Текст книги "Любовь, любовь, любовь. О разных способах улучшения отношений, о приятии других и себя"

Я даю им время прочитать этапы и вижу, что они очень взволнованны.

– Что ты чувствуешь, Марио, думая о том, как будешь проходить эти этапы со своим сыном?

– Я пока не знаю, что и ответить. Но одно знаю точно: я хочу, чтобы эта ситуация изменилась, поскольку я так больше не могу. Кстати, Лиз, может быть, всю энергию из меня высасывает эта проблема?

– Я не могу ответить на этот вопрос. Могут быть и другие причины, но любой затаенный гнев, безусловно, забирает энергию. Кстати, все то, что мы проживаем в физическом, эмоциональном и ментальном мире, истощает нашу энергию, если противоречит великим законам любви. Точнее, когда мы не слушаем свои потребности и не удовлетворяем их в одном из этих измерений, мы урезаем себя в естественной энергии, истощаем свои ресурсы. Заметно, что твои ресурсы энергии, Марио, уже какое-то время очень скудны. Возможно, ты получишь ответ на свой вопрос, когда выполнишь свой процесс приятия. Я совсем не удивлюсь, если ты восстановишь энергию, когда сам станешь свидетелем феномена, который произошел со многими людьми вследствие примирения. Скажу тебе больше: после полного приятия многие люди излечиваются от болезней и недомоганий. Мы поговорим об этом в другой раз…

…Вернусь к своему предыдущему вопросу. Что вы испытываете при мысли о том, чтобы принять: ты, Анна, свою дочь, и ты, Марио, своего сына? Загляните в себя – что вы испытываете при мысли, что вы это сделаете?

– Меня это возбуждает, – тотчас отвечает Анна. – Но, надо признаться, я очень волнуюсь. В то же время я даже не понимаю, чего именно боюсь. В конце концов, Сандра – моя дочь, она не может причинить мне зла. От одной мысли, что у меня получится, возникает чувство большого открытия на уровне груди – как будто она расцветает. Это приятное чувство. Уверена, мой страх не победит. Я чувствую, у меня достаточно смелости, чтобы это сделать.

– А я, – восклицает Марио, – только знаю, что в настоящий момент чувствую себя опустошенным, и в то же время мне уже лучше. Наибольшее облегчение приносит понимание, почему я попал в такую ситуацию с сыном. Не могу сказать, что я очень взбудоражен, но я знаю: нужно что-то делать. Если я попробую твой метод, терять мне все равно нечего. При одной мысли о том, что нам с Дэвидом будет комфортно, когда мы увидимся, что исчезнет эта неловкость, меня переполняет счастье. Мне сложно в такое поверить, но я готов выполнить свою часть. Надеюсь, он тоже будет готов. Да, да, Лиз! Я понял, ты говорила, что, если я не стану его обвинять, он будет готов меня выслушать. А что, если я, вопреки своим усилиям, опять стану его обвинять? Я снова все испорчу?

– Ты слышишь, что ты сказал? «Я снова все испорчу?» Будь осторожней с такими мыслями. Для начала можешь сказать своему сыну, что ты сейчас очень боишься все испортить как отец и надеешься в будущем думать по-другому. Вот что такое принять свой страх – это не противиться ему. Это не значит, что ты согласен, – просто ты принимаешь свой страх, пока однажды не поймешь, что ты хороший отец и всегда действуешь в пределах своих сил и знаний. По мере того как ты будешь учиться принимать этот страх, он будет уменьшаться. Мы привыкли ошибочно считать, что, если принять страх, он станет сильнее. А на самом деле все как раз наоборот. Этот феномен невозможно постичь разумом, ведь закон приятия – не ментальный, а духовный…

…Значит, когда ты окажешься перед своим сыном, если он вдруг почувствует себя обвиняемым и разозлится, ты будешь знать, что еще не полностью справился с приятием самого себя, что один из этапов еще не завершен. Обычно причиной этого является непройденный этап прощения самого себя. Очень сложно признать, что мы делали другим то же, в чем обвиняли их. В твоем случае приятие будет полным, когда ты поверишь, что имел право быть несправедливым и отвергнуть своего отца и сына, как это сделали и они. Если это у тебя пока не получается, просто отложи этот этап. Скажи своему сыну, что пока у тебя не получается простить самого себя и вы встретитесь в другой раз. Иногда ситуации бывают такими болезненными, что для полного приятия нужно много времени. Помни, самое главное – это твое намерение; то, чего ты желаешь, рано или поздно осуществится. Только не забывай, чего ты хочешь!..

…На этом мы расстанемся. Желаю вам удачи с вашими заданиями. Увидимся через две недели.

ЗАПОМНИ ИЗ ЭТОЙ ГЛАВЫ

♡ Эмоции появляются, когда есть ожидания без договоренностей.

♡ Любое ожидание беспочвенно, пока между людьми не было четкого договора.

♡ В доме, как и на работе, важно, чтобы у каждого члена семьи было описание его обязанностей.

♡ Если сложно выбрать между двумя возможностями, стоит оценить их по шкале от одного до десяти и предпочесть то, из-за чего будешь меньше страдать.

♡ Чем больше родители принимают себя такими, какие они есть, тем лучше их принимает ребенок и тем меньше он захочет делать все наоборот, назло родителю.

♡ Когда между людьми существует договоренность, рекомендуется в то же время установить последствия, которые ожидают того, кто не выполнит свое обещание. Устанавливать правила – это твердость, а не жесткость или авторитарность.

♡ Чем сильнее человек стремится, к примеру, не быть несправедливым, тем больше другие его таковым считают. Большинство из нас не знают: мы делаем все, чтобы нас не судили определенным образом, а окружающие все равно судят нас именно так.

♡ Принять другого человека – значит дать ему право БЫТЬ, кем он хочет, а вовсе не позволять ему ДЕЛАТЬ все, что ему заблагорассудится, – особенно если это посягает на наше пространство.

♡ Мы никогда не боимся за других – только за себя самих.

♡ В любой ситуации настоящая проблема – это страх за себя, пробуждаемый обстоятельствами.

♡ Закон Проявления гласит: чем больше энергии мы направляем на мысль, тем больше она воплощается. Чем больше энергии мы вкладываем в то, чтобы не быть как другой человек, тем больше становимся на него похожими. Этим законом нужно пользоваться лишь для того, чтобы создавать по-настоящему желаемое.

♡ Все неприятности с близкими мы притягиваем, чтобы осознать, какой процесс приятия мы не завершили в молодости. Так появляется возможность сделать это, будучи взрослыми. Миссия наших близких – не принести нам страдания, а скорее подтолкнуть нас в сторону истинной любви. Ситуации, которые нам сложно принять, притягиваются с людьми того же пола, что и наш родитель, с которым в молодости мы пережили и не приняли нечто подобное.

♡ Когда мы в чем-то обвиняем человека, он обвиняет нас в том же самом. Мало того, мы обвиняем себя в том же, в чем обвиняли родителя того же пола, что этот человек. Трудно принять, что мы обвиняем самих себя, ведь наше эго отказывается признать, что мы способны на такой поступок.

♡ В момент, когда мы осуществляем процесс приятия другого человека, все люди во всех поколениях, имеющие отношение к этой проблеме, получают энергию на то, чтоб и самим принять себя. Процесс считается завершенным, только когда мы можем простить себя и, не браня, признать, что имели право делать с другими то, что вменяли им в вину по отношению к себе.

♡ Полезно признать свой страх – это помогает его принять. Чем больше принимаешь страх, тем меньше он становится – вопреки тому, что думает эго.

♡ Если нам сложно принять человека, то лишь потому, что он больно напоминает нам о том, что мы не можем принять в самих себе.

Глава 4
Практические способы приятия

– Как ты сегодня улыбаешься, Анна! Будто тебе не терпится сообщить мне хорошую новость. Жаль, что Марио сегодня нет с нами; но, как он объяснил по телефону, я понимаю, ему нужно больше времени, чтоб закончить процесс примирения с сыном. Это только дело времени. Что ж, я тебя слушаю. Как прошла твоя встреча с Сандрой?

– Несколько дней я не могла решиться поговорить с ней. Я постоянно репетировала в уме. А потом вконец разнервничалась и решила: надо это сделать – и будь что будет! Положиться на волю Божью, как ты часто говоришь. Когда я сказала Сандре, что хочу с ней поговорить, она напряглась и стала в защитную позицию. И только когда я пояснила ей, что хочу поговорить о себе, о своем детстве и о связи с ней, о том, что я обнаружила, – она расслабилась…

…В воскресное утро была чудесная погода, и мы сели завтракать на задней террасе, зная, что можем болтать сколько угодно. Марио оставил нас одних под предлогом, что ему нужно поехать за покупками. Я все делала, как ты советовала, и, к моему большому удивлению, она внимательно меня слушала. Я заметила, ей было интересно, что я пережила в молодости. Кстати, она задала мне несколько вопросов, которые меня удивили…

…Я рассказала ей о том, что узнала: если я обвиняю ее в несправедливости, значит, и она обвиняет меня в том же самом. Она широко раскрыла глаза и чуть заметно улыбнулась. Я спросила, не хочет ли она мне сказать, когда именно считала меня несправедливой, на что она ответила: «Ты правда хочешь это знать? Это тебя не шокирует?» Я заверила ее, что действительно хочу все услышать, поскольку решилась докопаться до сути этой проблемы…

…Она привела несколько примеров, от которых у меня отнялся дар речи. Было сложно ее не перебивать, но потом мне удалось расслабиться и выслушать ее, и взглянуть на все глазами подростка. Самое удивительное, ей кажется несправедливым то, что я постоянно контролирую ее питание и говорю ей следить за своим здоровьем, особенно за весом. Она сказала: «С одной стороны, ты хочешь, чтобы у меня был нормальный вес, а с другой – ты против моей сексуальности. Но поразительней всего, ты сама не следишь за тем, что ешь, и толстеешь с каждым годом все больше. Надо признать, ты непоследовательна». Я даже не замечала, что так контролирую ее питание. Я много думала об этом разговоре, и мне бы хотелось поговорить с тобой об этом после того, как я закончу рассказывать о беседе с Сандрой…

…В общем, все прошло очень хорошо. Поразительней всего – я сказала, каким бы мне хотелось видеть ее поведение из-за тех страхов, которые еще живут во мне, – но я не требовала от нее никаких обещаний. Оказалось, я гораздо ближе к тому, чтобы принять ее, чем мне казалось. С того разговора прошло пять дней, а уже чувствуется, как улучшилась атмосфера в доме. Сандра одевается все так же, но, самое смешное, мне она стала казаться более естественной и не такой сексуальной, как прежде…

…Когда я призналась ей в своем страхе, что она забеременеет, а мне потом разбираться с последствиями, она возмутилась: «Но, мама, я же не идиотка! Я еще никогда не занималась любовью, а когда решусь на это, буду знать, как предохраняться. Я же рассказывала тебе, как в школе нам показывали фильмы на эту тему, а потом одна дама даже прочитала нам лекцию – очень интересную. Так что хватит обо мне беспокоиться!» Я ответила, что, к сожалению, моя тревога не исчезнет сама собой по приказу; что я не знаю, смогу ли избавиться от нее и когда…

…Я добавила: «Даже если ты уверена, что не забеременеешь случайно, готова ли ты составить со мной список возможных последствий, если это все-таки вдруг случится? Меня радует, что тебе известны все возможные последствия, но только если мы определим, как мы сможем вместе с ними справиться, у меня получится не так беспокоиться». Преодолев сомнение, она согласилась, однако предпочла составить свой список сама, чтобы потом сравнить его с моим…

…Верь или нет, Лиз, но вчера вечером она показала нам составленный ею длинный список. В нем было и такое, о чем я не думала: например, что у нее испортится фигура, что ей будет стыдно и т. д. Было приятно так открыто поговорить втроем. Она призналась, насколько ценит, что мы говорим с ней как со взрослой и выслушиваем ее. Мы с Марио легли спать со спокойной совестью; очень надеюсь, что это упокоит мои тревоги. Она так хорошо осведомлена и обо всем знает – даже не верится, что с ней может такое произойти. Ах, как же я счастлива!..

…Сегодня утром я вспоминала о нашем вечернем разговоре и осознала, насколько безответственно было думать, будто я обязана справляться с последствиями решений моей дочери, если она вдруг забеременеет. И это я, которая всегда считала себя такой ответственной! Я знала, что ответственность – это принимать последствия своих решений, но теперь я поняла: кроме прочего, это еще и позволить другим разбираться с последствиями их выбора. Я была безответственной и тогда, когда просила ее одеваться по-другому. Я заставляла ее разбираться с последствиями моего страха…

…Насколько все-таки легче, когда понимаешь, что такое на самом деле ответственность. Например, если она ест что попало и в неограниченном количестве, с последствиями иметь дело только ей. Как мать, я должна ее обо всем предупредить, рассказать ей о всех возможных последствиях, а затем отпустить, чтобы она сама принимала свои решения. Какое облегчение! Уже благодаря одному этому пониманию, я, как мать, чувствую за собой меньше вины и не так переживаю. Теперь я понимаю, что ты хотела сказать на курсе, Лиз, когда много раз повторяла: в жизни мы либо ответственны, либо виноваты. Как же сложно все это усвоить! Как было бы полезно учиться этому с самого детства!

– То, что ты говоришь, я уже слышала тысячи раз. Ни к чему сожалеть, ведь не известно, почему мы усваиваем определенные понятия в конкретный момент своей жизни. Нужно просто быть благодарными и счастливыми оттого, что нам это наконец удалось. Тем не менее я с тобой согласна, этим понятиям надо бы обучать повсеместно с самого детства. Надеюсь, такой день когда-нибудь настанет. Видишь, то, что ты сделала со своей дочерью, – уже шаг вперед. Ты показала ей, что значит брать на себя ответственность, как принимать. У нее уже будет больше преимуществ, чем у тебя, верно? Если такое развитие будет продолжаться из поколения в поколение, можно предположить, что однажды мы станем жить в гармонии…

…Давай перейдем к другому вопросу. Ты сказала, что хочешь поговорить о питании. Что тебя беспокоит?

– Я хочу поговорить не о питании, а о своем весе. Когда Сандра заговорила о нем, я покраснела от стыда. У меня заныло в груди, бешено забилось сердце. Нужно признать очевидное: я набираю вес, и это беспокоит меня гораздо больше, чем мне хотелось бы думать. В конце концов, мне же только тридцать восемь лет, и если я буду толстеть с каждым годом, в шестьдесят я стану как слон. Господи! Я только что осознала: моей матери недавно исполнилось шестьдесят и я считаю ее слишком толстой. Она тоже набирает вес уже много лет и постоянно говорит, что мой отец ее любит такой, какая она есть, а вовсе не за ее фигуру; а значит, вес ее не беспокоит. Я не понимаю, как она может себя такой принимать. Когда я была подростком, то всегда говорила себе, что никогда не растолстею, как она. Я была такой стройной, что не сомневалась: этого никогда не произойдет. А теперь я думаю, ведь мама была не полней, чем я сейчас.

– Ты заметила, когда начала полнеть?

– Лет десять назад. Мне удалили матку, возникли осложнения, и мне пришлось полгода сидеть на больничном, пока я не смогла вернуться на работу. Тогда я и набрала много килограммов. Я думала, это оттого, что мало двигалась, но лишний вес я уже не сбросила. Вернувшись на работу, я стала толстеть медленней, но, надо признать, за десять лет я набрала 20 кило. О своем весе я не говорю ни с кем, жировые складки изо всех сил пытаюсь скрыть под одеждой. Я даже ношу подтягивающие трусы. После того как Сандра сделала замечание о моей полноте, я осознала, что убеждала себя, будто все не так уж плохо и есть женщины намного полней меня. Я поступаю точно так же, как моя мать. Может, ее тоже беспокоят лишние килограммы и она закрывает на это глаза?

– Прежде чем проводить параллели с твоей матерью, скажи, какие чувства в тебе вызывает факт, что ты поправилась? Что самое худшее может с тобой произойти в этой ситуации?

Как только я заканчиваю вопрос, ее глаза наполняются слезами, нижняя губа начинает дрожать, Анна заламывает руки. Ссутулившись, она отвечает глухим голосом:

– Самое страшное, если Марио перестанет меня желать, встретит другую женщину и бросит меня.

Сказав это, она начинает рыдать. Я советую ей глубоко отдышаться и отследить, в какой части тела располагается сейчас та эмоциональная боль, которую она чувствует.

– Внизу живота, – отвечает она.

Я помогаю ей наблюдать за этой болью в животе с помощью техники ПОКИНУТОГО. Мало-помалу она успокаивается и вот уже может лучше описать, что переживает и чувствует.

– Боже мой! Только не снова! Мы же возвращаемся к тому, с чего начали, правда? Помнишь, Лиз, во время нашей первой встречи я призналась, как боюсь, что Марио изменит мне и уйдет? Когда я решила поговорить о весе, я даже не подозревала, что может существовать какая-то связь с этим страхом. Невероятно, как мы можем себя обманывать! Теперь я осознала, что толстею, боюсь потерять Марио и еще – стать такой полной, как мама. Что со всем этим делать?

– Ты похожа на большинство людей, с которыми я встречаюсь. Как только ты осознаешь какую-то проблему, тут же хочешь что-нибудь «сделать», чтобы от нее избавиться.

– Я желаю, чтобы все прекратилось. Разве это не естественно? Я не хочу так жить. Если бы ты знала, сколько раз я обещала себе прекратить есть печенье и пить горячий шоколад. Это сильней меня, я не могу сопротивляться. Я знаю! Сейчас ты скажешь, что надо перестать покупать десерты, чтобы избежать соблазна. Не выйдет, ведь так я лишу сладостей Марио и Сандру – а они тоже любят вкусненькое. Почему же я от этого толстею, а они нет? Какая несправедливость!

Я хохочу, а она смотрит на меня с недоумением.

– Нет, Анна, я смеюсь не над тобой. Я смеюсь, потому что твоя реакция до смешного предсказуема. Если бы ты знала, сколько раз мне приходилось слышать такие суждения. Ты действительно считаешь, что полнеешь из-за печенья с горячим шоколадом? Наверняка ты знаешь, что некоторые могут объедаться и не набрать ни грамма. Наука бы сказала: у них обмен веществ быстрее, чем у тех, кто легко набирает вес…

…Вот уже сорок лет я занимаюсь исследованием человеческого тела. Теперь я точно знаю, что на все физические процессы в организме влияет разум и эмоции человека. Взять, к примеру, сердце. Оно не может забиться быстрее само собой. Чтобы ускорился ритм, на него должен повлиять разум или эмоции. Как ты считаешь, почему некоторые полнеют легче других? Почему у кого-то метаболизм быстрее, а у кого-то медленней? В зависимости от того, как они думают о питании. Когда ты ешь печенье, ты чувствуешь себя виноватой?

– Ну конечно! Особенно когда дохожу до пятой печенюшки, а потом до шестой и говорю себе, что эта – последняя. Я пытаюсь остановиться, но каждый раз придумываю новую причину продолжать: я ведь не ела хлеба за обедом, в этом печенье мало сахара и, наконец, завтра я это брошу и т. д. Самое худшее: зная мою слабость к печенью, Марио постоянно приносит всё новые разновидности. Иногда я ругаю его и обвиняю в том, что он хочет, чтобы я потолстела. Теперь я думаю, может, он это специально делает ради хорошего повода меня бросить.

– Вот почему печенье так на тебя действует. Ты осознаешь, сколько страхов и вины возникает в тебе, когда ты его ешь? Лишать себя сладкого – не выход. Теперь, когда мы знаем, что истинная проблема лежит в страхе потерять мужа и вовсе не связана с весом или с тем, что ты ешь слишком много печенья, – именно на этом нужно сосредоточить внимание…

…Из анкеты, которую ты заполняла вначале, я вижу, что твои родители все еще живут вместе, то есть твой отец не бросил мать из-за ее веса. Откуда же в тебе этот страх, как ты думаешь? Твоя мать говорила когда-нибудь, что боялась этого? Или их отношения как-то убедили тебя, что мужчина может изменить женщине и оставить ее, когда она станет слишком толстой?

– Я знаю, что мама не доверяет мужчинам. Она часто говорила, что они думают только о сексе и удержать мужа можно, только если заниматься с ним сексом столько, сколько он захочет. Видя, какая толстая моя мать, я часто задавалась вопросом – как они вообще умудряются заниматься любовью. Мне неприятно это говорить, но, думаю, папа уже давно не хочет маму и, должно быть, ходит за удовольствием к другим женщинам. В конце концов, ничто ей не мешало сохранить девичью фигуру. Я никогда не смела говорить с ней об этом. Это очень стыдно.

– Тогда, милая Анна, ты знаешь, что тебе делать, правда? Ты уже прекрасно потренировалась в примирении со своей дочерью, осталось проделать то же самое с матерью и с Марио. Для начала не спеша сядь и запиши все касательно сегодняшней темы, в чем ты обвиняла и продолжаешь винить Марио и свою мать. Затем уточни у них, когда они обвиняли тебя в том же самом. Главное, помни, что мы всегда пожинаем плоды нашего первоначального намерения. Значит, сосредоточься, чтобы определить, чем ты руководствовалась в ситуациях, когда мать и муж обвиняли тебя. Тогда ты увидишь, что у них было такое же намерение, как у тебя. Например, думаешь, твоя мать желала тебе зла, когда рассказывала, как удовлетворять мужчину?..

…К тому же не забывай: если ты обвиняешь мать в чрезмерной полноте, это значит, что и она не принимает себя, значит, вы обе в одинаковой ситуации. Отрицание помогает ей выжить и не испытывать боль. Она отрицает не потому, что глупая или незнающая, – просто она из-за этого страдает. Ее мать тоже была толстой?

– Да, но тогда они жили на ферме и для женщин считалось нормальным быть толстыми. Мать говорила, что все женщины в нашем роду были полными. А еще, заговорщицки глядя на отца, она напоминала, что в начале брака он обещал любить ее вечно, даже если она располнеет. Когда она это говорила, казалось, ему было неловко, но он ничего не отвечал. Можно сказать, он сохранил свою клятву, но не чувствуется, чтобы они были счастливы вместе. Скорее, они терпят друг друга. Я такого брака не хочу.

– Предлагаю тебе для начала поговорить с матерью о том, что ты чувствуешь. От нее ничего не ожидай: ей говорить не обязательно. Когда вы встретитесь во второй раз, вполне вероятно, что вам будет намного проще говорить – она будет меньше сопротивляться. Если почувствуешь, что она открывается, помни, лучший способ для этого – задавать ей вопросы, на которые ты готова услышать любой ответ – даже самый неприятный. Помни, цель вашей встречи с мамой – проверить, что вы обе чувствуете, довериться друг другу, освободиться, а вовсе не судить поведение друг друга. Уверяю тебя, если твоя мать услышит, что ее интересы не ущемляются, она сама захочет довериться тебе. Выговориться хотят все, ведь если долго держать всё в себе, ноша становится слишком тяжелой. Человек легко раскрывается, когда чувствует, что его слушают с приятием и не осуждают. Что ты испытываешь при мысли о разговоре с матерью?

– Мне хорошо. Я тоже уверена, что на этот раз она будет гораздо откровенней. А вот с Марио будет сложнее. Что и говорить: я так боюсь, что разонравлюсь ему и он меня бросит. Чем дольше я говорю с тобой об этом, тем больше, мне кажется, этот страх растет. Такое возможно?

– Страх не растет оттого, что о нем говорят. Твои ощущения – это осознание страха. Ты так долго его прятала и задвигала как можно дальше, чтобы не ощущать его. А теперь ты открыла место, куда его запихивала, и чувствуешь, как дверца открывается все больше и больше. Страх быть брошенной Марио показывает тебе степень травмы покинутого. Чем глубже рана, тем больше страхи. Кроме того, мы принимаем решения под влиянием страхов, связанных с нашими травмами. Вместо того чтоб делать выбор в соответствии с твоими нуждами, ты позволяешь решать за себя своему эго…

…Ты заметила, что привлекла к себе мужчину, который бросил ради тебя жену? Видишь, как сильно эго? У него есть все причины верить, что Марио может бросить и тебя. Оно уверено: Марио достаточно просто встретить другую женщину, которая забеременеет либо будет стройнее, и он тебя так же бросит. Как сильны верования, питающие наше эго, правда?

– Ты слишком многого от меня хочешь. Да, да, я знаю, эти встречи необходимы, если я хочу поменять свою жизнь. Когда ты об этом говоришь, все кажется таким простым и легким. Но когда я остаюсь наедине со своими мыслями, мною овладевает страх, мне видятся всевозможные сценарии. Ты говоришь, эго сильно, но это еще не все. Мое воображение тоже очень сильное. Иногда я рассказываю об этом своей подруге Николь, и она говорит, что я не одна такая. С ней тоже такое бывает, и с ее коллегами, с которыми она об этом говорила…

…Не могу обещать, что у меня получится поговорить с Марио и с мамой до нашей следующей встречи, но что-нибудь я точно сделаю. Это как с Сандрой: я одновременно и сгораю от нетерпения, и боюсь.

– Ты права, Анна. У большинства людей воображение очень живое. Оно влияет не только на тебя. Можешь себе представить, что бы произошло на планете, если бы все пользовались своим воображением, чтобы создавать желаемое, а не то, чего они не хотят? Из твоих слов видно, что силой своей мысли ты в основном пользуешься, чтобы придумывать себе страхи. Прежде чем говорить с матерью и Марио, спокойно представь, как гармонично, легко и в любви пройдут эти встречи. Вот увидишь, насколько это поможет тебе набраться храбрости и перейти к действию.

– Огромное спасибо, Лиз, что напомнила. Я уже давно знаю эту технику, но, как это часто бывает, забываю о ней. Ну всё, я решилась и приступаю к действию! На самом деле, я это делаю для себя, я выйду победительницей. Не знаю, к чему тут сомнения, – добавляет она со смехом…

…Прежде чем я уйду, можешь уделить мне еще минутку и подсказать, что мне делать с проблемной кожей Сандры? Она попросила поговорить с тобой об этом. После того как у нее начались месячные, два года назад, ей никак не удается избавиться от прыщей на лице. Они у нее и на спине – это очень беспокоит ее летом, когда она надевает купальник. Она замазывает их тональным кремом, чтоб их было не так видно, но это ее раздражает.

– Должна сказать тебе, Анна, я не люблю говорить о проблемах третьего лица, к тому же сейчас отсутствующего; ведь моя методика основана на том, как клиент отвечает на мои вопросы. Именно его ответы помогают мне подвести его к собственному ответу. Думаешь, твоя дочь согласится прийти ко мне на встречу? Для подобной ситуации будет достаточно полчаса.

– Хорошо, я поговорю с ней. Большое спасибо за консультацию, она, как всегда, дала мне много пищи для размышления.

* * *

Через несколько дней появляется Марио. Он заходит очень медленно – будто робеет меня видеть или не уверен в том, о чем хочет поговорить. Он даже не смеет сесть после того, как поздоровался со мной.

– Кажется, сегодня ты не в духе, Марио. Ты уверен, что хочешь тут быть? Чтобы наш разговор был эффективным, ты должен быть тут по своей воле и знать, чего ты ожидаешь от меня и от этой встречи. Ты это знаешь?

– Да, да, я тут потому, что хочу этого. Но у меня в голове скачет столько мыслей, что я и не знаю, с чего начать. Как ты можешь догадаться, моя встреча с сыном прошла не так просто, как мне бы хотелось. Сначала я никак не мог ему позвонить, придумывал разные отговорки. Даже не знаю, почему я так боялся позвонить ему и сказать, что хочу с ним увидеться. Никак не получалось: то я засыпал, то так нервничал, что не находил себе места. Надо было что-то делать…

…Через две недели я наконец набрался храбрости, позвонил ему и спросил, можем ли мы встретиться. Я сказал ему, что узнал о себе кое-что и хотел бы поговорить с ним об этом. К моему удивлению, он тут же согласился и предложил пойти поужинать в итальянский ресторан недалеко от его дома в один из вечеров, когда он не работает. Как хорошо, что мои опасения оказались лишь дурной шуткой моего воображения. Не знаю, почему я был так уверен, что он не пожелает меня видеть; я думал, мои откровения напугают его. Теперь я понимаю – это я боялся его видеть. Впоследствии он признался, что тоже боялся, однако его желание примириться со мной было сильнее. Вот почему он согласился встретиться.

…В ресторане, когда мы сели и заказали еду, я рассказал ему о встрече с тобой, о том, что я узнал о своем отце, и о том, как боюсь и как хочу все прояснить между нами. Когда я заговорил о приятии, он немного напрягся и был начеку, но я сразу уверил его, что обнаружил связь между моим опытом с отцом и тем, что происходит между мной и Дэвидом. Я рассказал, какие у меня в детстве были отношения с отцом, Дэвид пару раз прерывал меня, чтобы задать вопросы. Мне было очень приятно видеть, что ему интересно. Это облегчало мой рассказ…

…Затем я достал список всех обид, которые у меня были на отца, и спросил Дэвида, когда он обвинял или осуждал меня в тех же недостатках. При виде списка он очень удивился – было видно, что ему неловко. Он сказал: «Все, что ты пережил с отцом, не имеет ко мне никакого отношения. Зачем ты меня об этом просишь?» Тогда я объяснил ему, что ты нам говорила о повторении из поколения в поколение, что когда я впервые об этом услышал, то тоже засомневался, правда ли это. Когда я сказал ему, что ты наблюдала этот феномен двадцать пять лет на примере тысяч человек, он удивился, и при этом я почувствовал, как он открылся этой идее…

…Тогда он снова попросил список, не спеша прочел его и сказал: «Я не хочу делать тебе больно. Ты уверен, что хочешь услышать ответ?» Взгляд и голос у него стали как у двенадцатилетнего ребенка. Вот тогда я понял, что он тоже боится говорить со мной, ранить меня, я же больше всего боюсь оказаться бессердечным отцом. Вспомнив твои слова о том, как важно уточнять, я поделился с ним охватившим меня страхом и спросил, боялся ли он быть мне плохим сыном и плохим отцом с собственным сыном…

…Я увидел, что попал в точку: он молчал и, казалось, был очень тронут. Он покачал головой, не осмеливаясь посмотреть мне в глаза. Наконец он сжал мою руку на столе и признался, какое у него было чувство вины за то, что он меня разочаровал в профессиональном смысле, что не мог поступить по-другому и не может пока сменить работу…

…Я вернулся к списку обвинений и настоял, что хочу знать, при каких обстоятельствах он обвинял меня в том же. Подробно рассказывать не буду, достаточно сказать, что он тоже считал меня неблагодарным и непонимающим, думал, что мне нет до него дела, что я не поддерживаю его и очень несправедлив. Самое поразительное началось, когда мы дошли до того, как я обвинял своего отца в вульгарности и грубости. Дэвид признался, что мальчишкой всегда стыдился меня, когда приводил к нам своих друзей. Говорит, я вечно строил из себя сноба, пытался произвести впечатление историями о своей работе и тем, что разговаривал с важными людьми, особенно с красивыми женщинами, которых встречал, – притом что он прекрасно знал: все мои рассказы были сильно преувеличены. И знаешь, что он думал? Несмотря на мои усилия казаться утонченным, я выглядел грубияном. Настолько, что, когда я вставлял бранное словечко, его друзья сразу замечали, что никакой я не аристократ. Дэвид сказал: «Папа, я знаю, тебе хотелось сделать достойную карьеру и быть элегантным, но у тебя не получается, сразу видно, что ты притворяешься»…