Текст книги "Невеста в алом"

Смуглое лицо Рутвейна перекосилось.

– Видите ли, в этом и состоит наша проблема, – ответил он. – Это – Братство, миссис…

– Мисс де Роуэн, – подхватила она. – Анаис де Роуэн.

– Мисс де Роуэн. – Рутвейн слегка побледнел. – Хорошо. Как я сказал, это – Братство. Не сестринская община и не большая счастливая семья. – Затем он резко повернулся на помосте. – Рэнс, вас следовало бы высечь. Ради Бога, позовите Софию, пусть она проводит эту бедную девушку и найдет ей одежду.

Мисс де Роуэн.

Почему это имя кажется знакомым?

Не имеет значения. И для Рутвейна, и для Джеффа было понятно, что она не была обычной женщиной. Кроме того, она говорила и держалась с видом аристократки – несколько сердитой аристократки, которой причиняют беспокойство. А между тем она стояла перед десятками мужчин почти голая и при этом абсолютно невозмутимая.

Старый Витторио чему-то научил ее, это уж точно.

Однако Рэнс начал спорить.

– Джентльмены, где записано, что женщина не может принадлежать Братству? – закричал он. – Джованни Витторио, один из наших самых надежных Адвокатов, счел нужным принять эту девушку под свое крыло и обучать ее в духе наших идей.

– Чепуха! – отрезал Джефф. – Витторио был болен. Он не мог мыслить ясно. Рэнс, ты бы доверил ей свою жизнь? Потому что именно это ты просишь делать всех ватейи.

– Ты забываешь, что я просмотрел документацию Витторио и долго беседовал с девушкой, – возразил Рэнс. – Ведь это и есть обязанность поручителя, не так ли? Он должен гарантировать, что помощник компетентен. Так вот, смею вас заверить, что во многих отношениях она гораздо компетентнее меня.

– В этом, – сказал Джефф жестко, – я ничуть не сомневаюсь.

– Я возмущен твоим высокомерием, старина, – заметил Рэнс.

– Я тоже возмущена, – спокойно сказала девушка. – Я компетентна. А вы, сэр, просто задница.

Джефф повернулся к ней. Она не приложила никаких усилий, чтобы запахнуть рясу, которую он набросил ей на плечи, что и вызвало в нем необъяснимый гнев. Он оглядел ее сверху вниз и почувствовал, что, кроме ярости, в глубине живота у него возникло что-то еще.

– Если вы действительно помощник Витторио, – сказал он жестко, – у вас должна быть метка.

Она вздернула подбородок, и в ее черных глазах вспыхнул гнев.

– О да, она у меня есть, – сказала она, схватившись рукой за край сорочки. – Хотите увидеть?

– Боже, Бессетт, – простонал Рэнс. – У нее есть метка. Я убедился в этом.

Бессетт повернулся в другую сторону.

– Ты убедился? – недоверчиво переспросил он. – Ты не против рассказать… впрочем, нет, не беспокойся. – Он резко обернулся и схватил девушку за плечо. – Пойдемте со мной.

– Куда вы ее ведете? – Белкади, один из Адвокатов, возник у его локтя.

– К Софии, – ответил Джефф низким голосом. – Я в отличие от Рэнса полагаю, что незамужняя женщина из хорошей семьи не может стоять полуобнаженной перед джентльменами.

– О, благодарю вас! – сказала девушка с горечью. – Десять лет моей жизни выброшены на помойку из-за какой-то формальной нелепости.

Джефф ничего не ответил и потащил ее вверх по лестнице, через винный погреб, а затем в коридор, где находилась лаборатория. Девушка огрызалась всю дорогу. Вскоре они оказались на цокольном этаже и на ступеньках, ведущих в частные помещения слуг.

Вот только она не была просто девушкой.

То, что она только что сделала, могло навлечь на нее гибель. Или для нее это просто не имеет значения?

– Вы сломаете мне руку, хам! – резко сказала она. – Чего вы так боитесь? В конце концов, я всего лишь женщина.

– Я боюсь за вас, дурочка, – прошептал он. – Не шумите, прошу, пока вас не увидел тот, кому мы не сможем приказать молчать.

Она упиралась, пытаясь задержаться на лестничной площадке.

– Я не стыжусь того, кто я, – сказала она, сжимая в руках его рясу. – Я упорно трудилась, чтобы изучить свое ремесло.

– Мадам, у вас нет «ремесла», – холодно ответил он. – Ради Бога, подумайте о других, если вам наплевать на себя. Что бы сказал ваш отец, если бы узнал, где вы сейчас были?

При этих словах на ее щеках появился румянец.

– Честно говоря, возможно он не одобрил бы меня.

– Возможно? – Против воли Джефф снова окинул ее горячим взглядом. – Возможно, он не одобрил бы? То, что его дочь бегает полуголой по лондонскому клубу?

Ее жесткие черные глаза сузились.

– Это не так. Я просто не все ему рассказала. Пока.

Джефф недоверчиво уставился на нее.

– Вы хотите сказать, что успели уже что-то рассказать ему?

Она еще больше покраснела, но тон ее не смягчился.

– О, помилуйте, я находилась в Тоскане с Витторио на протяжении нескольких месяцев, – парировала она. – Как вы думаете, что я ему сказала? Что была в пансионе благородных девиц в Женеве? Как вам кажется, я похожа на одну из них?

Нет, не похожа.

Она была какой-то… дикой.

Несмотря на то что ее нельзя было назвать очень хорошенькой, она была из тех, с кем мужчина вряд ли бы смог расстаться. Она была интригующей, земной и полной жизнерадостности, которую он не совсем мог понять. Какой бы она ни была, она не была похожа ни на одну из тех женщин, которых он когда-либо знал, а знал он их немало.

Однако гнев ее отца был не его заботой. Как ни странно, разозлившись на себя, он повернулся, чтобы снова двинуться дальше, и потащил ее к следующей лестнице. Но она не ожидала этого и, зацепившись ногой о подол его длинного одеяния из шерсти, качнулась вперед.

– Ой! – вскрикнула она, уцепившись рукой за перила.

Джефф инстинктивно поймал ее, обхватил рукой стройную талию и сильно прижал к груди.

Внезапно время и место исчезли, словно все перестали дышать – остались лишь тепло, запах и чистая, неподдельная чувственность, которая, пожалуй, могла любого мужчину лишить здравого смысла. И когда он заглянул в эти глаза – глаза цвета горячего шоколада, окаймленные густыми черными ресницами, – он почувствовал, как что-то глубоко внутри его начало изгибаться и переливаться, как расплавленный металл в огне какой-то потусторонней кузницы.

Ее нижняя губа была полной, как ломтик спелого персика, и соблазнительно подрагивающей.

Но тут девушка спасла его от того, что он по глупости, похоже, вознамерился сделать.

– Уф! – проворчала она, слегка отодвигаясь. – Если вы собираетесь убить меня, Бессетт, просто перекиньте через перила и покончим с этим.

– Не искушайте меня, – огрызнулся он.

Необъяснимым образом и по непонятной причине он не мог не смотреть вниз. С этой точки были хорошо видны выпуклости ее совершенной груди, а он, да поможет ему Бог, не был ангелом.

Мисс де Роуэн выпрямилась, в глазах ее мелькнуло раздражение.

– Милорд, я что, смущаю вас? – улыбнулась она, подтягивая верх сорочки. – Я не привыкла к демонстрации груди, если только она не в корсете бального платья.

– А это, – тихо сказал он, – бывает не очень часто.

Ее лицо покрылось пятнами.

– Прошу прощения, – сказал он. – Но вы сами выбрали эту одежду, мисс де Роуэн. А я в конце концов просто обыкновенный мужчина.

– Обыкновенный? – презрительно фыркнула она. – Не думаю, что здесь есть хоть кто-нибудь обыкновенный.

– Поверьте мне, моя дорогая, когда дело доходит до привлекательной женщины, все мужчины одинаковы. – Он протянул к ней руку, стараясь быть более покладистым. – Это еще одна причина, почему я боюсь за вас.

– По-вашему, мне угрожает опасность в этом доме? – Ее голос был резким.

– Пострадать может только ваша репутация, – ответил он. – Здесь никто не причинит вам вреда, мисс де Роуэн. Вы можете доверить свою жизнь всем и каждому из нас, включая, естественно, и меня, несмотря на мои дерзкие шарящие глаза.

С очевидной неохотой она вложила свою руку в его.

– А теперь о вашем отце, – сказал он твердым голосом. – Полагаю, вы собираетесь открыть мне, кто он.

– Неужели? – На мгновение она прикусила губу. – Он мелкий эльзасский дворянин. Виконт де Венденхайм-Селеста.

Внимательно взглянув в эти шоколадно-карие глаза, Джефф решил настоять на своем.

– А поподробнее? Ну же, мисс де Роуэн. Держу пари, вы родились и выросли в Лондоне. Может быть, я и распутный грубиян, но я всегда чувствую, когда мне что-то недоговаривают.

Наконец она отвела взгляд.

– Давным-давно его звали Максом де Роуэн. Или просто Венденхайм. Он… связан с министерством внутренних дел. Вроде бы.

Отлично. Хватит нежностей! Джефф, с трудом сдержав ругательство, повернулся и потащил ее вверх по следующему лестничному маршу.

Де Венденхайм! Ничего себе! Рэнс, должно быть, помешался. Этот поганец из «Кроникл» окончательно свел его с ума.

Джефф ничего не знал о титуле де Венденхайма, но в душе сознавал, что это не тот парень, которого стоит восстанавливать против себя. И он не был вроде бы связан с министерством внутренних дел. Он сам был министерством внутренних дел – или, точнее, жестокостью, стоящей за ним. Политически он был неприкосновенным – неизбранным, беспартийным и более или менее неофициальным – последним серым кардиналом.

Как черная кошка с девятью жизнями, худой горбоносый человек пережил один политический переворот за другим, создание столичной полиции, беспорядки, связанные с Реформой избирательной системы в Англии, кровавую работу лондонских Берков[2]2
  Группа, убивающая людей для продажи их тел анатомам, действовавшая в Лондоне в 1831 г. Они подражали Уильяму Хейлу и Уильяму Берку, владельцам эдинбургского пансиона, которые убивали своих постояльцев, а затем их тела продавали анатому Роберту Ноксу.


[Закрыть] и всех секретарей министерства.

А теперь его дочь обучена как Хранитель? И по-видимому, без его благословения!

Боже ты мой!

– Поторопитесь! – сказал он грубо. – Сейчас мы найдем вам одежду.

– Прекрасная мысль, учитывая жуткий сквозняк! – отрезала она. – Не можете позволить себе больше угля? Я-то думала, что вы все богатые. У меня голые ноги, а моей заднице не было так холодно с зимы…

– Мисс де Роуэн, – удалось вставить слово Джеффу. – Меньше всего меня интересует состояние вашей задницы.

Лжец, лжец, лжец.

– О, я просто убита, милорд, – сказала она насмешливо. – Конечно, согласно церемониалу, я должна была быть полностью обнаженной, но даже мне не хватило наглости сделать это.

– Судя по всему, мы все должны быть благодарны крошечному кусочку здравого смысла, – сказал Джефф сквозь зубы. Он действительно так считал, поскольку ему не хотелось бы сохранять в голове образ полностью обнаженной Анаис де Роуэн.

И все же этот образ уже не давал ему покоя. Представляя и вызывая в воображении эти невероятно длинные ноги, он задавался вопросом, смогли бы они…

Стоп. Его не должна волновать длина ее ног. Он должен избавиться от нее.

Слава Богу, они добрались до верхнего этажа дома, где Белкади держал частные апартаменты. Джефф дважды постучал тыльной стороной одной руки, а другой все еще придерживал эту строптивую чертовку. Потребовалась вся его вежливость англичанина, которая удержала его от того, чтобы, как только дверь распахнется, не впихнуть ее внутрь и не броситься бежать. А его шотландская кровь хотела привязать ей камень на шею и бросить в Темзу.

Дверь открыла София, ее широко расставленные карие глаза скользнули по ним.

– Милорд! – сказала она, вздрогнув. – Где Самир?

– Ваш брат все еще в Храме, – ответил Джефф, втаскивая мисс де Роуэн внутрь.

– Конечно. – София опустила взгляд. – Кто она?

– Помощник! – отрезала мисс де Роуэн. – И у меня есть имя.

София залилась краской и отвернулась.

– Я поставлю чайник.

Пленница Джеффа сразу же раскаялась.

– Прошу прощения, – сказала мисс де Роуэн. – Я виновата.

– Ну что ж, – невозмутимо ответила София, сложив руки. – Извините. Я скоро вернусь.

– Я – Анаис, – сказала девушка, протягивая руку. – Анаис де Роуэн. Простите меня, пожалуйста. Меня волокли по ступенькам, и это, к сожалению, пагубно отразилось на моих манерах. Знаете, я с удовольствием выпила бы чашечку чая. Между прочим, у меня есть одежда, лорд Бессетт. Я не разгуливала по улицам голой. А вы ведь лорд Бессетт, не так ли? Вы забыли представиться перед тем, как потащить меня по лестнице из Храма.

– Где вы оставили одежду? – спросил он, игнорируя остальную часть обличительной речи.

Ее глаза с раздражением расширились.

– В маленькой комнате на первом этаже, – сказала она. – Я вошла через сады.

Джефф сразу же потянулся к шнурку колокольчика, но затем осознал глупость этого движения.

– Сядьте и молчите, – приказал он. – Я заберу вашу одежду. И будьте подобрее к Софии. Когда эта ужасная ночь закончится, возможно, она будет вашим единственным другом здесь.

Глава третья

Умная воюющая сторона навязывает свою волю противнику, но не позволяет, чтобы ей была навязана воля противника.

Суньцзы. Искусство войны

Анаис, рассеянно растирая затекшие запястья, наблюдала за тем, как уходит ее похититель. Лорд Бессетт оказался высокомерным и упрямым. А чего она ожидала? Красивые и богатые аристократы редко бывают иными. По-видимому, тот факт, что он был одним из членов Братства, не обязательно делал его образцом смирения или гуманности.

А она, ну, она выглядела идиоткой в своей растерзанной сорочке, поверх которой была накинута колючая противная готическая ряса. Грубая шерстяная ткань волочилась по полу, ее можно было дважды обернуть вокруг нее, но тем не менее Анаис знала, что должна быть признательна и за нее.

Со вздохом, переживая из-за своего унижения, Анаис упала в глубокое, удобное кресло, в которое Бессетт почти толкнул ее. Конечно, она чувствовала себя оскорбленной. Все прошло именно так ужасно, как предупреждал ее кузен Джованни.

Но теперь Джованни Витторио мертв. И прабабушка умерла. Все, кто смог убедить Анаис заниматься этим странным и таинственным делом, ушли за своей великой наградой, оставив ее в одиночку переживать самое трудное.

Не то чтобы Витторио никогда не считал, что обучение Анаис было неблагоразумным. Конечно, он никогда такого не говорил. И уделял ей все свое внимание. Но с годами, когда их взаимная привязанность усилилась, Анаис начала ощущать его беспокойство. Однажды – после того как ублюдок Рафаэль разбил ее сердце – Витторио даже мягко предположил, что, возможно, Анаис стоит предпочесть другую жизнь. Обычную, светскую. Для самого Дара нет места в современном мире.

Но даже с разбитым сердцем она хотела – нет, была обязана – почитать память своей прабабушки. Так что они действовали без плана – Анаис делала все возможное, чтобы изучить то, что от нее требовалось, а кузен, который был намного ее старше, копил свои невысказанные сомнения. И вот теперь ей показалось, что у этих сомнений были основания. Анаис почувствовала, что пытается сдержать слезы.

Она приказала себе успокоиться. Ощущение безнадежности больше не будет доставлять ей мучения, она просто не допустит этого. Прабабушка София всегда говорила, что отчаяние – это эмоция для слабонервных, полезная только для девиц, упивающихся страданиями, и служащая для вдохновения поэтов.

И все же Анаис на мгновение устало прикрыла глаза и сделала несколько глубоких прерывистых вдохов. Но это сразу же напомнило ей о высокомерном лорде Бессетте, ибо запах, исходящий от тяжелой шерстяной рясы, который она вдохнула, был несомненно его, и он окутал ее как теплое, странно успокаивающее облако.

Это – ряса, в которую он любезно завернул ее, напомнила себе Анаис. Да, наверняка он упрям и шовинистичен. Возможно, он слишком часто окидывал ее дерзким и обжигающим взглядом. И нет никаких сомнений, что в его воображении ее грудь была обнажена. Но его беспокойство было по крайней мере искренним.

Он был достаточно красив, и, глядя на него, девушки могли падать в обморок, если только они обладали таким сценическим искусством и умели манерничать. Анаис не умела. Она имела зуб на красивых мужчин и была убеждена в том, что все они без исключения знают о своей неотразимой внешности и постоянно пользуются ею. Однако ее здравый смысл не мог не отметить чистые и жесткие линии его лица и красивый подбородок, словно вырезанный из мрамора.

Его глаза холодно блестели под темными прямыми бровями, нос был орлиный и чуть с горбинкой. Лишь пышный, жаждущий наслаждений рот спасал Бессетта от чрезмерной мужественности. Тем не менее на его лице не было морщинок от улыбок, которые могли бы указать на то, что он часто смеется. У Анаис сложилось странное впечатление, что этот человек вообще лишен чувства юмора.

Возможно, мужчине, который так соблазнительно выглядит, и не нужно чувство юмора. Она снова вдохнула запах мужской кожи и аромат цитруса. Он недавно побрился, не прошло и двух часов, предположила она, а это значит, что он бреется два раза в день. Очевидно, он очень гордится своей внешностью, этот постоянно прихорашивающийся павлин.

На самом деле это было несправедливо. А злость, как нередко говорил Джованни, была ниже ее достоинства.

По правде говоря, создавалось впечатление, что лорд Бессетт все-таки мало заботился о своей внешности. Он двигался, как какое-то существо из джунглей, инстинктивно элегантное и спокойное, словно он владел миром, почти не вспоминая о нем.

Анаис знала, что тщеславных, эгоцентричных мужчин легко понять и ими нетрудно манипулировать. И внезапно ее осенило, что с Бессеттом, возможно, будет не так уж и просто. Было слишком самонадеянно предполагать, что с ним она сможет добиться своего.

Но был ли у нее выбор? Он здесь лидер. Джованни так и сказал ей на самом раннем этапе обучения. Он действительно был глубоко благодарен Бессетту за его усилия по восстановлению Братства и за то, что он разместил центр организации в Лондоне – здесь, в этом доме, в так называемом Обществе Сент-Джеймс. И, судя по роскоши, которая была видна во всем, потратил на это достаточно много денег.

Слабый звук заставил ее встрепенуться. Анаис выпрямилась и увидела, что красивая темноволосая женщина вернулась с подносом, на котором стоял чайный сервиз.

Молча поставив его на стол и сделав легкое подобие реверанса, она собралась уйти.

Анаис нашла слегка забавным, что такое прекрасное, королевское существо приседает перед ней в реверансе.

– Я сожалею, – сказала она. – Я была с вами недопустимо груба, мисс…

Наконец женщина подняла глаза, чтобы встретить взгляд Анаис. В ее взгляде не было ничего почтительного.

– Белкади, – тихо ответила она. – Мисс Белкади.

– И вы живете здесь? – спросила Анаис. – В этом доме?

– С моим братом Самиром, – ответила та.

– Странно, что они это вам позволили, – угрюмо заметила Анаис. – Из-за моего появления здесь было много суеты и вздора.

Мисс Белкади скользнула взглядом по полураздетой Анаис, но ничего не сказала по этому поводу.

– Мой брат – дворецкий, – холодно ответила она. – Я веду счета и руковожу небольшим штатом женщин.

Как домоправительница, подумала Анаис.

Вот только эта женщина была похожа на домоправительницу, как королева Виктория на уличного торговца фруктами. Мисс Белкади, с подобранными наверх каштановыми волосами, была одета просто, в темно-серое платье из мериносовой шерсти. И все же, несмотря на всю ее серьезность, казалась, что она не намного старше Анаис.

– Не хотите ли присесть, мисс Белкади? – выпалила она. – Я знаю, что мне не хватает манер, но сейчас я бы не отказалась поболтать с приятным человеком.

Каким-то образом Анаис почувствовала, что ее враждебно настроенная хозяйка окажется слишком снисходительной, чтобы отказать.

– Хорошо, – ответила она и села, аккуратно подобрав юбки под себя. – Мне разлить чай?

Анаис улыбнулась.

– Какой милый акцент, – сказала она. – Вы француженка?

Взгляд мисс Белкади на мгновение метнулся вверх.

– Отчасти, – сказала она. – Вам положить сахар?

– Нет, ничего не нужно. Спасибо.

Чай был горячим и очень крепким. Удивительно, Анаис показалось, что он бодрит и тонизирует. Несмотря на все ее смелые слова, сегодняшняя церемония сильно на нее подействовала, и в глубине души она радовалась, что все закончено.

Только вот все ли?

Анаис потерпела неудачу, но не считала себя побежденной. Сколько раз прабабушка София предупреждала, что у нее будет непростая жизнь? В этом Братстве веками не было женщин, возможно, с тех самых пор, как вымерли великие кельтские жрицы.

Как только пройдет сегодняшний шок, Анаис надо будет просто попытаться убедить членов Братства в Лондоне принять ее. Или вернуться в Тоскану, подумала она, и обратиться к знакомым кузена Джованни. У семьи Витторио их много. Однако, как и большая часть Европы, Тоскана становилась все более нестабильной, а что касается Дара – ну что ж, значит, там не осталось никого, кто бы нуждался в ней. Те немногие, о ком было известно, были отправлены за границу, к родственникам, другим Хранителям по всему континенту, где еще можно было укрыться от политической нестабильности.

Мисс Белкади кашлянула, возвращая Анаис в действительность и к ее обязанностям в качестве гостьи.

– Какой крепкий чай, – заметила Анаис. – Он какой-то особенный?

– Это черный чай из Ассама, – сказала хозяйка, – города у подножия Гималаев. Его прислали лорду Рутвейну.

– Ах, Рутвейн, – задумчиво сказала Анаис. – Я видела его сегодня вечером. Что он собой представляет?

Мисс Белкади сразу же отвела взгляд.

– Он – джентльмен.

– И он… индус? – нажала на нее Анаис, которая никогда легко не сдавалась.

Мисс Белкади заметно напряглась.

– Я считаю, что он христианин, – сказала она – но не в моем положении задавать подобные вопросы.

– Нет, я имела в виду, он…

Анаис остановилась и покачала головой. Не имеет значения, что она имела в виду.

– Я еще раз прошу прощения, мисс Белкади, – сказала она. – Обычно я не бываю такой несносной. Меня оправдывает только тяжелая ночь.

Наконец-то во взгляде мисс Белкади мелькнуло любопытство.

– Я вам сочувствую, – тихо сказала она.

Анаис посмотрела вниз на свой странный наряд.

– И я полагаю, у вас возникли вопросы…

Мисс Белкади сидела спокойно, приподняв идеальную бровь.

– …по поводу моей одежды, – удалось закончить Анаис. – И что я здесь делаю.

Выражение лица мисс Белкади оставалось бесстрастным.

– Не в моем положении интересоваться подобными вещами.

Именно в этот момент в дверь быстро постучали – тук-тук! – и лорд Бессетт проскользнул внутрь.

Где-то по пути он раздобыл пиджак, что было довольно досадно, потому что он очень хорошо смотрелся без него. Он свернул ее одежду в аккуратный узелок и сунул его под мышку, почему-то оставив кружевную оборку одной из штанин панталон выглядывать снизу.

Внезапно ей захотелось рассмеяться. Однако лорд Бессетт и без того выглядел достаточно возмущенным. Вероятно, он не привык играть роль служанки леди.

– София, где мисс де Роуэн может одеться? – спросил он без предисловий.

Мисс Белкади махнула рукой в сторону одной из дверей, что выходила в небольшую гостиную.

– В моей спальне.

Бессетт бросил узелок на колени Анаис.

– Я вызвал свой экипаж, он отвезет вас на Генриетта-плейс, – сказал он. – Я могу прогуляться пешком, так что…

– Спасибо, но я не живу в Вестминстере, – вставила Анаис.

Лорд Бессетт странно посмотрел на нее.

Итак, он действительно знает, кто ее отец и даже где он живет. Она подозревала, что именно это повлияло на изменение в его манере поведения на лестнице.

– В любом случае, лорд Бессетт, мои родители сейчас за границей, – сказала она. – На своих виноградниках. А я живу на Уэллклоус-сквер.

При этих словах его глаза расширились.

– В Ист-Энде? – выпалил он. – Одна?

– Нет. Не одна. – Анаис сохраняла бесстрастное выражение лица, решив, что очень многому научилась у Софии Белкади. – И мой кучер ждет меня в пабе «Голубые столбы».

Странный блеск вновь возник в глазах лорда Бессетта, и Анаис вдруг стало интересно, какого они цвета. В искусственном освещении гостиной было трудно судить.

– Да, интересный вечер выдался, – сказал он наконец. – Но вам не стоит заходить одной в паб. Не в это время ночи.

Мисс Белкади переводила взгляд с одного на другую и обратно.

– Уже довольно поздно, – сказала она, грациозно поднимаясь из кресла. – Я пойду с мисс де Роуэн. Возможно вы, милорд, захотите присоединиться ко мне?

Казалось, Бессетт колеблется.

– Если ваш брат не будет против, то да. Спасибо.

– Мой брат не будет против, – ответила мисс Белкади. Она снова сложила руки вместе, и Анаис впервые увидела в этом жесте и силу, и упорство.

Бессетт обратил свой взгляд на Анаис.

– Ну, значит, решено, – более мягким тоном сказал он. – А теперь, мисс де Роуэн, поторопитесь, пожалуйста. Еще час, и на улицах появятся люди с повозками, полными овощей.

На следующее утро настроение в кафе Общества Сент-Джеймс было странным.

Лорд Рутвейн стоял около одного из широких стрельчатых окон, потирая рукой шею, уставившись на другую сторону улицы Сент-Джеймс, где был вход в частный клуб для самых отчаянных игроков из числа джентльменов.

Справа от Джеффа сидел лейтенант лорд Карран Александр, который выглядел так, как будто не спал.

Лорд Мэндерс отправился к буфету, словно собирался пополнить свою тарелку с завтраком, а затем оставил ее там, позабыв.

Даже мистер Сазерленд оставил свою чашку с кофе, и теперь напиток остывал на столе.

«Такое потрясение, – подумал Джефф, – и из-за одной маленькой женщины».

И конечно, Рэнс – причина всего этого разлада – не счел нужным появиться, будучи джентльменом, который редко встает до полудня, если только гарнизону не дан приказ идти на штурм или не открыт сезон охоты на куропаток.

Сазерленд резко откашлялся и предложил Рутвейну отойти от окна.

– Не думаю, что нам стоит еще ждать, Эйдриан, – сказал он. – Как Священник я здесь, чтобы быть третейским судьей, а не принимать решения. Оно – за вами, отцы-основатели.

Александр поднял взгляд на мистера Сазерленда.

– Разумеется, сэр, но разве могут быть какие-нибудь вопросы по поводу принятии в Братство этой женщины?

– Ты задал неправильный вопрос, старина, – неприятно скривил губы Рутвейн, устраиваясь в кресле. – Нужно решить, отхлещем ли мы Рэнса по заднице за вчерашний обман или просто вышвырнем отсюда?

– Господа, давайте не будем спешить. – Сазерленд снял свои серебряные очки и задумчиво отложил их в сторону. Это был высокий человек с военной выправкой, который был выбран в качестве Священника за мудрость и характер. – Членство в Братстве – пожизненное. И все мы знаем это. Что касается так называемого Общества Сент-Джеймс, то в вашем уставе нет процедуры увольнения отца-основателя. И это было бы опрометчиво.

– Но, Сазерленд, вчерашняя ночь была за пределами дозволенного, – сказал лорд Мэндерс, отодвигая в сторону чашку с кофе. – Привести к нам женщину! Подумайте, что она видела? Представьте себе, какие сказки она может рассказывать? Как соотечественник Лейзонби и лояльный шотландец – я в ярости!

– У шотландцев нет никакого особого влияния в Братстве, милорд, – немного устало сказал Сазерленд. – Да, я признаю, что Дар набирает силу в этой стране. Но мы не должны судить о человеке по его расе.

– Кроме того, среди нас каждый день бывает женщина. – Джефф услышал, как произносит это вслух. – Вы забыли, что под нашей крышей живет София Белкади.

– Мисс Белкади имеет дело только со штатом прислуги, – возразил Мэндерс. – Никто из нас не видит ее. Она редко говорит, и, конечно, не с мужчинами. И совершенно не в курсе того, что здесь происходит.

Джефф был готов биться об заклад, что сестра Белкади знает о том, что происходит в Обществе Сент-Джеймс гораздо лучше, чем половина ее членов, но, поразмыслив, решил скрыть это соображение.

– Все это не важно, она – сестра Белкади, и ей можно доверять, – продолжил Александр. – Но что касается этой женщины, де Роуэн, полагаю что это просто одна из дурацких шуток Рэнса.

– Хотелось бы мне, господа, чтобы все было так просто.

Джефф обернулся и увидел, что Священник потирает переносицу.

– Сазерленд, что вы имеете в виду? – потребовал Рутвейн.

Священник устало вздохнул.

– Я не спал всю ночь, читая записи, которые Рэнс дал мне, – сказал он. – Они действительно довольно… необычные.

– Необычные? – повторил Джефф. – В каком смысле?

Сазерленд кивнул в его сторону.

– Об этом чуть позже, – сказал он. – Сначала позвольте мне добавить, что в бумагах я также нашел адресованное мне письмо, которое Джованни Витторио написал перед смертью. Я думаю, Рэнс не передал его мне потому, что оно могло бы преждевременно раскрыть его сюрприз. А может быть, Рэнс пропустил его или решил, что это всего лишь предсмертное письмо старому другу.

Александр потемнел, как грозовая туча.

– При всем уважении, сэр, мне кажется, вы собираетесь найти какой-то повод для оправдания поведения Лейзонби прошлой ночью.

– Или рассказать нам то, что нам не обязательно знать, – проворчал Рутвейн.

Джефф тоже почувствовал ветер перемен – он уловил его еще прошлой ночью в апартаментах Белкади. Мисс де Роуэн была слишком невозмутимой. Не побежденной, скорее… смирившейся. Да, она потеряла самообладание один или два раза, но ему показалось, что в целом она готова к сражению, и это был ее первый залп.

– И что же говорится в письме Витторио? – Голос Джеффа прозвучал гораздо спокойнее, чем он себя чувствовал.

– Что девушка – правнучка его старшей кузины, провидицы по имени София Кастелли, – ответил Священник. – Семья имела глубокие корни в Братстве задолго до того, как появились письменные записи.

– Она обладала Даром? – спросил Рутвейн.

Сазерленд кивнул.

– В некоторой степени, – ответил он. – Но у нее был довольно необычный посредник – карты Таро.

– Вот как? – хмыкнул лорд Мэндерс. – Что за цыганская чушь!

Но Рутвейн покачал головой.

– Дар может проявляться в необычных областях, – напомнил он раздраженно. – Часто в тех, которые связаны с культурой его обладателя. В Индии моя сестра была сведуща в мудрости астрологии и хиромантии. Но если вы спросите ее, является ли она мистиком, как наша мать, она рассмеется над вами.

– Леди Аниша считает, что это скорее навык, а не Дар, – вставил Бессетт. – И в какой-то степени, может быть, так оно и есть.

– Все возможно, – согласился Рутвейн.

– И так же, как и ее брат, – добавил Джефф, – она отказывается позволить нашему Ученому, доктору фон Альтгаузену исследовать ее способности в лаборатории.

– Выкинь это из головы, Бессетт, – предупредил Рутвейн.

Джефф улыбнулся:

– Хорошо, итак, кузина Витторио умела читать карты. – Он повернулся к Священнику. – Но, как я упоминал ранее, мисс де Роуэн призналась мне, кто ее отец. Как же семья оказалась здесь?

– Кастелли занимались торговлей вином по всей Европе – сказал Сазерленд, задумчиво поглаживая свою бороду с проседью. – Дочь Софии вышла замуж за француза с обширными виноградниками в Эльзасе и Каталонии, но он умер после Революции. Чтобы спастись от Наполеона, старая госпожа Кастелли переместила семейный бизнес по оптовой торговле в Лондон. Она была жесткая как гвоздь и держала семью в железном кулаке.

– Кастелли, – задумчиво произнес Александр, припоминая. – Да, я видел их фургоны, стоящие перед «Берри бразерс», старейшей виноторговой компанией. И у них есть еще склады в Ист-Энде.

Сазерленд кивнул.

– Внук госпожи Кастелли ненавидел семейный бизнес и ушел работать в полицию, что было, по мнению старухи, ниже его достоинства. И я разделяю ее точку зрения. Это послужило причиной многих споров в семье. Но затем он женился на вдове из Глостершира, сестре графа Трейхерн.