Текст книги "Сиротский дом"

У меня ведь так мало времени, всего до шести часов! – сердито думала она, но Джулиан все продолжал метаться по дому, утверждая, что еще нужно сделать то одно, то другое.

– Ты ведь не сердишься, да, дорогая? Ты же знаешь, как это бывает.

Я же как-то ухитрилась собраться и прийти вовремя, хотя у меня на руках восемь детей, – про себя возмутилась Клара, но вслух ничего не сказала, зная, что таких вещей Джулиану говорить не стоит, иначе с ним можно и поссориться.

Вестибюль у Джулиана был просторным – размерами он, пожалуй, не уступал их гостиной в Грейндже, – пол выложен черно-белой, безупречно чистой плиткой, мебель антикварная. Клара знала, что Джулиан из богатой семьи, хотя сам он так не считал, сравнивая себя с теми богачами, в обществе которых чаще всего вращался.

Белье у него забирали и приносили обратно выстиранным и выглаженным. И еду ему готовила женщина, приходившая раз пять или шесть в неделю.

– Это все миссис Уэсли из соседней деревни, – сказал он Кларе. – Она могла бы и твое белье стирать.

– Не говори глупостей, Джулиан.

Хотя, конечно, мысль о том, что можно было бы не стирать, не убирать в доме, не ходить по магазинам и не готовить еду, обладала определенной привлекательностью.

Примерно через четверть часа Джулиан, наконец, спустился вниз, держа в руках нечто, завернутое в серебряную подарочную бумагу. Клара пришла в восхищение:

– Никогда такой красоты не видела! Эта бумага слишком хороша, чтобы ее просто разорвать.

Джулиан уставился на нее с умилением.

– Ах ты, моя девочка!

Ну как было на него, такого, сердиться.

– Я никаких подарков не ожидала.

Но, если честно, как раз ожидала и, зная Джулиана, предполагала, что это будет какое-нибудь ювелирное украшение.

Но оказалось, что это вовсе не украшение, а первое издание сборника стихотворений Джейн Тейлор.

– Ты же говорила, что тебе понравился наш семинар, и потом, насколько мне известно, тебя интересует местная история. Так что вот, это тебе.

Клара перелистала страницы. Издание было изысканное. Это была одна из самых чудесных вещей, какие ей когда-либо дарили. Прелесть этой книжки – и то, что она никак не предполагала получить в подарок нечто подобное, – заставила ее расплакаться. Джулиан поцеловал ее.

– Ну-ну, я вовсе не хотел стать причиной твоих слез.

– Но я вовсе не потому плачу! Просто я так тронута твоей заботой, твоим вниманием…

– Это я могу – быть заботливым и внимательным! – Он рассмеялся. А Клара решила не дарить ему принесенную коробку помадки – слишком дешевый подарок, наверное, даже хуже, чем ничего.

Оказалось, что Джулиан зарезервировал столик в загородном пабе. Затем он сообщил Кларе, что оплатил миссис Уэсли недельный отпуск (Что это? Очередное проявление заботы и предусмотрительности?), и спросил:

– Ну, и как ты встретила Рождество в обществе своих диких зверьков? Наверняка это был сущий ад.

Клара рассмеялась.

– Вовсе нет. – И осторожно прибавила, что далеко не весь день была с детьми одна, ибо поздравить их заходил сосед, мистер Дилани. И после этих слов – то ли ей померещилось, то ли так и было в действительности, – в голосе Джулиана послышалось раздражение.

– У него что, собственной семьи нет?

– Нет. Он и сам в «Шиллинг Грейндж» вырос.

– Ах да! Конечно, припоминаю!

– Тогда тебе, наверное, понятно, почему он так сочувствует моим детям, тоже оставшимся сиротами.

Джулиан заказал шампанского и предупредил официанта:

– Только самого лучшего – это для моей девушки. – Затем он снова повернулся к Кларе:

– Значит, он «сочувствует твоим детям»? Ясное дело. Одинокий герой войны, не так ли?

Да какое это имеет отношение к Рождеству? И при чем здесь «герой войны»? И Клара решила ни в коем случае не говорить Джулиану о подаренном одеяле. В этом просто не было ни малейшего смысла.

Как всегда, свидание с Джулианом было для нее чем-то вроде чудесного бегства в красивую местность, где вкусно кормят и ведут утонченные разговоры о всяких «взрослых» вещах. Клара подобные разговоры просто обожала, хотя каждый раз чувствовала себя той самой бумажной куклой, примеривающей на себя прелестные наряды, тоже вырезанные из бумаги, и мысль о том, что она может никогда больше (по крайней мере, до следующего Рождества) этих нарядов не надеть, была для нее невыносимой.

У Джулиана имелись друзья и в высшем свете, и на высоких государственных постах – Кларе было любопытно и приятно слушать его рассказы о недавних назначениях и увольнениях или о том, что многие из его друзей буквально подавлены приходом к власти лейбористского правительства и надеются только на Черчилля, который снова возьмет все в свои руки и отменит бóльшую часть новых законов.

– Надеюсь, консерваторы не откажутся от государственной службы здравоохранения?[16]16
  Служба была создана в 1948 г. лейбористским правительством вследствие длительной борьбы трудящихся; все виды медицинской помощи стали оказываться бесплатно, а в 1951 г. была введена даже частичная оплата некоторых ее видов; служба финансировалась за счет государственного бюджета и взносов трудящихся и предпринимателей.


[Закрыть] – спросила Клара.

– Но ведь нельзя же допустить, чтобы люди этим злоупотребляли, – сказал Джулиан. – Так они вскоре захотят, чтобы все на свете стало бесплатным.

Клара вспомнила о своих регулярных визитах к доктору Кардью и о том, как он тогда сказал ей: «Конечно, Клара, вы просто должны приводить ко мне ваших детей! Приводите их без колебаний». И ведь он действительно ни гроша с нее не брал за эти визиты, которые зачастую не просто изменяли ей и детям жизнь, но и спасали их. Неужели даже это Джулиана раздражает?

А Джулиан уже в следующую минуту, погладив ее по голове, принялся читать какое-то стихотворение из только что подаренной ей книги:

 
И путник в темноте кромешной
Поблагодарит тебя сердечно —
Ведь крошечный твой огонек
Ему найти свой путь помог.
 

И Клара вдруг смутилась и покраснела. То, как Джулиан прочел эти строки, означало одно: именно она и есть тот «крошечный огонек», что помогает ему «найти свой путь»! Или ей в голову опять всякие глупости лезут? Впрочем, одно ей было ясно наверняка: Джулиан обладает не только чудесным голосом, но и талантом чтеца. Когда она сказала ему об этом, он даже замурлыкал от удовольствия.

– Это нужно моей матери спасибо сказать. За уроки дикции.

– И они сполна окупились!

В машине Клара, решив взять инициативу в свои руки, сама поцеловала Джулиана и подумала: Он кажется таким счастливым! Наверное, мне впредь следует делать это почаще.

Когда они вернулись в Лавенхэм и Джулиан припарковал машину возле своего дома, он, просительно глядя на Клару, предложил:

– Может, зайдешь? Просто чтобы еще немного побыть вместе? Может, чуточку выпить? Все-таки Рождество! – В его голосе Кларе послышались даже слегка плаксивые нотки. Да нет, ничего подобного! Будь с ним поласковей. Он просто нервничает.

Но было уже почти пять, а в шесть сестра Грейс наверняка захочет уйти. Да и детям она обещала вернуться к шести и с каждым сыграть в «джин-рамми»[17]17
  Gin rummy – карточная игра для двух игроков.


[Закрыть]. И потом, по радио наверняка будут передавать рождественские гимны, и на кухне еще остались несъеденные пирожки, испеченные мисс Бриджес… В общем, Клара извинилась и сказала, что лучше зайдет в другой раз, когда Джулиан снова ее пригласит.

На прощание он целовал ее долго, неторопливо, время от времени нежно покусывая ей мочку уха, и Клара почувствовала, как ее всю охватывает странный жар. А Джулиан сказал:

– О, другого раза тебе долго ждать не придется, милая. Я очень скоро снова тебя приглашу, можешь быть уверена.

* * *

Ложась в тот вечер спать, Клара думала о Майкле. Со дня его гибели прошло уже гораздо больше времени, чем те несколько месяцев, в течение которых они были знакомы. Теперь она старше его тогдашнего. Теперь она порой с трудом вспоминает его лицо – и ей каждый раз из-за этого стыдно. В памяти застряли только отдельные фразы Майкла: «мне нравится “Спам”»[18]18
  Мясные консервы; название образовано от слов spiced ham (spam), то есть «ветчина со специями».


[Закрыть], или «обожаю Глена Миллера», «а от “Моби Дика” я не в восторге». Но то были всего лишь вкусовые и интеллектуальные преференции Майкла; они почти ничего не способны были поведать ей о его глубинной сущности. А вспомнить эту его сущность она больше не могла; его сущность от нее ускользала – точно так же ускользали от нее его запах, ощущение его кожи, хотя еще совсем недавно она с легкостью могла вызвать все это в памяти, напомнить себе, каков был Майкл в действительности.

Единственное, что она хорошо помнила, – те чувства, которые Майкл был способен у нее вызывать. Чувство наслаждения – до самозабвения, до бреда. Ощущение полной безопасности – глупое, почти младенческое. А еще он мог заставить ее почувствовать себя такой сильной, словно ей под силу завоевывать миры.

В обществе Джулиана она иногда чувствовала себя миром, который он хочет завоевать.

Нет, у нее не хватит сил снова через это пройти, заново все пережить. И она больше никогда не отдаст себя целиком. Никому. Никогда. Теперь она стала старше и мудрее. Реальные, осмысленные отношения – вот к чему она теперь стремилась. Если она вообще продолжала еще к чему-то стремиться.

Она уверяла себя, что нужно отринуть все мысли о мужчинах и сосредоточиться на детях. И на том, чтобы подготовить их к жизни в новых семьях. А пока постараться, чтобы они были счастливы, находясь вместе с ней в детском доме «Шиллинг Грейндж». Таковы и будут ее планы на Новый год.

* * *

Грамматическая школа в Ипсвиче оказалась весьма сурового вида зданием в викторианском стиле, высившимся на холме, и Кларе пришлось старательно делать вид, что она ничуть не растеряна, хотя один вид этого здания наводил на нее оторопь. Как всегда, через несколько дней после Рождества в этой школе устраивали день открытых дверей, и Клара привела сюда Алекса и Терри. На этот раз им снова пришлось облачиться в старые плащи и шапки, делавшие их похожими на летучих мышей – нужно же было хоть чем-то прикрыть ту жалкую одежонку, в которой они обычно ходили в школу. Остальные дети оказались в основном одеты нарядно, даже с иголочки – в начищенных туфлях, наглаженных рубашках и в таких дорогих блейзерах, что, пожалуй, даже Джулиан счел бы это чрезмерным. А кое-кого привезли в шикарных автомобилях, капоты которых были украшены красивыми орнаментами. Ну, а Клара, Терри и Алекс вывалились на железнодорожный перрон из тесного жаркого нутра поезда, насквозь пропахшие дымом.

– Не тушуйтесь, – посоветовала Клара детям (а заодно и себе). – Это чудесная школа. Но вам придется много работать, чтобы попасть сюда, и когда вы сюда попадете.

Собственно, действовала Клара в соответствии с советами Аниты. А основная идея Аниты состояла в том, что дети должны понимать, к какой именно цели они стремятся. Это могло придать им некий дополнительный импульс в последние несколько месяцев перед экзаменом «11+». Анита не раз говорила Кларе, что дети – оба! – определенно очень способные и впитывают знания «как фланель», но Клара решила, что она имела в виду губку – «впитывают как губка». Алекс имел явную склонность к математике, а Терри – к естественным наукам. И у каждого имелся очевидный потенциал.

Слушая Клару, оба молчали и согласно кивали. Лица у обоих были чрезвычайно серьезные.

– Да, мэм, мы все поняли! – И Алекс отдал ей честь.

– Отлично поняли, – поддержала его Терри.

– Помните, что я в вас верю и не сомневаюсь, что у вас все получится, – сказала Клара, и они, пройдя под аркой входных дверей и лишь чуточку там замешкавшись, присоединились к остальным.

* * *

В канун Нового года Анита согласилась присмотреть за детьми, чтобы Клара смогла пойти с Джулианом на вечеринку. Для Клары это оказалось полной неожиданностью, потому что она лишь постфактум узнала, что Джулиан со своей просьбой сумел застигнуть Аниту врасплох прямо посреди улицы, а Кларе об этом не сказал. Джулиану Анита никогда не смогла бы отказать. Она постоянно напоминала Кларе: «Вот это настоящий жених! Изысканный. Такие надолго в одиночестве не остаются!»

Клару, правда, беспокоило, что в праздники она часто отсутствует и мало занимается детьми, но когда она призналась в этом мисс Бриджес, та сказала: «О нет! Немного приятных развлечений вам только на пользу».

И все же вплоть до ухода Клара читала младшим девочкам стихи из подаренной Джулианом книжки Джейн Тейлор. Там было немало очаровательных строк, посвященных цветам и детям. Пег эти стихи просто обожала, и Клара невольно исполнялась благодарности к Джулиану, питая к нему все более теплые чувства. Вот и сейчас она просто дождаться не могла, когда сможет рассказать ему, как детям нравится поэзия Тейлор. Подогревал ее и невероятный энтузиазм, который испытывала Анита по отношению к «потенциальному жениху» Клары.

Когда она примчалась к Джулиану, разодетая в пух и прах, он, как бы в потрясении, провел рукой по лбу, поцеловал ее и шепнул:

– А может, нам вместо вечеринки дома остаться?

Клара оторопела.

– Ты меня стесняешься?

– Господи, конечно же, нет! – И Джулиан снова поцеловал ее. – Дело совсем не в этом. И потом, ты, безусловно, будешь там самой красивой женщиной! – Рука Джулиана осторожно приподняла подол ее юбки. – Мне будет завидовать вся гильдия солиситоров. И я бы непременно хотел – если ты не против – представить тебя как свою девушку.

Клара покраснела, но сказала:

– Мне это было бы очень приятно.

И он ласково поцеловал ее в кончик носа.

Вечеринку устраивали в белом кирпичном особняке, окруженном деревьями, которые были украшены рождественскими гирляндами, состоявшими из крошечных лампочек, похожих на волшебные огоньки. Внутреннее убранство дома тоже было соответствующим: омела, плющ, падуб, колокольчики, свечи. Именно так Кларе хотелось бы и в Грейндже все устроить.

Официанты в галстуках-бабочках разносили шампанское. Мир Джулиана настолько отличался от того, который Клара только что покинула, что она не сразу сумела переключиться. Только что дома ей пришлось возиться с Алексом, желудку которого пришелся не по вкусу рождественский пудинг, сражаться с Морин, которая опять явилась домой позже некуда, останавливать Билли и Барри, которые придумали швыряться в прохожих «водяными бомбами». «У каждого человека много разных лиц», – говаривала, помнится, мать Джуди. И Кларе казалось, что с сентября количество ее «лиц» увеличилось многократно.

Джулиан представил ее кое-кому из своих старых друзей, вместе с ним служивших в ополчении, и каждый из них одинаково крепко пожал ей руку.

– Вы ведь не из этих современных зубастых карьеристок, мисс Ньютон?

А ведь о мужчинах так никогда не говорят!

Клара гордо вздернула подбородок.

– Можно, наверное, и так сказать. Я – заведующая детским домом.

– Понятно. Не понятно мне только одно: почему наше правительство заботится исключительно о сиротах, но совершенно не заботится о тех детях, которые порой просто вынуждены жить в ужасных семьях!

Это сказал Лестер, хрупкий молодой человек с остро торчавшим кадыком и в очках в тонкой металлической оправе.

– По-моему, это еще одна серьезная проблема, на которую нужно непременно обратить внимание… – несколько неуверенно ответила Клара.

– Значит, вы согласны, что Закон о детях практически не коснулся тех детей, которые оказались в сложных семейных обстоятельствах? – Лестер так пристально вглядывался в лицо Клары, словно надеялся прочесть на нем ответ.

– Да, я полностью с вами согласна, – сказала Клара, хотя никогда раньше об этом не задумывалась. – Закон получился несколько ограниченным, хоть его авторы и были на верном пути.

– Вы знаете, у меня самого детство было очень тяжелым.

И Клара, мгновенно растрогавшись, поспешила его утешить:

– Я очень надеюсь, что правительство вскоре займется и детьми из неблагополучных семей.

– А расскажите мне тогда, как вы все устроили в вашем «Шиллинг Грейндж»?

– Я всего лишь постаралась, чтобы там как можно меньше чувствовался дух государственного учреждения, – честно ответила Клара, и Лестер явно не без удовольствия с ней чокнулся.

Вскоре к ним подошли Джулиан и его коллега мистер Брауни, который держал в одной руке бутылку красного вина, а в другой – полный бокал. Мистер Брауни, должно быть, подслушал разговор Клары с Лестером, потому что моментально в него включился:

– А мне лично порка плетью в детстве никакого вреда не принесла. И я, кстати, тоже всегда хотел узнать, что же там такое происходит, в этом вашем Грейндже. Фантастической красоты особняк – и пропадает ни за грош! Отдали его на откуп каким-то неблагодарным малолеткам. Нельзя ли и нам как-нибудь к вам туда заглянуть? Разнюхать, как все устроено внутри?

Клара еще и рот открыть не успела, чтобы ответить, как Джулиан дернул ее за рукав, призывая к молчанию, однако она этот предупредительный знак проигнорировала.

– Что же там вынюхивать? «Шиллинг Грейндж» – не музей.

Она чувствовала, как сильно напрягся Джулиан. Что ж, ему не следовало приводить меня сюда. Особенно, если он не хочет, чтобы я оставалась собой!

– И не зоопарк!

– Жаль, жаль. А ведь если бы я захотел кого-то усыновить, вы ведь реагировали бы иначе, не правда ли? Вы бы наверняка сразу надо мной захлопотали. – Мистер Брауни явно стоял слишком близко от Клары, и ее возмутило, как может человек его возраста с таким пренебрежением относиться к нарушению границ личного пространства? Она демонстративно от него отодвинулась, но тут же поняла, что это отнюдь не пренебрежение, а полнейшее безразличие.

– В таком случае, – спокойно сказала она, – вам пришлось бы пройти соответствующую процедуру. Как и любому другому потенциальному усыновителю.

Но мистера Брауни ответ Клары уже не интересовал; он подмигнул приятелям и сказал:

– Мне бы, например, очень подошла хорошенькая девчушка-подросток. Она бы заодно и в доме у меня прибиралась… У вас случайно нет подходящей девчушки лет девяти-десяти? – поинтересовался он у Клары.

– Нет.

– Вообще-то я и сам бы не возражал в детском доме работать. Повсюду такие свеженькие попки! – Он поднял свой бокал – «ваше здоровье!», – остальные мужчины тоже выпили и засмеялись. Захихикал даже тот милый тихий Лестер в очках в тонкой металлической оправе. Клара чувствовала себя отвратительно: все эти люди – представители одного клуба, одного племени, а она здесь чужая, и существует миллион причин, по которым она никогда членом этого клуба не станет, так что ее мнение не только никому не интересно, но и отнюдь не приветствуется.

Джулиану все же удалось отвести ее в сторонку, и он тихо сказал – как бы в свой бокал:

– Ты уж, пожалуйста, поласковей с Брауни. У него повсюду друзья, в том числе в разных нужных местах.

– А мне он не нравится! – Шампанское прибавило Кларе храбрости, и она гневно глянула на мистера Брауни, который все продолжал разглагольствования на ту же отвратительную тему:

– Я даже заплатить за такую девчушку готов, – донеслось до Клары. – Не особенно много, но…

Ужасный тип!

– Между прочим, о чем это вы там с Лестером беседовали? – спросил Джулиан.

– О, Лестер как раз был очень мил! А вот мистер Брауни…

– Не бери в голову. А Лестер вообще на стороне другой команды играет.

– Что-что?

Джулиан покачал наполовину полным бокалом.

– Сомнительная он личность, вот что!

Как ни странно, вскоре Джулиану захотелось оттуда уйти, хотя было еще совсем рано, только начало десятого. При слове «рано» он сделал страшные глаза… Ну и прекрасно, – подумала Клара. От всех этих разговоров у нее совершенно испортилось настроение, и время от времени в душе вскипали пузырьки гнева. Но когда Джулиан отправился в гардеробную за их пальто, к Кларе подошел какой-то крупный и совершенно лысый человек, до этого неподвижно торчавший возле полок с книгами.

У него была самоуверенная повадка человека, который прекрасно понимает, что был в жизни весьма успешен и теперь может позволить себе не беспокоиться о том, о чем и беспокоиться-то не следует. Клара вдруг догадалась, кто он такой, смутилась и покраснела.

– Это ведь вы работаете с сиротами, не так ли? – спросил он.

В маленьких городках всем и все друг про друга известно.

– Довольно печальная у вас там жизнь и весьма ограниченная, по-моему. Или я не прав?

– Правы, но я стараюсь хоть немного ее изменить. – Клара, слегка рассердившись, заговорила чопорным тоном.

Человек должен считать каждое отпущенное ему мгновение счастья, а Клара замечала улучшения в «Шиллинг Грейндж» буквально повсюду – это было видно и по ее отчетам, и по тому, как стал теперь выглядеть их дом, и по тому, какой хороший праздник у них получился на Рождество, и по тому, какие успехи делает Рита на уроках музыки, а Терри и Алекс – в школе. Даже Морин в последнее время стала гораздо лучше к ней относиться.

– Вы бы как-нибудь зашли со мной повидаться, – пригласил он Клару. – А я подумаю, не смогу ли и я чем-то помочь вам изменить к лучшему жизнь этих детей.

* * *

– Сэр Маннингс хочет, чтобы я к нему зашла, – сообщила Клара, когда они с Джулианом уже сидели в машине.

– Ты уверена? – Джулиан как-то нервно сглотнул и, казалось, ненадолго даже утратил дар речи. Потом прибавил с легкой обидой: – А меня он никогда к себе не приглашал. Ни разу – за все двадцать лет нашего знакомства.

– Он сказал, что хочет что-то сделать для детей.

– Ну-ну… – Джулиан так посмотрел на Клару, словно впервые ее увидел. – Вы прямо-таки исключительная особа, мисс Ньютон.

В тот вечер она впервые решила у него остаться. Впрочем, карты давно уже это ей предрекали. И потом, «период ухаживания», как это называл Джулиан, у них и впрямь несколько затянулся, они «встречались» уже полных три месяца. И он, как Клара со смехом рассказывала Джуди по телефону, выложил уже целую кучу денег, все время угощая ее лобстерами.

Она гнала от себя мысли об Айворе, но все же очень хотела бы знать, будет ли он сегодня вечером выглядывать из открытых дверей своей мастерской, увидит ли, как они с Джулианом целуются на крыльце его дома перед невероятной красоты двойными дверями.

Господи, а что, если он и впрямь это увидит?

Ну и что такого? У него эта Руби имеется, которая – кем бы она ему ни была – присылает подарки в сверкающей упаковке, перевязанные золочеными лентами!

И Клара тут же вспомнила о детях, оставшихся дома. Она ведь обещала, что к двенадцати вернется – прямо как Золушка! Впрочем, она знала, что Анита на нее в любом случае не рассердится и ее не подведет. Боже мой, Клара, да действуй ты наконец! Подумай только, обеспеченный солиситор!

И у Клары вдруг мелькнула мимолетная мысль: а действительно ли Анита и доктор Кардью друг друга любят? Или, может, Анита любит только «денежную» профессию доктора?

Возможно, впрочем, в их отношениях всего понемногу.

* * *

Тогда, с Майклом, Кларе, конечно, не пришлось так долго ждать. Тогда все было иначе; тогда Мировая война была в самом разгаре, и человек действительно порой терял управление собственными инстинктами и сдерживающими центрами, даже того не сознавая.

Теперь она, конечно, стала старше, и совершать ошибки ей не хотелось. Хотя это вряд ли стоило считать ошибкой. Она просто нервничала, однако полностью отдавала себе отчет в собственных действиях. И потом, Джулиан действительно был привлекательным мужчиной. И с каждым днем все больше ей нравился.

Это была, безусловно, совершенно иная разновидность отношений мужчины и женщины. Более зрелая. Взрослая. Более соответствующая женщине, которой скоро тридцать, и пятидесятилетнему мужчине. Впрочем, значительная разница в возрасте Клару больше не волновала; она понимала, что это не так уж плохо.

Им обоим довелось многое пережить. А любые испытания меняют человека, хочет он этого или нет. Дни ярких чувств и бешеного накала страстей – когда основным лейтмотивом было «завтра мы, возможно, умрем, так что…» – остались позади. Теперь Кларе требовался более разумный подход. Джулиан был человеком серьезным – то есть именно то, что нужно. Она больше не хотела ни волшебной всепоглощающей любви, ни безумной страсти. Ей хотелось обрести надежного партнера, на которого она всегда могла бы опереться. И хорошо бы с собакой. Насчет собаки никаких сомнений у нее не возникало – Бандит оказался существенным бонусом.

– Виски? – прервал ее мысли Джулиан.

– Да, пожалуйста.

Он вручил ей стакан, поцеловал в шею, потом чуть ниже подбородка.

– С Новым годом, дорогая! С тысяча девятьсот сорок девятым… А теперь давай немного повеселимся.