Текст книги "Невеста в алом"

– А затем что? – спросил Бессетт. – Забудьте про предложение Лейзонби, нельзя просто похитить ребенка у его матери. Даже мы не настолько бессердечны.

– Убедите мать. – Внезапно голос француза стал гладким, как шелк. – Окажите ей поддержку. Напомните ей об Англии и о счастливой жизни, которую она могла бы вести здесь. Намекните, что можно помирить ее с семьей. Если же ничего не поможет – если она уже всецело во власти Лезанна, – похищайте их обеих.

– Похитить их обеих? – эхом отозвался Сазерленд.

Дюпон наклонился через стол.

– Мой частный клипер, вооруженный командой хороших, сильных мужчин, уже идет на всех парусах, чтобы бросить якорь в Рамсгейте. Он доставит вас в Остенд в полной секретности и будет ожидать вас там.

– Это безумие, – сказал Бессетт. – Кроме того, если Лезанн собирается жениться на этой женщине – и если он такой коварный, как вы говорите, – то он не позволит никому из нас дружить с ней.

– Никому из вас, – устало сказал француз. – Возможно, вашей жене?

– Но ни один из нас не женат, – запротестовал Бессетт.

– Боже мой, да какое это имеет значение? Все, что нам нужно, – это женщина, которой она сможет доверять.

– Совершенно исключено, – сказал Рутвейн. – Сестра Бессетта всего лишь ребенок. Моя едва ли сможет сойти за англичанку, и у нее двое маленьких детей. Лейзонби – солдат и не обладает хитростью для подобной миссии. Мы используем его только в тех случаях, когда нам необходимо заставить кого-то подчиниться.

– Может быть, наймем актрису? – вставил словечко мистер Сазерленд. – Или пригласим Мэгги Слоун? Она ведь… ну, скажем, деловая женщина, не так ли?

Бессетт и Рутвейн обменялись взглядами.

– Доверим священнику нанять птицу высокого полета, – иронично заметил Бессетт. – Но иногда мы действительно пользуемся услугами Мэгги.

– Да, не сомневаюсь, что именно так и происходит всякий раз, когда Куотермэн спит с ней, – язвительно заметил Рутвейн.

– Проклятие, Эйдриан, так оно и есть. – Бессетт сверкнул усмешкой. – Хотя Нед Куотермэн не заслуживает этого, даже если он действительно управляет игорным домом. И он не одолжит нам Мэгги. Ну да, нужен кто-то, как Мэгги… Насколько трудно заполучить такую женщину?

– На свете нет ничего невозможного. – Дюпон с облегчением сунул свою большую лапу во внутренний карман пиджака и достал толстую пачку бумаги. – Здесь, братья мои, вся информация, которая вам потребуется. Адрес дома. Список слуг. Детали истории, которую мы распространили. Полные досье на Лезанна и на мадам Моро. Даже эскизы.

Бессетт взял пачку и начал перебирать бумаги, Рутвейн и Сазерленд заглядывали через его плечо. Да, все тщательно подготовлено, воздал он должное Хранителям в Париже.

– «Искусство и архитектура Бельгии»? – пробормотал он, читая вслух. – Цель англичанина, приехавшего в Брюссель, будет заключаться якобы в этом?

Француз пожал плечами.

– А чем еще могут заниматься английские дилетанты? – сказал он. – Политикой? Это было бы слишком сложно… и звучит слишком угрожающе. Бизнесом? Вот еще, слишком буржуазно для Лезанна. Но подумайте, что может быть безобиднее богатого, скучающего аристократа, который приехал осмотреть достопримечательности и сделать несколько милых эскизов, а?

– Похоже, это работа для тебя, старина. – Рутвейн посмотрел на Бессетта с подобием улыбки. – Бессетт – наш местный архитектор, Дюпон. Он действительно путешествовал по Италии, Франции и Северной Африке, делая симпатичные эскизы, а затем строил здания.

Сазерленд потер подбородок.

– Кажется, что эта работа действительно для тебя, Джефф, – задумчиво сказал священник. – Как только мы все прочтем, поставим это на голосование.

– Вам нужно подготовиться к церемонии инициации, – напомнил ему Рутвейн. – Передайте бумаги мне. Сегодня вечером я их прочту.

Бессетт отодвинул свой стул со смешанными чувствами. Он не знал Брюссель достаточно хорошо, но подумал, что, возможно, время, проведенное вдали от Лондона, пойдет ему на пользу. В последнее время он страдал от обостренного чувства беспокойства и все чаще ощущал ностальгию по своей старой профессии. А по правде говоря, по своей прежней жизни.

Были другие времена, не так уж много лет назад, – до смерти его брата, которая все изменила, – когда Бессетт вынужден был зарабатывать себе на жизнь. Теперь же он редко занимался настоящим делом, жил доходами со своей земли и часто горькими плодами труда других людей. Хотя он знал о Братстве с детства – изучал его цели и принципы буквально на коленях своей бабушки, – до трагической смерти Элвина он полностью не посвящал себя его благородным целям.

Может быть, он уже и сам превратился в богатого, скучающего аристократа?

О Боже! Осознавать это было слишком неприятно.

Но чем бы ни было то, что мучило его, Сазерленд предлагал способ на время отвлечься от грустных мыслей, заняться делом. Назначение в Брюсселе предоставляло возможность принести пользу Братству – обществу – и хотя бы на какое-то время избавиться от кабальной роли лорда Бессетта. Шанс снова ненадолго стать старым Джеффом Арчардом.

Рутвейн взглянул на свои золотые часы.

– Боюсь, джентльмены, я должен вас покинуть, – сказал он. – Леди Аниша ждет меня домой к обеду.

– И мы не должны заставлять ждать твою сестру. – Бессетт положил руки на стол с видом человека, принявшего решение. – Итак, Дюпон, у нас есть ваши инструкции. Если у нас возникнут какие-нибудь вопросы, мы отправим в Париж человека, используя тот же пароль, что и сегодня.

– Тогда я прошу вас не тратить впустую время, – посоветовал Дюпон. – «Джоли Мэри» будет неделю стоять на якоре в гавани Рамсгейта. Я призываю вас как можно быстрее воспользоваться им.

– Конечно, конечно! – Сазерленд выдавил любезную улыбку. – Итак, джентльмены, боюсь, я вынужден вас покинуть. Мы скоро будем инициировать нового помощника, месье Дюпон. Если вы захотите остаться здесь на несколько дней, я могу одолжить вам рясу.

Но француз покачал головой и поднялся, чтобы уйти.

– Мерси, но сейчас я отправлюсь в Сент-Кэтрин, чтобы встретиться с другом, а оттуда в Гавр. – Затем он повернулся и снова протянул Бессетту свою огромную лапу. – Счастливого пути, лорд Бессетт, – добавил он. – И удачи.

– Спасибо, – спокойно ответил Джефф. Затем, поддавшись импульсу, он слегка приобнял его за плечи. – Идемте, Дюпон. Здешние улицы не самые безопасные. Я провожу вас до доков.

На что француз, продемонстрировав одну из своих беспощадных, уродливых улыбок, невозмутимо ответил:

– Благодарю вас, брат мой. Если вы думаете, что одного моего вида недостаточно, чтобы отпугнуть ваших английских разбойников…

Мария Витторио добралась до доков после наступления темноты в чудовищно старом дилижансе, на крыше которого могла бы разместиться целая половина батальона. Увы, у нее не было половины батальона для ее путешествия в преисподнюю Лондона; только лакей и кучер, почти такие же древние, как она. За столько лет вместе они, подобно старым ботинкам, стали изношенными и удобными, а синьора Витторио было известна подозрительностью к любым переменам.

Дилижанс, покачнувшись и тихо звякнув, остановился около переулка Найтингейл-лейн. На улице были слышны какие-то крики, затем лакей Патнэм медленно спустился и бросился открывать дверь кареты.

– Они говорят, что «Сара Джейн» разгружается со стороны Берр-стрит, мэм, – сказал он скрипучим голосом. – Мы почти опустились до улицы короля Георга, но поворот заполнен подводами, пробиться трудно.

Синьора Витторио устало приподнялась с длинной скамьи.

– Вернись к верхней части переулка и жди там. Я возьму носильщика.

– Да, мэм. – Лакей потеребил свою челку. – А вы уверены? Сегодня холодный вечер, и надвигается туман.

– Иди, иди, – сказала она, махнув рукой в перчатке. – Мои колени болят не так сильно, как твои.

Патнэм, поддержав синьору Витторио за локоть, помог ей подняться на ее короткие, крепкие ноги. Когда дилижанс удалился прочь, старуха встала на одной стороне тротуара, всего в нескольких шагах от улицы короля Георга, пытаясь разобраться в суете и криках, которые доносились из освещенного двора.

Когда же она решила войти в паб, из двери вывалился маленький жилистый человек в потрепанном зеленом пальто и в темноте чуть не сбил ее с ног. У него была заплетающаяся походка, и в следующий миг он насмешливо попросил у нее прощения. Его дыхание сильно отдавало вонючим джином.

Проходя мимо него, синьора Витторио задрала нос как можно выше и инстинктивно поднесла руку к своему жемчугу на шее. Она все еще ощущала на себе его обжигающий взгляд.

– Эй, ты, жирная сука! – крикнул он ей вслед.

Синьора Витторио не оглянулась.

Она прошла сквозь кишащую толпу людей и лошадей в Сент-Кэтрин и увидела, что «Сара Джейн» действительно пришвартовалась в восточной бухте. И на ней был срочный груз. Несмотря на поздний час, было отгружено огромное количество ящиков, мешков и бочек, которые распределялись по разным докам, где их опять опутывали цепями и крюками и поднимали еще выше, прямо в современные складские помещения.

При виде всего этого синьора Витторио задрала нос еще выше. Она выросла в пышной красоте тосканских виноградников, но так и не смогла привыкнуть к этим мрачным, многолюдным докам, тавернам, складам и портовым грузчикам, которые встречались в них. От одного только запаха Темзы у нее сводило живот.

В какие-то дни ей казалось ошибочным присоединиться к семье, имеющей цель зарабатывать на жизнь землей и водой; на некоторых ящиках, вообще-то на большинстве из них, стоял знак Кастелли – большая аккуратная буква К, выжженная на дереве, а над ней венок из виноградных листьев. Едва взглянув на ящики, синьора Витторио поняла, что этот груз был особенным.

Это была последняя партия вина, на котором строилось благосостояние семьи Кастелли. И несмотря на то что последние сорок лет компания вкладывала капитал в различные предприятия, этот древний напиток, воспеваемый поэтами и богами, по-прежнему распределялся по международным складам Кастелли прямо из доков в Ливорно и перевозился в специальных ящиках только на судах, зафрахтованных Кастелли.

В этот момент ее молодая кузина прокричала ей:

– Мария, Мария, сюда!

Анаис стояла на баке, размахивая руками, как безумная.

Синьора Витторио приподняла юбки и начала пробираться сквозь шум и суматоху, осторожно шурша вокруг ящиков, кранов и грязных мальчишек, ожидающих поручений или пытающихся кого-нибудь обчистить. Да, доки не могут похвастать здоровой атмосферой.

К тому времени, когда она добралась до своей молодой кузины, Анаис с кожаным фолиантом под мышкой уже стояла на причале рядом с растущей кучей багажа.

– Мария! – закричала она и бросилась ей на шею.

Синьора Витторио расцеловала ее в обе щеки.

– С возвращением домой, дорогая!

– Спасибо, что спустилась сюда, – сказала Анаис. – Не хотелось бы нанимать кеб в это время суток, а у меня слишком много багажа, чтобы идти пешком.

– Это не обсуждается! – сказала синьора Витторио. – А «Сара Джейн»? Ты же не проделала весь этот путь на корабле? Ты же не настолько глупая, чтобы поступать так…

– Да? – Анаис рассмеялась и поцеловала ее снова. – В таком случае насколько я глупая?

Синьора отступила назад и только развела руками. Анаис снова рассмеялась и провела рукой по платью.

– Я пересекла Францию на поезде. Но в Гавре встретилась с капитаном Кларком, потому что поклялась Трамбуллу, что посмотрю на разгрузку партии. Ты же знаешь, что она – драгоценная и уже продана.

– Этим должен заниматься твой брат Арман, – сварливо возразила синьора Витторио. – Вместо этого он ищет себе новую любовницу на какой-нибудь загородной вечеринке.

Анаис пожала плечами.

– В любом случае нужно же было каким-то образом пересечь канал, – сказала она, вытянув шею, чтобы осмотреться. – А еще растрясти жирок, ведь я нигде не была после поездки в Грейвсенд.[1]1
  Город в Юго-Восточной Англии.


[Закрыть]

– И все-таки ты поступила неосмотрительно, – мягко пожурила ее синьора. – Что бы сказала твоя мать? Кэтрин – утонченная леди. И что там у тебя под мышкой?

Анаис извлекла фолиант.

– Документы для Трамбулла из офиса в Ливорно, – сказала она. – Письма, накладные, запоздалые счета от нескольких обанкротившихся виноторговцев в Париже. – Она сделала паузу и огляделась. – А где экипаж? У тебя есть ключ от офиса? Я хочу оставить документы там.

– У меня, конечно, есть ключ, – нехотя сказала синьора Витторио. – Но Берр-стрит была заблокирована. Я отослала экипаж назад по кругу, чтобы погрузить твой багаж.

– Хорошо, я прогуляюсь. – Анаис взяла кожаный чемоданчик с самого верха багажной кучи и засунула фолиант внутрь.

– Одна ты не пойдешь, – сказала синьора Витторио.

– Пустяки, – улыбнулась Анаис. – Хотя ладно, составь мне компанию. Завтра Кларк пришлет чемоданы на Уэллклоус-сквер. Патнэм сможет справиться с тремя маленькими сумками?

Отдав несколько быстрых распоряжений, синьора Витторио договорилась о том, чтобы багаж был доставлен с территории доков к их экипажу. Анаис все еще держала чемодан, когда мимо них прошли двое больших беседующих мужчин, которые пробирались к «Саре Джейн».

Анаис повернулась, глядя им вслед.

– Боже, это самый уродливый француз, которого я когда-либо видела.

– Ты права, – сухо сказала синьора, – но другой – высокий, красивый мужчина.

– Правда? – Анаис повернулась, но не увидела ничего, кроме спин. – Я не успела его разглядеть.

– А жаль, – сказала синьора низким голосом. – А я видела его. Я, конечно, стара, дорогая, но еще жива.

Анаис рассмеялась.

– Ах, но я же запомнила урок, Мария, не так ли? Касающийся красивых, любящих порисоваться мужчин? Я даже больше не смотрю на таких.

При этих словах у Марии вытянулось лицо, а из глаз пропали хитрые искорки.

Анаис снова рассмеялась.

– Ой, Мария, не надо! – умоляла она. – Был бы жив Джованни, ему было бы стыдно видеть твое вытянутое лицо. Лучше поспешим. Я хочу домой.

Взявшись за руки и треща как сороки, они пошли в быстром темпе, огибая оставшиеся ящики и бочки, и вскоре вышли с задворок Сент-Кэтрин на улицы восточного Лондона.

Эта территория была знакома им обеим, но они редко оказывались здесь ночью. Тем не менее, когда пропала суета доков и опустилась темнота, женщины не стали особо волноваться – не весь лунный свет был скрыт туманом, и к тому же Мария знала, что Анаис всегда подготовлена к посещению Ист-Энда или Вест-Энда.

Вскоре они свернули в узкий переулок, который вел к боковому входу в офис Кастелли. Но едва они сделали с десяток шагов, как сзади них застучали чьи-то шаги. В одно мгновение все приняло неясные очертания. С громким «уф!» Мария стремительно рванулась вбок и ударила по соседней двери так громко, что задребезжал звонок.

– Вот тебе, высокомерная сука! – Кто-то набросился на старуху в мгновение ока.

– Нет, нет, перестаньте! – Анаис замахнулась чемоданом и ударила им по голове нападавшего.

Пошатнувшись, проклятый убийца пустился бежать, свернув в темный проход.

– Мой жемчуг! – Рука Марии схватилась за горло. – Жемчуг Софии!

Но Анаис уже убежала, отшвырнув в сторону чемодан.

– Стой, вор! – кричала она, двигаясь так быстро, что даже не обратила внимание на то, что позади нее на некотором расстоянии был кто-то еще.

Сделав дюжину длинных шагов, она поймала мужчину, схватила его за шиворот и прижала к фасаду магазина по изготовлению парусов. Он усиленно дрался, но она боролась умнее, найдя хорошее применение своим локтям и росту. Мгновение, и он оказался лицом к магазину, с одной рукой, заведенной назад, коленом она зажимала его яйца, а в ее руке был стилет.

– Брось жемчуг, – сказала она мрачно.

– Отвали, чертова амазонка! – прорычал побежденный мужчина.

Анаис провела лезвием по его горлу и почувствовала, как он задрожал.

– Брось жемчуг, – сказала она еще раз. – Или я пущу тебе кровь.

В темноте она скорее почувствовала, а не увидела, что его кулак разжался. Ожерелье упало, ударившись о тротуар, и две или три бусинки куда-то закатились.

– Твое имя, трусливый пес, – прошептала она, прижавшись губами к его уху.

– Не твое собачье дело, вот мое имя!

Он дернулся еще раз, и она придавила его коленом посильнее.

Мужчина вскрикнул и попытался дернуться, развернув теперь пустую руку. Она услышала мягкий щелчок выкидного ножа, а затем заметила на его лезвии слабый отблеск лунного света.

В долю секунды она усилила хватку и приготовилась к ответному удару. Но лезвие ножа так и не достигло плоти. Из темноты появилась длинная рука, которая схватила мужчину за запястье и выворачивала его до тех пор, пока тот не закричал.

Пораженная Анаис, должно быть, ослабила свой захват. Выкидной нож загремел по тротуару. Злодей упал, выскользнув из ее рук, и бросился в темноту.

– Проклятие! – произнесла она, глядя, как он удаляется.

– Вы не ранены, мэм? – Глубокий, мужественный голос раздался справа от нее.

Анаис развернулась на месте, все еще сжимая в руках стилет. Высокая, неуловимая, как тень, фигура отпрыгнула обратно и спряталась в темноте. Он вскинул вверх обе руки.

– Только пытаюсь помочь, – сказал он.

– Черт побери! – сказала она, злясь и на себя, и на него.

Мужчина опустил руки. В ночи наступила абсолютная тишина. Анаис почувствовала, что приступ гнева миновал и все чувства приходят в норму.

– Спасибо, – добавила она, – но он был в моих руках.

– Что у вас было бы, так это лезвие в бедре. Возможно, – спокойно поправился он. Она почувствовала, что его взгляд упал на яркий блеск ее стилета. – С другой стороны, вы, кажется, были хорошо подготовлены к неожиданному нападению.

– Одно лезвие к бедру, другое – к горлу, – холодно ответила она. – На ваш взгляд, кто из нас выжил бы, чтобы впоследствии рассказать об этом?

– М-да, – сказал он. – Вы бы прирезали его?

Анаис глубоко вздохнула. Она не могла разобрать лица мужчины, но ощущала его движения и его присутствие, а теплый, богатый аромат табачного дыма и дорогого одеколона дал ей понять, кем он был. Богатый человек. Такие, как он, редко встречаются на извилистых темных улицах города. А еще он был высоким, гораздо выше ее.

– Нет, не прирезала бы, – наконец ответила она. – Если бы только не была вынуждена.

– Слава Богу, беда миновала, – спокойно сказал мужчина.

Он был прав, поняла она. Он не спас ее от опасности. Он спас ее от себя. Она мало спала, устала до смерти за время путешествия и все еще ощущала тошноту после переправы. Здравый смысл, умение правильно разобраться в ситуациях, интуиция на время покинули ее.

– Спасибо, – сказала она.

В квартире над ними кто-то распахнул створки пошире и выставил лампу. Слабый свет добрался до них, и его было достаточно, чтобы незнакомец смог наклониться, достать жемчуг ее прабабки и вложить ожерелье в ее руку.

– Спасибо, сэр, – повторила она, сжимая в руке теплый и тяжелый жемчуг. – Вы такой смелый.

Но высокий человек больше не произнес ни слова. Вместо этого, находясь все еще в глубокой тени, он снял с головы цилиндр, сделал изящный поклон и скрылся в темноте.

Глава вторая

В сражении есть всего два метода нападения: прямой и косвенный; и все же комбинация этих двух методов приводит к бесконечному ряду маневров.

Суньцзы. Искусство войны

Одетый в строгое облачение Братства золотого креста, граф Бессетт стоял на каменной галерее, окружающей сводчатый храм Общества. Помещение внизу, заполненное мужчинами в коричневых рясах, возможно, выглядело бы как любая маленькая частная часовня, если бы не отсутствие скамей и почти монашеская скромность украшений. Действительно, освещенные мерцающими подсвечниками каменные стены и этажи казались столь же мрачными и серыми, как и балюстрада, каждый уровень которой был разбит чередующимися каменными арками, которые отбрасывали колеблющиеся тени над собранием.

Строгость храма было усилена тем фактом, что он был построен под землей, значительно ниже уровня улиц Лондона, даже ниже подвалов Общества Сент-Джеймс, ибо храм был вырыт под ними, а каменную кладку делали под покровом темноты. Лишь немногие из живущих людей знали о существовании этого подземного храма или самой секты. Слишком часто на протяжении веков в ходе изменений и перипетий религии, власти и политики Братство бывало практически полностью уничтоженным.

Но оно снова и упорно возрождалось. Теперь они жили в эпоху Просвещения, которое коснулось и мужчин. Ради защиты Братства они всегда старались быть на шаг впереди, и в результате Братство со временем стало весьма защищенной и очень тайной организацией.

Лорд Лейзонби, широко расставив руки на балюстраде и наклонившись вниз, разглядывал ходящую по кругу толпу, в то время как Бессетт оценивающе наблюдал за ним.

– А что ты сделал с парнем из «Кроникл»? – поинтересовался Бессетт.

– Заманил в переулок и потерял где-то в трущобах.

– Господи, он же мог там погибнуть, – сказал Бессетт. – Не понимаю, что ему от тебя нужно? Ты же не можешь быть интересен читающей публике, поскольку уже вышел из тюрьмы и полностью реабилитирован.

Устремив взгляд вдаль, Лейзонби беспокойно повел плечами.

– Я не знаю, – ответил он. – Такое ощущение, что в этом есть что-то личное. Кстати, что Рутвейн сказал тебе?

Это был странный вопрос. Но в последние время репортер из «Кроникл», который, казалось, задался целью преследовать по пятам нового графа Лейзонби, стал раздражать всех. Впрочем, нельзя отрицать, что пестрое прошлое Рэнса делало его уязвимым для сплетен и подозрений.

– Ну что ж, ты сам упомянул его имя. Между тобой и Рутвейном словно черная кошка пробежала, – сказал Бессетт.

Лейзонби мгновение помолчал.

– Просто я нечаянно обидел его сестру, – признался он. – Я бы предпочел больше не говорить об этом.

Взгляд Бессетта скользнул по растущей толпе.

– Итак, страсть леди Аниши к тебе поутихла, признайся? – наконец спросил он.

Лейзонби скептически посмотрел на него.

– Видишь ли, ее брат предупредил меня держаться от нее подальше. Но я ее обожаю. Не скрою, мы немного флиртуем. Но она мне почти как сестра.

Бессетт фыркнул.

– Что-то она совсем не похожа на сестру.

– Тогда и ухаживай за ней сам! – отрезал Лейзонби.

– Черт побери, а почему бы и нет? – усмехнулся Бессетт.

А действительно, не такая уж и плохая идея. Он снова и снова прокручивал ее в уме.

Леди Аниша Стаффорд был потрясающе красивой вдовой, чьи непокорные дети остро нуждались в отце. И если мужчина вынужден был бы до конца своих дней делить постель только с одной женщиной, то едва ли можно было найти кого-то лучше, чем Ниш.

– А почему бы и нет? – повторил Бессетт. – Ты действительно нисколько не претендуешь на эту даму?

Лейзонби, не глядя на него, махал рукой, как бы предоставляя приятелю карт-бланш.

Бессетт неловко откашлялся.

– Ты переживаешь из-за нового помощника?

Лорд Лейзонби дернул головой, и странная улыбка скривила уголок его рта.

– С чего бы это?

– В последние два дня ты кажешься не похожим на себя. – Бессетт слегка наклонил голову и изучающе посмотрел на своего старого друга. – Тебя что-то тревожит?

Лейзонби откинул голову назад и мягко рассмеялся.

– Не пытайся понять меня, Джефф, – ответил он.

– Странно, до сих пор ты не соглашался быть поручителем помощника, – размышлял Бессетт. – Мне казалось, что ты не принимаешь всерьез эту сторону Братства. Ты что, боишься, что новичок подведет тебя? Споткнется?

Лейзонби изогнул одну бровь.

– Да вовсе нет. В конце концов его готовил старый Витторио, а Сазерленд просто заставил меня стать поручителем.

– Была твоя очередь, Рэнс, – напомнил Бессетт.

– Да, теперь я это знаю. – Руки Лейзонби соскользнули с каменной балюстрады, и он выпрямился.

В этот момент прозвучал гонг, отдаваясь эхом от сводчатых стен. Плутовато подмигнув, Лейзонби набросил на голову капюшон.

– Вот и настал колдовской час, – сказал он. – Занавес!

Однако Бессетт колебался.

– Черт побери, Рэнс, ты так ничего и не объяснил, – задержал он старого друга, схватив его за руку. – Тебе не нравится парень? Или ты не доверяешь ему?

– Ну вот, ты опять пытаешься прочесть мои мысли.

– О, ради Бога. Уж на это я точно не способен.

– Правда? – Лейзонби повернулся и начал спускаться по лестнице, подол его коричневого одеяния из шерсти волочился за ним по ступенькам; Бессетт последовал за ним. – Но что касается ответа на твой вопрос, Джефф, то скажу прямо: мне нравится помощник, – продолжил он, бросая слова через плечо. – Но я не уверен, что он понравится остальным.

Спустившись в основное помещение, Бессетт и Лейзонби заняли свои места среди остальных Хранителей. Церемония началась, и все они немного механически отвечали на литургию Сазерленда. Традиционные молитвы были произнесены, затем передали чашу с вином, но Джефф отпил из нее чисто символически.

По правде говоря, хотя он и мог обвинить Рэнса в том, что тот не воспринимает подобные церемониальные штуки всерьез, сам Джефф едва касался тонкостей обрядов и ритуалов. Они оба были гораздо больше озабочены практическими вопросами, касающимися того, как возродить и обновить организацию, которая всего несколько лет находилась на грани развала, а ее члены из-за войны были разбросаны по всей Европе.

Церемония инициации всегда проводилась на латыни, языке последних, все еще существующих, официальных рукописей Братства. За столетия многие записи Братства были уничтожены, часто из самосохранения – особенно в Средние века, когда Дар начал постепенно исчезать, а также во времена Инквизиции, когда многих из ватейи пытали.

Хотя ватейи не сжигали как еретиков и не топили как ведьм, их судьба была трагичной ввиду того, что они были недооценены. Из-за подобной жестокости и невежества возникли Хранители, призванные защищать самых слабых среди них.

Теперь они должны были принимать в свои ряды нового члена. По традиции, молодой человек, сейчас скрытый за Главным алтарем, является близким родственником одного из ватейи и рожден под знаком Огня и Войны. Он может сам обладать Даром в той или иной степени. Но его с юности должен был воспитывать один из посвященных – скорее всего один из Адвокатов – или доверенный член семьи.

Бабушка Джеффа была одним из таких членов семьи, и хотя Братство не допускало в свои ряды женщин, она была доверенным представителем организации в Шотландии, где секта всегда была сильной и занимала прочные позиции. Она также обладала мощным Даром, и Джефф жалел, что не в состоянии отдать ей должное. Глубокая тишина воцарилась в помещении, как всегда бывало в тех редких случаях, когда в ряды Братства вводился новый член, а официальное введение в должность Хранителя было редчайшим из редких случаев.

Сазерленд подошел к алтарю, поднял медный ключ, висевший на золотой цепочке у пояса, и открыл древний железный ларец. Откинув крышку, он осторожно извлек потрепанную книгу, которая лежала уже открытой и была заложена длинной кроваво-красной лентой.

«Книга Истин» была самой редкой книгой Братства. В древнем томе были сформулированы все известные обряды, используемые в той или иной форме со времен расцвета Римской империи.

Священник, подняв правую руку в знак вечного благословения, а левой прижав открытую книгу, прочитал несколько коротких слов, призывая соискателя отдать свою жизнь делу и просить Бога защищать его в своей работе.

Затем он опустил руку и сделал знак.

Стоящий между двумя мощными колоннами Главный алтарь начал дрожать и издавать звук, похожий на работающий мельничный жернов. Сначала медленно, а затем с удивительной быстротой алтарь развернулся на половину круга.

Первое, что осознал Джефф, было то, что, как ни странно, помощник не был голым.

Хотя, согласно ритуалу, на запястьях и глазах парня были повязки, он не был полностью обнажен. На нем была льняная сорочка чуть ниже колен.

И второе, что осознал Джефф, что помощник отнюдь не был юношей.

Кто-то ахнул.

Кто-то другой, но не он. Джефф не мог даже дышать.

Сазерленд тоже замер перед алтарем. С широко раскрытыми глазами он прижимал священную книгу к груди. Его рот тихо открывался и закрывался, затем он издал странный булькающий звук, какой бывает когда посудные помои разыскивают кухонный слив.

Движимый этим звуком, Рутвейн начал пробираться сквозь толпу. Он забрал книгу у Сазерленда, а затем повернулся ко всем.

– Чья эта шутка? – вскрикнул он, потрясая книгой над головой. – Ради Бога, пусть негодяй выйдет вперед!

И наконец, третье, что понял Джефф, было то, что помощник, возможно, все-таки был обнажен, ибо сорочка, или что там это было, оставляла простор для воображения. Девушка стояла на алтаре, прямая и гордая, несмотря на веревки, которые связывали ее запястья. Она была высокого роста, с крепкой маленькой грудью, которая слишком быстро поднималась и опускалась, дикой гривой черных как смоль волос, которые спускались до талии, и длинными, стройными ногами.

Во всем этом было что-то удивительное. Не говоря уже об эротической подоплеке со всеми этими веревками и повязками на глазах и, конечно, этими ногами…

Теперь в помещении стоял гул. Рутвейн где-то нашел нож и перерезал веревки на ее запястьях. Джефф услышал, как посмеивается стоящий рядом Рэнс.

В этот момент девушка, стоящая недалеко от Рутвейна, изогнулась, в результате чего тонкая сорочка очень вызывающе скользнула по ее бедру. Почувствовав прилив крови, Джефф строго взглянул на Рэнса – «гореть тебе в аду», – а затем поспешил на помост, снял с себя рясу и нежно завернул в нее девушку.

Девушка слегка вздрогнула от его прикосновения.

Затем Рутвейн очень бережно разрезал повязку, которая традиционно всегда оставалась на глазах помощника, пока шло голосование о его принятии.

Девушка моргнула темными, широко поставленными глазами, посмотрела на толпу и, удивив всех, заговорила ясным, сильным голосом.

– Я смиренно прошу о приеме в члены Братства, – заявила она на точной, безупречной латыни. – Я заслужила это право моей Преданностью, Силой и Кровью. Клянусь честью, я обещаю, что своим Словом и своим Мечом я буду защищать Дар, мою Веру, мое Братство и всех его Родственников, пока последнее дыхание жизни…

– Нет, нет, нет, нет! – запротестовал Рутвейн. – Мое дитя, я не знаю, кто подговорил тебя на такие шалости, но…

– Я… – Голос Рэнса также был удивительно сильным. – Я являюсь поручителем этой женщины для инициации в Древний и Самый Благородный Орден, Братство золотого креста. Так звучат волшебные слова поручителя? Я не ошибся?

Джефф возмущенно воскликнул:

– Матерь Божья, ты сошел с ума?

– В самом деле, Рэнс! – Сазерленд наконец обрел дар речи. – Вы превратили уважаемый и священный ритуал в шутку. Это за пределами дозволенного.

– Вот именно! – проворчал кто-то в толпе коричневых ряс.

Джефф встал перед девушкой, чтобы защитить ее, но она оттолкнула его с удивительной силой и шагнула вниз на помост.

– Почему это за пределами дозволенного, милорды? – Судя по акценту, она явно была из высшего общества. – Десять долгих лет я обучалась. Я делала все, что мне говорили, и даже больше, хотя сама никогда не просила об этом. Но поскольку меня попросили – нет, сказали, что это моя обязанность, – я отдала этому большую часть своей юности. Я пожертвовала всем только для того, чтобы решить поставленные передо мной задачи. И теперь вы собираетесь отказать мне в моем праве вступить в Братство?