Текст книги "Последняя жемчужина"

18

Их поездка в Уитби оправдала все ее ожидания. Впервые в жизни Грета увидела Северное море и была весьма впечатлена его величественным видом. Глядя на эти искрящиеся, серебристые просторы, она чувствовала на щеках соленые брызги и улыбалась качающимся на волнах лодкам. Эбен видел, что воплощение его плана значительно продвинулось. Но работа, конечно же, прежде всего, и они первым делом обошли все мастерские в гавани, занимающиеся обработкой черного янтаря, изучая ассортимент и оптовые цены. Они также посетили все, вплоть до самых малых, торговые точки, подыскивая то, что могло бы хорошо продаваться в Йорке.

Он искал броши, кольца и кулоны с черным янтарем и жемчугом, которые можно было бы продать в качестве траурных украшений, но помимо этого он предложил Маргарет подобрать что-нибудь подходящее для ее матери и небольшой подарок для сестры.

– Кэтлин нужно что-либо из золота, – сказал он, указывая на витрину с серьгами. – Оно хорошо подойдет к ее волосам. Она слишком юна, чтобы носить черное.

Каждый раз, как он думал о ней, его сердце ускоряло свое биение.

– Но они очень дорогие. У меня нет…

Маргарет подняла на него глаза. На эти золотые украшения не хватило бы ее недельной зарплаты.

– Это мой подарок, дорогая, но вы должны выбрать что-нибудь и для себя, – предложил он, понимая, что она не осмелится вводить его в чрезмерные расходы.

Выбранный ею браслет с разноцветными камешками ему не понравился, но она не захотела ничего другого.

– Разве эти камешки не милы? Они так отполированы, что выглядят как драгоценные. Они всегда будут напоминать мне об этой поездке на побережье.

Они поднялись по крутой лестнице к аббатству Уитби, и внезапно налетевший порыв ветра сорвал с головы Греты соломенную шляпку. Эбен побежал ее догонять, и они оба рассмеялись. Он не мог не признать, что с нею вместе весело.

В столовой у пристани они заказали себе на обед рыбу. Ожидая свой заказ, они смотрели на гавань, и Эбен ей рассказывал о своих планах открыть сеть магазинов и стать самым респектабельным торговцем ювелирными изделиями в Йорке.

– Я планирую обзавестись более просторными помещениями и таким ассортиментом, чтобы вся состоятельная публика шла только к нам.

– Но в городе уже столько ювелирных магазинов! – заметила она, озабоченно глядя на него своими синими глазами. – А в Стоунгейте вы вне конкуренции.

– Я хочу открыть магазин в Лидсе, там богатые промышленники, и в Харрогейте, куда едут состоятельные туристы лечиться целебными водами.

Он заметил недоумение на ее лице.

– Вы сможете участвовать во всем этом, Маргарет. Мы с вами будем хорошими партнерами. Мне нужен кто-то, кто разделит со мной успех, и подумайте, как бы ваша мать отнеслась к такому соглашению?

Ему показалось, что она поморщилась, услышав это, но тут же совладала с собой. Возможно, ее потрясло его завуалированное предложение, но он также знал, что она честолюбива – по-своему. Согласившись выйти за него замуж, она обеспечит благополучное будущее своей семье. Он будто воочию видел, как она в уме взвешивает доводы за и против этого неожиданного партнерства.

Эбен любил ее не больше, чем она его. Достаточно было увидеть, как засветились ее глаза при виде того бывшего квакера без гроша за душой, чтобы все понять. Романтические чувства не обязательны в удачном браке, они могут быть, но их может и не быть. Он знал, что по-настоящему любить он всегда будет только жемчуг, а объектом его вожделения оставалась Китти. Слава Богу, женщины не испытывают таких плотских желаний.

Он исполнит свой долг, и она будет в достаточной степени занята его наследником и другими детьми, и тогда он сможет удовлетворять свои тайные желания. Маргарет не в чем упрекнуть, она девушка привлекательная, толковая, преданная и усердная в работе. Она нужна ему для внешней благопристойности. Свои мысли о юной Китти он таил даже от самого себя. Его выбор пал на Маргарет, и это было разумным деловым решением. К тому же она, возможно, немного утолит его страсть к ее сестре. Несмотря на свое более низкое происхождение, она станет ему хорошим партнером, и прислугой, и помощницей в магазине, матерью его детей и домашней хозяйкой. Ее поведение безупречно для работающей девушки, а грубоватый акцент хоть и режет ухо, но его можно будет выправить, преподав ей уроки правильной речи. Он будет так одевать и содержать ее, что никто не упрекнет его за этот выбор и никто не узнает в миссис Эбенезер Слингер прежней Греты Костелло.

Он заметил, что она, глубоко задумавшись, смотрит в окно кафе. Она повернулась к нему:

– Почему вы остановили свой выбор на мне? – Она устремила на него пристальный взгляд своих синих глаз. – Я же всего лишь ваша служанка, которая волею случая кое-что знает о жемчуге.

– Дело не в этом, моя дорогая Маргарет. Вы обладаете другими качествами, которые я ценю. Это преданность семье, ответственность, к тому же у вас есть чутье на то, что приносит пользу, а этому нельзя научиться. Мне не обойтись без ваших разумных советов. Вы мне нужны, чтобы я не отрывался от земли и не прыгал слишком высоко. Вы знаете, что я уже давно и совершенно искренне вами восхищаюсь. Ну и, кроме того, кто сможет оформить витрину лучше, чем вы?

Он протянул ей руку, и она с улыбкой крепко ее сжала.

– Вы согласны! Это событие надо отметить бокалом хорошего вина.

– О нет, я не могу! Я дала обет, – испуганно произнесла она.

– Вот видите, вы уже обуздываете мои вредные привычки.

Они оба рассмеялись. Эбен улыбался, радуясь тому, что все идет по плану. Свой договор о партнерстве они скрепили чашкой чая.

* * *

«Что я делаю?» – думала Грета, глядя в окно поезда, когда они возвращались домой.

Мысль о том, что они теперь помолвлены, вызывала у нее внутри холодок. Она мало что знала о человеке, у которого работала, но он, похоже, полагал, что они подходят друг другу и составят хорошую пару даже при том, что она не принадлежала к его сословию. Отчасти его интерес к ней ей льстил, но, с другой стороны, мысль о том, на что она решилась ради своей семьи, приводила ее в ужас.

Она знала, что ее родные будут рады за нее и довольны тем, что ее брак обеспечит и их будущее. Несомненно, все от этого только выиграют, и все же чего-то не хватало. Она посмотрела на Эбена, но внутри у нее не шевельнулось никакого желания. Возможно, роскошь подобных чувств могут позволить себе только богатые. Правда, одного ее взгляда на черноволосого Эдмунда было достаточно, чтобы она взволновалась больше, чем ей того хотелось бы. Она не была ровней этому молодому человеку во многих отношениях; он образован и талантлив, в то время как она всего лишь окончила школу и ничего не смыслила в искусстве. Лучше уж довольствоваться тем, что ей доступно, и это будет благоразумно и позволит ей и ее родным выбраться из этого болота, коим является Уэлмгейт. Она должна быть благодарна Эбену за предоставленную возможность улучшить свое положение. Умом Грета все это понимала, но ее сердце жаждало большего.

19

Йорк, весна 1884 год

В то утро Китти, помогая Грете одеваться для свадебной церемонии, заметила, что вид купленного в магазине наряда, лежащего на кровати, вызывает у сестры дрожь.

– Еще не поздно изменить свое решение, – сказала Китти, вертясь перед большим зеркалом, взятым напрокат у портнихи.

Она любовалась своим платьем подружки невесты с изящным турнюром, сшитым из шелка цвета абрикоса и отделанным серебристо-серой каймой.

– Я сдержу свое слово, и я вполне довольна этим шагом, – не вполне уверенно произнесла Грета.

Предложение Эбена явилось для нее нежеланной неожиданностью, но она свыклась с этой мыслью за время их совместного времяпрепровождения в последние несколько месяцев. С ним бывало интересно, когда он говорил о таинственности и красоте жемчуга и рассказывал ей о том, как его добывают по всему миру.

Основную часть приготовлений к церемонии бракосочетания он взял на себя. Они должны были обвенчаться в англиканской церкви Святой Елены в Стоунгейте. Она бы предпочла миссионерское собрание, но когда Эбен стал настаивать на венчании в Кафедральном соборе, они достигли компромисса, остановив свой выбор на небольшом старинном храме, расположенном неподалеку от их магазина. Каждое воскресенье она сидела рядом с ним, слушая объявление об их бракосочетании[15]15
  В английских церквях объявление о предстоящем бракосочетании зачитывается три раза по следующим одно за другим воскресеньям, чтобы желающие могли заявить протесты.


[Закрыть], наслаждаясь атмосферой этой древнейшей из церквей. Поначалу ей было нелегко разобраться в требнике, а клятвы, которые им предстояло произнести друг другу, вызывали у нее трепет.

Сдержав свое обещание, Эбен подыскал небольшой дом для матери Греты и Тома поближе к железнодорожной станции, на берегу реки, противоположном тому, где находился Уэлмгейт. Глаза матери светились от счастья при виде этого выкрашенного в светлые тона жилища; в доме были даже кран с холодной водой и канализация, а на заднем дворе – собственная уборная. Так что теперь, когда все родные Греты были устроены, разве у нее могли оставаться какие-либо сомнения? Китти вскоре должна была переселиться к шляпнице, и уже была нанята новая служанка по имени Элси. Радостные перемены ожидали каждого из их семейства, и сомнения Греты развеивались, когда она думала о том, сколько счастья принесет всем ее замужество. Оно влекло за собой множество хороших событий. Том будет сопровождать ее к алтарю в своем новом костюме-тройке. Он теперь был уже крепким пятнадцатилетним юношей, питающим надежды вскоре поступить на военную службу.

Свой наряд Грета выбирала из соображений практичности. В конце концов она остановилась на темно-синей шелковой с серебряной искрой юбке и приталенном жакете из той же ткани, отделанном серебристо-серой тесьмой. Она не собиралась тратить предоставленные Эбеном деньги на белое платье, чем вызвала немалое недовольство Китти.

– Ты бы замечательно смотрелась в серовато-белом шелковом платье. Темное – для вдов.

– Зато оно немаркое, – возразила Грета.

Это был деловой костюм для делового союза, каковым его воспринимали обе стороны. Она считала Эбена добрым человеком, который обо всех них заботится, и не хотела тратить его деньги попусту.

Застегивая на шее свою жемчужную подвеску, она молилась, чтобы они когда-нибудь обрели счастье, каким был отмечен брак Савла и Ады Абрамс. Она не показывалась в этом драгоценном украшении до этого особого дня в надежде, что оно осенит их союз своим благословением.

Единственным роскошным предметом ее убранства была шляпа, идеально сочетавшаяся с ее нарядом, которую изготовила мадам Миллисент или, как они теперь ее звали, Милли. Водруженный на густые черные волосы Греты, этот темно-синий, под цвет ее глаз, головной убор оттенял ее бледную кожу, а серебристая дымка сетчатой вуали должна будет скрывать ее лицо на счастье, когда она войдет в церковь. На палец ее правой руки было надето кольцо, подаренное ей в честь их помолвки. На нем красовалась великолепная жемчужина, окруженная мелкими бриллиантами. Очень необычное, оно было изготовлено специально для нее, о чем ей с гордостью сообщил Эбен.

Увидев его, Нора Уолш ахнула.

– Дорогая, жемчуг к слезам! – предостерегла она Грету, но та лишь отмахнулась, сочтя это ерундой.

Она радовалась тому, что теперь мать будет жить вдали от всех этих суеверий. Жемчуг – это всего лишь жемчуг. Одни говорили, что он приносит несчастья, другие – что он оберегает от безумия и отчаяния, но она никогда не забывала слов мистера Абрамса о том, что жемчуг – дар природы, а свое счастье человек в этом мире создает сам.

Разве он уже не принес ей удачу? Вскоре она станет хозяйкой одного из тех магазинов, на витрины которых глазела будучи девочкой. А теперь она будет жить на улице, о которой могла только мечтать. У нее было столько идей, которыми она собиралась поделиться с будущим мужем: как украсить помещения антикварными вещами, как добавить света в жилых комнатах с помощью зеркал и как сделать магазин еще более привлекательным в глазах проходящих мимо горожан.

Что касается брачного ложа, она знала, что ей предстоит пережить в первую ночь после свадьбы. Все девочки Уэлмгейта слышали разговоры о том, что мужчина имеет право возлечь на свою молодую жену в эту ночь, поначалу причиняя ей боль и вызывая кровотечение. От этих соитий появляются дети, которых она будет заботливо растить, так что она была намерена покориться Эбену в благодарность за все то добро, которое он сделал ее родным.

Этим ее мыслям несколько недоставало радости, но всякого рода тревоги ей было нетрудно отринуть. Да, она выйдет за него замуж, не испытывая к нему любви. Вероятно, такие чувства придут со временем. Грета улыбнулась, опуская на лицо вуаль.

– Ты великолепно выглядишь для служанки, – сказала она себе.

Сегодня она станет супругой респектабельного торговца, имеющего дом на одной из лучших улиц города. Чего еще ей желать, когда все ее детские мечты вот-вот осуществятся?

Эбен был доволен церемонией бракосочетания. Все было обставлено скромно, присутствовали только родственники и приходской священник. Маргарет была очаровательна в своем элегантном костюме и шляпе, но от юной Китти в роскошном шелковом платье абрикосового цвета он не мог отвести глаз. Эбен сожалел, что женится не на ней, но старался об этом не думать. Она была никудышной служанкой, плохой поварихой и ничего не смыслила в ремонте ювелирных изделий. Она годилась только в качестве украшения, как декорация. Ее время еще придет, а сейчас нужно было сосредоточиться на применении способностей его новоявленной жены.

Их утреннее застолье прошло в отеле «Ройал стейшн», и он вздохнул с облегчением, когда все прошло на должном уровне и Маргарет его не опозорила. Он позаботился о том, чтобы она появилась на публике в новом платье. Эбен испытывал глубокое удовлетворение от того, что все идет так удачно. После праздничного стола он планировал повезти свою жену в Харрогейт, где они остановятся в хорошей гостинице. Они обойдут пассажи в поисках подходящего торгового помещения – он намеревался открыть магазин в этом процветающем городе.

Сев в поезд, он откинулся на спинку своего кресла. Жена сидела напротив. Она действительно выглядела достойно.

– Ну что, дорогая моя, это был незабываемый день, не правда ли?

– Спасибо, все было великолепно. Мама так волновалась, а Китти была такая хорошенькая! Даже не верится, что Том так вымахал! – Она удовлетворенно вздохнула.

– Я считаю, что вы все были очаровательны. И я так рад, что ты согласилась стать моей женой! Я понимаю, что мои ухаживания длились несколько дольше, чем я рассчитывал, но зато за эти месяцы мы смогли подыскать твоим родным приличный дом и лучше узнать друг друга. У меня столько планов!

– Как здорово, что мы наконец-то остались одни! – подхватила она. – Я тебя почти не видела в последние недели, да и из магазина приятно вырваться.

– Боюсь, только на два дня. Я не могу держать магазин закрытым дольше, учитывая конкуренцию на нашей улице. По-моему, эти новые немецкие ювелиры что-то замышляют. Нам нужно постараться, чтобы у нас цены были ниже, чем у них. И нам следует поездить по глубинке, посмотреть, какие камни можно там найти на аукционах.

– Давай не будем сегодня говорить о делах, Эбен. Не в день нашей свадьбы, ладно?

Она вздохнула, понимая, что магазин для него всегда будет на первом месте.

– Мы сможем все это обсудить, когда вернемся, – сказала она.

– Да, ты, конечно, права, Маргарет. Я иногда забываюсь. Прости.

– Не пора ли тебе начать звать меня Гретой?

– Я всегда буду звать тебя Маргарет – моей жемчужиной.

– Как хочешь, но Грета мне больше нравится.

Потом они ужинали в молчании, каждый понимал, что скоро придет время отправиться спать, и Эбен должен будет сделать то, что от него ожидается. Он осушил не один бокал вина, чтобы снять напряжение, а Маргарет попивала свой китайский чай, слегка морщась. «Она вполне сошла бы за леди, – подумал он, если бы ее акцент не выдавал ее происхождения».

Он посмотрел на сверкающее в свете пламени свечей обручальное кольцо и обратил внимание, как на ее шее блестит жемчужина на фоне ее светлой кожи. Это был необычайно крупный экземпляр в оправе розового золота. Она выглядела превосходно, но его сердце холодело при мысли о близости с ней. Эбен никак не мог понять, что же в ней его отталкивает. Он испытывал угрызения совести от того, что предложил ей стать его женой, зная, что она никогда не сможет пробудить в нем желания. Вот если бы в его объятиях оказалась Китти, если бы взбалмошная и яркая Китти с жемчужной кожей отдала свое тело в его распоряжение…

Вечером они, держась за руки, поднялись по величественной лестнице. Он разделся в ванной комнате, пока она переодевалась за шелковой ширмой в длинную белую ночную рубашку, распустив упавшие до пояса черные локоны. На мгновение ему захотелось сбежать от девушки, ожидающей его в постели, но он поборол этот порыв.

– Ты устала, моя дорогая? – спросил он, когда решился наконец улечься рядом с ней.

– Немного, но этот день запомнится надолго, – прошептала она.

– Тогда давай спать, а завтра начнем нашу новую совместную жизнь.

Поцеловав ее в щеку, он с облегчением откинулся на пуховую подушку. В конце концов, впереди у них много времени, он еще успеет выполнить свой супружеский долг.

Грета также испытала облегчение и стала устраиваться поудобнее. Заметил ли Эбен ее страх, ее неприязнь и беспокойство? Достаточно и того, что они лежат рядом, как партнеры и компаньоны, в этой роскошной комнате с бархатными портьерами и великолепной мебелью. Ей хотелось насладиться каждой секундой пребывания в столь роскошной обстановке. Ее смущало то, что с ней обращаются, как с леди, но со временем она к этому привыкнет. Она улыбнулась. Понимают ли все эти люди, что она всего лишь скромная служанка, или, может, они подумали, что они на самом деле не женаты и она его любовница?

У них еще будет предостаточно времени для физической близости. Зачем торопиться связывать себя по рукам и ногам детьми? Со временем, когда будет угодно Богу, они появятся. Супружество не исчерпывается производством потомства, сказал священник, мужчина и женщина соединяются для того, чтобы «быть вместе, помогать друг другу и утешать в радости и в горе, болезни и добром здравии, пока смерть не разлучит их».

Эту священную клятву она произнесла на одном дыхании у алтаря после того, как Эбенезер Альфред Слингер принес клятву верности ей, Маргарет Энни Костелло. Какая благодать исходит от этих слов из молитвенника! Она решила регулярно посещать церковь Святой Елены после возвращения в Йорк. Эбен проявил такт, не став домогаться ее этой ночью, но, когда придет время, у него не будет повода ее упрекнуть.

20

Айова, Маскатин, 1884 год

Джем Бейли наблюдал за тем, как чернокожие женщины моют речные ракушки в бочке. Он подошел ближе, чтобы посмотреть, как они достают чистые раковины, осматривают их, выскребают мясо моллюска, обнажая внутреннюю поверхность створок, покрытых сияющим всеми цветами радуги драгоценным перламутром, а затем ощупывают плоть в поисках жемчужин.

– Нашла, сэр! – воскликнула одна из них и с широкой улыбкой вынула довольно крупный экземпляр из причудливо изогнутой раковины. – Такие «слоновьи ушки» всегда приносят удачу.

Она быстро сунула жемчужину в рот – спрятала ее за щекой.

– Здесь никому нельзя доверять, сэр.

– Попробуйте сами, – предложила ему ясноглазая красавица, глядя на Джема с интересом.

Но Джем уже пятился, желая оказаться подальше от едкой вони протухающего на солнце мяса моллюсков, сваленного в кучи и предназначавшегося на корм свиньям. Он здесь не для ловли моллюсков, как бы его к этому занятию ни влекло. Его задача заключалась в том, чтобы осмотреть реку и прикинуть, когда она станет достаточно полноводной, чтобы можно было сплавить некоторое количество стволов к ближней к Маскатину лесопилке.

Он оглянулся на сосновый лес и, разведя руки в стороны, полной грудью вдохнул знойный, пахнущий дымом воздух. Он улыбнулся сам себе, наблюдая за ловцами ракушек, занятыми разжиганием огня для приготовления ужина в своем палаточном городке. Здесь, прямо как в Шотландии, на берегах было полно ловцов жемчуга, стремящихся всеми правдами и неправдами выудить как можно больше жемчужин из богатых недр реки. Это зрелище заставило Джема вспомнить его родину и походы с отцом на реку много лет назад. Он что же, просто сменил один лес на другой? «Вовсе нет!» – мысленно воскликнул Джем.

Это совсем не те обособленные шотландские лагеря сплавщиков леса, среди которых было немало желающих поиздеваться над ним, тогда еще ребенком. Нет, здесь собрались такие же, как он, эмигранты со всей Европы и еще более дальних стран, представители всех слоев рабочего класса, от негров и солдат до крепких лесорубов из Германии и великанов из Скандинавии. Каждый из них рискнул всем, что имел, чтобы начать жизнь заново в этих глухих местах Айовы. Он был уже не просто лесником, а начальником, командующим бригадой речных лесорубов.

Уже год он здесь, но так и не смог привыкнуть к огромным деревьям, разнообразию птиц и лесных зверей, имен которых он до сих пор не знал. Река, протекающая через бескрайние дебри всевозможной растительности, огибающая острова, устремляющаяся в каменистые протоки с крутыми берегами, была широкой дорогой для колесных пароходов, рыболовных судов и барж, везущих лес вниз по течению, на юг. Крепкие товарищеские отношения сложились между лесорубами, что трудились бок о бок, валя девственный лес и складывая стволы штабелями, чтобы весной спустить их по реке к лесопильным заводам. Эти люди с готовностью приходили на помощь при строительстве амбаров и бревенчатых домов или расчистке территории, делились ужином, и то и дело кто-нибудь из них что-нибудь отмечал, будь то свадьба или религиозный праздник, с выпивкой и плясками.

Здесь Джем впервые в жизни не чувствовал себя ни одиноким, ни чужаком, потому что здесь все были чужаками со своим собственным, не таким, как у других, прошлым, языком и цветом кожи. Тут был плавильный котел народов и религий, где всех объединяло желание расчистить и застолбить участок земли. Благодаря удачному стечению обстоятельств Джем сразу же вырвался вперед. «Я не останусь навсегда бригадиром лесорубов. Дай мне время и укажи мне правильный путь», – молился он. Если ему и дальше будет везти, как везло до сих пор, то в этом незнакомом новом мире перед ним откроются такие возможности, о которых раньше он и помыслить не мог. Наверное, чтобы дело пошло быстрее, ему следовало заняться и поиском жемчуга.