. Не знаю, из чего сделано это кольцо, но оно тяжелое, черное, с налетом блестящей пыли. Никогда раньше не видела такого. В чем может заключаться его значение?

Неужели я должна найти такое же для него? Я уже пережила церемонию. Мне нужно посетить вечеринку, встретить странных гостей, поэтому могу не зацикливаться на жестах и словах, которыми мы обменялись.

Глава 9

Мы уже целый час сидим на скамье, принимая поздравления и подарки от ведьм и богов. Из двенадцати главных отсутствует только Гефест. Это «ожидаемое отсутствие», как сказал мой муж, не потрудившись уточнить почему. Мне удается поговорить с Посейдоном, щеголяющим в синей греческой тунике с пурпурным оттенком, Аполлоном и Артемидой, солнечным и лунным близнецами, сияющими и дикими.

Когда Аид приближается к нам, невозможно не заметить семейное сходство. Муж встает, и они обнимаются. К ним присоединяется Персефона, в чьих волосах по-прежнему множество цветов. Присутствие богини объясняет появление диких растений, украшающих Поляну. Персефону окружают лесные нимфы, которые, кажется, с обожанием смотрят на нее, их парообразные силуэты, усыпанные листьями и цветами, кружатся вокруг богини.

– Что твоя супруга думает по поводу кольца?

Все трое смотрят на меня. Встаю, чтобы присоединиться к разговору, так как они, похоже, хотят услышать мое мнение.

– Оно довольно странное, если честно, – отвечаю, не зная, куда себя деть. – Оно кажется массивным, но при этом не отягощает.

– Металл, из которого оно сделано, был добыт из центра Земли. Он тяжелее обычной руды, – объясняет Аид с любезной улыбкой.

– Аид и Деймос отправились в экспедицию, чтобы его добыть и заказать кольцо у Гефеста, – говорит Персефона. – Который, в свою очередь, добавил магнетит и алмазную пыль.

Я потрясена услышанным.

– Но… не слишком ли опасная экспедиция ради кольца?

Персефона улыбается и поворачивается к Аиду:

– Видишь, не я одна так думаю.

Аид поднимает глаза к небу, в его взгляде слишком много соучастия, чтобы истолковать его иначе.

– Я никогда ничего не боялся в подземном мире. Деймос сделан из того же материала, что и я.

Персефона качает головой и снова поворачивается ко мне.

– Надеюсь, тебе удастся образумить супруга лучше, чем мне – своего.

«Сомневаюсь». Это все, что я хочу сказать, но просто киваю, все еще находясь под впечатлением от истории создания кольца. Пара еще раз поздравляет нас и уходит. Пытаюсь понять, почему Аида считают злым божеством. Он выглядит мужчиной, который влюблен в жену и довольно близок к внучатому племяннику. И все же он – бог подземного мира. А значит, если он олицетворение смерти, то его спутница – олицетворение жизни. Возможно, они прекрасно дополняют друг друга.

Аид кажется менее коварным, чем Зевс. И я одобряю, что Деймос близок к нему.

– Теперь понимаю, почему он у вас в любимчиках. Но почему вы решили преподнести кольцо? Я должна вам подарить кольцо в ответ?

– Нет. Просто хотел следовать обычаю, который тебе более знаком.

– Ведьмы не выходят замуж.

– Ты больше человек, чем ведьма.

Я киваю. Он прав. Это то, что желал бы видеть отец. Хочу спросить Деймоса, не стоит ли следовать традиции, которая близка его сердцу, но слова Диониса о спартанской церемонии всплывают в памяти, и я предпочитаю промолчать.

– Спасибо за подарок. Он очень красивый. Но это был скорее предлог, чтобы провести время с Аидом, не так ли?

Он улыбается, не выказывая раздражения.

– Совместил приятное с полезным, – признается он.

– Почему Гефест согласился сделать кольцо? Ведь Афродита оставила его ради твоего отца. И даже если Гефест в свою очередь унизил их, выставив на всеобщее обозрение…

Пожалуйста, заставьте меня замолчать! Зачем я в это ввязалась? Деймос молчит, устремив острый, словно стрелы, взгляд на меня. Сглатываю, надеясь, что не насыпала еще больше соли на незажившую рану.

– Кольцо не проклято, если ты об этом спрашиваешь.

Я не это имела в виду, но заинтригована.

– О каком проклятии вы говорите?

– Гефест подарил Гармонии проклятое ожерелье в день ее свадьбы. Она носит его до сих пор.

Незаметно бросаю взгляд на его сестру, которая перебирает крупные золотые жемчужины ожерелья. Она замечает мой взгляд. Неужели это украшение стало причиной несчастий ее потомков?

– Почему вы уверены, что он не проклял кольцо?

– Афина наблюдала за его работой. Никто не может ее обмануть.

Ответ успокаивает и объясняет беспокойный характер Гармонии.

– Моя мать и Гармония были отданы в жены богу и смертному, которых не любили, – рычит Деймос низким голосом. – Этого никогда не должно повториться.

Деймос не хочет вновь допустить подобное. Однако именно это мы и делаем, повторяя судьбу его семьи. Он лезет в карман туники и достает пачку травяных сигарет. Теперь, когда вижу, как Деймос прикуривает, удивляюсь, что он так долго терпел, по крайней мере во время церемонии. Не сомневаюсь, что он курил перед ней.

Мои сестры стремительно входят, словно порыв ветра. Их объятия поднимают меня со скамьи, вызывая искреннюю улыбку, и мы втроем обнимаемся.

– Тыковка, не могу поверить, что ты замужем! – говорит Цирцея, встряхивая нас за плечи.

– Что же мы будем делать без нашей Тыквушечки?

– Может быть, перестанете называть меня Тыковкой, – шутливо ворчу.

Они не отвечают, и я ощущаю их волнение. Какое-то время меня, самой младшей в семье, не будет рядом с ними.

– Не перестанем, для нас ты всегда будешь Тыковкой, – наконец говорит Цирцея.

– Хорошо, но больше никаких Тыквушечек и прочих вариаций, – торгуюсь, чувствуя ком в горле.

– Обещаем, – заверяет Мероэ.

Мы стоим долгие минуты. Не уверена, но у меня создается ощущение, будто они отдают мне свои силы, потому что чувствую себя как никогда бодрой.

– Мы следим за тобой, шурин, – внезапно предупреждает Цирцея, обращаясь к молчащему Деймосу. – Если ты обидишь сестренку, мы с Мероэ подвергнем тебя самому унизительному наказанию за всю твою бессмертную жизнь.

Единственная реакция, которую получаем от Деймоса, – долгий выдох, пахнущий лавром и бадьяном. Он не потрудится ответить. Знаю, что он остерегается ведьм. Когда Цирцея и Мероэ отпускают меня и уступают место Зельде и матери, те, в свою очередь, игнорируют Деймоса. Тетя протягивает бокал джина, который с удовольствием принимаю.

– За тебя, Элла.

– За тебя, доченька.

Пью с ними, после чего женщины обнимают меня.

– Ты сильная, смелая и непобедимая, – шепчет мне Зельда.

Ее слова, как и джин, согревают изнутри.

– Сестры сделали тебе лучший подарок, – продолжает мама. – Используй сегодня Стиллу, не дай ему навредить тебе.

– Не волнуйся за меня, мам, – успокаиваю ее.

С тех пор как ношу Стиллу на шее, страх уменьшился. Он все еще присутствует, потому что боюсь психического насилия от того, что может произойти сегодня ночью, гораздо больше, чем физического. Но знаю, что смогу избежать последнего.

– Я люблю тебя, Элла.

Мама целует меня в обе щеки и уходит, ее глаза блестят. Сердце замирает, когда занимаю место на скамейке.

– Если собираешься пить, тебе следует что-нибудь съесть, – рекомендует Деймос.

Я бы и рада, но не могу проглотить ни кусочка. Не успеваю сказать об этом, как перед нами появляется Зевс. Предполагаю, что он собирается обратиться к Деймосу, но переводит внимание на меня.

– Элла, я бы хотел побеседовать с тобой.

Он протягивает руку, приглашая следовать за ним. Гармония предупреждала меня, но в обители ведьм трудно избежать их внимания. Зевс оказался бы дураком, если бы попытался что-то сделать здесь. Встаю, чтобы пройти с ним. Деймос не реагирует на мои действия. Зевс ведет прочь от гостей, но не покидает Поляну. Электрические искры вьются вокруг лавровых листьев на его голове.

– Элла-без-дара, я не принимаю в семью всех подряд. Смертные, которым я готов даровать божественность, в наше время редкость.

– Я не стремлюсь к бессмертию, – протестую я.

– Возможно, не сейчас, но рано или поздно этот вопрос возникнет. Смертные всегда хотят этого.

Я морщусь. Не могу представить ведьму, завидующую судьбе богов, у которых впереди вечность. Тем не менее, даже если у Зевса абсолютно предвзятое мнение о Гекате, он все равно хороший источник информации о ней. Я должна разобраться в предыстории конфликта.

– А что насчет Гекаты? Она была богиней, но это не помешало вам уничтожить ее. Не только смертные представляют для вас проблему.

Может, я слишком много себе позволяю в разговоре с повелителем богов…

– Смертные – пыль под моими ногами, – рычит Зевс, замедляя шаг.

Его голос оглушает. Этого достаточно для того, чтобы я вздрогнула. Но не более, по уровню наведению ужаса Деймос намного превосходит Зевса. И я была этому свидетелем. Не знаю, пытается ли повелитель богов запугать, но он не сравнится в этом с внуком.

– А что касается предателей…

Он поворачивается ко мне, пылающие глаза с легкостью пронзают вуаль. Его волосы начинают развеваться, а по верхней части тела пробегает электричество. Делаю шаг назад, боясь, что в меня попадет молния. Если Деймос наводит ужас, то Зевс поражает. Воплощение силы навязывает себя.

– Я их раздавливаю.

Я сглатываю.

– Даже не думай предать меня, слуга Гекаты. Иначе тебя постигнет участь куда хуже, чем у падшей богини.

Застывшая, я хотела кивнуть, но не смогла. Клянусь Гекатой, я предам их, несмотря ни на что! Во рту пересохло, а по позвоночнику побежал холодный пот. Неужели он ждет ответа? Кажется, что он здесь скорее для того, чтобы напомнить, кто здесь главный.

– Отец!

Электрический шар передо мной исчезает. Глаза Зевса вновь становятся серыми, а развевающиеся волосы возвращаются в изначальный вид. Афина берет его за руку и притягивает к себе, отвлекая от меня. Замечаю ее подмигивание, в то время как Зевс, кажется, поглощен присутствием дочери.

– Моя маленькая Паллас, моя прекрасная Промахос! – говорит он, обнимая ее за плечи.

– Ты все еще не рассказал мне, как отчитал сатиров, продававших Нектар.

– А ведь правда, я их не отпустил…

Они уходят. Я знала, что Афина – особенная для Зевса, любимая дочь, единственная, кто имеет право носить молнию отца, но не ожидала, что он так быстро растает!

– Да, это что-то.

Голос Диониса заставляет вздрогнуть, но я рада его видеть! В отличие от остальных богов он не одет как олимпиец, на нем индийская туника из пурпурного шелка и шаровары из того же материала.

– Вина? Выглядишь так, будто тебе не помешал бы бокальчик.

– Да, спасибо.

Беру бокал, приподнимаю вуаль и делаю глоток.

– Осторожно, не перебарщивай!

Он говорит о вине? Нет, Дионис опускает вуаль.

– Что?

– Только Деймос может это сделать. И он уже косо смотрит на нас.

Бросаю взгляд в сторону. Высокий, темный силуэт Деймоса выделяется на фоне ярких цветов. И действительно, он стоит лицом к нам. Вижу, как он выпускает сигаретный дым.

– Пойдем, – тянет Дионис, беря за руку.

Мы ускользаем на другой конец Поляны, среди ведьм и нимф, туда, где все едят, пьют и поют. Впервые за день я улыбаюсь от удовольствия. Дионис прячет меня от посторонних глаз, укрывая нас за камелией.

– Ты так боишься Деймоса? – смеюсь, чувствуя, как стала более расслабленной.

– Мы с ним уже сталкивались на поле боя. Одно только присутствие Деймоса и Фобоса рядом с отцом на боевой колеснице гарантирует победу. Я видел людей, настолько отчаявшихся от страха и ужаса, что они вонзали меч себе в живот. К счастью, боги переменчивы. Мы не всегда были по разные стороны.

Он достает из кармана флягу и делает глоток Нектара, а затем, чисто из вежливости, предлагает мне. На этот раз я не отказываюсь.

Деймос был прав, на вкус это граппа из меда и розы. Прекрасный и крепкий напиток. Я не успеваю сделать второй глоток, Дионис быстро забирает флягу.

– Если Деймос увидит, то я мертвец.

Его улыбка заставляет меня смеяться. Бокал джина, затем вино, наконец, Нектар, и все это на пустой желудок.

– Я не намерена подчиняться ему.

– Я хорошо знаю «Деймоса-воина», но «Деймос-муж»… Эта ипостась мне неизвестна, – рассуждает Дионис.

– Не знаю, хочется ли мне знакомиться с этой его стороной. Не могу понять, о чем он думает.

Дионис кладет руку мне на плечо.

– Союз слишком важен, чтобы Деймос рискнул что-то испортить. От него зависит возвращение на Олимп. Не могу дождаться, когда вернусь туда, чтобы восстановить силу и вернуть контроль над неподвластными менадами и сатирами.

Его заявление немного холодно, но он прав. Это также утверждает меня в мысли быть осторожной с Деймосом и не отвергать его слишком резко.

– Это правда, – отвечаю с улыбкой.

Жаль, что Дионис не предложил себя для союза. Не уверена, насколько он стабилен, поскольку, похоже, потребляет много Нектара, но он заботливый, приятный и теплый. А еще очень соблазнительный.

– Деймос ищет тебя, – раздается голос справа от меня.

Клянусь Гекатой, неожиданные божественные появления однажды меня доведут!

Прижав руку к сердцу, смотрю на появившуюся суровую и отстраненную Гармонию.

– Я сейчас прид…

Она отворачивается прежде, чем успеваю закончить фразу: ее внимание отвлечено Дионисом. Неожиданно ее лицо расслабляется, и она словно становится старше. Ее охватывает сильное волнение, и она нежно кладет руку на щеку бога.

– Семела…

Дионис берет ее руку в свою, взволнованный, как и она.

– Нет, Гармония, я ее сын.

– Ты так похож на нее.

Ее улыбка, счастливая и опустошенная одновременно, заставляет мое горло сжаться. Дионис нежно целует ее в лоб.

– Я так давно тебя не видел, – шепчет Дионис. Гармония прижимается к нему. Видя это, думаю об Аресе и Афродите. Я еще не видела проявления нежности у богов. На мой взгляд, их бессмертие налагает отпечаток, чтобы они могли позволить себе знаки внимания, которые даже для смертных длятся лишь долю мгновения. И все же они способны на них.

Когда Гармония снова открывает глаза, ее взгляд обращен ко мне, кажется, она возвращается в реальность. Она выпрямляется с болью на лице.

– Деймос ищет тебя, – говорит она. – Пришло время познакомиться с новой семьей.

Наконец, поразмыслив, думаю, что предпочла бы предстать перед Зевсом, чем перед всеми новыми родственниками. Арес и Афродита стоят передо мной, Гармония – рядом с отцом, а двое незнакомых богов – рядом с матерью: смуглые, с темными глазами, загорелые близнецы. Не могу разглядеть черты лиц, но не сомневаюсь, что они совершенны, как и другие боги. Делаю вывод, что близнецы, одетые в красное, – Эрос и Антерос. Но где же Фобос?

– Добро пожаловать в нашу семью, Элла, – говорит Афродита любезным, но натянутым тоном.

Арес не произносит ни слова. Мое напряжение нарастает. Возможно, из-за Деймоса, который рядом со мной курит сигарету за сигаретой. Находясь среди них, испытываю парадоксальные ощущения: от одних исходит пьянящее тепло и успокаивающее любопытство, от других чувствую только леденящую холодность и резкое недоверие.

– Спасибо.

Желаю оказаться как можно дальше от них.

– Нашей сестре выпала честь встретиться с тобой наедине, я завидую.

Один из близнецов подходит ко мне и протягивает руку.

– Эрос, бог любви и желания, приятно познакомиться.

Его представление вызывает улыбку, и я пожимаю ему руку. У него уверенная хватка, но не подавляющая. Его близнец тоже делает шаг вперед, выглядя более отстраненным и бесстрастным, чем Эрос.

В такие моменты мне хочется все рассказать Рейчел и Мадлен. Встреча с Эросом – что-то невероятное. Теперь, когда он стоит передо мной, лучше видно изящество тела и красоту лица. Телосложением он похож на Деймоса, но имеет кожу другого оттенка, а большие черные глаза могут заставить любого потерять дар речи.

– Элла, студентка факультета искусств.

Улыбка Эроса становится шире.

Деймос прерывает приветствие. Он убирает мою руку из руки брата. Если правильно помню, у него проблемы с братьями.

– Не пользуйся своими чарами, – рычит Деймос.

– Успокойся! – парирует Эрос. – Тебе следует проводить больше времени на Китире! Люди там дружелюбны и тактильны без двойных смыслов.