Текст книги "Странный сосед"

Узнала ли об этом Сэнди? Не потому ли ушла?

Ответа на эти вопросы у него не было, поэтому Джейсон начал просматривать ее почту в поисках ключей к последним часам жены.

Бо́льшую часть из шестидесяти четырех электронных писем представляли предложения мужских половых имплантов и настойчивые просьбы перевести средства из стран третьего мира. Судя по содержимому папки, Сандра то ли помешалась на мужских гениталиях, то ли должна была вот-вот разбогатеть на помощи с финансовым трансфертом некоему полковнику, заброшенному судьбой на край света.

Джейсон разобрался со спамом и фишингом и вышел на шесть и-мейлов, действительно предназначенных его жене. В одном, из детского садика Ри, родителям напоминали о приближающейся акции по сбору средств. В другом директор школы уведомлял учителей о грядущем семинаре. Четыре оставшихся представляли собой переписку с коллегой, которая спрашивала других учителей, как они относятся к идее организации группы для совместных прогулок после занятий.

Джейсон нахмурился. Несколько месяцев назад, когда он проверял почту в последний раз, личных электронных писем было не меньше двадцати пяти – от переписки с учениками до информационных уведомлений с сайтов молодых матерей.

Он заглянул в папку удаленных писем и обнаружил только тот спам, который сам только что туда отправил. Пустой оказалась и папка отправленных писем. И тогда, подгоняемый нарастающим беспокойством, Джейсон взялся за дело всерьез. Адресная книга – пусто. Избранное – ничего. Знакомые – чисто. Журнал посещений с последними поисками – то же самое.

Ни черта себе. У него перехватило дыхание. Он чувствовал себя оленем, попавшим в свет фар; паника нарастала стремительно, грозя вырваться из-под контроля.

Дата и время, заметались отчаянно мысли. Установить дату и время. Все завязано на дате и времени.

Джейсон перешел в папку удаленных писем, пролистал сообщения от последних к самым давним. Пальцы на «мышке» дрожали. Шестьдесят четыре клика – и вот оно. Самое старое из отправленных сообщений было доставлено во вторник, в 16.42, более чем за двадцать четыре часа до исчезновения Сэнди.

Он откинулся на спинку стула, сцепил руки на стянутом узлами животе и попытался осмыслить полученную информацию.

Кто-то методично очистил аккаунт Сандры. Если б это произошло в среду вечером, в тот самый вечер, когда она исчезла, логично было бы предположить, что зачисткой занимался тот самый человек, который и увел ее. Тем самым он, возможно, заметал свои следы.

Но зачистка случилась почти на сутки раньше. И что это могло значить?

Принцип Оккама, так? Самое просто объяснение обычно и есть правильное. Следовательно, скорее всего, аккаунт почистила сама Сандра. Следовательно, она занималась в онлайне чем-то таким, что сочла необходимым скрыть. Флирт в Интернете? Реальные, физические отношения? Что-то такое, что она предпочла убрать – от него или кого-то еще?

Такое объяснение звучало менее зловеще, чем другое, с участием неизвестного, напавшего на Сандру, а потом сидевшего за столом, у компьютера, и стиравшего свои следы. И это в то время, когда наверху спала Ри.

И вместе с тем первое объяснение уязвляло сильнее. Оно подразумевало преднамеренность. Оно подразумевало, что Сандра планировала уход и не хотела, чтобы он нашел ее.

Джейсон устало поднял руку, прикрыл глаза, и от накатившей вдруг волны эмоций перехватило горло. С чего бы вдруг такая чувствительность?

Он женился на Сандре не по любви и ничего подобного от жизни не ждал. Однако ж… Да, какое-то время казалось, что быть частью семьи не так уж плохо. Что быть нормальным не так уж плохо.

В феврале он облажался. Номер в отеле, обед, шампанское… Ему не следовало делать то, что он тогда сделал.

Джейсон прокашлялся, потер глаза. Посмотрел на спящего ребенка и, отодвинув усталость, вернулся к делу.

Сандра уступала ему по части технологической продвинутости. Если очисткой аккаунта она занималась сама, то делала это, скорее всего, через кэш-файл, а значит, информация все еще оставалась на жестком диске, а удалена была только директория, обозначающая месторасположение каждой информационной точки. Большую часть удаленных данных можно было восстановить с помощью имеющихся в его распоряжении программ.

Теперь вопрос был во времени. Работа с такой программой могла занять час или даже больше, а потом нужно просеять всю воссозданную информацию в поисках того, что ему нужно. Это еще несколько часов. Которых у него нет. Джейсон посмотрел на часы. В его распоряжении тридцать минут. Дело дрянь.

Он еще раз потер лицо. Вздохнул поглубже.

Ладно. Придется задействовать план Б.

Карта памяти загрузилась полностью. Джейсон отсоединил ее, вернулся в меню системы и просмотрел меню. Удалено и слишком много, и слишком мало. Он выбрал для удаления еще с полдюжины файлов и взглянул на часы – время поджимало.

Поначалу Джейсон рассчитывал взять что можно, а потом запустить официальную программу очистки. Но теперь он просто не мог заставить себя выбросить жесткий диск, зная, что там могут находиться ключи к последним часам Сандры. Возникала интересная дилемма. Компьютер содержал информацию, которая могла помочь ему найти жену, но в то же время отправить его до конца дней в тюрьму.

Джейсон уже думал об этом и теперь знал, что делать.

Он вернет старый, из подвала, компьютер в кухню, сбросив на него все нынешние программы с нового компьютера. Туда же можно перенести файлы с карты памяти, и тогда старый компьютер будет выглядеть как основной семейный.

Конечно, рано или поздно хороший эксперт разберется, что к чему. Увидит информационные разрывы в памяти компьютера. Возможно, подмену заметят даже сержант Ди-Ди и детектив Миллер. Хотя Джейсон так не думал. Большинство людей видят монитор, замечают клавиатуру, но не обращают внимания на сам компьютер, на вертикальный блок, задвинутый обычно под стол. В лучшем случае они отметят, что у него «Делл», и тогда его верность бренду окажется как нельзя кстати.

Итак, старый компьютер станет основным, что даст ему дополнительное время.

Но остается еще один вопрос: что делать с нынешним компьютером? Держать его дома нельзя – там предстоят обыски. По той же причине не годится и машина. А значит, вариант только один – оставить компьютер здесь, на столе, в зале, где системных блоков полным-полно. Его можно даже подключить к сети, чтобы он уже ничем не отличался от других компьютеров «Бостон дейли». Спрятать на виду.

Даже если полиция вздумает провести обыск в офисах медиацентра, трудно представить, что они получат ордер на изъятие компьютеров из отдела новостей. Одно только нарушение конфиденциальности… Кроме того, в современном мире «гостиничной» системы у Джейсона не было официально закрепленного рабочего места. А значит, полиция не могла указать в ордере определенное место или определенный компьютер. С формальной точки зрения он мог пользоваться любым компьютером, и ни один судья никогда бы не позволил полиции изъять все принадлежащие «Бостон дейли» компьютеры. Такого просто не могло быть.

По крайней мере, Джейсон на это надеялся.

Он оттолкнулся от стола, смял дорожную сумку и засунул ее в металлический ящик каталожного шкафа. Потом поднял спящую дочку и бережно понес к машине.

Без четверти шесть утра. Скоро восход. Увидит ли его Сандра?

Глава 11

Работаю над письмом. Чтобы курс лечения считался завершенным, нужно написать письмо жертве, взять на себя ответственность за свой поступок и выразить сожаление. Письмо никуда не уйдет; нам объясняют, что это было бы несправедливо по отношению к жертве. Разворошило бы прошлое, разбередило старые раны и все такое. Но написать надо.

Пока что у меня только начало, два слова: Дорогая Рэйчел.

Рэйчел – это, конечно, выдуманное имя. В групповой терапии понятие конфиденциальности отсутствует, не забыли? Итак, позади шесть недель работы, а я выдал только два слова, одно из которых – неправда.

Надеюсь, сегодня мне все же удастся продвинуться с письмом моей «дорогой Рэйчел». Сегодня я узнаю, каково оно – быть жертвой.

Сначала я хотел удариться в бега, но потом обдумал все обстоятельно. Прокрутил в голове. Вышло, что ничего не получается. В таком деле требуется серьезная логистика, а в нашем нынешнем мире, где за тобой всегда присматривает Большой Брат, все не так просто, как до 11 сентября. Машины у меня нет, а на самолет или поезд без документов не попадешь. Не идти же через весь Массачусетс пешком?

Проблема в том, что у меня нет ни налички, ни колес, чтобы вот так вот взять и провернуть фокус с исчезновением. Я плачу за детектор лжи и за группу поддержки, не говоря уже о сотне каждую неделю, которую посылаю Джерри. Он называет это возмещением убытков, а я – страховкой. Хоть какая-то гарантия, что Джерри не отыщет меня в Южном Бостоне и не переломает к чертовой матери все кости.

Так что для финансирования побега мой банковский счет слишком жидок.

Что же делать? После занятия в группе поддержки я отправился домой.

Коллин постучала в мою дверь уже через тридцать минут.

– Можно войти? – вежливо, но твердо спрашивает мой надзорный инспектор.

– Конечно, – я широко открываю дверь. Коллин уже была здесь однажды, в самом начале, когда проверяла мой адрес. С тех пор прошло два года, но изменилось немногое. Я не слишком силен в отделке интерьера.

Она идет по захламленному коридору в заднюю часть дома, где когда-то находились гостиная и отделенная экраном веранда, которые моя бережливая хозяйка, миссис Гулиган, переделала в квартирку площадью пятьсот квадратных футов. За пользование этим чудесным пространством я плачу восемьсот баксов в месяц, что позволяет миссис Г. выплачивать имущественный налог за дом, которым владеет уже пятьдесят с лишним лет и который не хочет терять только из-за того, что какие-то яппи наконец открыли для себя район и цены на недвижимость взлетели до небес.

Честно говоря, мне нравится миссис Г., даже несмотря на то, что она развесила на всех окнах эти свои дурацкие кружевные занавесочки и разложила повсюду вязаные салфеточки. Эти салфеточки она прикалывает к мягкой мебели булавочками, о чем я знаю потому, что укалываюсь о них едва ли не каждый день. Во-первых, миссис Г. с самого начала знает, что я – сексуальный преступник, но не прогоняет, хотя дети и ругают ее за это. (Я сам слышал – дом не такой уж и большой.) Во-вторых, я постоянно застаю ее в моей комнате. «Забыла кое-что», – отрывисто бросает она, используя возраст как прикрытие для своего любопытства. Ей восемьдесят, и выглядит она как садовый гном. Ни о какой старческой хрупкости, рассеянности или забывчивости не может быть и речи. Мы оба знаем, что она проверяет меня, но не говорим, и это мне тоже нравится.

Для нее я храню под матрасом парочку порножурналов, найти которые не составляет труда. Думаю, старушке легче оттого, что ее квартиросъемщик листает непристойные журнальчики для взрослых. В противном случае она, чего доброго, начала бы беспокоиться, а я этого не хочу.

И вот теперь я веду Коллин в свой скромный рай. Она внимательно оглядывает кухоньку, крохотную гостиную с цветастым розовым диванчиком, любезно предоставленным в мое распоряжение миссис Гулиган. Задержавшись в самой большой комнате секунд на шестьдесят, Коллин проходит в спальню. Я вижу, как она морщит нос, едва переступив порог, и вспоминаю, что давненько не стирал простыни.

Вот же черт. Впрочем, теперь исправлять ситуацию уже поздно. С другой стороны, свежее белье можно интерпретировать как свидетельство нечистой совести.

Коллин возвращается в гостиную, садится на розовый диванчик и укалывается шеей о булавку. На минуту она выпрямляется, смотрит на вязаную салфеточку, пожимает плечами и снова откидывается на спинку.

– Чем занимаешься, Эйдан?

– Работаю, гуляю, хожу на занятия, – я пожимаю плечами и остаюсь на ногах. Нервы разыгрались, тут не насидишься. Оттягиваю и отпускаю зеленую резиновую ленту на запястье. Коллин наблюдает за мной, но ничего не говорит.

– Как работа?

– Не жалуюсь.

– Новые друзья, новые хобби?

– Нет.

– Берешь книги в библиотеке?

– Нет.

Она наклоняет голову чуть набок.

– К соседям на барбекю не заглядываешь?

– В марте?

Коллин усмехается.

– Похоже, живешь тише церковной мыши.

– Так оно и есть, – говорю я. – Правда.

Она наконец-то переходит к делу, наклоняется вперед, подальше от булавки, упирается локтями в колени.

– Слышала, у соседей что-то случилось.

– Видел полицейских, – отвечаю я. – Сегодня утром. Ходили по домам.

– Ты с ними разговаривал?

Качаю головой.

– Спешил на работу. Вито шкуру снимет за опоздание. К тому же, – бросаю я в свою защиту, – я все равно ничего не знаю.

Она улыбается, и я почти слышу ее мысли. Если б каждый раз, когда я их слышу, мне давали хотя бы по 5 центов…

Начинаю расхаживать по комнате, все быстрее и быстрее. Она смотрит на меня с понимающим видом, а когда начальство так на тебя смотрит, надо обязательно что-то сказать.

– Я сейчас пишу письмо.

– Да?

– Письмо Рэйчел. – Она не знает, кто такая Рэйчел, потому что имя вымышленное, но все равно понимающе кивает. – Надо написать, каково оно, чувствовать себя беспомощным. Знаете, не так-то это просто. Беспомощным быть никому не хочется. Но у меня сейчас хорошо получается. Потому что я и сам в таком положении.

– Продолжай, Эйдан. Расскажи мне, что и как.

– Я этого не делал! Понимаете? Я этого не делал. Но та женщина исчезла, а я живу через пять домов, числюсь в этой чертовой базе данных и сделать ничего не могу. Игра окончена. Есть извращенец, так арестуйте его.

– Ты знал эту женщину?

– Вообще-то нет. Видел несколько раз, вот и всё. Но у них есть ребенок. Ее я тоже видел. Я живу по правилам. Мне проблемы не нужны. У них есть дети – значит, я держусь подальше.

– Говорят, она хорошенькая.

– У них есть ребенок, – твердо, как мантру, повторяю я. Может, так оно и есть.

– Ты – парень симпатичный, – говоря это, Коллин смотрит на меня как будто оценивающе, но меня ей не одурачить. – Живешь тихо, почти никуда не ходишь. Представляю, как тебе должно быть тяжело.

– Знаете, я ведь дрочу каждый день. Спросите моего консультанта. Она заставляет нас рассказывать и об этом.

Коллин и бровью не ведет.

– Как ее зовут?

– Кого?

– Ту женщину.

– Джонс, кажется. Я только фамилию знаю.

Она смотрит на меня пристально, пытается вычислить, много ли мне известно и что из меня можно вытянуть. Например, призна́юсь ли я, что встречался с мужем пропавшей женщины, хотя ребенок и был дома? Думаю, эту деталь лучше придержать. Есть такое правило – ничего добровольно не отдавай, пусть кому надо сами стараются.

– Кажется, Сандра Джонс, – рассуждает она. – Преподает в средней школе. Муж работает по ночам. Ситуация нелегкая. Она работает днем, он ночью. Представляю, каково ей в одиночку.

Я щелкаю резинкой по запястью. Не спросила, а от меня ответа не дождется.

– Девочка у них такая милая…

Молчу.

– Как говорится, развита не по годам. Любит кататься по району на трехколеснике. Ты ее случайно не видел?

– Видишь ребенка – перейди на другую сторону улицы. – Щелкаю резинкой.

– Что ты делал прошлым вечером?

– Я вам уже сказал: ничего.

– Есть алиби? Кто-то может подтвердить, что ты ничего не делал?

– Конечно. Позвоните Джерри Сейнфилду. Я с ним каждый вечер тут тусуюсь, в семь часов…

– А потом?

– Пошел спать. В мастерской начинают рано.

– Спал один?

– По-моему, я уже ответил.

Она вскидывает бровь.

– Пожалуйста, Эйдан, не испытывай на мне свой шарм. Будешь также держаться с полицией, они точно отправят тебя за решетку.

– Я ничего не сделал!

– Так убеди меня в этом. Поговори со мной. Расскажи, как ты ничего не делаешь, потому что ты прав, Эйдан. Ты – состоящий на учете сексуальный преступник. Ты живешь поблизости от дома, где исчезла женщина. И пока что ты ведешь себя так, словно действительно это сделал.

Облизываю губы. Щелкаю резинкой. Снова облизываю губы. Щелкаю резинкой.

Хочу рассказать о машине, но не рассказываю. Тогда уж от полиции точно не отобьешься. Лучше подождать и воспользоваться этой информацией, когда они потащат меня на допрос и засадят в КПЗ. Вот тогда и можно будет предложить кое-что в обмен на свободу. Еще одно правило криминального мира: никогда не отдавай ничего даром.

– Если б я что-то сделал, – говорю я наконец, – то уж наверняка придумал бы историю получше, вы не думаете?

– Отсутствие алиби – вот твое алиби, – шутливо говорит она.

– Да, вроде того.

Коллин поднимается с дивана, и я облегченно выдыхаю – кажется, пронесло.

Но тут она говорит:

– Прогуляемся?

И мое хорошее настроение мгновенно испаряется.

– Зачем это?

– Приятный вечер. Хочется подышать свежим воздухом.

Ответить нечего, так что мы выходим: она – за шесть футов, в каких-то сумасшедших сапогах на платформе; я – сгорбившись, в джинсах и белой футболке. Хорошо хоть, что резинкой не щелкаю. Запястье распухло и покраснело. Вид, как у самоубийцы. Есть над чем подумать.

Коллин идет вокруг дома, на задний двор, и я вижу, как внимательно она смотрит под ноги. Ищет какие-то окровавленные орудия? Или свежевскопанную землю?

Так и хочется сказать: да пошла бы ты. Разумеется, я молчу. Иду, опустив голову. Не хочу на нее смотреть. Не хочу выдать себя чем-то.

Потом она говорит, что старается ради меня, что пытается мне помочь, хочет меня защитить. А я вдруг с полной ясностью представляю, как сижу на своем дурацком розовом диванчике и пишу:

Дорогая Рэйчел,

Мне жаль, что так случилось. Сколько раз я говорил тебе, что хочу только поболтать, хотя мы оба знали, что на самом деле я хотел раздеть тебя. Сколько раз я затягивал тебя в постель, а потом говорил, что хотел как лучше для тебя. Прости меня за это.

Прости за то, что переспал с тобой, а потом сказал, что ты сама виновата. Что ты этого хотела. Что тебе это было нужно. Что я сделал это для тебя.

Прости за то, что я до сих пор думаю о тебе каждый божий день. За то, как сильно я тебя хочу. Как сильно ты мне нужна. За то, что ты сделала для меня.

И только я расписался, как этот мрак взрезал голос Коллин.

– Эй, Эйдан, – окликает она меня. – Это не твой кот?

Глава 12

Они встретились ровно в шесть утра. Начали с определения состава. Подозреваемых набралось двое: номер первый – мистер Джейсон Джонс, супруг; номер второй – Эйдан Брюстер, сексуальный преступник, проживающий в том же квартале. Определив подозреваемых, собравшиеся наметили линии расследования: средства и способы, мотивы и возможности.

По первому пункту у них не было ничего – никто точно не знал, что именно случилось с Сандрой Джонс. Убита? Похищена? Сбежала? Строить предположения при отсутствии информации на столь ранней стадии расследования – занятие бессмысленное, поэтому они сразу перешли к следующему пункту.

Мотивы. У Джонса на кону четыре миллиона долларов, которых он мог предположительно лишиться при разводе. Плюс опекунство над дочерью. Брюстер – сексуальный хищник, воплощающий в жизнь свои темные фантазии.

Возможности. Джонс представил алиби на время исчезновения жены, но алиби не железобетонное. У Брюстера никакого алиби нет, но смогут ли они связать Брюстера с Сандрой Джонс? Пока что у них не имелось ни телефонных сообщений, ни электронных писем, ни текстовых посланий, которые связывали бы этих двоих. Однако география играла в их пользу – подозреваемого и жертву разделяли всего лишь пять домов. Логично предположить, что они знали друг друга в каком-то качестве. Плюс авторемонтная мастерская, в которой работал Брюстер. Не исключено, что именно там обслуживали машину Сандры Джонс – это предстояло срочно выяснить уже утром.

Далее – биография, окружение, связи. Джонс – репортер-фрилансер и «заботливый» отец, женившийся на очень молодой и уже беременной женщине и перевезший ее в Южный Бостон из Атланты, штат Джорджия. В активах у него четыре миллиона долларов, происхождение которых неизвестно. Стремления к «сотрудничеству» с сержантом Уоррен и детективом Миллером не проявил, что говорило не в его пользу. Питает слабость к замкам и стальным дверям.

С другой стороны, Брюстер – состоящий на учете сексуальный преступник, имевший отношения с четырнадцатилетней девушкой. Последние два года работает на одном и том же месте, проживает по одному и тому же адресу. Надзорный инспектор характеризует его положительно. Накануне она посетила его в девять вечера и, согласно отчету, не обнаружила в квартире ничего подозрительного. Плюсик Брюстеру.

Сама жертва к категории «рисковых» не относилась. Любящая, заботливая мать, школьная учительница. В злоупотреблении наркотиками и алкоголем, а также распутном поведении не замечена. Директор школы характеризует ее как человека пунктуального, надежного и добросовестного. Муж утверждает, что она никогда бы по собственной воле не оставила дочь. С другой стороны, жертва молода, живет в относительно незнакомом городе, где у нее нет поддержки – ни родственников, ни близких друзей. Подводя итог, они имели дело с молодой, социально изолированной красивой мамочкой, проводящей много ночей в одиночестве, с ребенком.

Место преступления: признаки насильственного вторжения отсутствуют. Ни пятен крови, ни свидетельства применения силы не обнаружено. Есть разбитая настольная лампа в главной спальне, но никаких указаний на то, что ее использовали как оружие или сбросили в ходе борьбы. Есть синее с зеленым стеганое одеяло, обычно лежавшее в главной спальне, но засунутое кем-то в стиральную машину вместе с пурпурной сорочкой. Есть сумочка пропавшей, сотовый телефон, ключи от автомобиля и сам автомобиль. Вся одежда и украшения на месте. Пропавшая женщина ничего с собой не взяла. Машину мужа обыскали, но ничего не нашли. В криминалистической лаборатории изучают содержимое мусорного контейнера Джонсов. БРРЦ – Бостонский региональный разведывательный центр – готов проверить их домашний компьютер.

В последнюю минуту Ди-Ди добавила еще один пункт: пропавший рыжий кот.

Она отступила от белой доски, на которую смотрели теперь все присутствующие.

Подождав – никто так ничего и не добавил, – Ди-Ди накрыла ручку колпачком и повернулась к заместителю начальника отдела убийств Клементу.

– Со времени исчезновения Сандры Джонс прошло уже больше двадцати четырех часов. В местных больницах и моргах ее нет. Никаких операций с кредитными картами или банковскими счетами за отчетный период не проводилось. Мы обыскали дом, двор, два транспортных средства и прочесали квартал. На данный момент у нас нет ни одной версии относительно ее местонахождения.

– Сотовый? – рявкнул заместитель.

– Мы работаем с ее провайдером. Затребовали полный список удаленных голосовых и текстовых сообщений, а также список всех входящих и исходящих звонков. В последние двадцать четыре часа отмечены только звонки и сообщения от коллег и учащихся, пытавшихся связаться с пропавшей.

– Электронная почта? – не унимался Клемент.

– Вчера мы попытались получить ордер на изъятие семейного компьютера. Судья отказал на том основании, что с момента исчезновения Сандры Джонс прошло слишком мало времени. Сегодня утром мы обратимся с повторным запросом, поскольку предусмотренные для таких случаев двадцать четыре часа уже истекли.

– Стратегия?

Ди-Ди перевела дух и бросила взгляд на детектива Миллера. Они работали над этим с пяти утра, позволив себе лишь несколько часов заслуженного и крайне необходимого отдыха. Прохождение двадцатичетырехчасовой отметки можно было оценивать и положительно, и отрицательно. С одной стороны, они могли официально открыть дело по факту исчезновения Сандры Джонс. С другой, шансы отыскать вышеназванную особу сократились наполовину. Раньше у них имелось окно возможностей. Теперь началась гонка со временем, и с каждой уходящей минутой судьба пропавшей представала во все более мрачном свете.

Ее нужно найти. В ближайшие двенадцать часов – иначе, весьма вероятно, им придется откапывать труп.

– Нам представляются логичными два направления расследования, – доложила Ди-Ди. – Первое. Мы полагаем, что ребенок, Кларисса Джонс, может располагать какой-то информацией относительно случившегося в доме той ночью. Нужно убедить Джейсона Джонса дать согласие на судебное собеседование, в ходе которого девочка, возможно, поделится какими-то деталями.

– Как вы собираетесь это сделать?

– Предложим ему два варианта. Либо он разрешает нам поговорить с дочерью, либо мы объявляем дом местом преступления, и тогда им придется временно сменить место жительства. Мы полагаем, что в интересах ребенка, для которого важно привычное окружение, Джейсон Джонс не станет противиться.

Клемент посмотрел на нее.

– Если только он не считает, что дочь может располагать инкриминирующими его сведениями.

Ди-Ди пожала плечами.

– В любом случае у нас появится новая информация.

Клемент на секунду задумался.

– Согласен. Второе направление?

Она снова вздохнула.

– В связи с отсутствием на данный момент каких-либо улик нам нужно обратиться за помощью к населению. Прошло двадцать четыре часа. Мы не знаем, что случилось с Сандрой Джонс. Наша лучшая ставка – привлечь местных жителей. В таком случае было бы желательно сформировать оперативную группу, которая обрабатывала бы поступающую информацию. Нам также нужно привлечь к расследованию другие правоохранительные службы с целью организации поисковых групп и координации работы по другим направлениям. И последнее. В девять утра мы проведем пресс-конференцию, на которой раздадим фотографии Сандры Джонс с телефонами горячей линии для тех, кто располагает какой-либо информацией. Конечно, такое дело потенциально может привлечь внимание всей страны, но, может быть, в нынешней ситуации это поспособствует нашим усилиям.

Клемент посмотрел на нее с некоторым сомнением.

Ди-Ди позволила себе пожать плечами.

– Черт возьми, Чак, рано или поздно пресса обо всем пронюхает. А раз так, то почему бы не использовать ее в наших интересах?

Клемент вздохнул, взял лежавшую перед ним папку и постучал по столу.

– Кабельным каналам это понравится.

– Нам потребуется офицер по связям с общественностью, – добавила Ди-Ди.

– Девяносто пять процентов «сигналов» поступят от одиноких мужчин в шляпах из алюминиевой фольги и с историями о похитителях-пришельцах.

– Можно подумать, у нас бюджет резиновый, – фыркнул Клемент. – А те парни в шляпах из фольги… они же из мамочкиных подвалов раз в год вылезают. – Он сжал папку обеими руками. – Репортеры будут спрашивать о муже. Вы уже решили, что скажете?

– Следствие разрабатывает все направления.

– Они спросят, сотрудничает ли он с полицией.

– Я позвоню ему в половине девятого. Предложу дать согласие на беседу с девочкой, чтобы я могла положительно ответить на этот вопрос и уберечь его от неприятностей.

– Что с тем сексуальным преступником?

Ди-Ди на секунду замялась.

– Следствие разрабатывает все направления.

Клемент глубокомысленно качнул головой.

– Вот и молодец. И чтоб никаких отклонений от намеченной линии. Главное – не допустить утечки. Нельзя, чтобы они узнали, что у нас два равноценных подозреваемых. Опомниться не успеешь, как они начнут указывать друг на друга пальцем, предоставляя защитникам материал для обоснованных сомнений.

Ди-Ди кивнула, решив умолчать о том, что Джейсон Джонс уже пошел этой дорожкой. Проблема с профайлингом двух свидетелей именно в этом и заключалась, поэтому они писали все на белой доске, а не облекали в форму официальных полицейских рапортов. После проведения ареста адвокаты защиты, получив право ознакомиться с полицейскими отчетами, нередко вытаскивали подозреваемого Б и выставляли его перед присяжными в качестве действительного организатора преступления. Вот что делает всего лишь одна доза обоснованного сомнения, предоставленная старательным детективом. Иногда ты – ветровое стекло. Иногда ты – жук.

– Так, говоришь, пресс-конференция в девять? – Клемент взглянул на часы и поднялся из-за стола. – Тогда пора собираться.

Он еще раз постучал папкой по столу, как делает судья, закрывая заседание, и вышел за дверь. Ди-Ди и детектив Миллер, получив наконец официальное разрешение на формирование опергруппы и обработку подозреваемого, принялись за работу.

Телефон зазвонил в начале девятого. Джейсон приподнял голову и посмотрел на столик у окна. Надо встать и взять трубку, а сил не осталось даже пошевелиться.

Ри сидела на ковре перед ним с тарелкой «Чириос»[10]10
  Марка овсяных колечек.


[Закрыть] и неотрывно смотрел на экран. По телевизору шли «Сказки Дракона», за которыми следовали «Большой Красный Щенок Клиффорд» и «Любопытный Джордж». Ей никогда еще не разрешали смотреть так много мультиков, как в последние двадцать четыре часа. Прошлым вечером она так оживилась из-за обещания кино; теперь же, утром, вид у нее был такой же осоловевший, как и у папы.

Вопреки обыкновению, Ри не прискакала в спальню в половине седьмого, не пробарабанила кулачками по его спине и не разбудила жизнерадостным: «Вставай! Вставай, вставай, вставай! Пааааа-пааааа! Вставай!»

В семь Джейсон сам пришел к дочери и застал ее лежащей в постели с открытыми глазами. Ри смотрела на потолок, словно пыталась запомнить расположение птичек и бабочек, порхающих на разрисованных карнизах. Он поднял шторы – за окном начинался еще один холодный мартовский день. Достал ее розовый флисовый халатик. Не говоря ни слова, Ри выбралась из-под одеяла, надела халат, нашла тапочки и спустилась за ним по лестнице. Хлопья непривычно громко высыпались из коробки. Молоко плеснулось в расписанную ромашками чашку. Джейсон думал, что не справится, не вынесет звона посуды, но все же как-то продержался до конца.

Ри отнесла чашку в гостиную и, не спрашивая разрешения, включила телевизор. Как будто знала, что он не станет возражать. Он и не возражал. Не нашел в себе сил сказать: «А ну-ка, юная леди, сядьте к столу. Телевизор, девочка, только портит мозги. Давай-ка поедим как следует».

Вышло так, что порча мозгов казалась несравнимо меньшим злом, чем то, что обещало им это утро, – второй день без Сандры. Второй день без матери Ри и его жены, женщины, которая тридцать шесть часов назад целенаправленно очистила свой аккаунт. Женщины, которая, возможно, бросила их.

Снова зазвонил телефон. На этот раз Ри повернулась и посмотрела на него. Посмотрела немного укоризненно, словно напоминая, что он – взрослый.

В конце концов Джейсон лениво поднялся с кровати, подошел к столику у окна и взял трубку.

Звонила, конечно, сержант Уоррен.

– Доброе утро, мистер Джонс.

– Не очень.

– Я так понимаю, вы хорошо поработали ночью.

– Делал то, что должен. – Он пожал плечами.

– Как ваша дочь сегодня?

– Вы нашли мою жену?

– Ну, вообще-то…

– Тогда давайте перейдем к делу.