Текст книги "Красотка 13"

Лиз Коли
Красотка 13

Публикуется c разрешения Liz Coley c/o New Leaf Literary & Media, Inc. при содействии Andrew Nurnberg Literary Agency

Переведено по изданию:

Coley L. Pretty Girl-13: A Novel / Liz Coley. – New York: HarperCollins Publishers, 2013.

© Liz Coley, 2013

© DepositPhotos.com / vicnt2815, обложка, 2013

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2013

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2013

* * *

Посвящается Дж., которая смогла выжить

Благодарности

Хочу выразить огромную благодарность сообществу писателей, которое оказало мне поддержку. В него входят «NaNoWriMo», «SCBWI», писательский онлайн семинар «SF&F» и «Контекст». Моим первым читателям – Рэчел Ленц, Джио Клэрвал, Джоди Медоу и Эрин Стокс. Тем, кто прочитал мой роман после них, – Деборе Мегер, Кейт Коули и Джемме Купер. Всем друзьям и родственникам, которые наблюдали за моим творческим ростом и всячески поощряли меня. Моим агентам Джоанне Волпер и Нэнси Коффи, поверившим данному мною обещанию, и моему редактору Кэтрин Тиджен, которая помогла этому роману увидеть свет.

Часть 1
Ты

Пролог
Забытое время

Ты забыла о том, что в летних турпоходах солнце встает очень рано, а птицы по утрам поют необычайно звонко. Уткнувшись лицом в свой теплый спальный мешок, ты хотела спрятаться от зеленого света, который проникал внутрь сквозь нейлоновую ткань палатки, однако это не помогло. Было понятно, что заснуть ты сможешь только после того, как решишь одну неотложную проблему. Выбравшись из спального мешка, ты громко вздохнула.

– Ты чего, Энджи? – донесся шепот Ливви из складок ее спального мешка.

Потом раздался шелест – Кейти еще глубже залезла в свой клетчатый кокон, застегнув его над головой.

– Мне просто нужно сходить «в кустики», – ответила ты, употребив особое, кодовое слово. На языке девочек-скаутов это означало «сходить по нужде».

– Кто-нибудь уже встал? – Приоткрыв один глаз, Ливви покосилась на тебя.

– Думаю, все еще спят. – Ты принюхалась. – Костер для завтрака еще не разожгли.

Лив еще шире открыла глаз.

– Сегодня ведь не мы дежурим по кухне?

– Нет, можешь спать дальше.

Расстегнув молнию, ты осторожно вылезла из палатки в свежее и прохладное утро. Над деревьями, высоко в небе, плыли розовые облака. Шлепая сандалиями по сухой сосновой хвое, которая заглушала звук твоих шагов, ты направилась в лес, подальше от палаточного лагеря. Вокруг было тихо, все твои товарищи спали. Солнце еще не успело прогреть воздух. От холода твои руки покрылись «гусиной кожей», ведь на тебе была только футболка с короткими рукавами.

Сосны (здесь их было неисчислимое множество) плотным кольцом окружали поляну, на которой отряд вчера разбил лагерь. Лоджпоул, сосна желтая; Джеффри, сосна сахарная. Благородя тому, что миссис Велс заставила тебя буквально наизусть вызубрить, какая у каждой из этих разновидностей сосен кора и хвоя, ты смогла получить значок «Знаток деревьев». Ты нашла тропинку, которую вчера протоптала к палаточному лагерю, и, спускаясь по ней, высматривала укромное место. Густые заросли деревьев или кустов – это все, на что можно рассчитывать, находясь среди дикой природы. Найти здесь место, надежно защищенное от вторжений извне, просто невозможно. По обе стороны тропинки росли кусты дикой малины, усыпанные мелкими, по-августовски спелыми ягодами. Ты съела несколько ягод в качестве раннего завтрака, испачкав губы и пальцы красным, кисловато-терпким соком. Поперек тропинки лежало упавшее дерево, на котором вырос гриб, по форме напоминающий блюдце, и ты запомнила его, подумав, что это дерево может служить ориентиром. Потом ты сошла с тропинки и углубилась в лес примерно метров на десять – для того чтобы выбрать подходящее место и присесть.

Тебе казалось, что за тобой кто-то подглядывает, и, чтобы избавиться от этого ощущения, ты, медленно повернув голову, осмотрелась, а потом приспустила брюки и присела на корточки. Требуется определенное мастерство и ловкость для того, чтобы справить малую нужду в лесу и при этом не забрызгать ноги и одежду. По крайней мере, девочкам сделать это гораздо сложнее, чем мальчикам.

Внезапно треснула ветка. Этот звук был похож на ружейный выстрел. От страха у тебя сжалось сердце. Скосив глаза, ты посмотрела в ту сторону, откуда донесся этот звук, ожидая увидеть белку. Или кролика. Или оленя. Словом, какое-нибудь животное, но не мужчину, притаившегося в кустах. Ты бы не заметила его (этот человек буквально слился с густой растительностью), если бы не его узкие черные глаза – глаза, которые смотрели на тебя горящим, жадным взглядом. Этот взгляд показался тебе знакомым.

– Ш-ш-ш! – Он приложил к губам палец, пробираясь к тебе.

Ты пыталась надеть брюки, но от стыда и страха твои руки просто онемели. Ты не могла отвести взгляда от его глаз, которые излучали какую-то невероятную, парализующую волю энергию, и поэтому не рассмотрела его лица. Ты открыла рот, чтобы сказать что-нибудь, закричать, молить о пощаде, однако тебе не удалось произнести ни единого звука – горло сдавило так, словно он накинул петлю тебе на шею и туго затянул ее. Через секунду он был уже возле тебя. Правой рукой он зажал тебе рот, а левой, словно железными тисками, схватил твою руку и прижал ее к спине. Ты по-прежнему не дышала.

– Даже не пытайся вырваться, красотка, – прошептал он, прижавшись к тебе всем телом. Его влажные губы касались твоего уха.

Вырваться? Твои руки и ноги ослабели и обмякли. Ты чувствовала, как подгибаются колени. Ты была не в состоянии сделать шаг, не говоря уже о том, чтобы убежать и спрятаться. Разве ты смогла бы высвободиться из его рук? От страха у тебя свело живот, в ушах шумел ветер, а в голове бушевал ураган.

Сквозь этот оглушительный рев ты услышала громкий крик ребенка.

– Быстро прячься! – крикнула девочка.

Я открыла старые заржавевшие ворота, чтобы ты смогла проскользнуть внутрь.

Боль острой иголкой пронзила твои виски. Он по-прежнему крепко сжимал тебя своими руками, неподвижную, оцепеневшую. Мы тянули и дергали тебя до тех пор, пока что-то не сломалось, не оборвалось. Всего на какую-то долю секунды ты сжалась, увидев крошечную, яркую, слепящую точку, и почувствовала, что покинула свое тело.

Ты спряталась, и мы охраняли тебя до тех пор, пока опасность не миновала.

Ждать этого пришлось очень и очень долго.

Глава 1
Допрос

– А теперь возвращайся обратно, – произнес чей-то голос.

Энджи почувствовала, что ее ударили кулаком между лопатками. Пытаясь удержаться на ногах, она резко подалась вперед, вытянув перед собой руки.

– Не надо! – протестующе воскликнула она и быстро оглянулась.

Однако сзади никого не было. Она вздрогнула и тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Когда головокружение прошло, она снова открыла глаза. Она внимательно разглядывала свою улицу. Свою тупиковую улицу, знакомые дома. На лазурном небе ни облачка, солнце было уже на полпути к зениту. Обжигающе горячие ветра Санта-Аны трепали ветви эвкалиптов. Падали листья, слегка покрасневшие по краям. Тротуар был усеян сухими остроконечными стручками. Разве в августе такое бывает?

Внезапно она почувствовала, что левую руку что-то оттягивает, – это что-то оказалось полиэтиленовым пакетом из супермаркета. А где же ее спортивная одежда? Она подняла пакет повыше и заглянула внутрь, и тут наконец поняла, что происходит нечто странное. Уронив пакет, она с удивлением уставилась на свою левую руку. С ней и в самом деле было что-то не так. Это не ее рука. И не ее пальцы. Они слишком длинные и тонкие. У нее таких никогда не было. И это странное серебряное кольцо на среднем пальце. Грубая, сухая кожа. Темные, по форме напоминающие браслеты, шрамы на запястьях. Откуда все это? Повернув правую руку ладонью вверх, она с изумлением принялась рассматривать трещины, порезы и мозоли. Потом она попробовала сжать пальцы. Ощущение было каким-то… непривычным.

Энджи нахмурилась и снова оглянулась. Как она здесь оказалась? Разве она сюда шла? Ведь она была… в лесу? Это ее окончательно сбило с толку.

У нее заурчало в желудке, и она моментально прижала правую руку к талии – тонкой и гибкой. И откуда взялась эта ужасная блуза? Вся в цветочках и оборках. Это совершенно не ее стиль. Она знала наверняка, что ни Лив, ни Кейти не могли купить такую вещицу. Даже если бы они и решились приобрести нечто подобное, то Энджи никогда бы и в голову не пришло позаимствовать ее у подруг.

Она подняла пакет и посмотрела на лежавшие в нем вещи – чужие вещи. Голодные спазмы в желудке сменились приступом тошноты. У нее кружилась голова. Она чувствовала себя потерянной и одинокой.

Энджи вглядывалась в дома на тупиковой улице. Слава богу, вокруг все было привычным и знакомым. Даже машины, стоявшие на подъездных дорожках. Это несколько успокоило ее. Но потом она увидела миссис Харрис. Женщина в этот момент заходила в свой гараж, толкая перед собой детскую коляску. Она знала, что у миссис Харрис не было детей.

Она бросилась бежать и впервые почувствовала боль в ногах, а еще поняла, что у нее на ступнях волдыри. Домой, ей необходимо побыстрее попасть домой! Ну конечно, она просто заблудилась в лесу, а сейчас она уже дома.

Просунув руку под плетеный коврик, она нащупала ключ и открыла красную парадную дверь дома.

– Мама! – крикнула она. – Ау, мам, я уже дома!

Она вошла в прихожую.

Спотыкаясь и поскальзываясь на ступенях центральной лестницы, мать бежала вниз. Ее лицо напоминало застывшую маску – казалось, что она боялась поверить в то, что видит собственными глазами. Заливаясь слезами, мать обхватила Энджи обеими руками. Крепко прижав к себе дочь, она громко рыдала, не говоря ни слова.

– Мама! – прошептала Энджи, уткнувшись в ее волосы. – Мама, мне трудно дышать.

Она выронила пакет с вещами, и он с глухим стуком упал на пол. Затем она смахнула прилипшие к губам волосы матери. В ее мягких каштановых локонах серебряными нитями блестела седина.

– Трудно дышать… Трудно дышать? – удивилась мама, отстранившись от Энджи на расстояние вытянутой руки.

Она смотрела на дочь так, словно не видела ее целую вечность.

– Тебе трудно… – засмеялась она. Впрочем, это был скорее громкий истерический хохот. – О боже мой! О боже! Это чудо! Благодарю Тебя, Господи! Благодарю Тебя! – воскликнула она, воздев к небу глаза. – Благодарю Тебя, – снова пробормотала она.

На втором этаже спустили воду в туалете, а потом раздался голос отца.

– Марджи, что там за шум? – крикнул он сверху.

– О-о, твой отец… Он просто… – прошептала мама.

Ей трудно было говорить. Ее лицо было бледным. Совсем круглым и бледным.

Отец шел по лестнице, звук его шагов заполнял возникшую паузу. Он замер на пару секунд, прижав ладони к щекам. Его глаза, встретившись с глазами Энджи, наполнились слезами.

– Анжела? Это правда ты или… – пробормотал отец. Больше он не мог произнести ни слова.

Энджи удивленно смотрела на своих родителей, переводя взгляд с матери на отца.

– Ну да, это точно я… А что случилось? – спросила она.

Было понятно, что не только с ней самой, но и с ее родителями происходит нечто странное. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Ангел? – прошептал отец одно-единственное слово.

Он по-прежнему неподвижно стоял на лестничной площадке, изумленно гладя на дочь. Его черные волосы стали совершенно седыми. Она смотрела в его влажные от слез глаза, и ей казалось, что он постарел на целых сто лет.

От страха у Энджи учащенно забилось сердце. У нее даже задрожали ноги, словно ей хотелось убежать из дому.

– Вы, ребята, пугаете меня.

– Мы… пугаем тебя? – спросила мама и снова захохотала как ненормальная. – Энджи, где… где ты была?

– Ты знаешь где, – ответила она, чувствуя, как у нее сводит живот. – В турпоходе.

Они так пристально и с таким изумлением смотрели на нее, что от волнения ей стало трудно дышать.

– В турпоходе, – повторила она более твердым и уверенным голосом.

Отец начал спускаться по лестнице.

– В турпоходе, – повторил он, а затем удивленно воскликнул: – В турпоходе?! Целых три года?

Заперев дверь ванной комнаты, Энджи прижалась к ней спиной. Ее любимое полотенце, светло-желтое с розами, висело на вешалке. Именно там, куда она повесила его перед тем, как уйти из дома. Оно пахло «Тайдом». Никогда прежде это полотенце не вызывало у нее столько радостных эмоций. Оно было таким замечательным! И с ним не случилось ничего странного. Чего нельзя было сказать о ее родителях.

Может быть, они просто разыгрывают ее? Или они действительно тронулись умом? Она не могла исчезнуть, потеряться на три года. Если с человеком случается нечто подобное, то он не может просто взять и… забыть об этом.

Она повернулась к раковине, а потом посмотрела на себя в зеркало и увидела там совершенно незнакомое лицо с ясными серыми глазами. От изумления и ужаса у нее даже перехватило дыхание.

Девушка, смотревшая на нее из зеркала, была стройнее и выше Энджи. Так могла бы выглядеть ее старшая сестра. В отличие от Энджи, имевшей круглое лицо с мягкими чертами, лицо незнакомки было худым и заостренным, с выступающими скулами. И невероятно бледным. Лицо Энджи должно быть черным от загара, ведь она все лето плавала в открытом бассейне. Волосы у этой девушки были светлыми, длинными и грязными, а Энджи носила короткую стрижку с высветленными прядями. Руки у девушки были сильными, накачанными, с выпуклыми мышцами, а кожа серой, со шрамами. Имелась еще одна деталь, которая доказывала, что в зеркале Энджи видела не себя, а какую-то незнакомку. У этой девушки были соблазнительные, большие, округлые груди. Опустив голову, Энджи посмотрела на свою грудь. Что за черт! Сиськи! Откуда они взялись?

Она теребила пальцами верхнюю пуговицу блузы, боясь расстегнуть ее.

Услышав громкий стук, сотрясавший деревянную дверь ванной, она вздрогнула.

– Анжела! Анжела, ради всего святого, ничего не делай! – услышала она взволнованный голос отца. – Не делай… не…

Энджи открыла замок и распахнула дверь.

– Я… ничего не делала, – сказала она и покраснела, чувствуя себя виноватой.

Но в чем ее вина?

Лицо отца выражало крайнюю тревогу, от напряжения у него на лбу даже выступили капли пота. Энджи, как зачарованная, смотрела на него. Она только сейчас заметила, что он успел побрить только половину подбородка.

Отец отвел взгляд в сторону, стараясь не смотреть ей в глаза. Он говорил низким, хриплым голосом.

– Детектив Броуган будет здесь через пятнадцать минут. Он просил, чтобы мы ничего не трогали. Ничего, что можно считать уликой или вещественным доказательством.

– Доказательством чего? – спросила Энджи.

Отец долго молчал, собираясь с мыслями, и только шум текущей воды нарушал эту гнетущую тишину. Его взгляд был прикован к раковине.

– О господи, Анжела, ты ведь еще не успела помыться, верно?

Она показала ему свои испачканные руки. Грязь настолько въелась в кожу, в каждую мельчайшую складочку, в каждую пору, что она приобрела серый оттенок.

– Доказательством чего? – переспросила она.

С минуту отец озадаченно кривил губы. Пот стекал по его лицу.

– Доказательством чего-нибудь или уликой против кого-нибудь, – наконец сказал он.

Энджи недоуменно посмотрела на него.

У отца на лбу залегли глубокие морщины. Глаза казались какими-то впалыми, под ними образовались темные круги.

– Ты действительно не понимаешь, о чем я говорю?

Энджи чувствовала себя полной идиоткой. Он чего-то хотел от нее, но она не могла понять, чего именно. Однако она чувствовала, что он начинает злиться. Поддавшись внезапному порыву, она подошла к нему и обняла руками за талию. Ее голова оказалась на уровне его подбородка.

– Я так люблю тебя! – сказала она.

Энджи почувствовала, как он напрягся, а потом отстранился от нее. Должно быть, она совершила что-то ужасное. У нее моментально опустились руки. Ей стало холодно, этот холод пробрался даже внутрь.

– Мне… мне нужно привести себя в порядок. Я не закончил бриться, – сказал он первое, что пришло в голову. – Закрой кран и спускайся вниз, к матери. Посидишь там вместе с ней.

Пройдя по коридору, он зашел в спальню и закрыл за собой дверь.

«Может быть, мне станет легче, если я заплачу?» – подумала Энджи. Однако внутри у нее все сжалось, застыло. Казалось, что она сделала глубокий вдох и задержала дыхание, почувствовав усиливающуюся боль. Она решила погрызть ноготь, но вспомнила, что у нее грязные руки. К тому же она может уничтожить «улику». У нее снова скрутило живот. Что за улики такие?

Она снова обратила внимание на странное кольцо на левой руке. Почему она не может вспомнить, когда и где купила его? Энджи внезапно ощутила непонятную тревогу, у нее начало стучать в висках. Это верный признак того, что сейчас разболится голова. Покрутив серебряное колечко, она сняла его с пальца и положила в мыльницу. Боль прошла. Наверное, это кольцо Ливви или Кейти. Лучше не напрягаться и не ломать над этим голову.

Спускаясь по лестнице, Энджи слушала, как жужжит бритва отца. Пройдя полпути и оказавшись на лестничной площадке, она остановилась, чувствуя, что ноги буквально приросли к полу. Она, словно потерянный ребенок, зависла на полпути между отцом, находившимся на втором этаже, и матерью, которая была внизу. Ее пульс, подобно часам, отсчитывал уходящие секунды. Кто-то должен прийти. Отец сказал, что это детектив. Она смотрела на входную дверь до тех пор, пока за матовым стеклом не появилась чья-то тень.

В дверь дважды постучали, и мама бросилась из кухни в прихожую встречать гостя.

В дверях стоял высокий рыжеволосый мужчина. Обняв его за плечи, мама, негромко всхлипывая, уткнулась лицом ему в грудь. Он осторожно похлопал маму по спине и, подняв голову, посмотрел на лестницу. Туда, где все еще стояла Анжела, не решаясь сойти вниз.

Глаза мужчины округлились.

– Анжела, – прошептал он. – Добро пожаловать домой!

Отстранившись от мамы, он вытянул вперед правую руку ладонью вверх, то ли для приветствия, то ли для рукопожатия.

– Прошу тебя, спустись к нам. Пожалуйста, – произнес он.

Папа сказал, что он детектив, однако на нем были голубые, сильно поношенные джинсы с дырой на одном колене. Рукава его темной клетчатой рубашки были закатаны по локоть. Выглядел он очень по-домашнему, казался милым и добродушным. На его лице застыло выражение крайнего удивления.

Энджи спустилась с лестницы и пожала его протянутую руку. Это была не рука, а огромная ручища. Когда он сжал руку Энджи обеими руками, то ее ладонь буквально утонула в его ладонях.

– Департамент полиции Лос-Анджелеса. Детектив Фил Броуган, – сказал он. – Прошу извинить меня за то, что пришел к вам в таком виде. Я работал в саду, когда мне позвонил Митч, и, чтобы не терять времени, решил не переодеваться.

Его ладони были мозолистыми и шершавыми, но держал он ее руку с величайшей осторожностью, так, словно новорожденного котенка. Наклонив голову, он с легкой улыбкой внимательно вглядывался в ее лицо.

Энджи вздохнула с облегчением, ее напряжение начало спадать. Она почувствовала, как холод отступает и по телу разливается приятное тепло. Так продолжалось до тех пор, пока он все не испортил.

– Это просто невероятно, – сказал он. – Мне кажется, что мы с тобой уже знакомы.

Она вздрогнула. Ей показалось, что она совершенно голая, слабая и беззащитная. Человек, которого она видела впервые, сказал, что знает ее. У нее перехватило дыхание. Ей хотелось заплакать, она усилием воли подавила это желание, понимая, что если у нее начнется истерика, то ей очень трудно будет успокоиться.

– О господи! Прости меня, Анжела, – быстро произнес он и разжал ладони. Ее рука медленно выскользнула из его рук. – По телефону Митч сказал мне, что у тебя не все в порядке с памятью, что ты не помнишь, как долго отсутствовала и где именно была. Дезориентация. Такое часто случается.

Неужели это правда? Энджи внимательно вглядывалась в его глаза, в его синие добрые глаза, пытаясь найти ответ на этот вопрос. Они внушали доверие, а не страх. Хорошо. Может быть, с ней ничего необычного не случилось. У нее в душе затеплилась надежда. Может быть, он действительно поможет ей найти разумное объяснение тому, что с ней происходит.

Она кивнула, и он ласково улыбнулся ей.

– Пойдем, – сказал он, мотнув головой в сторону гостиной. – А то мы стоим здесь, как кегли, которые ждут, когда их собьют мячом.

Со второго этажа донесся громкий стук, и Энджи сразу представила, как по лестнице скатывается огромный мяч, сбивая их всех, едва держащихся на ногах. Однако это был не мяч, а всего лишь ее отец. Уголок ее рта слегка дрогнул. Детектив заметил это и улыбнулся ей в ответ. Улыбнулся одними глазами. Восхитительными, невероятными глазами. Темно-синие радужки его глаз были усеяны оранжевыми точками. Ей еще никогда не доводилось видеть ничего подобного.

Отец прошел мимо, даже не взглянув на нее. Взяв в руки пульт управления, он включил камин.

– Мне кажется, что ей холодно, – объяснил он.

Однако газовый камин, надежно защищенный стеклянными дверцами, грел так слабо, что до нее тепло не доходило.

Энджи внимательно осмотрела комнату; все вещи были ей знакомы и все они находились на привычных местах. Мягкие зеленые подушки на диванах, обтянутых бежевой кожей. Портьеры на окнах, достающие до пола, с узорами в виде листьев. Они были раздвинуты, и комнату заливал яркий солнечный свет. Старый, похожий на шкафчик, телевизор с пультом управления и прилепленной вверху инструкцией по эксплуатации. Возле боковой стены – книжный шкаф. На его полках в полном беспорядке горы книг. Нет, этого просто не может быть – чтобы за три года в этой комнате ничего не изменилось. Невероятно, но здесь все было по-прежнему.

Детектив устроился в кресле, стоявшем возле дивана, на котором сидела Энджи. Его лицо смягчилось, он потер ладонью свой небритый подбородок.

– Анжела, я прошу прощения. Я понимаю, что тебе сейчас очень трудно и ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке.

«Правда понимает?» – подумала Энджи. Неужели и ему тоже довелось пережить такое, когда привычный мир, в котором ты существуешь, внезапно меняется до неузнаваемости? Она долго смотрела на свои протертые на коленях брюки. Когда же у нее все поплыло перед глазами, она зажмурилась, пытаясь сдержать предательские слезы. Стоп, нужно немедленно взять себя в руки!

Броуган положил руку (она была легкой как пушинка) на ее склоненную голову.

– Я понимаю, что сейчас тебе, конечно, больше всего хочется, чтобы тебя оставили в покое и ты могла бы пообщаться со своими родителями, которых так долго не видела.

Она едва заметно кивнула, благодаря за понимание и сочувствие. Она была уверена в том, что он говорит совершенно искренне и действительно понимает, что она сейчас пребывает в полном замешательстве. По крайней мере, то, как он себя вел, не имело ничего общего с теми методами, которые обычно применяют полицейские: сначала успокаивают подозреваемого, втираются к нему в доверие, а потом начинают допрос.

Сидевшая возле нее мама сжала ее руку, и Энджи, подняв голову, посмотрела на детектива и встретила пристальный взгляд его добрых глаз. Она только сейчас заметила, что у него на носу и на щеках веснушки.

– Но… – сказала она, понимая, что именно это слово он собирался произнести.

– Но моя работа заключается в том, чтобы выяснить, было ли совершено преступление и нужно ли заводить уголовное дело. Так сказать, по свежим следам. Ты меня понимаешь?

Она вдруг почувствовала резкий приступ тошноты и, сглотнув, спросила:

– Преступление? Неужели я… я сделала что-то ужасное?

– Нет, не ты, Энджи! – воскликнула мама.

Она была так взволнована, что не заметила, как сильно сжала руку Энджи, вонзив в нее ногти. Энджи вздрогнула.

– Марджи! – укоризненно посмотрев на мать, пробормотал Броуган. – Прости меня, Анжела, но я прямо сейчас должен задать тебе несколько вопросов. Потом мы перейдем к другим процедурам.

– Я тоже хочу кое-что узнать, – вмешался в разговор отец. – Анжела, как же, черт побери, тебе удалось найти дорогу домой? Может быть, тебе кто-нибудь помог? Неужели ты прошла весь этот путь пешком?

– Да, – произнесла она одно-единственное слово.

Однако это мало что объясняло. Откуда она пришла? Этого Энджи не знала.

– Не задавай глупых вопросов, Митч, – напустилась на него мама. – От того места, где она пропала, до нашего дома больше пятидесяти километров.

– Если идти под гору, – прошептала Энджи.

Ее никто не услышал. Интересно, откуда она это знает?

– И кроме того, – не унималась мать, – она могла быть где угодно. Даже за пределами Калифорнии.

Броуган встал и принялся медленно расхаживать по комнате. Энджи наблюдала за ним. Он стал другим. Не было больше добродушного дяденьки в потертых джинсах. С его лица исчезло сочувственное выражение. Теперь он напоминал вышедшую на охоту пантеру. Или копа, идущего по следу. Энджи моментально насторожилась.

Его голос тоже изменился – Броуган стал говорить заискивающе, короткими, четкими фразами.

– Анжела, ты помнишь, как долго ты отсутствовала? Где находилась? Хотя бы приблизительно. Ты вообще что-нибудь помнишь?

– Нет! Я… О нет! Ничего не помню, – воскликнула Энджи и, махнув рукой в сторону родителей, добавила: – Они сказали, что меня не было три года. Но… я не знаю. Мне кажется, что такого не может быть. Я думаю, что прошло не больше двух дней.

– Может быть, ты просто сбежала из дому?

Энджи нахмурила брови.

– Сбежала? Нет, конечно нет.

– Может быть, ты поругалась с родителями? Или в школе что-то случилось? Или в церкви? Может быть, ты решила отдохнуть от чего-нибудь? Или от кого-нибудь?

Он буквально сверлил ее взглядом. Этот взгляд был одновременно и ободряющим, и пугающим. Он расхаживал по комнате, поглядывая на нее и ловя каждое слово.

– Нет. Что вы такое говорите? Все было хорошо. Было. Хорошо.

Мама обняла ее за талию, и она, в подтверждение своих слов, прижалась к матери.

Броуган кивнул. Он говорил медленно, четко произнося слова:

– Может быть, у тебя с кем-нибудь была назначена встреча? Может быть, на интернет-сайте ты познакомилась с каким-нибудь интересным парнем и у вас завязались отношения?

– Я не идиотка какая-нибудь! Нет и еще раз нет.

Что за дурацкие вопросы! Она почувствовала невероятную, смертельную усталость. Что ей нужно сказать, чтобы все это прекратилось?

– Хорошо, – пожав плечами, произнес детектив. – Нам, наверное, не удастся выяснить, на какие сайты ты заходила с домашнего и со школьных компьютеров. Однако все-таки стоит попробовать.

Отец, который в продолжение всего разговора стоял, наконец сел в кресло, громко вздохнув. Это был вздох облегчения. Интересно, о чем он думает? Неужели он верит в то, что она могла сбежать с каким-нибудь парнем?

Броуган посмотрел на отца так, словно хотел сказать: «Держи себя в руках». По лицу детектива легко можно было прочитать все его мысли.

– Анжела, ты употребляла алкоголь или наркотики? Многие подростки в твоем возрасте балуются подобными вещами. Ты должна ответить честно, ничего не скрывая, – мы не будем ругать тебя или падать в обморок от ужаса, мы постараемся тебе помочь.

– Ты можешь признаться нам, – сказала мама. – Мы не будет осуждать тебя. Обещаю.

Отец молчал, но по его виду было понятно, что он не согласен с матерью. Он с такой силой тер локтями колени, что казалось, еще немного, и на его брюках появятся дырки.

Мама похлопала его по руке и, намеренно отклоняясь от темы, заметила:

– По крайней мере, этим можно объяснить то, что она плохо помнит некоторые подробности и детали.

Энджи буквально застонала от досады.

– Нет, я не пью. Единственный алкогольный напиток, который я в своей жизни пробовала, – это церковное вино. Я никогда не пробовала наркотики. Один раз попробовала закурить сигарету. Должна признаться, что ощущение было довольно мерзким.

– Ты можешь показать мне свои руки? – спросил Броуган. Это была не просьба, а приказ.

Закатив глаза, она молча протянула руки вперед. Они были такими длинными, тонкими и бледными, и ей казалось, что это чужие руки, что к ее телу приклеили руки другого человека. Броуган провел пальцем по незнакомым ей шрамам и, повернув руки ладонями вниз, осмотрел ее короткие, неровно подстриженные ногти. Потом он снова перевернул ее руки и принялся изучать грязные мозолистые ладони. Он провел пальцем по небольшой бороздке, оставленной кольцом на среднем пальце ее левой руки. В этом месте кожа была более чистой и светлой.

Подняв голову, он вопросительно посмотрел на нее.

– Ты помнишь, откуда это у тебя?

Она почувствовала резкую пронизывающую боль. Казалось, что ей в голову, прямо за ухом, вонзили острый нож. Поморщившись, она покачала головой, и он понял, что она таким образом ответила на его вопрос. Боль прошла, и у нее прояснилось в голове. Туман стал постепенно рассеиваться.

Он поджал губы.

– Давай померяемся с тобой силой. Так, ради интереса.

Он снова сел в кресло и поставил локоть на кофейный столик, подняв вверх большой палец.

– Вы легко меня победите. У вас такие большие руки, – заметила Энджи. – К тому же они намного длиннее моих.

Он усмехнулся.

– Давай попробуем, прошу тебя.

Энджи недовольно фыркнула.

– Хорошо.

Она обхватила его руку и нажала на нее. Ее маленькие пальцы исчезли в его кулаке. Однако, несмотря на это, его рука дрогнула. Он снова надавил на ее руку. Она оказала ему сопротивление, удивляясь тому, что ее худенькая ручка обладает такой силой. Тонкая мышца вздулась. Он сдался, и она прижала его руку к столу.

– Вы поддались мне, – сказала она, осуждающе глядя на него.

– Может быть, но совсем немного. Ты, судя по всему, занималась физическим трудом. И довольно долго. Для твоих габаритов ты очень сильная.

– О боже мой! – воскликнула мама испуганно, сцепив руки в замок, и вскочила. – Физический труд? Вы хотите сказать, что кто-то крадет белых людей, превращая их в рабов?

«Что за бред!» – подумала Энджи.

Однако Броуган, судя по всему, не разделял ее мнения. Он совершенно серьезно отнесся к этому вопросу.

– Нет, Марджи, не совсем так. Она все это время жила где-то недалеко от нашего города.

– Недалеко? Все это время? – переспросил папа, его голос почему-то дрожал. – Почему вы так думаете?

– Ее одежда пахнет сосновой смолой и древесным дымом.

Энджи понюхала рукав своей блузы. Он был прав. В этом, конечно же, не было ничего странного. Не далее как вчера вечером она сидела возле костра, подбрасывая в огонь дрова. Однако запах не может сохраняться целых три года.

– Конечно пахнет, – сказала она, ничуть не удивившись. – Я ведь была в турпоходе.

– Ты больше ничего не помнишь? – спросил Броуган.

Это становилось просто невыносимым.

– Послушайте, – сказала она. – Я уже всем вам говорила, что больше ничего не помню. Я была в турпоходе. А потом оказалась здесь. Я не помню, привезли меня сюда на машине или я пришла пешком. Я просто каким-то образом очутилась здесь.