Текст книги "Необыкновенная история про Эмили и её хвост"

Глава 3

Сначала мы плыли бок о бок. У самого песчаного дна мелькали стайки рыб-попугаев и ярко-красные окуни. Потом проход сузился, я поплыла впереди, осторожно продвигаясь по тихому каналу. Вскоре всякая живность исчезла, остались только золотой песок под нами да солнце над нашими головами, стоявшее почти в зените. Два русалочьих силуэта плавно скользили по дну, наши тени то возникали на миг, то вновь исчезали, рассыпаясь на лоскутки и блики с каждым взмахом хвостов по воде.

Мы приблизились к тростниковой завесе, скрывавшей выход, и корягам, покрытым водорослями. Я раздвинула стебли, стараясь, чтобы Шона не заметила, как трясутся мои руки, и выглянула. Вода в лагуне сверкала и искрилась. Папоротники все так же росли в щелях и разломах скал. Белая тропическая птичка пролетела в сделанное мной отверстие, ее длинный хвост тут же пропал меж камней. Все пребывало в спокойствии. Шона молча смотрела на лагуну. Я повернулась к подруге.

– Готова? – Мой голос дрожал.

– Давай просто покончим со всем этим побыстрее. – Шона взглянула на меня.

Я быстро обернулась, чтобы убедиться, что за нами никто не следит, потом протиснулась в отверстие и оказалась в лагуне. Солнце обжигало плечи, его яркие лучи плясали на воде, отблески рябили на неровном, покрытом волнистыми полосами дне.

Мы плыли по спокойной глади. Вскоре вода похолодела, сделалась совсем темной. Лагуна сузилась, превратившись в канал, и я перестала видеть свою тень. Скалы, между которыми мы теперь проплывали, показались мне другими. Они напоминали мел. Я задержалась и поскребла камень: его поверхность крошилась под моим ногтем. Меловые скалы уходили вверх: холодные, серые, безжизненные.

– Эмили! – позвала Шона и показала куда-то вперед. На скале был вырезан круг, из центра которого било несколько спиралей. Высотой он был примерно с наш рост и немного походил на фейерверк «колесо Екатерины».

– Нет, ты только посмотри на это!

Пока я таращилась на изображение, Шона двинулась дальше. Я догнала ее. В скале, почти под водой, обнаружилась дыра, полускрытая вездесущими папоротниками. Тоннель выглядел достаточно широким, чтобы по нему можно было плыть. Потайной ход!

– Класс! – улыбнулась я Шоне. – Слушай, мы просто обязаны проверить, что там.

Шона нахмурилась, а я затараторила:

– То-то Алтея с Мариной удивятся! Ведь никто из них ни разу не осмелился на такое.

И, прежде чем подруга успела возразить, нырнула в скользкую, отзывающуюся эхом на каждый звук темноту. Вскоре стало слышно, что Шона плывет за мной.

Извилистый туннель уходил все глубже и глубже в мертвый камень. Было тесно, холодно и страшно. Но мало-помалу проход расширился. Впереди показался свет, который постепенно разрастался.

Он шел из просторной сводчатой пещеры в самом сердце скал. На высоком потолке рябило и поблескивало отражение воды.

– Ничего не понимаю, – сказала Шона, осматриваясь. – Откуда здесь свет?

Я только головой покачала. Мы двинулись вдоль каменных стен. Было похоже, что свет шел из-под воды.

– Туда, Шона! Разгадка внизу!

Я нырнула, и дыхание у меня перехватило. Пол пещеры покрывали драгоценные камни и золотые самородки, сверкавшие так, что пришлось прикрыть глаза ладонью. В жизни не видела ничего подобного. Еще там обнаружились ослепительно-розовые камни с острыми белыми краями, выложенные в круг и соединенные золотой цепью. В центре круга находился такой же блестящий камень, только синий. Формой он напоминал ракету, нацеленную в потолок пещеры.

– Что это, ради вечного океана?.. – Шона, с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, нервно описала несколько кругов у камней.

По ее телу пробегали голубые блики.

Я огляделась. За всем этим что-то явно крылось. Драгоценные камешки и кристаллы, покрывавшие пол, заполняли собой все трещины и впадины.

– Эмили, мне кажется, нам лучше отсюда убраться.

Толстенькая зеленая рыба-ангел зависла между нами, глянула испуганно и юркнула в расщелину.

– Посмотрели – и хватит. Эмили, нам вообще нельзя здесь находиться, помнишь?

Я очнулась от наваждения. Шона была совершенно права.

– Ладно, уматываем.

Мы нашли ответ на вопрос, мучивший Алтею и Марину. В лагуне, оказывается, есть пещера, полная драгоценностей. Но зачем они здесь лежат? Чепуха какая-то.

Шона быстро повернула обратно, намереваясь нырнуть в туннель. И тут я кое-что заприметила. На стене пещеры имелось точно такое же изображение, какое мы видели снаружи, только побольше и выполненное в виде мозаики. Подплыв поближе, я поняла, что мозаика сложена из драгоценных камней: большой овальный слиток золота в центре, размером с половину моего роста, и спирали из самоцветов, расходящиеся вокруг. Я протянула руку и коснулась золотого овала. Он закачался.

– Шона!

– Поплыли! – Она явно не собиралась возвращаться. Я надавила на слиток. Между ним и скалой вполне пролезали пальцы. Можно было попробовать его вытащить. Я просто обязана была попытаться. Тут крылась какая-то тайна, это уж точно.

– Шона! – вновь позвала я подругу. – Взгляни-ка на это.

Она все-таки остановилась и обернулась.

– Он шатается! – Я постаралась подковырнуть слиток. – Помоги.

Шона неохотно подплыла ко мне.

– Я думала, мы… Ой, акулы!

– Что-что? Ты думала, что мы – акулы?

– Что это такое? – Шона удивленно разглядывала мозаику.

– Лучше помоги мне его вытащить.

– О, Эмили, у меня от тебя чешуя дыбом! Ты серьезно собираешься все тут разломать?

– Не будем мы ничего ломать. Просто вытащим и вставим обратно. Только посмотрим, что там, за ним.

Я представила изумленные физиономии Алтеи и Марины, пораженных моей смелостью. Может быть, тогда все-все захотят со мной дружить и я навсегда избавлюсь от роли девочки, над которой издеваются одноклассники. Наверняка эта пещера изменит мою жизнь.

Шона тяжело вздохнула и нехотя взялась за золотой слиток. Мало-помалу он начал поддаваться, а потом и вовсе вывалился из стены. Мы его не удержали, и он тяжело опустился на дно, подняв тучу песка.

– И что теперь? – Шона смотрела на золото.

Я подплыла к дыре и заглянула внутрь: еще один туннель. Взяв Шону за руку, я показала в темноту.

– Нам туда.

– Ни за что! – резко выкрикнула Шона.

– Ну пожалуйста! Неужели ты не умираешь от любопытства и ничего не чувствуешь?

Речь уже шла не об Алтее с Мариной. Меня тянуло во мрак словно магнитом. Магнитом? Сердце екнуло, когда я вспомнила… Но ход ведь не мог вывести нас к границе Треугольника. Мы же находились в самой середине острова, где не было никаких опасных течений.

Шона задумчиво уставилась в туннель. Ее глаза поблескивали в свете драгоценных камней.

– Хорошо, поглядим одним глазком – и сразу домой, – наконец сказала она.

– Заметано!

Мы осторожно вплыли в темный проход, я – впереди, Шона – вслед за мной. Чем дальше мы продвигались, тем холоднее становилась вода, а стены делались все грубее и шершавее.

Внезапно ход закончился тупиком.

– Что теперь? – оглянулась я на Шону.

– Возвращаемся. Посмотрели, и довольно. Нет тут ничего. Не сказала бы, что меня это очень огорчает. Рванули назад.

Как же так? Я была совершенно уверена, что ход куда-нибудь да приведет нас. Ощупала стену: она чем-то отличалась от стен туннеля, была глаже. И тут до меня дошло!

– Шона, это же валун!

– Какой еще валун?

– Валун, которым загорожен проход. Он не такой, как стены. Потрогай сама.

Шона протиснулась около меня и дотронулась до камня, в то время как я ощупывала его края. Валун повторял формой золотой слиток.

– Тут щель. Может, его тоже можно расшатать и вытащить?

Шона с сомнением засопела.

– Ну давай хотя бы попробуем!

– И как только тебе удается уговаривать меня на подобные проделки? – снова вздохнула Шона.

– Наверное, потому, что ты и сама не прочь. Ты тоже чувствуешь, что там, внизу, нечто притягательное. Или потому, что в нашем последнем приключении мы освободили моего папу? А может быть, потому, что ты – моя лучшая подруга, отправившаяся за мной на необитаемый остров. Или…

– Ладно-ладно. – Шона попыталась нахмуриться, но вместо этого улыбнулась. – Хватит тянуть кита за хвост. Давай просто вытащим этот камень.

Однако, сколько мы ни толкали, валун не поддавался, ну, или почти не поддавался. Он покачивался туда-сюда, как на шарнире, но повернуть его мы не могли.

– Бесполезно. – Шона тяжело дышала. – Нам его никогда не вытащить.

– Не надо вытаскивать, достаточно раскачать. Смотри, он шатается. Если мы вдвоем толкнем его вот тут, наверху, он может вывалиться. Ну, по моей команде. На счет «три». Готова?

Шона кивнула, не глядя на меня.

– Раз! – Я покрепче уперлась руками в камень. – Два! – Напрягла хвост, готовая взмахнуть им что есть сил. – Три!

Мы толкали, пихали и давили, сопя и отфыркиваясь.

– Отпускай!

Камень покачнулся, но упрямо вернулся на место.

– Давай снова.

Мы опять навалились на валун, который наконец начал поддаваться. Внезапно Шона опустила руки.

– Все, с меня довольно. Я уже хвоста под собой не чую.

– Но осталось совсем капельку!

– Я хочу домой, – объявила она. – А камни ворочать не хочу.

– Да что случилось?

– Случилось то, что мы понятия не имеем, с чем встретимся на той стороне!

– Вот именно! А ведь там что-то есть. Я вся дрожу, до кончика плавника.

– Я тоже. И мне это не нравится, Эми. Есть тут что-то дурное. Совершенно не горю желанием узнать, что там прячется. Я хочу убраться до того, как нас здесь завалит.

– Это же просто валун. Он не может нас завалить!

Но Шона уже плыла к выходу.

– Давай толкнем последний разочек!

– Сама толкай. Я уплываю.

– Ну и плыви!

Я повернулась к камню. Он определенно шатался. Наверное, теперь я могла справиться и одна, хотя сейчас уже сама не понимала, зачем мне это. Просто казалось глупым проделать такой путь и не узнать, что в самом его конце. Ведь другого шанса могло и не представиться. А за камнем явно что-то скрывалось: я чувствовала. Пещеру пронизывал глухой пульсирующий гул. Что же это такое?

В отчаянии я навалилась на валун всем своим весом, помогая хвостом.

Камень зашатался и медленно, очень медленно провалился внутрь: огромный, гладкий, овальный валун покатился, точно в замедленной съемке. Вода вокруг забурлила, а камень продолжал неспешно катиться вниз, будто снежный ком с горы. И так же, как растет снежный ком, вокруг нарастало непонятное напряжение. Оно поднималось из недр скалы, из самого сердца острова.

– Я же говорила! Предупреждала тебя! – взвизгнула Шона. – Нас сейчас завалит!

– Все в порядке, Шона! Не бойся!

Я постаралась взять себя в руки. В туннеле действительно было спокойно. А вот по ту сторону отверстия бурлила и пенилась вода. И еще… там кто-то был!

Гул превратился в низкий рокот. Да, там кто-то сидел, и это мне не нравилось. Но кто?

– Что происходит? – закричала Шона.

– Просто камень катится по дну пещеры, – ответила я с напускным спокойствием. – Ничего страшного, сейчас все закончится. Не волнуйся.

Звуки ударов камня о камень становились все тише и тише. Песок и мелкая каменная крошка постепенно оседали, несколько мелких осколков выбросило нам под хвосты. Затем все успокоилось. Стук прекратился, песок улегся на дно. Наступила тишина.

Полная тишина. Жуткая.

– Ну вот. – Я нервно улыбнулась. – Говорила же тебе, все будет хорошо.

***

И в этот момент мы услышали рокот. Не слабую дрожь, не щекочущий гул, который мог показаться воображаемым. Рокот был очень даже настоящий. И он приближался. Вскоре туннель заполнился ревущим грохотом, который становился все громче и громче. Я посмотрела на Шону. Ее губы шевелились, но я не могла расслышать ни слова. Рокот превратился в пронзительный, высокий звук, несшийся из глубины скалы. Я заткнула уши.

Следующим, что я помню, была рука Шоны, отдирающая мою ладонь от уха.

– УПЛЫВАЕМ ОТСЮДА! – вопила Шона. – СКОРЕЕ!

Я же, казалось, окончательно забыла, как плавать. Все тело совершенно одеревенело.

– Очнись, Эмили! – Шона потащила меня за собой.

Наконец, встрепенувшись, я рванула за ней в туннель в тот самый миг, когда вода позади нас словно взорвалась.

Оглянувшись, я увидела, как рушится конец прохода. Камни падали, подпрыгивая в воде, вздымая тучи песка и пузырей, заклубившихся словно вытекающая лава.

Кто-то выбирался из пролома. Господи, что это? Толстый, длинный, скользкий темно-зеленый шланг, извиваясь, вползал в туннель. Сверху он был гладким и блестящим, а снизу – сероватым, покрытым черными пятнами, вроде гигантских бородавок. Между ними виднелись крупные присоски, цеплявшиеся за стену. В нашей душевой кабинке на таких держится мыльница, только эти были раз в пятьдесят больше и в тысячу раз отвратительнее.

Мерзкая кишка корчилась и подергивалась, с чмокающим звуком цепляясь за скалу. Она продвигалась все дальше и дальше, прямо к нам. Ледяной ужас приковал меня к месту.

Душераздирающий визг прокатился по туннелю. Ужасное существо подбиралось ближе и ближе. Визг не прекращался.

– Эмили! – Шона трясла меня за плечо. – Очнись!

Внезапно визг стих. Оказывается, визжала я сама. Шона поволокла меня вперед.

– Плыви, Эми! Плыви, если тебе дорога жизнь!

И мы поплыли, размахивая руками, будто лопастями ветряных мельниц, вращавшимися от ураганного ветра. Я бросила взгляд назад. Шланг рвался наружу, он вытягивался, будто великанский червь, круша стены туннеля. Я ударилась в панику, но плыла так быстро, как никогда прежде. Тело буквально ввинчивалось в водную толщу.

Наконец мы оказались в просторной пещере. Со всех сторон сыпались камни. Однако неведомая тварь уже дотянулась и досюда. Из туннеля показался сужавшийся на конце хобот, кроваво-красный, поросший бурой шерстью. Он потянулся к нам. Мы рванули в проход, ведший наружу.

БУМ! ШМЯК! Безобразный червь замолотил по потолку, стенам, полу пещеры, понемногу разрушая ее и грозя вот-вот до нас добраться.

«Быстрей! Быстрей! Шевели хвостом, Эмили!» – приказала я себе.

Оглянувшись, я заметила, что червь не один. Их было как минимум три, если не больше. Они обшаривали стены пещеры, баламутили воду, искали нас. Скользкие, чешуйчатые щупальца. Что же это такое? Гигантский осьминог?

Крик застрял у меня в горле. Шона исчезла! Она плыла впереди, но вода была такой мутной от песка и каменной крошки, что я ее потеряла. «Она просто свернула за угол, свернула за угол, вот и все», – повторяла я про себя, плывя по тесному туннелю.

Впереди забрезжил свет. Выход был совсем близко! Но и силы мои оказались на исходе. Одно из щупалец нашарило туннель, метнулось вперед и коснулось меня! Фу! На руке осталась противная слизь. Моя скорость мигом утроилась.

Секунду спустя я выплыла из туннеля и понеслась по ущелью между утесами. Яркое солнце ударило в глаза.

Шона была уже там, она тяжело дышала и отфыркивалась.

– Оно до меня дотронулось! Дотронулось! – завопила я.

– Не останавливайся, – только и сказала Шона.

Не удержавшись, я обернулась назад и увидела то, чего не заметила прежде.

– Шона!

– Я же сказала, не останав…

– Смотри! – Я показала на скалу.

Ну как, как можно было прозевать? На скале был вырезан трезубец, Нептунов трезубец!

– Не останавливайся, – повторила Шона, но ее лицо побелело как полотно.

Мы поплыли дальше, распугивая стаи мелких желтых рыбешек, назад, в лагуну, а потом через отверстие в тростнике на ту сторону. Задвигая стебли, я обратила внимание на обломки плавника. Деревяшки поросли мхом, но под ним что-то просматривалось. Счистив мох и налипшие водоросли, я обнаружила еще один трезубец. Мы проникли на территорию Нептуна. Неудивительно, что Алтея с Мариной не хотели плыть в лагуну. Но почему они так с нами поступили? Неужели не знают, каков нрав морского царя? В гневе он способен насылать штормы и разрушать острова!

Разрушать острова?! А вдруг именно так он и поступит? Что же мы наделали?

***

Шона была уже далеко. Я догнала подругу и молча поплыла рядом. Мне до сих пор не верилось, что все это приключилось с нами на самом деле. В ущелье было тихо и спокойно. Мы остановились и прислушались.

– Оно за нами не погналось, – смущенно пробормотала я. – Мы в безопасности.

Шона посмотрела на меня. В ее взгляде было что-то новое, чего я никогда не видела прежде: какая-то суровость.

– Ты так думаешь, Эмили? Ты действительно так думаешь?

Сказав это, она развернулась и поплыла дальше. Весь обратный путь она не проронила больше ни слова.

М

Не знаю, как вы, а я представляла шикарный круиз иначе.

Плавательный бассейн? Обойдетесь. Сколько угодно еды и лимонада? Ага, разбежались. Огромный лайнер? Как бы не так!

Нас попросту надули. Круиз мечты, полный «волшебства» и «очарования», оказался двумя неделями плавания на древнем рыбачьем баркасе, где только мы трое да шкипер – старый пень, управлявший им. По-тря-са-ю-ще.

Делать тут абсолютно нечего. Мы находимся в открытом море уже… дайте-ка сообразить… да, уже два дня. Здесь такая смертельная скука, что один день ничем не отличается от другого. Ни за что не прощу родителей, особенно отца. Где он только откопал этот дурацкий рекламный проспект?

Он у нас единственный, кто доволен путешествием. Мама постоянно сидит в каюте, готовит еду и спит, лишь иногда, вся зеленая, выползает на палубу, свешивается за борт и блюет. А я-то размечталась, что мы станем тут нормальной семьей, которой у меня в жизни не было. Когда же я усвою, что счастье – это не для меня?

Как бы мне хотелось прожить хорошо хоть один денек, один-единственный.

Даже наш шкипер все время мрачнее тучи, торчит за штурвалом и таращится на море. Смотреть, впрочем, больше все равно не на что. С нами он почти не разговаривает. Хотя ему, наверное, лет пятьдесят, так что я и сама с ним общаться не рвусь. Однако он мог бы и расстараться.

Папа, похоже, даже не замечает наших страданий. Вместо того чтобы уделить хоть чуточку внимания маме, занимается всякими глупостями вроде рыбалки. Вот и сейчас тоже. Я лежу на палубе и читаю журнал. В смысле, пытаюсь читать. Та еще задачка, когда лодка качается вверх-вниз и брызги летят со всех сторон. Папа смотрит в бинокль, прислонившись к лееру. На нем ярко-желтые шорты, отлично гармонирующие с обгоревшей докрасна спиной.

Вдруг он так и подпрыгивает на месте.

– Мэнди, солнышко, иди, посмотри! Только быстро!

Я откладываю в сторону журнал. Может быть, папа заметил шикарный лайнер, на котором мы должны были отправиться в круиз? Вдруг все это глупая шутка и мы как раз сейчас плывем навстречу настоящему кораблю и настоящему отдыху? Я смотрю на море.

– Там ничего нет, пап.

– Погоди, она скоро вновь появится.

Оказывается, он заметил черепаху. Черепаху! Было бы из-за чего шум поднимать.

Я решаю спуститься в каюту. Там наверняка будет еще тоскливее, но мама, по крайней мере, не будет пытаться мне внушить, что мы тут наслаждаемся жизнью.

Что-то меня останавливает. Я уже собираюсь спуститься, когда это кое-что привлекает мое внимание. Нет, не дурацкая черепаха, а… как бы это описать? Я замечаю… ничто. Впереди нас непроницаемый мрак. Море становится глянцево-черным, а небо затягивают тяжелые тучи. Отлично: только шторма недоставало.

Я кошусь на шкипера. Тот стягивает с башки вязаную шапочку и трет глаза.

– Что это? – спрашиваю я, подходя поближе.

– Ты лучше сюда глянь! – Старик тычет пальцем в приборную панель.

Цифры на приборах скачут с невообразимой скоростью.

– И что все это значит?

– Они вообще не должны меняться. – Склонившись, он пристально изучает приборы. – Наверное, контакт где-то отошел.

– А как насчет этого? – Я киваю на компас, стрелка которого вертится как сумасшедшая.

Шкипер вытирает лоб шапкой. По его лицу ручьем струится пот.

– Ничего не понимаю, – осипшим голосом говорит он. – Однажды со мной такое было. Кажется… нам надо срочно отсюда убираться!

Но наш баркас уже несется прямо в черноту. Не знаю, почему мне раньше не приходило в голову, но я вспоминаю один текст, который мы читали на уроке английского. Там говорилось о Бермудском треугольнике. Его еще называют «Океанским кладбищем» из-за бесследно сгинувших в нем кораблей.

Бермудский треугольник… Уж не в нем ли мы находимся?

Я оглядываюсь на папу, по-прежнему стоящего на корме со своим биноклем.

– Пап!

– Секундочку, детка, она сейчас вынырнет.

– Пап!

– Ну, что? – Он опускает бинокль.

Я машу рукой в сторону тьмы. Мы к ней все ближе и ближе. Нас словно затягивает туда, где вода совершенно черна и неподвижна.

– Царица небесная… – Отец резко поворачивается. – Это еще что такое?

В гробовом молчании мы наблюдаем, как баркас постепенно набирает скорость и несется к этой стеклянно-блестящей черноте. Я не замечаю, что на палубе появляется мама.

Судно на полной скорости начинает крениться набок.

– Мы сейчас потонем, – внезапно произносит мама почти спокойным голосом.

– Еще чего! – Старик хватает штурвал и налегает на него всем телом, но баркас даже не думает менять курс. – Держитесь! – вопит он с багровым от напряжения лицом.

Темная вода уже совсем близко. Мы плывем к ней боком, нас тянет, влечет как магнитом. Лодка кренится все сильнее и сильнее, волны захлестывают палубу. Мы вот-вот перевернемся.

Мама падает на колени. Шкипер цепляется за свой штурвал, хотя толку от этого мало. Я хватаюсь за мачту и протягиваю руку маме:

– Держись за меня!

Лодка почти ложится на бок, вода плещет мне в лицо. Мама тянется к моей руке, наши пальцы на миг соприкасаются, а потом она начинает скользить за борт.

– Морин!

Папа кидается к маме и успевает удержать ее, вцепившись в леер, потом наконец-то прижимает маму к себе. Да, не так я себе представляла их объятья.

Позади что-то орет шкипер. Он крутит свой штурвал то вправо, то влево, но с таким же успехом можно было вообще ничего не делать. Я не могу разобрать ни слова. Кажется, я и сама ору. Что ору? Понятия не имею. Вокруг море. Накренившийся баркас мачтой вперед на всех парах несется к странной стеклянистой черноте. Киль лодки почти показался из воды.

Вокруг меня тьма, вода, вопли и крики. Еще немного – и мы все умрем! Погибнем непонятно где, у черта на куличках, одни-одинешеньки. Какая глупая, бездарная смерть. Я зажмуриваюсь и жду, когда лодку окончательно поглотит мгла.

Вот и все…

Или еще нет?

Мы балансируем на самом краю, баркас начинает трястись и качаться. Да он же выравнивается! Но что происходит? Раскачивающаяся палуба залита водой, я и сама промокла до нитки, однако наш кораблик принимает нормальное положение. Мы не умрем! Мы спасены! Все будет хоро…

И тут мой взгляд натыкается на папино лицо, серое и обрюзгшее, словно он внезапно постарел лет на тридцать. Папа смотрит куда-то мне за спину.

– Только не говори, что заметил еще одну черепаху, – неуверенно бормочу я.

Вдруг лодка опять начинает крениться. Я валюсь с ног и вижу то, на что смотрит отец. Оно поднимается из океанских волн. Это что же такое?

Сначала появляются гигантские бивни, торчащие вверх, точно исполинские штыки, потом длинная-предлинная бородавчатая морда болотного цвета. Она куда длиннее нашей мачты и почти заслоняет небо. Я лежу ни жива ни мертва. Огромные белые глаза таращатся, будто две полные луны. О БОЖЕ!

Зеленовато-бурые толстенные щупальца с присосками беспорядочно хлещут по воде, вздымая фонтаны брызг и устраивая настоящий водоворот, куда нас и затягивает.

Мне хочется завопить, но получается издать только какое-то карканье. Баркас затягивает в воронку, щупальца нависают над нами.

Я слышу мамин крик. Наверное, я тоже кричу. Одно из щупалец с размаха хватается за мачту.

Я зову маму, в то время как баркас переворачивается. А где же папа?

Везде вода, слышен треск ломающегося дерева, а затем…