Текст книги "Странный сосед"

Глава 9

В 17.59 сержант Ди-Ди Уоррен чувствовала себя вполне счастливым человеком. Она получила ордер на обыск пикапа Джейсона Джонса. Встретилась с надзорным инспектором состоящего на учете сексуального преступника. И, что еще лучше, в районе в эту ночь забирали мусор. Вместе с детективом Миллером она прокатилась по Южному Бостону, планируя следующие шаги и знакомясь с местностью.

– По словам детектива Роббера, – докладывал Миллер, – Джонс во второй половине дня держался тише воды ниже травы. Гостей не принимал, никуда не выходил, никакой активности не отмечено. Похоже, сидит дома с дочкой.

– К машине подходил? – поинтересовалась Ди-Ди.

– Нет. Даже за дверь не выглядывал.

– И что же он делал? Работал на компьютере? Ваш детектив должен был видеть его через окно в кухне.

– Я спросил его об этом – ответ неуверенный. Из-за положения солнца после полудня вид через окно нечеткий. Но наш человек – профессионал, и, по его мнению, Джонс провел большую часть дня с дочкой.

– Интересно. – Ей и впрямь было интересно. Поведение супруга после исчезновения жены – богатый материал для пытливого детектива. Продолжает ли супруг жить, как раньше, не отступая от рутины? Приглашает вдруг подругу-утешительницу? Или бегает по городу, скупая катализаторы и не совсем обычные электроинструменты?

В данном случае поведение Джейсона определялось главным образом тем, чего он не делал. Он не позвал родственников и друзей помочь справиться с ситуацией и, может быть, позаботиться о ребенке. Не отправился в фотоателье – распечатать фотографии пропавшей жены. Не пошел к соседям с естественным для такого случая вопросом: Привет, вы случайно не видели мою супругу? Или, может быть, слышали что-то прошлой ночью? И, да, вам не попадался на глаза рыжий кот?

У Джейсона Джонса пропала жена, и он ничего не делал. Со стороны это выглядело так, как будто он и не рассчитывал, что ее найдут. Интересный подход…

– О’кей, – сказала Ди-Ди. – Учитывая, что Джейсон навстречу не идет, думаю, нам стоит первым делом навестить надзорного инспектора Эйдана Брюстера. Подозрительного мужа мы прижали, пора узнать больше о злокозненном соседе.

– Согласен. Знаете, завтра в районе мусорный день, – Миллер кивнул в сторону выстроившихся вдоль тротуара мусорных урн. Мусор в доме считается частной собственностью, и без ордера к нему не подойти. А вот что касается мусора на тротуаре… – Часа в два-три ночи у меня смена на посту, можно заодно и мусор Джонса прихватить. Будет с чем поработать утром.

– Вы читаете мои мысли.

– Стараюсь, – скромно ответил он.

Ди-Ди подмигнула детективу, и они свернули в город.

Коллин Пиклер согласилась встретиться с ними в непрезентабельной комнатушке, называвшейся у нее офисом. Пол покрывал светло-серый линолеум, стены были выкрашены серой краской, каталожные шкафы отливали тусклым серым лаком. Контрастом этому общему серому фону служила сама Коллин, высокая, спортивного сложения амазонка с огненно-рыжими волосами и в темно-малиновом блейзере поверх футболки, в цветах которой смешались оранжевый, желтый и красный. Когда она поднялась из-за стола, впечатление было такое, будто в облаке тумана вдруг вспыхнул факел.

Тремя легкими и быстрыми шагами инспектор пересекла комнату, энергично поздоровалась с гостями за руку и жестом указала на два низеньких стула напротив стола.

– Не обращайте внимания, – бодро начала она, заметив недоумение на лицах полицейских. – Мои клиенты – по большей части сексуальные преступники, и власти, похоже, посчитали, что иной, кроме серого, цвет может подействовать на них излишне возбуждающе. – Пиклер взглянула на свой топ. – Я, конечно, с такой постановкой вопроса не согласна.

– Так вы работаете главным образом с сексуальными преступниками? – удивилась Ди-Ди.

– Конечно. Из отпущенных по условно-досрочному – наимилейшая группа. Толкачи, воришки и прочая мелочь разбегаются по щелям сразу же, как только почуют свежий воздух. Попробуй разыщи их потом… Заполнить бумажки, прийти на собрание – всё из-под палки. Сексуальный же преступник, напротив, старается угодить.

Миллер смотрел на Пиклер так, словно ему только что открылось божественное откровение.

– Вот как? – Он погладил свои тонкие каштановые усики, замер смущенно на середине жеста, потом погладил еще раз.

– Точно. Большинство этих парней жутко испуганы. Тюрьма была худшим, что случилось с ними в жизни, и меньше всего на свете они хотят туда вернуться. Ведут себя смирно, всячески стремятся заслужить одобрение. Да что там, самые закоренелые педофилы являются отмечаться едва ли не каждый день. Из взрослых я – единственная, с кем у них есть какие-то отношения, и они вовсю стараются, чтобы я была довольна.

Ди-Ди подняла бровь и опустилась на стул.

– В общем, самые обычные ребята.

Пиклер пожала плечами.

– Они такие же, как все. Но вы не пришли бы, если б не думали, что кто-то повел себя не очень хорошо… Кто?

Ди-Ди заглянула в блокнот.

– Брюстер. Эйдан Брюстер.

– Эйдан Брюстер? – удивилась Пиклер. – Не может быть!

– Может.

Теперь уже инспектор выгнула бровь. Но потом все же повернулась к серому металлическому шкафу и стала перебирать карточки.

– Б… Б… Брюстер. Эйдан. Есть такой. Но могу сразу сказать: он – хороший парень.

– Для сексуального преступника, – сухо вставила Ди-Ди.

– А, перестаньте… Понимаете, это как раз тот случай, когда система – враг себе самой. Во-первых, система ухитрилась заклеймить целый класс правонарушителей. Во-вторых, раздула этот класс до невозможности. С одной стороны, вы насилуете три десятка детей, и вас квалифицируют как сексуального преступника. С другой стороны, у девятнадцатилетнего парня случается секс по согласию с четырнадцатилетней девушкой, и он попадает в ту же самую категорию. То же самое, как если ставить на одну доску серийного убийцу и мужа, поставившего фингал жене. Конечно, оба – два куска дерьма, но не одного и того же дерьма.

– И в какой же категории Эйдан Брюстер? – спросила Ди-Ди.

– Девятнадцатилетний парень, имевший секс по согласию с четырнадцатилетней подружкой сводной сестры.

– Так он за это условный срок получил?

– За это он отсидел два года в тюрьме. Будь девчонка на год младше, получил бы двадцать. Такой вот урок. Теперь будет держать ширинку на замке.

– С четырнадцатилетними по согласию нельзя, – подал голос Миллер, тоже садясь на стул.

Пиклер не стала спорить.

– Урок, усваивать который Брюстеру придется всю жизнь. Знаете, ярлык сексуального преступника – это билет в один конец. И пусть он будет чист следующие тридцать лет, клеймо так на нем и останется. На практике это означает, что каждый раз при подаче заявления на работу, съеме жилья или пересечении границы штата система будет поднимать флажок. Для двадцатитрехлетнего парня ноша нелегкая.

– И как он ее несет? – поинтересовалась Ди-Ди.

– В общем, как и следовало ожидать. Участвует в программе для сексуальных преступников, посещает наши еженедельные собрания. У него есть жилье, работа, подобие жизни.

– Жилье, – отметила Ди-Ди.

Пиклер зачитала адрес, совпавший с тем, что уже нашла в системе команда Ди-Ди.

– Домовладелец знает?

– Я поставила ее в известность. Для его уровня преступления протокол этого не требует, но, как говорится, береженого бог бережет. Если б хозяйка узнала об этом чуть позже и выставила Эйдана без предупреждения, парень мог бы и сорваться. Лишний стресс ему ни к чему. Я считаю своим долгом помочь Эйдану избежать ненужных потрясений.

– И как хозяйка приняла новость?

– Выслушала его историю, записала мой номер телефона, поставила на быстрый вызов. В общем, нормально приняла. Как и многие другие. Единственное, чего хотят люди, – чтобы их предупредили заранее.

– А как соседи? – продолжала Ди-Ди.

– Ни соседей, ни местную полицию я не уведомляла, – ответила Пиклер. – Брюстер посещает занятия, и я сочла это адекватным, учитывая оценку нынешнего риска и текущий уровень программирования.

– В смысле?.. – нахмурился Миллер.

– У парня все в порядке. Место жительства не менял, место работы – тоже, на еженедельные собрания группы поддержки приходит регулярно вот уже два года. Побольше б таких, у меня и забот не было бы.

– В общем, обычная история успеха, – кивнул Миллер.

Пиклер пожала плечами.

– Можно и так сказать… Послушайте, я занимаюсь этим восемнадцать лет. Шестьдесят процентов моих подопечных, так или иначе, делают правильные выводы. Может быть, не с первого раза, но делают. Другие же сорок… – Она снова пожала плечами. – Некоторые возвращаются в тюрьму. Некоторые спиваются. Кое-кто заканчивает самоубийством. С формальной точки зрения повторного правонарушения они не совершают, но успехом я бы это не назвала. Ну, и есть такие, как Эйдан Брюстер. Как сотрудник службы пробации, могу сказать, что он хороший парень. Вот, пожалуй, и всё.

– Где работает? – спросила Ди-Ди.

– В местной автомастерской. У Вито. Руки у парня золотые. В этом смысле у него перед другими преимущество.

Ди-Ди сделала запись в блокноте.

– Так вы говорите, он там два года?

– Он у них главный механик, – уточнила Пиклер. – Его босс, Вито, говорит о нем только хорошее. Настроен парень серьезно, зарабатывает неплохо, что немаловажно, учитывая его нынешние расходы.

– Какие расходы? – поинтересовался Миллер.

– Расходы по программе. Сексуальные преступники обязаны оплачивать лечение. В случае с Брюстером это означает, что он каждую неделю выкладывает более шестидесяти баксов за групповую консультацию. Раз в десять месяцев проходит проверку на детекторе лжи – для подтверждения, что не сошел с колеи, и отдает за это две с половиной сотни. Если б на него надели браслет, платить пришлось бы и за браслет, но Брюстеру повезло – он вышел за год до того, как использование навигации GPS стало стандартной процедурой. Плюс арендная плата, расходы на транспорт и так далее, и тому подобное. Недешевая жизнь для человека, вошедшего в игру с ограниченным набором возможностей.

– Вы имеете в виду, что ему нельзя приближаться к детям, – кивнула Ди-Ди.

– Именно это. Даже работая в местном гараже, Брюстер может обслуживать только те машины, которые стоят не на первой линии. Никто ведь не может гарантировать, что в мастерскую не войдет женщина с двумя детьми.

– Но работник он хороший.

– Лучший, – усмехнулась Коллин. – Вито может гонять Брюстера до десятого пота, и парень никогда не пожалуется, потому что они оба знают – уйти и отыскать другую работу он не может. Люди считают, что сексуальные преступники не могут трудоустроиться. На самом же деле есть «ловкие» наниматели, которые с удовольствием их принимают.

– Получается, Эйдан Брюстер просто несчастный бедняжка? Порезвился с четырнадцатилетней девчонкой, и теперь мы все должны его жалеть?

– Я этого не говорю, – спокойно ответила Коллин. – Закон есть закон. Я лишь говорю, что судебная система понимает вопрос так: совершил преступление – отбудь срок. Брюстер провел в тюрьме два года, но срок будет отбывать до конца жизни. Скажу так, пусть это и прозвучит цинично: для него было бы лучше, если бы он не спал с девчонкой, а просто убил ее. И мне как работнику этой судебной системы от такого анализа не по себе.

Но Ди-Ди уже переключилась на другую тему и повернулась к Миллеру:

– Известно, куда Джонсы отдают машины на техобслуживание?

Детектив покачал головой.

– Выясним.

– Кто такие Джонсы? – спросила Коллин.

– Джейсон и Сандра Джонс. Живут в том же, что и Брюстер, квартале. Но только прошлой ночью Сандра Джонс исчезла.

– Вот оно что. – Коллин откинулась на спинку стула и закинула руки за голову. – И вы думаете, что Эйдан имеет к этому какое-то отношение?

– Приходится учитывать и такой вариант.

– Сколько лет Сандре Джонс?

– Двадцать три. Учительница в шестом классе средней школы. У нее четырехлетняя дочь.

– То есть вы думаете, что Эйдан посреди ночи похитил мамочку из ее дома? А что муж?

– Муж был на работе. Он местный репортер.

– Полагаете, Брюстеру была нужна девочка? Только имейте в виду, что он четыре или пять раз проходил проверку на детекторе лжи и полностью изложил историю своего преступления. Тема педофилии не возникла ни разу.

– Я не знаю, что думать, – покачала головой Ди-Ди. – Но, в чем согласны все, Сандра Джонс очень привлекательная женщина. И давайте признаем откровенно, двадцать три года – это далеко не старость. Они с Брюстером одного возраста, так?

Коллин кивнула:

– Да, одного.

– Итак, мы имеем красивую молодую мамашу и состоящего на учете сексуального преступника, живущего неподалеку. Кстати, Эйдан случайно не красавчик?

– Пожалуй. Белокурые волосы. Голубые глаза. Из таких, знаете ли, пляжных красавчиков. Но приятный.

Миллер закатил глаза.

Ди-Ди между тем продолжала развивать свою теорию.

– Итак, у мужа Сэнди ночная работа. Она часто остается одна с ребенком. Однажды вечерком она выходит во двор с дочуркой, и в этот момент мимо проходит Эйдан. Слово за слово, разговор. Разговор ведет к знакомству, знакомство – к…

– И она убегает с ним? – подсказала Коллин.

– Или они из-за чего-то схватываются. Она узнает, кто он такой, и высказывает ему все, что думает. Как-никак Эйдан был рядом с ее дочерью, а Сандра Джонс, судя по всему, готова ради ребенка на все.

– И он ее убивает, – сухо подытожила Коллин.

– Вы же сами сказали, что такие, как он, больше всего на свете не хотят вернуться в тюрьму.

Коллин вздохнула и, взяв карандаш, постучала резинкой по столу.

– Хорошо. Для протокола: думаю, вы заблуждаетесь. Однажды Эйдан уже вступил в весьма рискованные отношения и получил за это по полной. На мой взгляд, увидев во дворе женщину вроде Сандры Джонс, он развернулся бы на сто восемьдесят градусов и убежал куда подальше. Зачем искушать судьбу, так ведь? Но факт остается фактом, Сандра Джонс пропала, а Эйдан Брюстер – тот самый несчастный сукин сын, который живет поблизости. Правила есть правила, так что стоит проверить.

– Рада это слышать.

Коллин снова постучала карандашом по столу.

– Насколько это срочно?

– Чем быстрее, тем лучше. Сейчас мы стараемся сделать как можно больше, не поднимая лишнего шума. Завтра к семи утра со времени исчезновения Сандры Джонс пройдет двадцать четыре часа, и ее официально объявят пропавшей без вести. И вот тогда репортеры…

– Слетятся как мухи на мед.

– Вы все правильно понимаете.

Коллин хмыкнула.

– Вы сказали, что она хорошенькая, молодая мамочка и местная учительница…

– Точно.

– Тогда вы в полной заднице.

– Верно.

– Ладно. Убедили. Я сама навещу Брюстера вечером. Прогуляюсь по дому, поспрашиваю, узнаю, чем в последнее время занимался. Посмотрю, нет ли чего подозрительного, что потребовало бы дальнейшей проверки.

– Мы хотели бы составить вам компанию.

Коллин перестала стучать карандашом.

– Ни в коем разе, – твердо сказала она.

– Вы не представляете правовую систему, – возразила Ди-Ди. – Если вы, проходя по дому, увидите кровь, беспорядок или признаки насилия, у вас не будет права изымать что-либо в качестве вещественной улики.

– Я смогу вызвать вас.

– И тем самым только спугнете Брюстера.

– Что ж, посижу с ним в одной комнате, подожду. Послушайте, я уже два года с ним работаю. Выстроила отношения. Я знаю, как с ним разговаривать, потому что два года добиваюсь от него ответов. Если спрашивать начнете вы, он просто закроется, и у вас ничего не получится.

Ди-Ди поджала губы. Упрямство не позволяло ей признать правоту Коллин.

– Эйдан – хороший парень, – продолжала инспектор. – Если честно, я сильно сомневаюсь, что это мог сделать он.

– У вас такое уже случалось? – вмешался Миллер. – Кто-то из ваших подопечных совершал повторные преступления?

Коллин кивнула:

– Случалось. Трижды.

– Вы видели, что к этому идет?

Пиклер снова вздохнула.

– Нет, – признала она неохотно. – Во всех трех случаях… никаких сигналов. Парни жили как всегда, справлялись вроде бы неплохо, а потом, в один прекрасный день, что-то ломалось. И тогда повернуть было уже невозможно.

Глава 10

Меня всегда влекли тайны. Я росла, живя во лжи, и теперь, разумеется, вижу хитрости и увертки повсюду, куда бы ни посмотрела. Мальчик в моем классе постоянно, даже в самый жаркий день, носит рубашки с длинными рукавами – его избивает отчим. Пожилая женщина в химчистке со сморщенным лицом и костлявыми плечами – ей достается от сына, здоровенного мерзавца, который частенько здесь околачивается.

Люди лгут. Ложь так же естественна, как дыхание. Мы лжем, потому что ничего не можем с собой поделать.

Мой муж тоже лжет. И при этом смотрит мне в глаза. По части лжи Джейсон большой мастер.

Мы были знакомы недель, наверное, шесть, прежде чем я поняла, что за непроницаемым фасадом прячется настоящий океан плохого, черного вуду. Поначалу это проявлялось в мелочах. В проскальзывавшей в голосе тягучести, особенно по вечерам, когда он уставал и упускал контроль над собой. Иногда Джейсон говорил, что вставал ночью посмотреть телевизор, но когда я включала телевизор утром, то попадала на тот же канал «Дом и сад», который смотрела вечером и который никогда не интересовал Джейсона.

Время от времени я дразнила его нарочно, чтобы выманить правду.

– Эй, ты только что сказал кока, – я думала, что только урожденный южанин может попросить коку вместо содовой.

– Набрался от тебя, – говорил он, и в его глаза наплывала тень настороженности.

Порой я шла напрямик.

– Расскажи, что случилось с твоей семьей. Где твои родители? Братья, сестры?

Он пытался увернуться:

– Какая разница? Теперь у меня есть вы с Клариссой. Вы – моя семья, а больше мне никто не нужен.

Однажды ночью, когда дочурка крепко спала – ей едва исполнилось пять месяцев, – на меня накатило какое-то странное, нервное беспокойство, вроде того, что испытывает девятнадцатилетняя девушка, когда сидит напротив смуглого красавчика, смотрит на его руки и представляет, как они баюкают новорожденного младенца. Потом фантазия меняется, и те же руки касаются ее обнаженных грудей. Нервное беспокойство охватывало меня все сильнее, заставляя действовать открыто.

– Правда или желание? – сказала я.

Джейсон наконец оторвался от книжки.

– Что?

– Правда или желание. Ну, ты же знаешь. Как в игре. Ты наверняка играл в нее, когда был тинейджером.

Он посмотрел на меня своими темными, непроницаемыми глазами.

– Я не тинейджер.

– Я – тинейджер.

Мне удалось-таки привлечь его внимание. Он закрыл и отложил книгу.

– Что тебе надо, Сандра?

– Правда или желание. Выбирай. Это не так уж трудно…

Я прижалась к нему. Уложив Ри, я приняла душ, и теперь от меня исходил цитрусовый аромат. Слабый, нежный, едва уловимый аромат чистоты. У Джейсона затрепетали ноздри, и я поняла, что он тоже его почувствовал. Но уже в следующий момент муж отстранился от меня.

– Сандра…

– Поиграй со мной, Джейсон. Я твоя жена. И не прошу о многом.

Он уже был готов согласиться. Я видела это по тому, как напряглась его спина, распрямились плечи. Он отделывался от меня месяцами. И наверняка понимал, что рано или поздно придется ответить. Нельзя вечно ссылаться на Ри.

– Желание, – сказал наконец Джейсон.

– Поцелуй меня, – потребовала я. – Поцелуй на минуту.

Он замялся. Я уже подумала, опять отступит, и собралась с духом в ожидании отказа, но Джейсон только вздохнул. Тихо-тихо. Потом подался вперед, поморщился и прильнул к моим губам.

К тому времени я уже неплохо его знала и понимала, что он попытается отделаться таким вот непорочным чмоком. Знала я и то, что если буду требовательной или агрессивной, то он просто-напросто закроется. Джейсон никогда не кричал. Никогда не подымал руку в гневе. Он просто исчезал, уходил в какое-то убежище в глубине себя, где я не могла до него достучаться. Я могла стоять прямо перед ним, но при этом все равно оставалась бы одна. Муж уважал меня, относился по-доброму, проливал на меня свое сочувствие и изо всех сил старался предвосхитить каждое мое желание.

Кроме одного.

Исключение касалось секса. Мы были вместе почти год, а он еще и не притронулся ко мне по-настоящему. Меня это сводило с ума.

Я не стала размыкать губы. Не схватила его за плечи. Не запустила пальцы в его густые темные волосы. Я не сделала ничего из того, что хотела сделать. Только опустила руки, сжала кулаки и ответила на его прикосновение. Медленно-медленно. На его нежность я ответила сладостью, и мое дыхание расстелилось по его губам. На его сочувствие я ответила участием, залив им всю его нижнюю губу, начиная от уголка рта. На его уважение я ответила пониманием, даже не попытавшись сдвинуть установленные им границы. Но из всех поцелуев, которыми люди обмениваются с сомкнутыми губами, я дала ему самый лучший.

Минута прошла, и Джейсон отстранился. Но теперь он уже тяжело дышал, и в глазах его что-то пряталось. Что-то пульсирующее, темное и опасное. Я увидела это и едва удержалась, чтобы не прыгнуть ему на колени, повалить на диван, распластать и трахать, трахать его до потери рассудка.

Но я лишь прошептала:

– Правда или желание. Твоя очередь. Спроси меня. Правда или желание.

Я видела, как ему трудно. Он хотел выбрать желание. Хотел, чтобы я снова до него дотронулась. Или, может быть, стащила с себя симпатичную шелковую сорочку. Или провела ладонью по его груди.

– Правда, – с заметной хрипотцой сказал он.

– Спрашивай.

– Почему ты это делаешь?

– Потому что иначе не могу.

– Сэнди… – Джейсон закрыл на мгновение глаза, и я почувствовала его боль.

– Правда или желание.

– Правда, – почти простонал он.

– Самое плохое, что ты когда-либо сделал.

– Что ты имеешь в виду?

– Назови самое плохое, что ты сделал в жизни. Ну же. Солгал? Украл? Соблазнил сестру лучшего друга? Убил кого-нибудь? Скажи мне, Джейсон. Я хочу знать, кто ты. Мы ведь муж и жена. Я имею право.

Он посмотрел на меня как-то странно.

– Сандра…

– Нет. Не увиливай и не хнычь. Просто ответь. Ты кого-то убил?

– Да.

– Что? – всерьез изумилась я.

– Да, я убил человека. Но это не самое худшее, что я сделал.

С этим мой муж поднялся, взял книжку и вышел из комнаты.

Джейсону казалось, что он и не засыпал, но в какой-то момент все же задремал, потому что в начале второго ночи очнулся от какого-то звука. Он встрепенулся, приподнялся с диванчика и прислушался. Звук доносился снаружи и снизу. Джейсон подошел к окну, раздвинул на дюйм шторы и выглянул.

Двое полицейских в форме уже сняли крышки с мусорных баков и теперь доставали из контейнеров белые кухонные мешки и складывали их в багажник полицейского автомобиля.

Вот черт… Джейсон уже хотел открыть дверь и крикнуть, чтобы они убирались, но в последний момент сдержался. Сам виноват. Вечером он по давней привычке вынес мусор и фактически передал его полиции.

И во что может обойтись ему эта ошибка? Джейсон порылся в памяти, но ничего особенного вспомнить не смог и в конце концов расслабился и с облегчением выдохнул.

Всё в порядке. Полиция забрала его мусор. Что дальше?

Сержант Ди-Ди Уоррен и ее подручный, детектив Миллер, вернулись около половины девятого вечера с ордером на обыск грузовика. Он встретил их у двери, пробежал глазами ордер и беспрекословно передал ключи. Потом демонстративно захлопнул и запер дверь. Остаток вечера он провел с дочерью. Пусть делают что хотят. На грузовик ему было наплевать. Лишь бы не занялись компьютером.

Кстати… Он посмотрел на часы – 1.52. Сейчас или никогда.

Джейсон осторожно поднялся наверх.

Как бы ни было жалко, но пришлось разбудить Ри. Она посмотрела на него затуманенными сном глазами, ничего не понимая, придавленная эмоциональным стрессом из-за исчезновения матери и кота. Джейсон усадил дочь в постели, сунул ее руки в рукава зимней курточки, натянул сапожки на босые ноги. Ри не возмущалась, не капризничала, а только прижала к себе Крошку Банни и склонила голову на отцовское плечо, когда он понес ее вниз.

У двери Джейсон остановился, прихватил темно-зеленую дорожную сумку и повесил на плечо. Потом устроил поудобнее Ри, прикрыл, спрятав от посторонних глаз, сумку одеялом, открыл дверь и направился к «Вольво» Сэнди.

Патрульный следил за ним из машины. Джейсон спиной чувствовал его пристальный взгляд. Скорее всего, тот уже достал блокнот и ручку и делал соответствующую пометку: 1.56, объект выходит из дому с ребенком на руках. 1.57, объект идет к машине жены…

Усадив дочку в детское кресло, Джейсон незаметно поставил на пол дорожную сумку. Потом закрыл заднюю дверцу и направился к полицейской машине.

Подойдя, он постучал в окно. Сидевший за рулем коп чуточку опустил стекло.

– Я еду на работу, – сказал Джейсон. – Надо закончить кое-какие дела. Вам нужен адрес или вы останетесь здесь?

Полицейский ненадолго задумался. Остаться и наблюдать за домом или следовать за объектом? Какие у него инструкции?

– Поздновато выходить с ребенком, – заметил коп, явно затягивая время.

– У вас есть дети? Я не в первый раз беру дочку на работу. Сон у нее хороший, проспать может все.

Едва произнеся эти слова, Джейсон пожалел о своей неосмотрительности. Но было уже поздно.

– Это хорошо, – с усмешкой заметил полицейский и стал записывать что-то в блокнот.

Не дождавшись прямого ответа, Джейсон вернулся к универсалу Сандры и повернул ключ зажигания. Выезжая на улицу, он не увидел за спиной включенных фар. Но уже через шесть кварталов из переулка неожиданно выскочил другой полицейский автомобиль. Еще один поводырь, подумал он, молча отдавая должное бостонским служителям порядка.

Редакция «Бостон дейли» практически ничем не отличалась от редакций других медийных центров, то есть представляла собой в течение дня кипящий бурной, лихорадочной деятельностью «обезьянник», стихавший и пустевший к позднему вечеру, когда здесь оставалось лишь несколько особо сознательных и ответственных. Эти немногие писали, правили написанное и, оставив готовый материал на столе, уходили уже за полночь, и только тогда в офисах воцарялась относительная тишина, позволявшая сосредоточиться и подумать.

Джейсон вошел в здание со спящей на груди Ри и висящей на плече сумкой, скрытой широким флисовым одеялом. Со стороны он выглядел человеком с некоей тяжелой ношей, но все вопросы отпадали, когда наблюдатель замечал у него на руках совсем не маленькую, четырехлетнюю девочку. Пользуясь репортерским удостоверением, Джейсон миновал несколько дверей и направился к своему рабочему месту.

Большинство репортеров работают как дома, так и в офисе, поэтому Джейсону приходилось делить пространство с несколькими коллегами. Обычно такую систему называют «гостиничной». Выделенная площадь заставлена рабочими столами и компьютерами. Вы находите свободное место и используете его по назначению. Сегодняшний вечер не стал исключением.

Джейсон сделал выбор в пользу углового закутка. Стряхнув с плеча дорожную сумку, он ногой задвинул ее под стол, после чего бережно опустил на пол Ри и устроил для нее небольшое гнездышко из одеяла и мягкой игрушки. Она проснулась и хмуро на него посмотрела.

– Все хорошо, – прошептал Джейсон. – Папочке надо немножко поработать, а потом поедем домой.

– А где мамочка? Я хочу мамочку.

– Спи, милая. Мы скоро вернемся домой.

Ри послушно закрыла глазки, возвращаясь в свое сонное царство.

Секунду-другую Джейсон смотрел на нее. Темные реснички казались пятнышком на бледных щечках. Усталость и беспокойство отложились пурпурными тенями под сомкнутыми веками. Такая маленькая. Такая хрупкая. Невыносимое бремя и одновременно важнейшая цель его жизни…

Она хорошо держалась, что не стало для него большим открытием. Дети не переносят вовне свои глубинные страхи. Ребенок может десять минут плакать из-за полученной на площадке шишки, но умолкает, встретив вооруженного незнакомца. Дети инстинктивно понимают, что они маленькие и беззащитные. В случае кризиса большинство из них просто закрываются, пытаются стать еще меньше, может быть, с неосознанной надеждой на то, что если они совсем исчезнут, то плохой человек оставит их в покое. Возможно, и эта четырехлетняя девочка надеялась, что когда проснется, ее мама и кот уже вернутся, и жизнь волшебным образом войдет в нормальную колею.

Джейсон повернулся к столу. В поздний час в отделе было тихо, и места за ближайшими столами пустовали. Такое положение устраивало его как нельзя лучше. Медленно расстегнув «молнию» на темно-зеленой дорожной сумке, он достал настольный компьютер, еще недавно стоявший в кухне.

Всего у Джейсона было три компьютера: лэптоп, используемый главным образом для работы; стоявший в кухне домашний настольный компьютер, которым пользовались все; и еще один старый десктоп, служивший когда-то основным домашним, но год назад, после покупки новенького «Делла», его отправили в ссылку, в подвал. Насчет лэптопа Джейсон не беспокоился, поскольку тот служил исключительно для работы. С ноутбуком связаны немалые риски – забыл, потерял, украли. Чуть больше тревог вызывал старый компьютер в подвале. Да, он воспользовался официальной программой Министерства обороны, чтобы заместить старые данные на жестком диске бессмысленными единицами и нулями, но сейчас даже само министерство не доверяло таким методам. Если речь шла о действительно важной информации, жесткие диски сжигали, превращая все их внутреннее содержимое в пыль. Мусоросжигательной печи под рукой не оказалось, так что он остановился на более простом варианте.

По-настоящему, до дрожи в коленях, его страшил домашний десктоп, относительно новый 500-гигабайтовый «Делл», которым он пользовался в ранние часы, когда Сандра еще спала. Джейсон не мог допустить, чтобы полиция забрала этот компьютер, поэтому-то и вынес его тайком из дому. Бросив взгляд на часы, он решил, что у него есть примерно три часа, чтобы осуществить задуманное.

Для начала Джейсон подключил карту памяти. Потом начал перемещать файл за файлом. Данных было слишком много – программные файлы, интернет-файлы, файлы-документы, графические файлы, пдф-файлы, – чтобы перенести все за три часа, поэтому он сосредоточился на стратегически важных.

Как только перекачка началась, Джейсон вошел в Интернет и провел небольшое изыскание. Первым делом он отыскал состоящего на учете сексуального преступника по имени Эйдан Брюстер. С соседями всегда полезно знакомиться поближе, так ведь? Он нашел как обычную, общедоступную информацию, так и закрытую – закодированные файлы, – но в его профессии люди не отступают только потому, что дверь не открывается на первый стук. Джейсон выписал несколько телефонных номеров, копнул чуточку глубже и наткнулся на интересные сведения.

Справившись с первой задачей, он открыл AOL и залогинился под именем жены. Ее пароль он вычислил давным-давно – она зарегистрировалась как LilBun1, по имени любимой плюшевой игрушки Ри. Но даже если б пароль не поддался с такой легкостью, в его распоряжении имелись специальные компьютерные программы «AccessData’s Forensic Toolkit» и «Technology Pathways’ ProDiscover», которые без труда сделали бы то же самое. Такими вот вещами он занимался. Таким вот он был мужем.