Текст книги "Опасное положение"

Однако Уайетт решил, что для своих детей возраст уже не тот, поэтому возился с соседскими: помогал им мастерить часы, шкатулки, а как-то и до пиратского сундука дело дошло. Приятные субботние занятия. Ребятишки с гордостью смотрели на результаты своего труда, а Уайетт радовался, что ему есть что передать, помимо следовательских премудростей.

Мать уговаривала его завести какую-нибудь живность, пусть даже старую собаку из приюта. Ему сам бог велел, говорила она, подразумевая, что Уайетт почти как монах-отшельник.

Ничего, сходит он еще на свидание. Только прежде надо закончить буфет. А сегодня – спасти пропавшую семью из Бостона.

Вот и старая закусочная. Уайетт с Джиной, вызвавшиеся играть роль парочки, ехали первыми. Не самая идеальная операция под прикрытием. Даже без опознавательных знаков машина выглядела полицейской, а двое внутри были в униформе. Правда, они сняли шляпы и выше плеч смахивали на гражданских.

Уайетт спокойно сбавил скорость и включил поворотник. На стоянке никого не было. Как и сказала Джина, закусочную давно заколотили. Чтобы не торопить события, Уайетт забыл пока про GPS-сигнал и, заехав с левой стороны, глянул за здание. Тоже ничего. Ни открытой двери, ни разбитого окна.

Он сделал широкий круг, словно разворачиваясь обратно на дорогу.

– Пятнадцать метров к северу, – тихо сказала Джина, смотревшая на портативный трекер у нее на коленях.

Уайетт повернул голову и увидел стену деревьев с высоким подлеском. Еще он заметил упирающийся в эту стену след шин, свежий и четкий. Параллельно шел второй след, показывающий, где автомобиль сдал назад, к дороге.

– Черт, – буркнул он.

Джина подняла на него глаза.

– Они здесь были. Останавливались у опушки леса, – объяснил Уайетт и замолк, будто боялся продолжить. Может, куртку выбросили… Скорее всего, тело в этой самой куртке.

Джина без лишних слов нахлобучила шляпу. Уайетт взял рацию и доложил обстановку ребятам во второй машине. Кевин сказал, что они подойдут пешком минут через пять.

Значит, отъехали не так далеко, подумал Уайетт. Между тем здесь все было кончено. Он это чувствовал. Отпечатки шин. Заброшенное здание. Все просто и очевидно.

Они с Джиной одновременно вышли из салона и замерли за открытыми дверцами – мало ли. Но вокруг ничего не шелохнулось, никто не выстрелил и не выскочил из заколоченной закусочной. Можно было продолжать.

Уайетт достал цифровую видеокамеру. Джина сверилась с трекером.

– Постарайся не наступать на следы, – предупредил Уайетт. – Здесь еще федералам работать. Не хочу, чтобы нам головы поотрывали.

Джина понимающе кивнула.

Она была спокойна, на лице ни тени волнения, однако GPS-трекер в руках слегка дрожал. Адреналин, подумал Уайетт, вряд ли страх. У него самого сильнее забилось сердце перед встречей с «известным неизвестным»: что-то или кто-то ждал их за деревьями.

Уайетт осторожно двинулся вперед. Джина пошла в двух шагах сзади, стараясь не маячить из-за его спины. Выставить одну живую мишень – уже рискованно, а две – просто глупо.

Под ярким солнцем ветер теребил кусты и раскачивал деревья. Чирикали птицы. Мимо по дороге промчалась машина.

– Пять метров, – полушепотом сказала Джина.

Уайетт приготовился и, не вынимая пистолета из кобуры, положил на него руку.

– Три метра.

Наконец он увидел то, что они искали. В трекере нужды больше не было.

На ветвях кустарника темнел кусок материи. Слава богу, не труп, просто мятая тряпка, брошенная в лес.

Он убрал руку с пистолета и, озадаченный, подошел нормальным шагом. Джина, увидев синий обрезок, опустила трекер и сообщила остальным по рации.

Они остановились, разглядывая находку, висевшую в зарослях на уровне пояса.

– Не густо, – сказала Джина, – Даже не вся куртка.

Уайетт натянул перчатки и осторожно поднял лоскут. Хорошее качество, подумал он. Современные технологии. В горах в такой куртке не замерзнешь и не промокнешь. Еще и выглядеть будешь шикарно. Наверняка недешевая, как раз по карману богачу из Бостона.

В нижней части лоскута Уайетт нащупал тонкий плоский корпус GPS-устройства, затем осмотрел рвано-резаный край ткани. Кевин с Джеффом и еще одним помощником шерифа прошли через стоянку и направились к Уайетту и Джине.

– Похитители догадались, – сказал сержант, поразмыслив с минуту, и снова оглядел место происшествия. – Может, Джастин выдал себя, или они сами поняли при осмотре. Маяк вырезали – похоже, ножом с зазубренным лезвием – и швырнули сюда.

– А зачем вырезать? – в недоумении спросила Джина. – Почему не всю куртку?

Уайетт задумался.

– Денби связаны, – сообразил он. – По рукам уж точно. Чтобы снять куртку, Джастина пришлось бы освободить, а он не слабак. Сил немерено. Видимо, похитители не хотели рисковать. Гораздо быстрее и легче избавиться от самого устройства.

Профессиональное любопытство не давало Уайетту покоя. Он переворачивал обрезок, выискивая следы крови. Как истинный ньюгэмпширец, сержант представил себе охотничий нож, лезвие, рассекающее синюю материю. Два разреза по бокам, один поперек. Чик, чик, чик. Крови на отрезанном лоскуте не было. Значит, работали быстро, уверенно и хладнокровно. Похитители поняли, что дали маху, но не запаниковали, а исправили ситуацию. Так спокойно, оперативно и умно, что становилось не по себе.

Уайетт вернулся к отпечаткам шин. Не такие широкие, как у местных навороченных внедорожников, и без глубоких канавок зимней резины, на которую скоро должны были перейти грузовики. Самые обычные шины, как у легковушки. Но у преступников наверняка фургон: нужно же где-то разместить как минимум семерых.

Итак, фургон. Они здесь остановились ночью. Почему? Специально из-за GPS-маяка? Нет, вряд ли Джастин рассказал про него. Куртка была единственным шансом на спасение. Значит, дело было не в куртке. О ней узнали потом. Похитители сделали привал, чтобы справить нужду, отоспаться или сориентироваться по навигатору или карте. Тут и днем-то тихо, а ночью подавно. Можно было спокойно связать «груз» получше, обыскать, допросить. Передать?

Уайетт задумался и взглянул на Кевина.

– По-моему, следы одного автомобиля. А ты как считаешь? – спросил он.

Детектив неторопливо обошел стоянку и осмотрелся.

– Да, одна машина, – согласился он.

– Что насчет обуви?

Кевин принялся изучать грунт. Остальные прочесывали кусты в округе. Не факт, что избавились только от обрезка куртки. Если лоскут бросили на самом виду на опушке, не значит, что дальше в лесу ничего не было.

– Ну, кое-какие отпечатки видно, – наконец отозвался Кевин, присевший к земле. – Вот здесь между следами шин кто-то топтался.

– Думаю, у них фургон человек на семь, – поделился своими соображениями Уайетт.

– Логично. Остановились у леса. По крайней мере, один из них вылез, подошел к задним дверцам и некоторое время там провозился. Но отдельный протектор выделить сложно. Грунт слишком плотный.

– То есть один или несколько человек вышли, – подхватил его мысль Уайетт, – и проверили связанных сзади заложников.

Кевин пожал плечами. На данном этапе никто этого подтвердить не мог.

– Потом обнаружили маячок, – продолжил Уайетт, – искромсали куртку, выкинули устройство в лес и отправились дальше.

– На север, – добавил Кевин, вставая и показывая направление следов на выезде со стоянки.

– Не исключено.

Уайетт опять глянул на синий лоскут и перешел к следующей загадке.

– Зачем они выбросили маяк? Его же можно отследить. Почему не сломали?

– Может, не знали как? Или им было все равно, если полиция сюда доберется. – Кевин ткнул в сторону заброшенного здания. – Наверное, конечный пункт далеко.

– Предположим все-таки, что они в Нью-Гэмпшире, – мягко сказал Уайетт.

– Были в Нью-Гэмпшире. И если двигались на север, то сейчас уже в Канаде. А может, свернули в Мэн или в Вермонт.

Уайетт не согласился. На месте похитителей он бы разбил устройство. Много ума для этого не надо. Один удар молотком или камнем – и готово. Зачем оставлять путеводную нить, если ее можно уничтожить? Тем более такую, которая доказывала, что преступники пересекли границу штата. Глупо подставляться федералам. Уайетту не верилось, что похитители настолько близоруки. Вряд ли группа недотеп смогла бы так согласованно и быстро выкрасть целую семью из центра Бостона.

Значит, все наоборот? Похитители настолько опытны, что не верили в провал, даже если бы полиция их выследила. Они действовали по плану, который не пострадал бы из-за обнаружения GPS-маяка в трех часах езды от места похищения.

От этой мысли Уайетту стало не по себе – впрочем, как и от холодного расчета и ювелирной точности, с которой изрезали дорогущую куртку, не пролив ни капли крови.

Кевин изучал отпечатки на земле.

– Судя по маячку, пропавшая семья здесь была. Вопрос в том, где они сейчас.

Оба посмотрели на север, куда уходили следы шин.

В это время года в Нью-Гэмпшире были сотни закрытых кемпингов, заколоченных коттеджей и горных приютов. И чем дальше на север, тем меньше чужих глаз.

Кевин был прав. Похитителей не тревожило, что обрезок куртки вычислят в центральном Нью-Гэмпшире. Отыскать кого-то в безлюдном горном захолустье практически невозможно…

Да, владения Уайетта были велики, а власть – почти безгранична.

Он повернулся к двум детективам и двум помощникам шерифа.

– В общем, так. Кевин, свяжись с прессой. Пусть дадут описание семьи. Преступникам нужны бензин и еда, поэтому объявления следует разместить на заправках, в придорожных кафе и забегаловках. Джефф, займись автомобилем, передай ориентировку на любой подозрительный фургон. Пока работаешь над этим, запроси видео с дорожных постов в Портсмуте. Остальные, собирайте людей. Через три часа стемнеет. Надо поторапливаться.

– Есть надежда, что похищенные живы, – сказала Джина, – раз трупов мы не нашли.

– Надежда есть, – проговорил Уайетт. – Пока.

Глава 11

– Разбуди ее.

– Она не просыпается!

– А в чем дело? Перегнул со снотворным?

– Да нет…

– Так разбуди ее!

– Я… черт!

Боль. Внезапная и всепоглощающая. На секунду я зависла над пропастью, а потом живот скрутило, и я резко села. К горлу подступала рвота. Я попыталась перевернуться, но неуклюже завалилась. Руки и плечи горели… и почему-то были словно парализованы. Рвотные позывы усиливались. Машина, вдруг поняла я. Меня тошнило в кузове машины. Инстинктивно я повернула голову навстречу свежему воздуху и перекатилась к открытым дверцам. Перед глазами оказались задний бампер, черные кроссовки и асфальт.

И тут я запаниковала… Лента. Мой рот был заклеен липкой лентой. О господи! Я захлебнусь собственной рвотой. Желудок опять сократился, и я остервенело забилась. Сжав челюсти, изо всех сил пыталась удержать желчь. Горло распирало, грудная клетка вот-вот разорвется.

Мужская рука метнулась к моему рту и резко отодрала ленту. Я вскрикнула.

Меня сразу же стошнило. По бамперу на асфальт потекла желтая водянистая слизь – шампанское и желчь. Мужчина грязно выругался и отскочил.

– Что с ней?

– Откуда я знаю? Блин, она уделала мне новые кроссовки!

– Это из-за снотворного?

– Вряд ли. Может, у нее шок. Да все что угодно: укачало, надышалась выхлопами… Сам подумай. Ее оглушили тазером, запихали в фургон и везли шестнадцать часов. Желудок тоже мог отреагировать.

Голоса на время утихли. Я открыла рот, думая, что меня опять вырвет, но было уже нечем. Мышцы сократились вхолостую. Сил больше не осталось, и я упала набок, заметив наконец прорезиненный коврик подо мной и синеву неба наверху. Горизонт был окантован спиралями колючей проволоки.

– Иди, – сказал чей-то голос.

Надо мной навис мужчина. Черный камуфляж. Широкие плечи. На гладко выбритой голове зеленая татуировка кобры, которая кольцами обвила шею и череп мужчины и обнажила клыки у его левого глаза. Я уставилась на змею, и на пугающее мгновенье мне показалось, что чешуя шевельнулась.

Потом я вспомнила – громоздкая фигура у двери в передней, тазер, страшные конвульсии мужа, обжигающая боль в ноге… и крик дочери.

Я подскочила. Голова сразу закружилась, но мне было все равно. Эшлин!..

Руки связаны у пояса. Лодыжки тоже обездвижены, но это я поняла, только когда вывалилась из кузова и хлопнулась о землю так, что перехватило дыхание, а желудок снова начал сокращаться. Я пролежала на боку, пока спазмы не прекратились.

– Ее укачивает? – спросил мужчина с татуировкой. Скорее всего, он. Грозному лицу подошел бы такой грозный голос.

Послышался звук отдираемой от плоти липкой ленты. Надрывный всхлип.

– Нет… но бывает, – плаксиво и неуверенно ответила Эшлин. – Мама?

Армейские ботинки загремели по асфальту. Голова раскалывалась. Болело все: живот, спина, бедро. Хотелось свернуться калачиком и закрыть глаза, чтобы этот ужас закончился. И опять провалиться в сон, но проснуться в своей постели, под тихий храп мужа, зная, что дочь у себя дальше по коридору.

Ради Эшлин я открыла глаза, собрала волю в кулак и повернулась. Впервые мне удалось оглядеться.

Мы были на какой-то подъездной дорожке, под навесом. Неподалеку стоял большой белый фургон с открытыми задними дверцами. За ним виднелось высоченное ограждение из завитков колючей проволоки. Я обомлела.

Дочь стояла рядом с самым маленьким из трех мужчин. Она ссутулилась и оборонительно опустила голову, прячась за занавесом русых волос. На ней была ее любимая домашняя одежда: флисовые пижамные штаны с рожками мороженого и голубой трикотажный топ. Сначала я испугалась за ее ноги, потому что она была без обуви, но потом заметила темный подтек на плече. Кровь? Неужели кровь? Моя дочь ранена и истекает кровью…

А Джастин? С ним что? Я завертела головой по сторонам и увидела подошвы его ботинок, выглядывающие из кузова фургона. Ноги были затянуты пластиковыми хомутами.

Мужчина с татуировкой повернулся к парню, рядом с которым стояла Эшлин.

– Присмотри за этой. – Он показал на меня, будто я, связанная, могла каким-то волшебным образом сбежать.

Мужчина подошел к кузову фургона. Там к нему присоединился второй, тоже в черном камуфляже и почти такой же громадный. Ежик его волос был окрашен в шахматную клетку. Вдвоем они подняли связанного Джастина и поставили на ноги. Муж тут же начал сопротивляться.

Татуированный отодрал липкую ленту с губ Джастина. Тот взревел и рванул головой вперед, пытаясь лбом ударить ближайшего противника.

В ответ татуированный отступил, достал тазер и выстрелил. Джастин повалился камнем. Его колотило, синяя куртка подрагивала. Он больше не ревел, как зверь, а выцеживал сквозь сжатые челюсти что-то нечленораздельное.

Я отвернулась, не в силах смотреть, как мучается муж.

Напротив плакала Эшлин.

Татуированный послал еще несколько импульсов. Решив, что Джастину хватит, он кивнул напарнику. Тот рывком вернул Джастина в вертикальное положение. Электроды все еще были на нем.

– А теперь слушаем меня внимательно, – прогремел мучитель моего мужа.

При звуке его голоса Эшлин, поджав нижнюю губу, заплакала еще сильней.

Я зажмурилась. Слезы дочери были так же невыносимы, как и боль Джастина. Я представляла краски, цветы и расплавленные часы.

Во рту был вкус апельсинов и бисквитного торта с моего дня рождения.

– Можете называть меня Зед. Я ваш новый босс. Вы будете говорить и есть, когда я разрешу, и проживете столько, сколько я захочу. Как меня зовут?

Тишина. Спустя секунду я открыла глаза. Мужчина смотрел на меня в упор.

– Как меня зовут?! – рявкнул он мне.

– Зед, – слабо ответила я и, облизнув губы, хотела было повторить громче, но он уже отошел от меня.

Я попыталась привлечь внимание дочери, перехватить ее взгляд, будто от этого нам стало бы легче.

– Это Мик. – Татуированный показал на мужчину с черно-белыми волосами. – А это Радар, – представил он невысокого парня рядом с Эшлин. В отличие от здоровяков, паренек был не в черном камуфляже, а в джинсах и черных кроссовках, заляпанных рвотой. Он слегка склонил голову как бы в знак приветствия и тут же покраснел.

– А это ваш новый дом. – Зед повернулся вполоборота и, сияя от самодовольства, сделал широкий жест рукой.

Силясь забыть про ноющую боль в теле, я оглянулась на здание, которое толком не рассмотрела. В этот раз стало ясно, что позади – комплекс четырехэтажных построек с узкими щелями окон, опоясанный колючей проволокой.

Странное здание: крошечные окна, неприступное ограждение… И тут до меня дошло – тюрьма.

Нас выкрали из дома и привезли в тюрьму. Только… здесь было как-то пугающе тихо, спокойно. Наверное, она заброшенная, и внутри никого.

– Я заплачу, – отчетливо сказал Джастин. – Любые деньги. Вдвое, втрое больше, чем вам обещали.

В ответ на предложение Зед нажал кнопку тазера. Муж опять выгнулся дугой и обнажил зубы в страшном оскале, который долго не сходил с лица. Он уже ничего не говорил, просто терпел.

Наконец Зед отпустил кнопку. Джастин обмяк и чуть не повалился на асфальт, но второй мужчина его поддержал.

– Говорить будете, когда я разрешу, – повторил Зед и уставился на безжизненное тело Джастина. – Я разрешил говорить?

Муж поднял голову. Его глаза налились гневом, на щеках заиграли желваки. Какой характер. Как я им восхищалась в самом начале. Проиграл, но не сдался. Побит, но не сломлен. Сейчас я молча просила его сдержаться, закрыть рот и не говорить ничего лишнего…

– Папа, – тихо позвала Эшлин.

Взгляд Джастина переменился. Ярость уступила место панике, и в следующий миг я поняла почему. Зед направился к нашей дочери.

– Не смей! – вырвалось у меня, и я попыталась перекатиться вперед, сделать что-нибудь. За спиной рычал Джастин. Я знала, что он отчаянно вырывался.

Слишком поздно. Зед приближался к Эшлин, осознавшей свою ошибку. Всхлипы дочери превратились в истерические рыдания, и она прикрыла лицо связанными руками…

Парень выступил вперед, преградив Зеду путь.

– Эй, а там случайно не патрульная машина? – спросил он, ткнув куда-то пальцем, и все сразу зашевелились.

– Внутрь, живо, – скомандовал Зед. – Ты ведешь женщин. Ты – Денби.

Мик полоснул здоровенным ножом по хомутам на лодыжках Джастина и оттащил его к входу в здание.

Радар немного повозился с Эшлин, потом снял стяжки с моих ног и помог встать. Я хотела отблагодарить его взглядом за защиту дочери, но он, избегая моих глаз, взял нас обеих за локти и быстро отвел к дверям.

Сзади заработал двигатель. Наверное, фургон прячут, предположила я. Прикроют его где-нибудь снаружи, нас – в здании, и ищи-свищи потом.

За нами захлопнулись двери. Потом еще одни.

Парень со вторым громилой провели нас в большое пустынное помещение. Если мы в тюрьме, то это приемник. Белые шлакобетонные стены, тускло-желтый линолеум на полу. Впереди – что-то вроде командного поста с толстенными окнами по периметру.

Верхнее освещение включили только частично, поэтому в комнате был полумрак. И хорошо, иначе мы ослепли бы в окружении белоснежных стен.

Я опять попыталась украдкой посмотреть на дочь. Она стояла по другую руку Радара с опущенной головой. Волосы свисали на глаза, плечи дрожали. Зеда поблизости не было, но я не решалась заговорить. Только теперь я заметила, что на дочери нет ни золотых сережек-колечек, которые она обычно носила, ни маленькой бриллиантовой подвески, подаренной отцом на тринадцать лет.

Спохватившись, я глянула на свои руки. Обручальное и свадебное кольца пропали. Воры проклятые, по-думала я, забыв о логике и обо всем, что с нами сделали. Дали лошадиную дозу снотворного и ограбили.

С запястья мужа исчез «ролекс». Я встретилась взглядом с Джастином. Он печально смотрел на нас с Эшлин.

Если б это было возможно, я протянула бы ему руку.

Первый раз за последние полгода мне захотелось прикоснуться к мужу.

Но нам оставалось только молча стоять в ожидании очередного кошмара.

* * *

Вскоре шаги Зеда загрохотали в коридоре с противоположной стороны. Пока он отсутствовал, его сообщники не проронили ни слова. Похоже, так у них заведено: Зед отдавал приказы, остальные двое выполняли.

Парень в джинсах и черных кроссовках меня не беспокоил. Обычно он опускал голову и смущенно сутулился. Можно было подумать, что ему стыдно там находиться. А вот другой, с крашеными волосами, мне не нравился. Слишком возбужденными были его глаза. Слишком ярко-голубыми. Как у наркомана или сумасшедшего. Он сжимал руку Джастина так сильно, что белели костяшки пальцев, а на лице читался вызов: только попробуй.

Когда вернулся Зед, парень с крашеным громилой выпрямились, готовые выслушать новые указания. Я внутренне напряглась, призывая последние силы, но их не осталось.

Голова гудела. Живот не отпускало.

Мне бы мою сумку.

Господи, мне бы мои таблетки.

– Экскурсию не желаете? – насмешливо спросил Зед.

Никто из нас не ответил, потому что разрешения говорить не последовало.

– Это ультрасовременная тюрьма общего режима на тысячу двести мест, – решительно продолжил Зед. – Построена в прошлом году и, очень кстати для нас, поставлена на консервацию.

Я недоуменно посмотрела на «экскурсовода».

– Наглядный пример того, как работает наша налоговая система, – объяснил он. – За строительство тюрьмы отвечает одна рука, за открытие и эксплуатацию – другая. Попросту говоря, капиталовложения определяются законами об ассигнованиях, а операционные расходы – годовым федеральным бюджетом. Из-за дефицита последнего эту тюрьму так и не открыли. Дорогущее сооружение простаивает в горах Нью-Гэмпшира. Идеальный для нас вариант.

Он повернулся и зашагал по коридору туда, откуда пришел. Его коммандос потащили нас следом.

– К вашему сведению, восемьдесят процентов побегов совершаются заключенными не из камеры, а, скажем, по дороге на рабочее место или из лазарета, – продолжал Зед. – Это потому что в современной тюрьме из камеры сбежать невозможно даже чудом. Стены тридцатисантиметровой толщины из тяжелого шлакобетона высокой прочности. На окнах мощные прутья из пилостойкой стали. Стекло тугоплавкое, баллистическое. – Он оглянулся на меня. – То есть, если в него выстрелить в упор из мелкокалиберного пистолета, оно треснет, но не разобьется. Стальные двери оборудованы электронными запорными устройствами. Вручную их не открыть. Всего на пути из здания семь замков. Первый – на двери камеры. Если справитесь с ним, окажетесь в ловушке закрытого общего зала. Он сообщается с промежуточным блоком. Там придется преодолеть две двери, которые открываются только поочередно. Дальше запертый коридор, ведущий в главное крыло, и очередной промежуточный блок – еще две двери и два замка. Особо талантливых снаружи ждет двойное электризованное ограждение. Сетки пятиметровой высоты установлены параллельно, на расстоянии десяти метров друг от друга. Между ними семь спиралей колючей проволоки. Даже если вы умудритесь обесточить и перелезть все линии ограждения, то окажетесь посреди шестисот акров непроходимых лесов северного Нью-Гэмпшира. По ночам синоптики обещают минусовую температуру. И да, здесь водятся медведи и рыси.

Зед замолчал, и мы все резко остановились.

– Я что-нибудь упустил? – спросил он, повернувшись к моему мужу.

Джастин ничего не ответил. Я посмотрела на него, не понимая, что происходит. Они с Зедом мерились взглядами.

– Внутри гораздо удобнее, – сказал похититель, все еще сверля Джастина глазами. – По договору с подрядчиком здание полностью оснащено. Двухъярусные койки, игральные столы, передовое медицинское оборудование, стоматологический кабинет. Есть две столовые, включая отдельную кухню для приготовления пищи без аллергенов. Мы же не хотим, чтобы кто-то из заключенных умер от анафилаксии, правда? Комплекс рассчитан на два вида топлива: природный газ и горючее. Последнего здесь сто пятьдесят тысяч литров. Кроме того, имеются собственная водонапорная башня, канализация и электростанция. Автономии хоть отбавляй. Так что воду и свет не отключат и слив не перекроют. Тут можно отсиживаться годами, никто не узнает.

Зед по-прежнему не отводил взгляда от Джастина. Мой муж по-прежнему молчал.

Эшлин, стоявшая с другой стороны от Радара, вздрогнула.

– Я отслужил в армии восемь лет, – сказал Зед, – и о таких удобствах там даже не мечтал.

– Моя компания только что построила… – начал было муж.

– Я не разрешал говорить.

– Тогда не надо обращаться ко мне.

– Еще разряда захотелось?

– Валяй. Только скажи, какого черта тебе надо, и перестань терроризировать мою семью!

Мы с Эшлин отступили, прячась за скромной спиной Радара, который стоял как статуя.

Зед не шелохнулся. Он продолжал смотреть на моего мужа, словно что-то взвешивая. В его глазах не было агрессии – только анализ и оценка оппонента. Он еще успеет разобраться и с Джастином, и с нами, поняла я. Просто нужно было сделать все как следует.

– Послушайте, – прошептала я, – у нас есть деньги…

– Нас это не интересует.

– Это интересует всех и всегда, – фыркнул Джастин и повернулся к пособникам Зеда. – Вы уверены, что вам не нужна наличность? Я владею компанией с капиталом в сто миллионов. Сколько бы вам ни заплатили, я дам больше.

– Только отпустите дочь, – тихо добавила я.

Парень и бровью не повел. Крашеный громила недобро улыбнулся.

Эшлин опять вздрогнула.

– Девчонка остается, – заявил Зед. – Вы тоже, – он посмотрел на нас с мужем. – И я не буду объяснять, почему и на какой срок. Я тебя знаю, Джастин. Знаю, как ты мыслишь и как решаешь проблемы. Даже сейчас ты не паникуешь, а ждешь, когда все прояснится. Ты убежден, что знание – это сила. Разделять и властвовать без него не получится. А по нашим правилам играть гораздо интереснее. Самое веселье впереди.

Зед толкнул дверь позади себя. За ней оказалась кладовая, где на полках лежали аккуратные стопки оранжевого материала.

– Ваш новый гардероб, – объяснил он. – Одевайтесь. С этого момента вы – заключенные и живете здесь.