Текст книги "Я знаю, что вы сделали прошлым летом"

Глава 5

Рей Бронсон совсем не удивился, обнаружив в утренней почте конверт на свое имя. Вскрыв письмо, он вытащил из конверта газетную вырезку. Он знал, что это была за заметка, ибо в свое время уже читал ее, и не один раз. Однако теперь он прочел ее снова и заново ощутил все то, что чувствовал тогда.

«Десятилетний мальчик погиб прошлым вечером под колесами автомобиля на Маунтин-Роуд, двумя милями южнее зоны отдыха Силвер-Спрингс. Жертвой дорожного происшествия стал Дэниэл Грегг, сын Майкла и Мэри Грегг, проживающих по адресу 1279, Морнингсайд-Роуд. Дэниэл ехал на велосипеде, когда его сбила неустановленная машина.

Предположительно, один из пассажиров позвонил и сообщил властям о случившемся. К месту происшествия были немедленно направлены машины полиции и скорой помощи. К прибытию спасателей ребенок был еще жив, но скончался по дороге в больницу Сент-Джозеф.

Мистер Грегг сообщил журналистам, что тем вечером его сын остался ночевать в доме своего друга, жившего неподалеку от Маунтин-Роуд, и, очевидно, вечером решил все-таки вернуться домой. Велосипед мальчика не был оборудован светоотражателями или фарой.

В настоящее время полиция ведет розыск автомобиля, совершившего наезд на ребенка. Судя по следам краски, оставшимся на корпусе велосипеда, это была машина светло-голубого цвета.

У Дэниэла остались родители… сводный брат… сводная сестра… дедушка по материнской линии… две тети… дяди…»

Рей свернул статью и убрал ее обратно в конверт. На конверте красовался его адрес, написанный теми же черными печатными буквами, что и записка, полученная Джулией.

«Это уже не шутки, – сказал он себе. – Никакие это не шутки».

Честно говоря, он с самого начала не поверил в версию о розыгрыше. Но раз уж Джулия решила придерживаться такого мнения, то он не видел смысла ее разубеждать. Все может быть. Это и в самом деле могло быть шуткой. И ей удалось убедить себя в этом.

Однако в глубине души он не сомневался в том, что никакая это не шутка.

«От судьбы не уйдешь, – подумал он, – вот пришел и наш черед». Он воспринял это довольно спокойно, как должное, и это удивило его. Можно было подумать, что все это время где-то в глубине души он знал, что когда-нибудь это случится. И именно поэтому он и вернулся домой, точно так же как и уехал отсюда год назад.

* * *

Всего год назад Реймонд Бронсон был человеком мягким и довольно безвольным. Он всегда был мелковат, и в какой-то мере это могло послужить объяснением. Дело было не в том, что он не вышел ростом, метр восемьдесят – рост вполне нормальный. Дело было в том, что он был строен, можно даже сказать – худощав и не отличался накачанной мускулатурой. В других семьях на это даже не стали бы обращать внимание, однако, когда ты являешься единственным сыном человека, в прошлом игравшего в футбол за профессиональную команду, это даже очень и очень считается.

В молодости Герб Бронсон, отец Рея, был известен под прозвищем Забивала. Старые друзья по-прежнему называли его так, и иногда он сам полушутя называл себя этим именем.

– Ужин готов? – обычно вопрошал он, возвращаясь вечером домой с работы. – Забивала такой голодный, что готов съесть быка!

На что миссис Бронсон, хлопотавшая в это время на кухне, со смехом отвечала:

– Какая удача! Я как раз собиралась подавать к ужину тушеного быка.

Забивала Бронсон не успел сделать головокружительной спортивной карьеры. Отыграв в профессиональной футбольной команде в качестве полузащитника всего лишь год с небольшим, он получил травму колена и был вынужден покинуть профессиональный спорт. Однако как бизнесмен он оказался вполне удачлив. «Спортивные товары Бронсона» стали первыми в небольшой сети магазинов в двух юго-западных штатах.

Тщедушное телосложение сына было большим огорчением и разочарованием для Забивалы, и тот всегда знал это. В то же время он понимал, что отец любит его, несмотря ни на что. Все подтрунивания Забивалы Бронсона были полны любви.

– Эй, Задохлик, – иногда шутливо говорил он, – когда ты у меня хоть немного потолстеешь?

А на Рождество добрая половина богатого ассортимента «Спортивных товаров Бронсона» перекочевывала под елку: футбольные доспехи, мячи для игры, биты, теннисные ракетки, боксерские перчатки и разнообразное туристическое снаряжение.

Рей показывал неплохие результаты в легкой атлетике, он был членом школьной сборной по гольфу, а также довольно прилично играл в теннис. Но вот футбол был ему явно не по силам. В младших классах ему еще худо-бедно удавалось числиться в запасном составе, так как в то время подавляющее большинство его сверстников еще недостаточно выросли, но в старшей школе он вдруг обнаружил, что его окружают высокие и плечистые молодые люди, чей вес доходил, а иногда и переваливал за девяносто кило.

Ребята относились к нему хорошо, и большинство из них были наслышаны о спортивных достижениях его отца. И хоть Рей и не мог сравниться с ними по физическим параметрам, однако в плане успеваемости он превосходил многих из них, и они уважали его за это. С его прирожденным учительским талантом он нередко преуспевал на ниве помощи одноклассникам. Не слишком спортивный, он тем не менее вполне дружил со спортсменами.

Когда он впервые привел Барри Кокса к себе домой на обед, его отец и Барри просидели за столом еще добрых два часа после того, как трапеза была закончена, вспоминая игры из карьеры Герба и совсем недавние матчи, в которых принимал участие Барри.

– Этот парень далеко пойдет, – объявил мистер Бронсон поздно вечером, после того как Барри ушел домой. – Держу пари, его ожидает блестящее будущее. Слушай, Задохлик, а вы с ним друзья? Много времени проводите вместе?

– Да, – сказал тогда Рей.

– Приятно слышать, – одобрительно отозвался отец. – Умеешь ты себе друзей выбирать…

И когда через несколько месяцев он начал встречаться с Джулией Джеймс, отец сказал то же самое:

– Закадрил, значит, девочку из команды поддержки? Вот шустрик! В мое время туда принимали лишь самых хорошеньких. С такими цыпочками встречались только самые крутые парняги.

Джулия значила для него больше, гораздо больше, но об этом Рей отцу говорить не стал. Вместо этого он лишь со знающим видом повел бровью, приподняв руку будто бы в тосте, а отец по-мужски хлопнул его по плечу. Конечно, он до некоторой степени был разочарован тем, что сын не мог пойти по его стопам, но Рей старался изо всех сил, и Забивала Бронсон уважал его за это.

Таким был Реймонд Бронсон всего лишь год назад. Иногда, когда он задумывался о прошлом, Рею начинало казаться, что это был не он, а кто-то другой.

«Ведь я был никем, – недоуменно думал он. – Меня как будто не существовало. Я был просто тенью – отчасти отца, отчасти Барри, – не стремясь при этом к чему-то конкретному и не очень-то представляя, кем вообще я могу быть. Просто удивительно, что Джулия во мне нашла».

Однако что-то она все-таки нашла.

– Я люблю тебя, – сказала она однажды.

Лишь однажды! Они не слишком часто нежничали. Обычно они лишь дурачились и весело проводили время.

Но однажды она вдруг повернулась к нему и увидела в его глазах нечто такое, что тут же отразилось на ее лице. Они даже не целовались, ничего такого. Это был обычный воскресный день. Они вдвоем сидели на полу в гостиной дома Джеймсов, играя в какую-то дурацкую карточную игру. И вдруг Джулия ни с того ни с сего оторвалась от карт, взглянула на него и сказала: «Я люблю тебя».

Что ж, теперь это все осталось в прошлом. Она больше не любила его. Эта любовь рассеялась как дым тем роковым летним вечером, так же скоро, как жизнь одного маленького мальчика.

Барри вел машину слишком быстро. Вообще-то он всегда ездил слишком быстро, но, так как машину он водил хорошо, никого это особенно не волновало. Хелен сидела на переднем сиденье рядом с ним. Рей запомнил это, потому что ее волосы ниспадали на спинку сиденья и на поворотах развевались на ветру.

Однако, помимо этого, вспоминать ему было особенно нечего, так как практически всю дорогу он целовался с Джулией. Это была машина Рея, но в тот раз, как обычно, они с Барри бросили жребий, кому ехать на заднем сиденье, и он выиграл. Джулия лежала у него в объятиях, и на ней была розовая облегающая футболка, которая задралась, обнажая ее плоский живот. Они целовались, когда эту идиллию нарушил пронзительный визг Хелен.

Этот вопль заставил их мгновенно выпрямиться. Все случилось так быстро, что никто даже толком не успел ничего разглядеть. На дороге откуда ни возьмись появился велосипед, выхваченный из темноты ярким светом фар. Ребенка на велосипеде они увидели лишь со спины. Он был в полосатой футболке. Затем последовал глухой удар, раздался треск, и они помчались дальше.

– Боже мой! – прошептала Джулия. – Мы сбили его!

Рей пытался что-то ответить, но голос его не слушался. Машина не остановилась, она продолжала стремительно лететь вперед, еще быстрее, чем раньше. Следующий поворот они преодолели на столь головокружительной скорости, что их по инерции отбросило в сторону. Джулия упала на него и осталась лежать неподвижно, крепко вцепившись в его руку и снова и снова повторяя шепотом: «Рей, Рей, мы сбили его!»

– Разворачивайся! – в конце концов сумел прохрипел Рей. – Мы должны вернуться.

– Вернуться? – крикнул Барри через плечо. – Чего ради?

На сиденье рядом с ним Хелен заходилась в истерическом плаче.

Выпустив руку Рея, Джулия подалась вперед:

– Это же ребенок! Мы должны вернуться и помочь ему!

– Помочь ему? Но мы же не врачи. Мы ничем ему не поможем. – Барри несколько сбросил скорость и теперь вел машину более осторожно. – Мы доедем до города и вызовем скорую. Это самая действенная помощь, которую мы можем ему оказать.

– Мы не можем ждать до города, – сказал Рей. – Я позвоню прямо сейчас.

– Пока не надо, – остановил его Барри. – Подожди пару минут, пока мы не выедем на шоссе.

И Рей, застыв, сделал так, как сказал ему Барри: начал ждать. Сейчас он понимал, что именно это промедление стало роковым. Тогда прошло не меньше десяти минут, прежде чем он набрал 911.

– На Маунтин-Роуд, к югу от Силвер-Спрингс, произошел несчастный случай, – заговорил он поспешно. – Это неподалеку от развилки с тридцать первым шоссе. Мы сбили мальчика на велосипеде.

– Как ваше имя? Кто говорит? – спросил голос оператора.

– Меня зовут… – начал было Рей.

– Больше ничего не говори! – заорал Барри, и Рей инстинктивно нажал кнопку отбоя. Барри продолжил уже тише: – Ты и так уже дал им достаточно информации. Ты сказал, что случилось и где. Через пару минут туда прибудет скорая, так что нет смысла называть имена.

– Но ведь они все равно их запишут, когда мы вернемся туда, – недоуменно проговорил Рей. Он нерешительно замолчал, только теперь начиная в полной мере осознавать, что происходит. – Ведь мы сейчас вернемся туда, не так ли?

– Зачем? – осведомился Барри.

– Ну, потому что… мы должны это сделать.

– Мы никому ничего не должны, – отрезал Барри.

Хелен к тому времени уже перестала рыдать и затихла на своем переднем сиденье. Джулия молчала, сидя как зомби. В темноте разглядеть лица девушек было невозможно.

– Барри говорит, что он не хочет возвращаться, – объявил им Рей, так как, кажется, до них его заявление не дошло.

– Я тоже не хочу, – сказала Хелен, – но думаю, что все-таки придется, да? Боже мой, я не хочу возвращаться туда и видеть… видеть, что мы натворили. – Она всхлипнула и снова начала плакать, на этот раз очень тихо и жалобно.

– Мы все не хотим возвращаться туда, – монотонно проговорила Джулия, – но мы должны это сделать. Таков закон.

– Звучит очень благородно. – Барри ехал по левой полосе, тщательно соблюдая скоростной режим. – Отличное решение с вашей стороны. А вы случайно не подумали о том, кого из нас обвинят в убийстве, если мальчишка все-таки умрет? Ведь это я вел машину, а не вы. И я единственный из вас, кто по меркам закона уже вышел из детского возраста.

– Верно, – проговорил Рей. – Ведь тебе уже исполнилось восемнадцать.

– Именно так, черт побери. Так что скидок на возраст мне не положено. Если дело дойдет до суда, все будет по-взрослому.

– Но ведь это же был несчастный случай, – возразила Хелен. – Мы все подтвердим это под присягой. Этот велосипед возник как будто из-под земли. Мы лишь завернули за поворот… а тут он. Без фар, без светоотражателей. Это не наша вина.

– Думаешь, кому-нибудь будет до этого дело? – спросил у нее Барри. – Факты говорят о том, что мы были на пикнике. Там все мы пропустили по нескольку баночек пива и забили маленький косячок. Полицейские заметят это сразу же, как только мы выйдем из машины. И к тому же мы скрылись с места происшествия. Нет, разумеется, Рей позвонил в службу спасения, но технически это выглядит так, как если бы мы скрылись с места происшествия, не оказав помощи пострадавшему. А это очень хреновое обвинение.

– Но, может быть, он не умер, – проговорила Джулия. – Может, он только ранен.

– Но все равно мы скрылись с места происшествия.

– Я тоже виноват в том, что произошло, – сказал Рей. – Ведь это моя машина.

– Ты мог бы быть за рулем, если бы не выиграл. – Барри обернулся и пристально поглядел на него в упор. – Ты же прыгнул через год в школе. Значит, тебе только семнадцать. Говоришь, хочешь сдаться властям? Езжай туда и сделай это.

– В смысле представить все так, будто за рулем был я? – невольно дрогнувшим голосом переспросил Рей.

– А что, это идея, – подала голос Хелен. – Ведь ты так рвешься покаяться перед полицией. Самое плохое, что тут может случиться, – это то, что у тебя на несколько месяцев отберут права. К тому же это твоя машина, и Барри прав, ты не оказался за рулем лишь по чистой случайности.

– Это просто смешно! – возмутилась Джулия. – Он не вел машину, и было бы глупо заявлять, что это был он. Ведь это пятно останется на нем на всю жизнь.

– Значит, то, что Барри получит срок, это нормально, но упаси боже твоему Рею подмочить репутацию? – Голос Хелен дрожал от негодования. – Какие же вы после этого друзья, если предлагаете принести в жертву Барри? Вам нечего терять, а ему есть чего.

– Она права, – тихо проговорил Рей. – Барри пострадает сильнее всех, а его вины здесь ничуть не больше, чем каждого из нас. Просто сегодня вечером именно он оказался за рулем.

– И ехал слишком быстро, – добавила Джулия. – Ты же сам знаешь, что это так… Он всегда ездит слишком быстро.

– Что-то ты раньше не возражала против этого, – с горечью заметил Барри. – Если уж вас всех так не устраивал мой стиль вождения, то почему вы не сказали мне об этом? Вас заботило лишь одно – оказаться вместе на заднем сиденье. «О Рей… Рей… мы выиграли!» Вы знали, что я был немного под кайфом, однако тогда вас это совершенно не беспокоило.

– Давайте голосовать, – сказала Хелен. – Решим вопрос так.

Последовало недолгое молчание, и затем Барри сказал:

– Ну ладно. Эй, вы, сзади… Вы согласны голосовать?

– Не имеет смысла. Двое «за», двое «против», – отозвалась Джулия.

– Тогда кинем жребий.

– Такие вещи по жребию не решаются.

– Но что тогда нам остается?

– Мы будем голосовать, – решительно сказала Хелен. – Другого выхода нет. Я голосую за то, чтобы не возвращаться. Мы просто разъедемся по домам, и пусть полиция, врачи и те, кому положено, сами с этим разбираются. Чего мы добьемся тем, что вернемся туда? Мы ведь не могли помочь.

– Я согласен с Хелен, – сказал Барри.

– А я не согласна, – с вызовом заявила Джулия. – Я голосую за то, чтобы вернуться. И немедленно.

– И ты, если что, подчинишься результатам голосования? – давил Барри.

– Голосования, а не жребия. И если двое будут «за», а двое «против», я настаиваю на том, чтобы вернуться. – Она решительно повернулась к Рею.

– А я… я голосую… – Он взглянул на Барри.

В машине было темно, и он не видел его лица, однако чувствовал напряжение друга по контурам его неподвижного силуэта, по тому, как его пальцы намертво впились в руль.

Где-то вдалеке раздалось завывание сирены.

– Он мой лучший друг, Джулия, – тихо проговорил Рей.

Она изумленно глядела на него, словно не веря своим ушам:

– Но ты же не хочешь сказать, что ты заодно с ними? Рей, нет, ты не можешь!

– Барри прав. Что толку сейчас возвращаться обратно? Что сделано, то сделано. А бедняге окажут помощь еще до того, как мы доберемся туда. И вообще, несправедливо подставлять Барри, чтобы он один отдувался за всех.

– Я не верю, – прошептала Джулия. – Я просто не могу поверить, что ты это говоришь.

Наступило продолжительное молчание, а затем Барри сказал:

– Итак, решено. Мы дали клятву, и никто из нас не вправе ее нарушить. А сейчас давайте-ка поскорее выбираться отсюда. И по домам. Все.

На следующее утро в газете появилась заметка о несчастном случае на дороге. Рей прочитал ее за завтраком. Сидя за столом, слыша размеренный голос отца, читавшего вслух спортивную колонку, и вдыхая аромат горячих блинчиков, которые мать только что поставила перед ним, он тупо смотрел на коротенькую заметку, опубликованную на второй странице, рядом с другими некрологами, и чувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

«Дэниэл Грегг… был в сознании, когда на место происшествия прибыла скорая… умер по пути в больницу…»

– Извините, – пробормотал он, поспешно вставая из-за стола. – Я… мне совсем не хочется есть.

– Но почему, Рей? – встревоженно воскликнула мать.

Однако он вышел из комнаты, прежде чем она успела остановить его.

Позднее он позвонил Джулии. К телефону подошла миссис Джеймс:

– Джулии сегодня что-то нездоровится. Может быть, перезвонишь вечером?

Он так и сделал, и на этот раз ответила сама Джулия. Ее голос в трубке звучал глухо и неуверенно.

– Я не хочу говорить, – сказала она. – Не сейчас. Ни о чем.

И уже тогда он понял, что все кончено. Он молча опустил трубку на рычаг, закрыл лицо ладонями и впервые за много лет, минувших с детства, заплакал.

Теперь же, почти целый год спустя, он смотрел на заметку и точно так же, как тогда, почувствовал, как внутри у него все похолодело. Газетная вырезка была пожелтевшей от времени. Кто-то снова и снова брал ее в руки, раз за разом перечитывая скупые строки. Бумага была потерта на сгибах и пахла старыми долларовыми купюрами. Видимо, этот кто-то хранил вырезку в бумажнике, время от времени извлекая ее оттуда, чтобы предаться воспоминаниям. И вот теперь этот кто-то наконец-то принял решение, нацарапал адрес на конверте и отослал вырезку восемнадцатилетнему парню по имени Реймонд Бронсон.

«Но почему? – спрашивал себя Рей. – Неужели кто-то и в самом деле что-то знает или только догадывается? Что именно ему известно, кто он и как узнал? И главное, каким будет его следующий шаг?»

Глава 6

В День поминовения Барри Кокс обедал дома у родителей. Разговор за столом зашел о наступающем лете; мать хотела, чтобы он провел его дома, в кругу семьи.

– А потом, в августе, – говорила она, – мы могли бы совершить небольшое путешествие на Восточное побережье – вдвоем, только ты и я. Я знаю, как ты любишь водить «лексус», к тому же прошло уже добрых четыре года с тех пор, как мы навещали тетушку Рут и дядюшку Гарри. А если папа сумеет взять отпуск на неделю, то он полетит самолетом и встретит нас там. Мы могли бы даже провести все вместе несколько дней в Нью-Йорке и сходить на какое-нибудь шоу.

– Ну, мам, я даже не знаю, – протянул Барри. – Вообще-то, у меня на лето были совсем другие планы.

– Вот как? – Миссис Кокс, казалось, была удивлена. – Какие же?

– Летняя школа? – спросил отец. – Работа?

Мистер Кокс был тихим, немногословным человеком. Он был старше своей жены на несколько лет, у него были седеющие волосы; сколько Барри себя помнил, они всегда были такого цвета. Он был инженером-электриком в Национальных лабораториях Сандия, и его мысли и взгляд часто были устремлены куда-то вдаль, недоступные окружающим.

– Лу Уилер и еще один парень из наших собираются отправиться в путешествие по Европе, – сказал Барри. – Они планируют провести там все лето… Ну там, хайкинг… ночевки в хостелах… ну и все такое. Они зовут меня поехать с ними.

– Три месяца… Довольно дорогая затея, – сухо заметил мистер Кокс.

– Вовсе нет, студентам полагается большая скидка на авиабилеты, хостелы предлагают ночлег почти задаром, а еда там стоит не дороже, чем здесь.

– На мой взгляд, это не самый удачный способ познакомиться с Европой. – Миссис Кокс опустила вилку для салата на краешек тарелки. – Честно говоря, я планировала для тебя путешествие по Европе в качестве выпускного подарка. Это было бы особенное путешествие: мы останавливались бы в хороших отелях, обедали бы в знаменитых ресторанах, о которых до сих пор только читали, ходили бы на концерты – короче говоря, ни в чем не отказывали бы себе и наслаждались жизнью. Это должно было стать сюрпризом.

– Выпуск через три года, – заметил Барри.

– Дорогой, они пролетят очень быстро. Слишком быстро. Даже сейчас мне не верится, что ты уже почти целый год отучился в колледже. – Мать ласково улыбнулась ему. – За лето ты должен хорошенько отдохнуть и снова хоть ненадолго оказаться в кругу семьи. Последнее время ты был так занят учебой, что мы тебя почти не видели.

Эту песню он слышал уже миллион раз. Когда он наконец вернулся тем вечером к себе в общежитие, его зубы были крепко стиснуты, а пальцы ног с такой силой упирались в подошвы ботинок, что едва не протерли в них дыры.

Когда он вошел в комнату, то обнаружил там карточную партию в самом разгаре. Из гостиной сюда был перенесен стол, за которым сидело четверо парней.

Лу Уилер, его сосед по комнате, как раз сдавал карты и оторвал взгляд от колоды лишь для того, чтобы поприветствовать его:

– Эй, Кокс, ну где тебя носит? Тебя тут твоя Златовласка обыскалась.

– Да? – Барри раздраженно хлопнул дверью и опустился на краешек кровати. – Я тут выполнял свой сыновний долг и заодно пытался стрясти с них немного денег для организации содержательного летнего отдыха. А мобильный сдох.

Парень, сидевший справа от Лу, с удивлением взглянул на него:

– Я думал, что у твоего старика с бабками все в порядке.

– У него-то в порядке. Но вот только распоряжается всем мать. Черт, к общежитию не подъедешь ни с какой стороны. На стадионе запускают эти дурацкие фейерверки, так что на дороге сюда стоит огромная пробка.

– Кое-кто из наших собирается устроить антипоминальную демонстрацию – черные знамена и все такое. Зачем нужен праздник в честь войны? – Лу принялся мешать карты. – А ты разве не собираешься позвонить Хелен? По-моему, ей просто не терпелось увидеть тебя.

– Я позвоню ей завтра утром, – безразлично ответил Барри.

Лу присвистнул:

– У тебя что, крыша поехала? – Он взмахнул рукой, указывая на комод. – Ты разуй глаза и хорошенько взгляни на эту фотографию! Ребята, вот вы скажите, разве кто-нибудь из вас стал бы отшивать такую телочку?

За этим последовали взрыв смеха и несколько довольно двусмысленных, однако беззлобных замечаний со стороны других игроков. На какое-то время фотография Хелен стала предметом всеобщего изучения.

– Послушай, если она тебе надоела, – сказал один парень, – то просто раздай людям ее телефон.

– Может быть, я так и поступлю, – проговорил Барри.

Он тоже взглянул на фотографию, продолжая изучать ее и после того, как остальные вернулись к игре. Это была школьная фотография Хелен, та самая, которую она послала на конкурс Пятого канала, а позже отфотошопила специально для него. На ней ее волосы казались чересчур золотистыми, а глаза были неестественного цвета. В нижнем правом углу Хелен написала своим по-детски круглым почерком: «С бесконечной любовью, Хелли». Тогда этот подарок что-то значил, но теперь стал всего лишь одной из безделушек на комоде. Он редко смотрел на нее, однако не мог не признать, что это один из самых красивых экспонатов в его коллекции.

То же самое можно было сказать и о самой Хелен, и именно по этой причине он все еще был с ней. Прежде он не мог даже предположить, что их отношения будут продолжаться и после окончания школы. И, честно говоря, он даже не ждал, что между ними вообще возникнут какие-либо «отношения».

Просто как-то раз он ехал домой из школы, а она шла по тротуару, слегка покачивая бедрами в этой своей манере. Фигура у нее была просто сногсшибательная. Ему было достаточно увидеть ее со спины, чтобы безошибочно определить это. А уж когда он подъехал поближе, то увидел, что вид спереди и вовсе превосходил все его ожидания.

То первое свидание было сиюминутным решением. Она отлично выглядела, она была свободна, и у него как раз не было никаких планов на тот вечер.

А затем в дело вмешалась его мать.

– Девушка с такими формами, – сказала она, – могла бы хотя бы носить бюстгальтер. И вообще, цвет волос у нее какой-то неестественный. Такого золотистого оттенка просто не существует в природе. Барри, дорогой, со всеми этими милыми, хорошими девочками вокруг – взять хотя бы Энн Стентон или младшую дочку Уэберов – неужели тебе действительно хочется тратить свое время и деньги на кого-то вроде нее?

И это, естественно, решило все.

– Конечно, – убежденно сказал Барри. – Она мне нравится. – Хотя до того момента он никогда не задумывался об этом. – Она клевая, – добавил он, отчего мать надолго лишилась дара речи.

После этого пути назад уже не было. Хелен Риверс стала его девушкой.

Вообще-то изначально он собирался положить конец этому роману еще до поступления в колледж, справедливо полагая, что все закончится само собой, когда он уедет, чтобы продолжить учебу в университете другого штата. Но это не сработало. Сколь-нибудь заманчивых приглашений на футбольную стипендию он так и не получил, и тогда мать решила, что он должен учиться в местном университете.

– И уезжать никуда не надо, – сказала она ему. – Ты даже сможешь жить дома, если захочешь. Но даже если тебе больше по душе студенческое общежитие, то, по крайней мере, ты сможешь приезжать домой по выходным.

И тогда он принял решение порвать с Хелен в конце лета.

Однако до тех пор произошло два знаменательных события. Первым был тот дурацкий инцидент на дороге. Хелен тогда стеной встала на его защиту – Барри понимал, что вряд ли Рей и Джулия согласились бы на тот уговор, если бы на этом не настояла Хелен. Так что в какой-то мере он был в долгу перед ней и, прекрасно понимая это, решил отложить разрыв еще на какое-то время.

А потом как гром среди ясного неба случилась эта Будущая Звезда. Надо признать, что на него большое впечатление произвели огласка и возможность погреться в лучах чужой славы, встречаясь с той, кто внезапно попал на телевидение, прославившись на весь город. К тому же было довольно приятно показываться на людях под ручку с Будущей Звездой Пятого канала. Завидев ее, окружающие начинали перешептываться и даже подходили, чтобы поинтересоваться, неужели она в самом деле и есть та самая Хелен Риверс.

Но сейчас все зашло слишком далеко и становилось слишком удушающим. Девушка с такой потрясающей внешностью, как у нее, должна быть уверенной в себе. Однако Хелен, похоже, оказалась исключением из общего правила. Ей все время требовалось его одобрение. «Барри, тебе нравится это платье? Как ты думаешь, вот такая прическа мне идет? Тебе не кажется, что я немного поправилась за этот год?»

И что еще хуже, она начала заводить разговоры о женитьбе. Жениться… это в девятнадцать-то лет, когда он ровным счетом еще ничего не добился в жизни и даже мира толком не видел.

– Без шансов, Хелли, – объяснял он ей, – мне еще нужно целых три года отучиться в университете, прежде чем я смогу даже думать об этом.

– Все это ерунда, – не унималась она. – Очень многие женятся еще во время учебы в колледже. Я не против работать. Более того, я бы даже настаивала на этом.

– Еще чего! Я не хочу, чтобы моя жена работала.

Это было первое, что тогда пришло ему в голову, и даже для него самого подобное заявление прозвучало просто смехотворно. Все замужние женщины работали, по крайней мере до появления детей. Захочет ли детей Хелен? Да, скорее всего. Какого-нибудь орущего и рыгающего младенца, и как можно скорее.

Содрогаясь, он проклинал себя за малодушие. Ему следовало бы просто сказать ей: «Я еще хочу пожить как следует, прежде чем пустить корни. Но даже если я это когда-то и сделаю, то уж точно не с тобой вместе». Иногда Хелен напоминала ему его мать, что было, конечно, полнейшей нелепицей, потому что на всей земле, пожалуй, невозможно было найти двух более не похожих друг на друга женщин. И все же, когда он находился в обществе той или другой, у него неизменно возникало одно и то же чувство – ощущение удушья.

Вот Рей Бронсон взял и уехал на целый год – бросил колледж и просто отправился на благодатное Калифорнийское побережье, лишь изредка давая о себе знать. Последнее время все чаще и чаще при одном лишь воспоминании о Рее душа Барри переполнялась жгучей завистью. Подумать только, как это здорово – оказаться где-нибудь подальше от дома, там, где никто на тебя не давит! Но затем в игру вступала рациональная часть его сознания: конечно, это довольно романтично, но какой нормальный человек станет перебиваться случайными заработками, убирая грязную посуду, моя чужие машины и вкалывая на рыболовецких суденышках лишь ради того, чтобы заработать себе на кусок хлеба и ночлег!

Неутешительная правда жизни состояла в том, что если ты хочешь, чтобы родители оплачивали за тебя счета, то и вести себя приходится соответственно. Но вот Хелен… это был совсем другой случай. На отношения с Хелен это не распространялось. Когда-то им и в самом деле было неплохо вместе, но сейчас эти отношения стали для него обузой, и пора было прекратить их раз и навсегда.

* * *

В коридоре зазвонил телефон. Вскоре звонки прекратились.

Затем раздался стук в дверь.

– Кокс дома? – позвал кто-то. – Тебя к телефону.

– Небось очередная подружка, – проговорил Лу с плохо скрываемой завистью. – Слушай, чем ты их привораживаешь? Может быть, поделишься секретом?

– Обаяние, обыкновенное обаяние, только и всего.

Барри встал с кровати. Проходя мимо комода, он протянул руку и перевернул фотографию лицом вниз. Завтра он избавится от нее и начнет с чистого листа. А пока что ему предстояло самое трудное, и лучше будет сделать это по телефону, чем при личной встрече. Он обещал Хелен позвонить и не позвонил, так что наверняка она начнет разговор с претензий. Он непременно ответит ей тем же и выговорит ей за то, что она беспокоит его по разным пустякам, зная, как он загружен в университете и что ему необходимо заниматься. А что, так провернуть расставание было бы довольно неплохо.

Когда он подошел к телефону, в коридоре появилось еще двое студентов, его соседей по общежитию.

– Кокс, ты уж постарайся побыстрей, – добродушно попросил один из них. – А то тут у людей планы на вечер.