Текст книги "Тропами карибу"

Волки охотятся на оленей

Резкая перемена погоды дала Крису возможность провести две съемки, причем последняя была такой, о какой он мог только мечтать. 24 июля, впервые с того памятного дня в июне, снова наступила жара.

Мы завтракали в тени под брезентом, как вдруг Крис взглянул на горизонт и сказал:

– Что-то не припомню на том месте таких скал.

Он отставил завтрак, схватил камеру с пленками и быстро полез в гору.

Скалы, о которых он говорил, шевелились. Это были рога оленей, сплошным потоком двигавшихся вдоль линии горизонта. Отростки рогов реяли над их головами, словно привязанные нитками перья.

Крис вернулся с отснятой пленкой и ответом – по крайней мере частичным – на вопрос, который мы задавали себе в июне на Волчьей тропе: когда олени ходят по высоким хребтам? Ответ гласил: когда ветер падает и наступает жара.

Оленей изводили кожные оводы. Основная масса оленей держалась в горах, через ущелье проходили лишь одиночки.

Нам часто случалось видеть, как какой-нибудь олень внизу вдруг начинал как очумелый метаться взад и вперед, вне сомнения пытаясь отделаться от овода.

Чуть ли не в один день тундра стала курчавой. Ее цвет из рыжевато-коричневого перешел в летний серо – зеленый – зеленее она не бывает.

Высота в три с половиной тысячи футов над уровнем моря, на которой мы находились, по климатическим условиям примерно соответствовала высоте в двенадцать тысяч футов в Скалистых горах в штате Колорадо.

Укрыться от жары было негде. Солнце ходило вокруг нас круглые сутки, и я соответственно переставляла банку с маслом вокруг палатки. Но была у нас и передышка. Каждый день около полудня над нами проходили синеватые грозовые тучи. Горный проход охлаждался мгновенно и словно по чьему – то слову или мановению руки наполнялся осязаемым, говорящим сумраком. Лично – безлично.

Утром 30 июля, когда я еще одевалась в палатке, Крис крикнул мне:

– Волки! Лоис, я вижу двух волков!

Я босиком выбежала из палатки.

Внизу по тундре, между Посадочным и Средним озерами, рыскали два каких – то продолговатых кремового цвета зверя. Все животные, которых мы видели в этот памятный день, направлялись на север, за исключением оленихи с олененком, прошедших на юг, да волков, которые шныряли взад и вперед между озерами.

Завтракать в то утро нам не пришлось. Не успела я одеться, как Крис снова крикнул: «Они погнали оленя!» И начиная с этого момента мы четыре часа подряд наблюдали охоту волков на карибу – зрелище, которое мало кто видел собственными глазами и которое почти никто еще не описал.

Темно-серый олень бежал на север, к Среднему озеру, волки – за ним.

Внезапно все трое, словно по команде, наддали ходу, и олень оторвался от преследователей. Волк, бежавший впереди, остановился, панибратски взглянул на сотоварища и сел! Олень уже ушел далеко, держа путь на низкий водораздел в северном конце прохода.

Мы думали, что теперь волки переберутся к нашему краю прохода. Но вместо этого они порысили на ту сторону: там, на зеленой лужайке, волк покрупнее, как нам казалось самец, прыгал, разрывал лапами землю и снова прыгал, очевидно охотясь на мышей.

Внезапно волк поменьше и поживее, вероятно самка, повернул обратно к Посадочному озеру. «Еще олень!» – сказал Крис. И тут мы увидели захватывающее зрелище – волчью тактику в действии.

Волчица, казалось, бежала прямо на оленя, который приближался, не подозревая об опасности. Но нет, она прошла выше его незамеченной. Лишь зайдя оленю в тыл, она перестала таиться, повернула и погналась за ним.

Олень побежал прямо на большого кремового волка, поджидавшего на невысокой гряде поблизости от Среднего озера. Олень бежал вдоль гряды.

Заметив волка, он рванулся вперед, как подхлестнутый.

– Хочет прыгнуть в озеро, – сказал Крис.

В это мгновенье олень взял в сторону и помчался вниз по склону гряды к зеленеющему у берега озера болоту. Тут в погоню включился и большой волк, бросившись наперехват оленю.

– Сейчас схватит, – сказал Крис.

Но олень быстро промахнул топь. Волк сунулся в болото и как сквозь землю провалился, потом поднялся и снова кинулся вперед, но скоро отказался от погони. Он основательно вывалялся в грязи и вылез из нее почти неотличимый от сероватой тундры и черных скал вокруг. К счастью, другой волк был чистехонек, и Крис еще мог его снимать.

Неровной рысцой волки потрусили обратно к Посадочному озеру. Внезапно неутомимая маленькая волчица вновь пустилась бегом. Мы не сразу поняли, какую жертву она себе наметила.

Посадочное озеро было совершенно неподвижно. Фиолетово-зеленые горные склоны, словно мираж, наклонным отражением уходили в его мглистую тихую глубину. Новичок в здешних местах вообще не сразу бы заметил его. И вдруг я увидела цель волчицы – большого оленя-самца. В данный момент он был вне опасности на середине озера – черная точка с продолговатым серебристым треугольником тянущегося по воде следа. Он плыл в нашу сторону.

А два красивых волка спокойно рысили по противоположному берегу в обход озера, чтобы встретить оленя в момент выхода на сушу. В южном конце озера тоже было болото, и оно несколько замедлило их продвижение. Волки преодолевали его прыжками, поднимая серебристые фонтаны брызг, и вышли из него чистыми.

Казалось, им некуда было спешить. Не торопясь, двинулись они вдоль нашего берега озера к тому месту, куда плыл олень. Он уже поймал ногами дно, встал, приподнял над водой черную морду и белоснежную грудь и взглянул на берег перед собой, а затем на север, словно намереваясь вылезти из воды и пойти в этом направлении.

С замиранием сердца я следила, как волки подходят все ближе по кромке воды, следуя всем изгибам берега. Олень терял драгоценное время. Наконец он повел рогами вправо и в тот же момент бросился в воду. Он снова поплыл через озеро – не поперек, а наискосок, уходя от волков в его северо-западный угол.

Волки повернули и пустились в обратный путь по берегу. Теперь это была гонка с расчетом. Олень плыл почти боком к нам и мало – помалу удаляясь от нас. Его черная массивная голова, розетки у основания рогов и боковые отростки, отражаясь, повторялись в воде. Его спина была вытянута в ровную коричневую черту. Плыл он не по прямой, а забирал то вправо, то влево, быстро работая ногами под водой и чертя по застывшей глади озера две длинные, расходящиеся углом борозды.

Волки двигались уверенно, но не спеша. Казалось, шансы были равны: они и олень должны были достичь места его выхода на берег одновременно. Волки обежали болото и направились на север по противоположному берегу озера.

Внезапно ведущий волк пустился галопом. Ситуация изменилась: по тому берегу озера возвращалась олениха с детенышем, прошедшая здесь рано утром на юг. Она еще не дошла до волков и не заметила их.

Волки бежали по берегу один за другим, в воде под ними бежали их отражения. Олень – самец был уже у самого берега. Он и самка с детенышем одновременно увидели друг друга и приняли друг друга за врага. Испугавшись, олень шарахается от оленя – молниеносная защитная реакция опережает у него процесс опознания. Самец повернул, так и не достав ногами дна, и снова, теперь уже в третий раз, поплыл на середину озера. Олениха, по-прежнему не замечая действительной опасности – волков, помчалась на север.

Олененок же сделал нечто, на наш взгляд, неразумное и рискованное: повернул под прямым углом и, пробежав вверх по горному склону, затерялся среди пестрых скал.

Поступок детеныша связал мать. Она остановилась, оглянулась и заметила волков. Они были близко и уже хорошо видны. Она повернулась и побежала вперед. Но в ней не чувствовалось той сосредоточенной целеустремленности, как у первых двух оленей, за которыми гонялись волки. Она замедляла бег, останавливалась и глядела вслед олененку, рискуя потерять выигрыш в расстоянии, и даже начала делать круги. Но вот она перестала колебаться, повернула и помчалась напрямик по открытой тундре к водоразделу.

Я не знала, что и подумать. Я не видела, где спрятался олененок, а спросить у Криса не могла, так как он перешел с кинокамерой на более удобное для съемки место. Некоторое время я даже не могла обнаружить волков. Потом один из них вынырнул из зеленой лощины. Настигли ли они олененка, пока я наблюдала за матерью? Когда она окончательно потеряла с ним контакт и побежала не останавливаясь? Видела ли она его смерть?

Олень – самец раздражал меня. Он достиг середины озера, и мне хотелось, чтобы он продолжал плыть дальше, выбрался на наш берег и отдохнул. Ведь волки уже поставили на нем крест. Но, спасшись от волков на одном берегу озера и столкнувшись на другом с двумя животными, которые показались ему врагами, он явно считал, что его обложили со всех сторон, и теперь плавал зигзагами на одном месте в прозрачной, спокойной, темной воде. Вот он повернул голову в нашу сторону. Сейчас пойдет к берегу, с облегчением подумала я. Но он резко взял в сторону, показав нам бок. Он ни разу не сделал полного поворота и все время смотрел на север, описывая полукруг то к северо-западу, то к северо-востоку.

Наконец он направился к нашему берегу, оставляя за собой две длинные, расходящиеся углом волны, но плыл на этот раз не так быстро. Нащупав ногами дно, он долго стоял в воде, поворачивая свою темную, украшенную рогами голову то в одну, то в другую сторону, и в конце концов выбрался на берег.

Его потемневшая от влаги шерсть блестела. Через некоторое время он осмелел настолько, что стал пощипывать зелень, но с места не сходил и то и дело поднимал голову и вертел ею во все стороны.

Тем временем Крис вернулся к палатке перезарядить кинокамеру. Ему удалось заснять стремительное маневрирование волков, а также волков с бегущим в воде отражением. Теперь он хотел подобраться к ним поближе. Мы спустились в проход, всецело сосредоточенные на съемке, и даже не вспомнили об оружии. Крис установил кинокамеру на пригорке. Перед пригорком была болотистая низина, за нею – волки. Отсюда можно было снимать поверх марева.

Тундра дрожала. Мы не знали, нашли ли волки олененка. Во всяком случае, вид у них был такой, будто они наелись и теперь отдыхают.

Они могут пролежать здесь и до четырех часов, а солн це так и лупит, – заикнулась было я.

Ничего, я выдержу до четырех, – ответил Крис.

Нас донимали жара и жажда. Хорошо еще, Крис догадался захватить пару апельсинов, когда перезаряжался в палатке. И вот мы сидели у треноги, ели апельсины и наблюдали за волками. Самец лежал вытянувшись, не поднимая головы. Самка время от времени поднимала голову и, взглянув на нас, тут же опускала. В конце концов ей это надоело, она поднялась, повернулась и легла так, чтобы наблюдать за нами не поднимая головы.

Внезапно она вскочила и снова побежала на юг.

– Что-то учуяла, – прошептал Крис.

– Нервничает и решила отделаться от нас, – сказала я.

Прав оказался Крис. С юга приближался олень.

Как и прежде, волчица не пошла на него в лоб, а обошла стороной и, лишь зайдя в тыл, сделала поворот. И вот оба они уже мчатся на волка – самца.

Волчица опять пустила в ход свою тактику и погнала оленя прямо на него. А самец все это время сидел и глядел на нас. Затем он лениво сделал несколько шагов вперед, не переставая поглядывать на нас.

И тут случилось невероятное. Олень остановился и по непреложному закону оленьей породы оглянулся назад. Казалось бы, волку представилась блестящая возможность настичь его. Но нет! Волк тоже остановился и сел. Олень стоял и смотрел на волка, волк сидел и смотрел на оленя.

Прошла минута или две, прежде чем олень повернулся и продолжил бег, продемонстрировав тот чудесный скользящий бросок вперед, который олени, как назло, «выдают» именно в тот момент, когда кинокамера бездействует. Волк вскочил и бросился в погоню. «Неужели волки охотятся по правилам маркиза Куинсбери?» – подумала я.

Олень бежал прямо к своей смерти. Большой кремовый волк поджидал его.

– Сейчас мы кое-что увидим, – пробормотал Крис.

И мы действительно увидели, но не то, что предполагали. В этот момент в игру вступил – как бы вы думали, кто? – олененок! Все это время он лежал притаившись, а когда олень – это была самка – пробегал мимо, вскочил и побежал за нею. Неужели мать обошла озеро кругом, чтобы подобрать его? Ответ не заставил себя ждать.

Как раз в этот момент олениха пробегала мимо волка – самца, не видя его.

Как и прежде, он бросился к ней под прямым углом. Но теперь – то мы знали, с какой скоростью бегают волки и с какой – олени. Она была в безопасности.

Волчица остановилась: теперь пусть поработает волк. Некоторое время он преследовал олениху, но вскоре отказался от погони. Олениха продолжала бежать на север.

Мы все еще были уверены, что волки не останутся без завтрака, что олененок обречен. Глупыш вполне поспевал за самкой, но вел себя очень нерешительно. Он часто останавливался и оглядывался, теперь волки гнались за ним. Они сокращали дистанцию при каждом его зевке, пока он снова не припускал что есть силы. Неужели он не перестанет останавливаться и оглядываться? Наконец он все-таки догнал самку. Я вздохнула с облегчением.

Уж теперь – то он в безопасности, она выведет его из этих мест. Но не тут – то было! Это оказалась совсем другая самка! Олененок снова повернул и побежал в горы. Олениха продолжала мчаться вперед, словно ничего не заметив, – чужая.

Теперь настал наш черед. Бросив оленей, волки нерешительно потрусили в нашу сторону: мы были последнее, что еще осталось исследовать. Над краем пригорка показалась волчья голова, а затем и все тело. Волчица остановилась, разглядывая нас, потом двинулась к нам.

Не стану скрывать: у меня мурашки забегали по телу. Я, конечно, догадывалась, что эти волки боязливы не меньше Курка и Леди и бросятся бежать сломя голову при малейшем нашем движении. Но все равно мы испытывали трепет – веселый, восхитительный трепет оттого, что к нам подходят, нас наблюдают дикие волки.

Волчица повернула и сделала вокруг нас неполный круг. Тем временем самец тоже поднялся на пригорок и тоже обошел нас по кругу, но на более почтительном расстоянии, Затем – эффект сказок братьев Гримм – волк зевнул!

Широко, спокойно, роскошно, безразлично. Потом оба потрусили мелкой рысцой к водоразделу.

– Убедились, что мы не олени, – сказал Крис. – Не очень нас боятся, но полюбопытствовали.

Наконец – завтрак для нас с Крисом и для волчат.

– Я – то уж совсем решил: быть нашим волчишкам со свежим мясом, – ухмыльнулся Крис. С довольным видом он на певал себе что-то под нос, такая сказочная удача по части съемки ему подвалила.

– Ну конечно! Кто только не грабит работягу-волка! Мы взахлеб обменивались мнениями. Нам довелось видеть такое, что и во сне не приснится.

После этого как-то не верится рассказам так называемых старожилов, – сказал Крис. – О кровожадных волках, которые убивают ради забавы. Эти двое все утро работали до седьмого пота и ничего не добыли. Разве что несколько мышек вон там.

Они могли бы добыть олененка, – сказала я, – делай самец как следует свое дело.

Да, она взяла на себя всю беготню и давала ему блестящие возможности, – согласился Крис. – А он не сумел ими воспользоваться.

Это утро принесло нам ворох сюрпризов. Во-первых, мы узнали, как быстро волки определяют, что погоня бесполезна. Во – вторых, увидели самой природой устроенную «коробку скоростей» оленя и волка. По свидетельству естествоиспытателя Е. А. Китчина, в Соединенных Штатах был захронометрирован олень – самец, бежавший со скоростью сорок две мили в час. Какую бы скорость ни развивали северные олени, совершенно очевидно, что волкам за ними не угнаться. Впоследствии эскимосы из Анактувук-Пасс рассказывали нам, что «очень сильный волк» может иногда бежать «почти» так же быстро, как олень.

Но это, по их мнению, бывает исключительно редко.

И наконец, совершенно неожиданной для нас была скорость бега олененка.

Ему, вероятно, было всего месяца полтора – два от роду, но всякий раз, давая волкам немалого фору, он легко уходил, прямо-таки упархивал от них, как только напрягал все свои силенки.

А чего стоит уже одно это сказочно-гриммовское – волк, садящийся на землю и выжидающий, пока его добыча прохлаждается! Дано ли нам когда-нибудь объяснить это?

Со временем у Криса созрел ответ на давно волновавший нас вопрос: где зимовать? Но тут Энди, как нарочно, перестал прилетать. Я уже всерьез начала подумывать о том, не отправиться ли мне одной в Анактувук-Пасс, куда Энди раз в неделю завозил почту. Пойти обоим с волчатами значило рисковать потерять их. Меня смущало лишь одно: в тундре я чувствовала себя пленницей.

Прогулка в сто миль – сущий пустяк, но в тундре эти сто миль все равно что двести. К тому же пришлось бы идти с тяжелой ношей – теплый спальный мешок, запас продовольствия, топливо.

Но вот как-то вечером, когда внизу в проходе уже начала расти тень и мы хотели сесть ужинать, издалека послышался шум мотора. Самолет! Мы схватили каркасы и помчались к озеру.

Самолет стоял у берега на темной прозрачной воде. Энди, одетый по погоде к югу от хребта, зябко ежась, спустился на поплавок. Все это время он ждал нас в кабине.

– Вы небось думали, я забыл про вас? Вот решил наведаться, взглянуть, как вы живете – можете.

Он полетел с Крисом на север к озеру Тулиалек, где я жила одна в апреле. Когда они вернулись, решение было принято окончательно. Они обнаружили свежие следы оленей. Горючее, которое я принесла туда на своих плечах, было в целости и сохранности. Они видели там нескольких гризли.

Итак, зимуем на озере Тулиалек. Энди прилетит, как только выпадет свободное время, и доставит нас туда. Для переброски нашего лагеря потребуется сделать несколько рейсов.

Тут нам пришлось решать комбинационную головоломку. Если бы мы перенесли лагерь к озеру, мы могли бы сесть в самолет в любой момент, как только он прибудет. Но тогда пришлось бы держать волчат на привязи, а это было бы для них тяжело. Если же мы останемся здесь, у загона, мы не сможем перенести все имущество к самолету за один раз; потребуется несколько заходов, и на каждый уйдет не менее часа.

Крис нашел выход, решив разбить у озера горную палатку и перенести в нее все имущество, а на старом месте оставить лишь шатровую палатку и самые необходимые вещи. В таком случае можно будет уложиться в два захода. Пока мы будем ходить, Энди успеет перебросить сложенное в горной палатке имущество к озеру Тулиалек.

Волчата были вне себя от радости, когда мы впервые взяли их на озеро.

Леди совалась в воду все дальше и дальше, пока почти не всплыла. Курок робко жался на берегу, но потом собрался с духом и, описав широкую дугу, прыгнул.

Отныне он не боялся воды даже тогда, когда следовало. Зато позже умница Леди, наоборот, с полным основанием устрашилась ревущего, пенящегося ручья, который за одну ночь вышел из берегов.

Искупавшись, волчата побежали и скрылись в высокой траве.

– Они вернутся, – спокойно сказал Крис.

Они вернулись бегом, Леди впереди с великолепной добычей – куском оленьей шкуры, покрытой короткой коричневой летней шерстью. Курок отнял у нее шкуру и лег, рыча и теребя ее. Притворившись, что она имеет в его лице бесконечно грозного противника, сверкая от возбуждения глазами, Леди стала быстро наскакивать на него, а когда наигралась вдоволь, преспокойно забрала шкуру у ошеломленного Курка, пронесла ее с ярд и бросила. Затем она подбежала к Крису буквально с ухмылкой на губах, словно приглашая разделить ее ликование по поводу такого колоссального розыгрыша. Так Леди впервые доверилась нам всем сердцем. Два дня спустя мы обманули волчат, и после этого она никогда больше не доверялась нам вполне. Курок простил нам обман, Леди не простила.

Произошло это в тот день, когда Энди прилетел за нами. В последний раз спускались мы из лагеря в долину. Я шла впереди. Крис гордо вел волчат, вернее, они бежали сами по себе, радуясь предстоящей прогулке на озеро.

Энди я велела спрятаться в палатке, чтобы не испугать их. Подойдя к палатке, Леди остановилась и тревожно поглядела на нее. Потом побежала.

Пришлось хитростью заманить ее и поймать. От страха волчат пронесло. Мы запихали Леди в ящик, в котором волков нам доставили. Из ящика торчал ее хвост, топорщилась шерсть. Курка посадили в самолете на переднее сиденье рядом с Крисом и ужасающим незнакомцем. После я узнала, что всю дорогу он прятал морду в руках у Криса.

При погрузке произошла заминка мрачноватого свойства, проливающая свет на характер полетов над необжитыми пространствами Арктики. Мне предстояло одной дожидаться здесь возвращения Энди с Тулиалека; я должна была затем лететь с ним через хребет на юг пополнять наши припасы.

Крис уже хотел было свернуть опустевшую горную палатку, как вдруг Энди спокойно сказал:

– Лучше оставить ее для Лоис.

Крис молча поглядел на него и ответил:

– Да, конечно.

Это навело меня на мысль. Я взобралась на поплавок и выудила из наших пожитков брусок тилламукского сыра.

За тот солнечный час, что я провела одна у озера, ничего особенного не случилось. На меня не наскочил гризли. Энди вернулся. Ровный, уверенный поток жизни возобновился.

Четыре дня спустя с первой партией фанерных листов, предназначенных для постройки барака, Энди доставил меня в лагерь, разбитый Крисом у озера Тулиалек.