Текст книги "Упади семь раз"

2

Деньги не грибы – можно и зимой найти.

Русская народная пословица

– Лейк, а я ведь, сволочь такая, по-настоящему никогда не задумывалась, как тебе живётся… – Андре искренне плакала на моём плече.

– Да всё нормально, у меня всё отлично, – закапали слёзы и у меня.

Надька мученически скривилась, затем грозно рыкнула:

– Хватит рыдать, дурынды! Слезами горю не поможешь. Эй, Анют, а ну отцепись от Лейки! Мне вот вчера отказ пришёл по биеннале в Китае, и ничего, не реву.

– Ревнует, – шепнула мне на ухо Анька. – Ну, сейчас она у нас получит.

Я затаила дыхание, улыбаясь сквозь слёзы.

– Лятрекша, а ты вроде бы недавно картинку продала во Франции? Пару недель назад хвасталась. И что, пять тысяч евро на один зуб, да?

– Отцепись. Я оплатила аренду мастерской на полгода вперёд, купила краски, холсты, дорогущие рамы для картин, кисти. Долги раздала по мелочи. Своему бывшему подкинула на жизнь – он мне всю кровь выпил на пару с мамочкой. Несколько шмоток купила на распродаже. И чего это я перед тобой оправдываюсь? – Надежда, хлебнув каркаде, прикурила сигарету.

– А вот скажи, правда, что после смерти художника его картины сильно вырастают в цене? – бархатные нотки в голосе Андре предвещали очередное веселье.

– Ну, по-разному. В основном – да, если художник топовый. – Надька смотрела с подозрением.

Анька, подмигнув мне, продолжила издевательства над подругой:

– И сильно вырастают? Ну, в процентном выражении?.. А до скольки десятков раз, можешь точнее, топовая ты наша… Лейк, я что придумала! У меня около двадцати Надькиных каляк-маляк, у тебя чуть больше. Быстренько организуем Надьке падение из твоего окна и устраиваем пышные похороны. Зовём её любимого критика, дарим ему Надькину картинку поплоше – хотя из плохого выбрать похуже задачка ещё та! – и организуем через Замурашку роскошный некролог-рекламу. Под шумок утаскиваем все Надькины кулимули из её мастерской, а затем мутим выставку-продажу памяти Надин Дельфининой. Озолотимся, Лейк! Соглашайся, и быстро. План гениальный. Стопудово. Партнёр, ты в доле?

Сдавленно хрюкая от удовольствия, я перевела взгляд на скривившуюся Надежду. Сейчас что-то будет. Надин не подкачала.

– Ну ты и… была-то на всю голову отмороженная, а упилась полынной отравой до полного маразма. Тебе не только зелёные феи скоро мерещиться будут… Идиотка, да кому тут нужны мои картины? Три года будете продавать, с голоду подохнете за это время. Лучше объясни, почему ты, супер-пупер-мега-звездища, без бабла сидишь? Без бокала нет вокала, всё пропила? Не только мозги, но и денежки? Лейка, а ты чего на меня так оценивающе смотришь?..

Ох, надо срочно выступать изолирующим буфером…

– Ань, а правда, мне казалось, у тебя проблем с деньгами не должно быть. Ты всегда такая красивая, успешная… – я посмотрела на смеющуюся Андре.

– Надюш, не злись ты. Что, мать, приколы разучилась понимать? – Анька расхохоталась, протянув руку, вытащила из Надькиной пачки сигарету. – Да пошутила я, пошутила. Согласна, что неудачно, учитывая последние события. Не смотри на меня волчицей. Лейк, а по поводу успешности… Всё не так пафосно-гламурно, как кажется.

И Андре вдруг начала делиться с нами секретами кухни шоу-бизнеса. Вечер откровений продолжался.

3

Денег ни гроша, да слава хороша.

Русская поговорка

Мадемуазель Андре появилась на просторах тогда ещё СССР в конце перестройки. На волне гласности и попсового ширпотреба, хлынувшего на эстраду после распада огромной империи, Анька выгодно отличалась шикарным тембром, европейской манерой исполнения, сложнейшей мелизматикой – всем, что так востребовано на Западе и так мало ценится у нас. Мадемуазель Андре ненавидела фанеру. Даже охрипшая, Анька всегда давала «плотный дабл» – накладывала на фонограмму второй, живой голос. Я много раз видела, как работает Андре – выкладывается она по-настоящему. Однако популярность и народное признание пришли не сразу.

После окончания музыкального колледжа имени Кауриных перед ней встал насущнейший вопрос – как жить дальше. Не возвращаться же в Саратовскую область. А сольными проектами и концертами в Москве обременять молодую певицу никто не спешил.

И тут просто повезло: выпала козырная карта по фамилии Спикерман. Выступая однажды в клубе перед жующей публикой, Андре отчаялась «завести» слушателей, которых больше певицы интересовали деликатесы и спиртные напитки на столах. Мадемуазель Андре тем не менее продолжала работать «живьём» свой сорокаминутный блок. В какой-то момент поймала взгляд мужчины, сидящего за столиком у самой сцены. Так состоялось судьбоносное знакомство с Александром Спикерманом. Он был невысокого роста, лысоват, толстоват, чуть-чуть женат и очень богат. И влюбился в Андре с первой же песни.

Период ухаживания был фантастическим. Анька, игнорировавшая страшненького поклонника, методично возвращала все его дорогущие подарки, отклоняла любые предложения относительно отдыха вдвоём. Наконец, оценив по достоинству её внешность и талант в сочетании с непродажностью, бизнесмен решил вложить в Мадемуазель Андре деньги. Серьёзные деньги – речь шла о более чем полумиллионе долларов. Однако незадачливый поклонник поставил условие: певица занимается только творчеством, а финансовые вопросы и проблемы раскрутки должен решать профессионал.

Продюсер Андрей Чернохрамов (в тусовке – Храм) оказался вторым роковым мужчиной в жизни Аньки. Спикерман и с ним быстро договорился о съёмках первого клипа, о суммах на проплату его ротации по центральным каналам, короче обо всём, чего только можно было желать. Певица однако настояла, что репертуар выбирает она, и первый свой хит «Зелёный изумруд» Анька написала сама. И слова, и музыку. Храм похмыкал, послушав демоверсию под клавиши, но сказал, что сойдёт. Не просто сошло – выстрелило из пушки. Мадемуазель Андре проснулась народной любимицей после показа клипа. «Зелёный изумруд» стал песней года.

В плотном гастрольном графике Анька умудрилась написать ещё два национальных хита. Жизнь казалась прекрасной. Но всегда бывает «но»: внезапно закончились деньги. Храм заламывал руки, говорил, что необходимо вытрясти из Спикермана ещё пол-лимона баксов. Певица села за проверку финансовой отчётности – и была убита: из выделенной суммы больше половины потрачено по непонятным статьям. Доходы с гастролей по стране растаяли. Когда Андре, сделав определённые выводы, договорилась встретиться с Чернохрамовым, тот вдруг пропал. А тут еще выяснилось, что и авторские права на первые два альбома были оформлены именно на Храма. Анька встретилась со Спикерманом, рассказала о случившемся.

Реакция влюблённого мужчины была сильной, но категоричной: кислород подонку будет перекрыт, но убивать его – руки марать. А Аньке Спикерман посоветовал самой дальше выкручиваться: несговорчивая певица так и не ответила поклоннику взаимностью.

Так завершилось первое пришествие Мадемуазель Андре на российскую сцену.

4

Голосом петь, конем воевать,

а деньгами торговать.

Русская поговорка

– Ань, я чего-то не поняла. А как же Герда? Это разве не идея Храма была? И почему тогда ты до сих пор работаешь с этим подонком? – удивилась Надин, с сочувствием посмотрев на Аньку.

– Да, Ань, что там у тебя с Гердой было? – попыталась я продемонстрировать свою продвинутость в отечественном шоу-бизнесе.

Подруги тихонько захихикали.

– Лейка, ну ты и темнота! Ты что, вообще телик не смотришь? – Надин откровенно потешалась надо мной.

– Надь, отстань от Лейки. Многие журналисты до сих пор пишут, будто мы с Гердой родные сёстры, что уж говорить о Лейке.

И Андре опять пустилась в воспоминания.

Пропавший из её жизни Спикерман не подозревал, что бросает всё ещё любимую женщину в патовой ситуации. У Мадемуазель Андре было имя, предложение гастролей и концертов, но вот жить негде и не на что. Да ещё все «плюсы» и «минусы» песен остались у Чернохрамова. А без студийных записей особо не поработаешь.

Андре понимала: рано или поздно придётся встретиться с Храмом. Именно тогда в её хорошенькой головке созрела гениальная идея. Заняв денег у знакомых под своё имя, она с немецкой методичностью приступила к её реализации, всё ещё рассчитывая на возможную поддержку Спикермана. Как оказалось, зря надеялась: незадачливого поклонника вскоре застрелили у подъезда дома.

Через полгода в светской хронике и жёлтой прессе стали появляться небольшие заметки о новой восходящей звезде – певице Герде. Ей приписывали все достоинства «поющих трусов»: почти полную обнажёнку на сцене, беззастенчивый плагиат, распутный образ жизни. Журналисты взахлёб смаковали скандальные подробности. Всё чаще и чаще стали крутить по радио незатейливые песенки-ремиксы: хиты Андре с парой слегка изменённых строк, перебитых рэпово-джазовыми бриджами. Слова, которые читала Герда в рэп-вставках, были остроумно-злой пародией на содержание «родных» текстов Мадемуазель Андре.

Страна затаила дыхание: как ответит на издевательства любимая певица, пропавшая почти на год? Мадемуазель хранила публичное молчание. Герда стала давать интервью, в которых, не особо выбирая слова, характеризовала Андре как бесталанную подстилку. Особенно изгалялась Герда над пухленькой фигурой Андре: иначе как «толстой коровой» и «квадратной свиноматкой» завистница Аньку не называла.

Кульминацией затянувшегося скандала должна была стать встреча двух певиц в популярнейшей передаче «Всё расскажу». Страна прильнула к телевизорам: впервые после долгого молчания Мадемуазель Андре дала согласие на публичное участие в дебатах с нахалкой, испортившей её песни. Первые двадцать минут «Всё расскажу» были посвящены критическому разбору «творчества» Герды. Певичка, пожалуй, превзошла себя, парируя каверзные вопросы и отпуская язвительные комментарии в адрес соперницы. Затем в качестве гостя в студию был приглашён… Андрей Чернохрамов. Он был более сдержан в словах, но все равно обвинял Андре в бесталанности, мотовстве и лени. Ведущий умело накалял обстановку в студии, разогретая публика ждала Аньку. В тот момент, когда объявили выход Мадемуазель Андре, Герда, не торопясь, встала, подошла к ведущему, взяла у него микрофон и запела а капелла «Зелёный изумруд». После первых строк зрители замерли: певица в прямом эфире сняла парик, вынула из ноздрей турунды, взлохматила волосы. Перед глазами многомиллионной аудитории совершилось грандиознейшее разоблачение: сильно похудевшая, похорошевшая, со сверкающими глазами в студии блистала… Мадемуазель Андре. Так состоялось её второе – триумфальное – пришествие на сцену.

5

У разведчика глаз остер, ум хитер,

отличный слух, охотничий нюх.

Русская поговорка

– А с Храмом мне пришлось работать. Деваться-то некуда! Но действовала я умнее: регистрировала авторские права на новые песни, хранила копии студийных записей, держала под контролем финансы, копила на квартиру в Москве. От гастролей было не продохнуть! Но этот урод и тут умудрился меня подставить. Когда я была на гастролях в Якутске, он позвонил и предложил купить квартиру в Санкт-Петербурге у знакомых, по очень выгодной цене. А у меня как раз накопилась приличная сумма. Для Москвы маловато, для варианта Храма – достаточно. Прилететь на сделку сама я не могла – нужно было работать ещё два концерта, платили очень хорошо. Вот Храм и купил квартиру в Питере. За мои деньги, но на своё имя. У него имелась подписанная мною доверенность, которая, оказывается, включала и такие случаи. Теперь квартира – его страховка. Короче, сама дура. – Андре, вздохнув, закурила. – Каждый год Храм обещает переписать квартиру на меня в конце года, если не взбрыкну и не уйду от него. Процент он с моих гонораров берёт грабительский, почти половину. В раскрутку не вкладывает ни копейки. А поддержание имиджа требует огромных вложений. Держусь на старой популярности да на честном имени. Плюс сейчас лето, обычный простой до конца августа. Вот я и оказалась на мели.

– Ань, а ты правда подтяжку себе делала и грудь увеличивала? – решила я бессовестно воспользоваться моментом. Когда ещё Андре будет в таком настроении.

– Подтяжку лица – да, это рядовая операция. Её в Штатах каждая вторая домохозяйка раз в пять лет делает. – Андре вдруг ехидно посмотрела на Надин. – А вот никаких силиконов никуда не вставляла: от природы такая, боженька наградил.

– А что же ты ни разу не возмутилась, когда я тебя стебала? – Надин поперхнулась выдыхаемым дымом от неожиданного откровения Андре.

– Что ты, Надюш, зачем же лишать себя такого удовольствия. Я ж каждый раз, когда ты силикон мне припоминала, прямо гордостью за себя наполнялась. До пятого размера.

– А как же ты тогда своих дамочек так высоко закрепляешь?..

Мне вдруг стали неинтересны подробности – я вспомнила про бабку с Паркинсоном. Пока Надин и Анька обсуждали звёздно-профессиональные тёрки, я спустилась этажом ниже и позвонила в квартиру тридцать семь.

– Я согласна ухаживать за вашей мамой.

– Отлично!

Дочка больной повела меня знакомиться с бабулей.

Вернувшись, застала подруг о чём-то ожесточённо спорящих.

– Я договорилась быть сиделкой. За тысячу в день, завтра утром приступаю. А вы чего так разошлись? – мне было непонятно раздражение Надьки, с которым она накидывалась на Андре. Ведь ещё пятнадцать минут назад были – неразлейвода. С другой стороны – когда они не ссорились? Особенно в моё отсутствие.

– Да вот, предлагаю Лятрекше устроить персональную выставку-продажу, – Андре, хитро улыбнувшись, посмотрела на меня. – А Надька орёт, что ничего не выйдет. Надь, у тебя телефон этого гада – ну как его, владельца галереи «Гастрит-Арт», есть?

– Ань, ты же не разбираешься в выставочном бизнесе! Во-первых, не «Гастрит», а «Рострум», а во-вторых, номер есть. Но Вадим не станет меня выставлять. Он же друг моего бывшего мужа, а этот экс-козёл, если твой склероз тебе не изменяет, тоже картинки пописывает. И потом, нужна хоть парочка новых работ, все мои нетленки уже в каталогах.

– Так, всё поняла. Давай быстро номер сотового Вадима и пока молчи.

Андре схватилась за мобильный, набрала продиктованные Надин цифры, выразительно корча нам рожицы в ожидании ответа.

– Вадик? Это Андре… Ты чего, кисюнь, свою кисоньку не узнал? Мадемуазель Андре… Да, та самая, которой ты в любви объяснялся на банкете после второй бутылки коньяка, когда я «Зелёный изумруд» спела. Припоминаешь? Очень хорошо. У меня к тебе серьёзный разговор. Ну, я в целом согласна на предложение. Так и быть, отработаю в твоей забегаловке за «спасибо»… На выставке у Дельфининой. Но ты ей намекни, что я большая ценительница современной живописи, пусть полотно какое-нибудь мне презентует. Побольше. И с тебя журналисты. Чтобы обо мне в тот же вечер в газетах написали…

Мы с Надин остолбенело молчали. Андре, улыбаясь, выслушивала что-то в трубке, накручивая прядку платиновых волос на палец.

– Кисюнь, я два раза предлагать не буду. Разве твой дружок не сказал? – Анька прикрыла трубку и повернулась Надьке: – Как мужа твоего зовут? Миша? – Затем снова заговорила в телефон: – Тебя разве Мишка не поставил в известность, что они с Надеждой делают совместную выставку в твоей галерее?.. Ах, даже так? А как упрашивал меня Мишенька… Вот какой же козёл твой друг… Нет, и не проси! Ладно, подумаю… Звякну сейчас этому горе-малевальщику. Пока, кисюнь. У тебя, когда я буду на сцене – как всегда брют, ты помнишь, да? Целую.

В полном обалдении мы уставились на подругу.

– Ань, ты разве с Вадимом знакома? – Надьке изменила её вечная невозмутимость.

– Сейчас звоним твоему экс-мужу – надо опередить Вадима. А его я знать не знаю! В первый раз с ним разговаривала, – Андре лучилась хитрой улыбкой. – Все вопросы потом. Набирай своего бывшего, Мишеньку, да? Только разговаривать я буду сама. Да, и про картину в подарок я не шутила. Хочу те ирисы, которые ты для меня второй год зажимаешь.

6

Каждая женщина у себя в дому и госпожа, и прислуга.

Азербайджанская пословица

Мне нравится входить в квартиры, где тишина, ряды книг на полках, тяжёлые занавеси, мягкие кресла и прохлада. Именно так было у бабули со второго этажа – типичный петербургский интерьер. Картины, бронза, ковры и полумрак…

Хитренькие глазки выдавали в Аделаиде Ильиничне шкоду и непростую натуру. Подобные особи и в восемьдесят три года остаются кокетливыми и обаятельными. Трусики кружевные. Халатик шёлковый. Носочки с розочками. На щеки брызгает кислородным коктейлем. Я сразу оценила настоящую даму и поняла – подружимся. Потому что сама дамой не была, а противоположности, как известно, притягиваются.

И вообще работать оказалось не просто удобно, а суперудобно. Во-первых, старушка лучше, чем старик, а второй этаж лучше, чем пятый. Во-вторых, тысяча в день для меня сейчас – это сказка, где Иванушка находит клад. Нечто в этом роде и получалось, когда бабуля доставала из-под подушки бумажку с вознаграждением, обычно это происходило в восемь вечера, перед укладыванием спать.

Но работа оказалась нелегкой. И до этого момента приходилось изрядно покрутиться.

Например, когда мы стригли ногти.

– Поровнее! И чтобы полукругом! – Бабка Ада проверяла пальчиком, гладко ли.

Пожилая женщина следила за качеством тела. Зная, что ею уже никто не заинтересуется, кроме участкового терапевта, она тем не менее требовала макияж, причёску и элегантное бельё. И даже прокладки выбирала ароматические, с запахом экзотических акаций. Сумочку для зубных протезов и ту Ада собственноручно сшила из мадеполама и прицепила к ней две георгиевские ленточки – из гламурного патриотизма. Паркинсон был бы доволен такой больной.

– У меня всё переломано: позвоночник, шейка бедра, руки.

Я медленно поднимала бабулю с кровати и надевала на неё корсет.

– С ходу не затянешь, он тугой, держи руки крест-накрест, иначе не сойдётся.

После утяжки талия у Ады становилась осиной, как у Гурченко.

На кухню больная шла, опираясь на ходунки и осторожно переставляя ноги в носочках. Тормозила, перетаптывалась – задержка сигнала из головного мозга. Паркинсон – сложная болезнь. Но кушала Аделаида самостоятельно. Причём оказалась гурманкой ещё той. В сливки печенье покрошит, ягоды с мороженым. Сверху мёду, пряностей. Рот салфеткой подотрёт. Отведает первое, второе, компот. Таблетки – по штучке: красную, белую, голубую и треть жёлтой. Всё по методе.

Я не удержалась и поинтересовалась:

– Вы кем работали, Аделаида Ильинична?

– На руководящей должности, деточка. Ты ещё под стол пешком ходила, когда я в этом городе вторым человеком была. По правде – первым, да кому она, эта правда, нужна.

На кухне старушка любила покомандовать – никогда не угадаешь, что придумает к обеду или ужину. Да загоняет так, что себя не помнишь:

– Лия, давай приготовим тушёную капусту. В этом шкафу доска, здесь тёрка. Масло клади топлёное. Колбаску в блендере измельчи. Крышку бери стеклянную, ни в коем случае не металлическую. Под крышку сеточку, чтобы не брызгало. И не соли пока, не соли! Добавь перца…

– Может, проводить вас в кровать, я уж сама дотушу…

– Пожалуй.

Обратно тем же макаром: я передвигала ходунки, Ада за них держалась и медленно ножку за ножкой… Сложней всего на поворотах, чтобы не зацепиться за углы и двери.

Обвалив тело старушки на простыни, я выдыхаю и бегу на кухню, где, помешивая капусту, набираю номер Надьки:

– Новости есть? Или опять валяетесь с Андре? Вместе хоть лежите или по отдельности? Что-о-о? Сейчас прибегу, расскажешь.

Не закрывая двери в квартире, с этажа на этаж – как ветер.

– Вы чего, с дуба рухнули? Посуду бы лучше помыли наконец. Какие ещё картины, Надин, ты собралась здесь писать? Марш в свою мастерскую. У меня астма, я ещё жить хочу. Андре, ты чего лыбишься? Не знаю я рифмы к слову «харакири». Всё, мне пора назад. Бабка Ада с секундомером следит.

Помешаю капусту на кухне у бабки – проверю почту у себя в компе. От Стаса Мультивенко – ни-че-го. Вверх-вниз, как мячик. Кстати о мячиках: больная обожала массаж шариками для пинг-понга.

– Катай по спине. Ниже, там, где копчик! Теперь ногу – сильнее! Бедро! И голень! Подъём не забудь.

С меня три пота. Нет, четыре.

Но когда приноровишься, даже приятно – два шарика в руке: оранжевый и красный: играешь ими, и бабуле приятно. Под конец массажа намазываю спину гелем, шарики вязнут в смазке. У Ады слюна в уголке рта…

– Лия, а ведь мы ещё сегодня не включали витафон!

Я тихо ненавидела этот аппарат, но покорно прицепляла две чёрные нашлёпки на старушечью шею, разночастотные звуки неслись по квартире: у-у-у-у… Лечение голосовых связок – адское испытание для окружающих.

– Заметь десять минут!

– Да!

Обманываю и не засекаю, угадываю время. Люблю всё делать на глазок: класть сахар в варенье, добавлять уксус в мясо, соль в еду.

– Лия, вкусная капуста, но ты пересолила.

Виновато улыбаюсь и долизываю со сковородки сама.

Перед сном и утром меняю памперс, днем ещё масса дел по длинному списку Адиной дочки: «Вылить горшок, промыть его с „Доместосом“, подмыть маму тёплой водой, налить кипяченой холодной воды в кружечку для питья и баночку для протезов. Когда мама смотрит телевизор, положить под голову большую подушку. На спинке кровати оставить две таблетки от кашля. Включить вентилятор и средство от комаров, придвинуть велотренажёр к кровати, чтобы мама не свалилась». Домой иду на полусогнутых, но с тысячей в кармане.