Текст книги "Опасное положение"

Глава 12

Бостонские детективы, фэбээровцы и другие стражи правопорядка обычно выходят на основной источник напрямую. Они являются в штаб-квартиру компании, сверкнув значками перед дежурным администратором, и выжимают из сотрудников всю информацию до последней капли.

Поскольку Тесса в рядах полиции больше не значилась, она действовала как частный сыщик: выяснила, кто был первым помощником Джастина, позвонила ему на личный номер и договорилась встретиться через двадцать минут в кафе подальше от офиса «Денби констракшн». Тесса решила, что он наверняка знает все подробности личной и рабочей жизни шефа и охотнее выложит их на нейтральной территории, где не встретить ни знакомых, ни коллег.

Крис Лопес уже ждал в «Старбаксе». Тесса узнала его сразу. Поза и одежда выдавали строителя с головой. На нем были старые джинсы, клетчатая рубашка с закатанными рукавами поверх белой футболки и потертые рабочие ботинки со следами грязи на толстой подошве. Черные волосы были острижены коротко, и из-под воротника виднелись кольца синей татуировки, говорившие о военном прошлом. Коренастый, с мускулистыми руками, Крис сидел, откинувшись на спинку деревянного стула и выставив ноги вперед.

Он оценивал вошедшую посетительницу так же откровенно, как и она его, что было неудивительно. Униформа видела униформу издалека. И если Тесса угадала в нем бывшего военного, то он уж точно угадал в ней бывшего копа. Внутренний радар подсказывал обоим держаться настороже.

Несмотря на субботний полдень, в «Старбаксе» сидело немало народа, заправляясь латте и выпечкой. Тесса, не торопясь, пересекла зал. Вряд ли ее звонок оторвал Криса от работы. Строители и военные вкалывали как прóклятые, но и развлекались по полной. Скорее всего, она вытащила Криса из постели, где он отсыпался после пятничной ночи. А еще вероятней, из чьей-то постели. Поэтому на нем и была рабочая одежда и ботинки – больше надеть на непредвиденную встречу оказалось нечего.

Он не отводил взгляда, смотрел Тессе в глаза, и в уголках его губ играла улыбка. Смело, подумала Тесса, для того, кто еще пах духами другой женщины.

И в какой-то степени лестно. На таких, как Тесса, особого внимания не обращали. Обычно она держалась строго, готовая к подвоху, и избегала пустой болтовни. Кроме того, после событий двухлетней давности… Иногда утром она не узнавала себя в зеркале. Не было больше ни блеска в голубых глазах, ни тени радости на лице. В метро люди ее сторонились.

Тесса убеждала себя, что в крутом характере нет ничего плохого, однако бывали дни, когда хотелось выть волком. После смерти мужа она жила отстраненно. Если бы не любовь и компания дочери, Тесса чувствовала бы себя совсем одиноко, поэтому она была вдвойне благодарна Софи, но в то же время беспокоилась, что их замкнутый союз вреден для обеих. Софи должна вырасти и уйти своей дорогой, а Тесса – отпустить.

Она подошла к двухместному столику. В залитом солнцем кафе было жарко, пистолет остался в бардачке, так что она сняла пальто, неторопливо повесила его на спинку стула и села.

Ни один из них пока не сказал ни слова. Крис Лопес улыбнулся шире.

– Как ее зовут? – спросила наконец Тесса.

Улыбка исчезла с его лица.

– Кого?

– Женщину, с которой вы провели ночь. Или вы обходитесь без имен?

Крис помрачнел. Его веселости как ни бывало.

– Тесса Леони. Я по поводу семьи Денби.

– Раньше в полиции работали, – сказал Лопес несколько сердито и пожал протянутую руку. – Патрульным копом. Собственного мужа застрелили.

– По версии обвинения, – привычно поправила она.

– Чего больше не хватает? Униформы, ствола или уродливой машины?

– Беспроблемной парковки. Расскажите лучше, чем вы занимаетесь в «Денби констракшн».

Основные факты они предварительно обговорили по телефону. Лопес уже знал, что семья Джастина Денби пропала. На начальной стадии расследования с ним, без сомнения, связалось руководство компании или полиция. А может, и те и другие. Лопес заявил, что последний раз видел Джастина в пятницу на совещании. В три часа дня. С тех пор о нем ни слуху ни духу. В бостонском особняке шефа он не был уже несколько месяцев и столько же не общался с его женой и дочерью. Стройка на юге штата отнимала все свободное время.

Затевая встречу, Тесса не надеялась, что Крис Лопес выведет ее на пропавшую семью. Этот разговор был следующим шагом в деле о похищении: предстояло составить психологический портрет жертвы. Кем был Джастин Денби? Кто мог пострадать, а кто выиграть от его исчезновения?

– Вы в строительном бизнесе ориентируетесь? – обратился к ней Лопес.

Тесса помотала головой, достала телефон и показала его собеседнику. Когда тот нехотя кивнул в знак согласия, она открыла программу для звукозаписи и положила телефон посередине стола.

– «Денби констракшн» – игрок крупный. Мы получаем проекты на десятки и даже сотни миллионов долларов. Тюрьмы, дома престарелых, казармы и так далее. Большие деньги, большие сроки и большие риски.

Тесса решила начать с самого начала. Она достала блокнот, развернула его горизонтально и подвинула к Лопесу. В полицейской академии такому методу никто никогда не учил, но на курсах корпоративной безопасности о нем рассказали в первый же день.

– Структура организации, – попросила она. – Основные фигуры.

Лопес закатил глаза, тем не менее взял предложенные блокнот и ручку. Наверху страницы он нарисовал первый прямоугольник. Джастин Денби, генеральный директор. Здесь все было ясно. Ниже появились еще три прямоугольника. Финансовый директор Рут Чан, директор по строительству Крис Лопес и директор по производственным вопросам Анита Беннетт. Последнее имя Тессе было знакомо. Именно Беннетт позвонила сегодня ее начальнику ни свет ни заря. Под директором по производственным вопросам Лопес нарисовал два прямоугольника поменьше. Руководитель ИТ-отдела Том Уилкинс и офисный администратор Летиция Ли.

– Мы с Анитой на пару отвечаем за всю производственную деятельность, – объяснил Лопес. – Она занимается текучкой, я – строительными проектами. Ей подчиняется администратор, мне – рабочие.

Очевидно, схема была закончена. Лопес отодвинул блокнот обратно.

– Для крупной компании структура скромная, – задумчиво сказала Тесса.

Он пожал плечами.

– Первое правило строительства – нанимай субподрядчиков. На серьезные проекты штатной рабочей силы не наберешься. А содержать ее во время простоев – непозволительная роскошь. Лучше сотрудничать. Представьте себе, что «Денби констракшн» – это голова многоножки. Мы получаем приглашение…

– Что?

– Приглашение на участие в строительном тендере. С него начинается любой крупный проект, особенно если он финансируется государством. Организация-устроитель тендера…

– Организация?

Лопес вздохнул, оперся локтями о крошечный столик и продолжил:

– К примеру, мы участвуем в тендере на стомиллионный проект по строительству бараков для военно-морского флота. Естественно, все идет через военные каналы. Проекты по больницам поступают от частных организаций или от властей штата. По тюрьмам – от местных или федеральных управлений тюремной службы.

– В основном вы занимаетесь госзаказами?

– Да. Есть фирмы, которые делают ставку на туристический сектор: отели, конференц-центры, казино. Мы берем работу посолиднее. – Лопес удовлетворенно усмехнулся.

– Почему?

– Потому что для этого нужны связи, и у Джастина они есть. Один из его козырей – умение располагать к себе людей. Когда конкурируешь с десятком других фирм за сверхприбыльный заказ, не помешает личное знакомство с сенатором из комитета по ассигнованиям. Как и домашний ужин с начальником управления тюремной службы. Некоторые фирмы даже лоббистов нанимают. Мы разъезжаем по крупным конференциям, находим нужных людей, а дальше действует Джастин.

– То есть вы знакомитесь с теми, кто выдает эти крупные заказы. Только в Новой Англии?

– Нет, мы строим по всей стране.

– Ясно. А сколько времени уходит на такие многомиллионные проекты?

– Сама стройка может занять пару лет, – объяснил Лопес. – Но с нашим правительством все сильно тормозится. Например, недавно мы сдали тюрьму, которую начали строить десять лет назад.

– Получается, вам дают проекты на сотни миллионов долларов, но строительство затягивается на годы. Большие деньги, большие риски, как вы сказали. С другой стороны, «Денби констракшн» существует уже два поколения – ее ведь отец Джастина открыл? Опыта вам не занимать.

– Да, в своем бизнесе мы не новички, – согласился Лопес, – однако на лаврах не почиваем. Унаследовав фирму, Джастин загорелся идеей расширения. Он понял, что в отрасли настал поворотный момент, когда мелкое мельчает, а крупное укрупняется. Мельчать ему не хотелось. Встал вопрос: как расширить строительную компанию без увеличения накладных расходов? У нас же отрасль цикличная – то бум, то спад. Если набрать больше кадров, вырастут затраты в период бума и снизится жизнеспособность в период спада. Поэтому Джастин выбрал модель многоножки: «Денби констракшн» выделяет лучших руководителей – управляющих, прорабов и так далее – для контроля и наладки каждого строительного процесса. Другими словами, мы даем генералов, а наши субподрядчики – солдат. Так мы обходимся без лишнего балласта и остаемся лидером отрасли.

– Выходит, вы эксперт по экспертам? – спросила Тесса. – Если вы лучший из лучших и управляете лучшими из лучших…

Лопес закатил глаза.

– Я не говорю, что я гений или весь из себя такой крутой. Могу, конечно, расписать все в красках, но если коротко, то масштабное строительство – это масштабные головные боли. Во-первых, чтобы довести до ума одну тендерную заявку, нужно набрать десяток субподрядчиков. Это очень похоже на политическую кампанию. Все стараются предстать в выгодном свете и дают самые большие обещания в надежде, что выберут их. А потом может оказаться, что какой-то субподрядчик так усердствовал в саморекламе, что не заметил важную мелочь в спецификации. Или перепутал цифры и допустил критический просчет. Большинство попытается уклониться от ответственности. Моя работа – три года спустя, когда стройка началась, заставить их выполнить обещания. Если повезет, ошибка обойдется субподрядчику в десятки тысяч долларов, что не страшно, когда общий контракт на пятьдесят миллионов. Если не повезет, ошибка встанет в десятки миллионов, и субподрядчик будет терять деньги на проекте, который юридически обязан закончить. А я не дам ему увильнуть. Пригрожу судом или расправой. А как еще?

Тесса была под впечатлением.

– То есть в компании вы играете роль плохого копа. А Джастин – хорошего?

– Вроде того. Он решает оперативные задачи. Если субподрядчик прислал двадцать рабочих, а чтобы успеть в срок, нужно сорок, Джастин все уладит. Если электрики нарушили четыре основные нормы, он все выяснит. Если заказ хотят заморозить, он переговорит с кем надо, и проект наш. Джастин не просто умен, он мыслит практически. Под его руководством не только добиваешься результата, но и получаешь от этого удовольствие. Люди моего склада такое ценят.

– Люди вашего склада?

– Армейские рейнджеры, – ответил Лопес, пожав плечами.

– В штате много бывших военных?

– Можно и так сказать. – Он потянулся за блокнотом и начертил под своим именем четыре прямоугольника: главный архитектор, инженер-проектировщик, инженер систем безопасности и инженер по качеству.

– Это основная строительная команда. Дейв – главный архитектор, единственный из нас, кто убил молодость не за счет казны. Инженер-проектировщик Дженкинс – бывший офицер ВВС. Через него проходят все чертежи и горы поэтажных планов. Замкнутый, как аспергик, он бредит деталями. Но соображает будь здоров и стреляет так же, поэтому мы закрываем глаза на его странности. Поли, инженер систем безопасности, занимается и электроникой, и проводной связью. Специалист, каких поискать. Бывший «морской котик». Уж не знаю, как Джастин проводит его через проверки биографии. Особенно после той заварушки в двух барах подряд, когда подъехало целое отделение полиции. Ему даже назначили принудительное лечение от неконтролируемой агрессии. Но Поли не так уж плох, если не давать ему пить, что мы с Джастином и делаем. Последний герой – Бекон, инженер по качеству. На самом деле его зовут Барри, но я бы не советовал так обращаться к нему. Он придет в ярость. Бывший морпех, разведчик. На шее носит ложку; говорит, в свое время убил ею человека. Мы с ним особо не спорим. – Лопес посмотрел Тессе в глаза и продолжил: – Вот с этими ребятами Джастин чаще всего и общается. Мы работаем тесно и дружно. И поверьте, Джастин может положиться на каждого из нас.

– Любопытный круг друзей.

Лопесу было непонятно ее удивление.

– Наши проекты не для слабонервных. Долгие отлучки из дома, условия жесткие. Первый год живешь в трейлере, вместо нужника – ведро. Военным не привыкать. Мы и без водопровода можем обойтись, и весь день на тушенке протянуть. Джастин не обижает, платит прилично. Для большинства из нас это большой шаг наверх. А ведь строительный бизнес переживает не лучшие времена. Все кругом загибаются. Зато у нас порядок: рабочие места сохранены, зарплата не задерживается. Даже такой дубина, как я, в состоянии это оценить.

– Джастин – хороший руководитель, – резюмировала Тесса.

– Да. Раз справляется с шайкой таких всезнаек, алкоголиков и грубиянов.

– Вы сказали, Джастин помогает вашему «морскому котику» с проверками биографии. А остальные их тоже проходят для работы на объектах?

– Да. Стандартная проверка: судимости, приводы в полицию и ордеры на арест, – ответил Лопес. – Но ее часто опускают, особенно если сооружение новое и незаселенное. Строители не ангелы. Даже правительство понимает, что, если задрать планку безопасности, работать будет некому.

– Трудные подчиненные под стать своему непростому начальству?

– Ребята, которые знают, как обращаться с женщинами, – заверил Лопес, и на его лице опять засветилась улыбка.

Тесса сменила тему:

– Если в «Денби констракшн» так любят Джастина, кто мог точить на него зуб?

– Да любой проигравший ему конкурент. И любой субподрядчик, который остался без штанов, потому что сам напортачил или цифры перепутал – я вам говорил. Пару раз недовольные заявлялись с оружием. Доходило до разборок прямо на стройке. Но нас пистолетом не запугаешь. И Джастина тоже. Он бывает с нами в тире хотя бы раз в неделю и выбивает десятку не реже нашего.

Тесса удивленно моргнула.

– С ума сойти.

– Так сошли уже. В таком бизнесе-то. Есть еще бумага? Имена всех недоброжелателей на одной странице не уместятся.

* * *

Час спустя Тесса попрощалась с Лопесом. Пришлось повозиться со списком тех, кто жаждал свести счеты с «Денби констракшн» или лично с Джастином. Все усложнялось динамикой строительного рынка: субподрядчиков и конкурентов постоянно перепокупали и перепродавали, не говоря уже о том, что покупатели и продавцы закрывались и открывались под другими названиями. Лопес особо выделил две фирмы: «Эй-эс-пи» и «Пимм бразерс». С ними отношения не заладились давно. «Пимм бразерс» возглавляли два брата из еще одной семейной компании. Начиная отдельный бизнес, они надеялись, что Джастин оставит фирму отца и присоединится к ним. Однако Джастин отказался, и они его так и не простили.

Мыльные оперы похлеще, чем в мафиозных кланах, подумала Тесса и перевела разговор на личную жизнь и брак Джастина. Лопес, такой осведомленный в интригах отрасли, тут же прикинулся дураком. Он признался, что уважает миссис Денби и привязан к дочери шефа. Видимо, почти весь строительный костяк фирмы знал Эшлин еще совсем маленькой. А с тех пор как ей исполнилось три, Джастин частенько брал ее на стройку и разрешал играть с инструментами. Он любил хвастаться, что она унаследует фирму.

– А что? – пожал плечами Лопес. – Девчонка смышленая.

Так или иначе, он не видел ни одной причины для исчезновения Денби по собственному желанию. С финансами у фирмы было туговато, но в их бизнесе это в порядке вещей. В поведении Джастина Лопес не заметил ничего странного. Сильного стресса и раздражительности не было. Черт, да они работали рука об руку над крупным проектом по ремонту старой атомной электростанции, и Джастин выглядел как обычно. Все такой же трудяга. Про пятничный ужин Лопес слышал, да. Джастин был в хорошем настроении и не мог дождаться свидания. «Скампо», верно? Пафосное местечко. В самый раз, чтобы впечатлить жену.

А если предположить, что всю семью похитили…

Лопес заволновался, сел прямо и забарабанил ладонью по ноге. Насколько поняла Тесса, он был обеспокоен скорее исчезновением Либби и Эшлин, чем Джастина. Мысль о том, что женщинам причинили вред, его нервировала, и Тессе это понравилось.

– Я попробую навести справки, – наконец предложил Лопес. – Вряд ли в «Денби» кто-то настроен против семьи… но я прослежу за реакцией ребят. Если что-нибудь узнаю, позвоню. Обсудим за обедом.

– Только никаких заигрываний. Я на работе, – предупредила она.

– Отчего так? Вы больше не коп. Что за правила?

– Общий профессионализм. Правила устанавливаю сама.

– Жесть.

– Не зря поговаривают, что я пристрелила собственного мужа.

Лопес засмеялся. Видимо, подозрения в убийстве для него только прибавляли шарма.

Строители – интересный народ, решила Тесса.

Ее телефон зазвонил, едва они закончили разговор.

Прежде чем ответить, Тесса вышла из кафе. Она ожидала услышать Софи и корила себя за то, что не нашла времени позвонить сама, но на том конце оказалась Диди.

– Орел приземлился, – сказала детектив вместо приветствия.

Тесса поняла, что речь шла о прибытии ФБР.

– Подрезают вам крылья?

– Ржавой бритвой, – сухо ответила Диди. – Но последним посмеется Нил. Нью-гэмпширские копы получили его пас и теперь ведут мяч.

– Сигнал маячка проследили? – с надеждой спросила Тесса.

– Нашли само устройство. Похоже, похитители догадались про куртку, остановились у какой-то заброшенной закусочной, вырезали маяк и выкинули его в лес. Судя по следам шин, направились дальше на север.

Тесса наморщила лоб, вспоминая карту Нью-Гэмпшира.

– Они уже в трех часах от Бостона. Сколько до Канады-то осталось?

– Часа два. И до границы с Мэном минут двадцать. Так что они вполне могли где-то свернуть на восток и основательно затеряться. Там бескрайние горы, заброшенные кемпинги и пустующие летние коттеджи. Вот и все…

– Паршиво, – сказала Тесса, закусив губу. – В эфире тишина?

– Ага. Федералы привезли с собой поведенческого аналитика. Она специализируется на похищениях. Говорит, если все затевалось ради выкупа, к концу дня с нами свяжутся. Если нет – радоваться нечему.

– Насчет выкупа сомневаюсь. Здесь что-то… более личное.

– У аналитика из ФБР тоже есть своя теория, – призналась Диди.

– И?

– В случае мести пострадавший, как правило, придерживается принципа «око за око» и намерен причинить равносильный вред. По этой теории тот, кто так или иначе пострадал от Джастина, захотел бы отомстить ему одному.

– А вместе с Джастином прихватили его жену и дочь, – протянула Тесса.

– Значит, если исключить сценарий с выкупом, заказчик похищения думает, что Джастин навредил всей его семье, а может, лишил жены и ребенка.

– Тогда бизнес тут ни при чем. Точно личное.

– Есть над чем поразмыслить, – согласилась Диди и после паузы продолжила: – В общем, раз федералы уже здесь и творят свои чудеса…

– То по этому делу ты звонить больше не будешь, – догадалась Тесса и немедленно задалась вопросом: с какой стати давняя противница раскрывала карты?

Словно прочитав ее мысли, Диди объяснила:

– Нашей следственной группе все равно, кто спасет Денби. Главное, чтобы их нашли живыми и здоровыми. Если это сделает частный сыщик, а не свора федералов, которые забрали наше место преступления, что ж… тем лучше.

Диди отсоединилась. Тесса еще некоторое время постояла на парковке, обдумывая услышанное. Что, если Денби действительно похитили не ради денег? Что, если аналитик из ФБР права и мотив здесь не профессиональный, а личный?

Не жажда наживы, а месть?

Тесса посмотрела на часы и пробежала глазами список избранных контактов, которые она переписала с телефонов Денби. Первый помощник Джастина заявил, что в личную жизнь шефа не посвящен. Может, подробности знает кто-то из близкого окружения Либби? Сестра, лучшая подруга, доверенное лицо?

Тесса Леони, бывший офицер полиции, а теперь специально уполномоченный частный следователь, выбрала свою следующую цель.

Глава 13

Как понять, что любовь прошла?

Столько песен, стихов и открыток посвящены тому, как все начинается. Первый взгляд в толпе. Мгновенье перед первым поцелуем, когда ты подставила губы, как до тебя это делали твои бабушки и прабабушки, и пока не уверена, осмелится он или нет.

Первые пьянящие дни и недели, когда все мысли только о нем и о его прикосновениях, о запахе, о коже. Покупаешь белье покрасивее, тратишь лишнее время на укладку, выбираешь обтягивающий свитер, представляя, как по мягкой шерсти скользят ладони любимого. Больше всего на свете хочется чувствовать эти руки везде. При первом звонке хватаешь трубку в надежде услышать его голос. В обеденный перерыв выкраиваешь время, чтобы смотаться к нему в офис, накинув один лишь плащ.

Постепенно походы по ресторанам превращаются в импровизированные пикники в постели, потому что новый свитер сделал свое дело и захотелось остаться дома. И вот он уже разгуливает в одних боксерах, а ты – в мужской рубашке, любуешься на его широкую грудь и мускулистые руки и не веришь, что тебе так повезло. Его зрачки расширяются, он тянется к тебе, и остальной мир перестает существовать.

Я знаю, когда влюбилась. Меня будто молнией прошило.

В Тот День, предъявив мужу доказательство и глядя в его застывшее бледное лицо, я думала, что любовь улетучится так же молниеносно. Но обошлось сбитым дыханием и дурнотой. После тихого, сказанного в глаза «да, я с ней спал»…

Я начала орать, швыряться всем подряд. Билась в истерике так, что Эшлин прибежала из своей комнаты. Джастин обернулся и первый раз за нашу совместную жизнь позволил себе резкость.

– Иди к себе! Живо! – скомандовал он дочери, и та мигом помчалась в свое убежище к айподу.

Помню, он велел мне успокоиться.

Наверное, именно тогда я запустила в него настольной лампой. Он ее поймал. Своими сильными руками, которые я раньше обожала. Потом схватил меня и, повернув спиной, впечатал в себя так, что я едва могла шевельнуться. И не отпускал. Шептал, что виноват. Просил прощения. Я чувствовала, как на мои волосы что-то капает.

Перестав вырываться, я прижалась к нему расслабленным телом.

Он поддержал, не разнимая рук, и какое-то время мы простояли вместе, тяжело дыша и дав волю слезам. Я оплакивала конец своего брака и утраченное доверие. Мне было нестерпимо горько – не от предательства, а от ощущения провала. Ведь я любила мужа без оглядки, а оказалось, этого было недостаточно.

А Джастин? Что значили его слезы на моих волосах?

Стыд? Боль от причиненной боли? Или всего лишь сожаление из-за того, что он все-таки попался?

В тот момент я его ненавидела. Всеми фибрами души.

Но не разлюбила.

Я велела ему убираться и забыть дорогу назад. Он не стал спорить и тихо собрал вещи. А потом стоял с черной спортивной сумкой и молча выслушивал, какой он мерзкий человек, что я из-за него пережила и как он вообще посмел развалить семью и бросить собственную дочь. Я говорила и говорила. Бессмысленный поток обиды и ярости было не остановить. Джастин все проглотил.

Когда слова иссякли, мы посмотрели друг на друга через спальню.

– Это была ошибка, – сказал он.

Я зло промычала в ответ.

– Я один во всем виноват.

Опять мычание.

– Можно я позвоню? – сделал он еще одну попытку. – На днях, когда ты остынешь. Мы… поговорим?

Я окинула его ледяным взглядом.

– Ты права, Либби, – промолвил он. – Что за мужчина разваливает собственную семью? Я не хочу быть таким. Я не хотел стать таким, как…

Он замялся, но я знала продолжение. Он не хотел стать таким, как его отец.

Как будто это что-то меняло. Отец Джастина был домашним деспотом, который боготворил единственного сына, а жену довел до алкоголизма своей чуть ли не легендарной неверностью. Выходит, яблоко от яблони упало недалеко. Вот и все, о чем мне сказала неоконченная фраза Джастина.

Только… вспомнилось другое. Минуты откровенности в начале наших отношений, когда, лежа в постели и гладя мое плечо, Джастин рассказывал про человека, которого одновременно обожал и стыдился, потому что тот был чудесным отцом, но при этом отвратительным мужем. Джастин мечтал иметь его деловую хватку, однако клялся, что будет более достойным человеком. А я, вспоминая родителей, обещала никогда не курить и не ездить без шлема.

Вот в чем ирония. Влюбиться легко, а разлюбить сложно. Я и представить не могла, до чего дойдет. За спиной были восемнадцать лет воспоминаний об этом человеке, не считая добрачного романа. Общие надежды и мечты. Мы верили, что не повторим ошибок родителей, и вот оказались на их месте. Кто бы подумал, что даже счастливая семья не застрахована от сложностей и одиночества.

– Я не хочу тебя терять, – сказал мне муж в Тот День. – Я изменюсь. Давай попробуем еще раз. Либби… я люблю тебя.

Я попросила его уйти, но позвонить разрешила. А вскоре он обосновался в комнате внизу, и мы официально перешли к исправительной фазе нашего брака. Джастин по-прежнему отлучался из дома, но чаще дарил мне цветы. Я готовила его любимые блюда и сильнее замыкалась в себе. Мы оба ждали, что все само собой нормализуется. Ну, а если время не вылечит, то всегда можно было устроить романтический ужин в ресторане.

Я считала, что остаюсь из-за Эшлин и что глупо перечеркивать восемнадцать лет совместной жизни.

А на самом деле?

Я все еще любила его. Изменника и лгуна. Мужа, спавшего с другой и отправлявшего ей послания со словами, которые раньше предназначались только мне. Мужа, который вроде бы вернулся домой и даже не раз побывал в моей спальне.

И все же у меня щемило в груди от одних его шагов и смеха. Прикосновение длинных сильных пальцев по-прежнему приводило в дрожь.

Я ненавидела его за это. И за то, что, причинив мне боль, он деликатно заглаживал свою вину. Меня злили его доброта, обходительность и раскаянье. Уж лучше б он вел себя как подлец. Тогда бы я запросто его бросила. Сменила бы замки на дверях и забыла как страшный сон. Но нет, черт его дери, он старался. Оставил другую, как я и просила. Переехал в подвал, как я и просила. Предложил курс семейной терапии. И на сеансах выяснилось, что именно я не иду навстречу. А он все не сдавался. Разными маленькими жестами пытался уверить меня в своей любви и доказать, что он сожалеет и хочет все восстановить. Чем больше внимания я получала, тем хуже мне становилось.

Тем чаще я думала, засыпал ли он с ней, обняв ее сзади, кормил ли апельсинами, смотрел ли, как она ходит по дому в его любимой рубашке на голое тело… А может, он шепотом рассказывал ей о своих сокровенных мечтах, которыми когда-то делился со мной?

Другая не выходила у меня из головы. Она ворвалась в наш мир, смазливая пигалица, и я не знала, как заставить ее исчезнуть. Поэтому я откупоривала оранжевый флакон с белыми таблетками и выпивала штуки две, потом четыре, потом шесть, чтобы остановить поток неприятных образов, проносящихся перед глазами.

Однако было ясно, что таблетками я пыталась заглушить не воспоминания о Том Дне и даже не мысли о предательстве.

Я отчаянно хотела убить любовь к мужу.

И сама поражалась, сколько нужно таблеток, чтобы меньше любить и больше прощать.

* * *

Эшлин не отпускала дрожь. Когда нас запустили в отдельную камеру, дочь прижалась ко мне и шепнула, что хочет в туалет. Я рассеянно кивнула. За нами с лязгом захлопнулась стальная дверь.

Втроем, в одинаковой оранжевой форме, мы являли жалкое зрелище. Самый маленький размер не подошел худенькой Эшлин: комбинезон с закатанными штанинами висел на ней мешком. Рукава у всех были короткие, и я сначала подумала, что мы замерзнем, но в камере оказалось жарко. В нашем крыле было душно от перегретого, спертого воздуха.

Зед сказал, что термостат поддерживает постоянную температуру круглый год. Неважно, что за окном – зима, весна, лето или осень. Верхнее освещение тоже горело целый день. Время суток не имело значения для жизни заключенных.

Нам досталась узкая вытянутая камера с грязно-белыми шлакобетонными стенами. С обеих сторон стояли нары. На металлическом светло-желтом каркасе лежали тонкие поролоновые маты, обтянутые ярко-голубым винилом. Щель окна в конце камеры, разделенная железным прутом, открывала вид на голую бурую землю. Узкое смотровое окошко в толстой стальной двери – на большой дневной зал с тяжелыми металлическими столами и общей душевой. В центре его пустовал одинокий командный пост, откуда обозревался весь двухэтажный тюремный блок.

Я проверила, нет ли поблизости Зеда, Радара или их дружка Мика, но в дневном помещении никого не оказалось. Все куда-то ушли. Мы остались в одиночестве, отрезанные от свободы семью закрытыми дверями. Я передала мужу слова Эшлин. Он понимающе на меня посмотрел, скрипнул зубами. В глазах мелькнула беспомощная ярость. Джастин повернулся к дочери, его лицо смягчилось, голос зазвучал почти как обычно.

– Первое правило тюремной жизни – один туалет и одна раковина на всех… – энергично объяснил он, словно речь шла о новом приключении.

– Но, папа…

– Представь себе, что мы в летнем лагере…

– Я не могу…

– Солнышко, перестань. Возьми себя в руки. Мы обязательно выберемся.

Ее нижняя губа задрожала. Еще немного – и Эшлин расплачется.

Мне хотелось обнять дочь, но я сдержалась. Как ее успокоить? Не плачь, милая, все в порядке?

Какие-то психи выкрали нас из собственного дома, одели в тюремные комбинезоны и тапочки и запихнули в белую каморку, где встать почти негде, а сесть можно только на нары, застеленные тонюсенькими матрасами. Все далеко не в порядке. Все ужасней некуда и, возможно, будет только хуже.

Джастин отошел к стене напротив входа и, отвернувшись от туалета, закрыл собой окно. Я загородила смотровую щель в двери, тоже встав спиной к Эшлин. Нас с Джастином она стала стесняться лет в восемь, а к пятнадцати годам отчаянно стыдилась всего физиологического.

Тишина была невыносима. Шорох огромного комбинезона, с которым возилась дочь, разносился по всей камере.

Я попробовала подумать о приключении в летнем лагере, как предложил Джастин, и затянула детскую песенку. Он подхватил, хрипло и не попадая в ноты. Мы спели несколько строк по очереди, потом вместе, а когда закончили, Эшлин судорожно зарыдала. Я обернулась, подхватила обмякшее тело дочери и прижала к себе. Джастин вернулся от окна и обнял нас обеих. Так мы и стояли молча.